Казанцев Александр / книги / Гибель Фаэны

Текст получен из библиотеки 2Lib.ru

Код произведения: 5207
Автор: Казанцев Александр
Наименование: Гибель Фаэны


Александр Казанцев
 
                               Гибель Фаэны 


   OCR URGA
 
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. НАКАЛ.

   Глава первая. ВОЛНА.
   Глава вторая. ДВА БЕРЕГА.
   Глава третья. ПОВЕЛИТЕЛИ.
   Глава четвертая. ХРАМ ВЕЧНОСТИ.
   Глава пятая. КРОВЬ.
   Глава шестая. НЕТ СЧАСТЬЯ В ЭТОМ МИРЕ.
   Глава седьмая. ЗАБЫТЫЙ ГОРБ.

   ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВЗРЫВ.

   Глава первая. МАЛЫЙ МИР.
   Глава вторая. ЗОЛОТОЕ ЯБЛОКО.
   Глава третья. ОБРЕТЕННЫЙ РАЙ.
   Глава четвертая. НА ВЕРШИНЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ.
   Глава пятая. КРАТЕРЫ В ПУСТЫНЕ.
   Глава шестая. СУД.
   Глава седьмая. ЗВЕЗДА НЕНАВИСТИ.
   От автора.

   ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ОСКОЛКИ.

   Глава первая. СУМЕРКИ.
   Глава вторая. БУНТ В КОСМОСЕ.
   Глава третья. ВО ИМЯ РАЗУМА.
   Глава четвертая. ПАУКИ В БАНКЕ.
   Глава пятая. ГОЛЫЙ ВОЖАК.
   Глава шестая. ЗАВЕЩАНИЕ ВЕЛИКОГО СТАРЦА.

   Эпилог. ГОВОРЯЩИЙ ЗВЕРЬ.
 
 
 
Александр Казанцев.

                               Гибель Фаэны.
 
 
   Научно-фантастический роман 
   Художник Ю. Г. Макаров 
   Сканировано с издания: А.П.Казанцев "Собрание сочинений в 3-х томах". -
Москва, 
   "Детская литература", 1989г. - Т.1. 496с. ISBN 5-08-001356-7



   Нельзя допустить, чтобы люди направляли на свое собственное уничтожение
те силы, природы, которые они сумели открыть и покорить.
 
   Фредерик Жолио-Кюри

   Мир - добродетель цивилизации. Грабительская война - ее преступление.
 
   Виктор Гюго 
 
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. НАКАЛ.
 
 
   Бунтовщики! Кто нарушает мир?
 
   Кто оскверняет меч свой кровью ближних?
   Не слушают! Эй, эй, вы, люди! Звери!
   Вы гасите огонь преступной злобы Потоком пурпурным из жил своих.
   Под страхом пытки, из кровавых рук Оружье бросьте наземь и внимайте:
 
   В. Шекспир. Ромео и Джульетта 
 
   Глава первая. ВОЛНА.
 
   Перевод записи с чужепланетного спутника Земли "Черный Принц" сделан с
языка фаэтов, живших на Фаэне миллион лет назад. Звучание ряда слов
намеренно приближено к земным.
   Единственная дочь диктатора Властьмании, древнего континента той
планеты, носила по матери имя Ясна. Отец ее, Яр Юпи, ждал сына, однако
дочь полюбил без памяти.
   И все чудилось ему, что вырастет она, выйдет замуж и уйдет от него. И
когда, по обычаю, понадобилось дать взрослой дочери имя, не придумал он
ничего лучшего, как назвать ее Мада, что означало Влюбляющаяся. Фамилии на
Фаэне давались по именам планет и звезд. К примеру, Мар или Юпи, Альт или
Сирус.
   Мада Юпи походила на мать: ее называли прекрасной. Лицо ее озадачивало
художников, живое, всегда меняющееся, то веселое, то ясное, то задумчивое.
Как ее писать? Воплощала она в себе лучшую породу длиннолицых, но овал ее
лица был умерен и мягок, нос прям, а губы строго сжаты.
   Эту синеглазую фаэтессу (так звались там подруги фаэтов) и встретил на
Великом Берегу гость Властьмании Аве Мар. Девушка выходила из воды, выбрав
мгновение, когда вал прибоя разбился о берег и в шипящей пене уползал
обратно.
   Аве пожалел, что он не скульптор. Все, что. он слышал о Маде от своего
горбатого секретаря Куция Мерка, было бледно, тускло по сравнению с тем,
что он увидел сам.
   Пожилая полная фаэтесса из круглоголовых вбежала в воду и укутала
выходящую мягкой пушистой простыней.
   Мада не обратила на Аве никакого внимания, хотя со слов спутницы знала
о нем немало. Расторопная няня поставила на песок складной стул, и Мада
села на него, драпируясь в простыню, как в платье древних.
   Куций Мерк заметил впечатление, произведенное Мадой на Аве, и,
выпячивая свой горб, нагнулся к нему.
   - Не показать ли местным туземцам? - И с многозначительной улыбкой на
умном и недобром лице он протянул Аве небольшую гладкую доску.
   Сидя на песке и любуясь Мадой, Аве рассеянно отозвался:
   - Вот не думал, что мы захватили это с собой!
   - Здесь прекрасная гордячка Мада Юпи, - подзадоривал секретарь.
   Аве Мар встал. Благодаря его внушительному росту, длинной крепкой шее и
прищуру глаз создавалось впечатление, что он смотрит поверх всех голов.
   Повинуясь, как ему казалось, собственному побуждению, он взял у Куция
доску и смело вошел с ней в воду.
   Спутница Мады, не спускавшая с Куция глаз, зашептала ей на ухо:
   - Посмотри-ка, Мада! Чужестранец из Даньджаба, о котором я тебе
рассказывала, прихватил с собой какую-то дощечку.
   Несмотря на волнобои, сооруженные здесь для облегчения купания во время
прибоя, валы яростно разбивались о берег. Но за препятствием они были
поистине гигантскими, как в открытом океане, вздымались один за другим,
вспениваясь на гребнях.
   - Куда он плывет? - тревожилась спутница Мады. - Не позвать ли
спасателей?
   - Он плавает лучше, чем ты думаешь, - рассеянно заметила Мада.
   - Зачем же взял доску? Смотреть страшно. Но все же она смотрела не
отрываясь.
   Аве доплыл до волнобоя и перебрался через него. Теперь он привлек к
себе внимание многих купающихся.
   - Почему ты решила, что это и есть тот чужестранец? - спросила Мада.
   - По его спутнику. Круглоголовый, как и я, к тому же горбатый, а
гордится, словно гуляет по пляжу Даньджаба. Обидно за наших. Неужто никто
не покажет этому гордецу, как надо плавать!
   - Нет, я не хочу, - сказала Мада, наблюдая, как исполинские валы
вскидывали на гребни чужеземного гостя.
   И вдруг все отдыхающие на пляже зашевелились.
   Пловец, выбрав момент, когда особенно большой вал поднял его на
гребень, вскочил на ноги и замахал руками, словно хотел взлететь как
птица. Но он не взлетал, а просто удерживал равновесие на скользкой
дощечке. Так он стоял на пенной верхушке и с пугающей скоростью несся к
берегу, одетый пеной и брызгами.
   Казалось невероятным удержаться на движущейся водяной горе. Но безумец
не только устоял, он, задорно смеясь, стал скатываться с крутого водного
склона, потом позволил волне снова вскинуть себя на хребет.
   Переполненный пляж ахнул, видя дерзкое мастерство заморского пловца.
   - Однако я должна посмотреть, как это делается, - решительно сказала
Мада, сбрасывая с себя "древнее одеяние" и передавая его на руки
встревоженной служанке.
   - Что ты, родная! - запротестовала та, забыв свой недавний совет. -
Пришибет он тебя своей доской. Да и пристало ли дочери самого Яра Юпи
плыть с ним рядом?
   Мада побежала в воду, нырнув в нахлынувшую волну. Темная шапочка,
сделанная из упругого материала, оберегающего от воды густые волосы,
замелькала среди пенных гребней.
   Мада доплыла до волнобоя к забралась на него. Отсюда она увидела, что
заморский пловец возвращается с доской в океан, чтобы снова начать скачку
на пенных гребнях. Девушка помахала ему рукой, хотя он не мог ее видеть.
   Вряд ли на Великом Берегу был еще кто-нибудь столь же искусный в
плавании, как Мада. Океанские волны поднимали ее на хребты и силились
отбросить назад. Но она не привыкла отступать, чего-нибудь пожелав. Она
решила непременно встать на эту волшебную доску, и не было силы в мире,
которая могла бы ее остановить.
   Иноземец уплывал от берега и не оглядывался.
   Мада всего лишь миг видела незнакомца, входившего в воду. Но сейчас,
плывя за ним в море, она отчетливо представляла себе его атлетическую
фигуру в набедренной повязке, крепкие, вздувающиеся под кожей мышцы,
мальчишеский затылок и кудрявую голову.
   И вдруг Мада увидела его. Он стоял на пенном гребне. Вода словно кипела
под ним, а он с безрассудной лихостью заскользил вниз по водному склону
прямо на Маду.
   В последний миг заметив ее, Аве подпрыгнул, а Мада нырнула, пройдя под
доской.
   Ей показалось, что волна рухнула на нее, но это доска чуть задела ее.
   Мада вынырнула и огляделась. Незнакомец, выпрыгивая из воды, встретился
с ней взглядом. Он радостно засмеялся и сразу поплыл к ней, прихватив по
пути доску.
   - Держись! - еще издали крикнул он.
   Мада ничего не расслышала, но улыбнулась в ответ, понимая, что он
спешит ей на помощь. А когда он подплыл, сказала:
   - Я хочу встать на это, - и указала на доску.
   - Аве Мар с радостью поможет:
   - Маде Юпи.
   - Ты узнаешь, что такое радость, сила, счастье!
   Стоявшие на берегу следили за тем, что делается за волнобоями. И вздох
пронесся по пляжу, когда все увидели, что на гребне волны появились во
весь рост сразу две фигуры, держась друг за друга и, очевидно, стоя на
доске каждый одной ногой.
   Это казалось чудом. Обнявшись на виду у всех и не падая, они неслись на
пенном хребте к берегу.
   Никогда Мада не получала такого наслаждения.
   И все-таки, когда Мада и Аве, миновав волнобой, возвращались с доской к
переполненному пляжу, Маде стало не по себе. Если бы вчера кто-нибудь
сказал ей, что она способна на такое безрассудство, она рассмеялась бы.
   Аве в одной руке держал доску, а другой готов был помочь Маде, если ее
собьет с ног волной прибоя. Но Мада опередила его и, с хохотом проскочив
через клокочущую пену, первой выбежала на берег.
   Она словно показывала, что ей, дочери диктатора, дозволено все!
   Встревоженная спутница укутала ее пушистым одеянием.
   - Как было хорошо! Как было хорошо, если бы ты только знала. Мать Луа!
   - Как не знать, - проворчала та. - Я чуть жива, тебя ожидаючи. Случись
что с тобой, я уж непременно была бы казнена по повелению Яра Юпи (да
будет он счастлив, великий!).
   - Хорошо, что ты жива и сможешь теперь мне кое в чем помочь.
   Мать Луа строго посмотрела:
   - Боюсь догадаться, родная.
   О намерениях своей воспитанницы Мать Луа догадалась верно. Мада всегда
мечтала о настоящем фаэте, мужественном, благородном, чистом.
Малокультурные фаэты среди "высших", кичившиеся своей с древности
застывшей цивилизацией, отталкивали ее грубостью, спесью и презрением к
круглоголовым, детей которых когда-то лечила ее мать. Чужестранец, как
рассказала про него няня, был чужд всех мрачных предрассудков "высших", он
был ученым Даньджаба, не побоявшимся там порвать с "наукой смерти", пойти
наперекор всем. Именно о таком фаэте могла бы мечтать Мада, а он ко всему
тому оказался еще и ловким, смелым, красивым.
   Фаэтам вообще было свойственно взаимное влечение друг к другу "с
первого взгляда", в чем они не всегда признавались сами себе.
   Дочь Яра Юпи оправдала данное ей отцом имя - сразу влюбилась в одетого
пеной гостя и, по мнению Матери Луа, потеряла рассудок.
   - Подумай, родная! Будь то любой длиннолицый - куда ни шло. А тут ведь
скажут - полукровка. Презрение да ненависть! Одумайся, родная! Я учила
тебя правде о всех фаэтах, так ведь не для этого же!..
   - Нет, - решительно ответила Мада. - Будет так, как я хочу. Ты пойдешь
к его спутнику и скажешь, как мы увидимся с Аве.
   - Где ж увидеться - таким заметным! Схватит его охрана Крови. Не желай
ему зла.
   - Будет так, как я сказала. Другие не смогут на нас смотреть. Мы с ним
встретимся в саду дворца.
   - В саду за Стеной? - с тревогой повторила Луа.
   - Ты проведешь их через "кровную дверь".
   Мать Луа поникла. Но Мада не обращала на нее внимания, со вскинутым
подбородком идя впереди.
   "Кровная дверь"! Это было одно из самых надежных устройств Логова, как
называли Дворец диктатора. Яр Юпи давно уже был обуреваем манией
преследования. Ему казалось, что всюду плетутся заговоры с целью убить
его. Потому уже много циклов он безвыездно жил на территории Логова,
никогда не показываясь за его стенами. С подчиненными он общался только с
помощью экранной связи. Он не доверял никому.
   Охрану в важнейших местах вели автоматы, пропуская лишь избранных
фаэтов с определенными биотоками головного мозга.
   "Кровной дверью" могли пользоваться лишь самые близкие к диктатору
фаэты.
   Другого "ключа" к двери не было, и ни один посторонний фаэт не мог ее
открыть.
   И вот Матери Луа предстояло провести в сад за Стеной чужеземцев. Она
знала, что ее воспитанница решений не меняет. Кроме того, ей и не хотелось
препятствовать Маде.
   Надо ли говорить, что молодой фаэт Аве также влюбился в прекрасную
Маду? По натуре своей склонный к крайностям, он снова и снова переживал
мгновения, когда обнимал чудесную фаэтессу, стоя с ней на доске. Его
бросало в жар, но он ума не мог приложить, как увидеть вновь свою
желанную, которая оказалась дочерью Яра Юпи.
   Куций Мерк, кряхтя, словно нес тяжелую ношу, брел за Аве. Он нисколько
не удивился, заметив, что няня отстала от своей воспитанницы и занялась
шнуровкой обуви.
   Пропустив Аве вперед, горбун задержался около круглоголовой, а та, не
разгибаясь, чуть слышно сказала:
   - Как только взойдет в небе сверкающий Юпи, веди своего патрона к
Грозной Стене, к руинам старой часовни.
   Куций Мерк кивнул, хитро ухмыльнулся и догнал хозяина.
   - Успех - это зависть неудачников. Свидание назначено у старых руин при
свете ярчайшей звезды Юпи.
   Аве порывисто обернулся:
   - Смеешься?
   - Смех не помогает в моей профессии. Куций Мерк слишком хороший:
помощник.
   По капризу диктатора Грозная Стена вокруг его Логова разрезала пополам
развалины маленького храма. Руины маскировали и без того неприметную
"кровную дверь".
   Стена в нижней части раздвигалась, подчиняясь биотокам мозга,
записанным в программе электронных автоматов.
   Волнуясь, Мать Луа дала Двери мысленный приказ, и та открылась.
   Стоявшие в полуразрушенном портике Аве и Куций Мерк быстро прошли в
образовавшийся проем. Луа последовала за ними, и Стена сомкнулась за ее
спиной.
   Только руины с внутренней стороны Стены указывали, где искать
исчезнувшую дверь.
 
   Аве огляделся. Он находился в густом саду. Гибкие лианы свисали, как
стерегущие добычу змеи. За мохнатыми стволами деревьев таился мрак,
казавшийся густым и вязким. Ночное светило Луа, имя которой носила няня,
еще не всходило, а ярчайшая из планет - Юпи лишь серебрила верхушки
деревьев. Под ними было темно, как в беззвездную ночь.
   Сердце стучало в груди молодого фаэта.
   У Куция Мерка пульс бился ровно. Он проник в Логово, куда и змея не
проползет:
 
   Глава вторая. ДВА БЕРЕГА.
 
   Только за полцикла до встречи с Мадой на Великом Берегу Аве Мар впервые
увиделся с Куцием Мерком, своим секретарем.
   Парокат Аве Мара остановился в тот день на горном перевале континента
"культурных" Даньджаба.
   У Аве захватило дух. Открывшийся с высоты океан словно поднялся на
самое небо.
   Туманная полоса горизонта казалась грядой высоких облаков.
   Внизу лежал Город Дела. Небоскребы стояли концентрическими кругами. Они
соединялись кольцевыми и радиальными улицами-аллеями, по обе стороны
которых зеленели парки и поблескивали озера. В центре города высился
небоскреб, похожий на коническую ось чудовищного "колеса деловой жизни".
   Аве нажал ногой на педаль, открывая клапан котла высокого давления.
Паровой привод медленно двинул машину с места, разгоняя до нужной скорости.
   Парокаты совсем недавно, но быстро заменили устаревшие машины с
двигателями сжигания. В свое время они отравляли выхлопными газами воздух
городов.
   Истребленное ими горючее могла бы служить химическим сырьем для одежды
и других предметов быта.
   Аве Мар, несясь с огромной скоростью по великолепной дороге, пересек
внешнюю круговую аллею, на которой располагались башни домов Города Дела.
   Издали они казались коническими. На самом деле они были уступчатыми. Их
спиралью опоясывала дорога для парокатов, которые, взбираясь по ней,
достигали любого этажа. Конический небоскреб был как бы обернут спиральной
дорогой по всем этажам с въездами в гаражи у каждой квартиры.
   Внутри конических башен, обернутых этой спиралью, размещались магазины
с коридорными выходами на спиральную дорогу, рестораны, кафе, а также
театры и концертные или просмотровые залы. А в самом центре многослойного
строения находились производственные мастерские и деловые конторы. В
гаражи под жилыми комнатами вели самоходные лестницы.
   Что же касается простых фаэтов, работавших в мастерских, то они, не
имея машин, почти никогда не спускались из своих тесных квартирок, не зная
иного мира, ограниченного спиральной дорогой небоскреба.
   Аве остановил парокат. Двери гаража сами собой открылись и закрылись за
ним, когда он въехал.
   Машина не требовала никакого ухода, всегда готовая к работе, с нужным
давлением пара в котле. Нагревательное устройство из вещества распада
являлось как бы частью машины, изнашиваясь вместе с нею.
   Аве Мар был в подавленном настроении. Он нагрянул к одному из своих
друзей. Но тот созывал у себя тайное собрание и Аве на него не пригласил.
Аве понял все и тотчас уехал.
   На обратном пути он видел жалкие хижины фаэтов, работавших на полях.
Ему стало стыдно перед самим собой, что у него над гаражом несколько жилых
комнат, в которых никто, кроме него, не живет.
   Он не знал тесноты, но знал одиночество и мог лишь по экранной связи
вызвать мать. Ах, мама, мама! Находясь даже на огромном расстоянии, она
безошибочно догадывалась, каково на сердце у сына, и всегда первая
появлялась на экране.
   Аве понуро встал на побежавшие вверх ступеньки.
   В чем смысл жизни, если впереди тупик, из которого фаэтам нет выхода?
Безумие искать его в истребительных войнах. Это понимают многие фаэты:
   Но почему друзья не доверяют ему? Вместе с ними и он мог бы не молчать!
Разве он не разделяет учения Справедливости? Но он не нужен им: Никому не
нужен:
   Аве вошел в первую из своих круглых комнат и замер в изумлении. Ему
навстречу поднялся широкоплечий, коренастый горбун с настороженной улыбкой
на жестком лице.
   - Легкости и счастья! - сказал незнакомец. - Я Куций Мерк! Правитель
Добр Мар вручил мне ключ от этой квартиры как секретарю своего сына.
   Аве горько усмехнулся:
   - Отец беспокоится, что сына загрызла тоска?
   - Отец подумал о большем.
   - Избавит это от горечи?
   - Разве худо побывать на древнем материке Властьмании? Культурная
дикость и высокая техника в руках варваров, называющих себя "высшими"?
Одно это чего стоит!
   - Что толку от таких мечтаний? Я работал с Умом Сатом. Мне, знатоку
распада вещества, не позволят уехать за океан. Мы живем во времена
пустоты, неверия, накала:
   - Как секретарь, я помогу во всем, даже в поездке на континент варваров.
   Сказав это, горбун скрылся в другой комнате. Вскоре он вернулся, неся
сосуды с напитками и два баллончика со сжатым дурманящим дымом, которым в
минуты отдыха любили дышать "культурные". Одежда Куция Мерка натягивалась
на горбу, словно сшитая на другую фигуру.
   Аве удивился, как быстро освоился здесь его новый знакомый. Запущенная
квартира преобразилась. Включенные еще до прихода хозяина механизмы навели
чистоту.
   Затягиваясь дымом, молодой фаэт разглядывал Куция Мерка.
   - Если бы съездить на Властьманию, - говорил он а раздумье, - пока
тоска еще не убила желания:
   - Желания надо осуществлять. Иначе не стоит желать. Заокеанские
фаэтессы очень красивы.
   - Какое это может иметь значение? Даже знание бессильно вывести фаэтов
из тупика. Бездушное политиканство, бездумное поклонение догмам!
Твердолобые не желают слушать ничего, что им незнакомо!.. - Аве, переживая
непризнание своих идей, срывал теперь свою обиду.
   - Великий закон инерции! Инерция преодолима приложением энергии. Закон
стоит толковать шире.
   - Куций Мерк подготовлен, несомненно, более, чем надо для обязанностей
секретаря.
   - Преодолеть инерцию надо и в самом себе.- И Куций Мерк выпустил
замысловатый клуб дыма.
   Горбун определенно удивлял Аве Мара. Но ему предстояло удивляться все
больше и больше.
   Куций приходил теперь к Аве Мару ежедневно и без устали рассказывал о
легендарном континенте древнейшей цивилизации. Оказывается, он прекрасно
знал Властьманию, был знаком с ее историей, искусством, архитектурой,
видимо, не раз бывал там, прекрасно говорил на языке варваров, как называл
обитателей Властьмании.
   - Смотри и удивляйся. Глубина невежества и высота знания, чужая техника
и дикие теории "высших", трущобы круглоголовых "уродов" и легендарная
красавица Мада Юпи.
   - Дочь диктатора? - нехотя поинтересовался Аве.
   - Воспитана культурнейшей няней из круглоголовых. Стала Сестрой
Здоровья, лечит вопреки отцовскому "учению ненависти". Отец ее так любит,
что сносит любые причуды.
   - Какова же она из себя? - рассеянно спросил Аве. Куций оживился.
   - Длинные ноги бегуна, но женственны. Линии ее тела - для мрамора.
Мягкое сердце и спесивая гордость. Трудно снискать ее расположение.
   - Похоже, что Куций Мерк добивался этого.
   Горбун с горькой усмешкой показал на свой горб:
   - У Куция Мерка слишком тяжелая ноша в жизни.
   Он теперь совсем избавил Аве Мара от повседневных забот по хозяйству,
продолжал много рассказывать о Властьмании, но о Маде больше не вспоминал.
   Аве Мар сам завел разговор о возможной поездке за океан.
   Куций Мерк словно ждал этого:
   - Места на корабле заказаны.
 
 
   Аве Мар стоял на палубе морского корабля и смотрел вдаль. Сейчас океан
не поднимался в небо, как при взгляде с перевала, но он был так же
безграничен и так же поражал воображение.
   Ум Сат доверил своему ученику страшную тайну об этом океане. Всякая
тайна тяготит, а эта, касающаяся судьбы всех фаэтов, особенно угнетала Аве.
   Куций осторожно допытывался о причине плохого настроения Аве, но тот
отговаривался обидой на ученых, не признавших его идей о возможности жизни
на других планетах.
   Горбун хитро ухмылялся и подшучивал над молодым фаэтом, уверяя, что
истинная причина в том, что он еще не влюбился.
   Континент варваров показался на горизонте. Острые стрелы словно
вынырнули из воды. Над морем поднимались причудливые здания древнего
материка, где дома строились не круглыми, а прямоугольными (какая
нелепость!). Они беспорядочно тянулись к небу в неимоверной тесноте.
Постепенно они слились в груду неправильных остроугольных столбов,
напоминая нагромождение кристаллов.
   К океанскому кораблю, почти выскакивая из воды, летел охранный катер.
   Предстояла процедура проверки. Куций Мерк нашел своего хозяина, чтобы
быть рядом.
   На палубу поднимались длиннолицые, с крючковатыми носами. Все они были
в единообразном угловатом платье с поднятыми у спины воротниками и
короткой темной пелеринкой, переходящей в прямоугольную, тоже темную
полосу на груди.
   - Эй ты, горбатое отродье пожирателей падали! Посторонись перед Охраной
Крови! - гортанно крикнул первый из длиннолицых, поравнявшись с Куцием
Мерком. - Тебе придется убираться отсюда на свой вонючий остров.
   Аве Мар, специально изучивший язык Властьмании, покраснел от
возмущения, но, увидев предостерегающий, искоса брошенный взгляд Куция,
промолчал.
   А Куций Мерк выпятил горб в поклоне и смиренно склонил голову,
заговорив в не присущей ему манере, характерной для местного языка:
   - Быть может, офицер Охраны Крови поинтересуется узнать, что ничтожный
круглоголовый, которого он видит перед собой, всего лишь секретарь
знатного путешественника, ясномыслящего Аве Мара, сына правителя Даньджаба.
   Длиннолицый, носивший в подражание диктатору Яру Юпи бороду,
презрительно взглянул на Куция.
   Аве Мар протянул ему свои жетоны.
   - Проворного сына правителя Добра Мара можно узнать и без жетонов, -
щегольнул и офицер старинной манерой речи. - Что же касается этого
презренного круглоголового калеки, то ему надлежит, как цепью, быть
прикованным к своему хозяину, служа ему, как то предначертано самой
природой. - И офицер направился к другим пассажирам.
   Куций Мерк побежал за ним, униженно прося вернуть жетоны. Офицер бросил
их на палубу, и они, зазвенев, покатились, едва не угодив за борт. Куций
Мерк нагнулся, чтобы перехватить их, даже встал на колени.
   Офицер грубо рассмеялся:
   - Вот так и приветствуй страну "высших", в позе ящерицы, от которой
недалеко ушел.
   - Да продлятся здесь счастливые дни, - смиренно ответил Куций Мерк.
   Океанский корабль входил в гавань, со всех сторон окруженную огромными,
странно прямоугольными домами, среди которых Аве Мар сразу узнал несколько
знаменитых храмов, построенных в древности и возвышавшихся тогда над всеми
зданиями. Ныне город поднялся, заслонив их.
   Так вот он каков, Город Неги!
   Некоторые из исполинских брусков соединялись между собой причудливыми
многоэтажными мостами улиц, пересекающихся на разных уровнях.
   Аве подумал, что рассматривает лесную кучу, которую у него на родине
насыпают маленькие многолапые насекомые.
   Это впечатление Аве Мара от приморского города "высших" еще больше
усилилось, когда они с Куцием Мерком оказались на берегу. Толпа спешащих
фаэтов сдавила, затолкала их. Здесь, кроме парокатов, были также и
устаревшие машины сжигания.
   Смесь разнородных экипажей, шумя и отравляя воздух, мчалась перед
полузадохнувшимся Аве, грохотала у него над головой на диковинных мостах
между тяжелыми искусственными скалами домов.
   В тесном подъемном ящике Аве и Куций, прижатые в угол другими фаэтами,
поднялись в отведенную им крохотную комнатку самого дорогого Дворца
приезжающих.
   Когда Куций Мерк распаковывал вещи, Аве стоял у щелевидного окна и
смотрел на чужой мир. Пока что он не видел никакой романтики старины, к
которой стремился с детских лет. Все здесь резало глаз, начиная с одеяния
грубых "охранников крови"
   и кончая неудобными углами тесной комнатенки.
   - Не стоит терзать зрение варварскими постройками, - сказал Куций Мерк.
- Завтра будем на Великом Берегу.
   Появился низенький круглоголовый слуга и спросил, что пожелают приезжие
на обед:
   растительную или животную пищу с кровью, и не хотят ли они, как все
путешествующие, осмотреть густонаселенные кварталы города, не соблаговолят
ли еще что-либо приказать ему?
   Куций Мерк счел необходимым проявить традиционную любознательность, и
они с Аве, не успев отдохнуть, потащились в знаменитые кварталы
круглоголовых.
   Аве, даже зная трущобы родного континента, не представлял, что фаэты
могут жить в такой грязи и тесноте. На улице можно было дышать, только
когда она превращалась в подвесной мост. Там же, где она была зажата
домами, проходя между ними туннелями, улица становилась как бы частью
квартир. Фаэты держали двери открытыми, не стесняясь прохожих, занимались
своими домашними делами, сидели за столом вместе с ребятишками, успевшими
родиться до запрета круглоголовым иметь детей, ели какую-то нехитрую, но
остро пахучую снедь, укладывались в кровати.
   Фаэтессы высовывались в открытые двери и, громко крича,
переговаривались с обитателями вторых или третьих этажей. Там и тут чуть
выше голов прохожих на веревках, перекинутых через улицу, сушилась одежда
жителей, большинство из которых не знало, придется ли им потеть на работе
и завтра.
   Аве очень хотелось зажать нос, когда он, сопутствуемый Куцием, бежал из
этих зловонных кварталов, которые прославились выставленной напоказ
бедностью. Только сто три дня просуществовала Власть Справедливости и не
успела помочь их обитателям:
   "Так в чем же выход? - спрашивал сам себя Аве. - Неужели в чудовищном
законе диктатора, запретившего этим семьям иметь детей?"
   Неужели же лишь для того, чтобы увидеть все это, он с самого детства
стремился сюда, за океан?
   Но на другой день он увидел Великий Берег и Маду.
 
   Глава третья. ПОВЕЛИТЕЛИ.
 
   Дворец диктатора Яра Юпи был частью Храма Вечности, в котором
богослужение после забвения фаэтами религии прекратилось. Ныне Грозная
Стена отделяла храм от строений монастыря, переделанных для диктатора.
Устремленный ввысь шпиль черного камня походил на торпеду с зарядом
распада. Древние зодчие не подозревали, что предвосхищают очертания
будущего оружия. Еще меньше могли они вообразить, что в подземельях под
Храмом Вечности на случай войны распада будет размещен Центральный пульт
управления защитной автоматики. Автоматы могли обрушить на Даньджаб
смертоносную стаю торпед распада.
   Над этой страшной автоматикой в былом святилище храма с теряющимися в
высоте черными колоннами заседала сейчас сессия Мирного космоса. Ее
председатель Ум Сат из Даньджаба, открывший в свое время распад вещества,
(под распадом вещества фаэты разумели ядерные реакции расщепления и
синтеза, в результате которых, как известно, наблюдается дефект массы, то
есть вещества становится меньше, оно как бы "распадается", выделяя
огромную энергию) жестоко ошибся, обнародовав это открытие сразу на обоих
континентах. Великий круглоголовый, как его называли, первый на планете
знаток вещества, решил, что он столь же великий знаток жизни.
   Думая, что одновременное появление сверхмощного оружия на обоих
континентах создаст "равновесие страха", он надеялся, что война станет
невозможной. Однако накал отношений между континентами усиливался. Ум Сат
угадывал в этом лишь одну из причин - перенаселение и вражду из-за
тесноты. Но вражда из-за барышей была куда более опасной. Перенаселение
еще больше обостряло все виды борьбы.
   Владельцы на обоих континентах, силой подавляя недовольство тружеников,
грозили через океан друг другу тоже силой. Им казалось, что они смогут за
счет своих соперников не только увеличить барыши, но и малой подачкой
умиротворить недовольных в своей стране.
   Ум Сат с ужасом убеждался в неизбежности войны распада и считал себя
ответственным за нее. Потому он стремился теперь найти для всех выход в
открытии новых космических материков, мечтая о частичном переселении на
них фаэтов и всеобщем умиротворении.
   Тяжелая ответственность, разочарование, забота и усталость наложили
отпечаток на лицо старого фаэта. Его высокий лоб под густой гривой волос
был изрезан глубокими морщинами. Огромные печальные глаза смотрели с
мудрой добротой и пониманием. И вместе с тем у него был безвольный
подбородок, скрытый седеющей бородкой.
   Несмотря на трагическую ошибку Ума Сата, его все-таки уважали за
огромные достижения в области знания и безусловную честность стремлений.
Потому знатоки знания с обоих континентов встретили его в зале с
величайшим почтением.
   Но другого всем известного на планете фаэта, находившегося сейчас в
какой-нибудь сотне шагов от Храма Вечности, за стеной Логова, никто не
уважал, но все страшились.
   Диктатором Яр Юпи стал в черные дни подавления Власти Справедливости.
   Перед рождением дочери он был всего лишь неприметным торгашом,
промышлявшим среди круглоголовых. Чтобы угодить клиентам, он и взял в
услужение Мать Луа к осиротевшей Маде. Няня заменила ей родную мать в то
памятное время, когда гнев угнетенных вырвался наружу. Восстание сотрясло
тогда Властьманию, лишило владельцев власти и владений.
   Затаясь в жгучей ненависти, они не желали смириться с поражением. У них
был звериный опыт борьбы каждого с каждым. Ведь они всегда насмерть
схватывались и с тружениками, и между собой. Однако теперь они готовы были
забыть о собственных распрях.
   Владельцы были по обе стороны океана. Но со времени открытия и
заселения нового континента Даньджаба фаэты там жили без древних
предрассудков, не оказалось для них благоприятной почвы. Получилось так,
что и круглоголовые и длиннолицые стали пользоваться в новых условиях
равными правами и возможностями заставлять других работать на себя. Как бы
то ни было, но это повело к быстрому росту если не культуры, то техники
Даньджаба. Изделия "культурных", как стали величать себя его обитатели,
неизменно оказывались лучше и дешевле, чем у варваров Властьмании. И
владельцы Даньджаба наводнили своими товарами старый материк. Во
Властьмании сохранились грубые, примитивные способы изготовления
предметов. И владельцы Властьмании оказались перед угрозой краха. Как бы
ни угнетали они своих тружеников, барыши ускользали у них из рук. Тогда
они ощетинились ненавистью ко всему идущему из Даньджаба. И лишь поражение
в борьбе с Движением Справедливости временно отодвинуло счеты с
заокеанскими владельцами на задний план.
   Когда Яр Юпи объявил свое "учение ненависти", он лишь слышал о
существовании Совета Крови, не подозревая, кто в него входит. Вызванный
однажды на его тайное заседание в каком-то подземелье, Яр Юпи был поражен,
узнав под балахонами восседавших двух крупных владельцев мастерских и
одного владельца обширнейших полей.
   - Наш выбор пал на тебя, Яр Юпи, - объявил владелец полей. - Твое
"учение ненависти" способно объединить, ибо ничто так не объединяет, как
общая ненависть. С ее помощью Движение Крови должно задавить Движение
Справедливости.
   Но не забывай, что чистота крови, - многозначительно добавил он, - хоть
и высший идеал, но все же только оружие для подавления власти негодяев.
   - Движение Крови оправдает свое название, - заверил Яр Юпи, уже считая
себя одним из его вожаков.
   Владельцы переглянулись.
   - Мы разделаемся с круглоголовыми и здесь и за океаном, - воодушевился
будущий диктатор.
   - Ты торговал среди круглоголовых, твоя жена лечила их детей, -
вкрадчиво начал один из владельцев мастерских, откинув свой капюшон. - Нам
это выгодно, потому что, как бы громко ты ни кричал о ненависти,
заокеанские владельцы все же смогут довериться скорее всего тебе, умевшему
ладить с круглоголовыми. Ты отправишься за океан и убедишь их в том, что
случившееся у нас случится завтра и у них.
   Пусть они помогут нам разделаться с властью "охотников до
справедливости", сохранив тем самым собственные владения. Пусть перебросят
отрядам твоих головорезов хорошее оружие. Ты сумеешь его применить. И
теперь: и после. Ты понял? - И владелец мастерских опустил на лицо балахон
с прорезями для глаз.
   Яр Юпи все прекрасно понял. Коварный и хитрый, он сделал свое "учение
ненависти"
   главным оружием против Власти Справедливости. Он даже не постеснялся
огласить свой бредовый план захвата всей планеты длиннолицыми. Заокеанские
владельцы посмотрели на это сквозь пальцы. Им важнее всего было помочь
лихому вожаку разделаться с ненавистной властью тружеников, а если он при
этом будет говорить пустые фразы о завоеваниях, то пусть тешится, но
делает свое дело.
   Бывший торгаш сумел не только обмануть заокеанских владельцев, но и
сплотить вокруг себя банды головорезов, жаждущих добычи. Неустойчивых же
он отвлекал от защиты их же собственных интересов погоней за
круглоголовыми. Словом, он сделал все, что от него требовалось.
   Власть Справедливости была разгромлена. Ее руководители из числа
тружеников, а также немало фаэтов с круглым овалом лица были уничтожены.
Континент утопал в крови. А на гребне кровавой пены Яр Юпи был вознесен на
высший пост.
   Совет Крови сделал ловкого и угодливого лавочника диктатором
Властьмании, рассчитывая на его послушание. Никто, кроме него, не знал,
кто входит в Совет Крови и чьи интересы он защищает.
   Покончив с бунтом тружеников, новый диктатор объявил круглоголовых (в
своем большинстве тружеников) неполноценными. Во имя борьбы с
перенаселением планеты он запретил им иметь детей. Смертная казнь грозила
и новорожденным и родителям.
   Но трудиться круглоголовые должны были вдвое больше остальных.
Употребление заокеанских изделий было объявлено несовместимым с принципами
крови. Владельцы Властьмании вздохнули облегченно: их барыши были
ограждены.
   Заокеанские же владельцы спохватились слишком поздно. Яр Юпи не только
лишил их барышей на старом континенте, но и грозил войной распада - полным
уничтожением.
   Не оставалось ничего другого, как самим готовиться к такой войне,
защищая прежде всего свою власть и барыши.
   Военачальники обеих сторон, страшась войны распада, намеревались
нанести удар первыми. Чтобы он был и последним, они требовали наращивания
вооружений распада.
   Владельцы обоих континентов, прикрываясь фразами о миролюбии,
заставляли свои мастерские работать все исступленнее.
   Наивные расчеты великого знатока знаний Ума Сата на мирное "равновесие
страха"
   потерпели крах, и теперь он стал выступать с требованием полного
уничтожения всех запасов оружия распада и запрещения его применения.
Многие трезвые умы поддерживали его.
   В напряженной предвоенной обстановке Яру Юпи все чаще приходилось
слышать имя Ума Сата, открывшего распад вещества, а теперь взывающего к
совести фаэтов, чтобы его "закрыть".
   Диктатору доносили и об опасных разговорчиках: "Если круглоголовые
могли дать планете такого фаэта, как Ум Сат, то как же можно объявить их
неполноценными?
   Почему круглоголовые не только должны работать вдвое больше других, но
и на протяжении жизни одного поколения обязаны уступить свое место на
Фаэне длиннолицым?"
   В этих "наглых" вопросах Яр Юпи ощущал угрозу!
   Страшась нового Восстания Справедливости, диктатор потерял покой. Им
овладела мания преследования. Он уже не выходил из Логова, где вел
показную аскетическую жизнь. Одинаково не верил ни круглоголовым, ни
длиннолицым, даже владельцам из Совета Крови, которым он служил и которым
мог стать неугодным.
   Чтобы как-то утихомирить бурлящий в гневе народ, он усиливал подготовку
к войне распада, суля отмену запрета круглоголовым иметь детей после ее
успешного завершения и расселения победителей на освобожденном континенте.
   Наряду с этим он глушил недовольство тружеников авантюристическими
планами переселения круглоголовых на планету Мар, где они будут свободны
от всех запретов (словно в одном только перенаселении было дело!).
   Поэтому он поощрял завоевание космоса и способствовал созданию около
планеты Мар космической базы Деймо. У "культурных" уже существовала там
база Фобо. И Яр Юпи даже согласился провозгласить космос "мирным",
поскольку интересы владельцев в основном скрещивались на Фаэне.
   Великий же знаток знаний Ум Сат, умевший проникать в сокровенные тайны
вещества, не постигал глубин беспринципной политики. Для него "проблема
перенаселения планеты" действительно заслоняла собой все остальное, хотя,
по существу, она лишь обостряла и тяготы тружеников, и борьбу их с
владельцами, да и вражду владельцев между собой. Очевидно, для того, чтобы
быть подлинным мудрецом, еще недостаточно быть знатоком какой-нибудь одной
области знания.
   Никто не ожидал увидеть осторожного и расчетливого Яра Юпи на сессии
Мирного космоса. Слишком он боялся покушений. Но, видно, недаром Яр Юпи
выбрал место для сессии вблизи Логова. Храм Вечности был соединен с бывшим
монастырем подземным ходом.
   Во время заседания Яр Юпи внезапно появился из стены с двумя
внушительными роботами-охранниками.
   Это был высокий, статный фаэт с длинным безусым лицом, темной бородкой,
крючковатым носом, узким жестким ртом и подозрительным взглядом бегающих
глаз, смотревших из-под зигзага ломаных бровей. Его специально подбритый
под лысину яйцеобразный череп считался среди "высших" безукоризненной
формы. В выражении лица у него было что-то птичье, хищное.
   Яр Юпи обратился к присутствующим с напыщенной речью, говоря о
врожденном стремлении "высших" к миру, о согласии с проектом расселения
фаэтов по другим планетам, чтобы избежать войны на Фаэне.
   И он преподнес в дар Мирному космосу готовый к немедленному старту
межпланетный корабль "Поиск" вместе с опытным командиром-звездонавтом,
предложив Уму Сату возглавить экспедицию на Зему.
   Затем он объявил о решении Совета Крови считать Ума Сата "почетным
длиннолицым"
   с правами "высшего из высших". Основанием послужило изыскание
"историков" Крови, якобы установивших, что фамилия Сат в честь планеты,
отмеченной благородным кольцом, давалась лишь чистейшим длиннолицым.
   Ум Сат был ошеломлен. Экспедиция на Зему становилась реальностью (на
Даньджабе только спорили, сколько средств выделить для постройки
межпланетного корабля на Зему, а он уже мог возглавить такую экспедицию),
но: эта фальшивка "историков"!
   Диктатор не погнушался ею, чтобы отнять у круглоголовых их Ума Сата!
Первым побуждением знатока знания было отвергнуть дары диктатора, другой
на его месте так и сделал бы, но он сдержался. Ведь он был за
умиротворение, за расселение фаэтов в космосе. Как же отказать фаэтам и не
разведать для них планету Зему, которая может стать их новой родиной?
Имеет ли он право проявлять личное или расовое самолюбие во вред всему
обществу фаэтов? Не разумнее ли показать реальность космического
переселения и переключить интерес владельцев мастерских - изготовлять не
торпеды для войны распада, а космические корабли?
   И Ум Сат, превозмогая себя, принес в ответной речи благодарность Яру
Юпи и за передаваемый Мирному космосу межпланетный корабль, и за высокое,
присвоенное ему, Уму Сату, звание. Он пообещал подумать о возможности
личного участия в экспедиции.
   Он презирал сам себя, но считал, что приносит великую жертву.
   Диктатор усмехнулся и вместе с охранными роботами скрылся в проеме
стены.
   Заокеанская техника действовала безотказно.
   Ум Сат объявил в работе сессии Мирного космоса перерыв. Ему нужно было
прийти в себя, оправдаться перед самим собой. Конечно, он остался все тем
же круглоголовым - правда, внутренне смятенным, опустошенным и еще
обретшим совсем ненужные ему права.
   Но эти права оказались особенно нужными его бывшему ученику и любимцу
Аве Мару.
   Отец Аве Мара, Добр Мар, правитель Даньджаба, не находил себе места в
круглом кабинете со сводчатым потолком. Он был девятьсот шестьдесят вторым
правителем, поселившимся здесь.
   Угловатый подбородок и костистая челюсть на его умном лице говорили о
вале и энергии; тонкие, опущенные к углам губы - о заботах; мешки под
глазами и облысевшая голова с остатками седеющих волос - о нелегкой жизни.
Имя Добр (Добрый) он получил к совершеннолетию. До этого он носил имя отца
- Страшный Мар, с добавлением "Второй-младший". Правитель думал о сыне,
находившемся на континенте варваров, где каждое мгновение мог произойти
взрыв:
   И невольно во всех подробностях вставала в его памяти картина
проклятого дня, когда полцикла назад он решился на поступок, которому
сейчас не мог найти ни оправдания, ни прощения.
   Робот-секретарь доложил тогда, что в приемной ждет Куций Мерк. Со
времени, когда предыдущий правитель был застрелен в этом кабинете
собственным секретарем, Великий Круг постановил, чтобы во Дворце правителя
работали лишь роботы-секретари. И вот теперь "умный шкаф" показал на
экране Куция Мерка; ожидая приема, тот не видел, что за ним наблюдают, но
все равно был настороженно собран. Типично круглоголовый, он обладал
овалом лица, напоминавшим диск Луа, вечного спутника планеты Фаэны. Узкие
глаза его косились на дверь.
   Между Добром Маром и Куцием Мерком были сложные отношения. Только Куций
знал путь, каким пришел правитель к власти. Добр Мар прежде был "другом
правителя" и по закону должен был занять "первое кресло" в случае его
смерти.
   Никто так не поносил "невменяемого" убийцу, как Добр Мар. Он поклялся
вести страну по тому пути, по которому вел ее покойный: вековую вражду с
Властьманией следует смягчить и сделать все возможное для умиротворения
планеты и избавления фаэтов от ужасов войны.
   Куций Мерк незадолго до убийства предшественника Добра Мара передал ему
страшные условия, как стать правителем, - первому начать войну распада.
   Но, заняв место предшественника. Добр Мар не спешил проводить Безумную
политику "невменяемых", требовавших выиграть воину оружием распада.
   Добр Мар правил Даньджабом, изыскивая работу и жилища угрожающе
растущему населению. Он стремился ослабить накал в отношениях между
континентами, провел закон о старых вещах, подлежащих уничтожению (чтобы
приобретались новые), и добился того, что Яр Юпи, удовлетворенный
сокращением ввоза заокеанских изделий, вынужден был даже пойти на
совместные действия в космосе.
   Добр Мар догадывался, зачем пришел Куций Мерк и что он скажет ему: ведь
правитель все еще не выполнил "особые условия". А накануне предстоящих
выборов Добр Мар боялся возможных разоблачений. А что, если первому
нанести удар?
   Войдя в кабинет, Куций Мерк остановился. Приземистый, но складный,
широкоплечий, почти без шеи, он походил на борца перед схваткой.
   Схватка состоялась. Добр Мар доверительно подошел к нему.
   - Советников Великого Круга тревожат добытые Куцием Мерком сведения,
будто варвары сумели освоить и даже усовершенствовать когда-то
приобретенную у нас автоматику и она стала опасной.
   - Правитель прав. Автоматика опасна. В Логове - мой надежный агент.
   - Где гарантия, что автоматика не сработает случайно?
   - На Даньджабе почти такая же.
   - Этого мало! У варваров не должно ее остаться. Таково решение Великого
Круга.
   - Преклоняюсь перед волей первых владельцев. Но автоматика варваров -
под Логовом. Туда и змея не проскользнет.
   - Змея, но не Куций Мерк. К тому же у него там надежный агент.
   Куций Мерк понял все: Добру Мару нужно показать владельцам, что он
выполняет их условия, а заодно избавиться от Куция Мерка, послав его на
невыполнимое задание.
 
   После своего неизбежного провала Куций Мерк уже не сможет помешать
Добру Мару снова быть избранным.
   Ни одна морщина не дрогнула на лице Куция Мерка. Он почтительно сказал:
   - Ясно: проникнуть в Логово и уничтожить его вместе с автоматикой
зарядом распада. Нужно надежное прикрытие.
   - Прекрасно, - согласился правитель, обойдя подковообразный стол и
усаживаясь в удобное кресло, где сидели многие его предшественники и где
он собирался еще долго сидеть.
   - Прикрытие - Аве Мар.
   - Аве Мар, сын? - Добр Мар резко поднялся с кресла.
   Чтобы скрыть гнев, он отвернулся. Этот опытный разведчик ведет с ним
недостойную игру, рассчитывает, что отец не рискнет жизнью сына.
   Добр Мар до того, как он трижды выставлял свою кандидатуру в правители
Даньджаба и терпел провал, пока не согласился стать "другом правителя",
владел огромными плодородными полями. Его сын Аве родился в полях, близко
к природе. Свое имя Аве (Приветствующий) он получил, став юношей.
Мальчишкой он бегал с полуголодными детьми круглоголовых, работавших на
полях отца.
   Он не только удил с ними рыбу, чтобы помочь хоть раз насытиться, лазил
по деревьям за питательными почками, но и, как все поколения ребят, играл
в войну.
   Добр Мар гордился сыном, хотя тот и унаследовал от бабушки,
круглоголовой, вьющиеся волосы, а от матери девичьи загнутые ресницы и
ясный взор. Отцу не очень нравилось, что сын слишком восторженно смотрит
на мир, наивно веря в справедливость и древние законы чести. Жизнь не раз
наказывала его за эту старомодность. Но отцу льстило, что сын боготворит
его за деловитость и миролюбие. Однако сын совершал необдуманные поступки:
покинул своего учителя Ума Сата, "не желая служить науке смерти", открыто
высказывался против того, что на обоих континентах решающую роль играли
владельцы полей и крупных мастерских, получавшие выгоду от перенаселенных
земель и труда тех, кто работал на владельцев. К счастью, ему, как это
знал отец из секретных донесений, никак не удавалось примкнуть к
."подледному течению" молодежи, грозившему вырваться и здесь, на
Даньджабе, новым Восстанием Справедливости. При Аве не раз произносились
крамольные речи приверженцев учения Справедливости, но он не считал нужным
сообщать о них отцу. Аве знал о тайных собраниях, участники которых в знак
приветствия касались левой рукой правой брови.
   Но он не попадал на эти сборища. Видимо, труженики все-таки не доверяли
ему, как сыну правителя. Отцу не приходило в голову, что друзья Аве Мара
могли беречь его как способного знатока знания. После ухода от Ума Сата
Аве посвятил себя проблеме возможной жизни фаэтов на других планетах.
Добру Мару были известны, но малопонятны его доказательства, будто
авторитеты звездоведения не правы, утверждая, что жизнь невозможна нигде,
кроме Фаэны, поскольку остальные планеты или слишком удалены от светила,
или, подобно Мерку, Вене и Земе, испепелены его лучами. Фаэтам некуда было
бежать с их планеты, если не считать малопригодного для жизни сурового
Мара, предназначенного диктатором континента варваров для ссылки
круглоголовых. И оказывалось, что единственным средством очищения планеты
для грядущих поколений может быть только война. Аве же утверждал, что на
Земе вовсе не такой высокий уровень тепла, как ожидают из-за близости к
светилу Сол.
   Решает не это, а содержание углекислоты, которая создает парниковый
эффект, препятствующий излучению планетой в космос избытка тепла. Этому
эффекту якобы и обязана Фаэна тем, что на ней могла развиться жизнь. На ее
небосводе светило всходило лишь самой яркой звездой, в то время как на
Земе оно должно выглядеть ослепительным диском. И Аве доказывал, что будь
на Земе углекислоты соответственно меньше, чем на Фаэне, там не окажется
парникового эффекта, излишнее тепло сможет излучаться, и на ее поверхности
могут развиваться любые жизненные формы.
   Взгляды Аве были отвергнуты авторитетами как нелепица. И он
разочаровался в знатоках знания, в учениях, в самом себе, пал духом и
затосковал.
   Отец лишь пожимал плечами. Он хотел бы иметь более приспособленного к
жизни сына, хотя и любил и жалел его.
   И вот теперь Куций Мерк требовал жертвы. Ради выполнения задания
правитель Добр Мар должен был рискнуть жизнью сына.
   Куций Мерк рассчитывал наверняка, считая, что правитель отступит, но
ошибся.
   Тому тоже некуда было деваться.
   :Вспоминая все это, Добр Мар, "защитник права и культуры", не находил
себе места. Он не знал, как обернется дело на Властьмании, будет ли
выполнено безумное задание, будет ли, наконец, уничтожен опасный Куций
Мерк, останется ли жив Аве?
 
   Глава четвертая. ХРАМ ВЕЧНОСТИ.
 
   Каждый вечер, как засверкает яркий Юпи над грозной стеной, Мать Луа
приводила к своей воспитаннице чужеземца Аве.
   Вместе с горбуном, всегда сопровождавшим хозяина, она оберегала их.
Между собой няня и секретарь не ладили. Горбун добивался, чтобы Мать Луа
куда-то провела его, но та страшилась.
   Однажды Аве пришел в сад грустный.
   - Что с тобой? - тревожно спросила Мада.
   Аве Мар признался, что завтра должен покинуть Великий Берег.
Путешественникам нельзя дольше задерживаться близ Дворца диктатора. Куций
заметил слежку.
   Молодые фаэты, как и в первый раз, стояли в тени деревьев. Мада
положила голову на грудь Аве и заплакала. Он гладил ее волосы, не зная,
что сказать. То, что они любят друг друга и не вынесут разлуки, разумелось
само собой.
   Мада посмотрела на Аве снизу вверх, запрокинув голову. Его кудрявая
голова заслоняла звезды.
   - Все устроится, - утешал он. - Надо использовать некоторые странности
твоего отца, его приверженность к древним обычаям. Он ссылается в своем
учении на прежних монархов, даже вспоминает, что брак детей враждующих
царей отдалял войны. Я отправлюсь к своему отцу, буду просить его
обратиться к Яру Юпи с предложением заключить наш с тобой союз.
   Мада отрицательно покачала головой.
   - Как? Нам пожениться сейчас? - отгадал ее мысль Аве.
   - Да. Раньше, чем ты уедешь.
   Мада сказала это твердо, почти властно.
   - Значит, нынче ночью? - несколько растерянно спросил Аве. - Но кто в
состоянии поженить два полюса вражды?
   Мада рассмеялась, хотя ее лицо было еще мокро от слез. Аве своеобразно
говорил на чужом языке.
   - Ты просто не знаешь обычая "высших". Это круглоголовые женятся с
разрешения властей. А мы, длиннолицые, свободны. Любой из "высших", чей
возраст превосходит сумму возрастов влюбленных, может провозгласить их
мужем и женой.
   - Но где найти такого старца? Аве у "высших" только гость.
   - Что означает "гость"? - с вызовом спросила Мада. - Что ты бессилен
найти выход?
   Аве вспыхнул:
   - Я был учеником самого Ума Сата, первого знатока знания на планете.
Тот достаточно стар и находится здесь.
   - Но он круглоголовый, - разочарованно протянула Мада.
   - Ум Сат только что провозглашен на Властьмании "почетным длиннолицым".
Он равен "высшим среди высших".
   Мада оттолкнула Аве, но удержала его руки в своих, любуясь им:
   - Беги к нему! Ты истинный фаэт и сможешь убедить его.
   Горбатый Куций Мерк, низко кланяясь, ввел в келью к Уму Сату молодого
фаэта.
   - Аве Мар? Вернулся к учителю? - приветствовал старец вошедших,
привстав с кресла им навстречу.
   - К учителю - в труднейшее мгновение жизни.
   - Ты говоришь так, словно речь идет о смерти или жизни.
   - Нет! - энергично замотал головой Аве. - Много больше! О счастье!
   Старец пристально посмотрел в лицо любимца.
   - Вот как? Но чем помочь?
   - Используя права, дарованные Советом Крови, Ум Сат по закону "высших"
имеет право соединить навеки Аве Мара и ту, которую тот полюбил сильнее
жизни.
   - Ясномыслящий Аве Мар избрал не менее чем дочь диктатора Яра Юпи,
прекрасную Маду, не считаясь с преградами, - на витиеватом языке
Властьмании вставил Куций Мерк.
   - Как? Круглоголовому Сату воспользоваться правами угнетателей? -
возмутился старец.
   - Речь идет не просто о любви, - снова вмешался Куций Мерк. - Брак сына
и дочери вождей двух континентов поможет избежать войны: Так говорится в
учении Яра Юпи.
   Хитрец знал, чем убедить Ума Сата. Старец задумался:
   - Он говорит разумно. Сгорая от стыда, я не отверг дара варваров только
потому, что думал, как избежать войны.
   - Так используй свои права и помоги нам стать счастливыми! -
откликнулся Аве.
   - Что надо сделать? - спросил старец.
   - Церемония совсем проста. Свидетелями будут няня Мады и Куций Мерк.
   - И этого достаточно? - удивился ученый.
   - Да, ибо возраст Ума Сата превышает сумму возрастов влюбленных, и он
имеет право их соединить.
   - Создателю учения о веществе, отрицателю религий прошлого, - улыбнулся
старец, - придется выполнять чуть ли не роль недостойного жреца:
   - Притом в святилище былого храма, - вставил Куций Мерк.
   - Тогда пусть этот брак действительно послужит миру и до поры до
времени останется в тайне, - решил ученый. - После возвращения Аве в
Даньджаб брак будет обнародован. И пусть он поможет отцу договориться с
Яром Юпи, если тот действительно следует традициям древних монархов.
   - Да будет так! - возвестил горбун.
   - Я уговорю отца. Он политик и не упустит такой возможности, - горячо
поддержал Аве. - Однако церемония непременно должна состояться нынче ночью.
   - Зачем такая спешка? - нахмурился Ум Сат.
   - Увы, но путешествующие, даже знатные, все же не могут задерживаться
вблизи Дворца диктатора. К тому же: так просила Мада.
   - Нет фаэтессы прекрасней и умней! Учитывает все, - заметил Куций Мерк.
   - Что ж, - пожал плечами Ум Сат. - Святилище свободно. А старикам не
так уж много надо спать.
   Аве молча обнял учителя. Тот посмотрел на него печальным долгим
взглядом.
   "Кровная дверь" снова открылась. Мать Луа, как обычно, ждала Аве и
Куция в том же полуразрушенном портике. Все вместе они прошли в древний
монастырский сад, освещенный теперь слабым светом Луа. Свисающие лианы уже
не походили на змей, они напоминали шнуры роскошных занавесей, разделивших
сад. Деревья выглядели колоннадами галерей. Пахло прелью и еще чем-то
странным и нежным - может быть, цветами, которые со страстью разводил Яр
Юпи.
   Мада ждала любимого и бросилась ему навстречу, едва он показался из
проема "кровной двери".
   - Он согласился?
   - Ум Сат создавал до сих пор реакции распада, теперь (да простится это
Куцию Мерку!) ему придется совершить реакцию противоположную, - пошутил
горбун, усмехнулся, но тотчас растянул рот в угодливой улыбке.
   В саду потемнело. Серебристый свет померк. За внешней стеной заблистали
молнии, бросая тяжелые черные тени на заросли кустарника. Одно из
деревьев, словно вырываясь из тьмы, как бы вспыхивало, сверкая белой корой.
   Издалека донеслось рычание. Казалось, огромная грохочущая машина
мчалась под откос и сорвалась наконец в пропасть, оглушив и ослепив всех,
словно взрывом распада.
   Мада прижалась к Аве.
   Стало совсем темно, исчезли и колоннады аллей, и белокожее дерево.
   - Какая гроза! - восхищенно прошептала Мада.
   - Вымокнем, пока обойдем Грозную Стену до Храма Вечности, - заметил
горбун.
   - Может быть, отложить до завтра? - осторожно спросил Аве.
   - Никогда! - воскликнула Мада. - Разве остановят нас громы небесные? А
что до дождя, который может испортить наши платья, то о них позаботится
няня.
   - О платьях? - осведомился Куций Мерк, протянув ладонь и ощущая на ней
первые капли. - Да, позаботиться надо.
   - Нужна мне такая забота, - проворчала Мать Луа. - Я лучше проведу
посуху.
   - Что имеется в виду? - насторожился Куций Мерк.
   - Все очень просто, - объяснила Мада. - Отсюда в Храм Вечности ведет
старинный подземный ход. Им пользовались прежде жрецы, а сейчас пройдем
мы. Няня все знает и будет открывать встречающиеся двери.
   - Ход ведет из сада? - допытывался Куций.
   - Да, в него можно пройти где-то совсем близко. Няня покажет.
   Дождь начался, и сразу сильный. Все побежали, спотыкаясь о корни
деревьев.
   Впереди Луа, за ней Куций, потом Мада и Аве.
   - Вот сюда! Пожалуй, здесь нисколько не темнее, чем снаружи. Невзрачен
старый ход. Не обессудьте, - говорила Мать Луа, ведя всех за собой.
   - Все лучше, чем под дождем, - отозвался Куций.
   Аве ощущал запах сырости. Стена, которой он коснулся рукой, была
влажной и липкой. Другой рукой он крепко сжимал пальцы Мады.
   - Погоди, - послышался впереди голос Луа. - Надо напрячься.
   - Не помочь ли почтенной что-нибудь поднять?
   - Мне надо сосредоточиться.
   Оказывается, Мать Луа должна была усилием воли открыть какую-то дверь,
послушную биотокам ее мозга.
   Молодые фаэты увидели впереди светлый прямоугольник. На его фоне четко
вырисовывались силуэты Луа и Куция.
   Мада и Аве вошли в просторный, отделанный пластиком подземный коридор.
   - Ого! - сказал Куций Мерк. - Древние жрецы знали толк в материалах.
Чего доброго, догадались изготовить и современные фрески.
   - Тогда придется пойти прямиком во Дворец диктатора. Он любитель
фресок. А налево - к Храму Вечности.
   Куций Мерк наклонился и пощупал рукой толстый кабель в красной оплетке.
   Мада крепко сжала в своей маленькой ладони пальцы Аве.
   Шаги фаэтов гулко отдавались под низким потолком.
   Аве подозрительно оглянулся назад, где коридор делал поворот. Свет, сам
собой загоравшийся при их появлении, там уже погас.
   Два раза прямо перед фаэтами вставала глухая стена, и оба раза под
влиянием мысленного приказа Матери Луа преграда исчезала, образуя проход.
   - Не хотел бы я тут остаться без нашей спутницы, - заметил Куций Мерк.
   - Неужели гостю из Даньджаба больше нечего сказать? - с упреком сказала
Луа.
   Тайный ход имел ответвления, но Луа уверенно проходила их, ведя
спутников хорошо известным ей путем..
   Наконец она снова остановилась перед глухой стеной и напряженно
посмотрела в центр спирального орнамента. Этого оказалось достаточно,
чтобы стена раздвинулась и Луа пропустила вперед молодых фаэтов и Куция
Мерка, затем и сама вошла в уже знакомое нам святилище.
   Мада держалась ближе к Аве. Ей не было страшно идти подземным ходом, а
здесь древний храм с его святилищем и потолком, исчезающим в невидимой
выси, действовали на ее воображение.
   Что-то шевельнулось в полутьме, и раздался голос:
   - Приветствую счастливых! Я догадывался, что из-за непогоды вы
воспользуетесь тоннелем, которым приходил на сессию диктатор Властьмании.
   Мада Юпи в волнении смотрела на высокую фигуру великого знатока знания,
стоявшего на возвышении. Она невольно подумала о Главном жреце храма,
который с этого же места произносил свои заклинания. И голос его так же
отдавался тогда под темными сводами, как сейчас, когда заговорил Ум Сат,
обращаясь к молодым фаэтам.
   Старый знаток знания тактично и просто совершил несложную брачную
церемонию, закончив ее словами:
   - Да будет так!
   Голос его многократно отдался в глубине святилища, словно там
отозвались древние жрецы.
   Потом Ум Сат поочередно обнял молодых фаэтов и пожелал им счастья.
   Аве хотел проститься с Мадой, но вмешался Куций, обменявшись
многозначительным взглядом с Матерью Луа.
   - Разве не стоит пройти подземным ходом, чтобы проводить молодую жену?
Она выпустит нас через "кровную дверь".
   - Через нашу "кровную дверь"! - подхватила Мада, смотря на Аве.
   Мать Луа покорно стояла подле Куция, словно зависела теперь во всем от
него.
   И снова Аве поступил, казалось, по собственному желанию, выразив
готовность пройти подземным коридором.
   Мать Луа тяжело вздохнула. Всю жизнь она отдала Маде, чтобы сделать ее
похожей не на отца, а на мать. Что-то ждет девочку впереди?
   Куций Мерк был доволен и не скрывал этого.
 
   Глава пятая. КРОВЬ.
 
   Яр Альт, сверхофицер Охраны Крови, гордился тем, что ко дню
совершеннолетия за проявленный им характер получил имя своего дяди по
матери, самого диктатора Яра Юпи.
   В отрядах Охраны Крови, куда направил его диктатор, он подтвердил свое
прозвище.
   Грубый, вспыльчивый, готовый ударить, даже убить, он презирал чужие
взгляды и не терпел возражений.
   Именно поэтому диктатор давал ему наиболее важные поручения. И Яр Альт
совсем не случайно встречал на корабле сына правителя Даньджаба,
прибывшего со своим секретарем. Прикрывшись тогда обычной для охранников
грубостью, он "проверял"
   приехавших, решив не выпускать их из виду.
   Наконец, как и ждал того Яр Альт, в святилище появились молодые фаэты и
их спутники.
   Во время импровизированной брачной церемонии под сводами Храма, кроме
няни и секретаря, был еще один невидимый свидетель, в ярости грызший
ногти. Он не смог сдержать стона, словно повторяя, подобно прислуживающим
жрецам, возглас старца:
   - Да будет так!
   Яр Альт не смог добиться у Мады "полного психо-жизненного контакта", а
этот чужестранец-полукровка достиг его без всякого усилия. В глубине души
Яр Альт считал, что он мог бы стать совсем иным фаэтом, коснись его
ответная любовь. В нем бы расцвели нежность, чуткость, доброта: если бы
прекрасная длиннолицая, которую он избрал, не ответила ему горделивым
пренебрежением. И потому Яр Альт возненавидел мир.
   И вот теперь, страшась и стыдясь своего стона, он держал себя в руках,
чтобы выполнить долг.
   Он выждал, пока Мать Луа увела новобрачных и горбуна в потайной ход,
проследил за тем, как Ум Сат ушел к себе в келью, и только после этого
рискнул подойти к скрытой двери.
   Он напряг всю свою волю, приказывая стене раскрыться. И вздохнул
облегченно.
   Стена раздвинулась, образовав проход. Яр Альт нырнул в него.
   Преступники не должны были далеко уйти. Биотоки сверхофицера Крови
подействовали. Он настигнет их еще в подземелье, не даст укрыться во
дворце.
   Он побежал по коридору, но проклятые лампы зажигались и гасли сами
собой. Он остановился, поняв, что они выдадут его. Достаточно кому-нибудь
из преследуемых оглянуться: Если бы влюбленные могли подозревать, мимо
чего проходят! Мимо галерей Центрального пульта! Мимо сердца войны распада!
   Почему же не срабатывает сигнализация тревоги? Или всему виной биотоки
мозга круглоголовой, которую автоматы признают за свою, как и его,
сверхофицера Охраны Крови? Так размышлял Яр Альт, догоняя уходящих. Вдруг
он резко остановился.
   В сторону, круто спускаясь, отходила галерея, по которой тянулся кабель
в красной оплетке. Яру Альту показалось, что в этой галерее, которая вела
совсем не во Дворец диктатора, только что погас свет. Не горбун ли свернул
к Центральному пульту? Зачем?
   Дух захватило у Яра Альта. К пульту подбирались враги! Теперь речь шла
уже не только о чистоте крови, а об угрозе всей Властьмании!
   Ни о чем больше не думая, Яр Альт тоже свернул в галерею и сломя голову
бросился по спуску. Ему преградила дорогу глухая Стена. Сам собой зажегся
свет, и на гладкой поверхности проступил символ "высших" - спираль. Яр
Альт никогда не бывал здесь и не знал, сумеет ли открыть дверь в Стене.
Страх и гнев удесятерили силу его взгляда, устремленного в центр спирали.
Мгновение, пока сработали автоматы, показалось ему мучительно долгим. Но
Стена раздвинулась. Положение сверхофицера Охраны Крови помогло. Биотоки
мозга были знакомы и этим автоматам.
   Яр Альт ринулся в образовавшийся проем.
   Через короткое время он увидел идущих впереди секретаря и няню.
   Он вынул пистолет с отравленными пулями. Даже легкая царапина
парализовывала раненого.
   Без предупреждения Яр Альт выстрелил в спину горбуну. Тот вздрогнул, но
устоял на ногах. Пуля отскочила от его горба и рикошетом ударилась в стену.
   Альт выстрелил еще и еще раз. Удары пуль все-таки бросили секретаря на
колени.
   Яр Альт не спеша подошел, ожидая, когда противник затихнет.
   Но тот, повалившись на спину, неожиданным ударом ноги выбил оружие из
рук Яра Альта. Оно загремело по каменным плитам.
   Альт кинулся на пытавшегося встать противника, силясь прижать его к
полу.
   У Куция Мерка не было никакого оружия. Он намеренно не взял его,
остерегаясь возможных обысков, которые могли бы сорвать весь его замысел.
Обладая недюжинной силой, он без труда справился бы с более легковесным
противником, не мешай ему тяжкий груз за спиной.
   Яр Альт выхватил длинный стилет, служивший ему личной антенной в
системе связи Охраны Крови. Обняв горбуна, тяжело дыша ему в лицо, он
ударил стилетом в спину.
   Но острие скользнуло по чему-то твердому, распоров одежду.
   Яр Альт подумал только о пулезащитной броне, ни о чем другом. И в этом
было несчастье не только для него.
   Почти без надежды на успех Яр Альт ударил врага стилетом в грудь.
Странно, но спереди у горбуна защитной брони не оказалось. Стилет вошел
прямо в сердце Куция, и тот, ослабив объятия, откинулся навзничь. По
камням расплылась лужа крови.
   Яр Альт вскочил и пнул горбуна ногой. И только после этого обернулся к
Матери Луа.
   Но ее не было. Подобрав оружие Альта, она скрылась во время короткой
схватки, чтобы предупредить, спасти Маду.
   Яр Альт побежал и сразу наткнулся на глухую Стену. Он вперил злобный
взгляд в центр спирали, он она не дрогнула. Яр Альт понял, что Мать Луа
стоит по другую сторону двери и напряжением воли приказывает двери не
открываться. Вот почему автоматы не реагируют на его приказ!
   Так началась схватка между Яром Альтом и Матерью Луа. Разделенные
крепкой преградой, они неистово вглядывались в центры двух спиралей.
Запрограммированные автоматы были парализованы противоположными волями.
   Яр Альт покрылся каплями пота, пена выступила на его губах.
   Убить Куция Мерка было легче, чем сладить с проклятой колдуньей. Он-то
знает, что она сочиняла запретные песни. Таких когда-то сжигали на кострах.
   Наконец Стена дрогнула, разошлась, образовав щель, но тотчас
захлопнулась. Яр Альт успел увидеть няню. Счастье, что она не сообразила
выстрелить в него. При одной мысли об этом у Яра Альта мурашки пробежали
по спине. Он не заметил, в каком она была изнеможении.
   Стена то вздрагивала, то замирала. Яр Альт скрежетал зубами. Ошибка
Матери Луа подсказала ему план действий. Теперь он хотел совсем немногого:
чтобы щель приоткрылась хоть на мгновение. Но сам он, конечно, не окажется
перед щелью.
   Пот заливал ему глаза. В диком исступлении продолжал он сверлить
взглядом центр спирали, приказывая стене открыться. Он приготовился, занес
левую руку назад, чтобы метнуть стилет.
   Мать Луа почти теряла сознание. Руки ее беспомощно свисали вдоль тела.
Она понимала, что от ее силы воли сейчас зависит и собственная жизнь, и
жизнь любимицы.
   Няня покачнулась. Стена приоткрылась совсем немного. Яр Альт, ожидавший
этого, метнул в образовавшуюся щель свой стилет, и тот пронзил горло
круглоголовой.
   Взгляд ее потух, и стена раздвинулась.
   Яр Альт перепрыгнул через упавшую няню. Он вырвал стилет из ее горла и
побежал по коридору. Через несколько шагов он спохватился, что не отнял у
Матери Луа пистолет, хотел вернуться, но раздумал, торопясь догнать Аве
Мара и Маду.
   Предательнице, которая, свернув в сторону, повела злоумышленника к
Центральному пульту, не уйти от возмездия!
   Яр Альт бежал по подземному коридору, и свет зажигался при его
приближении, потухая за его спиной.
   Стена уже перед самым дворцом еще раз преградила ему путь, но
открылась, едва он взглянул на спираль.
   Он оказался во дворце. Монастырское здание, переделанное для диктатора,
носило черты старой архитектуры. Низкие сводчатые потолки, щелевидные окна
от пола до потолка.
   Залы были пышно убраны для парадных сборищ, которые теперь не
устраивались из-за боязни покушений на диктатора.
   Яр Альт знал, как пройти на половину Мады. Тонкий вкус и женская рука
сумели здесь преобразить суровые кельи и молельни. Ворвавшись в одну из
них, отделанную голубой тканью и серебристыми шнурами, Яр Альт налетел на
Аве и Маду.
   Мада прибирала волосы. Вне себя от гнева она обернулась и топнула ногой.
   - Как осмелился ты, низкий робот Охраны, ворваться ко мне!
   Яр Альт осыпал Маду угрозами.
   - Замолчи, грубиян! - вспылил оскорбленный Аве Мар, поднимаясь во весь
рост.
   Мада прикрыла его собой:
   - Прочь отсюда, гнусный робот! Ты не стоишь и волоса с головы моего
мужа!
   - Мужа? - нагло расхохотался Яр Альт. - В живых не осталось бесстыжих
свидетелей вашей позорной церемонии, прикрываясь которой враги "высших"
затеяли уничтожить наш континент.
   - Кровь на руках и клевета на языке - вот твоя сущность! Что ты можешь
знать о доброте, любви и благородстве?
   Яр Альт грубо оттолкнул Маду и бросился со стилетом на безоружного Аве.
Тот ударом ноги отбросил его. Падая, Альт ухватился за Маду и повалился
вместе с ней, норовя ударить ее стилетом.
   Аве Мар успел ухватить его руку и вывернул так, что стилет разорвал
камзол на самом Яре Альте.
   Яр Альт был опытен в драках, Аве Мар - в спорте. Они сцепились,
покатившись по древней молельне. На ковре оставались кровавые пятна.
   Мада в оцепенении смотрела и не могла понять, чья это кровь? У Аве все
лицо было вымазано ею.
   Яр Альт несколько раз уколол Аве стилетом, но никак не мог размахнуться
для смертельного удара. Аве Мар вскочил на ноги, схватил тяжелое кресло и
бросил в противника. Тот хотел увернуться, но ножка угодила ему в голову,
и он осел на пол. Руку со стилетом он все же занес, целясь метнуть его в
Маду.
   Аве Мар успел ударить Яра Альта в висок. Противник откинулся назад, но
выбросив ноги, обвил ими лодыжки Аве. Рывком повернувшись, он опрокинул
Аве на пол, потом, привстав на колени, замахнулся стилетом. Однако Аве
выбил у него из рук оружие.
   Один за другим раздались два выстрела. В дверь вползла Мать Луа. В руке
ее прыгал пистолет. Яр Альт снова дотянулся до стилета, чтобы прикончить
Аве.
   Мада бросилась к Луа, выхватила из ее слабеющей руки оружие и нажала на
кнопку выстрела. Тело Яра Альта судорожно дернулось, обмякло, и он затих.
   - Он сам зарядил его отравленными пулями, - прохрипела Мать Луа. -
Родная моя, как же ты теперь?..
   Аве Мар поднялся и, тяжело дыша, с изумлением смотрел на труп
противника и на спокойную Маду. Но та вдруг с омерзением отбросила
пистолет и в отчаянии произнесла:
   - Кровь! Кровь! Теперь только смерть. Тебя, моего мужа, растерзают на
части.
   Никто не поверит, что это сделала я.
   Аве Мар и сам не мог в это поверить, недоуменно рассматривая свои
испачканные кровью руки.
 
   Глава шестая. НЕТ СЧАСТЬЯ В ЭТОМ МИРЕ.
 
   Мада Юпи была, конечно, избалованна: любое желание исполнялось, ее
прославляли, ей поклонялись. Но она все же не стала испорченным, капризным
существом, способным лишь повелевать. Мать Луа, хранившая народную
мудрость, сумела после смерти родной матери Мады внушить девочке мысль о
равноправности всех фаэтов, как бы они ни выглядели. Сдержанная, всегда
спокойная, Мать Луа обладала редким талантом рассказчицы и врожденным
даром воздействовать на умы. В другой стране, в иное время Мать Луа была
бы гордостью народа, но на варварском континенте "высших" Властьмании
оказалась только няней - правда, дочери самого диктатора.
   Она всегда ставила Маде в пример ее собственную мать, убедив, что дочь
должна продолжать ее дело.
   И Мада росла похожей на мать, но напоминала чем-то и отца. Пожалуй,
способностью без памяти любить и ненавидеть. Поэтому встреча с Аве
захватила ее всю. Она влюбилась - и мягкая ласковость сочеталась в ней с
жесткой твердостью, растерянность с безудержной отвагой. Она пристрелила
Яра Альта, как бешеного зверя, но она же пала духом при виде его трупа.
   Няня умирала. Мада стояла перед ней на коленях, слушая невнятный шепот.
   - Няня говорит о своем сыне и еще о том, что Яр Альт убил Куция.
   - Где? Как?
   Но Мать Луа ничего больше не могла сказать. Силы покинули ее. Никакие
старания Мады не помогли - ни искусственное дыхание, ни массаж сердце.
Глаза няни закрылись, тело вытянулось. Рука, которую Мада держала,
прощупывая пульс, стала холодеть. Пульса не было.
   - Конец, - сказала Мада и зарыдала. Теперь Аве видел свою подругу
слабой, беспомощной.
   Она по-детски тормошила няню, целовала ее холодные руки и уговаривала
очнуться.
   Наконец повернула к Аве заплаканное лицо:
   - Моя няня умерла. Какая она была добрая, умная! А мы погибли. - И она
указала глазами на скрюченное тело Яра Альта. - Подумать только! Он был
моим двоюродным братом.
   - Может быть, постараться помочь ему?
   Мада зябко повела плечами.
   - Пули отравлены. Не знаю, как попал его пистолет к бедной няне. - Мада
снова разрыдалась.
   Аве решил, что должен что-то делать. Он поднял мертвого Альта, который
так и застыл, окаменев в последней судороге, и перетащил его в угол
комнаты за драпировку.
   Мада решительно встала, вскинув голову.
   - Все напрасно. Скоро явится стража, потом отец. - Она подняла с ковра
пистолет Альта. - Прости, что я руковожу в нашем последнем шаге. Нет нужды
стрелять.
   Достаточно царапины. Смерть наступит мгновенно. Мы возьмемся за руки,
зажав пулю в ладонях. И уйдем из мира, где нет нам счастья.
   Аве посмотрел в ее лицо: решимость у нее боролась с отчаянием.
   Мада вынула из пистолета последний патрон. Пуля была серебристая, а ее
острые усики коричневые - очевидно, от ядовитого покрытия.
   Аве решительно сжал руку Мады:
   - Нет! Фаэты не сдаются так просто. От жизни еще можно отказаться, но
от счастья: Нет!
   - Нет счастья в этом мире, - отозвалась Мада.
   - Веди меня, - властно обратился к ней Аве. - Веди в сад, а потом через
"кровную дверь".
   - Разве мы можем бежать куда-нибудь? Близится рассвет, последний в
нашей жизни.
   Ты слышишь пение птиц? Я пойду за тобой, потому что ты мой муж. Но мы
возьмем с собой колючую пулю. Она будет нам надежной защитой.
   - Веди меня, - торопил Аве.
   Мада с любопытством посмотрела на него. До сих пор ей казалось, что она
сильнее его.
   Они перенесли тело Луа на ложе, и Мада прикрыла его голубым покрывалом
со своей постели; потом она указала Аве на низенькую дверь в узкий
коридор, кончавшийся крутой лесенкой.
   Перед рассветом сад стал совсем иным. Серебристое облако заполнило
аллеи, скрыв кусты и стволы деревьев. Аве показалось, что они с Мадой
входят в какой-то другой, заоблачный мир. Он крепче сжал ее узкую ладонь.
   Колеблющаяся дымка у их ног казалась обманчивей, невесомой и в то же
время густой. Под нею чудилась то вода, то пропасть.
   Мада бесстрашно ступила в клубящуюся дымку и повела Аве за собой.
Послушная "кровная дверь" открылась перед ней.
   Густой туман окутывал руины старой часовни под грозной стеной. Молодые
фаэты, скрытые по грудь лежащим на камнях облаком, словно переходили вброд
пенный поток.
   Мада хорошо знала дорогу. Неожиданно быстро они вышли к черному зданию
Храма Вечности. Аве подумал, что бедный Куций прежде вел его кружным путем.
   Несчастный! Аве стоило большого труда сдержаться, он даже не позволил
себе вздохнуть, но пожалел Куция.
   Аве презирал свои обычные смены настроений. Но сейчас он был тверд и
знал, что надо делать. И потому он вел Маду к Уму Сату.
   Старец очень удивился, снова увидев молодоженов на пороге своей кельи.
   Он усадил Маду в кресло напротив стола, за которым провел всю ночь. Аве
стоял подле Мады.
   - Что случилось? Чем я смогу помочь?
   - Нет счастья в этом мире, - воскликнул Аве. - А в твоей власти - иной
мир!
   Старец удивленно вскинул брови.
   - Иной мир - в космосе, - пояснил Аве и рассказал все, что случилось.
   Старец задумался:
   - Значит, мне надо принять условия Яра Юпи и, в свою очередь,
потребовать, чтобы тот послал на Зему свою дочь? Не выглядит ли это
невероятным? Спасаться в космосе?
   - Но это, - вмешалась Мада, - было бы не только спасением для меня и
для Аве.
   Это было бы исполнением мечты - помочь фаэтам, найти для них новый мир.
Об этом думали няня и мама. Не только мы с Аве, но и все могли бы стать
там счастливы.
   Не просто ради себя готова я лететь на Зему. Все это я скажу отцу.
   Мада отнюдь не глубже Ума Сата разбиралась в глобальных проблемах.
   - Какие же обязанности звездонавта может исполнять Мада? - строго
спросил Ум Сат.
   - Я - Сестра Здоровья. Она нужна всюду. И не только детям!
   - Это верно, - согласился Ум Сат. - Аве Мар, ты останешься здесь,
секретаря никто искать не станет. Мада должна отправиться в свои покои и
запереться в них.
   Аве, проводи молодую жену до Грозной Стены. Хорошо, что вы оба видите в
полете на Зему не только бегство, но и подвиг.
 
 
   После их ухода старец некоторое время сидел в задумчивости. Потом
позвал к себе некоторых знатоков знания, приехавших на сессию. Они
заполнили его келью. Многие из них были круглоголовыми, но были и
длиннолицые. Входя, все они касались левой рукой правой брови. Когда в
келье стало тесно. Ум Сат спросил, надлежит ли ему улететь с Фаэны
накануне возможных событий, к которым во имя Справедливости труженики и их
друзья готовились столько циклов?
   Ведь он был приверженцем борьбы против владельцев на обоих континентах,
хотя и не понимал всей ее глубины.
   Собравшиеся единодушно решили, что Ум Сат, олицетворение и гордость
знания на Фаэне, должен отправиться в космос, чтобы найти там нужные
фаэтам материки.
   Многие из них считали, что таким образом лучше всего сохранят жизнь
великого знатока вещества, но никто не сказал ему об этом.
   Ум Сат развел руками. Он должен был подчиниться общему решению. Теперь
он получил право действовать.
   Когда Аве вернулся. Ум Сат вызвал по экранной связи Секретаря
диктатора. Зажегся экран, на нем засветились щели шкафа-секретаря.
   - Диктатор Юпи, светлейший из светлых, согласен принять почетного
длиннолицего Ума Сата и присылает за ним провожатых, - объявил шкаф,
запрограммированный на древнюю манеру речи. Экран погас.
   - Как? - прошептал Аве Мар. - Пойти в Логово? Не хочет ли Яр Юпи взять
заложника?
   Старец печально улыбнулся:
   - Риск не так велик.
   Вскоре в келье появился офицер Охраны Крови. Аве похолодел. Перед ним
стоял живой Яр Альт.
   Вошедший поклонился старцу, покосился на Аве и напыщенно сказал:
   - Великий из великих, диктатор Яр Юпи даровал тебе право, почетный
длиннолицый, предстать перед ним. Я прислан проводить тебя во дворец.
   Аве Мару казалось, что даже голос офицера Охраны Крови был тем же
самым, что у Альта. Неужели он воскрес? Возможно, паралич от пули был
временным. Но почему ж он не бросился сейчас на него, как сделал это в
комнате Мады?
   Но офицер Охраны Крови еще раз безразлично посмотрел на Аве Мара и
теперь поклонился ему:
   - От имени ярчайшего диктатора приношу почетному гостю извинения.
   Едва офицер Охраны Крови и Ум Сат вышли, Аве Мар бросился к двери
кельи. К его удивлению, она оказалась незапертой. И только теперь Аве Мар
сообразил, что лицо офицера было без шрама.
   Диктатор Яр Юпи нетерпеливо ждал Ума Сата. Всемогущий по воле Совета
Крови, способный в угоду владельцам послать на смерть миллионы фаэтов, в
любую минуту готовый развязать войну распада, он был бессилен сохранить
всего одну, но самую дорогую для него жизнь.
   Яр Юпи был сложной натурой. Он отлично понимал, кому и как он служит.
Потеряв в свое время жену, он возненавидел круглоголовых, леча которых она
заразилась смертельной болезнью. Эта ненависть вылилась в конце концов в
оголтелое учение, в которое невозможно было и поверить, но которое
оказалось выгодным владельцам из Совета Крови. Теперь же, на вершине
власти, когда он вел показной аскетический образ жизни в добровольном
заточении, любовь к дочери стала для Яра Юпи единственным светом. Все
остальное было мраком: страх за свою жизнь, страх войны, которую сам же
готовил, страх и перед тружениками, и перед собственными хозяевами,
готовыми его устранить.
   И главным теперь для него была безопасность Мады. Только ее одну хотел
бы он спасти из миллионов обреченных. Но как?
   И вот во исполнение пришедшего ему в голову сложного плана он и
появился внезапно во время сессии Мирного космоса в Храме Вечности. А
теперь к нему должен был прийти Ум Сат.
   Офицер Охраны Крови, родной брат Яра Альта, передал Ума Сата двум
охранным роботам, которые повели знатока знаний по пышно убранным
пустынным залам с низкими потолками.
   Ум Сат косился на своих громоздких провожатых, телохранителей или
конвойных с кубическими головами и крючковатыми чешуйчатыми манипуляторами.
   В одной из комнат шкаф со светящимися щелями, совсем такой же, как у
правителя "культурных", в безукоризненной древней манере с
запрограммированной цветистостью произнес:
   - Ум Сат, почетный длиннолицый, может пройти в находящуюся перед ним
дверь, за которой его ожидает блаженнейшая встреча с величайшим из
великих, ярчайшим из ярких Яром Юпи, диктатором континента "высших".
   Дверь сама собой открылась, роботы-охранники отстали, и Ум Сат вступил
в суровый пустой каземат с серыми стенами.
   Яр Юпи, бородатый, крючконосый, с выбритым черепом к вздернутыми
бровями, бросился навстречу вошедшему, вперив в него полубезумный
пронзительный взгляд.
   - Понимает ли Ум Сат, какой чести и доверия он удостоен? - выкрикнул он.
   - Да будет так, - вздохнул старец. - Пусть я и недостоин такой чести,
но доверять мне можно.
   - Я буду говорить как высший с высшим, тем более что ты прославлен
умом, - уже спокойнее заговорил диктатор.
   Согласно ритуалу гостю надлежало ответить, что его ум не идет ни в
какое сравнение с божественным и просветленным разумом Яра Юпи, но Ум Сат
спокойно сказал:
   - Я буду говорить с диктатором Яром Юпи как знаток знания с политиком,
стремясь понять и быть понятым.
   Яр Юпи дернулся, его нос повело в сторону, лицо исказилось нервной
гримасой. Он покосился на нишу под окном. В ней стояли чудесные цветы. Их
нежные темно-синие венчики с золотистой россыпью мельчайших звезд, по
шести лепестков каждый, смотрели вниз, свисая на изогнутых стеблях.
   Это было чудо, выведенное садоводами по приказу Яра Юпи, страстного
цветолюба.
   Но не их вечерняя красота привлекала его. Покорным знатокам растений
удалось вывести такое растительное диво, а вернее сказать, чудовище,
которое источало ядовитый аромат, казавшийся столь нежным. Фаэт,
вдохнувший его, заболевал смертельной болезнью. Не раз редкие посетители
этого кабинета, слишком самостоятельные соратники, нежданно обласканные
диктатором, а порой даже и некоторые из его слишком недовольных хозяев,
крупных владельцев, удостаивались чести понюхать величайшее сокровище.
Вернувшись домой, они умирали в муках, не подозревая отчего.
   Разумеется, надежная вентиляция уносила из кабинета опасный запах.
   - И что же? - нервно спросил диктатор.
   - Продумав ночь, я решил принять твое предложение и возглавить
экспедицию на планету Зема.
   Яр Юпи дернулся и облегченно вздохнул:
   - Ум Сат, став почетным длиннолицым, ты подтверждаешь свою мудрость. Я
прославлю это на обоих континентах. Однако вчера в Храме Вечности я имел в
виду одно условие, которое тебе надлежит выполнить.
   - Я тоже хотел обусловить свое согласие возглавить экспедицию.
   - Я не терплю, когда мне ставят условия, - повысил голос диктатор.
   - Это скорее первые деловые шаги к укомплектованию космического экипажа.
   - Комплектовать космический экипаж длиннолицыми, достойнейшими из
достойных, буду я.
   - Возможно, диктатор Яр Юпи вспомнит вчерашнее обещание включить в
состав экспедиции любого из длиннолицых?
   - Я это подтверждаю, даже если речь пойдет о моей дочери.
   - Дочери диктатора Яра Юпи? - искренне удивился Ум Сат, никак не
ожидая, что диктатор сам заговорит о ней.
   - Осмелишься ли ты счесть в полете балластом мою дочь, если она Сестра
Здоровья?
   - повысил голос Яр Юпи.
   И оба замолчали, изучая друг друга. Как ни умен был Ум Сат, ему и в
голову не пришло, что диктатор задумал спасти свою дочь от ужасов войны
распада, отправив ее в космическую экспедицию; и как бы хитер и коварен ни
был Яр Юпи, он не мог предположить, что Ум Сат пришел к нему только ради
того, чтобы получить согласие на полет его дочери к Земе.
   Яр Юпи угрожающе спросил:
   - Так ты не желаешь, чтобы она летела? Заботишься о ней? Ценю. Не
хочешь ли подойти к этим цветам? Не правда ли, они прекрасны? Видел ли ты
что-либо подобное? Насладись их ароматом!..
   - Я не видел никого прекраснее дочери диктатора Яра Юпи. Не сомневаюсь,
что она будет на Земе самым прекрасным цветком:
   - Тогда оставим цветы в покое, - грубо оборвал Яр Юпи.
 
   Глава седьмая. ЗАБЫТЫЙ ГОРБ.
 
   Тело Куция Мерка лежало в сыром подземном коридоре за глухими стенами
со спиральным орнаментом.
   Оболочка искусственного горба была пробита, и воздух беспрепятственно
проникал в него, медленно разрушая предохранитель запала.
   Но никто на Фаэне не подозревал об этой опасности в день торжественных
проводов звездонавтов на планету Зема.
   Экспедиция состояла из трех "культурных" и трех высших", в числе
которых была Мада Юпи.
   Для трудившихся на полях и в мастерских Властьмании день проводов
сделали свободным, чтобы фаэты могли выйти к дороге на всем протяжении до
Мыса Прощания, как переименовал диктатор Яр Юпи часть Великого Берега
вблизи космодрома. Отсюда обычно запускались все аппараты, исследующие
космос, а также и космические корабли "высших", поддерживающие связь с
космической базой Деймо. Владельцы рассчитывали получить от возможной
колонизации планет немалые барыши и не скупились на расходы.
   Мада и Аве не могли избавиться от ощущения, что сейчас они увидят
погоню. Они ехали в одном парокате с руководителем экспедиции Умом Сатом.
Старый ученый был задумчив и печален.
   Молодые участники экспедиции то оглядывались, то всматривались в
мелькавших мимо них фаэтов, стоявших по обе стороны дороги и бросавших под
колеса машины цветы.
   Здесь были и длиннолицые и круглоголовые. Они стояли тесно рядом,
словно между ними не было никакого различия. Для многих фаэтов совместная
экспедиция двух континентов на планету была символом мира и внушала им
надежду, что на Фаэне можно не только сговориться и избежать войны, но и
переправить с нее часть населения на другие планеты.
   Немало фаэтов вышло к дороге вместе с детьми.
   Фаэты с бескрайних полей, выращивавшие питательные растения, отличались
темным загаром; те же, кто работал в мастерских, громоздкие здания которых
виднелись на холмах, имели землистый цвет лица. Но особенно запомнились
фаэты из глубоких шахт. Угольная пыль настолько въелась в поры кожи, что
она казалась темной, словно они были особой расы: и не длиннолицые, и не
круглоголовые.
   Мада вся ушла в себя, подавленная происходящим. Как истинная фаэтесса,
она все воспринимала через близкие ей образы. Она почти не помнила родную
мать, но няня была для нее символом всего, что оставляла она на Фаэне. И
ей было не по себе от того, что впереди ее ждет счастье, в то время как
здесь: И она крепко зажмурилась.
   Когда открыла глаза, то увидела, что дорога подошла к океану. Она
посмотрела на Аве, и тот понял ее без слов.
   Аве все время думал о фаэтах, стоявших у дороги. Завтра они вернутся в
свои мастерские, наполненные шумом станков и запахом масла. Встанут у
бегущих механических дорожек, влекущих постепенно обрастающие деталями
остовы изготовляемых машин, и будут стоять так, без надежды на
Справедливость, подневольно и безрадостно трудясь до конца дней,
беспросветных и одинаковых.
   Аве Мар понимал, что он несет перед всеми обездоленными ответственность
за результаты космического рейса.
   Миллионы этих фаэтов тоже мечтают о счастье и праве иметь детей, какой
бы формы голова у них ни была. Нельзя дальше брать у культуры одни только
средства уничтожения, не сможет так существовать Фаэна!
   О том же думал и печальный Ум Сат. Он размышлял, что он, знаток
вещества, так и не смог отойти от законов знания о веществе. Но, очевидно,
законы, управляющие жизнью всего сообщества фаэтов, нужно так же
постигать, как и законы природы. И главная ошибка, помимо открытия и
разглашения способа распада вещества, заключалась в том, что он, дожив до
старости, не понимал этого. Почему, например фаэты-труженики создают
своими руками не только то, что нужно всем для жизни, но и то, что в
состоянии оборвать ее? Почему вот эти толпы, провожая их сейчас, терпят
власть маньяка, сделавшего войну целью своего существования? Яру Юпи
вздумалось сейчас сделать широкий жест, послать космическую экспедицию,
чтобы искать новые "космические материки". А как там будут жить
переселившиеся? По прежним законам Фаэны, перенеся в
космоснесправедливость и угрозу войн? Нет, истинная мудрость в том, чтобы
искать не только новые планеты для жизни, к чему готов даже Яр Юпи, но и
новые законы жизни, которые повергнут его в ужас. Однако почему
полубезумный диктатор так легко отпустил в космос свою дочь? Это же не
прогулка!..
   И старый знаток знания, сопоставляя одну деталь с другой, вдруг пришел
к пугающему выводу, что диктатор мог стремиться спасти свою дочь от
начинающейся на Фаэне войны распада.
   И по-особому взглянул старец на толпы провожающих его фаэтов.
Встретится ли он еще когда-нибудь с ними?
   Мада сжала руку Аве и выразительно оглянулась. Аве Понял ее опасения:
   : Ее тревоги были не напрасны: Во Дворце диктатора действительно многое
открылось.
   На след напал брат погибшего Яра Альта - Гром Альт, тот самый, который
провожал Ума Сата к диктатору.
   Офицер Охраны Крови заметил на полу темную полосу, тянущуюся от
"кровной двери"
   в покой Мады Юпи, к подземному ходу. Гром Альт был слишком малого
ранга, чтобы пользоваться "кровным" ходом. Но проверить, что за полоса, он
решил во что бы то ни стало. Он соскоблил часть высохшего вещества и
побежал в лабораторию.
   Руки тряслись у него, когда он сам, тайно от других, чтобы не
поделиться ни с кем своим открытием, определял состав пробы, чему обучался
еще в школе офицеров Охраны Крови, где умело пользовались заокеанскими
знаниями.
   От волнения его волосы стали мокрыми, хотя и топорщились во все
стороны. Он обнаружил, что полоса на полу была кровью!..
   Доложить диктатору о своем открытии он не решался, тем более что Мада
появилась и как ни в чем не бывало виделась с отцом. Правда, няня не
сопровождала ее, как обычно. Если бы что-нибудь случилось, она могла сама
сообщить об этом диктатору.
   Но тот после свидания с ней был недоступно торжественным. Он объявил о
своем историческом решении, повергшем весь дворец, а затем и весь
континент в оцепенение, а потом в неумеренный восторг. Все начальствующие
лица захлебывались от излияний, внушая простому народу, что мудрейший из
мудрых был также и бесстрашнейшим из отважных, он не остановился перед
тем, чтобы для блага фаэтов рискнуть любимой дочерью, думая об их далеком
будущем, а также о всеобщем прогрессе и мире между континентами.
   Угодливая радость во Дворце диктатора помешала расследованию Грома
Альта. Все, с кем бы он ни встретился, считали возможным говорить только о
подвиге Яра Юпи и его дочери.
   В такой обстановке было просто опасно обращать чье-либо внимание на
полоску крови, бросающую тень на провозглашенную героиней дня Маду. То,
что Мада не оставляла "кровную дверь" в свои покои открытой, а ее няня все
не появлялась, показалось Грому Альту особенно подозрительным.
   Он решил посоветоваться с братом, пусть даже поделившись с ним честью
возможного открытия. Но Яр Альт исчез.
   Возможно, Яр Юпи отослал своего доверенного сверхофицера, как это
бывало не раз, с каким-нибудь поручением.
   Гром Альт решил действовать на свой страх и риск. Когда Маду с
рыданиями и почестями проводили на космодром. Гром Альт, оставшись на
дежурство, подошел к покоям дочери диктатора. "Кровная дверь" была
заперта, но уже не автоматами.
   Оказалось достаточно отмычки, пользоваться которой его учили в той же
школе Охраны Крови. Гром Альт осторожно вошел в голубую комнату.
   Он нашел там не только мертвую няню Мады на ложе, но и труп брата на
полу.
   Отравленная пуля!
   Пистолет Яра Альта валялся рядом. Такое оружие мог носить только
сверхофицер Охраны Крови.
   Гром Альт осмотрел пистолет. В нем не осталось пуль. Не такой был фаэт
его врат, чтобы иметь в заряднике только один патрон, истраченный на
самого себя. А на кого были истрачены остальные?
   Гром Альт со смешанным чувством сожаления и брезгливости, раздумывая,
смотрел на застывшее тело брата. При его жизни они никогда не были дружны.
Яр Альт вечно притеснял младшего брата. И вот он лежит у его ног мертвый,
тем самым давая ему возможность дотянуться до новой ступеньки в карьере.
   Грому Альту так понравилось сравнение трупа со ступенькой, что он не
удержался и поставил ногу на тело брата, но тотчас отдернул ее и
заторопился вон из тошнотворно душной комнаты в сад, а затем прямо к
диктатору.
   Попасть к диктатору, несмотря на все поразительные новости, которые нес
к нему Гром Альт, было не просто.
   Бесстрастный шкаф-секретарь ничего не поймет. Для него не существует
никаких чувств, а роботами охраны и дверными автоматами кабинета диктатора
управляет только этот безмозглый ящик.
   Сказать шкафу правду - значит наверняка получить отказ, потому что
дурацкий автомат тотчас запишет в свою машинную память все обстоятельства
дела и направит для расследования офицерам Сыска, которые ненавидят
офицеров Охраны Крови.
   Диктатору рискнут доложить происшествие только после заключения
офицеров Сыска, которые, конечно, оттеснят Грома Альта.
   И потому Гром Альт решил соврать шкафу-секретарю, выдумав версию о том,
будто имеет для диктатора важнейшее сообщение, которое ему поручила
передать сама Мада Юпи, встретившая его на пути к Мысу Прощания. Ведь она
его двоюродная сестра!
   - Ты можешь сообщить мне содержание слов прекрасной Мады, - забубнил
сундук, набитый электроникой. - Величайший из великих познакомится с этим,
проверяя мои дневные записи.
   - Мне нечего сообщить тебе, заслуженный страж памяти. Я должен передать
величайшему из великих, светлейшему из ярких один предмет. Если бы ты,
страж памяти, мог сам отнести величайшему из великих этот предмет, я был
бы спокоен.
   Проклятый шкаф еще долго упрямился, но потом все-таки уступил.
   Шкаф-секретарь бесстрастно доложил диктатору, что офицер Охраны Крови
Гром Альт умоляет о приеме без посредства экрана.
   Диктатор был очень занят. У него было совещание высших военных чинов,
которые, конечно, не были к нему допущены, а лишь присутствовали на
экранах, расставленных в его кабинете. Накануне войны распада никто не
имел доступа к Яру Юпи. Своих хозяев из Совета Крови он боялся, пожалуй,
больше, чем подчиненных.
   Наконец совещание окончилось.
   - Офицер Охраны Крови Гром Альт, - проскрипел шкаф-секретарь, - ты
можешь пройти в дверь, чтобы склонить колена перед светлейшим из светлых.
   Гром Альт, волнуясь, вошел в невзрачный кабинет диктатора, боясь
поднять голову и взглянуть в лицо создателя "учения ненависти". Так же,
как и брат, он всячески подражал диктатору в своей внешности.
   По ритуалу Гром Альт преклонил колено и, смотря в пол, дрожащим голосом
рассказал о кровавой дорожке, ведшей в покои прекрасной Мады, и о трупах,
обнаруженных им там.
   - Презренный робот Охраны! Что ты тут мелешь?
   - Пусть гнев твой обрушится на подлых убийц, замышлявших зло против
тебя и твоей несравненной дочери, след которых мне лишь удалось
обнаружить. Я скорблю об участи брата и счастлив, что твоя дочь не стала
жертвой подлого заговора.
   - Заговора? - заорал диктатор и весь передернулся.
   Он стоял со сжатыми кулаками и безумными глазами смотрел на
перепуганного офицера, который не знал, что теперь последует.
   Яр Юпи размышлял лишь мгновение. Открытие неумеренно ретивого офицера
Охраны Крови могло спутать ему все расчеты, вынудить к отмене только что
данных военным указаний.
   И Яр Юпи расхохотался.
   - Вот как?! - сквозь смех выкрикивал диктатор. - Ты приносишь мне весть
о безмерном горе фаэтов, не смогших перенести разлуки с несравненной моей
Мадой?
   - Я имел в виду совсем другое.
   - Безмозглое насекомое! Отвечай на мои вопросы.
   - Я трепещу.
   - Отчего умер Яр Альт, мой сверхофицер?
   - От отравленной пули.
   - Кто имел такие пули, кроме него самого?
   - Никто.
   - Так не ясно ли тебе, пресмыкающееся, что влюбленный в прекрасную Маду
сверхофицер покончил с собой в ее комнате в знак своей безысходной тоски
по ней?
 
   - Но труп няньки?..
   - А разве та не была привязана к своей госпоже? Разве ее душонка не
понимала, что с отлетом госпожи на другую планету она станет обычной
круглоголовой, ничтожной и презираемой, как то и должно быть?
   - Как? И она сама себя? - поразился Гром Альт, вспоминая рану на горле
Луа и весь дрожа от мысли, что не угодил диктатору.
   Да, он действительно не угодил Яру Юпи. Тот вовсе не был расположен
сейчас, когда в любое мгновение могли погибнуть сотни миллионов фаэтов,
выяснять, почему убиты всего лишь двое. Тем более что это могло задержать
космическую экспедицию, призванную спасти жизнь Мады.
   "Однако этот молодчик из Охраны Крови едва ли смолчит".
   И диктатор ласково поднял с коленей трясущегося от страха офицера.
   - Мой добрый страж Гром Альт! У тебя есть все основания занять место
покончившего с собой брата. Благодари судьбу, что истинные фаэты - рабы
своих чувств. Если ты когда-нибудь полюбишь прекрасную фаэтессу и она не
ответит тебе взаимностью, поступай так, как сделал твой старший брат. Но
позволь мне, гордящемуся своей дочерью, которая способна пробуждать столь
сильные чувства, отблагодарить тебя за верную службу и принесенное мне
радующее сердце отца известие. Я покажу тебе сокровище своей коллекции
цветов, равного которому нет на Фаэне. Эти цветы так же прекрасны, как
фаэтессы нашей мечты. Вдохни их аромат.
   Гром Альт послушно подошел к нише, где виднелись изумительной красоты
цветы, синие, как предночное небо, с золотыми искрами загоревшихся звезд.
   - Как тебе нравится этот запах, мой верный страж? - спросил Яр Юпи,
отвернувшись в сторону.
   - Я никогда не вдыхал ничего более пленительного. Я чувствую
необычайную легкость во всем теле. Я хотел бы летать.
   - Может быть, и ты когда-нибудь полетишь, как летит сейчас несравненная
Мада.
   Если она откроет годную для жизни планету, то немало длиннолицых
полетит туда, чтобы сделать новые материки континентами "высших".
   - Эти слова надо высекать на вечном камне. Каждая мысль здесь подобна
взрыву распада, она так же сверкает и так же повергает ниц.
   - Запах цветов, несомненно, вызывает твое красноречие. Закажи себе
камзол сверхофицера Охраны Крови.
   Счастливый Гром Альт, никак не ожидавший такого поворота дела, вылетел,
как на крыльях, из кабинета диктатора.
   Если бы шкаф-секретарь хоть как-нибудь разбирался в чувствах живых
фаэтов, он заметил бы необычайное состояние Грома Альта. Но шкаф был лишь
машиной и просто отметил, сколько времени пробыл у диктатора посетитель.
Совсем немного:
   И совсем немного времени понадобилось Грому Альту, чтобы почувствовать
себя плохо. Он свалился в казармах Охраны Крови и умер в страшных мучениях.
   Автоматический секретарь тем временем приступил к докладу о состоянии
военных сил после объявленной диктатором подготовки к началу войны
распада. Но Яр Юпи в бешенстве отключил энергопитание назойливого шкафа:
он наблюдал на экране за последними мгновениями старта экспедиции на Зему,
мысленно провожая свою дочь.
   Всем своим существом он переживал расставание с нею и больно сжал
ладонями виски.
   Он видел, как Мада с каким-то странным выражением лица обвела глазами
космодром, задержалась взглядом на океане с белыми полосами пены на
гребнях воли и вошла в подъемную клеть. За нею следом вошел и фаэт -
очевидно, с того континента.
   На мгновение Яру Юпи стало неприятно от того, что кудрявый полукровка
находится так близко к его дочери, но потом он вспомнил, что она все-таки
останется живой.
   Он тяжело вздохнул. У него было ощущение, что он встал на крутую,
скользкую плоскость. И не может удержаться. А внизу - бездна.
   Аве Мар и Мада смотрели в открытую клеть сквозь решетчатую шахту. Океан
становился все шире, горизонт его словно приподнимал тучи. Аве обернулся и
увидел в противоположной стороне другой океан, живой океан из сплошных
голов фаэтов с повернутыми к ракете лицами. Словно в непостижимой тесноте,
символизируя перенаселение Фаэны, они были прижаты друг к другу. Нежданная
тоска спазмой перехватила Аве горло. Вернется ли он когда-нибудь? Но он
взглянул на Маду. Они сами выбрали этот путь, и пусть он будет не только
путем их счастья.
   Аве еще плохо разбирался в истинных силах, толкавших Фаэну на войну. Он
только от всей души пожелал, чтобы загадочная планета Зема оказалась
пригодной для переселения на нее фаэтов и чтобы навсегда было покончено с
опасностью войн распада. И Аве снова вспомнил Куция Мерка, который привел
его сюда, свел с Мадой и отдал жизнь, по существу, ради их счастья. Мир
ему!..
   Пробитый пулями горб Куция Мерка не был донесен до цели, но запал
замедленного действия, разрушаясь под влиянием воздуха, как бы отсчитывал
последние мгновения мира на планете Фаэна.
 
 
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВЗРЫВ.
 
 
   "Эй, топоры, дубины, алебарды!
   Бей их! Бей Капулетти! Бей Монтекки!"
 
   В. Шекспир. Ромео и Джульетта 
 
   Глава первая. МАЛЫЙ МИР.
 
   На космической базе Деймо был переполох.
   Инженер станции Тихо Вег, благообразный, рано поседевший, медлительный
и задумчивый, смотрел на начавшуюся суету неодобрительно. Но не в его
мягком характере было во что-нибудь вмешиваться: он во всем уступал жене
Але Вег, а именно она придумала дать пир в честь прилетающего корабля
"Поиск".
   Еще не отцветшей красавице Але Вег, названной Алой за изумительный цвет
лица, наскучило у себя на Фаэне обучать звездоведению оболтусов из
"высших". Она настояла, чтобы они с мужем отправились на космическую базу,
куда брали только супружеские пары нужных специальностей. Они смогут
вернуться к трем оставшимся на Фаэне детям обеспеченными до конца дней, и
Тихо Вег наконец станет владельцем мастерских.
   Ала Вег, с породистым лицом "высшей", прямым тонким носом, короткой
верхней губой и чувственным ртом, всегда высокомерно щурилась, считая себя
с мужем первыми фаэтами базы.
   Однако жена начальника базы Нега Лутон, незаконно занявшая место Сестры
Здоровья, не будучи врачом, придерживалась иного мнения. С поощрения мужа,
Мрака Лутона, обрюзгшего самодура, она корчила из себя первую даму космоса
и не упускала случая уколоть Алу Вег намеком на брошенных ею детей. Ала
парировала удары, не щадя ни бесплодия Неги, ни ее непривлекательной
внешности.
   Молодая, но дородная (ладная, как ее прозвали) повариха и садовница
Лада, добродушная, с ласковой улыбкой на широком курносом лице, делала все
быстро и споро, стараясь угодить всем. Мужа своего она обожала, гордясь
тем, что он. Брат Луа, единственный из круглоголовых, благодаря положению
матери в семье диктатора смог получить образование на Даньджабе -
континенте "культурных". Он был послан на Деймо и как мастер на все руки,
и вроде как бы представитель круглоголовых, которым предстояло
перебираться на неприютную планету. Лада Луа с готовностью пошла за ним,
чтобы обслуживать всех обитателей Деймо.
   Сигнал в браслете связи застал Ладу Луа в оранжерее, в прозрачном
цилиндрическом коридоре, тянущемся на тысячи шагов. Кроме Лады, никто не
ходил по этому коридору, потому что он находился на оси космической
станции и в нем не было искусственной тяжести от центробежных сил, как в
остальных помещениях базы.
   Садовница не ощущала своего веса, паря между воздушными корнями
растений. Здесь местами роль почвы выполнял питательный туман с капельками
нужных корням соков.
   Урожай в космосе снимался куда больший, чем на Фаэне.
   Сигнал застал Ладу Луа собирающей сладкие плоды для предстоящего пира.
   Цепляясь за воздушные корни. Лада Луа спешила на зов Алы Вег. Ей
предстояло проплыть немалое расстояние сквозь переплетение воздушных
корней, потом спуститься по шахте внутри спицы гигантского колеса, в
кольцевом ободе которого размещались все помещения станции.
   Клеть в шахте словно падала в пропасть. Ощущение веса появлялось лишь в
конце пути, при торможении. Клеть остановилась, и двери раскрылись сами
собой. Лада Луа обрела нормальный вес и вышла в коридор, который,
казалось, поднимался в оба конца. Однако никакого подъема преодолевать не
приходилось.
   Ала Вег металась по своей каюте, возмущаясь неуклюжестью мужа, который,
стоя на коленях, никак не мог приколоть к ее платью какую-то оборку.
   Лада Луа всплеснула руками от восторга.
   Ала Вег бесцеремонно выгнала мужа, и он отправился готовить встречу
прибывающему кораблю, который предстояло заправить горючим. Он понимал,
что Але Вег смертельно наскучили одинаковые дни, нудные обеды за общим
столом, надоевшие до тошноты лица, одни и те же, много раз слышанные слова
и растущая день ото дня неприязнь друг к другу. Тихо Вег старался понять
жену, извинить ее слабости, объяснить их тоской по дому, по детям. Он и
сам тосковал по ним. Если бы хоть один был с ними, он принес бы столько
радости! Но на космических базах не допускалось присутствие детей.
"Высшие", комплектуя персонал Деймо, сумели и здесь притеснить
круглоголовых. Нега Лутон была бесплодна, Ала Вег уже имела троих детей и
при своем возрасте, который скрывала, не решалась обзавестись четвертым. В
результате запрет ложился лишь на молодую чету Луа, которые не могли
произвести потомство ни на планете, ни здесь в космосе.
   Принарядив Алу Вег, Лада Луа побежала на сверкающую кастрюлями и
циферблатами кухню, чтобы варить, жарить, запекать:
   Но браслет связи снова вызвал ее, на этот раз к Неге Лутон. Важная дама
больше всего на свете любила удобства и роскошь. Ее муж, сверхофицер
Охраны Крови, в полной мере предоставлял ей все это на Фаэне. И меньше
всего супруги Лутон стремились в космос. Однако воля диктатора забросила
их сюда.
   Лада Луа включила кухонные автоматы на заданный режим и помчалась к
Неге Лутон.
   Когда космический корабль "Поиск", выйдя на орбиту Деймо, шел к станции
для стыковки, Мада и Аве не отходили от иллюминатора.
   Огромный Мар выпуклым краем занимал больше половины окна. Светило Сол
выглядело уже не просто самой яркой звездой-кружочком, а превратилось в
ослепительный диск с пышной короной. На короткое время громада Мара
закрыла собой светило, погрузив корабль в быстротечную ночь.
   Держась за руки, Мада и Аве встречали необыкновенную зарю своей новой
жизни, ожидая, когда яркий и кудрявый Сол начнет подниматься из-за горба
Мара. Черная поверхность пустынь становилась коричневой, и постепенно
сменялись по высоте все нежнейшие оттенки исполинской радуги, которая не
висела над омытыми лесами и равнинами, как на родной Фаэне, а охватывала
полукругом пустынную планету, сливаясь с краями гигантского шара. У Мады
захватывало дух. Она только молча пожала пальцы Аве.
   Потом радуга в одном месте засверкала, и фаэты увидели свою первую цель
- Деймо.
   Он горел самой яркой звездой небосвода, быстро поднявшейся над радужной
кромкой.
 
   Деймо по мере приближения становился гигантской неправильной формы
глыбой, а скоро рядом с ней стала заметна небольшая звездочка, которая и
была целью фаэтов - космическая база Деймо.
   Потом уже можно было различить, что эта звездочка представляет собой
кольцо, наклоненное под небольшим углом к громаде Мара. Схожая с планетой
Сат, она была спутником спутника планеты Мар. Наконец на это искусственное
сооружение из металла, отражавшее лучи светила, стало больно смотреть, как
на электрический разряд для сплава металлических частей.
   Первый пилот "Поиска", прославленный звездонавт "высших" Смел Вен,
делал сложный маневр, чтобы выйти к станции по оси кольца и стыковаться с
центральным отсеком.
   От станции в черноту небосвода яркой линией уходил серебристый хвост
оранжереи.
   Когда "Поиск" подошел к базе Деймо, инженер Тихо Вег вызвал в
центральный отсек Брата Луа, выполнявшего черную работу механика.
   Начальник базы Мрак Лутон не счел нужным подниматься в центральный
отсек, чтобы "несолидно парить" там в невесомости. Он предпочел остаться в
кольцевом коридоре, разгуливал там, важный и напыщенный, с заложенными за
спину руками.
   Имя Мрак, полученное им в далекой юности, подтверждалось теперь даже
его внешностью: одутловатое прямоугольное лицо, редкие седые волосы и
маленькие подозрительные глаза под клочьями бровей, слегка вывернутые
ноздри и серповидная линия рта с уголками вниз между обвисшими щеками.
   Он не задерживался у подъемной клети, а продолжал шествовать все в
одном и том же направлении, пока наконец, пройдя все колесо станции, не
показывался в коридоре с другой стороны.
   Зато все три фаэтессы, не в силах побороть любопытства, сошлись у
подъемной клети.
   Первым в коридор вышел старец огромного роста: Ум Сат.
   Дамы почтительно склонили головы.
   Следом вышли два фаэта.
   Заросший по глаза волосами великан Гор Зем был бортинженером корабля и
одним из его создателей. Он сильно сутулился, благодаря чему руки казались
неимоверно длинными. Друзья его шутили, что он ростом, силой и обликом
напоминает фаэтообразных предков. Однако его низкий, заросший волосами лоб
скрывал недюжинный ум.
   Его новый друг Тони Фаэ, образованный, утонченный, пишущий стихи, имел
круглый овал лица, тонкий нос, усики и натруженные письменами широко
открытые глаза, прикрытые большими очками.
   Нега Лутон взяла под опеку фаэтообразного гиганта Гора Зема. Ала Вег -
юношу поэта Тони Фаэ.
   Ум Сат сам подошел к круглоголовой Ладе Луа.
   - Не покажет ли ласковая фаэтесса, где можно отдохнуть?
   Лада Луа зарделась и, вне себя от счастья, повела великого старца в
отведенную ему каюту.
   Ала Вег с задорным смехом побежала по коридору, жестом призывая Тони
Фаэ догнать ее. Она ввела Тони Фаэ в уютную каюту и села в легкое кресло.
   - Итак, не правда ли, Тони Фаэ, у нас родство душ? Случайно ли, что мы
оба звездоведы, что оказались среди звезд и сидим рядом на расстоянии
вытянутой руки?
   Тони Фаэ снял очки, чтобы лучше видеть вблизи.
   - Звезды сделали нас друзьями, не правда ли? - продолжала Ала Вег,
отлично видя, какое производит впечатление на молодого гостя.
   - Ради всего, что я здесь вижу, стоило лететь к звездам, - пролепетал
он, опуская глаза.
   - Я уже знаю, что вы поэт. Но вы еще и звездовед. Я хочу, чтобы у нас
были общие взгляды.
   - Мне так хотелось бы этого!
   Они помолчали, глядя друг на друга.
   - Скоро будет пир. Мы будем сидеть рядом.
   - О да! - кивнул Тони Фаэ. - Только надо взять под свою защиту еще и
Гора Зема Он такой же беспомощный, как я.
   - Люблю беспомощных, - рассмеялась Ала Вег, ласково дотрагиваясь до
руки Тони Фаэ. - Вы прелестное дитя, и я рада, что вы прилетели. Если бы
вы знали, как мы все здесь надоели друг другу!
   Мрак Лутон, совершавший прогулку по коридору, словно на базу никто не
прилетел, на самом деле точно соразмерял свой шаг. Из всех прилетевших
главной персоной он считал дочь диктатора. И потому он подошел к подъемной
клети в тот миг, когда из нее появились Мада, Аве и первый пилот корабля
Смел Вен.
   Начальник базы прикидывал в уме: дочь диктатора уже после вылета с
Фаэны вышла замуж за Аве Мара, сына правителя "культурных" Что это?
Политика?
   - Да продлятся благополучные циклы жизни мудрейшего из мудрых, которому
посчастливилось иметь такую дочь! - витиевато приветствовал он Маду и
сообщил, что им с Аве отведены две превосходные каюты в противоположных
отсеках станции.
   Мада вспыхнула:
   - Разве база Деймо не имела электромагнитной связи с кораблем "Поиск"?
- гневно спросила она Мрак Лутон развел руками.
   - Если на базе действуют обычаи "высших", - тоном приказа продолжала
Мада, - то придется отвести нам с мужем общую каюту и тотчас же прислать
туда круглоголовых Луа.
   Начальник базы почтительно склонился, насколько позволял живот:
   - Они существуют для услуг. Да продлятся циклы жизни и диктатора и
правителя, - закончил он, впервые взглянув на Аве.
   Мрак Лутон сам отвел молодую чету в лучшую каюту базы, по пути показал
помрачневшему Смелу Вену его помещение. Потом он нашел спустившихся из
центрального отсека Брата Луа и Тихо Вега. Брату Луа он приказал найти
жену и явиться вместе с ней к Маде и Аве. И только теперь заметил, что
Смел Вен продолжает стоять у двери своей каюты. Мрак Лутон подошел к нему
и услышал сказанные полушепотом слова:
   - Едва ли диктатор одобрит такое поспешное гостеприимство. - И Смел Вен
исчез, захлопнув за собой дверь.
   Мрак Лутон тупо смотрел на отделанную пластиком панель.
   Брат Луа не только привел к Аве и Маде жену, но и принес чертежи. Это
был невысокий, спокойный фаэт с тугой, лоснящейся кожей лица и
сосредоточенными глазами.
   Сын Мадиной няни, он рос отдельно от матери, но всегда ощущал ее
влияние. Она даже сумела сблизить сына и воспитанницу, даже подружить их.
Однако скоро их встречи стали невозможными. Диктатор отгораживался от
народа стенами. Мальчик узнал унижение и несправедливость. Впечатлительный
и гордый, он все глубже уходил в себя.
   Он обладал редким упорством. Мать Луа внушила ему, что только знание
заставит считаться с ним даже тех, кто угнетает круглоголовых. И он упорно
боролся за крупицы знания.
   Так с самой ранней юности его лицо приобрело выражение твердости и
сосредоточенности.
   Ладу Неп он полюбил еще до своего отъезда на Даньджаб, материк
"культурных", для завершения там образования, на что, сдавшись на уговоры
няни и Мады, наконец согласился Яр Юпи, правда имея на юношу свои виды.
   Несколько циклов Лада самоотверженно ждала своего нареченного, чтобы
после его возвращения немедленно отправиться по приказу диктатора на
космическую базу Деймо, созданную им для утверждения своего авторитета и
будто бы для осуществления плана переселения на Мар круглоголовых.
   И вот теперь Брат Луа спешил поделиться с Аве и Мадой плодами своих
раздумий, бессонных ночей, проведенных за чертежами.
   - Я намечал облегчить здесь жизнь круглоголовых, - торопливо, но твердо
говорил он. - Намечал строительство глубинных городов с искусственной
атмосферой. На поверхности Мара, среди пустынь, которые вы видите в
иллюминатор, я планировал оазисы плодородия. Нужно лишь оросить их талой
водой полярных льдов, доставляя ее по глубинным рекам. Их придется
прорывать. - И он доверчиво посмотрел на слушателей. - Я так ждал
подлинных знатоков знания!
   Мада подошла к Брату Луа.
   - Мы знаем друг друга с детства, и оба любили Мать Луа.
   - Почему любили? - насторожился фаэт, всматриваясь в Маду.
   Лада Луа, почувствовав сердцем тревожное, подошла к мужу.
   - Я: Я должна сказать вам все: - продолжала Мада.
   - Как? Начинается война? - в ужасе спросил Брат Луа.
   - Мать Луа пыталась предотвратить войну, - вдруг под влиянием какого-то
наития сказала Мада. - И она погибла. Брат:
   - Погибла? - побледнел фаэт.
   - Ее убил негодяй Яр Альт. Но наша с тобой мать отомщена.
   Брат Луа уронил голову на стол с разложенными на нем чертежами и
зарыдал. Мада держала Аве за руку, сама едва не плача. Лада Луа бросилась
к двери.
   - Идет Мрак Лутон сзывать на пир, - прошептала она.
   - Он ничего не должен знать, - предостерегла Мада. Малый мир крохотного
населенного островка Вселенной был подобен разобщенному, раздираемому
враждебными силами большому миру планеты.
 
   Глава вторая. ЗОЛОТОЕ ЯБЛОКО.
 
   Самым сильным у Мады было ощущение света. Он яркой мозаикой падал
наземь сквозь листву деревьев, стволы которых походили на сросшиеся корни.
Вверху они раскидывались прозрачными шатрами, полными огней. Каждый плод
там походил на маленькое светило.
   Поток пены, низвергаясь с каменного уступа, играл трепетной радугой.
Гладкое озеро, питавшее поток, лежало тихое, пересеченное искрящейся
дорожкой.
   По берегам росли причудливые деревья с золотыми яблоками. И вода манила
Маду из глубины теми же яркими, чуть подернутыми дымкой плодами, до
которых так легко дотянуться рукой.
   Она подумала, какими нелепыми выглядят в таком месте два громоздких,
неуклюжих существа: передвигаются на задних лапах, держат туловище стоймя,
но переваливаются при каждом шаге из стороны в сторону. Их крепкий корпус,
с обручем на высоте бедер, украшен спиральным орнаментом, верхние и нижние
конечности скрыты надувшимися пузырями, а голова спрятана внутри жесткого
шара с щелевидными очками.
   По озеру плыли две огромные птицы с гордо изогнутыми шеями, они
повернули головы с красными клювами и доверчиво направились к берегу.
   Из леса появилось несколько легких четвероногих животных. На головах у
них росли те же диковинные деревья с корнями-ветками, только без плодов и
листьев.
   Животные стали пить воду.
   На светлые пятна в тени древесных шатров мягко спрыгнул могучий зверь с
зеленоватыми светящимися глазами. Шкура его сливалась со световой мозаикой.
   Гибкий, сильный, он неслышно направился к воде, не обратив внимания ни
на рогатых обитателей леса, ни на странных пришельцев.
   - Я даже не испугалась, - сказала Мада через шлемофон.
   - Девственный, непуганый мир, - отозвался Аве.
   - А сколько здесь света!
   - Авторитеты Фаэны считали, что он может убить.
   - Только тьму, невежество, злобу. Мы нашли мир, где нет и не может быть
зла и ненависти.
   Мада подошла совсем близко к водопою. Олененок с любопытством
оглянулся, выскочив из воды, и ткнулся мокрой мордочкой в перчатку Мады.
   - Могла ли я о таком думать на Фаэне?! - воскликнула она.
   - Увы, не осталось им там места!
   - Они дети света. Открой щели очков, посмотри. Не бойся, глаз - самый
приспосабливающийся орган. На Фаэне не поверят нашим рассказам.
   - Миллионы фаэтов ждут их.
   - Так не делаем ли мы здесь полдела? Зачем эта оболочка, отделяющая нас
от нового мира? Я совсем открыла очки!
   - Мада, родная! - предостерег Аве. - Это опасно.
   - Мы нашли мир удивительной красоты, но не доказали, что можем жить в
нем.
   - Надо помнить запрет Ума Сата.
   - Чего бояться? Незримых опасных существ? Но свет - лучшее лекарство
против них.
   Я сама - Сестра Здоровья. Наши предки не задумывались, прививая себе
болезнетворные микробы во имя избавления всех фаэтов от смертоносных
болезней.
   Именно врач на Земе должен первым освободиться от скафандра. Это его
долг! К тому же я хочу искупаться в озере. Разве мой Аве, покорявший
океанские волны на дощечке, отступит сейчас? Проглоти таблетки, которые я
тебе дала. Они защитят тебя от неведомого мира Планеты Света. И ее свет
поможет нам. Сними скафандр! И помоги мне.
   - Зачем ты искушаешь меня, Мада?
   - Чтобы сделать первыми то, что все равно надо сделать. Ведь не можем
же мы вернуться на Фаэну, так и не попробовав жить здесь по-настоящему
свободно. А не в скорлупе.
   Говоря это, Мада сорвала золотое яблоко и протянула Аве:
   - Очисти мне его, пожалуйста. У него кожура яркая, как Сол, и прочная,
как наш скафандр.
   Когда корабль "Поиск" стал приближаться к орбите Земы, участникам
экспедиции все труднее становилось от яркого света Сола. Особенно жгучим
он стал, когда корабль вышел на орбиту вокруг Земы.
   Мада установила, что атмосфера планеты поразительно схожа с фаэнской.
Лишь углекислоты оказалось мало, и парникового эффекта здесь не было.
Планета свободно излучала в пространство избыток солнечного тепла. Потому
условия существования на ней оказались сходными с теми, какие были на
Фаэне, как это предположил когда-то Аве Мар.
   Тони Фаэ, звездовед, с увлечением поэта наблюдал планету. Большая ее
часть была залита водой, как бы заштрихованной рядами волн. Поверхность
морей и суша поражали разнообразием цветовых оттенков. Но больше всего над
Земой было облаков. Одиночные, они бросали на поверхность планеты
отчетливые тени, а в туманных океанах там и тут можно было различить
спиралеобразные вихри бушевавших внизу ураганов.
   Но нигде: ни на суше, ни на морском берегу - не было видно пятен
городов с расходящимися от них щупальцами дорог. Это бросалось в глаза при
взгляде на Фаэну из космоса.
   - Должно быть, мер-ртвая планета, - предположил бортинженер Гор Зем.
   - Живая! - воскликнул Тони Фаэ, - Зеленый цвет материков - это
растительность. А другие оттенки:
   - То-то и дело, в их тайну не проникнешь.
   - Нет, почему же, - оживился Тони Фаэ. - Это легко!
   - Р-разве? - удивился Гор Зем.
   - Жрецы в древности считали, что каждое живое существо окружено ореолом
излучения. Цвет его якобы позволял "психическому зрению" узнавать самые
сокровенные мысли и чувства.
   - Жр-рецы сочли бы планету Зема за живое существо?
   - Чтобы составить ее карту, - засмеялся Тони Фаэ.
   - Что ж, пр-риступим. Вижу в гор-рном хр-ребте чер-рные пр-роемы!
   - Значит, Горы Злобы и Ненависти.
   - Вр-роде как на нашей Фаэне. Дальше тянутся гр-рязно-зеленые долины.
   - Долины Ревности.
   - А чер-рно-зеленые?
   - Низкий Обман.
   - Стоит ли начинать с таких мр-рачных названий?
   - Тогда смотри на большие просторы суши.
   - Яр-ркий зеленый цвет.
   - Жрецы считали его признаком житейской мудрости и тонкого обмана.
   - Будем снисходительны к Земе, назовем сушу Континентом Мудрости без
всякого обмана. А вот узкое море, на котором словно свер-ркают кр-расные
молнии.
   - Море Гнева.
   - У него р-розовый залив.
   - Залив Любви.
   - А вот побер-режье кр-расновато-кор-ричневое.
   - Берег Жадности.
   - Недур-рно для будущих земян. Может быть, с синим океаном будет лучше?
   - Океан Надежды.
   - Его голубой залив?
   - Залив Справедливости.
   - Уже лучше. А эти огнедышащие горы с кр-расным пламенем и черным дымом?
   - Вулканы Страстей.
   - Убедительно. А какого цвета ор-реол у твоего друга Гора Зема?
   - На карте планеты я назвал бы его Горой Силы и Щедрости.
   - Спасибо. Каков же ор-реол у нашего Ума Сата?
   - Ярко-голубой и золотисто-желтый. Такие места на Земе пришлось бы
назвать высшими понятиями ума и чувств.
   Молодые фаэты, продолжая игру, незаметно составили первую карту Земы с
забавными названиями, вспоминая при этом и участников экспедиции.
   - Что касается ореола Мады, - продолжал Тони Фаэ, - то это цветовая
гамма зари в космосе.
   - А сам Тони Фаэ? Не пылает ли он со времени посещения Деймо
яр-рко-красным ор-реолом?
   Тони Фаэ смутился.
   - Видишь, - продолжал Гор Зем, - я не хуже др-ревнего жреца распознаю
твой ор-реол, - и лукаво рассмеялся.
   - Это не так трудно, - пытался защититься Тони Фаэ. - Можно вглядеться
и в Аве, даже в Смела Вена.
   - Р-разве?.. Даже в Смела Вена?
   - Все мы пылаем красным цветом, - вздохнул Тони Фаэ, - только разных
оттенков.
   - Так не назвать ли мор-ря именами влюбленных? - ухватился за озорную
мысль Гор Зем.
   - Пусть уж лучше планета Зема носит название Вечных Страстей.
   Тони Фаэ верно сказал не только о планете Зема, но и о Смеле Вене. Если
бы вокруг него был ореол излучения, то непременно огненно-красный. Любовь
к Маде сжигала его, и вызванные ею чувства исполосовали бы его ореол
черными и грязно-зелеными полосами.
   Баловень судьбы на Фаэне, прославленный звездонавт, любимец фаэтесс, с
Мадой Юпи он даже не решался познакомиться, не раз любуясь ею на Великом
Берегу. Он надеялся, что скорый отлет в космос излечит его, но: Мада
оказалась рядом, чтобы унизить, уничтожить Смела Вена своим браком с
ничтожным полукровкой, отец которого мрачными путями добрался до кресла
правителя.
   Смел Вен, как и многие длиннолицые, не знал половины ни в чем. Потому
он и стал прославленным звездонавтом, не страшась опасностей, потому
полетел и на Зему. Он не был в юности злым или лукавым, но теперь
пренебрежение Мады пробудило в нем скрытые стороны его характера. Видя
счастье Мады и Аве, ненавидя их за это и страдая, он вынашивал скрытые
планы мести, столь же лукавые, как и жестокие: Но сам он должен был
оставаться вне всяких подозрений. Помогать ему будет сама планета Зема!..
   Корабль "Поиск" с включенными тормозными двигателями гасил скорость без
трения об атмосферу, не разогревая оболочки кабины. Процесс посадки
конструктор корабля Гор Зем сделал, как он говорил, "зеркальным графиком
подъема". Он не применял парашютных устройств, характерных для первых
шагов звездоплавания фаэтов.
   Корабль мог так же медленно опускаться на поверхность планеты, как
поднимался при старте.
   "Поиск" сел на три посадочные лапы, оказавшись выше самых больших
деревьев, и опасно накренился. Автоматы тотчас выровняли его.
   Звездонавты приникли к иллюминаторам.
   Густой лес неведомых деревьев рос по обе стороны реки.
   Ум Сат объявил:
   - Зема, которая станет родиной наших потомков! Но пока следует
воздержаться от снятия скафандров. Невидимый мир планеты еще не изучен.
   Через открытый люк сначала спустили приборы, а потом по сброшенной
лестнице стали неуклюже выбираться странные фигуры, наряженные в жесткие
скафандры.
   Мада и Смел Вен выходили последними. Смел Вен помогал Маде надеть шлем.
   - Неужели такая фаэтесса, как Мада Юпи:
   - Мада Мар, - поправила Мада.
   - Неужели такая фаэтесса, как Мада, может согласиться с Умом Сатом и
обезображивать себя этим одеянием?
   - Ты, Смел Вен, подсказываешь отважный поступок, достойный тебя самого.
   - Нет ничего на свете, что страшило бы меня. Но я - пилот корабля, для
Ума Сата необходимый элемент возвращения.
   Мада поморщилась от витиеватости его слов:
   - Считаешь себя самым ценным? Смел Вен сдержался, не в его интересах
было раздражать Маду:
   - Ты сама - Сестра Здоровья и почувствуешь потребность сбросить это
одеяние, едва войдешь в новый мир.
   Мада опустила забрало.
   Над рекой разгоралась земная заря.
   В космосе звездонавты познакомились с ярким Солом, с его неистовым,
жгучим светом. А здесь, в вечерний час их первого дня на Земе, можно было,
не защищая глаз, смотреть на красноватый приплюснутый Сол, лишенный
космической короны.
   Около овального диска стали собираться продолговатые тучи. Две из них,
подойдя с разных сторон, соединились и разрезали Сол пополам. И тогда
произошло чудо.
   Вместо одного над горизонтом повисло целых два продолговатых светила,
одно над другим, оба багровые.
   Мада не могла оторвать глаз от этого зрелища, видя, как постепенно оба
светила менялись в размере: нижнее погружалось в море леса, а верхнее,
становясь все тоньше, превратилось в маленький срез диска и, наконец,
исчезло совсем. Скрылась за тучей и нижняя часть светила. Теперь огнем
полыхало само небо. И словно в алом, разлившемся выше туч океане висели
лиловые волны, а совсем высоко, освещенный ушедшим Солом, сверкал
раскаленными краями одинокий белый островок.
   Заря постепенно гасла, а облачко продолжало гореть не сгорая. А потом
как-то сразу тьма упала на землю. Настала ночь, совсем такая же, как на
Фаэне. И даже звезды были те же самые.
   Только не было у Земы великолепного ночного светила, подобного спутнику
Фаэны Луа, которое так украшало Фаэнские ночи. Зато особенно яркой была
здесь планета Вен. Тони Фаэ показал Маде эту вечернюю звезду, засиявшую на
горизонте, как искра в пламени зари. Она осталась самой яркой и на ночном
небосводе.
   Долго еще звездонавты любовались небом Земы. Из леса доносились
странные ночные звуки.
   Ум Сат предложил провести ночь в ракете.
   Мада неохотно вернулась в корабль, хотя там можно было освободиться от
тяжелого скафандра.
   Она не могла отделаться от неприятного ощущения, вызванного словами
Смела Вена.
   Наутро фаэты попарно разбрелись по лесу. В назначенное время должны
были собраться у ракеты.
   Легли длинные тени. Приборы говорили, что посвежело. Скоро во второй
раз предстояло увидеть земной закат.
   Аве и Мада запаздывали. Ум Сат тревожился. Тони Фаэ тщетно вызывал
ушедших. Мада и Аве не отвечали, словно электромагнитная связь отказала.
   Гор Зем одну за другой выпустил две сигнальные ракеты. Они взвились в
красочное вечернее небо, оставив за собой кудрявые хвосты. Красная и
желтая петли долго плыли в небе.
   Тони Фаэ пошутил:
   - От красного к желтому - от любви к мудрости. Безнадежный зов.
   Гор Зем замахал на него вздутым рукавом скафандра. Смел Вен держался в
стороне, словно ничего не произошло. Шлем скрывал его поджатые губы и
опущенные глаза.
   Наконец случилось то, на что он рассчитывал: из леса выбежала Мада в
мокром, облегающем костюме, какой надевался под скафандр. Скафандра на ней
не было. Смел Вен вздрогнул и расширил щели своих очков. Это была та самая
Мада, которую старались увидеть ваятели на Великом Берегу, которой
любовался там и Смел Вен.
   Вскинутая голова на длинной шее, синиевосторженные глаза. В каждой руке
она держала по золотому яблоку.
   - Мы с Аве стали первыми жителями Земы! - возвестила Мада. - Это
запишут в ее историю!
   Аве шел следом в таком же мокром, обтянутом костюме, как и Мада.
Очевидно, они позволили себе искупаться. Он тоже нес два золотистых плода.
Встретив укоризненный взгляд Ума Сата, он обратился к нему:
   - Пусть мы виновны, но теперь доказано, что фаэты могут жить на Земе.
Планета прокормит их. Труд колонистов будет здесь щедро вознагражден.
Перенаселению Фаэны конец!
   Ум Сат только посмотрел на Аве, и тот смущенно опустил голову.
   - Мы лишь провели опыт, который надлежало кому-нибудь провести, иначе
незачем было лететь сюда.
   Смел Вен напрасно ждал много дней. Аве и Мада, первые жители Земы,
пользовались всеми благами открытого ими рая и ничем не заболели.
   По истечении достаточного срока Ум Сат разрешил и остальным фаэтам
снять скафандры.
   Чужая природа сразу приблизилась к ним: воздух, полный странных
ароматов, яркий свет, незнакомый на Фаэне, и неведомые звуки из леса.
Кто-то там шел, крался, прыгал с ветки на ветку, визжал, рычал. И вдруг
все звуки смолкали, и из чащи на незваных пришельцев словно смотрела сама
Тишина.
 
   Глава третья. ОБРЕТЕННЫЙ РАЙ.
 
   Ум Сат с какой-то особой печалью смотрел на своих спутников, стараясь
не подходить к ним близко. Он сделал знак Смелу Вену и поднялся в ракету.
Первый пилот "Поиска" нашел ученого уже лежащим на диване в общей рубке.
Щеки его ввалились, мешки под глазами обвисли. Смел Вен встал поодаль,
опустив уголки губ и подняв в изломе одну бровь. Его узкое лицо с
огромными залысинами казалось еще длиннее из-за жидкой острой бородки.
   - Ощущаю общую слабость, - сказал старец. - Головной боли и сыпи нет.
Возможно, все обойдется. Пусть Сестра Здоровья немного побудет со мной,
остальные могут заниматься своими делами. И все же я считаю долгом
передать руководство экспедицией тебе, командиру корабля.
   - Да будет так! - торжественно провозгласил Смел Вен, подтягиваясь, как
на параде. - Я принимаю на себя всю власть! Отныне я распоряжаюсь всем.
Тебе, старик, приказываю лежать. Где продукты, ты знаешь. Никому из
подчиненных не позволю приблизиться к ракете.
   - Даже Сестре Здоровья? - тихо спросил Ум Сат.
   - Даже ей, - отрезал Смел Вен. - Она пригодится остальным, если они
тоже заразятся.
   Ум Сат слабо усмехнулся и ничего не сказал.
   - Я удаляюсь, - заспешил Смел Вен.
   - Я смещаю тебя, - вслед ему сказал старик, но люк уже захлопнулся.
   Ум Сат устало закрыл глаза. Когда же он перестанет ошибаться? За что
только его считают мудрым?
   Смел Вен собрал всех звездонавтов:
   - Ум Сат приказал мне передать вам, что лагерь переносится от ракеты в
глубь леса. Поскольку старцу тяжело будет ночевать там, он поручил
руководство лагерем мне, своему заместителю.
   - Но ведь ночью в лесу опасно, - заметил Тони Фаэ. Смел Вен
презрительно посмотрел на него:
   - Я не знаю, кого больше украшает трусость: звездоведа или поэта?
   Тони Фаэ вспыхнул. За него вступился Гор Зем:
   - Остор-рожность полезна и р-руководителю.
   - Какой тут риск, - накинулся на него Смел Вен, - если мы попали в мир
любви и согласия? - И он обернулся к Маде и Аве.
   - Кто же нам здесь угрожает? - поддержала его Мада.
   Аве молча кивнул головой.
   Исследователи, забрав все необходимое, вооружившись по настоянию Зема
пистолетами, правда, с парализующими пулями, безопасными для жизни
животных, направились в лес.
   Мада непременно хотела повидаться с Умом Сатом, но Смел Вен не
позволил, торопя идти в лес, пока не стемнело.
   Лагерь разбили на берегу того самого озера, откуда брал начало поток,
срывающийся в пропасть. На воде, подернутой перламутровой рябью, плавали
белые птицы с изогнутыми шеями.
   - Для чего им такие длинные шеи? - спросил Тони Фаэ.
   - Чтобы доставать подводные водоросли, - ответила Мада.
   - Вполне мир-рное занятие, - заметил Гор Зем.
   В небе уже полыхала вечерняя заря, когда Смел Вен послал Маду и Аве
осмотреть другой берег озера. Им пришлось перебираться через поток,
перескакивая с одного камня на другой.
   Они шли, изредка нагибаясь под низкими ветками, одетые в черные
облегающие костюмы, и восторженно смотрели по сторонам. И вдруг оба
замерли.
   Впереди, закинув назад рогатую голову, промчался олень. За ним
огромными мягкими прыжками гнался могучий зверь с пятнистой шкурой. Он
настиг оленя и взлетел ему на шею. Тот с перекушенной сонной артерией
сделал отчаянный скачок и повалился под дерево. Послышалось рычание. Зверь
рвал жертву.
   Аве схватился за пистолет, чтобы перезарядить его не парализующими, а
отравленными пулями.
   - Мы не смеем отнять здесь у кого-нибудь жизнь! - вмешалась Мада. -Не
надо переносить сюда нравы Фаэны.
   - Боюсь, что они уже существуют здесь.
   - Но почему же? Отчего?
   - Законы развития жизни на планетах одни и те же.
   - А у водопоя? - слабо возразила Мада. - Там никто ни на кого не
нападал.
   - Хищник не может только убивать животных. Он позволяет им жить, пить,
плодиться, расти. Иначе ему потом нечего будет есть. Он как лесной
скотовод:
   настигая на охоте слабейших, улучшает таким отбором стадо.
   Мада не возражала. Подавленная, она шла рядом с Аве, чувствуя его руку
у себя на плече. Но вдруг он отдернул руки ударил себя по лбу. Мада
непроизвольно сделала то же самое. Потом в недоумении посмотрела на свои
пальцы, испачканные кровью. В лесу потемнело, и он наполнился жужжанием.
Крохотные летающие существа накинулись на фаэтов и стали жалить их.
Пришлось отбиваться сорванными ветками.
   Они застали в лагере Смела Вена одного. Он яростно бил себя по щекам и
шее.
   - Гнусные твари! - ругался он. - Хоть прячься в скафандр.
   - Я жестоко ошибалась, - сразу начала Мада. -Только что мы с Аве видели
в лесу убийство. Здесь убивают, как и на Фаэне! Надо скорее переносить
лагерь обратно к ракете, на открытое место, где нет насекомых и хищников.
   - К ракете мы не пойдем, - отрезал Смел Вен. - Там нас поджидает более
страшная смерть, которая уже подстерегла Ума Сата.
   - Как? - возмутилась Мада. - И ты, замещающий Ума Сата, не позволил
мне, врачу, быть с ним?
   - Такова была его воля. Не только гнусные летающие твари или пятнистые
хищники, но и скрытый микромир показал нам свои зубы.
   - Я иду к Уму Сату! - объявила Мада.
   - Вместе со мной, - добавил Аве.
   - Только трусы, найдя предлог, спасаются бегством! - вслед им крикнул
Смел Вен, забыв о собственном лживом предостережении.
   Мада бежала впереди. Аве едва различал ее силуэт в наступившем сразу
мраке. И вдруг сердце его больно сжалось. Ему показалось, что Маду
остановило гигантское сутулое существо с длинными свисающими руками. Он
выхватил пистолет, который так и не зарядил боевыми пулями, но заметил,
что Мада вовсе не испугалась. Аве облегченно вздохнул. До чего же
взвинтились нервы из-за лесной драмы! Он не узнал Гора Зема. А вон
появился и хрупкий Тони Фаэ.
   Аве спрятал пистолет и тут только увидел рядом с Гором Земом по меньшей
мере пять похожих на него фигур. Фаэтообразные звери сбили с ног Тони Фаэ
и бешено сопротивлявшуюся Маду. Целой гурьбой они навалились на Гора Зема.
   Аве бросился к Гору Зему, но не мог отличить его среди похожих на него
сутулых, мохнатых зверей. Они сами обнаружили себя и впятером накинулись
на Аве.
   Фаэт не успел вынуть пистолета. Он лишь стряхнул с себя повисших на нем
врагов.
   Они были крупнее Аве, но совсем не умели драться. Кулаками и ногами Аве
разбросал напавших на него зверей. Двое из них корчились под деревом,
остальные снова кинулись на Аве. Перебросив через себя одного из них,
остро пахнущего потом и грязью, он увидел, как разделывается со своими
противниками Гор Зем.
   Несколько мохнатых туш корчилось у его ног. Но все новые противники
сваливались ему на плечи с дерева. Аве хотел крикнуть, чтобы он отбежал на
открытое место, но лапа заткнула ему рот жесткой шерстью. Аве скрутил эту
лапу так, что хрустнула кость.
   Мады не было видно. Тони Фаэ тоже. Только Гор Зем и Аве Мар продолжали
неравную борьбу.
   - Дер-ржись, Аве! - крикнул Гор Зем. - Это местные р-родственники!
   Аве раскидал первых врагов, но не менее десятка новых особей накинулись
на него.
   В его руки и ноги вцепились по четыре когтистые лапы".
   Молодой фаэт собрал все силы, рванулся и повалился наземь, подминая под
себя врагов. На кучу барахтающихся тел прыгнуло еще несколько мохнатых
зверей. Аве чувствовал себя как в обвалившейся шахте: не мог ни
шевельнуться, ни вздохнуть.
   Гор Зем, видя положение Аве, рвался ему на выручку. Но, пожалуй, легче
было свалить плечом раскидистое дерево, под которым произошла свалка, чем
прийти Аве на помощь. И тогда Гор Зем в неожиданном прыжке ухватился за
нижнюю ветку. Два или три фаэтообразных, не уступавшие ему ростом, висели
на его ногах. Ветка гнулась, грозя обломиться. Невероятным напряжением
всех сил Гор Зем взобрался на ветку вместе с висящими на нем зверями. Они
полетели оттуда вниз головами, дико воя. Еще двое словно ждали вверху Гора
Зема, но были сброшены вниз.
   Гор Зем с ловкостью, на которую не способны были его мохнатые
противники, буквально взлетел на верхние ветки дерева.
   Истошный визг и рев неслись снизу.
   Гор Зем прыгнул с верхней ветки и, казалось, должен был разбиться и
попасть в лапы скакавших в исступлении зверей, но каким-то чудом ухватился
за ветку соседнего дерева. Он легко взбежал по ней, хотя ветка и гнулась
под его немалой тяжестью.
   Путь был освоен - единственное спасение от ревевшего внизу стада.
   Гор Зем не понял, почему никто из зубастых врагов ни разу не укусил его.
   Размышлять было некогда, и он продолжал свой бег по верхним ветвям. Ему
могли бы позавидовать далекие предки, когда-то спустившиеся с деревьев
Фаэны.
   Однако "преследователи бежали внизу не менее быстро.
   И тут Гор Зем увидел подобие фаэнской лианы. Она спускалась с очень
высокого отдаленного дерева и зацепилась за одну из близких к Зему веток.
Гор Зем ухватился за живой канат и полетел вниз. На миг мелькнуло
беснующееся стадо.
   Набрав скорость, как раскачивающийся маятник, он пронесся над головами
преследователей, успев ударить ногой наиболее крупного из них. Отчаянный
визг прозвучал ему вслед.
   Гор Зем увидел под собой водопад. Лиана перенесла его на другой берег.
Он ухватился за ветку, спрыгнул вниз и побежал.
   Крики погони замолкли вдали. Очевидно, фаэтообразные звери боялись воды
и не могли переправиться вслед за Гором Земом на другой берег потока.
   Гор Зем замедлил шаг и стал глубоко дышать, высоко поднимая грудь, и
только сейчас обнаружил, что по рассеянности не взял с собой из лагеря
пистолета, хотя сам же настаивал, чтобы каждый был вооружен.
   Ужас объял его. Теперь уже нет никого, кроме него. Надо бы спешить к
ракете, но своим известием о гибели всех фаэтов он убьет там Ума Сата.
   Однако ничего другого не оставалось. Гор Зем решил дождаться рассвета,
считая, что фаэтообразные звери - ночные и боятся дня.
   Он залез на дерево и устроился на верхней ветке.
   Представляя себе растерзанных друзей, он плакал от горя и
беспомощности. Слезы застревали в бороде, всклокоченной после битвы, как у
фаэтообразного. Временами ярость затмевала рассудок. И вдруг в слабом
отблеске рассвета он увидел одного из ненавистных зверей, медленно шедшего
внизу.
   Сутулый, почти одного с ним роста, он покачивался из стороны в сторону
при каждом шаге. Его спина была покрыта шерстью. Зверь обернулся, и тут
Гор Зем понял, что это фаэтообразная. Двигалась она на задних лапах, а
передние свисали у нее до коленей. Время от времени она нагибалась, срывая
растение или выкапывая корешок.
   Гор Зем задрожал от ярости, готовясь спрыгнуть на зверя и разделаться с
ним.
   В этот момент что-то метнулось внизу, и фаэтообразная упала. Ее подмял
под себя пятнистый зверь, о котором рассказывала Мада.
   Сам не зная почему. Гор Зем прыгнул вниз на пятнистого хищника. Зверь
взревел, стараясь вырваться из-под свалившейся на него тяжести. Но Гор Зем
сам вскочил и ухватил его за задние лапы. Гигант рванул на себя зверя,
поднял в воздух на вытянутых руках и ударил головой о ствол дерева, потом
отбросил недвижное пятнистое тело в сторону.
   Фаэтообразная поднялась на ноги и скорее с любопытством, чем со
страхом, рассматривала Гора Зема. Он даже обиженно подумал: "Неужели я до
такой степени похож на ее сородичей, чту даже не пугаю ее?"
   Она доверчиво подошла и сказала:
   - Дзинь.
   Да, она сказала! Эти звери произносили членораздельные звуки. Если они
не были полностью разумны, то через миллион или больше циклов могли бы
стать такими, подобно тому как стали разумными фаэты.
   - Гор, - сказал фаэт, ткнув себя в обнаженную волосатую грудь. Ворот
ему разорвали до пояса.
   Фаэтообразная повторила:
   - Дзинь, - и показала на себя.
   Трудно сказать, какой мыслительный процесс происходил в ее низколобом,
скошенном черепе. Однако чувству благодарности, присущее многим животным
Фаэны, наверное, было доступно и ей.
   Очевидно, какая-то мысль овладела самкой Дзинь. Она схватила Гора Зема
за руку и с невнятным урчанием повлекла за собой.
   Может быть, она тащила его в свое логово, признав и нем не только
спасителя, но и повелителя?
   Гор Зем поморщился. Он хотел было прогнать ее и даже замахнулся. Но она
так покорно ждала удара, что он раздумал ее бить. Его осенила мысль, что
она может вывести его к стоянке своих сородичей. А вдруг его друзья еще
живы? Можно ли упустить шанс прийти им на помощь? Тогда он подтолкнул ее,
чтобы она шла вперед, и двинулся за ней.
   Самка Дзинь обрадовалась и побежала, оглядываясь на Гора Зема. Оба
двигались быстро и скоро перебрались через все тот же поток. Она знала,
где с берега на берег упало дерево. Воды Дзинь боялась.
   Потом они прошли через лагерь фаэтов на берегу озера. Гор Зем увидел
следы яростной борьбы. Мешки и научные приборы были раскиданы, но жертв
борьбы не было видно. Очевидно, Смел Вен не успел пустить в ход оружие и
был захвачен зверями.
   Самка Дзинь посмотрела на Гора Зема, но тот крепко ткнул ее в спину.
Очевидно, такое обращение больше всего было ей понятно. Она обернулась,
оскалила зубы в подобии улыбки и радостно побежала вперед.
   Скоро она остановилась и сделала предостерегающий знак, если ее жест
лапой действительно что-нибудь означал.
   Гор Зем осторожно выглянул из-за дерева, которое росло на краю оврага.
На противоположном его обрыве виднелись пещеры, а внизу суетилось стадо
мохнатых зверей, слышалось ворчание, рык, взвизгивание.
   Гор Зем увидел среди фаэтообразных хищников Смела Вена. Он гордо стоял
среди них, облепленный множеством вцепившихся в него зверей. Почему-то они
еще не убили его.
   И тут Гор Зем понял, что эти звери не умели связывать, они могли только
держать пленника передними лапами, стоя на задних. А что, если они не
убивают свою жертву, перед тем как сожрать, что, если они не любят падали?
   Внизу заорали фаэтообразные. Смела Вена свалили наземь, мохнатые туши
сгрудились над ним, терзая его тело.
   Гор Зем не выдержал, ему стало плохо.
   А Смел Вен не издал ни стона, ни крика. Никогда не ожидал Гор Зем, что
можно обладать такой сверхъестественной выдержкой. Ему стало стыдно
собственной слабости. И он уже готов был спрыгнуть вниз, но увидел в
пещере на противоположном обрыве Маду, Аве и Тони Фаэ. Очевидно, их не
убили, чтобы тоже съесть живыми. Все они, как и Смел Вен, не были связаны.
По четыре зверя держали каждого из них за руки и за ноги. Фаэты не могли и
пошевельнуться.
   Гор Зем обернулся к самке Дзинь. Она отпрыгнула и легла наземь, делая
вид, что уснула. Потом вскочила, показала лапой на пожиравших свою жертву
зверей и опять бросилась наземь.
   Инженер понял. Самка Дзинь пыталась объяснить ему, что звери,
насытившись, уснут. Самка Дзинь была права. Она хорошо знала своих
сородичей.
   Скоро они улеглись вповалку и захрапели.
   Только стражи остались на месте, делая вид, что бодрствуют, но никли
волосатыми головами.
   Гор Зем не очень надеялся на успех. Все же он отполз в сторону и
неслышно перебрался через овраг. Подкравшись к пещере, где лежали
пленники, он спрыгнул у ее входа.
   Ближе всех к нему оказался лежащий Аве Мар с бесполезным пистолетом на
боку.
   Не успели осовевшие от еды стражи шевельнуться, как Гор Зем испробовал
на них смертельные приемы, преподававшиеся по приказу диктатора Яра Юпи в
школах для "высших". При утреннем свете он бил точно. Чувствительные места
фаэтообразных были почти теми же, что и у фаэтов. Мохнатые звери валились
без звука. Гор Зем выхватил у Аве Мара пистолет и в упор выстрелил в
четвертого фаэтообразного, еще державшего Аве за руку. Пуля была
парализующая, зверь скорчился в судороге и замер.
   Гром выстрела перепугал остальных стражей. Они отпустили Маду и Тони
Фаэ. Мада воспользовалась этим и так ловко ударила одного из них, что он
покатился по камням.
   Тони Фаэ не успел вздохнуть, как Аве и Гор Зем набросились на его
ошеломленных стражей.
   Зем выстрелил еще несколько раз. Аве сбрасывал почти не
сопротивлявшихся зверей на дно оврага. А там началась невообразимая паника.
   Звери не имели ни малейшего понятия о способах ведения войн. Они
захватили пришельцев с единственной целью съесть их. Сожрав первую жертву,
они мирно спали, не поставив никакой охраны. И теперь вдруг оглушительные
удары грома, которых они всегда страшились. И к тому же еще и трупы
сородичей падали, словно с неба.
   Стадо с криками рассыпалось, бросив убитых и искалеченных на дне оврага.
   Мада кинулась на грудь Аве Мара и разрыдалась.
   Тони Фаэ протянул руку своему другу и спасителю.
   Аве краем глаза увидел у входа в пещеру еще одного фаэтообразного,
очевидно хотевшего напасть на Гора Зема сзади.
   Он тотчас прыгнул на выручку, но огромная рука Гора Зема удержала его:
   - Это самка Дзинь. Она помогла выр-ручить вас.
   Мада с изумлением рассматривала мохнатое животное, которое не скрывало
своего восхищения силой и бесстрашием Гора Зема.
 
   Глава четвертая. НА ВЕРШИНЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ.
 
   Когда корабль "Поиск" стартовал в космос, тело Куция Мерка недвижно
лежало в подземном коридоре. Но лужа крови под ним не высыхала, словно
пронзенное стилетом сердце продолжало кровоточить. Вдруг рука Куция Мерка
дернулась и, упав на рану, зажала ее: кровь свернулась, перестала течь.
   Прошло очень долгое время, когда Куций Мерк снова шевельнулся. Ни один
из многих миллиардов фаэтов не смог бы выжить в его состоянии, ни один:
кроме Куция Мерка.
 
   Куций Мерк происходил из семьи круглоголовых, бежавших с континента
"высших"
   после разгрома Восстания Справедливости. Яр Юпи только начинал там
Разгул Крови.
   Куций был еще маленьким мальчиком без собственного имени. Отец Куция
Хром Мерк, подозреваемый в сочувствии учению Справедливости, был намечен
Охраной Крови к уничтожению. Убедняков Мерков не было никаких средств,
чтобы уплыть на корабле.
   Они совершили беспримерное путешествие втроем на плоту, сколоченном
Хромом Мерком. Пробыв томительные дни в океане, претерпев и бури, унесшие
их скудные запасы, и штиль с нестерпимой жаждой, избежав погони (никому из
Охраны Крови не пришло в голову искать в океане плот!), вконец измученные,
истощенные, они достигли берега Даньджаба. Но никто не готовил здесь
теплой встречи беглецам. Им даже не нашлось работы на полях и в мастерских
владельцев, равнодушных ко всему, что не сулило выгоды.
   Доведенные нищетой до отчаяния, Хром Мерк отважился на то, что прежде
отверг бы с негодованием. - решил зарабатывать на врожденном уродстве
сынишки.
   У Куция было два сердца. Такое "уродство" встречается исключительно
редко. На континенте "высших" родители скрывали ненормальность сына,
боясь, что его объявят неполноценным и уничтожат.
   Но здесь, на континенте "культурных", все, что могло вызвать даже
нездоровое любопытство, способно было принести доход.
   Мальчика стали показывать в балаганах. Любопытная толпа валила в них. И
каждый считал себя вправе ощупывать раздетого догола, перепуганного
"урода". Его бесцеремонно поворачивали, к нему прикладывали холодные
трубки то к груди, то к спине или противно прижимались к его коже мягкими
ушами. Его заставляли приседать, плясать под общий хохот и гогот, потом
снова рассматривали, выслушивали. Зеваки недоуменно качали головами,
удивлялись и шли рассказывать, отчаянно привирая, о диковинном чуде,
которое сами видели.
   Предприимчивый Хром Мерк сумел столько заработать, что стал владельцем
сначала небольшой мастерской, а потом крупных мастерских, где тысячи
фаэтов стали трудиться на него.
   Куций рос, со стыдом и отвращением вспоминая те дни, когда выставлялось
напоказ его "уродство". Впрочем, оно принесло не только доход его отцу.
Скоро выяснилось, что мальчик становится не по возрасту сильным и
выносливым. По молчаливому согласию между сыном и родителями теперь его
два сердца стали семейной тайной, чтобы не привлекать в школе к мальчику
тягостного любопытства.
   И когда юноше в день его совершеннолетия давали новое имя (он назывался
Хром Мерк-младший), его назвали Куцием за нескладную фигуру, кстати
сказать, ставшую такой из-за того же второго сердца.
   Вскоре Куций понял, что может превратить свой недостаток в достоинство.
Во время унизительной карьеры "балаганного чудища" Куций Мерк обрел черты
характера, определившие его профессию.
   Необщительный, хитрый, язвительный, ненавидящий "высших" за океаном, он
обладал редкой силой и выносливостью. И он обратил на себя внимание Особой
Службы. Его нашли пригодным для разведывательной деятельности. Безупречное
знание нравов и языка варваров позволяло ему не раз выполнять опасные
поручения, пересекая (уже не на плоту) океан.
   Продвигаясь по тайной лестнице, умный и скрытный, расчетливый и
решительный, сын владельца, отнюдь не разделявший учения Справедливости,
он стал доверенным лицом крупных владельцев, подбиравших для себя удобных
правителей.
   Предшественник Добра Мара так страшился войны распада, что готов был
уступить диктатору Яру Юпи и потому стал неугоден владельцам. Куцию Мерку
привелось предупредить в ту пору "друга правителя" Добра Мара, на каких
условиях тот может стать правителем, - первым начать войну распада. Только
так мыслили владельцы, входившие в Великий Круг, рассчитаться с
владельцами из Совета Крови.
   Добр Мар, став правителем, искусно лавировал на грани войны. Когда же
подошел срок его переизбрания и предстояло сделать предписанный ему шаг,
он отослал Куция на авантюрную диверсию, рискуя ради собственных интересов
даже жизнью сына. Куций Мерк был настолько видным разведчиком, что мог
уклониться от такого задания. Но у него еще с детства были свои счеты с
"высшими". Он не прощал им ни Разгула Крови, ни бедствий своей семьи, ни
угнетения круглоголовых. Вот почему Куций Мерк стал "горбатым", таская на
спине заряд распада для уничтожения Логова диктатора вместе со всей его
техникой, доставшейся ему от недальновидных владельцев из Даньджаба.
   Куций Мерк делал рискованную ставку и проиграл, пав от стилета Яра
Альта.
   Но Яру Альту не могло прийти в голову, когда он выдернул из его сердца
стилет, что у горбуна есть еще одно сердце.
   Долго, очень долго приходил в себя Куций Мерк. Второе сердце продолжало
биться.
   Только такой необыкновенный организм мог победить. Однако из-за
огромной потери крови Куций был слишком слаб.
   Придя в себя и поняв, что произошло, он прежде всего снял и осмотрел
свой "горб". Он был пробит в нескольких местах. Взрыватель замедленного
действия выведен из строя. Куций Мерк понял, что ему не спастись, и он
отбросил "горб" в сторону.
   Жгучий голод погнал его вперед. Надо было хоть как-нибудь выбираться,
хотя это и казалось немыслимым. Однако Куций был не таков, чтобы отступить
даже в безнадежном положении.
   Превозмогая и боль, и спазмы желудка, он пополз по каменному полу,
уверенный, что Стена преградит ему путь, и не поверил себе, когда увидел в
ней щель. После борьбы биотоков мозга, когда Альт пытался мысленно
открыть, а Луа закрыть дверь, никто не дал автоматам приказа задвинуть
Стену. Так же были открыты и две следующие преграды, через которые
пробегал спешивший Альт, а потом проползала умирающая Мать Луа.
   На знакомом повороте в дворцовый сад, куда так рассчитывал добраться
Куций, путь ему преградила глухая стена. И он пополз по кровавому следу
Луа. Полз, замирал в изнеможении и снова принимался ползти. И все-таки
Куций был жив!
   За протекшие несколько часов космический корабль "Поиск" уже улетел с
Мыса Прощания. Сам же Яр Юпи перешел в глубинный бункер, чтобы начать
войну распада, на которую наконец решился.
   Дворец опустел. Охранные роботы понесли в глубинное помещение тяжелый
шкаф с щелевидными прорезями, выключив при этом энергию, питающую
автоматику дворца.
   И теперь стена перед Куцием чуть дрогнула. Он смог просунуть в щель
пальцы и, к величайшему своему удивлению, убедился, что стена подается,
уступает ему, раздвинулась настолько, что он смог проползти:
   Потом, когда он, сам не зная как, поднялся на ноги и прислонился спиной
к стене, она снова дрогнула, двинулась, и Куций упал. (Вновь включилось
энергопитание!)
   Куций лежал, стиснув зубы, и пытался понять, что произошло. И вдруг
подумал, что начинается война распада, которую он так и не предотвратил.
   Он заставил себя подняться на ноги. В глазах потемнело, он зажмурился,
некоторое время стоял покачиваясь, потом двинулся, держась за отделанные
бесценным деревом стены. Они вывели его наконец в сад, благоухавший
знаменитыми цветниками диктатора. Куцию очень хотелось лечь здесь и
умереть. Он даже перестал думать о еде.
   Он решил, что война распада, видимо, все-таки еще не началась. Ведь не
было слышно взрывов, а значит, надо было жить! И он не позволил себе
отлежаться на песке аллеи, снова пополз, пока не поднялся с коленей на
ноги. Он хотел добраться до "кровной двери", надеясь, чтои она теперь
открыта. Он не ошибся и смог выползти в руины часовни. Здесь в знакомой
нише можно было дождаться темноты, а ночью добраться до стариков Нептов,
друживших еще с родителями Куция.
   Жили они в бывшем шахтерском поселке близ Города Неги. Младшая их дочь
Лада была замужем за круглоголовым, получившим образование в Даньджабе.
Вдвоем они улетели на космическую базу Деймо.
   Только Куций Мерк с его неистребимой жаждой жизни мог добраться этой
ночью до Нептов.
   Войдя к ним, он замертво упал у порога. Суетливые старики, оба полные,
рыхлые, седые, похожие друг на друга, что бывает у долго живущих вместе
супругов, с трудом перенесли его тяжелое, кровоточащее тело и уложили в
угол на подстилку.
   Куций Мерк упустил из виду, что оболочка его "горба" была пробита
пулями, и воздух подземелья проникал к запалу. Хотя взрывательное
устройство и не было приведено в действие, все равно под влиянием воздуха
оно через какое-то время должно было взорваться.
   Этого взрыва со страхом ждал правитель Добр Мар, уставший прикидывать,
когда же он может произойти. Взрыв, разрушив противоторпедную защиту, был
бы сигналом к безвозмездному удару ракет с зарядами распада по
Властьмании, как того хотели владельцы, давшие Добру Мару власть.
   Добр Мар на всякий случай укрылся в глубинном бункере, все же надеясь,
что Куций Мерк будет убит, не успев взорвать свой "горб", и желанная
Великому Кругу владельцев война отодвинется еще на какой-то срок.
Правитель Даньджаба готовился к войне, но страшился ее.
   И больше всего он хотел, чтобы оружие распада осталось на месте и все
бы как-нибудь обошлось: хотя бы до новых выборов.
   В подземелье во всех мелочах был воспроизведен роскошный
правительственный кабинет, круглый, со сводчатым потолком и высоко
расположенными овальными окнами, которые здесь никуда не выходили. В нишах
под ними помещались экраны связи.
   Добр Мар изменился. В лице его не было былой твердости, в глазах -
проницательности. Он стал говорлив и все время словно оправдывался перед
кем-то.
   И даже сказал одному из военачальников с намерением, чтобы это стало
известно многим:
   - История не забудет правителя, начавшего войну распада. Не так ли? - и
посмотрел мимо собеседника.
   Добра Мара тревожил нежданный отлет Аве в космос, но не из-за судьбы
сына, а из-за Куция Мерка. Почему тот допустил этот полет? И что с ним
самим? Неужели погиб наконец?
   Но все произошло не так, как ожидал правитель Добр Мар, и не так, как
планировал его враг диктатор Яр Юпи. И не так, как рассчитывали владельцы
из Великого Круга или из Совета Крови.
   Настал миг, когда запал в искусственном горбу Куция Мерка сам собой
сработал.
   Произошел глубинный взрыв распада.
   Куций Мерк, сидя на кровати Нептов, почувствовал, как его подбросило.
   Заколебался пол хибарки, зазвенела посуда на жидких полках, упал со
стены портрет диктатора Яра Юпи. Прозрачная пленка в окне разорвалась, и в
убогую комнату ворвался шквальный ветер, опрокинул стол. Закружились
листки с письменами, над которыми корпел старый Непт, вздумавший на склоне
жизни учиться грамоте.
   Куций Мерк съежился, ожидая удара. Но потолок не рухнул. Куций
заковылял к окну.
 
   Казалось, ничего не случилось. Но не стало видно привычного Куцию
черного шпиля Храма Вечности.
   Одна бровь Куция Мерка поползла вверх. Он улыбнулся левой половиной
лица, правая оставалась настороженной. Но вдруг лицо Куция Мерка
вытянулось и глаза округлились, он побледнел.
   Прямо перед окном огромная цветочная клумба в центре площади
приподнялась, и из-под нее стало выползать гладкое цилиндрическое тело с
заостренным носом. Оно словно росло на глазах и превратилось в высокую
башню. Через мгновение из скрытой под ней шахты повалил черный дым, и
башня начала подниматься на огненном столбе. Потом она оторвалась от
площади, набирая высоту и ложась на курс в сторону океана. Скоро кормовая
часть ракеты превратилась в огненный крест, который становился все меньше,
пока не обернулся сверкающей звездочкой. Затем и она исчезла.
   Волосы шевельнулись на голове Куция Мерка. Он уже знал, что не только
здесь, а и в тысяче других мест континента вот так же, из глубинных шахт,
из-под воды, где-нибудь, может быть, даже из зданий, вырываются страшные
ракеты, чтобы смертоносной стаей нестись к Даньджабу.
   Куций Мерк был прав. Ракеты действительно, получив приказ автоматов,
вырывались из своих укрытий и, заранее нацеленные в жизненные центры
Даньджаба, мчались через океан. Одна из таких ракет поднялась из
многоэтажного дома, где останавливались Аве с Куцием, а другая должна была
взлететь прямо из святилища Храма Вечности, где была замаскирована под
одну из колонн. Но Храм рухнул от глубинного взрыва "горба" Куция. Однако
расположенный на большой глубине Центральный пульт автоматики защиты не
пострадал. А его чуткие приборы, едва уловив излучение, вызванное взрывом
распада, тотчас дали сигналы тысячам ракетных установок.
   Диктатор Яр Юпи был перепуган сотрясением бункера. О происшедшем взрыве
и ответной реакции автоматов он узнал по приборам и понял, что война
распада началась раньше, чем он сам решился на это.
   Яр Юпи метался по тесному убежищу. Он жаждал действий. Но все уже было
сделано без него.
   Он был один. Никто не мог его видеть, кроме бездумного шкафа-секретаря,
неспособного понять радости и торжества диктатора. Яр Юпи, забыв
собственные страхи, потирал руки, хихикал и приплясывал. Сознание того,
что через короткое время города и промышленные центры Даньджаба будут
уничтожены и десятки, а может быть, сотни миллионов враждебных фаэтов
перестанут существовать, наполняло его сладостным волнением. Никогда не
испытывал он подобного наслаждения. Раз война началась, пусть
развертывается! Он достиг своей цели: повелевать жизнью и смертью (вернее,
смертью!) на всей планете Фаэна! И он, перекашиваясь от нервного тика,
отдернул занавес перед включившимися экранами.
   С них на него смотрели вопрошающие и растерянные военачальники. Яр Юпи
впился безумным взглядом в подобострастные лица и, осененный вдохновением,
крикнул с пеной на губах:
   - Что? Не ожидали? Все топтались на месте? Так знайте! Это сделал я! Я!
Взорвал и Храм Вечности, и дворец, чтобы сработала автоматика! Что?
Трусите?
   Он бегал по бункеру и орал, несмотря на то, что экраны один за другим
гасли.
   По-видимому, военачальники не слишком были согласны с владыкой и
предпочитали поскорее укрыться в бункерах, подобных диктаторскому. Когда
включились тайные экраны членов Совета Крови, то на них виднелись
перепуганные лица сбросивших капюшоны первых владельцев древнего
континента.
   Ракеты варваров, пролетая над океаном, вышли за пределы атмосферы. Их
приближение сразу же было замечено неусыпными автоматическими
наблюдателями вдали от целей, к которым летели ракеты. И без помощи
военных или правителя Добра Мара сработала сама собой система ракетной
защиты. Стая защитных ракет взвилась с Даньджаба и понеслась навстречу
армаде распада. Они сами были начинены зарядами распада, предназначенными
для взрывов вблизи летящих им навстречу снарядов.
   И в верхних слоях атмосферы, над океаном, один за другим происходили
взрывы распада. Взрывные волны сбивали снаряды с курса или просто
разрушали их.
   Изуродованные обломки, а порой и целые торпеды падали в океан, к
великому ужасу моряков обоих континентов. Словно дождь метеоритов врезался
в океан, поднимая к облачному небу столбы воды, походившие на лес
диковинных деревьев, внезапно выросших в море.
   Более восьмисот снарядов было уничтожено автоматическими стражами
Даньджаба. Но более двухсот продолжало свой полет.
   В эти первые мгновения войны распада в ней не принимал участия ни один
фаэт, если не считать раненого Куция Мерка. Ни один из фаэтов не погиб в
этом сражении машин.
   Но только в первые мгновения:
   Скоро Даньджаб стал содрогаться от взрывов распада в сотнях мест.
   Взрыв распада!
   Можно ли сравнить его с чем-нибудь?! Разве что со взрывом новых или
сверхновых звезд или с загадочными процессами, которые наблюдали
звездоведы на светиле Сол, когда огромные языки раскаленного вещества
выбрасывались на расстояния, во многом раз превышающие диаметр светила.
   Распадалось само вещество, часть его переставала быть веществом,
уменьшалась его масса. Энергия внутренней связи освобождалась и, переходя
по законам природы в тепловую энергию, поднимала тепловой уровень в месте
распада в миллионы раз. Все окружающее вещество, оставшись само по себе
веществом, тотчас превращалось в рвущийся во все стороны раскаленный газ,
сметающий все на своем пути. Но еще быстрее действовало излучение,
сопутствующее распаду вещества. Пронизывая живые ткани, оно смертельно
поражало их. И даже спустя долгое время после взрыва эти разящие излучения
должны были губить всех, кто уцелел от огненного шквала или сокрушающего
урагана.
   На месте каждого взрыва распада в первый миг возникал огненный шар,
неизмеримо более яркий, чем светило Сол. Подобная сила света не была
известна на сумеречной планете Фаэна. Этот яркий шар превращался в
огненный столб, который становился белым стволом волшебно растущего,
взвивающегося к небу исполинского дерева, где оно распускалось клубящимся
шатром.
   Добр Мар, содрогаясь, видел на экранах связи, как росли эти зловещие
грибы на месте цветущих городов.
   Ужас объял его. Обходя кабинет по кругу, он почувствовал, что его
клонит в сторону, колени подогнулись, и он рухнул в кресло, едва успев
схватиться за него.
   Что же случилось? Как враг опередил его? А Куций? Что же теперь с
фаэтами, которые должны были избирать его на новый срок? Ведь они мертвы,
мертвы! Нет тысяч, быть может, миллионов: сотен миллионов?
   Вбежавшие в его кабинет военачальники бросились помогать беспомощному
старому фаэту с трясущейся головой: Он мычал и дергал левой ногой, правая
нога, как и рука, стали мертвыми.
   Военачальники метались по круглому кабинету, вызывая Сестру Здоровья.
Пытались наливать воду и разбивали стаканы. Никто еще не мог осознать во
всей глубине создавшееся положение.
   Война распада, когда о ней говорили, казалась чем-то ужасным, но
невозможным, вроде давней детской сказки.
   И даже теперь, когда зловещие грибы виднелись почти на всех экранах
бункера, а многие экраны были черны, не работали, суетящимся фаэтам все же
не хотелось верить, что там, наверху, все кончено. Это было где-то там,
далеко, а здесь близким и зримым были слабость правителя, хлопотавшая
около него Сестра Здоровья, неприятный запах лекарств.
   Подавленные военачальники не приняли никаких решений, не дали никаких
команд.
   Команды были даны опять-таки автоматами.
   Диктатор Яр Юпи, у которого не было такой тайной связи с вражеским
континентом, какая была через круглоголовых у Куция Мерка, не подозревал,
что на Даньджабе действует не менее надежная автоматическая "система
возмездия", чем у "высших".
   Приборы, отметив в воздухе излучение распада, сотрясение почвы
Даньджаба от взрывов и тепловые удары, дали стартовые команды несчетным
ракетным установкам, тоже замаскированным на дне моря, в глубинных шахтах,
в горных ущельях. И теперь уже к Властьмании полетела через океан армада
возмездия.
   Только Куций Мерк предвидел это. Он успел, едва поднялась на его глазах
цветочная клумба, нырнуть в заброшенную шахту, в которой всю жизнь
проработал Непт и над которой, когда она истощилась, построил свою
хибарку. Куций Мерк укрылся в узком каменном колодце, спустившись по
металлическим влажным скобам.
   Слабость словно исчезла. Нервное напряжение вернуло Куцию силы.
   Теперь он уже ничего не мог видеть, но он слышал и, казалось, ощущал
всеми клетками тела страшный взрыв, потрясший местность. Сверху на Куция
посыпались камни, один из них больно ударил в плечо. Но Куций судорожно
держался за скобы.
   Даже сейчас он не сдавался.
 
   Глава пятая. КРАТЕРЫ В ПУСТЫНЕ.
 
   Ликующее торжественное известие о начале войны распада получила на
космической базе Деймо Ала Вег.
   Перепуганная, не веря глазам, она перечитывала записанную автоматом
электромагнитную реляцию, где сообщалось об ударе распада, обрушенном на
Даньджаб - континент "культурных", об уничтожении всех его главных центров
и десятков миллионов, если не больше, врагов.
   С одним лишь чувством, что, к счастью, взрывы распада произошли на
чужом континенте и ее дети живы, Ала Вег побежала доложить о страшном
событии начальнику базы Мраку Лутону.
   Он не сразу принял ее, напыщенный, важный, словно в его кабинет
ломились десятки фаэтов, ждущих приема, заставил Алу Вег долго простоять
за дверью, прежде чем впустил.
   Пробежав глазами протянутые ему письмена, он встал и закричал хриплым
голосом:
   - Радость! Счастье нам! Да будут неисчислимы циклы счастливой жизни
диктатора Яра Юпи! Наконец-то свершилось! Континент Даньджаба очищается от
заселившей его скверны.
   Вбежала Нега Лутон и, взглянув на письмена, бросилась на шею Але Вег:
   - Какое счастье, дорогая! Наконец-то наша миссия здесь заканчивается,
круглоголовым можно не переселяться на этот проклятый Мар, их расселят на
освобожденных просторах Фаэны. Я так соскучилась по удобствам, слугам,
изысканному обществу. Ведь и вы, дорогая?
   Ала Вег словно окаменела.
   - Разве война распада уже закончена? - еле выговорила она.
   - Разумеется, еще нет! - важно изрек Мрак Лутон. - Но в этой войне
выигрывает тот, кто сделает более сокрушительный залп. И мы сейчас это
тоже сделаем.
   - Кто мы? - не поняла Ала Вег.
   Мрак Лутон дал сигнал общей тревоги и перешел из своего кабинета в
смежную большую каюту, где еще так недавно останавливались Мада и Аве.
   Скоро весь состав экипажа космической базы собрался вместе. Пришли
робкий Тихо Вег и взволнованные, запыхавшиеся Брат и Лада Луа.
   Мрак Лутон зачитал полученную реляцию об уничтожении основных городов
Даньджаба.
 
   Нега Лутон внимательно следила за выражением лиц собравшихся. От нее не
ускользнул ужас Брата Луа. Его побледневшее лицо напоминало отполированную
кость. Лада Луа зарыдала.
   Мрак Лутон прикрикнул на нее:
   - Я не потерплю измены, если она даже выразится жалостью к врагу.
Приказываю немедленно направить автоматический корабль на базу Фобо.
   - Как? К врагам? - удивилась Нега Лутон.
   - С зарядом распада, - пояснил Мрак Лутон.
   - Это другое дело - облегченно вздохнула Нега Лутон.
   - Стыдно ласковой госпоже так говорить! Ведь она же Сестра Здоровья! -
не выдержала Лада Луа.
   - Молчать! - заревел Мрак Лутон. - Инженер Тихо Вег и подсобный
служитель Брат Луа! Именем диктатора приказываю снарядить зарядом распада
космический корабль базы и направить его для автоматического полета к базе
Фобо.
   - Заряд распада? - переспросил Тихо Вег. - Но ведь его нет на базе.
   Мрак Лутон расхохотался, его дряблые щеки затряслись.
   - Не будь наивным, инженер Тихо Вег! Заряд распада ты найдешь в космосе
в конце оранжереи, куда он доставлен под видом запасной кабины корабля.
   - Я протестую, глубокомыслящий Мрак Лутон! - воскликнулБрат Луа. -
Благословенныйдиктатор Властьмании заключил с правителем Даньджаба
соглашение. В космосе не может быть никакого оружия распада.
   - Измена! - заорал Мрак Лутон. - Ты арестован, круглоголовой изменник!
Инженер Тихо Вег, скрути руки смутьяну.
   Тихо Вег нерешительно поглядывал на жену.
   - Если война распада началась, значит: Очевидно, все договоры
недействительны, - робко произнесла она.
   Тихо Вег неохотно повиновался. Вместе с Мраком Лутоном они втолкнули
Брата Луа в кабинет начальника. Мрак Лутон запер дверь.
   - Теперь быстро в оранжерею! - скомандовал он Тихо Вегу. - Я
предусмотрел, чтобы заряд распада был под рукой!..
   Тихо Вег взглянул на жену и понуро поплелся к подъемной клети.
   - Базу объявляю на чрезвычайном положении. За каждое ослушание теперь
уже не арест, а отравленная пуля! - И Мрак Лутон потряс пистолетом.
   - Ласковый господин, умоляю пощадить моего мужа! Он не знал, что
договор теперь не действует, - бросилась к начальнику базы Лада Луа.
   - Все марш по местам! - заорал Мрак Лутон. - Звездовед Ала Вег
докладывает мне о всех наблюдениях в космосе и держит электромагнитную
связь. А тебе, круглоголовая, место сейчас на кухне.
   Мрак Лутон в изнеможении упал в кресло. Его прямоугольное лицо с
обвисшими щеками побагровело, шея вспухла. Он рвал воротник, ему не
хватало воздуха.
   На другой марианской орбите, на станции близ спутника Фобо, известие о
начале войны распада принес инженер Выдум Поляр. Его умное, всегда словно
застывшее в настороженном внимании лицо теперь выражало ужас и
растерянность. Свое имя он получил за раннюю склонность к
изобретательству. Когда-то он строил шагающий парокат, изготовил магнитную
застежку для одежды, пружинные сапоги для бега и получил тонкую ленту из
высушенной древесины, которую в другое время и на другой планете называли
бы бумагой. Его друг и талантливый рукодел Аль Ур всегда помогал ему,
неунывающий, маленький, подвижный, считавший Выдума непризнанным гением.
Он и сейчас сопровождал его, вбежав следом за ним к начальнику базы, чтобы
поддержать требования друга.
   Нашелся и еще один фаэт, приметивший неудачливого изобретателя, -
Доволь Сирус, крупный владелец. Он не прочь был заработать на способностях
Выдума Поляра и по совету супруги женил его на дочери от своего первого
брака Свете, мягкой и тихой девушке, во всем покорной властной мачехе,
которая жестко руководила семьей, добиваясь ее могущества.
   Доволь Сирус, холеный фаэт, с тяжеловатой облысевшей головой, крупными
чертами лица и тонкими губами, испуганно встретил Выдума Поляра.
   Обычно равнодушный, всегда готовый согласиться с собеседником, он
словно олицетворял собой процветание, довольство и покой. А сейчас покой
нарушился.
   Глазки его растерянно бегали. Услышав сообщение Выдума Поляра, он
тотчас дал вызов в оранжерею садовнице, своей супруге Власте Сирус.
   Выдум Поляр горячо убеждал начальника базы:
   - Я готов сам повести корабль к Деймо, готов взять жену и Милу Ур. Ее
муж останется с вами, чтобы следить за механизмами. Космос объявлен мирным.
   Начавшаяся война распада - общее наше несчастье, мы должны разделить
его с персоналом Деймо.
   Доволь Сирус согласно кивал, поглядывая на дверь.
   Света была его любимицей.
   По настоянию своей громогласной жены Власты Доволь Сирус использовал на
Фаэне предвоенный психоз, чтобы добиться влияния в Даньджабе у Добра Мара.
Он даже получил от него генеральский чин. Правда, когда война распада
стала близкой, Власта Сирус заставила генерала Сируса бежать подальше от
планеты Фаэна, стать начальником космической станции, забрав с собой и
падчерицу, и ее неудачливого мужа.
   - Вы полетите, а как же мы? - неуверенно спросил Доволь Сирус.
   - Мы вернемся, едва обсудим с нашими несчастными братьями с Фаэны, что
делать дальше:
   - Что тут за прогулки обсуждаются? - послышался зычный голос вошедшей
Власты Сирус. - Я никуда не пущу Свету. Я ей за мать.
   - Но, дорогая, - возразил начальник станции. Власта, высокая,
костистая, упершись в бока руками, закричала:
   - К варварам нашу Свету? Ну, Милу Ур куда ни шло! Она с детства склонна
к приключениям, танцовщицей была. А что, если на Деймо наш корабль примут
за торпеду? У них ведь есть, как и у нас, защитные ракеты:
   - Но, дорогая?..
   - "Дорогая, дорогая"! - передразнила Власта. - Дорогая дочь у нас. Ее и
надо спасать!
   И Власта Сирус метнула на мужа уничтожающий взгляд из-под сросшихся
бровей и поджала тонкие губы.
   Но, дорогая: Обещаю тебе. Корабль наш непременно полетит к базе Деймо.
И мы вместе с тобой, только с тобой, решим состав его экипажа.
   Власта Сирус хлопнула ладонью по столу:
   - Вот именно мы с тобой. И это будет самый надежный состав! Надо беречь
наши жизни! Беречь! В этой войне главное - выжить!.. - И она ненавидящим
взглядом обвела всех трех фаэтов. - Выжить!..
 
 
   Брат Луа метался по кабинету, превращенному в тюрьму, беспомощно ломая
руки.
   Тихо Вег безропотно выполнял задание, даже не задумываясь, что заряд
распада в запасной кабине корабля может быть плохо экранирован и опасен
для фаэта, приблизившегося к нему.
   Чтобы добраться до запасной кабины, ему пришлось пролететь всю
оранжерею сквозь воздушные корни, словно старавшиеся задержать его. Но он,
цепляясь за них, разгонял свое невесомое тело, чтобы возможно скорее
выполнить приказ начальника, подтвержденный кивком головы самой Алы Вег. О
судьбе своих детей он старался не думать, как и вообще ни о чем: ни о
фаэтах базы Фобо, ни о самом себе. Но о том, что космических кораблей на
базе только два, он невольно подумал. Сумеют ли шестеро улететь на родную
планету в одном корабле? Конечно, нет! Он лишь трехместный. Видимо,
придется ожидать еще одного корабля с Фаэны.
   Запасная кабина, похожая на конический колпак, плавала неподалеку от
длинной сигары корабля, привязанная к нему тросом.
   Тихо Вег, надев скафандр и закрепив себя тросиком, оттолкнулся ногами
от шлюза оранжереи и полетел в серебристую чернь космоса.
   Он промахнулся и не сразу попал в цель. Пришлось, перебирая руками по
фалу, возвращаться назад и прыгать снова.
   На этот раз он оттолкнулся лишь одной ногой, чтобы сделать прыжок более
направленным.
   Запасная кабина показалась ему шероховатой, как метеорит. Тихо Вег
прилип к ней и пополз к основанию конуса, где был закреплен трос, идущий к
космическому кораблю.
   Тихо Вег зацепился за металлическую скобу снаружи запасной кабины и,
выбирая трос, тянущийся к кораблю, стал подтягиваться к нему вместе с
кабиной. Через некоторое время кабина соприкоснулась с кораблем. Тихо Вег
приготовился к нелегкой работе. Но, к величайшему своему изумлению,
заметил, что соединение частей корабля сделано с расчетом мгновенной
замены. Оказалось, что достаточно одного прикосновения к месту скрепления,
чтобы внутри сработали автоматы и старая кабина легко отделилась от
корабля и поплыла к звездам. Так же легко новая кабина встала на ее место.
   Тихо Вег забрался внутрь, чтобы настроить автоматику полета.
   Сюрприз и здесь ждал инженера: ему ничего не требовалось менять в уже
сделанной настройке.
   Бесчувственный голос автомата предупредил его об этом, едва он коснулся
пульта.
   Тихо Вегу понадобилось лишь включить автоматику полета и вернуться в
оранжерею.
   Уже из оранжереи он увидел, как засверкали дюзы ракеты и она, сделав
строго рассчитанный поворот, взяла безукоризненно выверенный машинами курс
к Фобо.
   Тихо Вег вздохнул. Он только выполнял свой долг. О том, хорошо ли был
экранирован заряд распада, он так и не подумал.
   Когда Тихо Вег вышел из подъемной клети в коридор станции, его
встретила бледная, трясущаяся Ала Вег.
   - Что случилось, несравненная? - спросил Тихо.
   - Наши дети!.. Дети!.. - только и могла выговорить Ала Вег и
разрыдалась.
   В руках она держала табличку с письменами нового сообщения
электромагнитной связи. Тихо Вег прочитал и покачнулся, оперся рукой о
дверь подъемной клети.
   Письмена сообщали, что стаи торпед распада Даньджаба ответно обрушились
на континент "высших". Имеются разрушения и жертвы: Но Яр Юпи предвещает
победу и требует ликования.
   В коридор выбежал Мрак Лутон, размахивая руками:
   - Диктатор жив! Диктатор жив! Совет Крови продолжает борьбу! По местам!
Здесь космический форпост!
   - Разве может наш наблюдатель быть на месте? - ехидно заметила
появившаяся следом за ним Нега Лутон. - Ей надо беспокоиться о судьбах
родственников, а не о выигрыше войны.
   Ала Вег сверкнула глазами и скрылась в обсерватории. Тихо Вег остался
стоять в коридоре. Он никак не мог осознать, что происходит, не мог
поверить, что родной Город Неги, быть может, лежит в развалинах, а его
дети:
   Он побрел следом за женой в обсерваторию.
   - Слезы мешают мне наблюдать, - обернулась к нему Ала Вег, - замени
меня у прибора. Странная звездочка появилась вот в этом квадрате.
   - Может быть, это наш запущенный корабль с зарядом?
   - Нет, он в другом месте.
   Тихо Вег стал помогать жене, и они скоро установили, что неизвестная
звездочка не подчиняется обычной небесной механике и словно сама избирает
себе траекторию полета.
   Вызванный тревожным сигналом, Мрак Лутон ввалился в обсерваторию,
подозрительно вглядываясь в супругов Вег:
   - Известия с Фаэны? Приказ диктатора? Указание Совета Крови?
   - Нет, - ответила Ала Вег. - Связь потеряна. Нет связи и с базой Фобо.
   - С Фобо? - заорал Мрак Лутон. - Измена? Кто смел связываться с Фобо, с
вражеской крепостью в космосе? - И он выхватил пистолет, угрожающе
размахивая им.
   - Я только докладываю, что связи нет. Прежний канал замолк, словно там
что-то случилось.
   - Пока еще не случилось? Но скоро случится! Ты смотришь за полетом
нашей торпеды?
   - Она летит точным курсом. Но:
   - Что еще?
   - Навстречу летит неизвестный корабль. Видимо, с Фобо. Направляется как
будто к нам. Может быть, персонал их станции, обуреваемый ужасом, летит
сюда?
   Мрак Лутон расхохотался:
   - Чтобы сдаться? Сесть нам на шею? Жрать наши продукты? Дышать нашим
кислородом?
   Или они хотят спастись от карающей торпеды?
   - Но они могли не знать, что мы выпустили ее.
   - Зато я знаю, что к нам летит их корабль. Инженер Тихо Вег, приказываю
запустить ракету защиты. Летящий к нам корабль уничтожить.
   - Как уничтожить? - запротестовала Ала Вег. - Но там же могут быть
живые фаэты?
   - "Живые фаэты"! - передразнил Мрак Лутон. - Можно подумать, что в
нашем корабле, летящем с зарядом распада, сидят живые фаэты! Я приказал.
Послать защитные ракеты, сбить, уничтожить! - Мрак Лутон в исступлении
топал ногами и размахивал пистолетом.
   Тихо Вег скрылся из обсерватории. Где находятся ракеты защиты, он знал.
На них не распространялось соглашение о Мирном космосе. Они были ближнего
действия и не могли достать другой базы. Но идущую к базе Деймо цель они
способны были сами найти в космосе и поразить.
   Чтобы привести в действие это оружие защиты. Тихо Вегу не понадобилось
спускаться в оранжерею. Достаточно было пройти на Центральный пульт
станции Деймо.
   И он запустил ракеты защиты, когда летящий с базы Фобо корабль стал
хорошо различим, походя на сверкающую в лучах Сола точку.
   Инженер вернулся к жене в обсерваторию поникший, обессиленный. Ему
казалось, что он совершил нечто ужасное.
   Ала Вег не могла побороть своих слез.
   - Там фаэты, там могут быть живые фаэты, - без конца твердила она. - И
никаких сведений с Фаэны.
   - Не может быть, чтобы наши дети погибли, - сказал Тихо Вег, не имея ни
малейшего довода в пользу сказанных слов.
   Он прильнул глазом к окуляру и увидел, как в космосе сверкнула словно
вновь рожденная звезда. Это взорвалась одна из ракет защиты, посланная
навстречу кораблю с Фобо.
   На большом экране, куда проектировалось изображение, было видно, как
после этого взрыва корабль-звездочка круто пошел к поверхности Мара. Он
был сбит с орбиты силой взрыва, но не разрушен.
   В обсерватории собрались все фаэты базы, за исключением запертого Брата
Луа.
   Мрак Лутон сам сходил за ним.
   - Пусть, пусть! - сказал он, вталкивая Луа в обсерваторию и показывая в
иллюминатор на громаду Мара. - Пусть своими глазами посмотрит.
   - Ты так уверен, что это его образумит? - тихо спросила Нега Лутон.
   Ее муж самодовольно усмехнулся:
   - Я слишком хорошо знаю внутренний мир фаэтов, чтобы ошибиться. Иначе
не был бы сверхофицером Охраны Крови.
   Шестеро фаэтов с Деймо видели, как в космосе сверкнула и вскоре потухла
еще одна звездочка.
   - Они сбили нашу торпеду! - затопал ногами Мрак Лутон.
   И потом на поверхности Мара один за другим произошли два взрыва
распада. В красноватых пустынях взвились в небо хорошо различимые из
космоса стволы сказочных деревьев, распустившихся клубящимися шатрами. На
песчаные просторы легла отчетливая тень сначала от одного, а потом и от
другого исполинского гриба.
   - Что я вам говорил! - заорал сверхофицер Охраны Крови Мрак Лутон. -
Они первыми хотели уничтожить нас. Их корабль с зарядом распада взорвался
первым. А вы тут распустили нюни, болтали о живых фаэтах.
   - Начальник базы прав, - вздохнул Тихо Вег. - Он видит души фаэтов.
   - Инженер Тихо Вег! Прекрати болтовню. Я сам знаю, чего стою. Спеши
снова в оранжерею и снаряди последней торпедой еще один корабль.
   - Но ведь у нас не останется больше кораблей, - попробовал возразить
Тихо Вег.
   - Победа! Любой ценой победа! Корабль пришлют за нами, как за героями
войны распада, с победившего континента "высших".
   - Повинуюсь, - сказал Тихо Вег, украдкой взглянув на Алу Вег.
   Но та сидела с опущенной головой, уронив в отчаянии руки.
   И Тихо Вег отправился снаряжать еще один корабль-торпеду.
   Однако этот второй корабль-торпеда тоже был сбит ракетами "культурных",
защищавших Фобо.
   А с Деймо выла выпущена вторая партия защитных ракет, чтобы отбить еще
один сверкавший в лучах Сола корабль, который мог быть тоже начинен
зарядом распада.
   И оба эти корабля - и с Фобо, и с Деймо - взорвались почти рядом в
пустынях Мара. На месте их взрыва сначала поднялись уродливые грибы на
дымчатых ножках, а потом, когда дым рассеялся, сверху можно было увидеть
кратеры в пустынях Мара, которых не было прежде.
   - Как удивились бы звездоведы, - упавшим голосом сказала Ала Вег, -
если бы обнаружили на Маре подобные кратеры.
   Тихо Вег никак не реагировал на эти слова. Он едва добрался из
Центрального пульта, откуда запускал ракеты защиты. Теперь же он
почувствовал себя совсем плохо. Ему казалось, что в кораблях погибли
летевшие к ним дети.
 
   Глава шестая. СУД.
 
   Куций Мерк, скрывшись в глубокой заброшенной шахте, уцелел во время
взрыва распада. Грохот вверху давно утих.
   Под ногами было сыро. Сверху, словно отсчитывая мгновения, падали
капли. Куцию казалось, что они отмеряют бесконечное время. Он сидел без
сил и мыслей, в дремоте или обмороке. И только голод заставил его
подняться на ноги. Но он боялся увидеть то, что ждало его наверху, боялся
даже представить себе это.
   Звонко падали капли - единственные звуки, говорившие, что мир еще
существует.
   Мир? Какой мир? Мертвых луж и мертвых капель?
   Жгучий голод погнал Куция по скользким металлическим скобам. Некоторые
из них качались. Куций мог сорваться на дно колодца. И все было бы кончено:
   Но металлические скобы выдержали.
   Далеко вверху - синий кружок. Странно! Лачуга Нептов построена прямо
над стволом шахты.
   Небо! На нем звезды! Неужели ночь?
   Куций продолжал подъем. Кружок вверху становился больше и светлее,
звезды постепенно исчезали. Но вовсе не потому, что наступал день. Просто
сказывался эффект затененной трубы, когда из колодца днем видны звезды.
Круг над головой рос - и они исчезали. Куций выбрался на поверхность.
   Светило Сол было в зените. Никакой хибарки Нептов не существовало.
Очевидно, ее смело, когда на плечи Куция сыпались камни.
   Фаэт огляделся - и замер. Не только хибарки Нептов не было - не
осталось ни одной, лачуги круглоголовых. Все вокруг превратилось в
грандиозную свалку мусора, жалкого скарба, поломанной мебели и битого
щебня. Вдали косо торчала зубчатая стена. Куций побрел к ней. И сразу же
наткнулся на первые трупы. Фаэты были убиты ураганом, пронесшимся после
взрыва распада. Многие были погребены под развалинами лачуг, многих
пронесло по воздуху и расшибло о препятствия.
   Так случилось со стариками Нептами. Куций узнал их изуродованные тела
по одежде.
 
   Озноб пробежал у Куция Мерка по спине. Он достаточно много слышал об
оружии распада, но никак не мог представить себе, что после взрыва все так
выглядит.
   Стена, до которой он дошел, оказалась частью огромных мастерских в
пригороде Города Неги. Здание рухнуло, похоронив и машины и фаэтов,
работавших здесь. На его месте уродливой грудой высился холм битого камня.
   Неужели никто не уцелел?
   Тяжелыми ударами бились в груди Куция Мерка два сердца, отдаваясь в
висках. Для чего только зажило раненое?
   Сам не зная зачем, может быть, чтобы встретить хоть кого-нибудь живого,
Куций побрел по Городу Неги.
   Голод, заглушенный первым ужасом, снова дал о себе знать. Ум Куция был
потрясен, а инстинкт заставлял разыскивать в груде щебня съестное.
   Два гороподобных вала серыми барханами вздымались по обе стороны бывшей
улицы. В одном месте под оплавленными камнями ему почудились банки, он
стал разрывать кучу и наткнулся на торчащую руку. Он не мог заставить себя
продолжать раскопки и пошел дальше между дюнами посыпанного пеплом щебня.
   У него было ощущение, что он бредет по грандиозному отвалу
строительного мусора.
 
   Куций никогда не думал, что разрушения могут быть столь полными. Нельзя
было даже различить контуры былых строений. О том, чтобы найти в свалке
камней что-нибудь съестное, нечего было и думать.
   Голод терзал Куция. И это сочетание ужаса с муками голода было
противоестественным. Он был сам себе противен.
   Однако чувство еще более сильное, чем голод и ужас, начало овладевать
Куцием.
   Кто виноват в содеянном? Кто сделал войну распада целью своего учения,
кто превратил Даньджаб в такую посыпанную пеплом пустыню?
   Лютая ненависть к диктатору Яру Юпи овладела Куцием, переполнила все
его существо, затмила все, что он знал, даже условия Великого Круга
владельцев о развязывании войны распада, переданные им когда-то Добру
Мару. Куций Мерк не справился со своим заданием! Пульт автоматики остался
цел. Яр Юпи первым начал войну распада!
   Взобравшись на конус щебня, Куций увидел океан. Берег его был
изуродован гигантским кратером, залитым теперь морской водой. Очевидно,
торпеда распада взорвалась в порту. Огромную воронку окружал кольцевой
вал, засыпавший часть руин. Должно быть, тучи песка и ила взмыли во время
взрыва со дна в воздух, а потом выпали высушенным пеплом на развалины.
   Ненависть, ужас и безысходность гнали Куция все дальше. Капризы
взрывной волны причудливы. В одном месте он наткнулся на срез каменного
холма с дырами окон и бесформенными пятнами. Подойдя ближе, Куций различил
груду железного лома, вдавленного в стену.
   Он видел перед собой остатки пароката, проезжавшего здесь во время
взрыва.
   Рядом на оплавленном камне светились пятна, отдаленно напоминавшие
фигуры фаэтов.
   Куций передернул плечами: "Белые тени прохожих!"Сами прохожие
испарились от немыслимого жара, а их тени от вспыхнувшей на месте взрыва
звезды отпечатались на стене менее оплавленными, чем вся ее поверхность,
силуэтами, уродливыми изображениями тех, кто еще недавно жил:
   Куций не выдержал. Он побежал обратно. Под ноги ему попался камень и
покатился по хрустящему шлаку мостовой. Разбитая банка с чем-то съедобным!
Он поднял ее.
   Внутри оказался уголь. Небывалый жар обуглил все ее содержимое,
превратив в черную слитную массу.
   Куцию хотелось добраться до центральных кварталов.
   Но он уже знал, что увидит там: тени на стенах, если камни не свалены в
бесформенные кучи, и валы, валы щебня:
   И Тогда Куций принял решение. Пережитое помутило его сознание. Ни один
фаэт в здравом рассудке не решился бы выполнить сумасбродный, зародившийся
в его воспаленном мозгу план.
   Куций знал, что обречен, - смертоносные лучи давно уже пронизали его
тело. Скоро это скажется. Времени оставалось совсем немного. Надежды
выжить - никакой! Да и не было желания жить среди мертвецов.
   Однако он считал себя обязанным выполнить последний долг.
   С присущим ему упорством он пошел назад через груды щебня, чтобы выйти
к Великому Берегу, где океанская волна еще так недавно свела Аве и Маду.
   Чем дальше от места взрыва, тем больше было надежды найти что-нибудь
съестное.
   Домашняя ящерица с обугленной кожей лежала под стеной совсем так, как
трупы Нептов. Ласковая, быстрая, ловкая ящерица была, конечно, общей
любимицей в погибшей семье.
   Куций горько усмехнулся. Сверхофицер Охраны Крови встретил его на
корабле, обозвав пожирателем падали. Думал ли он, что окажется прав?
   Только ночью добрался Куций до Храма Вечности, вернее, до горы камней,
лежавших на его месте. Если причиной взрыва был его "горб", то в воронке
можно отыскать вход в подземелье.
   Куций был уверен, что энергосистема выведена из строя и автоматы дверей
не действуют.
   Он оказался прав в одном и ошибался в другом.
   Только утром удалось ему отыскать вход в глубинный коридор, где
произошел взрыв.
   Галерея была менее завалена камнями, чем все вокруг, поскольку газы
вырвались из нее, как из ствола орудия.
   Исступленная воля Куция помогла ему откопать этот вход в подземелье,
где он был "убит" Яром Альтом.
   Став прежним Куцием, разведчик крался вдоль стен, освещая путь
карманным фонариком. Но вдруг яркий свет зажегся сам собой. Это и
обрадовало Куция Мерка и испугало. Если энергопитание глубинных помещений
действует, ему не пройти сквозь закрытые стены. Но диктатор Яр Юпи жив! Он
продолжает слать на Даньджаб торпеды распада. Куций Мерк не имел права
отступать.
   Глухая стена встала перед ним. Когда Куций выползал отсюда наружу,
стены были раздвинуты, значит, это другой путь, очевидно ведущий в
глубинное Логово диктатора.
   Тщетно пытался Куций Мерк раздвинуть стены, протискивая в щель
подобранный им наверху кусок металла.
   Холодный пот выступил у него на лбу. Он не мог отступить, не мог! И он
вперил полный ненависти взор в спиральный орнамент проклятой стены.
   И стена раздвинулась.
   Куций был искушен в технике автоматов, запоминающих биотоки мозга. Он
сразу понял, что они программировались на особенно яркую черту характера
избранных фаэтов. Для самого Яра Юпи, которому, конечно, должны были
повиноваться все автоматы, такой подавляющей все остальные чертой была
ненависть. Ей подчинялись и "кровные двери", настроенные и на доброту Мады
и ее няни. Но у Куция сейчас ненависть, видимо, не уступала диктаторской.
Вот автоматы Логова и сработали.
   Куций побежал по освещенному коридору. Всякий раз, когда стена
преграждала ему путь, ненавидящий взгляд Куция раздвигал ее.
   После крутого спуска коридор делал поворот, выходя в просторное
помещение, напоминавшее дворцовый зал ее сводчатым потолком. В нем не было
никакой мебели, кроме высокого шкафа со светящимися вертикальными
прорезями.
   Навстречу ринулись два огромных робота с кубическими головами и
многосуставными щупальцами.
   Куций догадался, что он у цели. Бункер диктатора!
   Ненависть делала Куция Мерка непобедимым. Он сам бросился навстречу
роботам, приказывая им следовать за собой. И роботы повиновались,
запрограммированные на подчинение главному чувству диктатора.
   Куций Мерк остановился перед шкафом-секретарем, не допуская мысли, что
тот может ослушаться.
   - Открыть дверь в кабинет! - приказал он, вперив взгляд в светящиеся
щели машины.
   Техника фаэтов была столь совершенна, что улавливала их настроения. Эта
высота развития оказалась и ее уязвимой стороной.
   Шкаф-секретарь, сделанный в Даньджабе, был всего лишь машиной, всегда
послушной воле своего владельца диктатора Властьмании. Эту волю он узнал
теперь в Куции и подчинился ей.
   Дверь в кабинет Яра Юпи открылась. Яр Юпи вскочил из-за стола и
перепуганно уставился на коренастого незнакомца с шеей борца и
усмехающимся лицом.
   - Кто ты? - крикнул диктатор и весь передернулся.
   - Судья, - холодно ответил Куций, наступая на диктатора.
   Если бы Яр Юпи не боялся так панически живых фаэтов, удалив их от себя,
план Куция был бы невыполним. Но сейчас все получилось так, что Куций
оказался с диктатором лицом к лицу.
   Осипшим от страха голосом Яр Юпи закричал:
   - Роботы! Роботы Охраны!
   Роботы вбежали, готовые к действиям.
   - Скрутите ему руки! - с ненавистью приказал им не диктатор, а Куций
Мерк.
   Яр Юпи негодовал, лягался, визжал, приказывая роботам подчиниться ему,
но в излучении его мозга преобладал страх, а не знакомая роботам ненависть.
   Роботы бездумно скрутили диктатору руки.
   - Ты величайший преступник всех времен! - возвестил Куций Мерк, встав
перед связанным диктатором. Он считал себя единственным уцелевшим,
действующим от имени всех погибших. - Во мне - ненависть всех жертв твоего
преступного учения, целью которого ты сделал уничтожение, а смыслом -
ненависть. Но есть ненависть еще большая, чем твоя. Эту ненависть я
обрушиваю на тебя от имени истории разума!
   - Молю о пощаде, - заныл диктатор Яр Юпи. - На Фаэне мало осталось в
живых. Я буду скромно трудиться, как последний круглоголовый, признаю
учение Справедливости, стану разводить цветы. Ты взгляни только, какая у
меня выведена красота! Пойдем к нише, познаем вместе аромат этих цветов.
   - Замолчи. Я не дам тебе издохнуть от запаха собственных цветов.
Готовься к самой позорной казни. Я включу все экраны и на глазах твоих
сообщников повешу тебя.
   Куций Мерк сорвал занавеси, скрывавшие экраны. Экраны включились.
   Перепуганные военачальники и члены Совета Крови беспомощно взирали с
них.
   Куций деловито оторвал от занавеси шнур, ловко сделал на нем петлю и,
вскочив на стол, приладил веревку к крюку, на котором висел освещающий
стол светильник.
   Петля оказалась как раз под самой лампой. Пришлось сдвинуть в сторону
стол.
   Потом Куций, как безвольную куклу, поставил приговоренного, трясущегося
от страха Яра Юпи на диктаторское кресло.
   Роботы отошли в сторону, безучастно взирая на происходящее. Куций
заметил, что на некоторых экранах военачальники прикрыли глаза рукой, а с
некоторых фаэты, откинув балахоны, со злорадством наблюдали за казнью.
   - От имени Истории, - объявил Куций Мерк и выбил из-под диктатора его
кресло.
 
 
   Добр Мар лишь временами приходил в себя, полулежа в столь неудобном для
такой позы правительском кресле.
   Все экраны в бункере были черны, не работали. Тускло горели светильники
запасного освещения.
   Около правителя продолжали суетиться военачальники и замученная Сестра
Здоровья.
   Ее звали Вера Фаэ. У нее наверху погибли все родные: отец, мать, муж,
трое девочек, все, кроме сына, улетевшего с космической экспедицией на
Зему. Вера Фаэ была в отчаянии. Она черпала силы лишь в уходе за больным
правителем.
   Добр Мар потерял дар речи. Ни язык, ни правая рука, ни нога у него не
действовали. Он мог общаться только взглядом. Его понимала одна Вера Фаэ.
   Иссохшая, поседевшая за последние часы, с заплаканными глазами, она не
потеряла ласковости прикосновения и задушевного голоса врача, на которые
только и реагировал правитель.
   Его некому было заменить. "Друг правителя", который по закону должен
был сделать это, погиб наверху, как и миллионы фаэтов.
   Военачальники через Веру Фаэ доложили правителю, что запасы торпед
израсходованы. А на континент продолжают сыпаться торпеды варваров, не
оставляя на нем ни одного живого места.
   Правитель Добр Мар сделал усилие двинуться. Сестра Здоровья заглянула
ему в глаза, силясь прочесть его мысль.
   Подошел начальник оружия распада. Ему доверили страшное средство
нападения потому, что он был известен своей трусостью и нежеланием
принимать собственные решения. Вот и сейчас он во что бы то ни стало хотел
получить письменное согласие правителя на взрыв последней, но сверхмощной
подводной установки распада, которая была когда-то доставлена под
руководством Куция Мерка к Великому Берегу, почти в самое то место, где
катались на волнах Аве и Мада.
   Добр Мар не понимал пышно разодетого генерала, а тот, срываясь на
фальцет, убеждал Сестру Здоровья:
   - Уничтожение глубинного Логова диктатора - единственное спасение.
Такова была воля Великого Круга.
   Добр Мар устало закрыл глаза.
   - Он согласен! Согласен, - обрадовался генерал-горбун.
   Но Добр Мар снова открыл глаза и, силясь что-то сказать, смотрел на
свой стол.
   Вера Фаэ взяла с него какие-то пластинки с письменами и поднесла их к
его глазам.
   При виде одной из них добр Мар опустил веки.
   Вера Фаэ показала пластинку генералу.
   - Это мне известно! - петушиным голосом закричал тот. - Почтенный
старец Ум Сат, изобретя оружие распада, хотел ограничить его применение и
запугивал фаэтов якобы возможным взрывом всех океанов планеты.
   Добр Мар закрыл глаза.
   - Правитель Добр Мар согласен? - допытывался генерал. - Сестра Здоровья
может подписать от его имени документ, разрешающий взрыв подводной
установки распада?
   - Как же я могу сделать это, если правитель сам напомнил о
предостережении великого старца?
   - Наивная выдумка! Будто бы вся вода океанов под влиянием сверхсильного
взрыва разом взорвется, выделив энергию, как при взрыве сверхновой. И
будто в некую крохотную сверхновую звезду превратится вся наша планета.
   - Разве не страшно? - спросила Сестра Здоровья.
   - А что может быть страшнее того, что уже произошло? Надо остановить
диктатора Властьмании любой ценой. Подводный взрыв у Великого Берега
вызовет землетрясение, разрушит там глубинный бункер. В океане вал
достигнет неба и обрушится на место Логова, затопив его. Если Сестра
Здоровья убедит правителя, он согласится. Для взрыва нужен его письменный
приказ. Только он ответствен за все.
   Сестра Здоровья вгляделась в мутные глаза больного.
   Тот закрыл их.
   - Он согласен, наконец-то согласен! - завопил генерал, схватив
безжизненную руку правителя, приложил ее к пластинке. - Взрывать! - тонким
голосом закричал генерал и, волоча ногу, выбежал из кабинета с пластинкой
в руках.
   Его провожал испуганным взглядом Добр Мар. Он что-то хотел сказать и не
мог.
   Сестра Здоровья спохватилась, пыталась остановить генерала, но
правителю стало худо, и ей пришлось помогать больному, вытирая
перекошенное гримасой, покрытое каплями пота лицо.
   Генерал вернулся. Приказ был передан. Взрыв произойдет:
   - Я ни за что не отвечаю! - фальцетом выкрикнул он.
 
   Глава седьмая. ЗВЕЗДА НЕНАВИСТИ.
 
   Всякая Сестра Здоровья несет в себе черты матери. Стремление помочь
больному, материнское отношение к страдающему существу, по-детски
беспомощному, а потому близкому, даже родному, боролись теперь в Маде с
острой, неоправданной, как она считала, тоской по дому.
   Не понимая этой тоски, отвергая ее, она самоотверженно ухаживала за
Умом Сатом, жизнь которого едва теплилась.
   Обросший седой бородой, с проникновенными, тоскующими (конечно, по
Фаэне!)
   глазами, он недвижно покоился на ложе. Его болезнь задерживала
возвращение "Поиска", разжигая в Маде и ее товарищах тоску по Фаэне.
   Но, как Сестра Здоровья, она должна была стать выше собственных
переживаний, и она ухаживала за старцем, стараясь победить его неведомую
болезнь, спасение от которой, быть может, было в скорейшем возвращении.
Однако возвращаться с тяжелобольным Умом Сатом нечего было и думать. И
Мада усердно лечила его, она была при нем не только Сестрой Здоровья, но и
душеприказчиком. Открывшись ему в своей тоске по Фаэне, она услышала в
ответ страшное признание старца о возможном взрыве всех океанов Фаэны в
результате войны распада. Мада содрогнулась, зажмурилась и протестующе
замотала головой.
   Приняв на себя часть тревог старца, она облегчила его состояние,
уверяя, что до такой катастрофы дело дойти не может и они еще вернутся на
свою Фаэну, где их так ждут.
   По поручению Мады Аве и Гор Зем уходили в лес на охоту. Она не
позволяла трогать запасы, предназначенные на обратный путь.
   Обратный путь! Это было целью, мечтой, страстным желанием не только
одной Мады.
   Тони Фаэ по ее указанию бессменно находился около аппаратов
электромагнитной связи, которая по странной причине прекратилась.
Оборвалась нить, связывающая "Поиск" с родной планетой. Мада утешала Тони
Фаэ, что виной всему атмосфера Земы, не пропускающая электромагнитных волн
с Фаэны и Мара.
   Тони Фаэ бредил возвращением. Он не знал сна.
   Иной раз, задремав у аппарата, он просыпался в холодном поту, то слыша
голос матери, Веры Фаэ, зовущей его, то голос Алы Вег, смеющейся над ним.
Однако аппараты молчали. Бывало, что Тони Фаэ не выдерживал. Тогда
ласковая рука Мады ложилась ему на вздрагивающее плечо, и ее спокойный,
мягкий голос убеждал, что состояние атмосферы Земы изменится, надо ждать,
и он услышит желанный сигнал.
   Но Ума Сата нельзя было так утешить. Мада знала его мысли о войне
распада, терзавшие его еще до отлета с Фаэны.
   По той же причине был мрачен и Аве.
   Теперь это был уже не тот впечатлительный юноша, который так поразил
Маду, взлетая на океанские волны. Он изменился и внешне и внутренне.
Отпустив на Земе усы и бороду, он выглядел много старше, спокойнее,
увереннее, сильнее.
   Мада знала, что, посылая мужа на охоту, она толкает его навстречу
опасностям.
   Но, думая обо всех, она не могла поступать иначе, верила в его силу,
ловкость, отвагу.
   Поэтому, когда Аве принес однажды, помимо отбитого у хищника оленя, еще
и пятнистую шкуру с замершей в оскале пастью, Мада не удивилась, сочла это
естественным.
   Аве был мрачен. Он ничего не говорил Маде, но она все знала! И она
боялась не столько того страшного, что где-то там, далеко, может
произойти, сколько за своих "детей", которых здесь опекала, хотя этими
детьми были Аве, сам Ум Сат, Тони Фаэ, Гор Зем.
   Огромный длиннорукий и сутулый фаэт не менее тяжело, чем другие,
переживал разлуку с родной планетой. Первобытный образ жизни, который они
с Аве, как основные добытчики, вынуждены были вести, был неприятен и даже
оскорбителен для талантливого инженера.
   Бродя среди сросшихся стволов в чужепланетном лесу, Гор Зем не
переставал строить грандиозные планы технических свершений, которые некому
было здесь исполнять: не было ни мастерских, ни помощников, а потому не
могло быть прогресса, цивилизации.
   Вокруг простирался чужой, первозданный лес. Иной раз мелькнут в нем
рога или пятнистая шкура хищника. Кто кого?
   Гор Зем упрямо мотал головой. Нет! Такая жизнь не для него. Не хочет он
уподобиться своим предкам с дубинами и каменными топорами, как бы ни
походил на них внешне. Он не уподобится дикарям эпохи камня. Пусть другие
фаэты колонизуют иные планеты, а он вернется к мастерским, парокатам,
ракетам и небоскребам!..
   Ясной звездной ночью, отчаявшись услышать сигнал электромагнитной
связи, Тони Фаэ стал искать среди звезд тусклую Фаэну, словно надеялся
увидеть световой сигнал.
   И он увидел его!
   Молодой звездовед не поверил глазам, кинулся к звездной карте: туда ли
он смотрит. Нет, ошибки не было. Фаэна должна была проходить именно это
созвездие.
   Между Альтом и звездой Вег.
   Очевидно, маленькую звездочку затмила яркая вспышка сверхновой. Где-то
неимоверно далеко за пределами Галактики, произошла очередная космическая
катастрофа, и свет взорвавшейся когда-то звезды наконецдошел и до Сола и
его планет. И лишь случайно сверхновая затмила Фаэну. Теперь нужно ждать,
когда планета, совершающая по небосводу несходный со звездами замысловатый
путь, выйдет из сияния сверхновой и загорится в стороне своим, обычным
слабым, но таким родным, зовущим светом.
   Однако сверхновая, сияя ярче всех остальных светил, если не считать
дневного Сола, словно не желала отпускать Фаэну. Она перемещалась по
небосводу не как звезда, а как: планета.
   Дух перехватило у Тони Фаэ. Он принялся будить Гора Зема, но тот никак
не просыпался, только рычал во сне.
   Проснулся Аве Мар и прильнул к окуляру прибора. Да, в ночном небе
горела необыкновенно яркая звезда. Ее было отчетливо видно и простым
глазом, она была украшением ночи. Но что-то было в ее сиянии, что
заставляло тревожно биться сердце Тони Фаэ.
   Аве все понял сразу. Он давно носил в себе доверенную ему Умом Сатом
тайну о таящейся в океанах опасности. И вот теперь:
   Из большой каюты, где спал Ум Сат, появилась Мада. На ней не было лица.
Она пока лишь подозревала, но, взглянув на мужа, поняла все.
   - Милый Тони Фаэ, - сказала Мада. - Приготовься к самому худшему.
Скажи, твоя новая звезда движется по небосводу, как должна двигаться Фаэна?
   - Непонятно, но это так.
   - Фаэны больше нет, - мрачно сказал Аве Мар и обнял за плечи Маду.
   - Вернее, нет прежней населенной Фаэны, - поправила Мада. - На ее месте
ненадолго зажглась звезда.
   Тони Фаэ смотрел на Маду и Аве испуганными глазами, он снял очки и стал
тщательно протирать их.
   - Как так нет Фаэны? А как же мама? - Молодой звездовед совсем
по-детски смотрел на Маду, словно она должна была рассеять страшный сон. -
Почему ненадолго зажглась? Да нет! Просто они нашли способ дать нам сигнал?
   - Милый Тони Фаэ! Это действительно сигнал нам:
   - Я же говорил! - обрадованно воскликнул молодой фаэт.
   Аве стоял с опущенной головой.
   - Сигнал, что нам некуда возвращаться, - через силу выговорил он.
   - Что тут пр-роисходит? - послышался раскатистый бас Гора Зема.
   Аве Мар вобрал в легкие воздух.
   - Воина распада, которой мы все так страшились, очевидно, произошла на
нашей несчастной Фаэне. И ее цивилизация покончила самоубийством.
   - Что за р-редкостная чепуха! - закричал Гор Зем. - Оставьте в покое
нашу цивилизацию. Она подарила нам все, что мы здесь имеем.
   - Этого слишком мало, чтобы продолжать здесь жизнь.
   - Вот уж чего не собир-раюсь! Тони Фаэ бросился к своему другу, как
тогда, в пещере:
   - Они говорят, что: - всхлипывая, как ребенок, говорил он, - что на
Фаэне погибла жизнь, что планета временно вспыхнула как звезда.
   - Это невозможно, - спокойно возразил инженер. - Тут какая-нибудь
ошибка наблюдения. Война р-распада может погубить все население планеты,
не спор-рю. Но не в состоянии уничтожить планету как космическое тело.
Масса есть масса, она не исчезнет. И что такое - вр-ре-менно вспыхнула?
   Мада вопросительно посмотрела на Аве.
   - Надо спуститься к Уму Сату, - сказал тот. - Еще тогда, на Фаэне, он
доверил мне тайну одной из реакций распада вещества. Если в морской
глубине произойдет взрыв необычайной силы и уровень тепла повысится до
критического предела, то вся вода, собранная в океанах, разом распадется
на кислород и водород, а тот превратится в гелий, освободив при этом столь
большую энергию, что планета на время этой реакции вспыхнет как звезда.
   - Пр-роклятье! - прошептал инженер.
   - Ум Сат предупредил об этом и правителя Добра Мара, и диктатора Яра
Юпи.
   Очевидно, его не послушали.
   - Если взор-рвались ср-разу все океаны, то планета должна не только
вспыхнуть, - сказал инженер. - Под влиянием удар-ра со всех сторон она
должна р-раско-лоться на части:
   - Чтобы потом развалиться, - подтвердил Аве Мар. - И через несчетные
циклы ее осколки, сталкиваясь и дробясь, разойдутся по кругу на былой
орбите Фаэны.
   - Как вы можете все это говорить! - сжав кулаки, закричал Тони Фаэ. -
Ведь там же была моя мама, мои сестренки:
   - Там была и моя мать, - грустно ответил Аве Мар.
   Тони Фаэ зарыдал. Гор Зем притянул его к себе, похлопывая по плечу.
   Аве и Мада обменялись взглядами и этим сказали друг другу больше, чем
могли передать словами. Потом взялись за руки.
   - Так вот почему не было электромагнитной связи, - сквозь рыдания
говорил Тони Фаэ. - Там началась война.
   - И на базах Мар-ра! - громыхнул Гор Зем.
   - Может быть, и там тоже, - печально подтвердил Аве Мар.
   - Нет, нет! - запротестовал Тони Фаэ, испуганно смотря на Аве мокрыми
от слез глазами. - Там этого не может быть!
   Аве пожал плечами.
   - Там тоже фаэты.
   - Там Ала Вег! - крикнул Тони Фаэ. - Она не такая.
   - Успокойся, Тони Фаэ, -ласково сказала Мада. - Я думаю, нам все-таки
нужно сказать Уму Сату о гибели Фаэны.
   - Жалкие пожир-ратели падали! Как могли они не сбер-речь того, что
имели? Они погубили миллиар-рды жизней! Насколько выше, гуманнее местные
фаэтообразные!
   Крича это. Гор Зем в ярости метался по кабине наблюдения.
   - Успокойся, друг Гор Зем, - сказал Аве. - Трудно перенести ужас,
обрушившийся на всех, кто потерял не только близких, но и:
   - Гор-рода, поля, р-реки, леса, мор-ря, океаны! - взревел Гор Зем.
   - Да. И океаны, - печально подтвердил Аве Мар. Гор Зем чуть ли не с
ненавистью уставился на него. Потом вздохнул и уже тише сказал:
   - Да, вам легче: Вас двое.
   - Нас пятеро, - сказала Мада.
   - Если стар-рец перенесет удар.
   - Он слишком давно готовился к нему, - ответила Мада. - Он все
предвидел.
   - Это я не пр-редвидел ничего. Мечтал о новых космических кор-раблях, о
необычайных гор-родах на новых планетах, о небывалых машинах, которые
зар-рождались в моем мозгу.
   - Придется все это делать на Земе, - тихо сказала Мада.
   Гор Зем загремел неестественным смехом:
   - Забудьте р-р-раз и навсегда о цивилизации, забудь о всякой технике.
Готовьте себе дубины и каменные топор-ры. Если у тебя будут дети, ты не
сможешь их научить ничему, что знали несчастные фаэты. Цивилизация - это
мастер-р-ские, фаэты, котор-рые р-работают в них. Цивилизация - это
письмена, хр-ранящие сокровища мысли. Всего этого больше нет, нет, нет! И
быть здесь уже не может!
   Инженер кричал в исступлении.
   Его молодой друг был испуган этим приступом ярости, но внимание его
отвлеклось сигналом электромагнитной связи. Лампочка вызова мигала.
Звездовед бросился к аппарату:
   - Наконец-то! Сейчас кошмар рассеется. Видите, они заботятся о нас,
хотят сообщить, что вспыхнула сверхновая, и совсем не на Фаэне. Как только
мы могли предположить!..
   Фаэты следили за Тони Фаэ, и каждый старался сохранить хоть капельку
надежды.
   Наконец в кабине зазвучал грудной голос фаэтессы. Тони Фаэ сразу узнал
его, это был голос Алы Вег:
   - "Поиск"! "Поиск"! "Поиск"! Слышите ли вы меня? Нет большего
несчастья, чем то, что свершилось. У нас всех отныне нет родины. Планета
Фаэна взорвалась по непонятной причине, хотя еще недавно была цела,
несмотря на бушевавшую на ней войну распада. "Поиск"! "Поиск"! "Поиск"!
Военные действия между Деймо и Фобо прекращены. Если вы тоже воевали между
собой, то прекращайте борьбу. Нет больше "культурных", нет больше
"высших", есть лишь три горсточки несчастных фаэтов, лишенных родины. Живы
ли вы? Хоть бы вы были живы! Можно ли жить на Земе?
   Аве Мар погасил в кабине наблюдения свет. Теперь яснее было видно
звездное небо и горящую в нем новую звезду, зловещую звезду Ненависти.
 
 
   От автора.
   Существовала ли на самом деле в Солнечной системе взорвавшаяся планета?
   Это угадывал еще Кеплер в 1598 году, отыскивая закономерности строения
Солнечной системы. Между Марсом и Юпитером для полной стройности не
хватало одной планеты.
   В конце XVIII века ученые Тициус и Боде дали ряд чисел:
0,4-0,7-1,0-1,6-2,8-5,2:
   Он отражал расстояние планет от Солнца. За единицу принималось
расстояние от Земли. Но пятой планеты с расстоянием 2,8 земного не было.
Астрономы стали искать ее и: начали открывать одну за другой "малые
планеты" и еще меньшие тела, астероиды, которые двигались по общей орбите.
Были они осколочной формы и словно образовались при РАСПАДЕ погибшей
планеты. Немецкий астроном Оберс 150 лет назад высказал гипотезу, что
такая планета существовала. В наши дни профессор С. В.
   Орлов, анализируя эту гипотезу, дал планете романтическое имя Фаэтон.
Его работы продолжены академиком А. Н. Закарницким и Л Г. Квашей.
Советские исследования, в частности Е. Г. Гусаковой, доказали, что
остаточный магнетизм метеоритов может быть объяснен только их
намагничиванием в составе большой материнской планеты.
   И. Керн (1963 г.) определяет ее размеры как приближающиеся к земным.
Вместе с тем ни сторонникам, ни противникам этой гипотезы не удавалось
объяснить причину гибели планеты. Если бы Фаэтон взорвался, как фугасная
бомба, его осколки разлетелись бы во все стороны и стали бы двигаться по
удлиненным эллиптическим орбитам вокруг Солнца, а они остались на прежней,
круговой: Если бы два космических тела столкнулись, то их обломки тоже
полетели бы по эллиптической орбите, а не образовали бы кольцо на всей
бывшей орбите планеты. Предполагают, что рои метеоритов образуются по
меньшей мере в десятке мест кольца астероидов.
   Возможно, они порождаются столкновением и дроблением осколков былой
планеты.
   Метеориты и поныне выпадают на Землю, но есть в их числе так называемые
тектиты, которые, быть может, только раз выпали на Землю вследствие
происшедшего в космосе грандиозного ядерного взрыва. Тем более что форма,
состав и обезвоженность тектитов совершенно идентичны ядерным шлакам.
   Так к гипотезе о когда-то существовавшем Фаэтоне добавилось
предположение о причине гибели - термоядерная война его "цивилизованных"
обитателей, возможность чего не отрицал в беседе с автором великий физик
XX века Нильс Бор.
 
 
   ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ОСКОЛКИ.
 
 
   А где ж враги - Монтекки, Капулетти?
   Вас бич небес за ненависть карает:
 
   В. Шекспир. Ромео и Джульетта 
 
   Глава первая. СУМЕРКИ.
 
 
   В иллюминатор "Поиска" зловеще светила новая звезда.
   Потрясенные фаэты молчали.
   Вдруг Гор Зем вскочил:
   - Техника! Пр-роклятая техника! Во всем виновата она. Я, Гор-р Зем,
последний из инженер-ров Фаэны, пер-рвый отр-рекаюсь от ее цивилизации! В
лес! В лес! В пещер-ры! Дикие фаэты на дикой Земе! - гремел он, и пена
появилась в уголках его губ. - Если кто-нибудь откажется покинуть
р-ракету, я свер-рну ему шею. Пусть ни одна металлическая деталь не
напоминает несчастным, что они были когда-то культур-рными! Насколько
выше, благор-роднее звер-ри!
   Друзья старались успокоить инженера, еще не допуская мысли, что у него
помутился рассудок.
   - Гор Зем, пойми, - убеждал Аве. - У пяти оставшихся на Земе фаэтов
может быть только одна цель - не просто выжить, а сохранить цивилизацию,
передать наследие разума грядущим поколениям:
   - Р-разве? - зарычал Гор Зем, вперив тяжелый взгляд в Маду.
   Мада смущенно отвернулась.
   - После нас на Земе должны жить культурные фаэты, - подтвердил Аве Мар.
- И наш долг - сохранить им знания, которыми сами обладаем.
   - Высокопар-рная чепуха! - взревел Гор Зем. - Я ненавижу эти слова и
ненавижу все эти пр-риборы, меня бесит даже пр-рикосновение к пр-роклятому
металлу.
   - Гору Зему придется пересилить себя, - повысил голос Аве Мар. - Он
инженер и останется инженером на Земе до конца дней.
   Гор Зем захохотал:
   - Чтобы твои сыновья научились у меня делать ор-ружие из стенок
р-ракеты? Чтобы они убивали сначала звер-рей, а потом себе подобных?
   - Никогда фаэты Земы не будут убивать фаэтов! - возмутился Аве Мар. -
Самое страшное, если мы сейчас согнемся от горя. Нет! Только энергия, вера
в себя и выдумка смогут спасти осколок расы фаэтов.
   - Р-ради чего? - мрачно спросил Гор Зем.
   - Ради торжества разума!
   - Опять высокопар-рные слова! Чего ты хочешь?
   - Чтобы ты продумал, в каком строении будут жить фаэты в лесу, какие
аппараты и детали надо перенести отсюда в новый дом и как постепенно
разбирать ракету - единственный источник металла на Земе.
   - Разбирать? - испуганно переспросил Тони Фаэ.
   - Да, - подтвердил Аве Мар, - космический корабль уже не понадобится.
Фаэты станут делать из его стенок топоры, ножи, наконечники копий и стрел.
Металла для этой цели хватит на много поколений. К тому времени ученики
Гора Зема и их потомки научатся отыскивать здесь руду и выплавлять металл.
Цивилизация должна сохраниться!
   Мада с восхищением посмотрела на мужа. Сколько раз он вставал перед нею
совсем иным, все более сильным и твердым, знающим, каким путем идти!
   - Грязный себялюбец! - взревел Гор Зем. - Он хочет заставить нас
служить своим еще не р-родившимся отпр-рыскам! Хватит с меня безумного
служения диктатор-ру, котор-рый стр-ремился к войне р-распада и р-развязал
ее. Нет! Я не потер-рплю здесь никакой власти над собой! Я не желаю
выполнять ничьих указаний, тем более повелений отпр-рыска пр-равителя
Даньджаба.
   - Гор Зем, дорогой,- мягко вмешалась Мада, кладя руку на его огромную
волосатую кисть. - Подумай, что ты говоришь. У нас здесь нет ни
диктаторов, ни правителей, ни их детей. Есть лишь фаэты, объединенные
общим гореми судьбой. Не ты ли мечтал о мастерских на Земе? У тебя будут
здесь мастерские, в которых будем работать мы, твои товарищи, а потом: --
Она посмотрела ему в глаза и добавила: - Я выращу тебе помощников.
   Гор Зем насупился, недобро смотря из-под вздыбленных бровей.
Материнский тон Мады немного успокоил его. Но ненадолго. Скоро он снова
впал в бешенство и, уже не слушая никого, стал ломать рычаги управления
кораблем, согнул их, силясь вырвать из гнезд.
   Чтобы спасти фаэтов, а также и самого безумца и сохранить в целости
оборудование корабля, Мада распорядилась запереть Гора Зема в переходном
шлюзе, которым пользовались для выхода из корабля в космос.
   Шумная борьба с силачом Гором Земом отвлекла фаэтов от общего
несчастья. Близкое заслонило далекое. И только после того, как люк
задраили за Гором Земом, Аве Мар и Тони Фаэ, обессиленные и опустошенные,
упали в кресло у пульта. Тяжело дыша, они уныло смотрели перед собой.
   Мада хлопотала около аптечки. Она решила сделать Гору Зему укол и
вызвать шок, который привел бы его в чувство.
   Однако все попытки войти в шлюз к больному лишь вызывали у того новые
приступы буйства. Даже пищу ему не удавалось передать.
   Так горестно начались первые дни вечного изгнания фаэтов. Внизу, в
общей каюте, умирал виднейший ученый Фаэны, вверху, в шлюзе, бесновался
последний оставшийся инженер.
   Тони Фаэ совсем пал духом.
   Во время очередного сеанса электромагнитной связи с Деймо он снова
услышал голос Алы Вег. Он был далеким и печальным. Ала Вег говорила о
бесцельности существования, о тяжелой болезни мужа, о том, что ничто не
изменилось и начальник базы по-прежнему ненавидит чету круглоголовых. Она
сказала, что презирает жизнь. Ей страшно подумать, какое расстояние
разделяет их с Тони Фаэ.
   Стоит ли жить? И она предложила Тони Фаэ одновременно с нею покончить с
собой во время следующего сеанса связи.
   И Тони Фаэ не выдержал, согласился. Он похитил из аптечки Мады
баллончик с дурманящим газом, большая доза которого была смертельна.
Подышав немного, он впал в блаженное состояние, не мог стоять на ногах,
качался, пел глупую песенку про ящерицу, которая сама съедает собственный
хвост, потом свалился и уснул.
   Мада догадалась, в чем дело, нашла у него спрятанный баллончик и отняла
его.
   Когда он проспался, ему пришлось убедиться, что Мада умеет
разговаривать отнюдь не ласково.
   Тони Фаэ впал в апатию. Все вокруг казалось ему тоскливым и унылым.
Даже сама природа изменилась. Красочных закатов на Земе не стало. Ночь
сменялась тусклым днем. Не переставая моросил дождь, и клочковатая серая
пелена цеплялась за верхушки деревьев на уровне иллюминатора кабины
управления. Золотых яблок в лесу не осталось.
   Сумерки спустились на Зему, напоминая фаэтам их родную сумеречную
планету.
   Уныние и тоска, казалось, могли бы убить во всех фаэтах желание жить,
как это случилось с Тони Фаэ.
   Однако Мада, в которой природа пробудила ответственность за всех, и
больных и здоровых, не могла предаваться отчаянию. Надо было выхаживать
Ума Сата, всех накормить, приглядеть за Тони Фаэ, ласковым взглядом
ободрить Аве.
   Аве Мар держался достойно. У него были обязанности, которые некому,
кроме него, было выполнять: надо было охотиться в лесу. Гор Зем не мог
теперь помогать ему.
   Аве уходил из корабля, оставляя Маду в вечной тревоге, но всегда
возвращался засветло и с добычей. Волею обстоятельств ему, страстному
стороннику сохранения цивилизаций погибшей Фаэны, приходилось вести самый
первобытный образ жизни.
   Огнестрельным оружием он перестал пользоваться, сохраняя боеприпасы для
более ответственных случаев. Он смастерил себе лук и тренировался,
выпуская стрелы.
   Используя свою природную силу, он так натягивал тетиву лука, что стрела
с самодельным металлическим наконечником насквозь пробивала толстую ветку
дерева.
   Однажды Аве Мар принес пронзенную стрелой большую жирную птицу.
Оберегая покой Ума Сата, звездонавты собрались в кабине управления, тихо
переговариваясь. Мада принялась неумело ощипывать охотничий трофей,
радуясь, что из него можно приготовить хороший бульон больному.
   Тони Фаэ налаживал аппаратуру электромагнитной связи, рассчитывая на
сеанс, о котором договорился с Алой Вег. Мада предупредила его, что, если
и дальше он будет себя глупо вести, она запретит поддерживать связь с
Деймо. Тони смущенно опустил голову.
   Аве Мар, расслабив мышцы, отдыхал от нелегкого дня, проведенного под
дождем в лесу.
   Мада оглянулась на иллюминатор и вскрикнула. Снаружи смотрела
оскаленная морда фаэтообразного. Плечи и грудь его были покрыты вьющейся
шерстью, из-под которой просвечивала кожа. Безумные глаза не выражали
никакой мысли.
   Только Аве Мар сразу понял, что перед ним спускающийся по веревке Гор
Зем, а вовсе не забравшийся сюда зверь. Очевидно, безумец изодрал на
полосы свою одежду и свил из них веревку. Открыв люк для выхода в космос,
он выбрался наружу и теперь спускался по оболочке корабля.
   Аве Мар, стремясь обогнать его, бросился к переходному люку, пронесся
через общую каюту и исчез в нижнем шлюзе. Он скатился по вертикальной
лестнице, едва задевая руками за перекладины.
   Но как ни проворен был Аве Мар, у Гора Зема было преимущество во
времени.
   Аве Мар еще только выбирался из нижнего люка, а беглец уже повис на
конце самодельной веревки. Ни один здравомыслящий фаэт не рискнул бы
спрыгнуть с такой высоты. Но безумец не рассуждал. Он свалился наземь,
промелькнув перед Аве Маром, подскочил внизу, как на пружинах, и побежал к
лесу.
   Гор Зем, ни в чем не отдавая себе отчета, вбежал в лес прямо на
тропинку, протоптанную зверями к водопою. После дождей она раскисла, и
ноги его скользили и разъезжались. Но он чувствовал только одно: за ним
гонятся. И он прыгнул в сторону, на полянку, неузнаваемую после дождей,
покрытую мутными металлическими лужами, исчезавшими в тумане. Гор Зем не
подозревал, что под мокрой зеленью здесь таилось вспухшее от влаги болото.
Беглец нырнул в стелющееся по траве облако и исчез.
   Аве Мар, преследовавший его по пятам, остановился. Но тотчас ринулся
назад. Его ноги захлюпали по жиже. Он сделал несколько осторожных
чавкающих шагов и вдруг увидел в туманной дымке Гора Зема. Тот словно сел
в зеленую траву. Над нею виднелся только его торс и голова. Аве Мар не
сразу понял, что Гор Зем провалился по пояс в трясину.
   Еще недавно Аве Мар, житель благоустроенных городов Фаэны, ездивший на
парокате по великолепным дорогам, не подозревал, что можно вот так сразу
провалиться по пояс в почву. В это болото Аве забрел еще несколько дней
назад, когда полили дожди. Но присущая ему брезгливость, вызванная
чавкающей под ногами, дурно пахнущей грязью, спасла его, заставив обойти
коварную полянку с тусклыми лужами.
   Теперь же он не мог отступить и бросился на помощь Гору Зему. Однако
ноги его сразу ушли по колено в топь. Он сделал движение, чтобы выбраться,
и понял, что сам проваливается в трясину. К счастью, он был не так тяжел,
как Гор Зем, кроме того, находился ближе к краю болота. Избегая резких
движений, он сразу лег и ползком стал выбираться, как бы плывя по топкой
поверхности, покрытой мокрой травой.
   Почувствовав под собой более плотную почву, Аве Мар поднялся, обернулся
и увидел Гора Зема. Над травой приподнимались только его плечи и
расставленные руки, которыми он цеплялся за какие-то корни. Инженер сумел
повернуться к Аве Мару лицом. Из тумана смотрели его выпученные,
остекленевшие глаза. Каждое движение фаэта затягивало его все глубже.
   Аве Мар физически ощутил его ужас и невольно остановился, но прочел в
глазах погибающего такой упрек, что содрогнулся. Аве резко повернулся
назад, отполз немного и, едва почувствовал под собой твердую почву,
вскочил на ноги, добежал до ближнего дерева и сорвал свисавшую лиану.
   Когда он вернулся в распластавшееся над травой облако, то с трудом
различил в нем косматую голову и простертые руки. При виде Аве Мара
округлившиеся глаза Гора Зема ожили, в них мелькнули мольба, надежда, даже
радость.
   Аве Мар бросил тонущему конец лианы. В глазах того отразилось
понимание, и он ухватился за лиану.
   Теперь предстояло невероятное - вытащить такого великана, как Гор Зем,
из трясины. Никакой силы Аве Мара не хватило бы для этого. Но Аве Мар
вместе с лианой принес еще и отломанную от дерева корявую ветку. Он
воткнул ее в твердую кочку и стал наворачивать на нее лиану, как на ворот.
   Поворот за поворотом он постепенно вытягивал Гора Зема. Тому удалось
наконец лечь и поползти, как перед тем делал Аве.
   Наконец, выпачканный грязью. Гор Зем поднялся во весь рост.
   - Ты неплохой инженер-р, Аве Мар-р, - сказал Гор Зем. - Благодар-рю
тебя.
   И эти слова были для Аве Мара важнее любого диагноза. Он уже понял, что
смертельная опасность, которой подвергся в болоте Гор Зем, была
необходимым нервным шоком, избавившим его от безумия. Гор Зем словно
проснулся.
   - Что случилось? Как я попал сюда? Р-разве мы не охотились с тобой
вместе? Кто р-раздел меня? Твоя жена пр-римет меня за фаэтообр-разного.
   - Она будет счастлива! Ты был тяжело болен.
   - Р-разве? - удивился Гор Зем. - Впр-рочем: мне снились кошмар-ры.
Будто диктатор-р засадил меня в тюр-рьму:
   - Все позади. Не думай больше об этом. Есть задачи поважнее. Жить в
ракете дальше нельзя. Приходится доставлять наверх воду и пищу. Старец не
может выйти на воздух.
   - Так надо выстр-роить в лесу дом.
   - Признаться, я не знаю, как это делать. Я только теоретик.
   - Однако теор-ретик быстро сообр-разил, как соорудить вор-рот. С таким
помощником легко сколотить в лесу дом. Я уже вижу, как нам его делать.
   Мада не поверила глазам, видя, как мирно беседуют возвращающиеся Аве
Мар и недавний безумец Гор Зем.
   - Ничего не понимаю, - прошептал Тони Фаэ. - Может быть, помочь Аве
Мару скрутить его?
   - Нет же, нет! - воскликнула Мада.
   Чутьем Сестры Здоровья она поняла, что даже годы лечения и ухода могли
бы не дать такого результата, как что-то происшедшее в лесу.
   : В лесу слышался непривычный стук топоров.
   Огромная сутулая самка Дзинь, отжимая длинными руками свою мокрую рыжую
шерсть, подкрадывалась к месту, где могучий чужак, расправившийся с
Пятнистым Ужасом и многими сородичами самки Дзинь, убивал теперь деревья,
но не ел их.
   Притаившись в чаще, присев и держась передними лапами за пятки, она
наблюдала, как он и другой, с шерстью только на голове, стучали по дереву
странными палками с будто мокрыми блестящими концами. Сила их была так
велика, что дерево валилось, как убитый зверь. Потом чужаки сдирали своими
дубинками с дерева шкуру, отламывая все ветки, и дерево становилось прямым
и гладким. Визжавшей палкой они укорачивали дерево, потом подтаскивали его
к другим, убитым прежде, и заставляли срастаться с ними.
   Так они помогали подниматься с земли огромному дереву, пустому внутри.
Оно походило на пещеру.
   Едва чужаки кончали стучать палками, самка Дзинь скрывалась в чаще,
чтобы снова прийти сюда завтра на призывный стук.
   Гор Зем и Аве Мар не подозревали, что за их работой следят. Они сбивали
сруб, задуманный Гором Земом без всяких металлических креплений. Работа
близилась к концу.
   В дом, куда скоро должны были перебраться звездонавты, предстояло
перенести многие приборы и аппараты с корабля "Поиск".
   И вот Аве Мар и Гор Зем пришли за всем этим на корабль. Чтобы не мешать
Уму Сату и не стучать в общей кабине, они сразу поднялись в рубку
управления. Гор Зем с помощь Аве Мара взялся выламывать рычаги и стержни,
на которых крепились аппараты электромагнитной связи.
   И тут вдруг всегда тихий, деликатный Тони Фаэ взъярился.
   - Пусть Гор Зем и Аве Мар сначала убьют меня! - истерически выкрикнул
он. - Но я не дам испортить что-либо в космическом корабле.
   Гор Зем захохотал, как во время недавнего припадка безумия.
   - Ты хочешь, малыш, чтобы я отплатил тебе и, скр-ру-тив р-руки, засадил
бы в пустующий шлюз? Мне жаль тебя. Пойми, что никому больше не нужен
мой"Поиск", я пер-рвый начну ломать его. Отойди, милый Тони Фаэ.
   - Сначала убей своего былого друга!
   Аве Мар удивленно обернулся к Маде.
   Лицо ее было тревожно, глаза печальны.
   - Пр-рочь с дор-роги! - взревел Гор Зем.
   - Остановитесь, - послышался слабый голос из люка. В кабину управления,
преодолевая слабость, поднялся Ум Сат. (Гор Зем невольно застыл перед Тони
Фаэ, так и не отодвинув его в сторону.) - Остановитесь, - повторил Ум Сат.
- Космический корабль "Поиск" неприкосновенен. Все меняется в жизни
фаэтов. Им нужно избрать себе новый путь.
   И снова Аве Мар посмотрел на тревожно печальную Маду.
   Гор Зем застыл в недоумении.
   Тони Фаэ бросился к аппаратам электромагнитной связи.
 
   Глава вторая. БУНТ В КОСМОСЕ.
 
   Ала Вег понимала, что ее муж умрет. Подговорив Тони Фаэ вместе с нею
покончить с жизнью, она приготовилась к предстоящему сеансу
электромагнитной связи - похитила у Мрака Лутона пистолетный патрон с
отравленной пулей.
   Тихо Вег медленно умирал. Совсем облысевший, даже без бровей и бородки,
он тихо лежал на койке в общей каюте Вегов и пристально смотрел на жену,
словно откуда-то издалека. Ала Вег не могла выдержать этого взгляда
глазниц на голом черепе и убегала в обсерваторию.
   Она подходила к аппаратам электромагнитной связи и долго смотрела на
пулю с коричневыми усиками, которую спрятала на пульте между приборами.
   Она боялась, что не сможет сжать ее в кулаке, хотя где-то там, на
далекой Земе, влюбленный в нее юноша Тони Фаэ должен был одновременно с
ней уйти из жизни. Она боялась нанести умирающему мужу этот последний
удар. Противоречивые чувства терзали Алу Вег. Она не могла оправиться от
сознания, что дети ее погибли.
   Однако звездное расстояние, которое давно отделяло ее от них,
приглушала в ней теперь отчаяние. И в то же время звездное расстояние до
Земы, с большим запозданием доносившее до нее голос несчастного юноши, не
мешало ей кружить ему голову и даже уговаривать его покончить с жизнью
вместе с нею. Но Тихо Вег был тут, рядом, страдал и смотрел на нее из
небытия огромными печальными глазами.
   Ала Вег много плакала и совсем забросила наблюдение звезд. Да и кому
это теперь было нужно!..
   Инженер Тихо Вег скончался в обеденное время так же тихо, как и
существовал.
   Жена находилась подле него, бессильная чем-нибудь помочь. Его голая
голова с тенями запавших глаз, обтянутая кожа лица и оскал отвалившейся
нижней челюсти действительно напоминали череп.
   Когда Ала Вег поняла, что мужа больше нет, припадок ярости овладел ею.
   Распахивая перед собой двери, она шумно ворвалась в общую каюту " где
обедали супруги Лутоны и Брат Луа. Лада Луа подносила им кушанья.
   Мрак Лутон, рыхлый, обрюзгший, но напыщенный, важно восседал во главе
стола.
   - Я обвиняю тебя, Мрак Лутон! - с порога закричала Ала Вег. - Ты убил
моего мужа Тихо Вега, заставив его снаряжать торпеду распада, даже не
защищенную снаружи от смертоносных лучей заряда.
   Мрак Лутон побагровел. Его обвисшие щеки надулись, маленькие глазки
забегали.
   - Бунт? - захрипел он. - Я не потерплю! Молчать! Кто подговорил тебя,
длиннолицую, к неповиновению?
   - Мой муж Тихо Вег умер. Встаньте. Почтите его память и прокляните его
убийцу, который сидит во главе этого стола.
   Брат Луа и Лада поднялись. Нега Лутон замешкалась, сделала вид, что ей
неудобно встать с кресла, но все-таки встала. Мрак Лутон остался сидеть,
бешено вращая глазами и ощупывая пистолет, который держал в руке под
столом.
   - Здесь нет неповиновения, глубокомыслящий Мрак Лутон, - примирительно
сказал Брат Луа. - Есть только горе и отчаяние фаэтессы, этого нельзя не
уважать. Мы все разделяем твое горе, Ала Вег. Инженер Тихо Вег был хорошим
фаэтом и сам никогда бы не стал посылать торпеды распада к станции Фобо.
   - Что? Измена? Вы забыли, что вся власть в космосе принадлежит мне,
преемнику диктатора Яра Юпи. Не забудьте, что мне подчинен и корабль
"Поиск". Только я могу от имени Совета Крови приказать ему вернуться,
чтобы доставить всех на Зему, где мы можем всласть пожить.
   - Ты ошибаешься, глубокомыслящий Мрак Лутон, - возразил Брат Луа. - На
корабле нет горючего, чтобы перебросить на Зему всех нас. Не хватит его и
на базе. На Фобо горючего еще меньше.
   - Куда делось все горючее? Вы с инженером Тихо Вегом головой отвечали
за него!
   - Глубокомыслящий Мрак Лутон забыл, что инженер Тихо Вег по его приказу
заправил горючим два корабля-торпеды, посланных к Фобо. Такое же безумство
совершили и на базе Фобо.
   - Безумство? Молчать! Как ты смеешь, круглоголовый, осуждать наместника
диктатора? Я, сверхофицер Охраны Крови, остаюсь им в космосе! Ты
арестован! Я пристрелю тебя, как взбесившуюся ящерицу!
   - Мудрый мой супруг, умоляю, - вмешалась Нега Лутон. - Зачем пускать в
ход пистолет? После смерти нашего дорогого инженера круглоголовый остался
единственным фаэтом, разбирающимся в оборудовании станции. Его долг -
обслуживать нас.
   - Ты права, Нега. Благодари ласковую госпожу, круглоголовый! Ты
отделаешься лишь заключением в моем кабинете. Марш!
   Брат Луа покорно пошел впереди начальника станции, который подталкивал
его в спину дулом пистолета.
   Когда оба фаэта вышли из общей каюты, Ала Вег обратилась к оставшимся
фаэтессам:
 
   - Разве мало гибели Фаэны? Почему ее осколок должен идти тем же
пагубным путем?
   Власть, диктат, убийства?
   - Чего же ты хочешь, несчастная? Восстать против моего мужа? - вспылила
Нега Лутон.
   - Ты сама остановила его. Если он убьет Брата Луа, то среди нас не
будет никого, кто смог бы разобраться в механизмах станции, а Лада Луа
может отказаться кормить нас. И все мы погибнем из-за твоего старого
безумца.
   - Не подговариваешь ли ты меня к бунту? - ядовито осведомилась Нега
Лутон.
   - Пусть к бунту! - истерически подтвердила Ала Вег. - Если бунт спасет
нас, мы пойдем на него.
   - О каком спасении может идти речь, если космических кораблей на базах
нет? - упорствовала Нега.
   - Есть "Поиск". Он может прилететь сюда.
   - Зачем? Чтобы прибавить нам голодных ртов? Или потому, что среди
звездонавтов есть юнец, приглянувшийся наконец-то овдовевшей Але Вег?
   - Замолчи, ядовитая змея! Додумайся своим мозгом ящерицы до того, что
Брат Луа запроектировал глубинное поселение на поверхности Мара. В таком
убежище там, на поверхности Мара, остатки фаэтов могли бы продолжать жизнь.
   - Это не жизнь, а прозябание.
   - Я давно хотела сказать, - вступила Лада Луа, - что плодов в оранжерее
мало. А на поверхности Мара мой муж хотел выращивать множество питательных
растений. Их хватило бы не только на нас, но и на наших детей.
   - О каких детях идет речь? - затопала ногами Нега Лутон. - Ты забыла,
курносая толстуха, о законе, запрещающем иметь в космосе детей.
   - Мой муж сказал, что теперь прежние законы недействительны. У нас
будет ребенок.
   - Преступники, - сразу осипшим голосом зашипела Нега Лутон. - Они хотят
обездолить нас. Еды, кислорода здесь лишь на шестерых, не больше!
   - Тихо Вег умер, - грустно сказала Ала Вег. - Даже если вместо него
родится маленький Луа, база будет существовать. Но нужно думать о будущем.
Придется спускаться на поверхность Мара.
   - Ну конечно, тебе подадут корабль, как парокат крупному владельцу, -
съехидничала Нега Лутон.
   - Это я беру на себя, - заявила Ала Вег. - Но прежде всего надо лишить
Мрака Лутона власти.
   - Что? - захлебнулась от негодования Нега Лутон.
   - Ты сама понимаешь, бывшая знатная дама, что без четы Луа тебе не
прожить, хотя бы твой муж и стал стрелять отравленными пулями во все
стороны. Вы с ним оба ничего не смыслите ни в технике, ни в
звездоплавании. Сейчас все должны решить мы, фаэтессы.
   - Что решить?
   - Кто будет править базой.
   - Я не предам своего мужа.
   - Тогда предашь себя.
   - Но он ни за что не согласится расстаться с властью. У него оружие.
   - Фаэтессы все смогут, если будут действовать сообща.
   - Я во всем поддержу ласковую Алу Вег, - заверила Лада.
   - Решайся, Нега Лутон. Тебя станут кормить и обслуживать по-прежнему
только в одном случае, если ты выступишь вместе с нами.
   - Но я: - все еще колебалась Нега Лутон, с ненавистью смотря на
неумолимую Алу Вег.
   Широко распахнув дверь, с видом победителя ввалился Мрак Лутон. Он
выпячивал огромный живот и надувал щеки, чтобы они не выглядели дряблыми.
   - Мрак Лутон! - объявила Ала Вег. - Ты низложен нами с поста начальника
базы!
   Мрак Лутон рухнул в кресло, тараща на Алу Вег заплывшие глазки.
   - Что ты сказала, безумная?
   - Я говорю от имени всех фаэтесс базы. Ты должен покориться нам и пойти
в свой кабинет, ожидая своей участи. Брат Луа будет заниматься механизмами
базы, поскольку нам нужно дышать и пользоваться энергией. Если ты: сейчас
убьешь кого-нибудь из нас, то тем самым обречешь на гибель и самого себя.
   Нега Лутон согласно кивнула головой.
   - Как? И ты.. Нега? - только и мог выговорить Мрак Лутон, вперив,
взгляд в свою горбоносую супругу.
   - Мрак, я только забочусь о нас же с тобой. Я добилась, чтобы они
обслуживали нас и обеспечивали всем необходимым. Мы будем на положении
владельцев.
   - Я не согласен! - заорал Мрак Лутон, выхватив пистолет.
   Однако выстрелить он не решался.
   Ала Вег и Лада Луа наступали на него, Нега держалась позади.
   Мрак Лутон нехотя поднялся и, размахивая, пистолетом, стал отступать.
   Так все они вышли в коридор.
   Мрак Лутон, злобный, растерянный, пятился к двери своего кабинета, а
две фаэтессы теснили его. Нега Лутон робко замыкала шествие.
   - Я еще рассчитаюсь с вами! Я уступаю из милосердия. Паршивого
круглоголового выпущу вам только затем, чтобы он занялся грязной работой.
Но я не слагаю с себя данной мне власти. Этого вы не заставите меня
сделать!
   - Мы поговорим с тобой. Мрак Лутон, завтра. А сегодня ты все хорошо
обдумаешь в своем кабинете.
   - Но я не успел пообедать. Пусть мне принесут оставшиеся блюда сюда.
   - Мы отложим твой обед до завтра. На голодный желудок думается лучше.
Возможно, мы еще немного убавим кислорода, поступающего в твой кабинет. Но
не сразу, потому что ПОКА мозговые клетки должны у тебя работать
нормально, чтобы ты мог смириться.
   - Ты не фаэтесса, Ала Вег, а чудовище.
   - Мой муж, которого ты убил, не согласился бы с тобой, Мрак Лутон.
   - Я никого не убивал. Я верой и правдой служил диктатору и выполнял его
указания. У меня был его тайный приказ на случай начала войны распада. Я
ни в чем не виноват. Я могу показать табличку с письменами.
   - Это когда мы будем тебя судить. А пока ты просто низложен.
   Ала Вег открыла кабинет начальника и выпустила оттуда недоумевающего
Брата Луа.
   Мрак Лутон с деловым видом как ни в чем не бывало вошел к себе и с
достоинством уселся за стол, делая вид, что принимается за неотложные дела.
   Ала Вег заперла снаружи дверь и пригласила Брата Луа в общую каюту.
   - Мы должны выбрать нового начальника базы, - объявила Ала Вег.
   - Зачем? - запротестовала Нега Лутон. - Я помогла вам освободить Брата
Луа.
   Надеюсь, он поддержит меня.
   Я рисковала своим семейным счастьем. Вы, фаэтессы, должны оценить это.
   - Твой муж - преступник, убивший моего мужа радитого, чтобы в нарушении
соглашения о "Мирном космосе" затеять войну распада между космическими
базами Мара.
   - С Фобо тоже послали к нам торпеды распада, - оправдывалась за Мрака
Лутона его жена.
   - Мы могли защищаться, но не нападать. И тогда Тихо Вег остался бы жив.
   - Ты ослеплена своим горем, Ала Вег. Я понимаю тебя сердцем фаэтессы.
Но можно ли ныне говорить об одной смерти, когда погибли миллиарды фаэтов?
Пойми, Мрак Лутон необходим нам как начальник базы. Нам нужно выжить.
Командир корабля Смел Вен подчинится только его приказу, чтобы прилететь
за нами.
   - Разве ты забыла, что Тони Фаэ сообщил нам о гибели Смела Вена? Кроме
того, начальник экспедиции был не он, а Ум Сат.
   - Гибель Фаэны лишила меня памяти и рассудка. На что же ты надеешься,
Ала Вег?
   - На фаэтов Земы: они не оставят нас. Но для этого Мрак Лутон должен
быть низложен.
   Брат Луа смущенно слушал фаэтесс.
   - Тогда пусть начальницей базы будет ласковая Ала Вег, - предложила
Лада Луа.
   - Ни за что! - выкрикнула Нега Лутон.
   - Успокойся, бывшая знатная дама. Я не претендую на это. Начальником
базы должен быть тот, кто покажет путь фаэтам к дальнейшему существованию.
   - Кто может сделать это, кроме моего мужа Мрака Лутона?
   - Ничтожный Мрак Лутон способен лишь на угрозы. Он даже убивать теперь
не решается, боясь за свой толстый живот. Он только мразь, а не вождь
будущих мариан.
   - Мариан?
   - Да, мариан, то есть тех фаэтов, которые будут жить на Маре в
глубинных городах, запроектированных Братом Луа.
   - Не хочешь ли ты сказать, что начальником базы должен стать
круглоголовый? - возмутилась Нега Лутон.
   - Какое счастье, что супруги Лутон не смогут оставить на Маре потомков,
- с нескрываемым презрением сказала Ала Вег.
   - Уж не думаешь ли ты, Ала Вег, оставить потомство? С чьей помощью?
   - Замолчи, злобная ящерица! Я потеряла трех детей и мужа, а ты потеряла
только свою совесть.
   - Я не согласна, чтобы Мрака Лутона кто-либо заменил на его посту.
   - Тогда ты отправишься к своему супругу, чтобы обдумать положение
вместе с ним.
   - Я не кончила обедать.
   - Ты окончишь свою трапезу вместе с супругом: завтра. Если вы оба
одумаетесь.
   - Это насилие!..
   - Брат Луа, - обратилась к освобожденному фаэту Ала Вег. - Мы избираем
тебя начальником базы. Мы сейчас же установим связь с обитателями Фобо,
узнаем, как поступили они. Все вместе мы будем умолять "Поиск" прилететь
за нами.
   - "Поиск" сможет только спустить нас всех на поверхность Мара, - сказал
Брат Луа. - Я возьму на себя всю заботу и ответственность. Раса фаэтов и
их цивилизация должны быть сохранены. У меня давно готовы проекты
сооружений, которые общими усилиями всех оставшихся в живых фаэтов можно
будет осуществить.
   Маленький фаэт торжественно стоял перед фаэтессами, принимая на себя
новую миссию.
   Подумав, он добавил:
   - Однако все будет зависеть от того, согласятся ли фаэты "Поиска"
оставить щедрую и цветущую Зему, чтобы лететь для новых тяжелых испытаний
нам на выручку.
 
   - Я буду умолять их! - воскликнула Ала Вег.
   - Никто не поступится своим счастьем, - сказала Нега Лутон. - Брату Луа
бессмысленно быть начальником. Никто не прилетит на базу, никто не
переправит нас на поверхность Мара.
   - Не у всех там такие же мягкие сердца, как у ласковой Сестры Здоровья,
- сказала Лада Луа.
   Нега Лутон поперхнулась от изумления: как осмеливается так говорить о
ней эта ничтожная круглоголовая, но тут же спохватилась - Лада ведь теперь
жена нового начальника базы. И Нега Лутон сдержалась.
   - Я лишь тревожусь о всех нас, - наконец, как бы оправдываясь, сквозь
зубы процедила она.
   - Наступает время сеанса электромагнитной связи, - объявила Ала Вег.
   И она вышла из общей каюты, направляясь в обсерваторию.
   Усевшись, за пульт, она увидела перед собой серебристую пулю с
коричневыми острыми усиками. Фаэтесса гадливо взяла ее пальцами за тупую
часть и выбросила в люк отходов, откуда она попадет в космос.
   Зажглась сигнальная лампочка вызова.
   - Бедный Тони Фаэ! Он думает, что в последний раз в жизни вызывает
Деймо, - вслух сказала Ала Вег, хотя около нее не было никого.
   В обсерваторию вошел Брат Луа и объявил:
   - Мрак Лутон сейчас сообщил по каналу внутренней связи, что он согласен
обменять свой пост начальника базы на обед, который не успел доесть.
   - Даже его собственный ненасытный живот против него, - отозвалась Ала
Вег.
   - Как новому начальнику мне придется принять участие в сеансе
электромагнитной связи с Земой, с фаэтами "Поиска".
   - Но позвольте мне, Брат Луа, начать сеанс связи. Я постараюсь найти
слова убеждения.
   - Первое слово твое, - согласился новый начальник.
   Сигнальная лампочка на пульте замигала.
   Ала Вег включила аппаратуру связи.
 
   Глава третья. ВО ИМЯ РАЗУМА.
 
   Ум Сат, тяжело дыша и горбясь, опустился в кресло перед пультом. Его
морщинистое лицо, обросшее густой белой бородой, заметно осунулось, глаза
глубоко запали, но смотрели с прежним пристальным и печальным вниманием.
Он попросил Тони Фаэ включить для пришедших из леса запись последнего
сеанса электромагнитной связи.
   И снова в кабине зазвучал глубокий грудной голос Алы Вег:
   - "Поиск"! "Поиск"! "Поиск"! Фаэты Земы! Вас умоляют о помощи ваши
братья, заброшенные на искусственную пылинку среди звезд. Вокруг холодная
и беспредельная пустота космоса. Нет под нами твердой почвы, мы питаемся
плодами оранжереи, которая разрушается неистощимыми потоками летящих после
взрыва Фаэны частиц. Нам не прожить здесь, если вы не придете на помощь.
"Поиск"! "Поиск"!
   "Поиск"! Фаэты "Поиска", вспомните, что вы кровь от крови, плоть от
плоти тех, кто дал жизнь и вам и нам! Прилетайте на вашем корабле, который
мы считаем также и нашим. Прилетайте во имя любви, которая навсегда
останется началом будущей и вечной жизни. Фаэты не должны погибнуть.
Помогите нам во имя Разума, наследие которого мы должны сохранять.
"Поиск"! "Поиск"! "Поиск"!..
   Голос Алы Вег затих.
   Фаэты переглянулись. Ум Сат вопрошающе смотрел на Аве Мара и Гора Зема.
   Гор Зем подошел к Тони Фаэ и положил ему на плечо свою огромную руку.
   - Др-руг мой Тони Фаэ! - сказал он, словно дело было только в нем
одном. - Мольба наших бр-ратьев с Деймо останется гор-рькой и безответной,
р-разрывая нам сер-рдце. Я думаю, что не следует больше поддер-рживать
электр-ромагнитную связь с космосом.
   - Как? - воскликнула возмущенная Мада. - Отвернуться от наших
несчастных братьев?
   - Мы не можем помочь им, - возможно мягче постарался сказать Гор Зем. -
Пр-рилетев на базу, мы стали бы там лишь нахлебниками, уничтожая
пр-родукты и воздух для дыхания.
   - Но они рассчитывают, что корабль "Поиск" спустит их на поверхность
Мара, - запротестовал Тони Фаэ.
   - Увы, - мрачно продолжал Гор Зем. - Это так же неосуществимо, как и
наше пер-реселение на Деймо. Мы смогли бы долететь до космической базы, но
у корабля не хватит гор-рючего, чтобы опустить на повер-рхность Мар-ра и
затор-рмозить р-ракету.
   Колонкой цифр, написанных на пластиковой пластинке, Гор Зем убедительно
доказал полную невозможность лететь к фаэтам Деймо. Аве Мар, Тони Фаэ и
Мада отлично все поняли. Один лишь Ум Сат, по-видимому, не смог дослушать
его до конца. Ему стало плохо, и старца пришлось уложить на этот раз в
рубке управления. Мада принялась хлопотать около него, чтобы привести в
чувство.
   Понадобилась вода. Ее не оказалось, запасы были израсходованы. Пришлось
поднимать ее снизу.
   Доставив воду. Гор Зем стал настаивать на том, чтобынемедленно
перебираться всем в готовый дом в лесу.
   - Лесной воздух скор-рее вылечит стар-рца, - убеждал он.
   Было решено, что только Тони Фаэ останется около аппарата, чтобы в
следующий сеанс электромагнитной связи сообщить фаэтам Деймо о
невозможности прилететь к ним на "Поиске".
   Тони Фаэ был сосредоточенно молчалив. Мада боялась за него. Она
тщательно заперла аптечку, чтобы баллончик с дурманящим газом снова не
попал к нему в руки, и заставила Аве Мара забрать все патроны с
отравленными пулями.
   Печально спускались звездонавты по вертикальной лесенке из нижнего
шлюза, словно навеки прощаясь с кораблем.
   Ум Сат, которого хотели понести на руках, отказался от помощи и даже
сам пошел к лесу, опираясь на Маду.
   Тропинка, по которой шли фаэты, неся захваченные с корабля вещи, стала
скользкой. Гор Зем едва не упал.
   - Не свор-рачивайте в стор-рону, - заботливо предупредил он.
   Среди деревьев показался сруб с односкатной крышей.
   В свое время Аве Мару, привыкшему к круглым строениям Даньджаба, этот
дом показался бы нелепым, но теперь смена круглой ракеты на прямоугольный
сруб казалась ему правильной. Он даже облегченно вздохнул - у них есть
убежище на долгие циклы их предстоящей жизни.
   Внезапно в проеме окна метнулась рыжая тень.
   Аве Мар схватил за руку Гора Зема. Тот и сам заметил неладное и
решительно направился к дому. Дверь в нем еще не была сделана.
   На пороге Гор Зем столкнулся с огромным фаэтообразным зверем с
оскаленными клыками. Фаэт бросился вперед, не разобрав, что это самка
Дзинь скалит зубы в подобии улыбки. Он схватил незваную гостью за лапу и
ловким приемом перебросил ее через себя так, что она полетела на ближние
пни. Вскочив, она с воем помчалась в лес.
   Так было отбито "покушение" фаэтообразных на сооруженный фаэтами дом.
   Фаэты вошли в дверь. Гор Зем брезгливо поморщился - смрадно пахло
нечистоплотным зверем.
   Мада открыла окна, чтобы проветрить помещение.
   - Наконец-то, мы дома, - с облегчением сказала она.
   - Опасаюсь, - заметил Ум Сат, - что фаэтам еще долго придется
доказывать, что они здесь дома.
   - Пусть эти гнусные твар-ри еще раз попр-робуют сюда сунуться! -
зарычал Гор Зем.
   - Я испугался, что ты убьешь непрошеного гостя, - признался Аве Мар.
   - Я сделал бы так, если бы мне не показалось, что это самка Дзинь,
котор-рой мы так обязаны.
   - Дзинь? - насторожилась Мада. - Вот как?
   - Располагайтесь, - предложил Гор Зем. - Я пойду встр-речу Тони Фаэ, а
то как бы его не встр-ретил кто-нибудь другой.
   Мада улыбнулась ему вслед. Такая дружба фаэтов радовала ее.
   Аве принялся мастерить дверь, ловко орудуя самодельным топором. Ночью
фаэтообразные могли бы напасть на спящих фаэтов. Загораживая окна и дверь,
он раздумывал над дальнейшей судьбой поселенцев: худо, если им придется
жить здесь в постоянной осаде.
   На Маду обстановка в доме, когда в окнах вместо решетки появились
колья, произвела угнетающее впечатление. Но, глядя на спокойного Аве, она
сама прониклась его уверенностью.
   Сумерки сгущались. Мада не находила себе места, думая о Тони Фаэ и Горе
Земе.
   Судьба далеких фаэтов Деймо тоже. не давала ей покоя. Как бы ей
хотелось, чтобы оставшиеся в живых фаэты были все вместе!
   Мада выглядывала между кольев в окно. В лесу совсем стемнело. Уставший
от перехода Ум Сат крепко спал. Мада дала ему немного подышать дурманящим
газом из желтого баллончика.
   Аве любовался только что сделанной дверью, неказистой, но прочной, и
впервые запер ее.
   Мада с сожалением посмотрела на это сооружение.
   - Аве, не ты ли говорил, что фаэты должны сберечь цивилизацию своих
предков?
   - Конечно, я всегда буду говорить это.
   - Как же тогда мы, носители цивилизации, могли во имя собственного
блага бросить в космосе близких нам фаэтов? Неужели нет способа
переправить их сюда? Хоть бы найти здесь горючее!..
   Аве Мар печально вздохнул:
   - Даже найденное здесь горючее не помогло бы. Мы не смогли бы
переработать его, как это делали в топливных мастерских Фаэны. Где взять
множество труб и перегонных шаров?
   - Неужели инженер Гор Зем ничего не сможет придумать?
   - Едва ли:
   - Разве нельзя прилететь на Деймо и общими усилиями расширить
оранжерею, усовершенствовать механизмы и все-таки жить всем вместе? Я
боюсь оставаться здесь, на враждебной Земе. Она совсем не такая, какой
показалась в первый день.
   Помнишь водопой, олененка рядом с мирным хищником? А теперь?
   Дверь со скрипом открылась. Мада вздрогнула и схватила Аве за руку. В
проеме двери стоял Гор Зем. Он пропустил в дом растерянного, подавленного
Тони Фаэ.
   Мада бросилась к нему и, прижав его к себе, разрыдалась.
   - Был сеанс связи? - спросил Аве Мар.
   Немного успокоившись. Тони Фаэ ответил:
   - Лучше умереть, чем слышать слова Алы Вег, которые вырвались у нее в
ответ на наш отказ прилететь к ним.
   - Р-разве это отказ? Это невозможность, - вставил Гор Зем.
   - Она рыдала. Еще никогда не передавали по электромагнитной связи
рыдания. Не было сил слушать! Зачем только Мада отняла у меня желтый
баллончик!..
   - Успокойся, родной Тони Фаэ. Я сейчас дам тебе немного подышать из
этого баллончика. Видишь, как хорошо спит Ум Сат.
   - Как я могу спокойно спать, если там, на Деймо, Ала Вег, потеряв
всякую надежду, утратила веру в силу любви. Я, не задумываясь, полетел бы
к ней.
   Аве и Мада переглянулись.
   Мада ласково успокаивала Тони Фаэ. Гор Зем впал в мрачность, сидя у
кольев окна.
   Из леса несло сыростью. Снова начался дождь. Фаэты никогда не могли
представить себе, что с неба может литься столько воды. На Фаэне не бывало
ничего подобного.
 
   Тони Фаэ уснул, но беспокойно метался и стонал во сне.
   Аве Мар присел к грубо сколоченному столу и, взяв расщепленную ветку
дерева, стал наносить на ней какие-то знаки.
   Гор Зем, ссутулившись, огромной глыбой сидел у окна. Он спал.
   Мада, обессиленная всем перенесенным за день, примостилась на ложе
неподалеку от спавших рядом Ума Сата и Тони Фаэ.
   Аве Мар старался как можно меньше расходовать энергию переносного
фонарика. Он погасил его и засветил лучину, смастерив ее из смолистой
ветки, подобной той, которую расщепил, чтобы писать.
   Утром дождь наконец прекратился. Ветер разогнал тучи, и в новый дом
фаэтов заглянуло светило Сол. Сквозь листву деревьев просвечивала,
переливаясь на воде, перламутровая дорожка.
   Мада, едва проснувшись и начав хлопотать по хозяйству, сразу заметила в
Аве перемену.
   Гор Зем был в дурном настроении.
   Мада предложила всем немудреную еду, экономя принесенные с корабля
запасы.
   - Если бы вы слышали ее голос, - сказал, ни к кому не обращаясь. Тони
Фаэ.
   Гор Зем взорвался:
   - Себялюбцы! Они думают только о себе! Кто дал им пр-раво тр-ребовать
от нас такой жер-ртвы, как отказ от жизни на щедр-рой планете? И это
делают те, которые пытались взор-рвать др-ругую такую же, как и у них,
космическую базу! Если бы я р-решал вопрос, лететь ли к ним, я не
р-разрешил бы!
   Мада со страхом уловила в раскатах его баса знакомые интонации.
   Тонн Фаэ горестно взглянул на друга.
   - Они не все виноваты. Надо делать разницу между начальником базы,
сверхофицером Охраны Крови, и ни в чем не повинными Алой Вег и
круглоголовыми супругами Луа.
   - И есть еще ни в чем не повинные фаэты на Фобо, - вставила Мада.
   - Сколько бы их ни было, р-разве можно им помочь? - буркнул Гор Зем.
   - Это не совсем так, - внезапно вставил Аве Мар.
   Все обернулись к нему. Даже лежавший на лавке возле стола Ум Сат
попытался приподняться на локте.
   - Ночью я сделал некоторые вычисления, которые мог бы проверить Гор
Зем, инженер.
   - Специалист по пер-рвочастицам пр-рове-рял инженер-ра, создателя
кор-рабля "Поиск"? - мрачно осведомился Гор Зем.
   - Прости меня. Гор Зем, но я проверил твои расчеты и согласился с ними.
   - Ну вот!.. Я р-рад, - вздохнул облегченно Гор Зем.
   - Как жаль! - отозвался Тони Фаэ.
   - И все же расчеты Гора Зема можно продолжить.
   - Р-разве? - резко обернулся к Аве Мару Гор Зем.
   - Его расчеты строились на том, что к Деймо должны полететь все фаэты
"Поиска".
   - Ну конечно! Можем ли мы разделяться? - воскликнула Мада.
   - Однако только такое разделение спасло бы цивилизацию Фаэны.
   - Пусть Аве Мар пояснит свою мысль, - попросил Ум Сат.
   - Чтобы сберечь горючее корабля "Поиск", нужно подняться в нем не
пятерым, а только двоим. Тогда остаток топлива вместе с запасом горючего
на Деймо и Фобо позволит доставить на Мар фаэтов космических баз. Конечно,
вернуться на Зему "Поиск" уже не сможет.
   - Значит, - воскликнул Тони Фаэ, - кроме пилота Гора Зема, с ним может
полететь еще один фаэт!
   - Кор-рабль может вести и Аве Мар-р, - заметил Гор Зем. - Ведь он так
р-ратовал за сохр-ранение культур-ры погибшей Фаэны.
   Мада тревожно смотрела на мужа.
   - Я не успел посоветоваться с Мадой, но она может сейчас сказать свое
мнение. Во имя Разума я готов остаться на Земе, если Мада останется со
мной. Правда, после отлета "Поиска" жить здесь придется на положении
дикарей, которые в дальнейшем вынуждены будут топоры и наконечники стрел
делать из камня.
   - Я готова остаться со своим Аве, - сказала Мада, - как готова была бы
лететь с ним на Деймо.
   - Значит, я могу полететь с Гором Земом! - с нескрываемой радостью
прошептал молодой звездовед.
   - Нет, - решительно возразил Аве. - Если уж идти на великую жертву во
имя Разума, то продолженную цивилизацию фаэтов на Маре возглавить сможет,
только великий старец Фаэны, первый ее знаток знания Ум Сат.
   Тони Фаэ уронил голову на руки.
   Ум Сат с участием посмотрел на него и сказал:
   - Я стар и болен. Стоит ли рассчитывать на меня, говоря о новой
цивилизации на Маре?
   - Не жить же великому старцу дикарем в первобытном лесу? - возразил
Аве. - Это удел более молодых.
   - Я на все согласен, - убитым голосом выговорил Тони Фаэ.
   - Р-ручаюсь, не будет так! - неожиданно ударил кулаком по столу Гор
Зем. - Ум Сат, конечно, полетит на кор-рабле "Поиск", чтобы возглавить
цивилизацию мар-риан. Им пр-ридется пр-рименять технику космических баз.
Без техники мар-риане не выживут. Но с великим ученым на Мар-р полетит не
инженер-р Гор-р Зем, а Тони Фаэ, его др-руг.
   - Но ведь я не умею водить космические корабли! - не удержался от
возгласа взволнованный Тони Фаэ.
   Мада с восхищением посмотрела на Гора Зема.
   - Р-разве я не пр-рав? - продолжал Гор Зем. - Остающимся на Земе будет
не легче, чем улетающим на Мар-р. В этом пр-роклятом лесу пр-ридется
бор-роться за каждый шаг. Тони Фаэ тр-рудно будет защищать здесь семью Аве
и Мады.
   - Но ведь я не умею водить космические корабли, - печально повторил
Тони Фаэ.
   - Научишься! Пусть в этом пер-рвом срубе, сколоченном на Земе, начнет
свою р-работу и первый ее универ-рситет. В нем будет один только студент,
но тр-ри пр-рофессора: великий ученый Ум Сат, его пр-рославленный ученик
Аве Мар-р и скр-ромный инженер-р Гор-р Зем.
   - Два профессора потом станут дикарями, - с улыбкой сказал Аве Мар, -
Гор Зем показал нам сейчас, что такое настоящая дружба. Я берусь во всем
помочь Тони Фаэ, чтобы тот смог улететь на Деймо вместе с Умом Сатом.
   Ум Сат поднялся со своего ложа.
   - Как бы ни тяжела была история грядущих поколений земян и мариан,
хорошо, что она начинается с таких светлых чувств!
   По морщинистому лицу старца текли слезы.
 
 
   Не было страшнее дня, чем тот, когда корабль "Поиск" должен был
стартовать с Земы в космос.
   Остающиеся на Земе Аве Мар, Мада и Гор Зем старались не показать виду,
чего им стоят проводы улетающих.
   Гигантская ракета остроконечной башней возвышалась над лесом. Наступало
последнее мгновение прощания.
   Старец поочередно обнял двух крепких и сильных фаэтов, остающихся на
чужой планете. Смогут ли они выжить?
   Потом к нему подошла Мада. Припав к его седой бороде, она подняла
голову и что-то сказала. Старец привлек ее к себе и поцеловал в волосы.
   - Аве Мар уже знает об этом?
   - Нет еще, - отозвалась Мада.
   - Пусть Разум останется жить в ваших потомках! Подошедший Аве Мар понял
все без слов. Он благодарно обнял жену.
   Когда Ум Сат следом за Тони Фаэ с трудом поднимался по вертикальной
лестнице, он обернулся и крикнул:
   - Обучайте их хотя бы письменам!
   Гор Зем тоже понял все и горько усмехнулся:
   - Пр-риемам охоты учить пр-ридется, а не письменам. И каменные топор-ры
делать.
   Старец скрылся в люке.
   Трое фаэтов, отойдя от стартующего корабля, подняли в знак последнего
приветствия руки. Они навечно провожали тех, кто во имя Разума увозил от
них наследие цивилизации Фаэны.
   Из-под ракеты рванулись клубы черного дыма.
   В густом лесу деревья были усыпаны мохнатыми зверями. Со злобным
любопытством наблюдали они за своей двуногой добычей, которую предстояло
съесть в овраге.
   Самые сильные из фаэтообразных схватят безволосых и не дадут им
вернуться в их "пещеру без камней".
   И вдруг под гладким каменным деревом, в котором скрылись один и другой
безволосые, загромыхал такой страшный гром, что даже самые свирепые
фаэтообразные свалились с веток. А потом из-под гладкого дерева повалили
черные тучи, как перед водой, падающей сверху, и засверкал бьющий огонь.
   Звери кинулись врассыпную.
   Путь к дому осиротевших фаэтов на Земе был очищен.
   На этот раз они смогли вернуться в свое убежище, не подозревая, что,
разогнав врагов, их улетевшие друзья оказали им последнюю услугу.
 
   Глава четвертая. ПАУКИ В БАНКЕ.
 
   Корабль "Поиск", забрав всех фаэтов со станции Деймо, приближался к
Фобо. Через иллюминатор уже виднелась заметно разгорающаяся звездочка.
   Выдум Поляр, инженер Фобо, стал новым начальником базы.
   Когда на Фаэне началась воина распада, а с Фобо и с Деймо были посланы
по две торпеды распада, молодые фаэты Фобо, настаивавшие на мирном рейсе
космического корабля на Деймо, возмущенные поступком начальника базы, еще
до гибели планеты Фаэны и до сообщения с Деймо о происшедших у них
переменах сместили Доволя Сируса.
   Доволь Сирус не сопротивлялся. Он даже охотно сдал полномочия Выдуму
Поляру, считая, что вот теперь-то он обретет покой, а все заботы лягут на
плечи изобретателя. Но он жестоко ошибся.
   На Фобо прилетел "Поиск" со всеми фаэтами Деймо и Умом Сатом с Тони Фаэ
с Земы.
   Выдуму Поляру вместе с Алой Вег привелось сесть рядом с Умом Сатом,
чтобы вынести приговор военным преступникам. Ум Сат объявил ими супругов
Лутон и Сирус.
   На вогнутых стенах каюты висели пейзажи Фаэны, леса, лужайки, реки,
города, моря: которых уже не было.
   Перепуганные и возмущенные, никак не ожидавшие такого поворота событий,
обвиняемые сидели перед судьями на черной скамье, а позади них у
серебристых стен стояли все остальные фаэты космоса.
   Космическая станция всегда вращалась вокруг своей оси. В иллюминаторах
с неумолимой последовательностью то появлялся, то уплывал гигантский шар
планеты Мар. И зловещие красновато-коричневые тона планеты странной
быстротечной ночью сменяли в каюте дневные блики светила Сол.
   Ум Сат оказался фаэтом железной воли. На Земе он тяжко болел и
окончательно поправился лишь в пути. Теперь он, огромного роста,
седовласый и седобородый, энергично встал во главе колонии фаэтов. И
первое, что он сделал, - это отдал под суд преступников войны в космосе.
Теперь он спокойно сидел за столом, мерно постукивая по нему пальцем.
   Начался допрос. Власта Сирус, недобро усмехаясь, сопротивлялась
изворотливо и яростно:
   - У самозваного суда нет никаких прав судить нас. В космосе нет
законов, и нельзя выносить приговоры.
   - Закон - воля фаэтов, находящихся здесь, - твердо ответил Ум Сат. Его
насупленные брови не предвещали подсудимым ничего хорошего. Он
многозначительно взглянул на пейзажи в рамках, кем-то замененных на черные.
   Старый ученый внушал Выдуму Поляру огромное уважение. Он не походил на
других знатоков знаний, не признававших Выдума Поляра. Напротив, он
интересовался его изобретениями и сразу предложил ему совершенствовать
проект Брата Луа.
   Власту Сирус, несмотря на напускной гонор, знобило. Она выглядела
жалкой, хоть тон ее и был вызывающим:
   - Тогда ищите преступников войны среди руководителей космических баз, а
не среди служанок.
   Эти слова Власты Сирус вызвали общий смех фаэтов, знавших истинную роль
огородницы Фобо.
   Генерал Доволь Сирус, задыхаясь от обиды на жену, вынужден был
подтвердить, что решение послать к Деймо торпеды было подсказано ему
Властой Сирус.
   Когда его спрашивали, он хоть и с трудом, но поспешно вскакивал. Сейчас
он был очень огорчен, всячески подчеркивая это:
   - Меня можно судить только за слабость характера в семейной жизни, а не
за военные действия. Я только деловой фаэт. Генеральский чин мне дали для
фирменной марки военных мастерских. Как деловой фаэт, я собирался
приобрести часть территории Мара, чтобы потом выгодно продавать участки
переселенцам. - И он доверительно улыбнулся.
   - Кого заставил ты снарядить торпеды распада? - в упор спросила его Ала
Вег.
   - Я снарядил их сам.
   - Это было безопасно? - продолжала допрос Ала Вег.
   - Вполне. Заряды торпед были хорошо защищены от излучения.
   - Значит, ты, ничем не рискуя, шел на уничтожение Деймо? - неумолимо
загоняла подсудимого в тупик Ала Вег.
   - Приходилось считаться со страхом. Я имею в виду прежде всего страх
жены, Власты Сирус, - ответил Доволь Сирус, вытирая пот с лысины.
   - Я была права, не доверяя фаэтам Деймо, - вставила Власта Сирус. - Они
первыми хотели уничтожить наш Фобо.
   - А сама Власта Сирус не замышляла ли того же против Деймо? - спросил
Выдум Поляр.
   Власта Сирус из-под сросшихся черных бровей с презрением посмотрела на
неудачника зятя, осмелившегося судить ее.
   - На войне - не на пиру! - с вызовом бросила она.
   - Разве подсудимая не знала о соглашении "Мирный космос"? - напомнил Ум
Сат, спокойно наливая себе воды в чашу и жестом позволяя Доволю Сирусу
сесть.
   - Откуда об этом знать простой огороднице, которая для блага фаэтов
несет службу в космосе? - опустила глаза Власта.
   Тут даже ее покорный супруг снова вскочил и крикнул:
   - Об этом здесь знали все!
   - Зачем же тогда ты захватил на базу торпеды распада? - ехидно
осведомилась Ала Вег, смотря в глаза бывшему начальнику базы Фобо.
   - Фаэтам Деймо нельзя было доверять, - обезоруживающе улыбнулся ей
Доволь Сирус.
 
   - А что может сказать о своем проступке бывший начальник базы Деймо,
сверхофицер Охраны Крови Мрак Лутон? - спросил Ум Сат.
   Мрак Лутон тяжело поднялся.
   - Я не прозябаю под чьей-либо подошвой. Я - солдат. И выполнял данные
мне предписания. Вот приказ диктатора Яра Юпи. Я обязан был его выполнить
в случае начала войны распада. Меня нельзя судить за честность солдата.
Виновен диктатор Яр Юпи, нарушивший этим приказом подписанное им же самим
соглашение, но никак не его офицер. - Мрак Лутон положил настол пластинки
с письменами.
   - Ты, Мрак Лутон, знал, что заряд распада не защищен и находиться около
него смертельно опасно, и все же толкнул на верную гибель моего мужа Тихо
Вега?
   Мрак Лутон усмехнулся и пожал полными плечами.
   - В бою офицер послал солдата вперед. Шла война.
   - Ссылка на войну неосновательна, - заметил Ум Сат. - Ее не должно быть
ни на планете, ни тем более в космосе, ибо война - неоправданное
преступление.
   - Даже если она ведется во имя защиты? - с вызовом спросил Мрак Лутон.
   - Оружие распада - это оружие нападения. Оно никогда не может быть
оборонительным.
   - Создателю оружия распада, конечно, виднее, как теперь его называть, -
ехидно заметила Власта Сирус. - Может быть, правильнее было бы судить
того, кто придумал это оружие, а не тех, кто вынужден был его применить.
Но судит он! - И она с напускной горечью тяжело вздохнула.
   - Что ж! Судите меня, Ума Сата, знатока вещества, за то, что я
обнародовал свое открытие сразу на двух континентах, надеясь, что страх
перед гибелью всего живого остановит безумие войн, судите меня за то, что
я не запретил опасные знания, как сделал бы сейчас. Но те, кто, уцелев в
космосе, во вред другим использовал эти знания, должны ответить за свои
преступления.
   Старец остался самим собой. Он по-прежнему не был знатоком глубин
жизни, ему все еще казалось, что достаточно наказать виновных и запретить
на вечные времена опасные знания - и зло будет устранено. Но он был
старейшим из уцелевших, в честности его никто не мог усомниться, и потому
он судил виновников войны распада в космосе. В голосе его звучала
непривычная жесткость, глаза мрачно горели.
   Власта Сирус вся сжалась от его слов, словно от ударов.
   По лицам судей трудно было угадать, что ждет подсудимых.
   В отличие от Власты Сирус Нега Лутон была совершенно подавлена тем, что
ее судит: Ала Вег!..
   К столу судей вышла Лада Луа. Она смущалась и не знала, куда деть свои
красные руки.
   - Ласковая госпожа Нега Лутон ни в чем не повинна. Когда понадобилось
свергнуть начальника базы, она была с нами, фаэтессами Деймо.
   - Подтвердит ли это Ала Вег? - спросил Выдум Поляр.
   - Я подтверждаю это, - к величайшему изумлению своей соперницы сказала
Ала Вег.
   - Мрак Лутон был в бешенстве из-за непокорности жены. Ее вина только в
том, что ей хотелось стать первой дамой базы.
   Нега Лутон вспыхнула. Лучше бы ее осудили, чем заставляли слушать такие
слова.
   Она готова была испепелить судей взглядом.
   Ала Вег сидела с опущенными глазами, Тони Фаэ, стоя позади всех фаэтов,
любовался ею. Как она прекрасна и как справедлива!
   Великий старец Ум Сат зачитал приговор суда. Доволь Сирус, Власта Сирус
и Мрак Лутон, виновные в запуске торпед распада с целью уничтожения
космических баз, приговаривались к заключению на станции Фобо. На Мар их
не возьмут. До конца своих дней они будут сами себя обслуживать - им
оставят необходимые механизмы и оранжерею.
   Нега Лутон оправдана и будет взята на планету Мар.
   Мрак Лутон, выслушав приговор стоя, затопал ногами:
   - Это насилие! Это беззаконие! Преступление! - В уголках его
растянутого рта появилась пена. Он схватился за сердце и повалился в
кресло.
   Доволь Сирус испуганно смотрел на него, потом заныл:
   - Умоляю, не оставляйте с нами безумца, верните его на Деймо: Ведь это
сверхофицер Охраны Крови. У него руки по локоть в крови.
   - Нас безжалостно хотят погубить фаэты, корчащие из себя справедливых,
- выкрикивала Власта Сирус. - Так пусть же они улетают! Это мы изгоняем их
с базы!
   Ссылаем в мертвые пустыни! Ссылаем! Ссылаем! Ссылаем!
   Фаэты понемногу расходились, стараясь не смотреть на осужденных.
   К судьям подошла Нега Лутон.
   - Я благодарю за то, что вы оправдали меня. Но я прошу оставить меня
вместе с осужденными.
   Выдум Поляр внимательно и неприязненно посмотрел на Негу Лутон. Он не
верил, что ей хочется остаться с этим обрюзгшим, толстым фаэтом,
задыхающимся от злобы.
   Скорее здесь простой расчет: на базе придется меньше работать, чем на
неприютном Маре, где заставят сооружать глубинные убежища для фаэтов и их
потомков.
   Выдум Поляр был прав, однако не учел еще той ненависти к Але Вег,
которая руководила сейчас Негой Лутон.
   Понадобилось много времени, чтобы проект Брата Луа, обогащенный многими
техническими выдумками Выдума Поляра, был закончен.
   Глубинное поселение с искусственной атмосферой, постоянно очищаемой и
обогащаемой кислородом, можно было построить.
   Корабль "Поиск" готовился в свой последний рейс.
   База Фобо навсегда останется искусственным спутником планеты Мар.
   То, что на планету опускалось не тринадцать, а лишь девять фаэтов,
позволяло им захватить с собой значительно больше груза, технических
приспособлений, инструментов и таблиц с письменами, которые будут изучать
будущие мариане.
   Выдум Поляр, предвидя голод в металле, необходимом для постройки
глубинных убежищ с искусственным воздухом, предложил сбросить на
поверхность планеты часть станции Фобо. Предстояло разобрать треть ее
конструкций и присоединить к ним одну из оставшихся защитных ракет.
   Станция Фобо была много больше станции Деймо. Уменьшение ее помещений
ничем не могло отразиться на дальнейшей жизни осужденных.
   Кстати сказать, все они наотрез отказались принимать участие в этих
работах, предоставляя будущим марианам справляться самим.
   Часть металлических труб, составлявших коридоры и помещения пустующих
лабораторий, отделилась от станции. Заторможенные реактивной силой
защитной ракеты, они должны были сойти с орбиты станции и, уменьшив
скорость по сравнению с первой космической для Мара, начать падение на
планету. Ее атмосфера еще больше должна была затормозить падающий металл,
не вызвав, однако, его сгорания из-за разреженности и малого содержания
кислорода.
   Вся намеченная Выдумом Поляром операция заняла довольно значительное
время, в течение которого фаэты жили все вместе. Однако осужденные
сторонились остальных и относились к ним враждебно.
   Поэтому прощание мариан и осужденных не было печальным. Скорее и та и
другая группы фаэтов испытывали облегчение.
   Ум Сат и Тони Фаэ первыми перешли на корабль "Поиск". Оба они думали об
Аве, Маде и Горе Земе, самоотверженно уступивших свое место в корабле
фаэтам баз.
   Каково-то им на Земе? Выдержат ли они борьбу с фаэтообразными?
   Затем через шлюз центрального отсека базы на корабль перебрались и все
остальные улетающие.
   Ала Вег подошла к Тони Фаэ.
   - Мы вступаем в новый мир вместе, - сказала она, опуская ему руку на
плечо.
   Молодой фаэт чуть не задохнулся. Небывалые испытания ждали их впереди,
а он был счастлив.
   Тони Фаэ предстояло определить точно, куда упали запасы металла,
которым будут пользоваться будущие поколения мариан.
   Ум Сат приказал посадить корабль "Поиск" возможно ближе к упавшему на
Мар металлу. На первое время глубинное убежище придется вырыть самим. В
дальнейшем, быть может, удастся найти естественные пещеры, в которые
переберутся уже будущие поколения.
   Тони Фаэ, вспоминая уроки, полученные от друзей на Земе, начал
постепенную расстыковку корабля и центрального отсека станции Фобо.
   Он подумал: "Приблизится ли когда-нибудь еще к этой станции какой-либо
космический корабль и когда это будет?"
   В центральном отсеке не было никого из остающихся на Фобо.
   Нега Лутон и Власта Сирус заперлись в своих каютах.
   Мрак Лутон, заложив руки за спину, разгуливал по кольцевому коридору,
куда выходили двери подъемных клетей. Он обдумывал, как захватить власть
на станции Фобо. Опасным противником он считал не пресыщенного Доволя
Сируса, а Власту.
   Он мысленно закрепил всех за участками, оставляя за собой общее
руководство.
   Придется жить много, очень много циклов.
   : Возможно, фаэтам ничего не было известно о поведении пауков в банке,
пожирающих друг друга. Поэтому суд в космосе, оставляя виновных на станции
Фобо, может быть, и не руководствовался этим примером, однако:
   Доволь Сирус стал летописцем Фобо. Он торжественно писал мемуары,
которые, на его взгляд, правдиво расскажут о трагедии Фаэны и ее
космических колоний.
   Очень много времени спустя они действительно кое в чем помогли
установить судьбу осужденных.
 
   Глава пятая. ГОЛЫЙ ВОЖАК.
 
   Когда ночью в доме фаэтов раздался писк ребенка, Дзинь была рядом в
лесу. Она подкралась к окну и, присев и ухватившись передними лапами за
свои пятки, стала слушать. Почуяв возвращавшихся охотников, она прыжком
скрылась в зарослях и уже оттуда оглянулась на окно с кольями.
   Так в доме фаэтов появился первый коренной земянин. По традиции фаэтов,
его нужно было назвать усеченным именем отца - Ав или просто Авлик.
   Мада души не чаяла в своем первенце. Часто, обняв жену за плечи, Аве
подолгу смотрел на маленькое беспомощное существо.
   - Пер-рвый пар-рень на Земе! - радостно громыхал Гор Зем. - Это
хор-рошо, что пер-рвым родился пар-рень! Скор-рее бы рос, чтобы я научил
его многим пр-ремудростям, которые должен знать настоящий фаэт.
   Гор Зем был замечательным товарищем. Скромный, деликатный, тихий,
несмотря на свой раскатистый бас, он трогательно оберегал Аве и Маду.
   - В вас - будущее гр-рядущей цивилизации, - говорил он.
   Фаэтообразные после громового старта "Поиска" некоторое время, видимо,
боялись фаэтов и не приближались к ним. Но постепенно страх забывался.
Звери осмелели и не раз попадались Аве и Гору Зему во время охоты в лесу,
даже похищали порой их охотничьи трофеи.
   Из предосторожности фаэты решили ходить только вместе.
   Этим и воспользовались фаэтообразные.
   В сумерки, когда Мада, оставшись одна дома, вышла к озеру за водой, три
или четыре мохнатых зверя бросились к загороженным окнам и стали
выламывать колья.
   Услышав крик ребенка, Мада встревожилась и побежала, расплескивая воду
из самодельного сосуда, потом вовсе бросила его.
   Дверь дома была заперта, но крика Авлика за ней не было слышно. Мада
распахнула дверь и похолодела от ужаса.
   Выломанные из окна колья валялись на полу. Ребенка не было. Смрадно
пахло нечистоплотным зверем. Мада сразу узнала этот гнусный запах.
   Схватив что-то с полки и даже не закрыв за собой дверь, Маде выскочила
в чащу, где метнулось что-то рыжее.
   Мада не отдавала себе отчета в своих действиях. Ее вело лишь
материнское чувство, заменившее и отвагу, и силу, и даже холодный расчет.
   Чутье ей подсказало, что похитивший ее Авлика фаэтообразный зверь несет
его к пещерам, чтобы там растерзать:
   Непостижимо, как она догадалась, каким путем побежит зверь, даже учла,
что тот боится водных переправ. Сама она дважды перебралась через делавший
петлю поток, прибежала к оврагу раньше похитителей.
   Самка Дзинь, прижимая к волосатой груди орущего ребенка, спрыгнула с
дерева.
   Еще издали услышав крик своего сына, Мада бросилась ей навстречу.
Могучий зверь непроизвольно повернул назад, но Мада одним прыжком настигла
его. Тогда самка Дзинь обернулась и оскалила клыки.
   Мада смело пошла на мохнатого зверя, хотя ему, казалось, ничего не
стоило переломить хрупкую противницу пополам. Но фаэтесса была сильна
разумом. Мада не зря на мгновение задержалась в доме, схватив что-то с
полки. У нее не было огнестрельного оружия, но она сжимала в кулаке патрон
с серебристой пулей, стараясь не уколоться о ее коричневые усики.
   Самка Дзинь все еще не отпускала похищенное дитя. Она угрожающе
протянула к Маде свободную лапу. Мада увернулась и, подскочив к Дзинь,
ударила ее в грудь.
   Одного удара хрупкой фаэтессы оказалось достаточным, чтобы огромный
зверь грохнулся на спину, лапы его свело судорогой, глаза закатились.
   Мада вырвала ребенка, не сразу заметив, что он тоже скрючился и затих.
Она побежала, но дорогу ей преградили еще две фаэтообразные, которые
сопровождали самку Дзинь в набеге.
   Мада бесстрашно бросилась вперед, одной рукой прижимая к себе
окаменевшее тельце.
   Обе фаэтообразные одна за другой были повержены ее точными ударами. Они
упали.
   Лапы их скрючились, морды перекосились.
   Мада бежала прежним путем, не переводя дыхания. Водяные брызги потока
немного привели ее в себя. Потом в первый раз взглянула на Авлика и
закричала.
   Она осторожно положила на камни застывшее тельце и, сотрясаясь от
рыданий, стала рвать на себе волосы.
   Кто-то тронул ее за плечо. Мада обернулась и увидела склонившегося к
ней Аве. Он услышал в лесу ее крик и примчался сюда. Поодаль стоял готовый
отразить нападение Гор Зем.
   Аве без слов понял все.
   - Как это случилось? - сдавленным голосом спросил он.
   Мада сквозь слезы рассказала о нападении фаэтообразных.
   Она шла рядом с Аве, прижимая к груди окаменевшего Авлика. До самого
дома они не сказали ни слова.
   - Неужели нет противоядия? - заломив руки, воскликнула Мада, уложив
ребенка на его маленькое ложе.
   Аве стоял у полки и пересчитывал боеприпасы. Потом обернулся к Маде:
   - Пусть Мада согреет скорее сына. К счастью, здесь не хватает не
отравленной, а парализующей пули. От тепла Авлик быстрее придет в себя.
   Гор Зем старательно восстанавливал заграждение в окне.
   Первый крик очнувшегося Авлика был не меньшей радостью для Мады, чем
его первый писк, не так давно раздавшийся в этом доме.
   - Значит, и фаэтообразные тоже очнутся, - заметила Мада.
   - Это плохо, - отозвался Гор Зем. - Пр-роведали сюда дор-рогу!
   Гор Зем оказался прав. Фаэтообразные совсем обнаглели и начали вести
настоящую войну против пришельцев.
   Несколько раз звери открыто нападали на охотников,которым удавалось
отбиваться лишь с помощью огнестрельного оружия. А запасы боеприпасов были
невелики. Их едва ли могло хватить на несколько местных циклов.
   Гор Зем придумал приделывать пули к наконечнику копья, чтобы поражать
зверей, не теряя пуль. Эту мысль зародил в нем отчаянный поступок Мады в
схватке с самкой Дзинь.
   Аве настоял, чтобы пули были только парализующими, а не отравленными.
Он не хотел истреблять фаэтообразных, коренных жителей Земы.
   Гор Зем недовольно ворчал, но в конце концов согласился.
   Однако эта мягкость фаэтов привела, пожалуй, к еще большей
ожесточенности и настойчивости фаэтообразных. Сознание, что после схваток
с пришельцами, лишь внезапно заснув, они остаются живы, развило в зверях
чувство безнаказанности.
   Дело дошло до того, что стадо повело планомерную осаду дома. Охотники
не могли выйти на промысел и вынуждены были каждый раз разгонять свирепых
фаэтообразных, ожидавших за порогом.
   Гор Зем стал решительно настаивать на уничтожении врагов.
   - Аве прав, - возражала ему Мада. - Разве мы можем перенести на Зему
страшные принципы несчастной Фаэны? Не фаэтообразные пришли к нам, а мы,
незваные, - к ним. Может быть, можно найти с ними общий язык?
   - Р-разве? - удивился Гор Зем и задумался.
   Положение совсем ухудшилось. Фаэтообразные не походили уже на тех
тупых, беспомощных зверей, которые впервые схватили пришельцев в лесу,
чтобы сожрать живьем. Теперь ими словно руководила воля и мысль, внушенная
кем-то более разумным. Они вели борьбу на уничтожение или изгнание фаэтов.
   Мада уже не могла выйти одна из дома за водой или золотыми яблоками. На
нее всегда могли свалиться с дерева мохнатые туши, готовые задушить или
растерзать.
   Пораженные парализующим оружием, они приходили в себя, чтобы назавтра
напасть снова. Их наглое упорство было поразительно и, может быть, в самом
деле рождалось чувством безнаказанности. Очевидно, звери могли понять
только грубую силу и смертельную опасность.
   - Надо пер-ребить их всех, - решил Гор Зем.
   Но Мада и Аве не соглашались.
   - Лучше уйдем отсюда, - предложила Мада. - Это их место. Они вправе
изгнать отсюда незваных гостей.
   - Р-разве уйдешь от них? - мрачно усомнился Гор Зем.
   - Помните, через верхний иллюминатор "Поиска" виднелись снежные горы?
Мы уйдем туда, где фаэтообразным слишком холодно. Они не пойдут за нами.
   - Ты не имеешь пр-рава р-рисковать р-ребенком, - загромыхал Гор Зем. -
Но в одном ты пр-рава. Кто-то должен уйти отсюда. Или фаэты, или
фаэтообразные.
   С этих пор Гор Зем стал часто исчезать из дома и возвращаться без
обычных охотничьих трофеев.
   Аве и Мада не спрашивали его, куда он ходит, считая, что ему самому
надлежит об этом сказать.
   А он тайком пробирался к оврагу с пещерами. Выбрав надежное убежище, он
подолгу наблюдал жизнь фаэтообразных.
   Он приметил огромного мохнатого фаэтообразного, который, очевидно, был
вожаком стада. Не он ли руководил войной с пришельцами?
   На редкость крупный и свирепый, он безжалостно расправлялся с каждым,
кто не угождал ему. Однажды он страшно избил самку Дзинь, которую Гор Зем
безошибочно узнавал среди других зверей. Однако не только сила возвышала
его над всеми остальными фаэтообразными. Должно быть, мозг его был более
развит, чем у остальных особей.
   У фаэтообразных еще не появилось разумной речи, но они все же общались
между собой с помощью односложных звуков, отличающихся главным образом
интонацией.
   Побитая самка Дзинь убежала из пещеры и наткнулась на притаившегося в
чаще Гора Зема.
   В первый миг она испугалась, но потом молча присела неподалеку от него,
ухватившись передними лапами за свои пятки, и стала издавать тихие,
жалобные звуки. Видя, что самка Дзинь при виде его не поднимает шума, Гор
Зем не ударил ее копьем с парализующим наконечником. У него зарождался
безумный по своей дерзости план, и Дзинь могла пригодиться ему.
   И теперь каждый день, когда Гор Зем являлся в свое убежище, которое он
выбрал между двумя сросшимися стволами деревьев, самка Дзинь уже ждала его
там.
   Она стала как бы его сообщницей. Гор Зем ничего не мог объяснить ей. Но
она поступала именно так, как он того хотел. Своим звериным чутьем она
угадывала его желания. Несколько раз, когда кто-либо из фаэтообразных
приближался к убежищу Гора Зема, самка Дзинь вскакивала, угрожающе кричала
и жестикулировала, отгоняя непрошеного зверя.
   Скоро опасный план Гора Зема окончательно созрел. Он решил открыть его
друзьям.
   Выслушав его, Мада решила, что у него новый припадок безумия, и
предложила сделать ему укол и вызвать шок, который привел бы его в чувство.
   Но Гор Зем был непреклонен.
   - Р-решение одно, - твердил он. - Нужно пр-рогнать отсюда стадо, увести
пр-рочь.
   Они пр-римут меня за своего. Я достаточно на них похож и знаю их
привычки. С непокор-рными быстро справлюсь. Стану у них тир-раном,
пр-равителем, диктатором.
   И с пользой для них. Научу их уму-р-разуму.
   Переубедить Гора Зема оказалось невозможным. Он считал задуманное им
своим долгом друга.
   - Так пр-росто нам войны не выигр-рать, - говорил он. - Я уведу их в
гор-ры.
   Когда они там обоснуются, я вер-рнусь к вам. У вас уже будет куча
детей. Буду ваших р-ребят делать настоящими фаэтами.
   И Гор Зем стал собираться на свой подвиг, словно на прогулку.
Собственно, ему нечего было брать с собой.
   Аве не мог отпустить его одного и решил поддержать его огнестрельным
оружием из укрытия, если события повернутся не так, как рассчитывал Гор
Зем.
   Аве Мар шел, как того потребовал Гор Зем, на некотором расстоянии от
него, чтобы не спугнуть самку Дзинь. Они крепко обнялись, выйдя из дому, и
молча простились.
   А Мада плакала на пороге, провожая Гора Зема.
   Дзинь сидела в своей обычной позе. Она ждала.
   Аве издали наблюдал за странной сценой.
   Гор Зем, подойдя к фаэтообразному зверю, дружелюбно, даже радостно
встретившему его, сбросил с себя костюм фаэта.
   Он был покрыт густыми волосами, но рядом с мохнатым зверем все-таки
выглядел почти голым, хотя общими контурами тела, ростом, широкими плечами
и сутулостью отдаленно напоминал фаэтообразных. В темноте его можно было
бы спутать с ними, но, конечно, не днем и не в сумерки. Так, по крайней
мере, казалось Аве Мару, страшившемуся за своего друга. Но тот,
безоружный, бесстрашно пошел вместе с самкой Дзинь в овраг.
   Аве сжимал в руке пистолет, чтобы прийти на помощь Гору Зему, уже
подходившему к той самой пещере, откуда он выручал своих друзей из плена.
   Аве видел, как встречавшиеся самке Дзинь фаэтообразные сначала не
обращали на ее спутника никакого внимания. Потом заметили в нем что-то
необычное и стали собираться по двое, по трое, чтобы разглядеть чужака с
редкой шерстью, которого привела с собой самка Дзинь. Наконец вернулись с
охоты остальные.
   Гор Зем в сопровождении самки Дзинь храбро подошел к ним.
   Самка Дзинь стала выкрикивать какие-то звуки, приседать, падать на
камни и вскакивать. Должно быть, она объясняла, что создает новую семью, и
представляла остальным своего избранника.
   Избранник не слишком понравился фаэтообразным. Крайний из них встал,
бесцеремонно отодвинул самку Дзинь и ударил передней лапой чужака. Вернее,
он только хотел ударить. Не успел он и дотянуться до него, как взлетел в
воздух и грохнулся оземь в нескольких шагах. С рычанием он вскочил на
четыре лапы и прыгнул на обидчика, как пятнистый хищник. Но чужак встретил
его таким ударом, что тот с воем завертелся на камнях. Остальные отнеслись
к происшедшему, казалось бы, с полнейшим равнодушием. Однако никто больше
не посмел потягаться силой с новичком.
   Любопытно, что Гору Зему достаточным оказалось снять свою одежду, чтобы
звери не узнали в нем былого врага и даже не отличили от себе подобных.
   Всходило солнце. Начинался великолепный рассвет, который так поразил
фаэтов в первые дни пребывания на Земе.
   Но фаэтообразные не любовались им, они укладывались спать в своих
пещерах.
   Только один особенно крупный зверь, с отталкивающей мордой, с
вывернутыми ноздрями и торчащими изо рта коричневыми клыками, бродил от
пещеры к пещере, словно проверяя что-то.
   Едва ли его разум был настолько развит, чтобы он на самом деле был
способен что-нибудь проверять. Может быть, он просто бесцельно бродил от
пещеры к пещере.
 
   Однако любой зверь, которого он заставал снаружи, спешил укрыться в
темноте под сводами.
   Аве не покидал своего наблюдательного поста, боясь за судьбу Гора Зема.
   Он просидел так целый день, отлично понимая, как тревожится за него
Мада. Он ждал и боялся встречи Гора Зема с вожаком.
   Вожак появился раньше других и гортанным криком стал сзывать других
зверей.
   Фаэтообразные нехотя выбирались из своих убежищ, потягиваясь и зевая.
Вышел и Гор Зем, который теперь по сравнению со всеми остальными выглядел
чуть ли не щуплым. Вполне понятно, что звери косились на пришельца. Но он
не стал ждать, пока кто-нибудь нападет на него, а сам проявил свой
неуживчивый нрав.
   Ни с того ни с сего он напал на довольно безобидного фаэтообразного,
ловко сбив его с задних лап и сбросив на дно оврага. Другой возмутился
таким поведением новичка, но здорово поплатился за это. Гор Зем бурей
налетел на него и, прижав к каменной стене, стал так бить его головой о
камни, что тот взвыл.
   Тут рассерженный вожак решил призвать буяна к порядку. Он гневно
зарычал, но на новичка это не произвело никакого впечатления, он сбил с
лап и сбросил вниз еще одного зверя.
   Терпение вожака лопнуло. Он схватил увесистый камень и бросил его в
бунтаря.
   Этого ни Гор Зем, ни Аве Мар никак не ожидали. Аве едва не выстрелил,
целясь в вожака, но сдержался, увидев, что Гор Зем ловко уклонился от
камня.
   Этому фаэтообразному известно применение орудий!Значит, по уровню
развития он стоит выше обычного зверя!
   Аве не знал, как поступит Гор Зем, но тот не раздумывал. Он тоже
схватил камень и куда удачнее послал его в противника.
   Вожак подпрыгнул и зарычал от бешенства, кинувшись к Гору Зему. Но тот
и сам бросился навстречу врагу.
   Фаэтообразные сгрудились у каменной стены, наблюдая ожесточенную
схватку.
   Огромный вожак, по сравнению с которым новичок был просто мелким
зверем, подмял его под себя.
   И тут Аве осенило, как он должен поступить.
   Фаэтообразные взвыли от восторга при виде такого поединка и урока,
который преподает вожак пришельцу. Из-за общего крика хлопок выстрела не
был слышен. Аве не промахнулся, целясь в косматую спину вожака пониже
могучей шеи.
   Гор Зем, придавленный тяжелой тушей, понял, что произошло. Словно
продолжая схватку, он поднял на вытянутых руках тяжелого, сведенного
судорогой врага и сбросил его с каменного уступа на дно оврага.
   Фаэтообразные загалдели, стараясь заглянуть вниз. Если сброшенные перед
тем Гором Земом противники оправились от ушибов и благополучно поднялись
на уступ, теснясь теперь в задних рядах стада, то вожак остался лежать
недвижным.
   Аве сделал на Земе первый выстрел боевым патроном. Вожак был мертв.
   Самка Дзинь ловко спрыгнула на дно оврага и стала бешено выплясывать
около поверженного тела.
   Гор Зем, раздавая тумаки и затрещины, а то и сбивая с задних лап,
загнал всех фаэтообразных обратно в пещеры. Он отменил военный поход,
очевидно объявленный его предшественником.
   Непостижимая сила чужака убедила зверей, что сопротивляться ему
бесполезно.
   Аве подумал: "Тиран захватил власть. Теперь он станет обучать
фаэтообразных пользоваться дубиной, сделает их охоту более удачной, стадо
перестанет голодать и будет довольно своим новым вожаком".
   Так в стаде фаэтообразных появился голый вожак.
   Больше Аве и Мада ничего не могли узнать о Горе Земе.
   Но их самоотверженный друг сдержал свое слово - он увел куда-то стадо
фаэтообразных. Больше мохнатые звери не досаждали одиноким фаэтам.
 
   Глава шестая. ЗАВЕЩАНИЕ ВЕЛИКОГО СТАРЦА.
 
   Томе Поляр, прапраправнук первого изобретателя мариан Выдума Поляра,
которого на Маре чтили наряду с Братом Луа, создателем первого пещерного
убежища, унаследовал от своего далекого предка дерзкий и проницательный
ум, чуждый всяческих запретов.
   Это был молодой марианин с красивым, спокойным и уверенным лицом,
прямым подбородком и кудрявой головой на характерной для мариан длинной и
крепкой шее.
   Он не признавал в жизни препятствий, готовый сокрушать их. Учился он
легко и жадно, ставя учителей в тупик своими вопросами. Ему казалось, что
перечитанные им письмена что-то утаивают, когда речь идет о происхождении
мариан.
   Томе Поляр, надев скафандр, без которого мариане не могли дышать в
атмосфере Мара, часто бродил по пескам пустыни. Он искал в горных отрогах
подходящую пещеру для лаборатории. Мысленно он уже ставил в ней дерзкие
опыты с веществом.
   Однако пока что у него ни приборов, ни пещеры для исследований не было.
   Когда-то первобытным марианам повезло. Они нашли в горах разветвленную
сеть пещер с протекавшей по ним подземной Рекой Жизни.
   Вероятнее всего, его предки пришли из отдаленной области Мара, где
прежде существовали другие условия: можно было дышать прямо в атмосфере и
по поверхности планеты там текли реки (как сейчас в пещерах). Потому в
легендах и говорилось о неправдоподобно больших водных просторах. Ведь в
глубинном городе каждая капля Реки Жизни была драгоценностью. Воду даже
получали искусственно, добывая нужные материалы из шахт, пробитых в
дальних пещерах. Вода, наряду с найденным в недрах металлом, была основой
марианской цивилизации. Из-за малого содержания кислорода в атмосфере
металл был самородным. Это несколько смущало Томе Поляра. Ведь его далекие
предки дышали прямо в воздухе.
   Однажды Томе Поляр наконец обнаружил удобную маленькую пещеру с узким
входом, который легко было превратить в шлюз.
   Возбужденный и радостный, он спустился на песчаную равнину, чтобы
оттуда прямым путем добраться до оазиса культурных растений, а дальше - в
глубинный город.
   Томе Поляр в своей короткой жизни не знал иных пейзажей, кроме мертвых
марсианских песков. Они были его родными и казались прекрасными. Порой он
пытался вообразить, идя по ним, что шагает по дну сказочного водяного моря
древних мариан. Но его скептический разум брал верх над фантазией. Он не
мог вообразить безусловно невозможного.
   Томе Поляр рассчитывал вернуться в город не один, а с Эной Фаэ, самой
чудесной марианкой из всех существующих на планете. По крайней мере, такой
она казалась Томе Поляру.
   Он знал, где найти ее, и направился к зарослям питательных растений,
орошаемых водой глубинной реки. Из древних сказаний Томе Поляр знал, что у
полюсов планеты вода будто бы есть даже на поверхности и при низком
тепловом уровне скапливается там в виде твердого покрова. Временами же
этот покров тает под лучами светила.
   Красивая сказка! Если бы она подтвердилась, мариане смогли бы
когда-нибудь доставлять талую воду полюсов к своим оазисам. Но пока
сказочные скопления твердой воды Мара если и существовали, то неимоверно
далеко от глубинного города мариан.
   Местные растения показались бы жителям сказочной страны Фаэны чахлым
кустарником. Но Томе Поляру они представлялись непроходимой чащей, в
которой с трудом можно было различить несколько фигур в скафандрах.
   Все они могли показаться одинаковыми, но только не Томе Поляру. Он без
труда узнал Эну, собиравшую плоды.
   Она была единственным существом на Маре, которому Томе Поляр мог
доверить свои сокровенные мысли. И он решился на это именно сегодня.
Вдвоем с Эной они смогут начать исследования в новой пещере и перевернут
марианскую цивилизацию.
   Гибкая, несмотря на тяжелое одеяние, марианка собирала плоды. Томе
Поляр подошел к кустам.
   Эна Фаэ узнала Томе Поляра и, сделав ему знак рукой, пошла за ним.
   Они не включали электромагнитной связи в шлемах скафандров, чтобы их
голоса не стали слышны всем. Они понимали друг друга без слов.
   История любви Томе и Эны была трогательно проста. Их свел Великий
Случай, словно выполнявший закономерную необходимость. Они встретились во
время празднования конца учения. Молодежь танцевала и пела в одной из.
дальних пещер.
   Сталактиты каменными сосульками свисали со свода навстречу тянущимся к
ним с пода иглам сталагмитов. Местами уже сросшись, они образовывали
причудливые колонны, как бы подпиравшие свод.
   Освещенные так, что они казались почти прозрачными, эти пещерные
колоннады, уничтоженные в других пещерах при возведении построек, делали
место праздника молодежи волшебным.
   Молодые мариане веселились здесь от всей души, для забавы надевая на
себя герметические шлемы скафандров, чтобы их нельзя было узнать.
   Томе Поляр умудрился увлечься своей партнершей по танцу, даже еще не
увидев ее лица. Ему казалось, что оно должно быть прекрасным, настолько
звучен и нежен был ее даже приглушенный маской голос.
   И когда Эна сняла свой шлем, она оказалась именно такой, как он ждал.
   Прямой, слегка скошенный назад лоб, продолжавший линию носа,
удлиненные, чуть приподнятые к вискам глаза, рыжеватые волосы с тяжелым
пучком на затылке, с трудом вмещавшимся в шлеме скафандра: Такова была его
новая знакомая Эна Фаэ.
   Что-то было в ней от ее прабабки Алы Вег, о которой ни Томе, ни Эна не
имели никакого представления.
   Любовь вспыхнула одновременно в молодых марианах, словно два факела
были поднесены к огню.
   Молодые мариане прошли через приемный шлюз, который всегда вызывал
недоумение у Томе Поляра. Зачем было делать его целиком металлическим (это
при вечном голоде на металл!), округлым и вытянутым вверх, подобно древним
небоскребам легендарной страны Фаэны. Может быть, первые мариане хотели
поставить памятник красивой сказке? Конечно, Томе Поляр не разделял
суеверий, утверждавших, что башня когда-то летала между звезд, ни от чего
не отталкиваясь; легенда была рождена непривычной формой сооружения,
служившего входным шлюзом в город.
   Настоящий памятник в городе был только один - Великому Старцу.
Изваянный из сталагмита древний Старец стоял во весь свой огромный рост, с
ниспадающей на грудь каменной бородой и загадочно-проницательными темными
впадинами глаз.
   С годами на каменной скульптуре образовались новые натеки, которые как
бы сглаживали (как в памяти) черты великого марианина прошлого,
называвшего себя фаэтом.
   Памятник Великому Старцу стоял в Пещере Юных.
   Сюда и направлялись, освободившись от скафандров, Томе Поляр и Эна Фаэ.
   Казалось, ничто не могло встать между ними, помешать их светлой любви и
счастливой совместной жизни. Однако Томе и Эне пришлось пройти через
тяжелое испытание.
   У памятника Великому Старцу, по традиции мариан, давались клятвы любви
и верности, а также выбирался труд, который отныне будущие супруги
принимают на себя. На Маре молодые мариане сочетали сами себя узами брака,
который, по их представлениям, никого другого не касался. Здесь влюбленные
должны были объявить друг другу, какой жизненный путь они избирают.
   - Эна! - сказал Томе. - Нет большего счастья для меня, чем быть с тобой
всегда не только в семье, но и на работе. Я хочу, чтобы ты была мне верной
помощницей в научных исследованиях, которые я задумал.
   - Готова ли я для этого? - усомнилась Эна, восторженно смотря на
избранника.
   - Мне будет достаточно, чтобы ты была рядом в нашей пещере-лаборатории.
   - В какой пещере? - оживилась Эна. - Нам дадут какой-нибудь малый зал?
   - Нет. Я нашел себе пещеру в горах. Мы сами оборудуем ее. Сделаем шлюзы
и возьмем туда механизмы восстановления воздуха от запасных скафандров.
   - Но зачем это? - удивилась Эна. - Разве нельзя найти пещеру в
глубинном городе?
 
   - Опыты, которые мы будем проводить, опасны. Мне никто не верит, но я
подозреваю, что вещество склонно к распаду на еще более мелкие частицы,
чем "неделимые", из которых состоит вещество.
   - Вещество склонно к распаду? - в ужасе переспросила Эна.
   - Да, я пришел к этой мысли. Конечно, это только научное предчувствие,
не больше. Мы с тобой дадим здесь клятву обогатить мариан энергией распада.
   - Нет, - твердо сказала Эна Фаэ. - Ты безумен в своих стремлениях.
   - Но почему? Неужели ты встанешь в ряды тех, кто не понимает меня?
   - Слушай, что я скажу тебе как марианка. Нам, марианкам, вынашивающим в
себе новые поколения мариан, завещан приказ Великого Старца, у памятника
которому мы стоим.
   - Великий Старец завещал великую силу знания! Что же еще?
   - Иди за мной, - скомандовала Эна.
   Томе послушно пошел следом за ней.
   Эна повела его извилистым ходом. Круто спускаясь, он вывел их в
сталактитовый зал, который, очевидно, находился как раз под залом Юности.
   Эна показала на свод:
   - Вот отсюда, как бы пройдя сквозь каменную толщу указующей рукой
Старца, спускается сталактит. Он указывает на письмена.
   Под сталактитом действительно лежала каменная плита, сделанная из
основания удаленного сталагмита. Наплывы на ней тщательно счищались.
   - Прочти! - приказала Эна.
   Некоторые места в надписи показались Томе Поляру особенно странными.
   - "Никогда мариане, потомки фаэтов, не должны касаться тех областей
знания, которые привели к гибели прекрасной Фаэны. Никогда они не должны
стремиться узнать, из чего состоит вещество, никогда не должны пытаться
осуществить движение без отталкивания. В этих запретах - залог жизни
грядущих поколений, которые надо избавить от горя из-за знания".
   Томе повернулся к Эне:
   - Какое нелепое суеверие! За что только этого старца могли назвать
великим? Что общего между строением вещества и движением без отталкивания?
Кроме того, решающим надо считать, в чьих руках находится знание.
   - Я слишком мало знаю, чтобы спорить с тобой, - сказала Эна, - но то,
что известно сегодня благоразумным, завтра может стать достоянием совсем
других.
   Потому соблюдение Запретов Великого Старца возложено на марианок. Этот
наш долг превыше всего. Запретного никто не должен знать.
   - Как это так - превыше всего? - возмутился Томе. - Выше любви?
   Эна потупила глаза:
   - Да, мой Томе, даже выше любви.
   - Я не узнаю тебя!
   Томе Поляр не терпел возражений, в особенности если они не
подкреплялись доводами рассудка. Все, что казалось ему необоснованным, он
презирал и отвергал.
   Эти черты характера воспитали в нем с раннего детства его родители,
которых он смутно помнил (он был младшим из девяти детей). Впоследствии
эти черты развились благодаря выдающимся способностям Томе Поляра,
позволявшим ему с насмешкой отклонять непонимание. Но не встретить отклика
у своей избранницы было для Томе Поляра слишком тяжело. Он, избалованный
судьбой, не хотел верить ушам.
   Помрачнев, он заносчиво сказал:
   - Я не ожидал, что любовь твоя так тускла, что меркнет при первой
вспышке суеверия.
   - Ты должен дать клятву, - звонко потребовала Эна, и голос ее отдался
под сводом пещеры. - Ты должен дать клятву, что никогда больше не будешь
стремиться узнать тайну вещества, которое якобы склонно к распаду.
   - Как я могу дать такую клятву, если только к этому и стремлюсь!
   - Я думала, что ты стремишься ко мне:
   Томе Поляр опешил. Он готов был ждать в брачной церемонии с Эной Фаэ
чего угодно, но только не этого безрассудного упрямства. Он не знал, что в
его избраннице говорят поколения фаэтесс, заложивших в нее заботу о
потомстве.
   Возможно, что страшная катастрофа Фаэны пробудила в изгнанницах,
спустившихся на Мар, какую-то новую черту, которая должна была обеспечить
жизнь мариан. Это выразилось в соблюдении Запретов Великого Старца,
распространявшихся абсолютно на всех.
   Трагедия Фаэны не должна была повториться.
   Эна поняла, что Томе Поляра можно только убедить. Она села с ним рядом
на камень близ сталактита с письменами и тихим, грустным голосом
рассказала все, что знала от матери о гибели Фаэны.
   Но раздосадованный Томе Поляр не хотел слушать. Трагический рассказ
марианки казался ему невежественной сказкой, полной бессмысленных
предрассудков. Чего стоит только одно утверждение, что спасшиеся от гибели
фаэты якобы прилетели со своей планеты в каком-то снаряде, который будто
бы двигался, ни от чего не отталкиваясь. Кстати, возможный распад вещества
совершенно правильно не связывался с подобным движением.
   Томе Поляр, убедившись, что Эна ставит выдуманный долг марианки, якобы
спасающий население Мара от грядущих катастроф, выше своей любви к нему,
решил, что она его не любит, Будучи вспыльчивым и самолюбивым, к тому же
не признающим полумер, он порвал со своей возлюбленной и один ушел из
сталактитовых пещер.
   Однако поступить так сгоряча оказалось куда легче, чем жить потом без
Эны.
   Томе Поляр затосковал. Население глубинного Города Жизни (он назывался
так по имени пещерной Реки Жизни) было не столь велико, чтобы Томе и Эна
могли избегать друг друга. Напротив, они постоянно встречались, и Эна
казалась Томе Поляру еще прекраснее. Он стал искать с ней встречи, но Эна
была далекой и холодной. Во всяком случае, ей удалось создать у Томе
Поляра такое впечатление.
   Томе Поляр страдал. "Она просто угнетена невежественными поверьями", -
старался он оправдать перед собой Эну.
   Вскоре он убедился, что жить без Эны не может. К этому времени
развеялись и мечты создать себе лабораторию в далекой пещере. У него не
было сил одному оборудовать ее, а мариане, к которым он обращался за
помощью, отказывались, ссылаясь на противодействие своих жен. По-видимому,
те были в плену тех же нелепых заблуждений, что и юная Эна.
   Томе Поляр был в отчаянии. Древние предания сжимали его кольцом, словно
перехватывая дыхательные трубки скафандра.
   Цивилизация на Маре развивалась своеобразно. Получив наследие более
древней культуры, мариане в основном все силы отдавали не борьбе с
представителями животного мира, поскольку атмосфера планеты была
неблагодатной для развития иных видов, а борьбе с суровой природой. Жить
можно было только в убежищах с искусственным воздухом, выходить на
поверхность планеты в скафандрах. Растения хорошо прививались в оазисах,
но их приходилось искусственно орошать, ухаживая за ними опять-таки в
скафандрах. Борьба разумных существ между собой осталась только в памяти
давних поколений, воплотившись в долге марианок.
   Эна, быть может, как никакая другая марианка, почувствовала всю тяжесть
этого долга. Она страдала больше Томе Поляра, потому что могла отказаться
от своего долга во имя любви. Но она не делала этого, ни на мгновение не
усомнившись, что защищает от гибели все население Мара.
   И все-таки она первая позвала Томе Поляра в Пещеру Юных.
   Томе Поляр обрадовался. Он уже не рассчитывал на их общую клятву у
памятника Великому Старцу. Он просто хотел видеть ее.
   Эна явилась к любимому во всеоружии хитрости всех своих прабабок,
живших не только на Маре. Она прекрасно знала о его неудачных попытках
оборудовать пещеру и изготовить задуманные им приборы. Она принесла с
собой выращенный в оазисе цветок.
   - Разве не важнее сейчас все силы мариан отдать борьбе за воду? -
говорила она, перебирая пальцами лепестки. - Я бы хотела, чтобы мой Томе
(она сказала МОЙ ТОМЕ, и у него сладко сжалось сердце) смог заложить
основу огромной работы будущего - создать глубинную искусственную реку,
которая принесет талые воды полюсов к новым оазисам. Разве это не важнее,
чем поиски условий распада вещества, запрещенные Великим Старцем? Листья,
цветы, плоды!..
   У Томе Поляра был живой ум. Ему было достаточно намека, чтобы
представить себе грандиозные сооружения будущей ирригационной системы,
столь же сказочной, как сказочны ледяные покровы полюсов. Кроме того, Томе
Поляр готов был на все, лишь бы вернуть Эну.
   - Я сдаюсь, моя несравненная Эна, - сказал он, беря у нее цветок. -
Пусть уж я лучше отправлюсь к полюсам в поисках талой воды, чем потеряю
тебя.
   Так соединились Томе и Эна, преодолев легшую между ними преграду, и так
похоронена была внезапно возникшая среди мариан идея о распаде вещества.
Завет Великого Старца был выполнен.
   : На Фобо борьба за власть шла между Властой Сирус и Мраком Лутоном.
Она закончилась в пользу непримиримой фаэтессы, когда Мрак Лутон, умело
доведенный ею до сердечного припадка, скоропостижно умер.
   Вслед за тем неосторожно отравилась плодом, заботливо выращенным
Властой в оранжерее, и Нега Лутон, не желавшая уступить первенства.
   Оставшиеся на Фобо его коренные жители Сирусы еще много циклов жили,
опостылев друг другу.
   Когда Доволь Сирус в преклонном возрасте заболел, Власта, "желая
облегчить его страдания", убавила поступление кислорода в его каюту, а
потом "сердобольно"
   перекрыла кран совсем.
   Власта Сирус продолжала мемуары мужа и, доведенная до отчаяния, не имея
подле себя никого, кем можно было бы повелевать, покончила с собой,
выбросившись без скафандра в космос. Ее окоченевший труп, сохраненный
абсолютным холодом межпланетного пространства, стал вечным спутником
станции Фобо и был обнаружен миллион или более земных лет спустя.


   Эпилог. ГОВОРЯЩИЙ ЗВЕРЬ.

   О предки, предки! Кто вы?

   Тони Фаэ, первый поэт мариан (ранний период творчества)


   Ав не достиг зрелости и все еще носил усеченное имя отца, а его младший
брат - детское имя Авик.
   Ав был стройным и сильным мальчиком, походил на отца, унаследовав его
длинную и крепкую, как ствол дерева, шею, кудрявую голову и решительный,
раздвоенный ямкой подбородок. Чуть приподнятые брови и ясный взгляд делали
его лицо спокойным и пытливым. Он любил носить шкуру пятнистого хищника,
перекидывая его зубастую голову через плечо себе на грудь.
   Ав стал первым помощником отца, которому все труднее было прокормить
охотой большую семью.
   Ав ловко владел луком, без промаха пробивал любую ветку на дереве, сам
сделал себе острый каменный нож, который был ничем не хуже отцовского,
металлического.
   Владел он и копьем с острым, им самим обработанным каменным
наконечником. У него был еще и сменный металлический наконечник с
серебристым острием и коричневыми усиками. Он не знал, откуда отец взял
такой диковинный наконечник, и берег его для особо трудных поединков,
когда требовалось метким ударом сразить опасного врага. Мать
предостерегала его от этих схваток и никак не могла приучить себя к тому,
что сын постоянно подвергался опасностям в лесу на охоте.
   Но мальчик только посмеивался, восхищая сестру Ма.
   Однажды с дерева на него свалилось огромное пресмыкающееся с длинным
могучим телом без лап. Оно несколько раз обвило юношу, сдавив в
смертельном объятии. Ав охотился один, вдали от отца, кричать было
бесполезно, да и невозможно, он не мог даже вздохнуть. Тогда он поступил,
как учил его отец: напряг все мышцы, не давая змее, обвившей его,
раздавить ребра.
   Борьба была молчаливой. Мальчик понял, что погибает. Не раз наблюдал он
из зарослей, как змея душила свои жертвы. Мальчик не знал, долго ли он
выдержит.
   Раздался хруст: переломилось копье, прижатое вместе с рукой к его боку.
Зубастая мертвая голова пятнистого хищника, перекинутая через его плечо,
служила Аву своеобразным карманом или сумкой. Там между челюстями хранился
запасной наконечник копья. Если бы дотянуться до него!
   Змея, обвившись вокруг его тела, перекатывалась вместе с ним по земле.
   Мальчик все еще был жив, через силу напрягая готовые сдать мышцы. При
этом он старался улучить миг, когда пасть хищника на шкуре окажется
обращенной к земле.
   К счастью, змея сама переворачивала жертву, чтобы измотать ее. Надежда
Ава оправдалась - запасной наконечник копья выпал.
   Он видел его совсем близко, но не мог дотянуться сдавленной рукой.
   Временами змея ослабляла свои кольца, чтобы обмануть противника, дать
ему расслабиться и потом сдавить с новой силой. Ав улучил мгновение, когда
смог шевельнуть кистью руки, и ухватил в траве наконечник с острыми
усиками на конце.
 
   Тут змея, видимо, решила разом покончить с сопротивляющейся добычей и
сжала кольца так, что Ав потерял сознание.
   Когда он пришел в себя, то почувствовал, что по-прежнему сдавлен
длинным мускулистым телом, но оно не пульсировало, как во время борьбы. В
мертвой его хватке было действительно что-то мертвое. Оказывается, даже
без сознания Ав продолжал напрягать свое тело, сопротивляясь сжатию.
Теперь он расслабился, стараясь стать возможно тоньше, и стал постепенно
выползать из застывших колец мертвой змеи.
   Так, уцелев и победив в единоборстве страшную змею, Ав мог к своему
совершеннолетию получить имя, связанное с этой победой.
   Но пока что он был мальчишкой, смелым, ловким и пытливым, но
мальчишкой, которому лишь предстояло стать мужчиной. Он мечтал об этом
времени, развивая в себе отвагу и силу.
   Хотя он и стал охотником, он все же рос добрым и никогда не убивал
зверей без крайней нужды.
   Ему доставляло наслаждение любоваться с дерева, как резвятся маленькие
зверята около своего логова.
   Это были четырехлапые зубастые звери, не умевшие лазить по деревьям. У
них были длинные морды, стоячие уши и пушистые хвосты. Нападали они только
на мелких зверей. Однако в случае надобности стаей вступали в бой и с
крупными обитателями леса.
   Это навело Ава на мысль, что хорошо бы приручить таких зверенышей. Ведь
отец рассказывал о домашних ящерицах на Фаэне, которая представлялась Аву
далекой, сказочной страной, откуда, как птицы, прилетели его родители.
   Маленькие зверята резвились на лужайке, хорошо видимой Аву с верхушки
дерева.
   Серенькие комочки катались по траве, кувыркались, рычали и без конца
боролись между собой. Или гоняли без устали по поляне друг за другом.
   Ав присмотрел себе щенка. Спрыгнул вниз не хуже змеи и ухватил
перепуганного звереныша. Тот царапался и кусался, но Ав прижал его к груди
и побежал, уткнув его зубастую мордочку в шкуру пятнистого хищника,
которой прикрывался.
   Он принес притихшую от тепла его тела добычу домой, накормил и стал
приручать зверька.
   Мать очень удивилась его поступку. Младшие братья и сестры были в
восторге.
   Маленький звереныш играл с ними. Он быстро подрастал и привязался к
Аву. Видимо, он был нисколько не хуже домашних ящериц Фаэны.
   Ав решил научить подросшего щенка охотиться вместе с ним. Отец смотрел
на его затею с усмешкой, но не препятствовал опытам сына.
   Ав назвал своего будущего четырехпалого помощника Динг.
   Несчастье случилось после того, как Аву присвоили на домашнем торжестве
имя в честь его победы над змеей - Змей.
   Змей настоял, чтобы мать отпустила вместе с ним на охоту Авика. Ему уже
пора становиться помощником-добытчиком.
   Младший брат был вне себя от радости, готовый всюду следовать за
старшим.
   Разумеется, Дингу предстояло сопровождать их. Обладая изумительным
нюхом, он чуял добычу даже раньше, чем Змей замечал ее.
   : Вернулся с охоты Змей один.
   Мать рвала на себе волосы и в исступлении крикнула ему:
   - Ты убил его, убил моего Авика!
   Змей побледнел при этих словах. Они были несправедливы. Змея нельзя
было обвинить в таком преступлении, хотя какая-то часть вины и лежала на
нем.
   Братья шли по лесу. Динг бежал впереди. Вдруг он остановился и зарычал.
Шерсть на нем поднялась дыбом.
   И в то же мгновение на него сверху свалилась огромная мохнатая туша.
Змей только слышал от отца о фаэтообразных, которые в раннем детстве
похищали его.
   И вот теперь зверь, похожий на тех, кого описывал отец, схватил Динга.
Тот завизжал, потом захрипел и замолк.
   Мохнатый зверь помчался, унося свою добычу.
   Змей, не подумав о брате (в этом была его страшная вина!), кинулся
преследовать похитителя.
   Все же зверь был проворнее. Однако Змей обладал характером настойчивым.
Он не хотел и не умел отступать, как в свое время юная Мада Юпи, его мать.
   Острым охотничьим чутьем он отмечал, где пробежал зверь. Пусть
медленнее, чем беглец, но он безошибочно шел по его следам.
   Змей обнаружил мохнатого зверя под раскидистым деревом, где тот
вообразил себя в безопасности и пожирал бедного Динга.
   Бешеный гнев овладел Змеем. Он даже не выпустил стрелу. Ослепленный
яростью, не в силах сдержать себя, он бросился на него и застиг врасплох.
   Зверь оказался не таким большим, как почудилось Змею вначале. Змей был
много сильнее, а главное, опытнее своего противника. Кроме того, он знал
отцовские приемы борьбы.
   Наглый зверь был повержен и беспомощно лежал рядом с изуродованным
трупом Динга, которого не успел сожрать. Змей готов был прикончить врага,
как вдруг тот сказал:
   - Р-разве р-разумные убивают лежачих?
   Змей отскочил и в ужасе спросил:
   - Кто ты, говорящий зверь?
   - Я - р-разумный ср-реди земян.
   Зверь говорил на родном для Змея языке фаэтов, но с непривычным
раскатыванием звука "р". Но все же он говорил.
   Ошеломленный Змей отпустил говорящего зверя. Ему хотелось расспросить
его, откуда он, кто научил его языку фаэтов?
   Но зверь, назвавший себя разумным и умевший говорить, был к тому же еще
и хитер.
 
   Едва Змей отпустил его, готовый продолжать беседу, как его мохнатый
противник вскочил на задние лапы, подпрыгнул и оказался на нижней ветке
дерева. Через мгновение он исчез в листве.
   Обескураженный Змей сначала бросился в погоню за своим собеседником, но
потом остановился в глубоком раздумье.
   И только теперь он испугался за брата Авика: что с ним? Должно быть,
мальчик отстал, пока он гнался за говорящим зверем.
   Глуша тревогу, Змей побежал обратно по едва заметным следам, которые
привели его сюда.
   Змей мог пробегать огромные расстояния, не задыхаясь. Но сейчас он
чувствовал, что ему не хватает воздуха, легкие готовы были разорваться, а
сердце выскочить из груди. И все-таки он не сбавил бега, пока не добрался
до злополучного места, где был похищен бедный Динг.
   Опытному глазу молодого охотника сразу стала ясна разыгравшаяся здесь
драма.
   Авик показал себя настоящим фаэтом, хотя и был еще мальчиком. Судя по
следам схватки, он отчаянно сопротивлялся.
   Но напавших было много, и они справились с мальчуганом. Змей нашел
путь, каким они унесли его. Долгое время он преследовал похитителей, пока
не убедился, что время упущено и догнать их невозможно.
   На лес спустились сумерки, и, спотыкаясь о корни, Змей в полном
отчаянии побрел домой. Руки его бессильно свисали вдоль тела, голова упала
на грудь.
   Так он вернулся в этот трагический день домой один и обо всем рассказал
матери.
   : Мада обезумела от горя и крикнула, будто он убил Авика. Она имела в
виду, что он ответствен за гибель брата, но гордый Змей вспылил. Может
быть, в нем взыграла кровь не только матери, но и деда. Он был уязвлен
брошенным ему обвинением. Если мать способна была на такой упрек, то он
уйдет в пещеры и будет отныне жить отдельно.
   Мада была слишком убита горем, чтобы опомниться и удержать сына.
   Она лежала на пороге дома с распущенными волосами и через пелену слез и
вечернего тумана, напоминавшего утраченную Фаэну, видела, как скрылся за
деревьями ее любимый первенец.
   Но ей грозила еще одна утрата.
   Мимо нее проскользнула гибкая фигурка старшей дочери Ма. Девушка, не
раздумывая, пошла следом за Змеем.
   Вернувшись с охоты ночью, Аве был поражен унынием, с которым встретили
его домашние.
   Узнав о двойном несчастье - гибели Авика и уходе из дома старших детей,
Аве помрачнел, запустив руку в густую седеющую бороду.
   - Пусть я не права, и, конечно же, я не права, - говорила Мада мужу. -
Как Змей и Ма сумеют прожить одни? Ты должен вернуть их.
   - Это необходимо сделать, - ответил Аве. - Им одним не отбить нападения
фаэтообразных, возобновивших войну с нами. И первая добыча, наш бедный
Авик, только усилит их ярость и упорство.
   - Я не хочу этому верить! - запротестовала Мада. - Если Гор Зем так
долго жил с ними и кое-чему научил их, они могли похитить нашего Авика,
чтобы он тоже учил их. Но Змея и Ма ты должен вернуть.
   - Я найду их, - пообещал Аве и задумчиво добавил: - Хорошо, если ты
права в отношении Авика.
   Как истинно мужественный фаэт, он старался не показать жене виду, как
убит всем случившимся.
   - Заботит меня этот говорящий зверь.
   - У меня на него вся надежда! - подхватила Мада. - По словам Змея, он
говорит так, как говорил наш незабвенный друг Гор Зем.
   - Это меня и беспокоит.
   - А меня радует. Ведь чувство благодарности было не чуждо даже самке
Дзинь.
   Говорящий зверь, кто бы он ни был, может спасти Авика.
   - Это, наверное, ученик Гора Зема. Ты сама говорила, что Гор Зем, став
вожаком, стремился многому обучить зверей.
   - Но почему они вернулись? Может быть, Гора Зема уже нет в живых: Он
или не допустил бы их сюда, или пришел бы к нам.
   - Кто знает, что случилось за эти долгие годы с нашим другом: -
вздохнул Аве Мар.
   - Может быть, им нужен новый вожак и они пришли за фаэтом? - сказала
Мада.
   - Я найду Змея, и с ним вместе мы отыщем новое стойбище фаэтообразных.
Может быть, встретимся с Гором Земом или даже с нашим уцелевшим Авиком. В
крайнем случае поймаем кого-нибудь из говорящих зверей и расспросим.
   Однако Аве не удалось осуществить свой план. Змей и Ма ушли куда-то
очень далеко. В ближних пещерах их не оказалось. Хорошо, если они не стали
добычей фаэтообразных.
   Может быть, где-то в другом лесу они положили начало новой стоянке
потомков фаэтов на Земе. Оскорбленный охотник не простил матери ее упрека,
хотя в какой-то степени и заслужил его.
   Ничего не известно было и об Авике.
   Жизнь семьи Аве и Мады продолжалась. Словно на смену погибшему Авику и
ушедшим детям у Мады родились близнецы, мальчик и девочка, и мать ушла по
горло в заботы о них. Да и других забот у нее было более чем достаточно.
   Она готовила пищу на всю семью, вместе с младшими дочерьми выделывала
шкуры, чтобы сшить с помощью сухожилий примитивную одежду и обувь для
подрастающих детей и для себя с Аве. Нужно было собрать лекарственные
травы, в которых Мада уже знала толк не только потому, что была когда-то
Сестрой Здоровья. Она выхаживала всех членов своей большой семьи. Не
оставалось времени помогать Аве в охоте.
   После трудового дня в спустившейся темноте, поддерживая огонь в очаге и
растирая каменным пестиком в каменной ступке собранные за день зерна, Мада
рассказывала детям сказки.
   Она ничего не выдумывала, она просто вспоминала свою жизнь на Фаэне. Но
для маленьких земян, живших в дремучем лесу, рассказы о домах, достающих
облака, или о самодвижущихся комнатах, поднимавшихся даже в воздух как
птицы, и даже об управляемой звезде, на которой родители спустились на
Зему, звучали удивительной, несбыточной и невозможной сказкой.
   Эти сказки о невозвратном прошлом слушал сквозь дремоту свалившийся от
усталости на ложе и Аве Мар.
   Он слушал и не мог понять, снятся ли ему фантастические сны или он
вспоминает под влиянием слов уже седой, но все еще прекрасной Мады давно
забытые картины.
   И под мерный рокот бесконечно любимого голоса первый фаэт на Земе
задумывался о том, что ждет его детей и внуков.
   Вернутся ли сюда фаэтообразные? Неужели отпущенный на свободу Змеем
говорящий зверь в благодарность за это не только спасет Авика, но и уведет
отсюда фаэтообразных, как это сделал когда-то Гор Зем? Или нет уже в живых
ни Гора Зема, ни Авика, и война с фаэтообразными возобновится? И кто
выживет в этой схватке? Кто заселит планету разумной расой: потомки фаэтов
или потомки фаэтообразных? В процессе развития они станут походить на
теперешних фаэтов. Или закон развития всего живого надо рассматривать
шире, чем думали на Фаэне.
   Распространить его с одной планеты на все населенные миры! Всюду могут
появиться разумные существа и могут переселяться на те планеты, где
разумные еще не успели появиться. Они вступят там в борьбу с менее
развитыми. Не в этом ли смысл всеобъемлющего закона борьбы за
существование, в котором Разум должен иметь преимущество?
   И Аве решил историю своей семьи выбить письменами на скале в горах,
куда ходил охотиться.
   Когда-нибудь его разумные потомки прочтут запись.
   Но на кого они будут походить?