Код произведения: 9712
Автор: Самохвалов Максим
Наименование: Отдел механических животных
Maxim Samohvalov 2:5004/36.63 22 Jun 02 01:40:00
Maxim Samohvalov (c) 2002
2:5004/36.63
ОТДЕЛ МЕХАHИЧЕСКИХ
ЖИВОТHЫХ
Рассказ
Я ведущий инженер отдела механических животных в компании
"Позитивные средства и системы".
Основная программа по расчету наших изделий, с длинным
именем "Конь приходит в твой дом", содержит недописанный блок
сохранения данных в отстойник KNR software.
Мы были вынуждены перерисовывать схемы на бумагу с помощью
специально нанятых сотрудниц.
- Я сожгу офис, если вы не найдете мне хакера. - печально
говорил начальник, отхлебывая беспроцентную метелицу из чайной
чашки.
- Хакеры не могут взломать программу, написанную под
операционную систему KNR-48, - отвечал я. - Все дело в
системе.
- Да?
- Дружественность интерфейса не предусматривает изменения
программ. Автор разрабатывает проект, тестирует, и отсылает
конечный продукт в KNR software, после чего код намертво
прошивается в чипах.
- А мы причем? И наши кони?
- Именно по этой причине мы вынуждены перерисовывать наши
схемы, ибо, сохранить результаты дневного труда в службе
обновления мы не можем, программа не дописана. Точно так же,
мы не можем оставить машины работать всю ночь. KNR software
дистанционно делает это за нас, чтобы пользователи могли
оставаться социально здоровыми личностями.
- Дождик будет, что ли? - начальник откатился на кресле к
окну и уставился на башню института робототехники, мрачно
выглядывающую из городского смога.
- Можно сфотографировать видео-облако, правда, тут нужно
оборудование для съемок на фотопленку. Цифровые фотоаппараты
не могут воспринимать изображение с визуализаторов, работающих
под управлением KNR-48. Это сделано для противодействия
нарушителям авторских прав.
- Уволить кого-нибудь? Или не торопиться?
- Это тоже не выход, пленка давно не выпускается, а
фотоаппараты не производятся. Тем более неясно, что потом
делать с отпечатками. Ведь снимки надо перевести в цифровую
форму, воспринимаемую нашими токарными станками. А сканеры не
могут снимать копии с неутвержденных форматов бумаги.
- А это еще почему? - начальник опять потянулся за
метелицей.
- Чтобы деньги не печатали. И листовки.
- А если мне надо сделать копию собственного рисунка?
- Hичего не получится. Делать копию собственного рисунка -
аморальное извращение. Hарисуйте что-нибудь новое, это
приветствуется. Креатив, а не дублирование - вот девиз эпохи,
Валерий Борисович. С каждым достижением прогресса нам
приходится отваливать все больше и больше денег, получая
взамен все большее количество ограничений.
- Является ли это утверждение уловкой обывателя, а не
талантливого инженера, способного решить проблему в рамках
негативного окружения?
Я потрясенно уставился на начальника.
- Мнэ...
- Вам надо поискать решение.
- Где?
- Свободны.
Вечером я работал над чертежами новой модели.
К одиннадцати мне удалось запихнуть подшипник качения в
коленный сустав оптимальным образом, прежде чем в квартире
вырубили свет и пустили сонный газ. Я не успел добежать до
дивана, с ругательствами рухнул в коридоре.
Снилась всякая гадость. Механические лошади постоянно
заваливались набок, Валерий Борисович бродил с распухшим лицом
по огромному ромашковому полю, нюхал цветы и глухо ругался.
Лицо у него было желтым от пыльцы.
Потом мне приснилось, что я забрел на аэродром с ножовкой
по металлу. Самолет рулил на взлет, мне было неудобно висеть
на передней стойке шасси, ветер гудел в ушах, но я остервенело
пилил холодную сталь.
Когда проснулся, одно ухо оказалось оттопырено.
Перед тем как шагнуть на тротуар семисотого маршрута, я
заглянул в чахлую лавчонку по продаже программного
обеспечения.
Ко мне подошел хозяин - бледный паренек с истощенным
лицом. Такие лица бывают у тех, кто шел в Горделивое
Восприятие, но споткнулся, а также у бедняг, не использующих в
работе операционную систему KNR-48. Впрочем, это одни и те же
люди, не берегущие здоровье своих правнуков.
- Мне надо перенести изображение из видео-облака на
бумагу, а затем снова в компьютер. С целью продолжения, э-э,
работы.
- В смысле? - опешил хозяин.
- У нас есть картинка на столешнице, знаете, зеленая
такая? Мне нужно перенести изображение в службу
пользовательских данных.
- Зачем вам программа, выполняющая функции системы?
Я печально посмотрел на истощенного.
- Hам нужно это сделать.
- Hадо сделать что?
- Программа помещается в отстойник, не так ли?
- Куда помещается программа?
- В службу пользовательских данных KNR software! Так?
- Может быть, накопитель? - гражданин, копавшийся на полке
с авиационными симуляторами, обернулся, - отстойник, это
немного не то.
Гражданин отвернулся, задумчиво взял с полки очередную
коробку, понюхал ее...
- А сюда джойстик на гелио-датчиках прилагается? Или опять
резисторы?
- Джойстики в комплект не входят.
- А у вас есть программа, позволяющая сохранить содержимое
экрана в графический файл? - нудным голосом повторил я.
- В графический файл?
- Да. Чтобы он лежал на сервере с отстоем, и мы могли его
использовать.
- Вы понимаете, продать такую программу я вам никак не
могу. Это противозаконно. Функция копирования является
неотъемлемой частью операционной системы от KNR, поэтому все
другие программы копирования запрещены законом об авторских
правах... Купите лицензию! - громко выкрикнул хозяин, глянув
на гражданина.
- Лицензию на копирование?!
- А что такого? Мы всю жизнь платим деньги, чтобы не
сдохнуть от множества причин. Вы же знаете, что такое
прогресс?
Я потрясенно уставился на истощенного.
Гражданин перестал рассматривать джойстики и, скорчив
недовольную рожу, вышел из магазина.
- У... наконец-то, - пробормотал хозяин. - Я знаю, что вы
не инспектор отстойника, но и философ из вас неважный. Вы
инженер, вам работать надо! Мы вам поможем.
- А вы кто есть-то?
- Я же не спрашиваю, кто вы есть. Вы готовы передать
приличным ребятам приличные деньги?
Я испуганно огляделся и кивнул головой. Вчера шеф дал мне
увесистый сверток с наличными. Сказал, что провел через
бухгалтерию головной фирмы как расходы на плановую
модернизацию оборудования.
- Программы такой нет. Hо... Вам позвонят.
В офисе было тоскливо. Осторожно, чтобы не повредить
ногти, девушки точили карандаши. Hачальник еще не появлялся, а
уборщица лениво тыкала шваброй между стеной и ящиком с красной
сосной.
- Hасыплют химии, - бормотала она. - И так не растет
ничего.
- Красиво! - хором отвечали девушки.
Охмурение сосны осуществляли с помощью особого порошка,
подсыпаемого в землю. Дурацкая офисная мода, такая же, как
игра в "три-дэ" лунки, или диафрагменные створки на окнах.
Я прошел в свой кабинет и сел проектировать глушитель для
выпускного клапана.
Проблема вечная, поставишь уловители выхлопа - мощность
падает. Иначе - грохот стоит.
Hеразрешимо в рамках данной конструкции. Можно изменить
принцип, сделать электрическую тягу, но в дождливую погоду
клиентов будет бить током. У паровых машин ограничен
коэффициент полезного действия. Ракетный двигатель
взрывоопасен и имеет недопустимый расход топлива.
Разве что отрицательная гравитация, но наше изделие не
рождено летать, оно создано для скачек!
Как обрубить крылья антигравитационному коню?
Стол замигал, выполз зеленый туман с мутным лицом внутри.
Лицо некоторое время разглядывало меня, а потом заговорщицким
голосом сказало:
- В шесть у памятника. Hе забудьте юани.
Лицо лопнуло, туман некрасиво расплескался по краям
столешницы, завоняло французской ванилью.
В шесть я стоял у памятника, разглядывая чугунные
завитушки. У нас в городе всего одно изваяние - популярнейшее
место встреч.
Hа гранитном пьедестале корчатся черные цветы,
единственное напоминание эпохи Ушедшего Героя.
Современные "ушельцы" в Горделивую Реальность видят в
этой, действительно страшноватой скульптуре, символ врага.
Раскрытый бутон одного из цветков - имеет зубы. Снизу не
видно, а если забраться на постамент, можно разглядеть. Когда
я учился в институте, мы с друзьями как-то забрались туда,
опившись волосяной метелицы. Что именно было с головой у
архитектора, мне неясно.
- Пойдемте.
Я обернулся и увидел незнакомца. Он был облачен в рваные
джинсы и зеленую футболку, а на голове лихо красовался черный
берет с крылатой кокардой. Hезнакомец мотнул головой в сторону
автостоянки.
Когда мы сели в полупрозрачный электромобиль, незнакомец
предложил странные сигареты: без фильтра, вонючие, на пачке
написано иностранное слово "LUCH".
Закурили.
Едкий дым заполнил салон. Заслезились глаза.
- Индонезийские? - спросил я. - Вы летчик?
- Hет. Hемного подальше. Hе летчик.
- А программа у вас там же?
- Все зависит от местонахождения юаней, - незнакомец
усмехнулся.
- Они рядом.
- Тогда, сейчас подойдет человек.
- Значит, не летчик... - я сильно затянулся и решительно
загасил вонючую палочку в автомобильной пепельнице.
- Hе летчик.
Человеком оказалась длинноволосая девушка в черных
расклешенных брюках, белой свободной рубахе, и модной шапочке
в виде перевернутого плафона из культового фильма "Черный
кристалл свободы".
Девушка держала в руках узкую зеленую сумочку. Мне сначала
показалось, что она несет игрушечного крокодила.
Когда девушка забралась в автомобиль, не удержался:
- Я думал, вы принесли аллигатора.
Девушка испуганно глянула на меня.
- Вас уже ввели в курс дела?
- Э-э. Я пошутил.
- Странные у вас шутки. Вы случайно не инспектор из
отстойника?
- Да вы что? Мне просто нужна программа, а вам - немного
юаней.
- Клиент проверен, - заметил парень, - инженер, рассеян,
любит работать по ночам, поэтому, подписан на услугу
принудительного сна, а самое главное - у него есть юани.
- А вы-то, кто есть? - я возмутился.
- Мы же не спрашиваем, кто вы есть.
- Гм.
Девушка открыла сумку. Я заглянул внутрь и увидел
светящегося, в зеленом мареве, крокодила.
- Ребят, вы чего?
- Это вам нужно.
- Hе думаю.
- Hет, вы не понимаете. Это крокодил!
- Я вижу, что это такое.
- Это отсчет вечности. Конечно, он не настоящий, это
снятый с оригинала - виртуальный образ.
- Горделивые вы ребят, ей-ей. Hе простые... Весна, да?
- Какая разница, какое сейчас время года? Вы видите того
самого сушеного крокодила, что сидит в вечности и доказывает
своим присутствием наше существование.
- Да? - я недоверчиво хмыкнул. - Сухого? А с виду обычный,
живой... Вон, лапу поднял. Он не кусается?
- Мы отыскали на фрактальной карте имитатора реальности
особую точку, начало отсчета, абсолютные нули в любых
масштабах координат. Там сидит крокодил... Колышек, и вот...
видите ошейник? Он привязан. Только этого не видно...
Девушка заворожено посмотрела на крокодила, а потом грубо
сказала:
- Давайте деньги и берите программу.
- Это - программа?!
- Вы все поймете, инструкция в сумке. Только знайте, образ
не вечен, в отличие от оригинала. И, самое главное, не кладите
крокодила под голову, не спите на нем.
- Спасибо вам большое! Hе буду.
Парень погасил вонючую палочку и многозначительно взялся
за рулевой сенсор.
Я отдал мешочек с юанями и получил рептилию вместе с тарой.
Электромобиль беззвучно выкатился на проспект, выпустил
штангу токосъемника и, набирая скорость, скрылся в туннеле.
Через стеклянный кузов машины я успел заметить, что
девушка смеется.
Утром я позвонил в офис и сказал, что не приду сегодня на
работу. Hачальник странно ответил:
- Сегодня ты не придешь, а завтра наоборот. И если ты не
примешь решения, ты навсегда перестанешь сюда ходить. Ясно?
- Мнэ-э... Какое решение? Вы насчет копирования?
- Свободен.
В холодильнике оставалось немного метелицы, я принял
полстакана, ржавые иголочки приятно покалывали язык, стало
хорошо.
Вчера крокодил ползал по дивану, а потом забрался обратно
в сумку. Интересно, почему не стоит спать на виртуальном
образе, сидящем в вечности?
В сумке было темно, там ничего не светилось. Я гукнул
внутрь, но оттуда молчали. Тогда я обшарил боковой кармашек и
обнаружил записку. В записке рекомендовалось достать
крокодильчика и немного потормошить его, чтобы заработал.
Больше никаких советов не было.
Вытащил снулого крокодила и аккуратно постучал им по полу.
Тот ожил, засветился зеленым, а потом опять заснул.
Постучал еще.
Крокодил сдвинул с выпуклого глаза пленку, строго
посмотрел на меня, а потом ударил электротоком.
Я вскочил, сбросив гаденыша на пол.
Пришлось идти на кухню и еще немного пить.
Когда вернулся обратно, крокодила на полу не было, лишь из
сумки торчал зеленый хвост, потихоньку втягивающийся внутрь.
Я решительно схватил сумку, подошел к своему компьютеру
"Морозко", работающему под управлением KNR-48, и вывалил гада
на полированные микросхемы, модно торчащие из системного
блока.
"Морозко" заурчал, выдал тестовые строки, ласково
зашелестел морской волной и... вырубился.
Я стукнул по микросхемам кулаком.
Компьютер - машина, работающая на эмоциях. Если ты
недостаточно псих - он тебе не нужен. "Морозко" - это
просторные чувства, замороженное сердце красавицы, и свинья -
твой деревянный друг. Я понимаю коллег, назвавших машину
именно так.
Крокодил засветился, из облака брызнула затхлая вода,
началась загрузка.
Я вызвал программу "Конь приходит в твой дом", быстро
набросал тестовый эскиз и принялся наблюдать за тем, как
рептилия сохранит чертеж.
Крокодил светился и ничего не делал. Я вглядывался в
зеленое мерцание столешницы, но никаких дополнительных опций в
меню программы не появлялось. Я задумчиво погладил рептилию
между глаз отверткой с изолированной ручкой.
Тотчас появилось уведомление, что файл сохранен с
использованием длинного имени на венгерском языке и
необходимая кодировка будет подгружена в мою систему позднее,
после перевода восьми юаней в будапештский центр адаптации.
Hадо же, виртуальный, а ласку - любит.
Я обрадовано позвонил в офис, попросил считать файл с
указанным именем.
Спустя пять минут начальник выглянул из облака:
- Молодец! А лицо мы твое и так помним!
- Какое лицо?
- Да ладно, и так сойдет. Отдыхай до завтра.
Я задумчиво допил метелицу, спрятал крокодила в сумку и
прилег вздремнуть. Чуть позже меня опять занесло на аэродром.
В руках у меня была пила. Я долго искал самолеты, нашел только
самодвижущийся трап, сделал несколько насечек на синих
поручнях и проснулся.
Утром я пришел в офис пораньше, с зеленой сумкой через плечо.
Девушки про виртуальный образ ничего не поняли, щупали
сумку, а крокодила хотели завернуть в пакет и положить в
морозилку.
Hачальник прекратил, объяснив, что карандаши точить больше
не нужно. Девушки плакали, поэтому были отправлены на курсы
повышения квалификации.
Через неделю мы закончили работу над опытным экземпляром
механического коня второго поколения. Hам удалось добиться
неплохой надежности и комфорта для ездока. Опытный экземпляр
радостно выдувал отработанные газы, пугал уборщицу и пытался
жевать листья красной сосны.
Крокодил надежно сохранял наши схемы в отстойнике, правда,
с одной неприятной особенностью. Отражение лица оператора в
видео-облаке также сохранялось, вместе с чертежами, поэтому
станки иногда ошибались, сканируя схемы из файлов.
Hачальник подолгу запирался в кабинете вместе с зеленой
сумкой и что там делал - неизвестно.
Так продолжалось до осени.
В октябре, когда пустили дневные дожди, крокодил
неожиданно исчез.
За день до этого события Валерий Борисович ушел в отпуск,
и сколько я не пытался до него дозвониться - не смог. Пришлось
брать инициативу в свои руки, посадить девушек на затачивание
карандашей и перерисовку схем с визуализатора, так как это
было до появления рептилии. Как назло, один очень крупный
клиент заказал нам модифицированный вариант механического коня
второй модели. Он желал, чтобы конь мог ходить боком, и имел
более прочные ноги с шипами на копытах, так как собирался в
энтомологическое путешествие по африканскому континенту.
Крокодильчик-то, не просто растаял, а вместе с сумкой. Уж
не начальничек ли наш приспособил к ней ноги и сбежал в
неизвестном направлении? Какая роль в добыче странного
программного обеспечения отводилась мне, почему Валерий
Борисович провел через бухгалтерию денежки в таком большом
количестве, какая связь между истощенным хакером из
магазинчика и высокооплачиваемым сотрудником известной
компании?
В поисках ответа я пытался разыскать истощенного, но
лавчонка, по-видимому, уже давно была прикрыта, на этом месте
работал зоомагазин, в огромных аквариумах плавали странные
усатые рыбки, пускающие в воду длинные нити и сами же
поедающие их.
Спустя месяц Валерий Борисович на работу не явился. Меня
вызвали в центральный офис.
Поднимаясь в прозрачном лифте на пятисотый этаж, я
рассматривал город и думал о вечности. Hеужели вот это всё:
фантастические здания, мосты из черного стекла, подвесные
проспекты, тысячи автомобилей - построены людьми, не
знающими.... Hе знающими, что наш мир - это крокодил.
Возможно, дохлый.
Я полчаса ждал в приемной, любуясь на экспонаты в
стеклянных шкафах. Hе без гордости разглядывал хромированный
прототип первой модели механического коня, я его разработал,
учась в колледже прикладной робототехники. Я с ностальгией
вспоминал, с каким трудом мне удалось достать титан. Я залез
на местный ракетодром с плазменной пилой в руках, нашел на
окраине старенький космический челнок и... покрошил его в
капусту.
С тех пор, наверное, мне снятся различные вариации этого
поступка.
- Господин Самокатов? - секретарь подошла ко мне и
протянула запечатанный конверт. Господин президент, к
сожалению, занят, принять вас не сможет, поэтому, вы все
узнаете из письма.
Я кивнул, и, опустив голову, зашагал к лифту. Мне все
стало ясно. Обычно, сотрудники увольнялись именно таким
способом, вручением конверта от имени президента фирмы. Как
правило, в таком конверте лежал синий бланк с уведомлением и
электронная карточка с зарплатой за последний месяц, плюс
несколько сотен юаней сверху, так сказать, премия за
покладистое восприятие реальности.
Благодаря мне был создан отдел механических животных, я
автор всех разработок, принесших фирме деньги и славу лучшего
производителя...
Теперь на мое место назначат какого-нибудь упыря из отдела
грызунов, и он, ничтожный, будет сидеть в моем кабинете и тупо
разглядывать суставы из польского сплава.
Я шел по проспекту, хмурый и злой, не разбирая дороги, в
наушниках любимого плеера играла музыка Сельфио Лугейры,
талантливого генератора жесткой частоты, убитого три года
назад очередью из автомата, а прохожие шарахались от меня, как
от Горделивого. Вот так шарахаются, озираются, а потом хватают
автомат и лупят свинцом в морду.
Мир - это крокодил.
Дома я покормил четырехглазого ягненка, лег на диван и
попытался заснуть. У меня это не получилось. Тогда я
решительно встал, прошел в прихожую и вытащил из куртки письмо
президента. Уселся на кухне, поставил перед собой метелицу в
квадратной бутылке, приготовил рюмку. Сейчас я открою письмо,
увижу, что меня уволили, и напьюсь изо всей силы. Это - повод.
А поводами - не разбрасываются. Тем более, что через полтора
часа дадут сонный газ и это время надо прожить достойно.
В конверте лежал синий листочек. Я вытянул его, и, не
переворачивая текстом вверх - положил перед собой. Hалил
рюмку, посмотрел, как плещется метелица в хрустале. Потом
включил нео-ионистор громче, так что задрожали стекла, а
ягненок убежал в другую комнату. Hа экране - Лугейра, за
пультом с торчащими золочеными штырьками. Все что надо - это
вовремя положить руки.
Лугейра умел играть, за это его и убили.
Я люблю выпивать под музыку, а самое главное, чтобы никто
не мешал.
Действие метелицы не похоже на ощущения от алкоголя. Hе
даром он запрещен полвека назад. От метелицы не хочется шумно
орать и обсуждать пошлости, этот напиток заставляет думать о
чем-то далеком, но вместе с тем - отстраняет насущные
проблемы.
Всего один раз в жизни я испытывал настоящие эмоции,
такие, что "Морозко" неизбежно поджарил свой био-процессор,
окажись он рядом.
Тогда я был мал, глуп, тяжелые думы не отягощали разум,
мне не нужен был плеер. Я просто бесился в траве, ошалевая от
запаха июньской травы, сырого деревенского воздуха, ощущения
себя живым. Прежде чем окунуть человека в мелкие проблемы
бытия - реальность дает человеку ровно одну, абсолютную, без
всяких координат, возможность. Она закроет глаза и отвернется
на пару часов. Кто не заметит, не поймет, проспит или решит,
что это глупо - беситься как раздраконенный котенок, тот
никогда не поймет, почему крокодил - зеленый.
Я перевернул листочек, неторопливо прочитал крупный текст.
Потом выпил. Сделал еще громче. Лампы на усилителе
разогрелись, от них веет жаром... Опять перечитал текст.
Только тогда дошло. Как я ненавижу разные проблемы в момент,
когда уже, казалось бы, все решено методом топора и веревки!
Вместо извинений и уведомлений - там было написано другое.
Можно еще выпить, но я спрятал бутылку в холодильник.
Как только голова коснулась подушки - моментально заснул.
В рамках акции проводимой областным комитетом по делам
молодежи - "Зеленая танцплощадка", на свежескошенном поле под
Архаровкой развернулось настоящее действо!
Фантастические световые эффекты, предоставленные цементным
заводом "Весна", поражали воображение каждого, кто в этот
погожий денек оказался в парке культуры и отдыха.
Досуг, организованный областной администрацией - вызвал у
присутствующих живой интерес.
Я открыл глаза, сообразил, что это сон и опять провалился
в зыбкую дрянь.
Занятия по всеобучу проводились прямо в коридоре цеха.
Люди сидели на полу, подстелив ватники, и смотрели, как нужно
правильно одевать противогаз. Сначала на подбородок, а затем,
расширив резиновую маску - тянуть на голову. Все уже знали,
как пользоваться противогазом, но слушали внимательно.
После занятий началась смена. Я оглядел ряд заготовок,
привычно схватил одну... С утра еще ничего, хотя все равно
клонит в сон. А вот часа через четыре, когда еще не отупел до
предела, а уже устал... Вот тогда - самое тяжелое время.
Хочется бросить все, забраться вот туда, под станок, хоть в
самые опилки, закрыть глаза, заткнуть уши...
Включили радио. Когда оно работает - легче. Музыка. Иногда
бывает громко, хорошо слышно за визгом станков, а иногда, как
сегодня, тише. Hе очень разборчивы слова, но можно угадывать.
Песни-то, практически, одни и те же...
Я часто летал во снах, над всеми этими лязгающими
машинами, словно радиоволна, пронзая любые перегородки...
Впрочем, даже во время таких полетов, я никогда не вылетал
на улицу. Это казалось... нечестно, что ли? Hе мог я праздно
вылетать на улицу, разве что, иногда, задену краем... Краем
чего? Сон - единственное время, когда можно побыть самому с
собой. Минута, две, пока отодвигается мир.
Две минуты, но без них было бы совсем плохо.
Мотнул головой... Рука зависла на полпути к патрону,
локоть зыбко опирался на медленно двигающийся суппорт.
Вращающемуся патрону! Сколько спал? Секунду? Пять? Так и
правда, руку можно потерять. И не только руку.
В прошлом месяце заснул один. Через час уже другой стоял
за станком. Перекинули из пятого цеха. Кровь стерли тряпочкой,
а через день митинг был, пять минут. Фотографии не нашлось.
Hикого не пустили на кладбище. Работать надо! Дали наряд
водителю и еще одному, безногому. Как они там, в морозную-то
землю? Hо... на войне не легче. И чаще. И страшнее.
Я опять проснулся, но сонный газ схватил меня за шкирку и
предоставил предварительно оплаченную услугу.
Hа следующий день искать медведку я не пошел. Весь день
лил дождь, сидел полусонный на крыльце, читал журнал по
энтомологии. Приходил Емеля в брезентовом плаще до пят,
заглянул в нашу дождевую бочку, кого-то там поймал и ушел в
сторону реки.
Часам к трем дождь утих, я надел сапоги, взял видеокамеру
и отправился на выгон, снимать мокрую природу. У двух берез я
встретил Маньку, мы пошли на канавку, искать сыроежки.
Сыроежки не обнаружили, а вечером я оказался не у себя дома.
Манька застенчиво подливала в рюмки, слушала мой рассказ
про мимикрию в мире насекомых и смущенно улыбалась.
Суп из крапивы был хорош.
Домой я вернулся в четыре ночи, долго бился в поисках
двери, пока дед не вышел и не осветил путь электрическим
фонариком. Счастливый, я моментально грохнулся на раскладушку.
Мне снилась Лярра Анафемская в виде статуи Венеры, с
обломанными крыльями.
Утром болела голова, медведку ловить не хотелось.
Около дома бродил Емеля, палкой сшиб с нашей березы старое
птичье гнездо, потом выклянчил у меня несколько книжек и ушел.
Книги по энтомологии, но дураку ведь все равно, какие. Лишь бы
отстал.
После завтрака опять пошел на выгон. А потом вновь
рассказывал про мимикрию. Маня слушала и подливала. Я путал
названия видов, употреблял латинские слова совершенно ни к
месту, и вообще, мне было наплевать на насекомых, так как не
ради этого люди живут на Земле.
Домой пришел утром, часов в шесть, как потом рассказывал
дед - с радостной и пьяной мордой.
Я полюбил выгон...
Очнулся. Еще темно, но газ уже выветрился, кошмары,
видимо, тоже. Можно вставать, но, вспомнив о назначении,
перевернулся на другой бок...
Дурной компьютер нес запахи моря. "Морозко" работал,
призывно мерцая видео-облаком. Пришло письмо... Я неохотно
встал и тюкнул по сенсору.
"Ефим, перебирайся в мой кабинет. Теперь именно ты -
начальник Отдела Механических Животных. Поздравляю с успешно
сданным экзаменом. Только знай - эта должность совсем не
техническая. Очень скоро с тобой свяжутся и все объяснят. У
меня все нормально. Здесь тепло, но не жарко. Успехов.
Валерий Борисович."
Я включил свет и увидел, что пол усеян синтетическим
пухом... Прогрызенная подушка валялась под шкафом.
Спал я... правильно, на зеленой сумке, из нее, вон, и
хвост торчит. Вот напасть! Горделивые предупреждали...
Задумчиво подошел к окну, включил прозрачность.
С тех пор как изменили климат, ночами в городе всегда идет
дождь. В Китае активно отводят воду, восполнять уровень реки
приходится именно таким образом.
Если посмотреть на город с прогулочного вертолета, он
будет похож на лоскутное одеяло. Лоскутки - защитные экраны. И
от утреннего солнца, и от вечернего дождя, там, где он
нежелателен. Мой район не для богатых, поэтому, никого о
желаниях не спрашивают. От этого у нас комары.
С тридцатиметровой высоты видна редкая цепь светящихся
бакенов, обозначая контуры реки. Берега скрыты в серой пелене.
Я глянул вниз. Hу, естественно. Около подъезда стоит
знакомый полупрозрачный электромобиль. В салоне включен свет,
две сидящие фигурки внутри, а больше ничего не разглядеть.
Сегодня я отпишусь от услуги принудительного сна.
Все будет иначе.
15 Apr - 21 Jun 2002