Калугин Алексей / книги / Лабиринт

Текст получен из библиотеки 2Lib.ru

Код произведения: 4920
Автор: Калугин Алексей
Наименование: Лабиринт


OCR Leo
Алексей КАЛУГИН

                                  ЛАБИРИНТ

                                ЛАБИРИНТ - 1


  Анонс

  На недавно открытой планете люди случайно натыкаются на вход в Лабиринт -
первооснову и модель Вселенной. Предполагая, что это искусственное
сооружение неизвестной цивилизации, земляне пытаются начать его изучение.
Последствия их действий трагичны: Лабиринт создает агрессивные биокопии
для уничтожения исследователей. Объектом внимания Лабиринта становится и
сама Земля. Вторжение инопланетных существ, названных "механиками", ставит
под угрозу само существование человечества...


                                  Часть 1


  ЛАБИРИНТ


                                  Глава 1


  МЕЛЬНИЦА ЗЕРКАЛ

  Небольшой шестиколесный вездеход остановился, упруго качнувшись на
рессорах, рядом с бетонной вешкой. Столб высотой чуть больше метра был
единственным ориентиром, за который мог зацепиться взгляд, среди завалов
покрытых трещинами и выбоинами валунов, громоздящихся во все стороны,
насколько хватал глаз.
  Киванов спустился с открытой водительской площадки вездехода и подошел к
столбу. Рядом с ним чернела узкая дыра - провал, уходящий отвесно вниз,
под землю. Это и был вход в Лабиринт. Обнаружил его Качетрян, да и то лишь
потому, что в дыру провалилось колесо вездехода, на котором он совершал
дежурный объезд прилегающих к станции окрестностей. Он же догадался
поставить рядом с входом бетонную вешку. Искать его заново было бы
безнадежным делом: пейзаж на сотни километров вокруг был на редкость
однообразным и унылым, выдержанным в ровных красно-коричневых тонах.
  Молодцы из Совета безопасности, как всегда первыми обследовавшие новую
планету, обозначенную буквенно-цифровым кодом РХ-183, два месяца
обнюхивали здесь каждый камень и в конце концов присвоили планете индекс
"пятнадцать", означавший, что человек мог чувствовать себя здесь в большей
безопасности, чем на пляже Малибу. И после этого первая комплексная
экспедиция, прибывшая с тем, чтобы провести формальное описание планеты,
на вторую неделю своей не слишком активной деятельности находит Лабиринт!
  Конечно, на все воля случая. Вездеход Качетряна мог пройти в нескольких
сантиметрах от входа в Лабиринт, а самому Карену, основной специальностью
которого была микробиология, собственно, незачем было лезть в дыру,
оказавшуюся у него на пути. Но какова бы ни была причина, сподвигнувшая
Качетряна заняться спелеологией, - Лабиринт был обнаружен. Руководитель
экспедиции Эмерсон Маклайн сообщил о находке на Землю, после чего герои
СБ, присвоившие планете "пятнашку", получили от своего начальства все, что
полагается в таких случаях. И поделом - с таким артефактом, как Лабиринт,
индекс планеты повышался как минимум до "девяти".
  Через три дня отряд ошпаренных эсбэшников примчится на планету, чтобы
оккупировать Лабиринт. Но до тех пор Лабиринт оставался безраздельной
вотчиной археолога экспедиции, которому прежде нечего было делать на
безжизненной планете.
  Борис Киванов сел на краю, свесив ноги в провал. Найдя ногой ступень
раскладной лестницы, он начал спускаться. Какое-то время спина упиралась в
противоположную стену квадратной шахты. Ближе к низу стены колодца
расходились в стороны. Отсчитав тридцать две ступени, Киванов спрыгнул на
ровную круглую площадку, с которой брали начало три главных хода Лабиринта.
  Защелкнув на нижней скобе лестницы карабин с тонким пластиковым тросом,
тянущимся из катушки, закрепленной у него на поясе, Борис открыл планшет с
планом Лабиринта, который пытался составить, и шагнул в левый проход.
Тотчас же пространство Лабиринта озарилось неестественно белым, матовым
светом. Свет шел одновременно со всех сторон - со стен, с пола, с потолка
- и перемещался вместе с идущим по Лабиринту человеком, обгоняя его на
метр и отставая ровно на столько же. Участниками экспедиции было выдвинуто
несколько гипотез, призванных объяснить природу загадочного свечения,
однако ни одна из них не нашла подтверждения.
  Коридоры Лабиринта имели квадратное сечение. Потолок был достаточно высок,
чтобы человек мог идти по проходу не пригибая головы. Любой из коридоров,
каждый из которых был неотличим от других, мог внезапно разделиться на
два-три новых прохода, которые через несколько сотен метров могли
пересечься в одном месте или же, навсегда разойдясь в разные стороны,
затеряться в безднах Лабиринта. Иногда проход заканчивался тупиком или
колодцем, ведущим на другой уровень. В довершение всего Лабиринт находился
в постоянном, незаметном для глаза движении. Там, где вчера на плане был
отмечен тупик, на следующий день мог возникнуть новый проход.
  С Качетряном как-то раз случилась и вовсе фантастическая история. Войдя в
правый проход и побродив по Лабиринту около получаса, он неожиданно для
себя вышел на ту же самую площадку у входа, но из центрального прохода.
Чтобы не проделывать обратно тот же самый путь, Карен отстегнул карабин от
скобы и поставил катушку в режим сматывания троса. Катушка дернулась, трос
натянулся, но не двинулся с места. Бросить трос было жалко, и Качетрян
пошел назад, постепенно сматывая трос на катушку. Не пройдя и ста метров,
он уткнулся в глухую стену, из самого центра которой торчал его трос.
Когда же на другой день Киванов и Палмер спустились в Лабиринт, они нашли
катушку с намотанным на нее тросом на первой площадке под лестницей.
  Киванов шел по Лабиринту, сверяясь время от времени с планом и внося в
него необходимые изменения. Смысла в этом особого не было, поскольку через
день-другой Лабиринт, скорее всего, вновь до неузнаваемости изменит
структуру своего внутреннего пространства. Но нужно же было чем-то
заняться археологу экспедиции. А в коридорах Лабиринта вся археология
сводилась к элементарной геометрии. Вне всяких сомнений, Лабиринт имел
искусственное происхождение. Но за все время блужданий по коридорам ни
один из добровольных исследователей не обнаружил никаких следов его
создателей. Как будто, уходя из Лабиринта, хозяева все тщательно за собой
прибрали, подмели, вымыли потолок и стены, вынесли мусор и вот только свет
отключить забыли.
  Пол, стены и потолок Лабиринта были покрыты каким-то необыкновенно твердым
полупрозрачным веществом, внешне похожим на расплавленное стекло. Игорь
Штрайх попытался отколоть кусочек покрытия для анализа, но ни один
инструмент не смог оставить на нем даже царапины. Иво Кийск предложил
использовать для этой цели плазменный резак. По счастью, Кийск направил
резак в стену не под прямым углом, а Штрайх в это время стоял у него за
спиной. Сгусток огня ударил в стену и, не оставив на ней никакого следа,
отлетел к противоположной стене. И так, отражаясь от одной стены к другой,
он заплясал по коридору и исчез в глубинах Лабиринта.
  Киванов остановился. В том месте, где в соответствии с планом проход
должен был раздваиваться, находился тупик с колодцем. Борис закрепил на
стене вакуумный держатель и бросил вниз моток тонкой проволочной лестницы.
Колодец был глубиной около трех метров. Когда Борис начал спускаться,
стены колодца осветились так же, как и стены проходов. Светящийся колодец
Борис встретил впервые, и никто прежде о таком не рассказывал.
  На дне колодца был только один проход, длинный и прямой. Пройдя по нему,
Киванов оказался на пороге просторного зала треугольной формы, с высоким
плоским потолком. Борис вошел в зал со стороны одного из углов, и тотчас
же все плоскости в нем осветились.
  Других проходов в стенах треугольника не было. В центре стоял куб,
сделанный из того же материала, что и весь Лабиринт, только цвет его был
непроницаемо-черный. С одной стороны на нем имелась глубокая прямоугольная
выемка, делавшая его похожим на грубо вырубленный в каменном монолите
престол.
  Киванов сделал несколько шагов в сторону куба, но, не дойдя до него, замер
на месте и прислушался. Его поразила неестественная тишина, царившая в
помещении. В коридорах Лабиринта тоже не было никаких посторонних звуков,
но здесь Борис не слышал даже собственных шагов. Воздух казался осязаемо
упругим, и с каждой минутой он как будто становился все более плотным.
  Подцепив пальцами, Борис оттянул воротник куртки. Впервые за все время
прогулок по Лабиринту ему сделалось не по себе. Представив всю ту огромную
массу породы, которая нависала над ним, подобно гигантскому поршню,
готовому упасть и раздавить, он словно почувствовал всю его огромную
тяжесть на своих плечах. По позвоночнику заскользили холодные щупальца
инстинктивного, не поддающегося контролю страха. Зябко передернув плечами,
Борис вдруг подумал, что, войдя в Лабиринт, люди вторглись в пределы
неведомого, неподвластного их разуму. Они привыкли считать себя
властелинами Вселенной; на этот раз, переоценив свои силы и возможности,
совершили ужасную, быть может, непоправимую ошибку.
  Отгоняя странные, как будто чужие, мысли, Киванов тряхнул головой. Чтобы
окончательно развеять наваждение, он завил себя улыбнуться и, хлопнув в
ладоши, громко произнес:
  - Эй, хозяева, где вы?
  Звук получился глухим, как будто прошел через толстый слой ваты.
  И в тот же миг произошло нечто невообразимое: треугольный зал начал
медленно вращаться вокруг своего центра. На стенах появились прямые
вертикальные трещины, выделяющие ровные прямоугольные секции. Мгновенно,
одним неуловимым для глаза движением, стены распались. Развернув скрытые
внутри них створки, секции превратились в треугольные зеркальные призмы,
вращающиеся каждая вокруг своей вертикальной оси. Ускоряя вращение, они
заполнили собой помещение, так что уже не было видно пустых провалов на
месте стен. Все происходило в жуткой, противоестественной, давящей на уши
тишине, - не было слышно ни звуков работающих механизмов, ни шороха
трущихся поверхностей.
  Киванов оказался прижатым к расположенному в центре зала кубу. Судорожно
ухватившись рукой за трос, он испуганно оглядывался по сторонам, но везде
видел только свое, размноженное в десятках копий, растерянное, ничего не
понимающее лицо. Лицо появлялось, и исчезало, и снова появлялось; оно
дробилось на части, ломалось, множилось, отражаясь в нескольких зеркалах
одновременно, вытягивалось, кривилось, скалило зубы, становилось
неузнаваемо уродливым.
  Перебирая руками трос, Киванов попытался выбраться в коридор, через
который попал в треугольный зал. Он и представить себе не мог, что ходить
среди множества вращающихся зеркал настолько сложно; даже держась за
путеводную нить, он никак не мог выбрать верное направление. Казалось,
трос опутывает все зеркала и, не обойдя каждое из них, невозможно покинуть
помещение. С каждым шагом, - с каждым новым зеркалом, - нарастали
раздражение и злость. Обращенные на неизвестных, устроивших этот
аттракцион, они выплескивались на отражения, также бессмысленно и тупо,
как и их прототип, ищущие выход из бесконечной череды зеркальных
плоскостей. Киванов бил по зеркалам кулаками, толкал их ногами,
наваливался всем телом, пытаясь сбить с оси или хотя бы остановить
вращение, - все было тщетно.
  Борис почувствовал себя загнанным в дьявольски хитроумную ловушку. Но кем?
С какой целью? Он выпустил из руки трос и бессмысленно метался из стороны
в сторону, пытаясь наугад найти выход. Он спотыкался, падал на
четвереньки, полз меж наплывающих на него зеркал, а навстречу ему ползло
отталкивающее, отвратительное человекоподобное существо со стоящими дыбом
волосами, выпученными от страха глазами и оскаленными в животной злобе
зубами. Киванов переворачивался на спину и бил, бил каблуками в морду
этого чудовища, а потом поднимался на ноги и, шатаясь, шаря по сторонам
руками, как слепой, снова куда-то шел. Но безумная мельница зеркал, дробя
отражения, вновь и вновь выталкивала его к центру зала.
  Оказавшись в очередной раз притиснутым к кубу-креслу, Борис взобрался на
него, прижался мокрой спиной к холодной плоской поверхности и, чтобы не
видеть больше мелькающих вокруг отражений, закрыл глаза.
  - Надо подождать, - успокаивая себя, шепотом произнес он. - Должно же все
это когда-нибудь кончиться...
  ...Солнце, пройдя одну треть своего пути по небосводу, грело тепло и
ласково. Жара наступит позднее. Волны, медленно и мерно набегая на
песчаный пляж, растекались белой пеной.
  Киванов стоял за обломком скалы, зарывающимся острым краем в буруны
прибоя. Осторожно выглядывая из-за камня, он наблюдал за человеком,
лежавшим на песке. Человек, как и сам Киванов, был совершенно голым. Он
лежал, вытянувшись во весь рост, подложив под голову руки. Казалось, он
спит, впитывая всем телом тепло солнечного света.
  Киванов вышел из укрытия, подошел к лежавшему и сел рядом с ним на теплый
песок.
  Человек был точной копией Киванова. Борису это показалось странным, но не
более того.
  - Привет, - сказал он негромко. Спавший открыл глаза и пристально
посмотрел на Киванова. Его, похоже, тоже нисколько не удивило их сходство.
  - Привет, - ответил он. - А я-то думал, я здесь один.
  - Я тоже так думал, пока не увидел тебя.
  Некоторое время они оба молчали.
  Человек приподнялся на локте, потом сел, набрал полную пригоршню песка и
начал тонкой струйкой выпускать его. Тысячи песчинок, только что бывшие у
него в руке, падали и исчезали среди бесчисленного множества подобных им.
  - Как все они похожи...
  - Кто? - не понял Киванов.
  - Песчинки. Ты можешь отличить одну от другой?
  Киванов неопределенно пожал плечами: ему не нравился беспредметный
разговор.
  Двойник отряхнул ладонь о бедро.
  - Ты давно здесь? - спросил он.
  - Вторую неделю.
  - Странно. Остров не такой уж большой, мы могли бы встретиться раньше.
Наверное, так было надо.
  - Что было надо?
  - Чтобы мы встретились именно сегодня.
  - Кому?
  - Кому-то, кто все это устроил. - В голосе двойника звякнуло раздражение.
  - Что ты пристал? Я знаю не больше твоего...

  * * *

  ...Первым, что почувствовал Киванов, придя в себя, была страшная головная
боль. Боль давила на затылок и пульсировала в висках. Казалось, что голова
до предела надута воздухом и вот-вот лопнет.
  Проведя ладонью по влажному холодному лбу, Борис поднялся на ноги.
  За то время, что он спал или находился в беспамятстве, помещение приняло
свой первоначальный вид равнобедренного треугольника. Стены светились все
тем же ровным матовым светом без теней. Проход, через который Борис вошел
в зал, тоже был на своем месте, в углу. И только желтый пластиковый трос,
тянущийся из катушки на поясе, прежде чем уйти в проход, извивался по
всему залу причудливыми спиралями и кольцами.
  Киванов подошел к стене, поводил по ней рукой, постучал костяшками
пальцев. На гладкой стекловидной поверхности не было заметно ни одной щели
или даже царапины. Уж не привиделся ли ему. весь этот безумный аттракцион
с вращающимися зеркалами?
  Борис взглянул на часы. Было десять минут пятого, - он находился в
Лабиринте уже около пяти часов.
  Киванов открыл планшет и отметил на плане место расположения треугольного
зала. Перебросив планшет через плечо, он поставил катушку в режим
сматывания и направился к выходу.
  По мере того как Борис все дальше уходил от загадочного треугольного зала,
мучавшая его головная боль слабела и совсем утихла к тому времени, когда
он выбрался из Лабиринта.
  Вездехода на месте не было.
  Если это была чья-то шутка, то отменно глупая. Без вездехода до станции не
меньше часа ходьбы по каменным завалам. Но как бы там ни было, Киванову
теперь предстояло добираться до дома пешком.
  Тому, кто никогда не ходил среди нагромождения камней, трудно даже
представить себе, насколько это сложная и серьезная задача. Все внимание
должно быть направлено на то, чтобы не наступить на шатающийся камень и не
угодить ногой в расщелину. Один неверный шаг - и можно оказаться на земле
с растяжением связок. И это еще, если повезет.
  Если по пути Борис еще пытался размышлять о том, что произошло в
Лабиринте, то на подходе к станции все его мысли были только о еде и
отдыхе. И все же он сделал крюк, чтобы заглянуть в ангар и убедиться в
том, что все три вездехода, включая и тот, что был у него угнан, стоят на
парковочной площадке.


                                  Глава 2

  СОМНЕНИЯ
Станция представляла собой вариант простейшей компоновки стандартных
строительных модулей для инопланетных экспедиций: три полусферы,
соединенные в треугольник крытыми переходами. В первом корпусе
располагались жилые комнаты и бытовые помещения, во втором - лаборатории,
рабочие кабинеты, блок дальней связи и главный пульт управления станцией,
в третьем - транспортный ангар, энергоблок, складские и подсобные
помещения.
  В столовой, куда первым делом наведался Борис, не было никого, кроме
дежурного по кухне Качетряна. Карен сидел в дальнем углу за столиком,
наряженный в белый халат и высокий накрахмаленный поварской колпак,
который очень любил и, в отличие от других, в свое дежурство непременно
надевал. Уныло подперев голову рукой, он без всякого интереса листал
какой-то толстый журнал. Заметив вошедшего в столовую Киванова, он, не
отрывая взгляда от страниц, монотонно забубнил:
  - Ром, виски, бренди, водка, пепси, лимонад, квас?..
  - Обед и ужин на одного, - сделал свой выбор Киванов. Качетрян поднял
голову для того, чтобы смерить Бориса оценивающим взглядом.
  - Осилишь?
  - Постараюсь, - ответил Киванов.
  Качетрян отложил журнал, не спеша поднялся на ноги и, напевая что-то себе
под нос, скрылся за перегородкой. Через пару-минут он вернулся, катя перед
собой сервировочный столик.
  - Принимай! - крикнул он и толкнул столик Киванову. Киванов поймал столик
и припарковал его возле стола, за которым собирался поесть.
  Качетрян сел напротив него. Водрузив подбородок между ладоней, он с
интересом наблюдал за тем, как из тарелок исчезает еда.
  - Ну и аппетит у тебя, Боря, - задумчиво произнес он спустя какое-то время.
  Киванов в ответ только кивнул и что-то невнятно промычал.
  Почувствовав наконец, как теплая волна сытости разливается по всему
организму, Киванов на минуту оторвался от еды.
  - Карен, ты не знаешь, кому сегодня понадобился мой вездеход?
  - Кроме тебя и Штрайха, со станции никто не выезжал, - ответил Качетрян.
  - Интересно, - Киванов, приподняв бровь, откинулся на спинку стула. - Кто
же у нас такой остроумный?
  - А что случилось?
  - Пока я был в Лабиринте, у меня угнали вездеход.
  - Серьезно? - изобразил удивление Качетрян. - Почему ты ничего не сказал
мне об этом час назад?
  Киванов удивленно посмотрел на Качетряна.
  - Я только что пришел на станцию. Тащился пешком по камням. Устал как черт.
  Качетрян глядел на него с жалостью, может быть, еще и с сочувствием. Но
вот понимания в его взгляде не было.
  - Борис, - он снисходительно похлопал Киванова по руке, - в мое дежурство
можешь есть хоть через каждые полчаса. И не надо для этого придумывать
никаких оправданий. Если организм требует...
  Киванов опустил вилку в тарелку.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Историю про угнанный вездеход ты можешь рассказать кому угодно, только
не мне, - мило улыбнулся Качетрян.
  - Почему?
  Качетрян сложил руки на столе и, подавшись вперед, доверительно посмотрел
Борису в глаза:
  - Потому что час назад я уже кормил тебя обедом. Киванов задумчиво почесал
подбородок.
  - Ты ничего не путаешь? - на всякий случай спросил он. - Знаешь, Карен, -
недовольно поморщился Киванов, - я жутко устал, и, наверное, поэтому твоя
шутка до меня не доходит.
  - Борис, я не шучу, - все так же серьезно смотрел на него Качетрян. - Я
видел тебя здесь, в столовой, час назад.
  Киванов весело и беззаботно закивал головой.
  - Точно, - криво усмехнулся Киванов. - Это значит, что мне нужно забежать
к Марте, чтобы она дала мне витаминку и уколола в попку средством для
восстановления памяти.
  Качетрян поднялся из-за стола, снял халат и колпак и аккуратно положил их
на стул.
  - Ты наелся? - спросил он, взглянув на Киванова сверху вниз.
  - Да, спасибо. Вот только еще чайку выпью...
  - Чайку выпьешь потом. - Качетрян тяжело вздохнул. - Пошли.
  - Куда? - полюбопытствовал Киванов.
  - Увидишь, - мрачно пообещал Качетрян.
  - Карен, я устал и хочу отдохнуть... - попытался отказаться Борис.
  Но Качетрян был непреклонен:
  - Сначала во всем разберемся, а уж потом делай что хочешь.
  Они вышли из столовой, по дугообразному коридору обогнули жилые комнаты и
вошли в переход, ведущий к лабораторному корпусу. Пройдя по радиальному
коридору, они остановились около двери командного отсека. Качетрян открыл
дверь и жестом пригласил Киванова войти.
  Пульт, состоявший из двенадцати похожих на металлические шкафы разъемных
блоков, занимал почти весь отсек. Для операторов оставался лишь небольшой
пятачок свободного пространства возле входа, на котором с трудом могли
разместиться три человека. В режиме полной загрузки с главного командного
пульта можно было контролировать работу всех автоматических систем
станции. Но в настоящее время большинство датчиков на нем не горели,
поскольку в условиях "пятнашки" была отключена вся дублирующая автоматика
и автономные системы жизнеобеспечения каждого из корпусов.
  Над клавиатурой главного компьютера станции колдовал Иво Кийск. Напевая
что-то вполголоса и отбивая ритм каблуком ботинка, он был настолько
увлечен своей работой, что даже не обернулся, когда позади него открылась
дверь и в отсек вошли Качетрян с Кивановым. Стоя позади Кийска, они
какое-то время молча изучали его квадратные плечи и массивный, коротко
остриженный затылок. Наконец Качетряну надоело ждать.
  - Кто дома? - спросил он, стукнув пару раз по крышке стола.
  Кийск недовольно глянул на незваных гостей.
  - Что, совсем нечем заняться?
  Качетрян сделал успокаивающий жест рукой и, развернув стул, сел рядом с
Кийском.
  - Извини, Иво, мы буквально на пару минут. Пожалуйста, отнесись к тому,
что я скажу, с предельной серьезностью, поскольку от твоего ответа может
зависеть очень многое.
  Качетрян сделал многозначительную паузу.
  Кийск перевел взгляд с него на Киванова, гадая, от кого из двоих ожидать
подвоха.
  - Ну? - нетерпеливо произнес он. Качетрян указал пальцем на Киванова:
  - Когда и где ты видел в последний раз этого человека?
  Кийск окинул Киванова изучающим взглядом, как будто впервые видел.
  - Слушай, Карен, - недовольно скривился он, - мне твои хохмы...
  - Иво, я прошу тебя ответить только на один вопрос, - решительно перебил
его Качетрян. - Когда и где ты видел в последний раз Бориса?
  - Полтора часа назад в столовой, - с обреченным видом отрапортовал Кийск.
  Лицо Киванова недоумевающе вытянулось.
  - Ну что, доволен? - с чувством исполненного долга спросил Качетрян. -
Надеюсь, ты не думаешь, что Иво решил подыграть мне?
  Киванов опустился на стул.
  - Я ничего не понимаю, - произнес он растерянно и беспомощно развел
руками. - Я был в Лабиринте и всего полчаса назад вернулся на станцию.
  - Да что случилось, ребята? - заволновался Кийск. Качетрян, видя, что
Киванов сейчас не в состоянии что-нибудь внятно объяснить, сам пересказал
Кийску историю об угнанном вездеходе.
  Кийск слушал внимательно, не перебивая и не задавая никаких вопросов, и
только время от времени посматривал на Киванова, который, подтверждая все
сказанное Качетряном, обреченно качал головой.
  - Ребята, вы точно не шутите? - спросил Кийск после того, как Качетрян
закончил рассказ.
  - Какие уж тут шутки! - возмущенно всплеснул руками Качетрян.
  Кийск поднялся со стула.
  - Пошли к Маклайну.
  - А может быть, к Марте? - все же попытался пошутить Качетрян.
  - Нет, к Маклайну. - Кийск жестко отсек любую возможность обратить дело в
шутку. - Если на станции объявились, два Бориса, значит, один из них -
чужой.


                                  Глава 3

  УЛЬТИМАТУМ

  Профессору Маклайну было пятьдесят пять лет. Это был человек ростом ниже
среднего, с маленьким, узким, заостренным книзу лицом, на котором
прятались небольшие тусклые глазки и, нависая над вялыми губами,
вытягивался вперед и вниз длинный острый нос. Где-то на середине носа
сидела перекладина старомодных очков в тонкой металлической оправе,
которые постоянно норовили сползти к самому кончику. Завершала картину
розоватая блестящая лысина, отороченная венчиком рыжеватого цвета волос.
  Маклайн представлял собой классический тип ученого: большой и заслуженный
авторитет в своей области знаний и при этом совершенно ни на что не
способный организатор. Он согласился возглавить экспедицию, только
понадеявшись, что на планете с индексом "пятнадцать" в плане общего
руководства от него будет требоваться гораздо меньше работы, чем в родной
лаборатории, и он наконец-то сможет закончить свой фундаментальный труд.
Название этой новой теоретической работы профессора Маклайна, относящейся
к одной из областей космогонии, было настолько длинным и
труднопроизносимым, что проговорить его от начала до конца без запинки мог
только сам Маклайя. Друзья же и коллеги, обсуждая с Маклайном его
рукопись, предпочитали называть ее Просто "Основы...".
  Сразу же по прибытии экспедиции на планету Маклайн с головой ушел в дебри
"Основ...", предоставив все бразды правления своему заместителю Иво Кийску.
  Иво Кийск впервые принимал участие в работе экспедиции, занятой описанием
планеты. Прежде он входил в состав одного из отрядов галактической
разведки. Два года назад, во время первой высадки на Калгоду, Кийск угодил
в ловушку синего слизня. Ему удалось невозможное - отбиться от гигантского
моллюска и выбраться из его зловонной ямы. Когда Кийска нашли, он был без
сознания. Все его тело было облеплено едкими выделениями слизня. Врачам
удалось сохранить только его лицо. Остальные поверхности тела закрыли
синтетической кожей. Состояние здоровья Кийска после выхода из больницы не
внушало врачам никаких опасений, но все же, проявляя разумную
осторожность, медицинская комиссия не дала ему разрешения на продолжение
службы в галактической разведке. Не привыкший к спокойной и размеренной
жизни на Земле, Кийск готов был лететь куда угодно, в любой должности. Три
месяца он обивал пороги всевозможных ведомств, учреждений и фирм,
занимающихся работами вне Земли, и в конце концов для него нашлось место
помощника руководителя комплексной экспедиции на планету с индексом
"пятнадцать". "Пятнашка" - это, конечно же, не бог весть что, но в
положении Кийска выбирать не приходилось.
  К радости Маклайна, Кийск блестяще справлялся со своими и его, Маклайна,
обязанностями, обращаясь к руководителю за разрешением или советом в
крайне редких случаях. "Основы..." феноменальными темпами увеличивались в
объеме.
  Сейчас, слушая историю о злоключениях Бориса, которую не без удовольствия
пересказывал Карен, Маклайн непонимающе смотрел то на удивительно
спокойного и, как всегда, немного мрачноватого Кийска, то на осунувшегося,
потерянного, не похожего на себя самого Киванова, то на пытающегося, как
обычно, шутить по любому поводу Качетряна.
  Когда Качетрян закончил рассказ, Маклайн посмотрел на Кийска и беспомощно
развел руками.
  - Я ничего не понимаю, - растерянно произнес он.
  - Использовав Бориса в качестве матрицы, Лабиринт создал двойника, который
сейчас находится на станции, - разъяснил ситуацию так, как он ее понимал,
Кийск. - Мы не знаем, кто и с какой целью создал копию, поэтому нам
следует принять всевозможные меры безопасности.
  - Да-да, конечно! - с готовностью согласился Маклайн.
  - А этот Борис, - Качетрян взглядом указал на Киванова, - он настоящий или
копия?
  - Откуда я знаю? - пожал плечами Кийск.
  - Что значит "копия"?! - взорвался молчавший все это время Киванов. -
Какая я вам копия?! Ловите эту копию, если есть желание, а я иду отдыхать!
Я археолог, а не контактер - и не эсбэшник! Ловить чужаков - не мое
занятие!
  Уперевшись руками в подлокотники, Киванов вытолкнул себя из кресла и
быстрыми, широкими шагами направился к двери.
  - Сядь на место! - рявкнул у него за спиной Кийск. Киванов остановился
возле двери, так и не открыв ее.
  - Пожалуйста, Боря, сядь на место, - уже спокойно повторил Кийск.
  Помедлив секунду, Киванов вернулся на свое место.
  - С чужаками нам придется разбираться самим, поскольку профессиональных
контактеров среди нас нет, - сказал Кийск, обращаясь одновременно ко всем
присутствующим. - Задача номер один - найти второго Бориса. Для начала
следует собрать в одном месте весь персонал станции. После этого мы с
главного пульта заблокируем все отсеки и обыщем их один за другим.
  - Верно, - слишком уж поспешно кивнул Маклайн, заранее готовый соглашаться
со всем, что скажет Кийск. - Внимание! - громко произнес он, включив
микрофон внутренней связи. - Всем членам экспедиции срочно собраться в
кабинете руководителя!
  - Не хватает четверых, - сказал Качетрян, обведя взглядом присутствующих.
  - Троих, - поправил его Кийск.
  - Четверых, - снова сказал Качетрян и, загибая пальцы, начал
пересчитывать: - Штрайх, Ивлева, Палмер и... второй Киванов, - закончил
он, пожав плечами.
  Кийск удивленно поднял брови:
  - Ты думаешь, он придет?
  Качетрян с сомнением пожал плечами.
  - А почему бы и нет, - мрачно изрек Киванов. - Неизвестно еще, кто из нас
настоящий.
  - Кстати, - воскликнул Качетрян, - как бы нам их не перепутать!
  Быстро глянув по сторонам, он схватил со стола маркер, подошел к Киванову
и нарисовал на нагрудном кармане его куртки жирную, ярко-красную двойку.
  - Два - это потому, что ты вторым пришел ко мне обедать, - объяснил он.
  Борис не успел высказать своего мнения на сей счет. Дверь открылась, и в
кабинет вошел Ален Палмер.
  - Что случилось? - спросил он с порога.
  - Садись, - указал ему на свободное кресло Кийск. - Узнаешь, когда
соберутся все.
  В коридоре послышались голоса. Дверь открылась. Галантно изогнувшись в
поклоне, Игорь Штрайх пропустил вперед Марту Ивлеву. Улыбнувшись, Марта
скользнула в кабинет. А Штрайх сделал шаг в сторону, уступая проход
кому-то еще, кто находился рядом с ним в коридоре.
  - Прошу вас, сударь!
  - Благодарю.
  Обогнув Штрайха, в кабинет руководителя экспедиции вошел Борис Киванов.
  - Немая сцена! - трагическим шепотом произнес Качетрян.
  Пришедшие с изумлением смотрели на сидевшего в кресле Киванова. Те же, кто
находился в кабинете, с не меньшим изумлением рассматривали его двойника.
  Быстрее других сориентировался в ситуации Качетрян. Он подошел к
новоявленному Киванову и нарисовал на кармане его куртки цифру "один".
  - Ты у нас будешь Бориска-один, - сказал он, ободряюще похлопав Киванова
по плечу.
  - А это кто? - указал Штрайх на другого Киванова.
  - А это - Бориска-два, - как само собой разумеющееся объяснил Качетрян.
  Киванов-два медленно поднялся и, сделав два шага вперед, остановился
напротив своего двойника.
  Два человека, похожие, как две горошины из одного стручка, внимательно
рассматривали друг друга, изучая каждую деталь, но взгляды их при этом не
пересекались.
  Смотреть на своего живого двойника - это совсем не то, что рассматривать
самого себя в зеркале. Это страшно. Сначала начинаешь искать различия,
хотя бы незначительные, заметные только тебе одному. Потом появляется
желание оттолкнуть, ударить. Холодная, тупая, беспричинная злость
поднимается снизу, дергается дрожью в коленях, сводит живот, гулко
отдается ударом сердца, перехватывает спазмом горло и красным, горячим
туманом обволакивает мозг.
  Кийск почувствовал состояние двойников прежде, чем они сами осознали, что
с ними происходит, и, предупреждая возможный взрыв, вклинился между ними,
сработав подобно изолятору, разделяющему два высоковольтных провода.
  - Сядьте все! - решительно приказал, почти крикнул Кийск.
  Киванов-два, не говоря ни слова, послушно вернулся на свое место.
Киванову-один Кийск указал на кресло рядом с Маклайном.
  Когда все расселись, Маклайн попросил Качетряна еще раз - для тех, кто не
слышал, - повторить свой рассказ. Качетрян сделал глубокий вдох и собрался
было уже по третьему разу излагать историю появления на станции двух
Борисов, снабдив ее новыми красочными подробностями, но его остановил
Кийск.
  - Версию Киванова-два мы уже слышали, - сказал он, глядя на Маклайна. -
Давайте теперь послушаем другого. Маклайн кашлянул в кулак.
  - Господин Киванов, - повернулся он к Борису, сидевшему рядом с ним, -
расскажите нам, пожалуйста, о сегодняшнем... гм... происшествии.
  - До тех пор, пока я не увидел своего двойника, я не придавал тому, что
произошло сегодня со мной, большого значения, - неторопливо, словно
тщательно обдумывая то, что он говорит, начал Киванов-один. - Сегодня я
обнаружил в Лабиринте странный треугольный зал. Никогда прежде я не видел
ничего подобного. В центре стоял огромный черный куб с выемкой, похожей на
сиденье. Едва я вошел в зал, как стены его распались на сектора, которые
выдвинулись в глубь помещения и превратились в трехгранные зеркальные
призмы, вращающиеся вокруг своих осей. Я оказался оттиснутым к центру
помещения. От мелькания зеркал у меня закружилась голова, я почувствовал
себя нехорошо и присел в углубление на кубе. На какое-то время я забылся
или потерял сознание. Очнувшись, я увидел, что зал принял свой
первоначальный вид. Не осталось никаких следов того, чему я был свидетель.
Выбравшись из Лабиринта, я сел в вездеход и приехал на станцию. Вот как
все было. - Киванов-один обвел взглядом присутствующих. - Но сейчас, когда
я увидел своего двойника, я вспомнил... Или, может быть, мне только
кажется?..
  Киванов-один выжидающе умолк, глядя на своего близнеца.
  Киванов-два кивнул.
  - Да, - сказал он. - Я тоже вспомнил, когда увидел тебя.
  Последовала долгая, тягучая пауза.
  Первой не вынесла молчания Марта Ивлева:
  - И что же вы вспомнили? Может быть, скажете нам наконец?
  Она меньше всех понимала, что вообще происходит, и это заставляло ее
нервничать.
  Кивановы посмотрели друг на друга, словно договариваясь мысленно, кто
будет говорить.
  Начал Киванов-два:
  - У меня, так же, как и у моего двойника, во время сна в треугольном зале
был телепатический контакт с хозяевами Лабиринта.
  Штрайх громко и протяжно свистнул,
Все разом посмотрели на него.
  - Нет-нет, - виновато взмахнул руками Штрайх. - У меня нет никаких
комментариев. Я просто поражен.
  - Мы тоже, - усмехнулся одними губами Кийск.
  - А кто они такие, эти хозяева Лабиринта? - спросил Качетрян, обращаясь
сразу к обоим Борисам.
  Киванов-два пожал плечами:
  - Не знаю.
  Качетрян с надеждой посмотрел на другого Киванова, но тот тоже
отрицательно покачал головой.
  - Но они похожи на людей? - не унимался Качетрян.
  - Не знаю, я их не видел, - ответил Киванов-два.
  - Они сейчас находятся здесь, на этой планете? - не оставлял попыток хоть
что-нибудь разузнать Качетрян.
  - Я ничего про них не знаю, - четко, с расстановкой, сдерживая
раздражение, произнес Киванов-два. Качетрян разочарованно выгнул губы:
  - Тогда какой же это контакт?
  - Мне просто было передано нечто вроде послания, - сказал Киванов-один. -
Мы должны закончить все работы на планете, свернуть станцию и улететь
первым же кораблем. Больше никто и никогда не должен ступать на планету
РХ-183.
  - Похоже на ультиматум, - задумчиво произнес Маклайн.
  - Это и есть ультиматум, - подтвердил Киванов-два.
  - Но мы передали на Землю сообщение о Лабиринте, и к нам уже летит корабль
с отрядом Совета безопасности, - сказал Кийск.
  Киванов-два утвердительно наклонил голову:
  - На этом корабле, вместе с эсбэшниками, нам советуют убраться.
  - Нам рекомендовано, - продолжил Киванов-один, - показать эсбэшникам
какую-нибудь подходящую пещеру в горах на юге и сделать вид, что именно ее
мы и имели в виду, сообщая о Лабиринте.
  - Хозяевам Лабиринта известно, что именно мы сообщили на Землю? - спросил
Кийск.
  - Известно, - уверенно подтвердил Киванов-два. - Они прекрасно осведомлены
обо всем, что происходит на станции.
  - Но эсбэшники и сами могут наткнуться на Лабиринт.
  - Они его не найдут, - все так же уверенно сказал Киванов-два. - И нас
туда тоже больше не пустят.
  - Послушайте, близняшки! - воскликнула вдруг Марта. - Один из вас - это
замаскированный хозяин!
  - Нет, - ответил Киванов-один. Киванов-два тоже отрицательно качнул
головой:
  - Один из нас - это просто биокопия другого.
  - А кто из вас настоящий? - спросил Палмер. Кивановы посмотрели друг на
друга. Каждый из них хотел сказать, что именно он и есть настоящий Борис
Киванов, а его двойник - биокопия, но они только молча опустили глаза и
пожали плечами.
  - Давайте продолжим об ультиматуме, - сказал Маклайн. - Нам предложено...
гм... убраться отсюда и молчать о Лабиринте. Что произойдет, если мы не
выполним этих требований?
  - Тогда хозяева сами предпримут необходимые действия - ответил
Киванов-один.
  - Какие?
  - Не знаю.
  - А, собственно, для чего эти самые хозяева подослали нам второго Бориса?
- обратился одновременно ко всем Палмер.
  - Ну, это как раз проще всего, - ответил ему Кийск. - Во-первых, если бы
из Лабиринта вернулся только один настоящий Борис и начал рассказывать нам
то, что сейчас мы услышали от двоих, мы, скорее всего, сочли бы его, мягко
говоря, не совсем здоровым и отправили бы к Марте глотать витамины. Да и
сам Киванов мог решить, что ему просто что-то пригрезилось. Во-вторых,
таким образом хозяева очень наглядно продемонстрировали нам свои
возможности. Каждый из нас хотя бы раз спускался в Лабиринт. - Кийск
поднял указательный палец вверх и сделал многозначительную паузу: - Так
что не удивляйтесь, если вдруг встретите своего двойника.
  Марта прикрыла рот ладонью, сдерживая готовый вырваться возглас, глаза ее
испуганно округлились. Всем остальным, хотя они и старались это скрыть,
тоже сделалось от такой возможности несколько не по себе.
  Вопрос, интересовавший всех, задал Штрайх:
  - И что же мы будем делать?
  Маклайн посмотрел на Кийска, переадресовывая ему вопрос Штрайха. Кийск
понял, что в сложившейся ситуации решения придется принимать ему. Он
почувствовал себя в своей стихии: тоскливое выжидание не соответствовало
его натуре, он весь был запрограммирован на активные действия. Для него
жить значило балансировать на проволоке, натянутой над пропастью.
  - Вы уверены, что не знаете, кто из вас копия? - спросил Кийск у Кивановых.
  - Я не знаю, - ответил Киванов-два.
  - Я тоже, - покачал головой Киванов-один.
  - В таком случае, если вы не возражаете, мы попросим Марту провести
медицинское освидетельствование.
  Марта согласно кивнула. Кивановы тоже не выразили протеста.
  Кийск повернулся к Качетряну:
  - Поможешь Марте?
  - Конечно. - Карен сразу же поднялся на ноги.
  - Сообщите сразу, как только будут какие-нибудь результаты.
  Качетрян, Ивлева и Кивановы вышли из комнаты.
  - Господин Маклайн, я полагаю, нам следует немедленно поставить в
известность обо всем происходящем Землю и направляющийся к нам корабль
Совета безопасности.
  - Да-да, конечно, - руки Маклайна суетливо забегали по столу, как будто он
потерял что-то очень важное.
  - Кроме того, следует включить автономные системы жизнеобеспечения
корпусов, заблокировать двери, все отсеки и переходы и перевести
управление ими на главный пульт. Любую дверь будем открывать, только
убедившись, что впускаем своего.
  Штрайх усмехнулся:
  - Ты уже знаешь, как отличить своего от чужого? Кийск шутливого тона не
принял.
  - Над этим мы еще подумаем. Надо будет ввести систему опознавательных
знаков.
  - Я так понял, что ультиматум хозяев мы не принимаем, - констатировал
Палмер. - Какие ответные действия мы можем ожидать с их стороны?
  - Могу предложить один из вариантов, - сказал Штрайх. - Нас можно
ликвидировать и заменить копиями, которые сделают то, от чего мы
отказались.
  - Господин Штрайх! - возмущенно воскликнул Маклайн. - Вы выбрали самый
ужасный из всех возможных вариантов! Нам пока еще не причинили никакого
вреда!
  - Да, но и мы пока еще не предприняли никаких конкретных действий.
  - А если ничего и не предпринимать? - предложил Палмер. - До тех пор, пока
не прилетит корабль Совета безопасности. Он будет здесь всего через три
дня. Тогда мы и покажем им двух Борисов, расскажем, что у нас здесь
происходит, - пусть они со всем этим разбираются, это их работа! А мы до
их прибытия можем спокойно отсидеться на станции.
  - Очень сомневаюсь, - ни к кому не обращаясь, буркнул Штрайх и принялся
старательно обгрызать ногти.
  Кийск посмотрел на Маклайна. Тот, двумя пальцами взявшись за оправу,
поправил очки и взглядом дал понять Кийску, что ждет ответа от него.
  - Отсиживаться на станции нам придется в любом случае - сказал Кийск. - Ни
о каких работах снаружи теперь не может быть и речи.
  - А там и делать-то нечего, - вставил Штрайх.
  - Но сообщить в Совет безопасности о хозяевах Лабиринта и об их
ультиматуме мы должны немедленно, не дожидаясь корабля.
  - К чему такая спешка? - недовольно спросил Палмер.
  - Мне очень не нравится вариант развития событий, предложенный Игорем.
Эсбэшники должны быть готовы к тому, что вместо нас их могут встретить
двойники. А если двойники заменят нас на станции, то они же и полетят на
Землю. И что они станут делать там? Семь чужих существ с никому не
известными программами, с непонятной нам психикой и логикой поведения и
наделенные при этом полной свободой действий, поскольку все принимают их
за обычных людей.
  В кабинете воцарилась тишина. Маклайн, близоруко щурясь, протирал
салфеткрй очки. Штрайх старательно обгрызал ноготь на мизинце.
  - Хотел бы я взглянуть на этих хозяев, - пробормотал он.
  - Но у нас даже нет оружия! - воскликнул Палмер, вскакивая с кресла.
  - Ты собрался с кем-то воевать? - скосил на него глаза Штрайх.
  - Нет, - раздраженно взмахнул рукой Палмер и сел обратно в кресло. -
Чертовы эсбэшники! - воскликнул он и стукнул кулаком по подлокотнику. -
Из-за их чертова индекса "пятнадцать" мы остались без оружия, с голыми
руками!
  - На складе есть плазменные резаки, - сказал Кийск. - В случае
необходимости их можно использовать как оружие.
  - Хорошенькое оружие! - презрительно тряхнул головой Палмер. - Действует
на расстоянии в полметра!
  - Это лучше, чем ничего.
  - С таким же успехом можно раздать всем кухонные ножи!
  Маклайн закончил протирать очки и едва заметно подрагивающими руками
водрузил их на свой длинный нос.
  - Господа! Молодые люди! - Голос его нервно вибрировал. - Ну почему вы все
хотите видеть в таком мрачном свете? Пока еще не произошло ничего
страшного. Будем надеяться, что ничего и не произойдет.
  Кийск поднялся из кресла.
  - Я как раз и хочу сделать все от нас зависящее, чтобы ничего не
произошло. Ален, сходи на склад и принеси плазменные резаки. Их должно
быть шесть штук. Заодно включи шлюзовую систему ворот складского корпуса:
две двери лучше, чем одна. Игорь, ты сделай то же самое в других корпусах.
А мы с господином Маклайном тем временем свяжемся с кораблем СБ.


                                  Глава 4

  БЕЗ СВЯЗИ

  В командном отсеке Кийск усадил Маклайна во вращающееся кресло и занял
место справа от него, чтобы иметь доступ к контрольной клавиатуре
настройки.
  - Вы готовы, профессор? - спросил он, набрав код вызова.
  - Дайте мне несколько минут. - Маклайн достал из кармана блокнот и
авторучку. - Я должен набросать план того, что буду говорить. Чтобы ничего
не упустить.
  Кийск не стал спорить - несколько минут ничего не решали. Повернувшись в
сторону, он включил программу контрольной настройки линии дальней связи.
  Внезапно сзади кто-то схватил его за плечи и с огромной силой отшвырнул в
сторону. Кийск ударился виском о какой-то выступающий угол и на мгновение
потерял сознание.
  Очнулся он уже на полу. Кровь из рассеченного лба заливала глаза. Кийск
вытер кровь ладонью и попытался подняться.
  Маклайн сидел на стуле с открытым ртом. Блокнот выпал у него из рук, очки
висели на самом кончике носа, и, пытаясь поправить их рукой, в которой он
продолжал сжимать авторучку, Маклайн провел у себя на щеке жирную черную
линию.
  Рядом с ним, спиной к Кийску, стоял Борис Киванов с полуметровым отрезком
железной трубы в руке.
  Пытаясь подняться на непослушные, разъезжающиеся в стороны ноги, Кийск
видел все, как в замедленном кино.
  Киванов вскинул над головой руку с зажатой в ней трубой. Маклайн вжался в
кресло и беспомощно выставил вперед руку, в которой все еще держал
авторучку. В выражении его лица не было ни страха, ни боли - только
растерянность и непонимание того, что происходит.
  Киванов ударил не Маклайна. Он дважды обрушил трубу на лицевую панель
управления пульта. Удары он наносил плашмя, по касательной, сбивая ручки,
верньеры и клавиши, выворачивая из гнезд индикаторы. После этого он взял
трубу двумя руками и, как кол в землю, вогнал ее в центр панели. Раздался
сухой треск замкнувших проводов, запахло горелой изоляцией.
  Кийску удалось встать на ноги в тот момент, когда Киванов выдернул из
стойки монитор и разбил его об угол блока автономной системы
жизнеобеспечения.
  С громким хлопком экран монитора разлетелся вдребезги. Один из осколков
чиркнул Маклайна по щеке. Маклайн вздрогнул, провел ладонью по лицу и
увидел на руке кровь. Вид крови вывел его из состояния ступора.
  - Господин Киванов! Что вы делаете?! Прекратите немедленно! - визгливо
закричал он и обеими руками вцепился в левую руку Киванова.
  Киванов легко, встряхнув рукой, отбросил Маклайна и взялся за следующий
монитор.
  Кийск подошел к нему сзади и, привстав на носки, что было сил ударил
кулаком в основание черепа. Что-то мерзко хрустнуло, Киванов, выпустив
монитор из рук, упал грудью на пульт и медленно сполз по нему на пол.
  - Боже мой, боже мой, - едва слышным шепотом причитал Маклайн.
  Кийск вытер рукавом кровь, сочившуюся из широкой раны на лбу, и, задвинув
на место монитор, с тоской посмотрел на искореженную панель.
  - Дня два уйдет на ремонт. Но связь, я думаю, удастся наладить раньше.
Нужно будет только кожух снять. Как вы, профессор?
  Маклайн, продолжая что-то невнятно бормотать, смотрел на распростертое у
его ног тело.
  - Вы убили человека, - смог наконец членораздельно выговорить он.
  - А вы бы предпочли, чтобы следующим монитором он размозжил вам голову?
  Кийск присел на корточки, снова промокнул рукавом кровь на лбу и приложил
пальцы к шее Киванова:
  - Да, он мертв.
  Кийск перевернул труп на спину и, взглянув на карман его куртки, удивленно
присвистнул.
  - Что такое? - спросил Маклайн.
  Он хотел и не мог отвести взгляда От мертвых глаз, бессмысленно
уставившихся в потолок.
  - Третий, - сказал Кийск.
  - Что "третий"? - не понял Маклайн.
  - Киванов-третий. Хозяева начали применять против нас санкции.
  Маклайн, с трудом оторвав свой взгляд от стеклянных глаз трупа, посмотрел
на его грудь: на кармане не было никакой отметки.
  Кийск взял Маклайна за локоть и помог ему подняться со стула.
  - Пойдемте к Марте, господин Маклайн. Узнаем, как дела у них с Качетряном.
  По дороге они ни о чем не говорили. Маклайн следовал за Кийском,
переставляя ноги словно сомнамбула. Кийск прекрасно понимал состояние
профессора, который, должно быть, впервые в жизни видел, как убивают
человека.
  В приемной медицинского отсека работал Качетрян. Он сравнивал какие-то
снимки, выведенные на плоский горизонтальный экран, подсоединенный к
широкопрофильному диагностору. Увидев перемазанные кровью лица Кийска и
Маклайна, Качетрян удивленно вскинул брови.
  - Что с вами приключилось? - спросил он и громко крикнул: - Марта, к тебе
пациенты!
  Из соседней комнаты выбежала встревоженная Марта, тихо ойкнула, взглянув
на раненых, и повела их в перевязочную. Вслед за ними туда зашел и
Качетрян, которому не терпелось узнать, что же произошло.
  В ответ на незаданный вопрос Маклайн лишь молча руками развел, - сам, мол,
не пойму, как это случилось.
  - Оба Кивановы здесь? - спросил, усаживаясь в кресло, Кийск.
  - Здесь, - ответила Марта. - Я только что сделала им обоим компьютерную
томографию черепа.
  Раздвинув рану на виске Кийска двумя пальцами. Марта быстро и ловко
промыла ее.
  - Придется наложить швы. Кийск безразлично махнул рукой:
  - Давай.
  Марта достала стерильный пакет с шовным материалом.
  - По Кивановым какие-нибудь результаты есть? Ответил ему Качетрян. И, как
обычно, начал он издалека:
  - В одной книге мне как-то раз попалась занятная история о промышленном
шпионаже в двадцатом веке. Одна компания выкрала у другой опытный образец
нового авиационного топливного насоса. Торопясь запустить его в
производство, компания, укравшая насос, не стала разбираться, что в нем
для чего, а попросту скопировала его один к одному. Пикантность ситуации
заключалась в том, что при изготовлении образца в его корпусе случайно
оказалась пробита дырочка, которую затянули болтом. Компания-пират, в свою
очередь, стала на своем конвейере аккуратно просверливать такие же дырочки
в корпусе каждого серийного насоса, а потом затягивать их болтами.
  - Ну и к чему ты все это нам рассказываешь?
  - А к тому, что хозяева Лабиринта поступили точно так же. Двое наших
Борисов идентичны вплоть до пломб на зубах.
  - Понятно.
  Кийск потрогал повязку, которую наклеила ему поверх шва Марта, и уступил
место Маклайну.
  - Если тебе нужен статистический материал, - сказал он Качетряну, - можешь
сходить в командный отсек. Там лежит еще один Киванов.


                                  Глава 5

  В ТЕМНОТЕ

  Складской корпус представлял собой один большой ангар, разделенный на
симметричные квадратные секции металлопластиковыми переборками. Около
внешних ворот на огороженной турникетом площадке стояли вездеходы. Окон в
корпусе не было; помещение заливал яркий, чуть голубоватый свет
расположенных под потолком осветительных панелей.
  Палмер прошел между рядами боксов, обогнул площадку с вездеходами и вышел
в тамбур внешних ворот. Он вдавил клавишу на щитке возле двери, и глухо
загудевший привод раздвинул створки ворот в стороны.
  За воротами расстилалась мертвая каменная пустыня, окрашенная в
кроваво-красный цвет лучами заходящего светила. Палмер в течение
нескольких минут до рези в глазах всматривался в однообразное
нагромождение валунов, но не заметил среди них никаких признаков жизни, ни
малейшего Движения. И тем не менее он ощущал смутное, свербящее
беспокойство: безмолвие и неподвижность были похожи на предвестников
приближающейся грозы. Как далеко протягиваются коридоры Лабиринта? Может
быть, он сейчас здесь, под ногами, подобно гигантскому червю, стянул
кольца своих ходов вокруг станции и, наблюдая, ждет? Палмер зябко
передернул плечами и вдруг, словно испугавшись чего-то, быстро, гораздо
сильнее, чем требовалось, хлопнул ладонью по клавише дверного привода.
  Дождавшись, когда створки ворот встали на место, Палмер до отказа закрутил
штурвал ручной блокировки двери. Выйдя из тамбура, он включил щиток
шлюзовой системы, и вторая дверь, лязгнув, закрыла тамбур. Заблокировав и
ее ручным штурвалом, Палмер переключил управление шлюзом на главный пульт.
  Пройдя между вездеходами, он перепрыгнул через турникет и вошел в проход
между боксами.
  Номера на зеленых дверях боксов были выведены желтой флуоресцирующей
краской. Палмер отлично знал расположение боксов: для того чтобы выйти к
пятнадцатому, ему нужно было свернуть в четвертый проход направо.
  Палмер миновал второй проход, когда внезапно во всем корпусе погас свет.
Оказавшись в полной темноте, он инстинктивно прижался спиной к холодной
стенке бокса. На противоположной стене бледно светилось число "сорок два".
  На складе имелось три выключателя: около внешних ворот и рядом с
переходами, соединяющими склад с другими корпусами. Любым из них можно
включить или выключить свет во всем корпусе. Аварийное освещение не
включилось, - значит, кто-то отключил свет намеренно.
  Замерев, затаив дыхание, Палмер напряженно вслушивался в темноту. Не было
слышно ни единого звука.
  Первой его мыслью было спрятаться в боксе, но двери боксов не имеют
запоров, да и сколько можно высидеть в темноте, ожидая неизвестно чего?
  Проход, по которому шел Палмер до того, как погас свет, выходил чуть
правее перехода в жилой корпус. Ведя рукой по стене, Палмер медленно,
стараясь не производить лишних звуков, двинулся вперед. Через несколько
шагов рука сорвалась в пустоту - поперечный проход. Расставив руки в
стороны, Палмер миновал перекресток и пошел дальше, как и прежде
придерживаясь стены. Ориентироваться помогали тускло светящиеся желтым
номера на дверях боксов.
  Палмер дошел до следующего перекрестка, когда в лицо ему ударил яркий
свет: кто-то стоял в начале прохода, держа перед собой зажженный фонарь.
Палмер замер, прикрыв глаза рукой. Человек с фонарем медленно двинулся ему
навстречу.
  - Кто здесь? - крикнул Палмер срывающимся от напряжения голосом.
  Ответа не последовало. Неизвестный продолжал движение.
  Палмер бросился было в левый проход, чтобы попытаться, опередив
незнакомца, добежать до перехода в лабораторный корпус, но оттуда в глаза
ему ударил луч еще одного фонаря.
  Палмер понял, что попал в ловушку. Бежать назад и пытаться открыть внешние
ворота не имело смысла, - преследователи настигнут его прежде, чем он
успеет отвернуть штурвалы двух шлюзовых дверей.
  Фонари, поймав Палмера в перекрестье лучей, неумолимо приближались.
  Палмер затравленно огляделся по сторонам. В правом проходе, который пока
еще оставался свободным, ему бросилась в глаза цифра на двери бокса -
"семнадцать". Следом за ним находился пятнадцатый бокс, а в нем -
плазменные резаки.
  Бросившись в проход, Палмер услышал за спиной топот бегущих ног -
преследователи не хотели упустить его.
  Добежав до двери с номером "пятнадцать", Палмер распахнул ее и, выскочив
из луча света, нырнул в густую темноту. Захлопнув дверь, он принялся
лихорадочно шарить руками по полкам открытых стеллажей, сбивая в кровь
суставы пальцев, срывая ногти о какие-то совсем ненужные ему сейчас
инструменты.
  - Где? Где они?! Где?! - то едва слышно бормотал, то вскрикивал он.
  Наконец пальцы его зацепились за рукоятку, покрытую гладким, чуть теплым
на ощупь термопластиком.
  Палмер рванул рукоятку на себя и, выдернув из груды других инструментов,
прижал к груди плазменный резак. Стараясь унять дрожь в руках, он положил
корпус резака на раскрытую левую ладонь и большим пальцем перебросил
тумблер выключателя в рабочее положение. На кончике жала резака появилось
бледно-голубое, едва заметное свечение, которое вытягивалось все дальше
вперед по мере того, как Палмер вдавливал в рукоятку клавишу регулятора
мощности.
  - Ну, теперь заходите, - процедил он сквозь стиснутые зубы.
  Слова эти, скорее всего, адресовались не притаившимся в темноте врагам, а
самому себе, для поддержания боевого духа.
  От сильного удара снаружи дверь распахнулась, и Палмер вновь на мгновение
ослеп от ударившего в глаза света.
  - Не двигайся! Стой на месте! - заорал Палмер, выставив резак на
вытянутых-руках вперед и до предела вдавив клавишу регулятора мощности.
  - Не психуй, Ален, - спокойным голосом произнес тот, кто стоял в дверях. -
Выключи резак.
  Голос показался Палмеру чужим, совершенно незнакомым.
  - Кто ты такой? Что ты здесь делаешь? - спросил Палмер и, не получив
ответа, вновь сорвался на крик. - Убирайся!
  - Подожди немного, сейчас включат свет, - все так же спокойно ответил
голос из пятна света.
  Они стояли друг против друга молча, не двигаясь.
  Палмера начала бить крупная нервная дрожь, жало плазменного резака в его
руках дергалось из стороны в сторону. Он лихорадочно пытался сообразить,
что же ему делать, когда включится свет? Угрожая резаком, заставить чужака
освободить дорогу и попытаться добраться до перехода? Но второй чужак,
который пошел включать свет, может снова выключить его в любой момент. В
полной темноте, не зная, сколько чужаков находится на складе, Палмер, даже
вооруженный плазменным резаком, будет беззащитен. Отобрать у чужака
фонарь? Интересно, фонари у них свои или они разыскали их на складе? Если
они знали, где лежат фонари, то вполне могли знать и про плазменные
резаки. Может быть, им нужны они, а он, Палмер, просто случайно оказался
на пути? Жалко, что на боксах нет запоров, - можно было бы закрыть чужака.
А почему он, собственно, поверил, что кто-то должен включить свет? Чужак
просто зачем-то тянет время...
  В этот момент зажегся свет.
  - Не двигайся! - закричал Палмер, зажмурив на мгновение, глаза.
  Когда глаза привыкли к свету, Палмер увидел, что в дверях, привалившись
плечом к косяку и небрежно поигрывая фонариком, который он держал в руке,
стоит его двойник.
  - Ну что? - спросил он Палмера. - Как впечатление?
  Палмер сбросил мощность резака до минимума и опустил его жалом вниз. При
ярком свете этот небольшого роста, худой человек с ранними залысинами на
лбу и знакомым прищуром глаз вовсе не казался опасным.
  - Кто ты такой? - спросил Палмер.
  - Ты не знаешь? - двойник с наигранным удивлением поднял брови и округлил
глаза: - Я - Ален Палмер.
  - Не прикидывайся дураком!
  - Ну хорошо. Тогда я - твоя биокопия. Хотя с таким же успехом можно
утверждать обратное: что ты моя биокопия. Между нами нет абсолютно никакой
разницы.
  - Кроме того, что я - настоящий. Я - человек.
  - А я, по-твоему, кто? Монстр?
  - Пока не знаю. Как ты здесь оказался?
  Двойник насмешливо скривил губы:
  - А ты помнишь, как появился на свет?
  - Сколько вас?
  Двойник демонстративно посмотрел по сторонам и разочарованно развел руками:
  - Похоже, что нас с тобой только двое.
  - Хватит! - Палмер угрожающе приподнял резак.
  - Ты собираешься меня убить? - удивился двойник.
  - Если возникнет необходимость.
  - Но за что?
  - Вы-чужаки!
  - Но это еще не повод, чтобы убивать. Мы пока еще не сделали вам ничего
плохого.
  - Что вам нужно от нас?
  - Вам было передано послание.
  - Не послание, а требование убираться.
  - Но при этом мы гарантируем вашу безопасность.
  - Чего стоят ваши гарантии? Почему вы боитесь людей?
  - Мы не боимся, просто не хотим с вами встречаться.
  - И поэтому не очень вежливо просите убраться?
  - Мы мыслим разными категориями.
  - Слушай меня, мыслитель! Мысли ты хоть какими категориями, но через три
дня здесь будет военный корабль, - вот тогда мы и поговорим о том, почему
вам так не хочется с нами встретиться.
  - Подумай о себе, Ален.
  - Что ты хочешь сказать?
  - Только то, что мы ждем от вас некоторых определенных действий. Но, если
они будут неверными, мы будем вынуждены их подправлять. Пойми меня
правильно: это не угроза, а предупреждение. Действовать мы будем только в
самых крайних случаях, в самый последний момент.
  - Мы болтаем с тобой уже достаточно долго. Где твой приятель?
  - Не знаю, у него свое задание.
  - А твое задание?
  - Я хочу забрать плазменные резаки, - сказал двойник и добавил: - Видишь,
я с тобой откровенен.
  - Вооружаетесь? - усмехнулся Палмер.
  - Разоружаем вас, чтобы вы не наделали глупостей.
  - Хорошо. Положи фонарь на пол у двери и можешь забирать все, что тебе
нужно.
  - Ты это серьезно?
  - Абсолютно. Я сейчас серьезен, как никогда. Медленно иди ко мне. Резаки
здесь.
  Палмер взглядом указал на полку, где лежали резаки, и отступил на шаг
назад.
  Положив фонарь на пол, двойник начал медленно, осторожно, точно ступая по
тонкому, ненадежному льду, двигаться вперед.
  Палмер стоял, направив не него жало резака.
  - А резак, который у тебя в руках, ты мне тоже отдашь?
  - Нет, его я оставлю себе.
  - Тебе следовало бы отдать и его.
  - Бери, что дают, или не получишь ничего! - прикрикнул Палмер.
  Чужак тяжело, с сожалением, вздохнул.
  - Все равно тебе придется его отдать, - сказал он и, наклонившись,
потянулся за резаками.
  Палмер сделал шаг вперед и обрушил рукоятку своего резака на затылок
двойника. Чужак, не издав ни звука, упал на пол.
  Палмер, не выключая, положил резак на полку рядом с собой, кусачками
отрезал от мотка изолированного провода конец длиной около метра и скрутил
им заведенные за спину руки чужака. Отрезав еще один кусок провода, он
продел его в ручки лежавших на полке резаков и затянул концы узлом.
  Уловив краем глаза какое-то движение справа от себя, он бросил связку,
схватил включенный резак и развернулся к двери.
  От двери, угрожающе сжав в руке фонарь, на Палмера надвигался еще один его
двойник.
  - Стой! - крикнул Палмер, делая шаг назад.
  Нога его зацепилась за тело лежавшего на полу связанного двойника. Падая
на спину, Палмер до предела вдавил клавишу мощности в рукоятку резака.
  Второй двойник, продолжая в это время двигаться вперед, напоролся на почти
невидимую при ярком свете плазменную струю. Мгновенно в животе его
образовалась черная обугленная по краям дыра. Рот чужака перекосился в
беззвучном крике глаза вылезли из орбит и, казалось, вот-вот лопнут. Он
схватился руками за дыру на животе. Пальцы, попадая под луч резака,
отваливались от кистей и черными, обугленными обрубками падали на пол. Изо
рта чужака полилась кровавая слюна. Он пошатнулся и плашмя, во весь рост
упал на Палмера.
  Палмер в ужасе оттолкнул дымящийся, источающий омерзительный запах
горелого мяса труп и вскочил на ноги. Резкий спазм в животе заставил его
согнуться пополам. Его долго, до боли, рвало.
  Тяжело, с присвистом дыша, Палмер выпрямился и отер рот рукавом.
  Связанный двойник пришел в себя и, перевернувшись на спину, безучастно
наблюдал за его страданиями.
  - Не захлебнись, - желчно произнес он, встретившись с Палмером взглядом.
  - Молчи, сволочь, - еле слышно выговорил Палмер.
  - Ну как, тебе понравилось убивать людей?
  - Вы не люди.
  - Какая разница, мы ведь так похожи. Убив своего двойника, ты, считай,
прикончил самого себя.
  Стараясь не смотреть на изуродованный труп, Палмер поднял с пола резак.
  - Вставай, - приказал он двойнику. Видя, что тот не торопится, Палмер
ткнул его носком ботинка под ребра.
  - Поднимайся!
  Двойник медленно, с неохотой поднялся на ноги. Палмер повесил ему на шею
связку резаков и подтолкнул к двери. Перешагивая порог, он подобрал
валявшийся на полу фонарь.
  - Направо, - сказал он чужаку и для убедительности подтолкнул его фонарем
в спину.
  Палмер хотел дойти до ближайшего перехода в лабораторный корпус и
заблокировать дверь между корпусами. Ему хотелось скорее оказаться в
безопасном месте, но после приступа мучительной рвоты он чувствовал
смертельную слабость - колени дрожали, в голове стоял протяжный звон,
зеленые пятна плыли перед глазами. Он не заметил, как медленно
приоткрылась дверь бокса, мимо которого они прошли.
  Палмера схватили сзади за шею и с размаха ткнули лицом в стенку бокса.


                                  Глава 6

  ДВОЙНИКИ ПРИБЫВАЮТ

  Тело Киванова-три положили в пустовавшую до сих пор холодильную камеру для
биологических образцов.
  - Все-таки то, что произошло, - ужасно, - сказал Маклайн, поправляя очки.
  - Надеюсь, это было самое ужасное из того, что должно случиться, - мрачно
отозвался Кийск.
  - Я не о том, - левая щека Маклайна нервно дернулась. - Ужасно, что первый
контакт с чужой, незнакомой нам цивилизацией произошел подобным образом.
  - Они оказались слишком непонятными и очень уж чужими.
  - Да, конечно, но тем не менее...
  - Нам не в чем себя упрекнуть, профессор. Не мы это начали. Они проникли
на станцию и устроили погром в командном отсеке. Из-за их действий станция
находится фактически на осадном положении.
  - Но ведь и мы забрались в Лабиринт, не спросив разрешения.
  - Мы считали планету необитаемой. Маклайн невесело хмыкнул:
  - Может быть, и мы для них всего лишь ошибка природы? Или даже хуже -
стихийное бедствие? Мы ведь даже не знаем, что из себя представляют
хозяева Лабиринта, как они выглядят. Те, кого мы видели, -
Кивановы-близнецы, - всего лишь изделия хозяев, судить по которым о самих
создателях я, например, не берусь.
  Разговаривая, они вошли в кабинет Маклайна.
  Маклайн сразу же упал в кресло и блаженно вытянул ноги. Кийск встал
напротив него, упершись кулаками в стол.
  - Кстати, по поводу двойников. Что, по вашему мнению, мы должны сделать с
двумя оставшимися Кивановыми? Посадить обоих под замок?
  - Мое мнение... - Маклайн задумчиво почесал кончик носа, снял очки,
повертел их в руках и снова водрузил на прежнее место. - Мне кажется, что
оба оставшиеся у нас Кивановы - настоящие. Первая копия Киванова не имела
никакой специальной установки со стороны хозяев. Ее цель была одна:
убедить нас, что послание, переданное через Киванова, не является
следствием расстройства психики Бориса. Третий Киванов, прибывший на
станцию, имел уже конкретное задание - вывести из строя узел связи. И
отчасти ему это удалось. Кстати, я думаю, что придет и еще один двойник,
который - должен будет завершить начатое Кивановым-три.
  - А не сработает ли установка первого двойника Бориса позднее?
  - Я не провидец, - развел руками Маклайн. - Но с такой же вероятностью
можно предположить, что хозяева обладают возможностью воздействовать на
каждого из нас напрямую.
  Кийск озадаченно хмыкнул, - подобная мысль не приходила ему в голову, - и
задумчиво поскреб щеку, на которой начала появляться щетина.
  На столе пискнул зуммер интеркома внутренней связи.
  Маклайн включил микрофон.
  - Маклайн. Слушаю.
  - Профессор, это Штрайх! - Голос был возбужденный. - Кийск случайно не у
вас?
  - Я здесь, Игорь, - сказал Кийск.
  - Иво, я поймал пару двойников! - с радостью мальчишки, забившего гол,
крикнул Штрайх. - Один из них - я, а другой - ты! Я запер их в своей
комнате. Не пойму, что им там понадобилось?
  - Как тебе это удалось?
  - Помнишь мою сувенирную авторучку из армолита? Я заклинил ею дверь! Что
будем делать с чужаками?
  - Ты запер ворота?
  - Да. Включил шлюзовые системы и перевел управление на главный пульт.
  - Жди, я сейчас приду, - сказал Кийск.
  - Чужаки прибывают, - безрадостно констатировал Маклайн.
  - Надеюсь, что эти - последние. Все наружные ворота заперты. Тем не менее,
чтобы не возникло путаницы с двойниками, если таковые еще есть на станции,
вы, профессор, оставайтесь в своем кабинете и поддерживайте постоянную
связь через интерком со всеми нашими. Вы должны в любой момент знать, кто
где находится. Не допускайте никаких перемещений по станции без вашего
ведома. Слушая Кийска, Маклайн с серьезным видом кивал.
  - Когда вернется Палмер, пусть займется восстановлением связи, - Кийск
совсем уже было вышел из кабинета, но на пороге обернулся и добавил: - И
отправьте кого-нибудь на кухню, а то мы со всей этой кутерьмой совершенно
забыли про ужин.
  По центральному коридору Кийск добрался до перехода между корпусами,
никого не встретив по пути. Войдя в коридор жилого корпуса, он свернул
налево и сразу же увидел Штрайха, прохаживающегося с гордым видом
победителя у двери своей комнаты.
  О том, что произошло, Штрайх начал рассказывать сам, не дожидаясь
расспросов:
  - Я закрыл ворота и уже возвращался назад, когда, проходя Мимо, услышал
какую-то возню. Заглянул, а там - двое: ты и я! Я дверь захлопнул, держу и
соображаю, что делать? Изнутри рваться начали, я и всадил авторучку в щель
между дверью и косяком. Они еще какое-то время подергались, а потом
затихли. Я думаю, не закрылись ли они изнутри?
  Кийск подергал авторучку, но та плотно сидела в гнезде. Ухватиться за нее
можно было только двумя пальцами.
  Сходив в свою комнату, Кийск вернулся с широким охотничьим ножом с тяжелой
костяной рукояткой. Кожаные ножны он засунул за пояс.
  - Талисман, - ответил он на удивленный взгляд Штрай-ха. - Память о Калгоде.
  Устроившись возле двери поудобнее, Кийск подцепил авторучку острием ножа.
Дважды нож срывался, но на третий раз Кийску все ж таки удалось выдрать
авторучку из щели.
  - Держи, - Протянул он ее Штрайху. - Почти не помялась.
  - Армолит! - гордо произнес Штрайх, пряча авторучку в карман.
  Кийск толкнул дверь, и та легко ушла в стену. Перевернув нож так, чтобы
лезвие легло на запястье, Кийск шагнул за порог.
  На кровати сидели двое чужаков.
  У Кийска дрожь пробежала по позвоночнику, когда он встретился взглядом со
своим двойником. В глазах чужака не было ничего - ни злобы, ни страха, ни
интереса, - только застывшая бездонная пустота. Двойник посмотрел на
Кийска, как на абсолютно ненужный и неинтересный ему предмет, - скользнул
безразличным взглядом и снова уставился в пол.
  - Что тебе надо? - не глядя на Кийска, ровным бесстрастным голосом
произнес двойник.
  Кийск едва не задохнулся от ударившей в голову злости.
  - А ну-ка встать! - заорал он.
  - Чужаки, не проявляя особой поспешности, все же выполнили приказ.
  - Лицом к стене! Теперь два шага назад! Руки на стену!
  Стоять, не двигаться! Игорь, обыщи их.
  Неумело, но тщательно Штрайх обшарил карманы чужаков.
  - Ничего нет, - сообщил он, закончив обыск.
  - Повернуться лицом ко мне! - приказал Кийск чужакам. Чужаки опустили руки
и развернулись.
  - Вас на станции только двое или есть еще? - спросил Кийск.
  - Не знаю, - ответил его двойник.
  - А ты? - Кийск повел ножом в сторону двойника Штрайха.
  - Не знаю, - ответил тот.
  - Кто ваши хозяева? Кто послал вас на станцию?
  - Не знаю.
  - Зачем вы сюда пришли?
  - Чтобы выполнить задание.
  - В чем оно заключается?
  - Перекрыть доступ в жилой корпус.
  - Слыхал? - повернулся Кийск к Штрайху. - Нас собирались запереть в
лабораторном корпусе.
  - Какой идиот спроектировал такую станцию! - в сердцах возмущенно
всплеснул руками Штрайх.
  - Станция нормальная, - возразил Кийск. - Только мы вели себя на ней как
последние разгильдяи, доверившись пятнадцатому индексу. - Кийск снова
повернулся к чужакам. - Что вы должны были делать после выполнения задания?
  - Ждать дальнейших указаний.
  - От кого? - Не знаю.
  - По-моему, мы от них ничего путного не добьемся, - сказал Кийск Штрайху.
  - И что ты собираешься с ними делать?
  - А что с этими недоумками можно сделать? - Кийск презрительно скривил
губы. - Выставим их за ворота. Эй, вы, двое, - на выход!
  Чужаки все так же спокойно, не торопясь, но и не пытаясь сопротивляться,
выполнили команду.
  Они прошли по коридору между двумя рядами комнат и, миновав холл, в
который выходили двери столовой, информотеки и небольшого видеозала, вышли
к шлюзу.
  - Я переключил управление на главный пульт, - сказал Штрайх, положив
ладонь на штурвал ручной блокировки.
  - Главный пульт поврежден, - ответил Кийск. Штрайх несколько раз повернул
штурвал и придавил пальцем клавишу на щитке. Дверные створки плавно
разошлись в стороны.
  - А что случилось с главным пультом? - спросил Штрайх. Они вошли в тамбур
и подошли ко второй двери.
  - Чужак над ним поработал.
  Штрайх отвернул штурвал наружной двери и, нажав кнопку, задействовал
дверной привод. Как только между створками двери образовался просвет, в
него скользнули две руки и, схватив Штрайха за плечи, выдернули наружу.
Штрайх попытался уцепиться за край ворот, но пальцы его только скользнули
по гладкому металлу. В открывающемся дверном проеме Кийск увидел шесть или
семь человек, бегущих к шлюзу.
  Два чужака, стоявшие до этого у стены неподвижно, словно куклы, у которых
кончился завод, одновременно, как по сигналу, набросились на Кийска. Со
свистом выдохнув воздух, Кийск по рукоятку всадил нож в живот своему
двойнику. Выдернув его и оттолкнув визжащего, истекающего кровью чужака,
он наотмашь ударил двойника Щтрайха рукояткой ножа в висок. Второй чужак
упал на пол, но в шлюз уже вбегали новые, возглавляемые двойником Маклайна.
  Больше всего поразило Кийска то, что у двойника профессора на кончике
длинного носа висели такие же, как и у оригинала, очки в тонкой
металлической оправе. "Зачем они емy?" - подумал Кийск и кулаком ударил
чужака прямо по этим старомодным очкам.
  Не дожидаясь, когда остальные чужаки навалятся на него, Кийск бросился к
двери, ведущей в корпус, и с размаха ударил ладонью по кнопке дверного
привода.
  Медленно, невероятно медленно сходились створки ворот.
  Ему еще пришлось пинком вытолкнуть двойника Качетряна, пытавшегося
проскочить в сужающийся проход, прежде чем створки, лязгнув, соединились.
  Кийск достал носовой платок, тщательно обтер лезвие ножа, бросил платок на
пол и убрал нож в ножны. Взявшись за штурвал, он до упора завернул его.
Только после этого Кийск сел на пол, прижался спиной к холодному
металло-пластику двери, прикрыл глаза и тяжело перевел дух. Подавив
рождавшуюся в самом центре груди нервную дрожь, он стиснул зубы, как перед
ударом ножом, и несколько раз стукнул крепко сжатым кулаком по полу.
  - Они не люди! Не люди! Не люди!!!
  Поднявшись на ноги, Кийск наклонился и зачем-то подобрал с пола
заскорузлый от крови платок. Выключив свет в холле, он подошел к круглому,
закрытому бронированным стеклом окну.
  Тусклый, кроваво-красный отсвет лежал на каменных грядах: мертвая,
безжизненная пустыня, залитая мертвенным светом ночного светила.
  Кийск включил наружное освещение. Мрак, отброшенный в сторону, стал
черным, еще более густым и непроницаемым. На залитом светом пространстве
не было заметно ни малейшего движения.
  Как и все остальные на станции, Кийск плохо понимал, что происходит. Из-за
чего началась война? Но, в отличие от других, ему было известно, что,
когда вокруг враги, следует оставить все вопросы на потом и просто
драться. При этом он понимал, что главный его противник - Лабиринт, а
двойники - всего лишь пешки, которые Лабиринт готов жертвовать без счета.
  Кийск отошел от окна, зажег свет в помещении и включил интерком.
  - Слушаю. Маклайн.
  - Профессор, это Кийск. Как у вас дела?
  - Все в порядке. Палмер с Качетряном занимаются восстановлением пульта.
Один Киванов пошел на кухню готовить ужин, другой помогает Марте. А я
пытаюсь составить отчет о том, что у нас происходит. Что у вас?
  - Я сейчас возвращаюсь. Чужаки, похоже, хотят запереть нас в лабораторном
корпусе. Они утащили Штрайха.
  - Как?!
  - Мы открыли шлюз, чтобы выставить тех двоих, которых поймал Игорь.
Снаружи оказалось еще несколько чужаков. Мне едва удалось отбиться и
закрыть внутреннюю шлюзовую дверь.
  Кийск замолчал. Динамик интеркома также не издавал ни звука. Наконец
послышался очень тихий, сдавленный, словно приглушенный огромным
расстоянием голос Маклайна:
  - Что же нам теперь делать, Иво?
  - Я сейчас приду, - сказал Кийск и отключил связь. Проходя мимо столовой,
он услышал шум работающих кухонных автоматов.
  На кухне хозяйничал Киванов. Кийск с облегчением увидел у него на кармане
куртки цифру "два", нарисованную Качетряном.
  - А, Иво, - Киванов, увидев Кийска, радостно улыбнулся. - Что нового на
станции? Говорят, Штрайх поймал двух чужаков...
  Киванов вдруг осекся и умолк. Его взгляд остановился на кровавом пятне,
расплывшемся по голубой куртке Кийска на уровне живота, затем скользнул по
ножу, засунутому за пояс.
  Кийск, проследив за его взглядом, скривил губы в болезненной полуулыбке и
тяжело опустился на стул.
  - Дай что-нибудь пожевать, - попросил он.
  - Ужин уже почти готов...
  - Да нет, - махнул рукой Кийск. - Что-нибудь на скорую руку.
  Киванов взял большой ломоть хлеба, положил на него толстый кусок ветчины,
облил соусом, прилепил листок салата и накрыл вторым ломтем хлеба.
  - Что случилось, Иво? - спросил он, протягивая сандвич Кийску.
  - Чужаки пытались прорваться на станцию. Они утащили Игоря, - Кийск
откусил кусок сандвича. - Будь здесь повнимательнее. Неплохо будет, если
подыщешь себе какое-нибудь оружие. Палмер должен был принести со склада
плазменные резаки...
  - Резаки против людей?
  - Они не люди! - Кийск бросил на стол надкушенный сандвич. - Запомни это:
они не люди!
  - Успокойся, Иво.
  - Да, - Кийск провел ладонью по лицу. - Нам всем следует держать себя в
руках, иначе мы со страха начнем убивать друг друга.
  Кийск поднялся со стула.
  - Я к Маклайну, - сказал он.
  Идя по коридору, Кийск заглядывал в каждую комнату, но нигде не заметил
ничего подозрительного.
  В проходе между корпусами он налетел, едва не сбив с ног, на Маклайна.
Профессор стоял к нему лицом, раскинув руки в стороны.
  - В чем дело, господин Маклайн? - спросил Кийск, стараясь не проявлять
нервозности. - Почему вы здесь?
  - Туда нельзя, - негромко и как-то очень уж нерешительно произнес Маклайн.
  - Пока нельзя. Надо подождать.
  Очки его сползли на самый кончик носа. Блеклые, невыразительные глаза
смотрел поверх оправы куда-то в глубь черепной коробки Кийска.
  Кийск бросил взгляд через плечо Маклайна. Тяжелая герметичная Дверь,
ведущая в лабораторный корпус, медленно закрывалась.
  - Черт возьми, профессор!
  Кийск попытался обойти Маклайна, но тот, размахивая руками старательно
загораживал ему проход.
  Схватив Маклайна за плечи, Кийск отшвырнул его в сторону и рванулся к
двери. С разбега он ударил в нее плечом, но только услышал как лязгнул,
войдя в пазы, ручной запор.
  - Проклятье!
  Кийск с ненавистью ударил ладонью по холодному железу двери.
  Двойник Маклайна навалился на него со спины и вцепился в горло обеими
руками. С разворотом корпуса Кийск ударил чужака локтем в живот, вложив в
удар все скопившееся в нем раздражение и злость. Надсадно охнув, чужак
отлетел к стене и, хватая ртом воздух, завалился на пол. Кийск подобрал
сорвавшиеся с носа лже-Маклайна очки и, рванув за ворот, вернул двойника в
вертикальное положение. Ноги чужака подгибались, взгляд ошалело блуждал по
сторонам. Он попытался уцепиться за Кийска, но тот, вывернув ему руку за
спину, надавил на согнутую кисть. Чужак снова охнул и согнулся в поясе.
  - Пойдем, дорогой, - почти ласково прошептал ему на ухо Кийск и толкнул
вперед.
  Выйдя из перехода, Кийск заставил чужака лечь на пол и, придавив его спину
ногой, завернул до упора штурвал ручной блокировки двери.


                                  Глава 7

  НА ГРАНИ БЕЗУМИЯ

  Короткий разговор с Кийском по интеркому выбил Маклайна из равновесия. До
сих пор все происходившее казалось ему не более чем учебной тревогой или
даже, скорее, проигрыванием модельной ситуации. Но сейчас, когда пропал
Штрайх, Маклайну впервые стало по-настоящему страшно. Так жутко ему не
было даже в тот момент, когда третий Киванов размахивал перед его лицом
трубой. Маклайн вдруг подумал, что любой, кто войдет сейчас к нему в
кабинет, может оказаться чужаком, явившимся для того, чтобы расправиться с
ним.
  Но ведь Кийск сказал, что Штрайха похитили, а это вовсе не означает, что
его убили!
  Успокоив себя таким образом и несколько приободрившись, Маклайн включил
интерком.
  - Слушаю, - ответил голос Ивлевой.
  - Марта, Киванов у вас?
  - Да. Один.
  - Будьте осторожнее, чужаки активизируют свою деятельность.
  - Что это значит? - встревоженно спросила Марта. Маклайн на секунду
замялся, сомневаясь, стоит ли говорить ей о Штрайхе.
  - Похоже, что они пытаются проникнуть на станцию. Будьте бдительны и не
забывайте докладывать мне о всех своих перемещениях.
  Маклайн щелкнул переключателем.
  - Киванов, - раздалось из динамика.
  - Господин Киванов, как у вас дела?
  - Ужин будет готов через несколько минут.
  - Спасибо.
  - Господин Маклайн, ко мне только что заходил Кийск. Он сказал, что пропал
Штрайх.
  - Да, я уже знаю. Я разговаривал с Кийском.
  Маклайн переключил интерком на связь с командным отсеком. Зуммер пищал
долго, но никто не отвечал.
  Маклайн недовольно сдвинул брови, поправил очки и поднялся из кресла.
  То, что он увидел, войдя в помещение командного отсека, повергло его в
состояние шока.
  Вся аппаратура, находившаяся в отсеке, была разрушена до основания. По
полу были разбросаны искореженные обломки кожуха пульта, валялись мониторы
с выбитыми экранами, платы и микросхемы, изломанные на куски и
растоптанные ногами. В помещении стояла удушливая вонь от дымящихся
оплеток проводов. Весь этот разгром покрывал сверху слой серого
хлопьевидного порошка, выброшенного автоматической системой пожаротушения.
  Пятясь, Маклайн вышел из отсека и, захлопнув дверь, побежал по коридору,
сам не зная куда. Оказавшись возле медицинского отсека, он оттолкнул дверь
в сторону и ворвался в приемную.
  - Марта! Борис! - закричал с порога Маклайн. - Уничтожен главный пульт!
Весь командный отсек разгромлен!
  Вид Маклайна был ужасен. Он стоял в дверях, держась одной рукой за косяк,
другой - за грудь. Лысина его была багровой, остатки волос вокруг нее
топорщились в разные стороны, нижняя губа отвисла и мелко дрожала.
  Марта испуганно подбежала к нему и, взяв за локоть, хотела усадить на
кушетку, но Маклайн, грубо вырвав руку, истерично взвизгнул:
  - Оставьте меня, черт возьми!
  Киванов скинул белый халат и вышел в коридор. Маклайн с Мартой, пытающейся
поддерживать его, последовали за ним.
  Осматривая разгромленное помещение, Киванов обнаружил за поваленной на пол
станиной, на которой прежде был установлен компьютерный терминал, тело
Качетряна, полузасыпанное огнетушащим порошком. Его черные волосы слиплись
от крови, лужей растекшейся вокруг головы.
  Подошли Марта с Маклайном. Марта вскрикнула, зажав рот ладонью, и в ужасе
попятилась назад. Маклайн смотрел на тело Качетряна совершенно безумным
взглядом и вдруг, схватившись обеими руками за голову, закричал:
  - Это просто бред какой-то!
  Киванов наклонился и выдернул из груды искореженного металла прут длиною
около метра.
  - Это тоже двойник! Он убьет всех нас! - завопил Маклайн и, спотыкаясь об
обломки пульта, выбежал в коридор.
  Марта побежала следом за ним, но Киванов догнал ее в два прыжка, схватил
за руку и, протащив по коридору, втолкнул в кабинет Маклайна.
  - Хоть ты-то не сходи с ума! - крикнул он и толкнул ее в кресло. - У
чужака плазменный резак! Ты видела, какими ломтями он нарезал пульт? Мне
что, с голыми руками идти его искать?
  Марта, закрыв лицо ладонями, уронила голову вниз и громко, с подвывом,
заплакала.
  - Ну все, все, успокойся, - Киванов присел рядом с ней на корточки и
погладил по волосам.
  Марта подняла голову, размазала слезы по щекам и попробовала улыбнуться.
  - Прости пожалуйста, - сказала она. - Это сделали чужаки?
  - Больше некому.
  - А где Ален?
  - Возможно, он был двойником.
  - А настоящий?..
  Марта прикусила губу, глаза ее снова наполнились слезами. Киванов понял,
что сейчас лучше не успокаивать ее, а просто говорить о деле.
  - Я сейчас уйду, - сказал он. - Надо найти этого чужака. А заодно поищу и
Маклайна. Ты закроешь за мной дверь на запор и не будешь открывать ее
никому, кто бы ни пришел. Даже если это буду я. Понятно? - Марта кивнула
головой. - Откроешь только после того, как я свяжусь с тобой по внутренней
связи и скажу: "Марта, сегодня тринадцатое число". Ясно? - Марта снова
молча кивнула. - Ну и отлично. А чтобы тебе не скучно было сидеть одной,
постарайся по интеркому найти Кийска, Штрайха и моего близнеца, - что-то
он засиделся на кухне. Все. Не скучай.
  Выйдя за дверь, Киванов дождался, пока изнутри щелкнул замок, и подергал
за ручку двери. Убедившись в ее надежности, он двинулся по коридору в
сторону внешнего шлюза: больше всего Борис боялся, что проникший в корпус
чужак откроет его. По пути он открывал все двери, но в лабораториях царили
тишина и порядок.
  Внутренние двери шлюза были закрыты. Киванов проверил штурвал ручного
запора - он был закручен до предела.
  Внезапно погас свет. Киванов оказался в непроглядной тьме, которая
казалась еще чернее из-за красноватых отсветов, падавших из окон по обе
стороны от шлюза. Он прижался спиной к металлической двери и выставил
перед собой прут.
  Через несколько секунд свет загорелся вновь - включилась система
аварийного энергоснабжения.
  Киванов понял свой просчет: пока он искал двойника Палмера в лабораторном
корпусе, чужак проник в складской и сейчас орудовал в энергетическом
отсеке.
  Борис вновь, теперь уже бегом, пересек лабораторный корпус по центральному
коридору, пробежал переход между корпусами и, рванув дверь складского
корпуса, убедился, что она заблокирована изнутри ручным запором. Киванов
со злостью стукнул кулаком по дверному железу и, тяжело дыша, опустился на
пол.
  Он чувствовал себя, подобно кролику, загнанному собаками в нору. Ему
казалось, что стены перехода сближаются, свободного пространства и воздуха
между ними становится все меньше. Если закроют дверь со стороны
лабораторного корпуса, то он навсегда останется в этой трубе. Борис рванул
ворот куртки - пластиковые клепки, отлетев, застучали по полу, - поднялся
на ноги и пошел назад в лабораторный корпус. Никогда прежде он не замечал
у себя симптомов клаустрофобии, но сейчас чувствовал нарастающее желание
раскрыть все окна и двери, какие есть на станции, открыть наружный шлюз и
выйти на открытое пространство, освободиться от тяжести нависшего над
головой, готового рухнуть потолка, от давящих на плечи стен.
  Но ведь есть еще жилой корпус. Там должны быть Кийск, Штрайх, второй
Киванов. Почему они не возвращаются?
  Киванов уже шел по коридору корпуса, когда ему показалось, что он услышал
звук бьющегося стекла. Он остановился и прислушался. Снова звякнуло
стекло, потом послышалась какая-то возня, упало на пол что-то тяжелое.
Звуки доносились из приоткрытой двери химической лаборатории. Прижимаясь к
стене, Киванов подкрался к двери и, стараясь остаться незамеченным,
заглянул в нее.
  В дальнем конце комнаты за письменным столом, лицом к двери, сидел
Маклайн. Рядом с ним стоял Палмер. Киванов впервые видел Маклайна без
очков. Глаза профессора были пустыми, остекленевшими, губы перекошены
судорогой. Маклайн был мертв.
  Палмер повернул голову и встретился с Кивановым взглядом.
  - Ну что ты там прячешься, заходи, - приветливо махнул он рукой.
  Крепко сжав в руке прут, Киванов шагнул в комнату.
  - Что здесь произошло? - спросил он.
  - Профессор умер, - скорбно склонив голову, ответил Палмер.
  - Как умер?
  - Умер.
  Киванов подошел ближе и увидел на груди Макиайна черную, обугленную по
краям дыру.
  - Я думаю, ему даже не было больно. Только немного страшно, - Палмер
поднял плазменный резак с бледно-голубым, почти невидимым огоньком на
кончике жала.
  Киванов, попятившись, перехватил прут обеими руками и выставил его перед
собой.
  - Что тебе надо? - сдавленно прошипел он.
  - Мне - ничего, - чужак криво усмехнулся. - Я всего лишь выполняю задание.
  Вдавив клавишу мощности, он махнул резаком, и оружие Киванова стало на
треть короче. Отрезанный конец прута с глухим стуком упал на пол.
Продолжая медленно пятиться, Киванов уперся в химический стол.
  Чужак приближался, поигрывая резаком. Он то гасил пламя на кончике жала,
то, нажимая клавишу на рукоятке, выбрасывал его вперед почти на полметра.
  Еще один обрезок металлического прута упал на пол. В руках у Киванова
остался кусок длиной не более тридцати сантиметров.
  Чужак поднес жало резака к направленному на него концу прута. Металл
мгновенно раскалился, побелел, начал оплывать, как воск.
  Играл ли чужак со своей жертвой? Лицо его оставалось
непроницаемо-спокойным, без малейшего признака каких-либо эмоций.
  Киванов протянул руку за спину и, схватив со стола какую-то стеклянную
посудину, швырнул ее. чужаку в лицо. Чужак непроизвольным жестом, защищая
глаза, вскинул руку, и жало резака на мгновение отклонилось в сторону.
Киванов прыгнул вперед, схватился одной рукой за корпус резака, а другой,
размахнувшись, вогнал раскаленный металлический штырь, как кинжал, в глаз
чужаку. Раздалось отвратительное шипение, и резкий запах горелой плоти
ударил Киванову в ноздри. Чужак протяжно завыл, сделал шаг назад и упал на
спину.


                                  Глава 8

  ВЗАПЕРТИ

  Кийск втащил вяло сопротивляющегося двойника Маклайна в столовую и кинул
его на стул.
  - Присмотри за ним, - сказал он удивленному, уставившемуся на них
Киванову. - Это двойник. И свяжись с Маклайном. Чужаки перекрыли проход в
лабораторный корпус.
  Кийск добежал до перехода в складской корпус и удостоверился, что дверь в
конце его, так же, как и ведущая в лабораторный, закрыта и заблокирована
изнутри. Выйдя из перехода, он запер дверь со своей стороны. Прежде чем
вернуться он обшарил все помещения корпуса и еще раз проверил запор
шлюзовых ворот.
  - Внутренняя связь не работает, - сообщил ему Киванов.
  - Так, - Кийск сел, закинул руки за спинку стула и вытянул ноги. - Обе
двери в соседние корпуса закрыты. Похоже, нас крепко обложили. Но, по
крайней мере, чужаков в нашем корпусе, кроме этого, - кивнул он в сторону
одеревенело замершего на стуле с прямой, как доска, спиной лже-Маклайна, -
больше нет. Какие будут предложения?
  - Ты думаешь, двери заперли чужаки?
  - А ты считаешь, что нас приказал изолировать Маклайн?
  - У меня уже ужин готов...
  - С этим придется повременить. Мигнув пару раз, погас свет.
  Уловив при последней вспышке света движение чужака, Кийск прыгнул на него
и, придавив к стулу, схватил за горло.
  - Только дернись, я тебе горло вырву, - прошипел он.
  - Что бы это значило? - спросил из темноты Киванов.
  - Думаю, что ничего хорошего, - ответил Кийск. Свет загорелся снова.
Киванов облегченно вздохнул.
  - Напрасно расслабился, - сказал Кийск, отпуская почти задохнувшегося
чужака. - Включилось аварийное освещение.
  - Аварийное?
  - Вот именно. Энергоблок станции выведен из строя.
  - Но это значит...
  Киванов умолк, не решаясь высказать вслух то, что и без того было ясно им
обоим.
  - Это значит, что чужаки расползлись по всей станции, - закончил за него
Кийск.
  - А что с людьми?
  - Либо сидят, запертые где-нибудь в отсеке, как мы с тобой, либо... -
Кийск пожал плечами. - Что будем делать? От чужаков нам не отбиться -
Лабиринт плодит их со скоростью безумной крольчихи.
  - Может быть, спросим у него? - ткнул пальцем в чужака Киванов.
  - Бесполезно, - поморщился Кийск. - Он, наверное, и сам-то не понимает,
что делает.
  - Хотелось бы мне взглянуть на того, кто вообще хоть что-нибудь здесь
понимает.
  - Ты и твой близнец говорили о каких-то хозяевах Лабиринта, - напомнил
Кийск.
  - Это были всего лишь слова, - качнул головой Киванов. - Просто нужно было
как-то объяснить то, что произошло. Не мог же я сказать, что общался с
Лабиринтом, - Борис пожал плечами. - Глупо как-то...
  - Может быть, и было глупо - до тех пор, пока Лабиринт не напустил на нас
чужаков.
  Кийск подошел к лжепрофессору и, опершись ладонями о колени, склонился над
ним.
  - Ну что, господин Маклайн, Хотите нам что-нибудь сообщить?
  - Вам надо было уйти, - не глядя на Кийска, тихим, бесцветным голосом
произнес чужак.
  - А вот сейчас я с ним полностью согласен, - повернулся Кийск к Киванову.
- Если станция занята чужаками, то нам следует отсюда убираться. Вряд ли
мы сможем дождаться корабль СБ, отсиживаясь в каком-нибудь из отсеков.
Чужаки нас достанут. Вопрос только в том - куда?
  - В Южные горы, - не задумываясь, ответил Борис. - До них не так уж
далеко, и там есть где укрыться.
  - Для этого нам потребуется вездеход. И нужно попытаться собрать всех
наших. Если чужаки отключили энергоблок станции, значит, они уже вовсю
орудуют в складском корпусе. Так я говорю? - резко обернулся Кийск к
двойнику Маклайна.
  Тот от неожиданности вздрогнул, судорожно сглотнул и быстро кивнул.
  - И ворота его открыты?
  Чужак еще раз, так же быстро, дернул головой сверху вниз. Получив
необходимую информацию, Кийск потерял к двойнику интерес.
  - Вот туда-то мы и попробуем пробраться, - сказал Кийск Борису. - В
багажнике одного из вездеходов я оставил плазменный резак. Надеюсь, чужаки
о нем не знают. Если резак все еще на месте, то с его помощью мы сможем
проникнуть в любой отсек. На кухне есть что-нибудь, похожее на оружие?
  - Откуда? - недоуменно пожал плечами Киванов.
  - Не знаю откуда, но, думаю, что-нибудь тебе подберем. Кийск открыл корпус
автоматической хлеборезки и снял с оси круглый нож с остро отточенными,
загнутыми зубцами.
  - Смотри, какая замечательная вещь, - показал он нож Киванову.
  - И что с ней делать? Метать в противника?
  Кийск опрокинул один из обеденных столиков, отвинтил ножку из пластикона и
примерил на нее нож от хлеборезки. Ножка оказалась чуть толще, чем
отверстие в центре ножа. Ножом Кийск немного обстрогал конец пластиконовой
палки, поставил ее вертикально и, приставив сверху нож от хлеборезки,
заколотил его рукояткой ножа. Дисковый нож сел прочно, но для надежности
Кийск расщепил выступающий из отверстия конец пластиконовой палки, вставил
в расщеп вилку и зафиксировал ее концом провода, вырванным из той же
хлеборезки.
  - Ну как? - Кийск для пробы махнул получившимся оружием.
  - Выглядит устрашающе, - усмехнулся мрачновато Киванов. - Вылитый
неандерталец.
  - Сам ты неандерталец. Держи, - Кийск протянул самодельную секиру Киванову.
  - А тебе?
  - А мне привычнее с ножом, - Кийск вставил нож в ножны. - Жалко, фонарика
у нас нет.
  - Скоро уже рассветет.
  Кийск подтянул ремень, поправил нож, проверил застежки на ботинках и
подвернул рукава куртки.
  - Ну, пошли, что ли?
  Киванов положил секиру на плечо.
  - Иво, - сказал он вдруг. - У тебя было пятно на куртке. Теперь куртка
Кийска была совершенно чистой. От кровавого пятна на животе не осталось и
следа.
  Кийск достал платок, который сунул в карман, обтерев им с ножа кровь
чужака. На мятом платке не было ни единого пятнышка.
  - Вот так, - довольно подмигнул Кийск Борису. - Они действительно не люди.
Улетучилась их кровушка, а выходит, и совесть у меня чиста. Не с живыми
существами мы сражаемся, а с фантомами.
  Перед тем как уйти, Кийск отвел двойника Маклайна на кухню и, заведя ему
руки за спину, привязал их к трубе раковины.
  Уже выйдя за порог, он снова вернулся.
  - Чуть не забыл. - Вытащив из кармана очки, Кийск нацепил их чужаку на нос.


                                  Глава 9

  ГИБЕЛЬ

  Заперев дверь за Борисом, Марта села за стол и включила интерком.
Индикатор на панели не зажегся. Марта надавила на клавишу еще раз,
сильнее, - прибор не реагировал. Внутренняя связь станции не работала.
Марта стукнула кулаком по безжизненно молчащей коробке и, уронив голову на
руки, беззвучно заплакала.
  Она чувствовала себя запертой в мышеловке, всеми покинутой, брошенной на
произвол судьбы, непередаваемо одинокой и несчастной. Страх парализовал
ее. Ей было страшно оставаться здесь одной, без связи, в жутком безмолвии,
нарушаемом только змеиным шипением системы кондиционирования, но не менее
пугающей была для нее мысль о том, чтобы выйти в коридор, где любой
встречный человек мог оказаться безжалостным чужаком, монстром, жутким
порождением Лабиринта. Марте вдруг вспомнились слипшиеся от крови волосы
Качетряна, темная лужа крови вокруг его головы, и она, уже более не
сдерживаясь, зарыдала в полный голос.
  Она долго, истерично рыдала, давясь слезами, размазывая их ладонями по
лицу. Замолкая на мгновение, переводя дыхание, она с животным страхом
прислушивалась к ужасающей тишине и вновь заходилась в плаче.
  В какое-то мгновение внимание ее привлекло негромкое потрескивание,
доносящееся откуда-то сзади, из-за спины. Все еще продолжая всхлипывать,
она подняла голову и обернулась.
  До стены с большим круглым окном было около полутора метров. Свет в
помещении не позволял рассмотреть за стеклом ничего - все тонуло в
темно-красном мраке. Но сейчас, прислушавшись, Марта совершенно отчетливо
услышала неравномерные щелчки, словно кто-то медленно рвал плотную
перфорированную бумагу.
  Затаив дыхание, Марта вслушивалась в странные звуки.
  Она подумала о том, что надо выключить свет, и тогда можно будет
разглядеть, что происходит за окном, но слабость в коленях и дрожь в низу
живота не позволяли ей двинуться с места. Сознание ее превратилось в
невероятно спутанный клубок, который крутился одновременно во всех
направлениях, наматывая мысли и воспоминания. Клубок становился все больше
и плотнее, а голова по мере этого наполнялась тугой, звенящей пустотой,
которая давила изнутри на своды черепа. Казалось, еще немного, и швы не
выдержат, разойдутся... И тогда наступит покой.
  Слезы на глазах Марты высохли. Она смотрела в пустоту, в багровую темноту
ночи за окном, забыв о том, где она находится и что с ней происходит.
Уголки губ дернулись вверх, изображая блаженную улыбку идиота.
  Находясь в состоянии прострации, Марта не видела, как по круглому
бронированному стеклу окна ползет тонкая щель с оплавленными края ми.
Становясь все длиннее, щель пересекла окно по диаметру и описала
полуокружность снизу. Нижняя половина стекла упала внутрь помещения.
Толстое, тяжелое стекло сначала глухо стукнулось о пол ребром, а затем,
качнувшись, упало плашмя, издав громкий, плотный хлопок. Внезапный резкий
звук вывел Марту из погруженности в мир, находящийся за гранью реальности
и сознания. Вздрогнув всем телом, она вскочила на ноги и, еще не поняв,
что произошло, оказалась в шаге от оконного проема. Взгляд ее напоролся на
встречный холодный, безразличный взор серо-стальных глаз. По другую
сторону окна стоял двойник Качетряна, а рядом с ним - женщина с
необыкновенно знакомым и одновременно бесконечно чужим лицом.
  Только сейчас Марта увидела дыру в стекле. Она снова почувствовала
отвратительную слабость в коленях. Плотный резиновый обруч сдавил грудь.
Но на этот раз каким-то невероятным внутренним усилием ей удалось подавить
в себе предательскую слабость. Во всем теле, в каждой его клетке, с каждым
новым ударом сердца отдавался крик: жить! Жить! Жить! Рыдать, биться в
истерике можно будет потом, а сейчас нужно было спасать себя. Спасать себя
самой, потому что некого звать на помощь. Да и остались ли еще люди на
станции?
  Марта медленно, словно боясь вспугнуть двух чужаков за окном, попятилась
назад, к двери, выставив позади себя руку. Мозг, работающий на грани
срыва, выдал нужное решение, и Марта точно знала, что ей нужно делать.
  Она прижалась спиной к стене, и рука ее поползла вверх вдоль дверного
косяка, нащупывая приборный щиток.
  Тем временем двойник Качетряна перегнулся через оконную раму, бросил на
пол плазменный резак и, подтянувшись на руках, пытался найти опору для
занесенной ноги.
  Марта дернула вниз рычаг аварийной герметизации отсека, и, закрывая проем
окна, сверху упал лист брони. Глухо клацнув, он, как сомкнувшиеся челюсти,
перерубил тело чужака пополам. Верхняя половина туловища упала вниз,
стукнулась головой о лежащую на полу пластину стекла и съехала по нему
лицом. Из обрубка бил фонтан крови, заливая стену под окном. Медленно, с
невероятным усилием, чужак приподнял голову и глянул на Марту
стекленеющими глазами. Нижняя челюсть его отвалилась вниз, и изо рта
выплеснулся пузырящийся поток крови.
  В этот момент в помещении погас свет.
  Марта пронзительно завизжала. Сознание ее живо нарисовало картину, как в
темноте ползет к ней перемазанный в крови обрубок чужака. Она подняла
вверх рычаг герметизации отдернула дверной запор и, оттолкнув дверь в
сторону, выбежала в коридор.
  Почти сразу же включилось аварийное освещение. Одновременно с этим Марту
обхватили сзади сильные, крепкие руки. Одна закрыла рот, а другая сдавила
горло.

  * * *

  Покачиваясь словно пьяный, Киванов вышел из лаборатории.
  Перед глазами плыла серая, мутная пелена, сквозь которую отчетливо
проступало лишь перекошенное, залитое кровью лицо чужака с железным
штырем, торчащим из глазницы. И запах - омерзительный, тошнотворный запах
горящей плоти...
  Чтобы справиться с накатившимся приступом тошноты, Киванов остановился и
сделал два глубоких вдоха.
  Вспомнив о плазменном резаке, оставшемся в лаборатории, он вернулся,
поднял его с пола и снова вышел в коридор.
  Боже, что за кошмар? Что за жуткий сон? Станция, которая казалась
маленьким кусочком Земли - теплым, уютным и безопасным, - теперь была
завалена трупами. Люди и какие-то непонятные чужаки блуждают по лабиринту
коридоров станции, калеча и убивая друг друга. За что? Кому это надо?
Лабиринту? Но что такое Лабиринт? Кто построил его? В чем виноват перед
ним я, лично я - Борис Киванов? В чем была вина Качетряна и Маклайна? Что
случилось с Палмером, Кийском, Штрайхом? А Марта? Марта сейчас одна,
запертая в кабинете убитого Маклайна.
  Борис подошел к интеркому, закрепленному на стене, и попытался соединиться
с Мартой. Связь не работала. Он дон шел до двери кабинета и застучал в нее
кулаком.
  - Марта! Марта, открой! Это я - Борис!
  В конце концов он мог просто вскрыть дверь резаком.
  Но дверь открыли изнутри.
  Первое, что увидел Киванов, переступив порог, была залитая кровью стена.
Потом он увидел дыру в оконном стекле и обрубок верхней половины туловища,
лежавший на полу в луже крови с руками, судорожно выброшенными вперед.
  Киванов посмотрел на Марту. Он был настолько ошеломлен представшей перед
ним жуткой картиной, что не знал, что сказать.
  - Чужаки вырезали стекло плазменным резаком, - тихо произнесла Марта. - Я
включила систему аварийной герметизации. И вот...
  Киванова поразило, что Марта совершенно спокойно, без каких-либо эмоций
смотрит на ужасное месиво крови и плоти, от одной только мысли о котором
его передергивало и к горлу подкатывался кислый комок тошноты. Для себя он
объяснил это потрясением, которое ей пришлось пережить.
  Борис обнял Марту за плечи, повернул ее спиной к окну и повел в дальний
конец кабинета, где находился ряд стенных шкафов.
  - Давай-ка поищем, чем это можно прикрыть.
  Он отдал Марте плазменный резак и двумя руками широко распахнул створки
шкафа.
  Чужак приставил жало резака Киванову к спине и включил его на полную
мощность.
  Бледно-голубая струя жидкого пламени пробила тело человека насквозь.
Вцепившись побелевшими пальцами рук в дверки шкафа, Киванов резко дернулся
и прогнулся назад. Колени его подломились, он издал глухой, короткий
полустон-полухрип и рухнул на пол.


                                  Глава 10

  ПРОРЫВ

  Прежде чем открыть ворота, Кийск с Кивановым через окна осмотрели
прилегающий к корпусу участок каменистой пустыни.
  Внешнее освещение не обеспечивалось системой аварийного энергоснабжения,
но красно-бурый ночной мрак уже начал розоветь, и фигуру человека вполне
можно было бы различить на фоне предрассветного неба. Но никого видно не
было.
  - Куда же они все подевались? - удивленно прошептал Кийск. - В прошлый раз
набросились на нас целой оравой.
  Они подошли к шлюзу. Киванов взял свое оружие на изготовку. Кийск отвернул
штурвал ручной блокировки, вытащил нож, горячим шепотом произнес:
"Внимание!" - и включил дверной привод.
  Створки дверей разошлись в стороны. Шлюз был пуст. Киванов и Кийск подошли
к открытой наружной двери и осторожно выглянули. Никого.
  Держась в тени строений, они, так никого и не встретив, добрались до
складского корпуса. Двери шлюза были открыты. Кийск осторожно заглянул
внутрь.
  Все помещение было ярко освещено. Доносились звуки какого-то движения, то
и дело раздавался лязг металла, хлопали двери. Чужаков Кийск увидел только
двух. Один, двойник Кийска, стоял возле щитка дверного привода и что-то
высматривал в глубине проходов между боксами. Другой чужак, двойник
Качетряна, ковырялся в моторе ближайшего к шлюзу вездехода.
  Кийск наклонился к уху Киванова:
  - Ты снимешь того, который у щитка, и сразу же закроешь дверь. Я беру на
себя второго и лезу в багажник за резаком. Дальше действуем по
обстоятельствам. Киванов молча наклонил голову.
  - И, главное, помни, что они не люди, - Кийск положил руку Борису на
плечо. - Это я говорю для того, чтобы в решающий момент у тебя рука не
дрогнула. Ну, удачи нам.
  Они одновременно бросились в дверной проем. Двойник Кийска среагировал
слишком поздно - когда он обернулся, Киванов уже замахивался на него
секирой. Одним взмахом своего страшного оружия Борис снес чужаку нижнюю
челюсть и сразу же хлопнул ладонью по кнопке дверного привода.
  Кийск, подбежав к своему противнику, обхватил его левой рукой за горло и
несколько раз ударил ножом в живот. Отбросив чужака в сторону, он побежал
к третьему в ряду вездеходу. Обогнув его, Кийск уже открыл крышку
багажника, когда выскочивший из прохода чужак навалился на него сзади. Не
оборачиваясь, Кийск ударил его пяткой в пах и, упав в багажник, ухватился
за рукоятку плазменного резака.
  Когда он вылез из багажника, его окружали уже трое чужаков. Не разбираясь
в лицах - где чей двойник, - Кийск ударил большим пальцем по тумблеру
включения, вдавил до предела клавишу мощности и повел резак полукругом на
уровне груди. Не оглядываясь на корчащиеся и хрипящие тела, он запрыгнул в
вездеход.
  Киванов тем временем успел уложить еще одного чужака и теперь нервно
посматривал то в сторону Кийска, то в проход, по которому к нему бежали
пятеро чужаков.
  Вездеход снес турникет ограждения гаражной площадки и затормозил у шлюза.
Киванов запрыгнул на сиденье рядом с Кийском и секирой, с острых зубцов
которой еще капала кровь, указал на приближающихся чужаков.
  - Ну тут-то вы, ребята, и попались! - азартно крикнул Кийск и бросил
вездеход в проход.
  Корпус вездехода едва вписался между боксами. Отлетели в стороны сбитые
зеркала и боковые фары. Чужаки, не ожидавшие такого маневра, не успели
даже развернуться и побежать. Трое из них были сбиты острым, скошенным
бампером и попали под колеса. Двое других, попытавшиеся в последний момент
укрыться в боксе, оказались размазаны бортом по стене.
  Кийск надавил на тормоз и заглушил двигатель. Минуту он напряженно
вслушивался в тишину, воцарившуюся на складе, каждую секунду ожидая нового
нападения. Но ни единый звук не нарушал безмолвия.
  - Ну и шума мы с тобой наделали, - улыбнувшись, подмигнул Борису Кийск. -
Похоже, что, кроме нас, здесь больше никого не осталось.
  Прежде чем идти в лабораторный корпус, они вернулись к шлюзу и подготовили
вездеход для поездки в горы, полностью заправив его баки горючим, загрузив
провизию, самое необходимое снаряжение и различную мелочевку, которая тоже
могла пригодиться.
  На двери, ведущей в переход к лабораторному корпусу, Кийск
предусмотрительно срезал штурвал ручной блокировки, - чтобы вновь не
оказаться запертыми.
  Они шли по коридорам, заглядывая во все помещения. Первым они нашли тело
Маклайна. Чуть позже, в разгромленном командном отсеке - мертвого
Качетряна. В кабинете Маклайна они увидели вырезанное оконное стекло и
тело Ки-ванова, скорчившееся на полу возле шкафа.
  Кийск подошел к окну и провел пальцем по оплавленному краю бронестекла.
  - Выходит, что резаки у них, - сказал он. - Надо убираться со станции как
можно быстрее. Здесь мы теперь нигде от них не укроемся.
  Киванов ничего не ответил. Он стоял возле безжизненного тела своего
двойника. Живой смотрел на мертвого, как на подписанный самому себе
смертный приговор. Кийск подошел к нему сзади и тронул за плечо.
  Киванов указал рукой на труп, лежавший в расплывшейся луже крови.
  - Полно крови, - произнес он деревянным голосом. - Значит, он был
настоящим, а я - копия.
  - Не говори ерунду. Его убили совсем недавно. - Кийск наклонился, смочил
платок в крови и протянул его Киванову - На, возьми. Потом посмотрим.
  Киванов механическим движением сунул платок в карман.
  Слова Кийска, похоже, не очень его убедили.
  В соседней комнате, где они обнаружили труп Марты Ивлевой со свернутой
шеей, на них бросился двойник Маклайна, но тут же упал, напоровшись на луч
огня из резака Кийска.
  - Странно, почему они бросаются на нас с голыми руками? - озадаченно
поскреб щетину на щеке Кийск. - Где все резаки?
  Резаки обнаружились, когда они дошли до конца радиального коридора
корпуса. На небольшой площадке, где коридор сворачивал к шлюзу, стояли
двое чужаков, двойники Палмера и Киванова, с резаками наперевес.
Обернувшись назад, Кийск увидел движущего на них по коридору двойника
Штрайха, также вооруженного резаком.
  - Сейчас нас здесь почикают, как капусту, - тихо и мрачно сообщил Киванов.
  - В разные стороны и в засаду за дверью, - шепотом произнес Кийск.
  Киванов понял, что он задумал: единственное, что они могли предпринять в
сложившейся ситуации, - попытаться рассредоточить силы противника.
  Взглянув еще раз на чужаков, включенные резаки в руках которых не
оставляли никаких сомнений в их твердом намерении покончить с последними
оставшимися в живых обитателями станции, Кийск толкнул Киванова в открытую
дверь, одним большим прыжком пересек коридор и влетел в комнату по другую
его сторону.
  Киванов прижался спиной к стене возле двери, занеся секиру для удара. Едва
только в комнату из коридора упала тень, он нанес удар в сторону дверного
проема. Удар пришелся чужаку в переносицу. Чужак истошно заорал.
Зазубренный хлебный нож так глубоко вошел в лицевые кости двойника
Палмера, что Киванов, пытаясь вырвать свое оружие, втащил чужака в
помещение. Ударом ноги он выбил из рук чужака резак и, дернув секиру в
сторону, шарахнул врага о стену. Нож вышел из раны, и чужак рухнул на
колени. Киванов сверху нанес добивающий удар.
  В то же самое время Кийск, перерезав пополам первого вошедшего в комнату
чужака, припал к стене и ждал второго. Вдруг он почувствовал спиной
нестерпимый жар и едва успел отпрыгнуть в сторону, - стену, в том месте,
где он только что стоял, прошило голубоватое пламя.
  Услышав, что Кийск отскочил от дверного проема, двойник Киванова вошел в
помещение. Чужак и Кийск стояли друг против друга на расстоянии двух
метров. Между ними змеились голубоватые нити огня, парировать удар которых
было невозможно. Победить в этой дуэли не имел шансов никто: бросившись
друг не друга, они оба оказались бы убитыми.
  Чужак не ведал ни сомнений, ни страха, и он первым сделал шаг вперед.
  Кийск плотнее обхватил рукоятку резака и попытался еще глубже вдавить
клавишу мощности, которая и без того была до предела утоплена в своем
гнезде.
  Появившийся в дверях Киванов взмахом секиры раскроил своему двойнику череп.
  Кийск выключил резак и вытер рукавом пот со лба.
  - Что же ты резак не подобрал? - укоризненно спросил он Киванова.
  Тот посмотрел на свое оружие и пожал плечами.
  - Привык я к этой дубинке.
  - Пошли отсюда. Хватит искать приключений. Они подобрали плазменные резаки
чужаков и пошли в сторону складского корпуса.
  - Подожди! - остановился неожиданно Кийск. - В живых остались только мы
двое. Если погибнем и мы, то некому будет предупредить эсбэшников об
опасности. Чужаки смогут выдать себя за нас. А что у них на уме, никому не
известно.
  - Что ты предлагаешь?
  - Подпалить станцию!
  - И чужаки выдадут себя за несчастных погорельцев.
  - Хотя про эсбэшников и рассказывают анекдоты, но не настолько же они
глупы, чтобы не суметь определить, что причина пожара - поджог.
  - А система пожаротушения?
  - Мы устроим такой фейерверк, что никакая противопожарная система не
справится!
  Они нашли две двадцатилитровые канистры и прошлись по лабораториям, сливая
в них все горючие жидкости, какие попадались на глаза. После этого они
пошли по коридорам, разливая эту адскую смесь. Остатки они вылили уже в
помещении складского корпуса, возле резервуара с горючим. Взяв на складе
два баллона с кислородом, они отнесли их в дальний конец лабораторного
корпуса и там открыли.
  Кийск сел за руль приготовленного вездехода и подогнал его вплотную к
дверям шлюза. Киванов поджег лужицу горючей смеси и, посмотрев как струя
огня побежала по проходу между боксами, бросился к шлюзу. Нажав на кнопку
дверного привода, он запрыгнул на сиденье рядом с Кийском.
  Едва они выехали из шлюза, как на них набросилась целая свора обезумевших
чужаков. Они, как камикадзе, бросались под колеса, лезли на борта,
цеплялись за кузов. Киванов со своей стороны довольно легко отбивал атаки
чужаков, используя плазменный резак. Кийску приходилось труднее" Держа
руль одной рукой, он взял в другую нож и рубил им по пальцам рук,
цепляющихся за борт.
  Картина происходящего была вдвойне ужаснее от того, что жуткое побоище
происходило в полном безмолвии, только под звук надсадно рычащего
двигателя. Чужаки, падая искалеченными под колеса машины, не издавали ни
крика, ни стона.
  Наконец вездеход вырвался из плотного кольца беснующихся чужаков и смог
набрать скорость. Озверелая толпа человекоподобных существ осталась
позади. Кийск гнал вездеход в сторону Южных гор. Позади раздался страшный
грохот, и столб рыжего пламени взлетел над развороченной станцией к
предрассветному небу.
  - Грохнуло, - удовлетворенно произнес Кийск.
  - Ты знаешь, Иво, - сказал Киванов. - Я так и не понял, что же здесь
произошло? Из-за чего началась эта бойня? Почему разумные существа не
смогли договориться друг с другом?
  - Где ты увидел разумных существ? Ты называешь разумными тех, что
бросались нам под колеса? Двойники - это автоматы, действующие по заданной
схеме. Ты наблюдал проявления разума с их стороны? Не больше, чем со
стороны посудомоечной машины. Какие-то мифические хозяева, которые послали
двойников? Но мы их не видели! Может быть, они такие же машины, только
программируемые на более высоком уровне. Возможно, что Лабиринт - это
оружие, созданное неизвестной нам цивилизацией, которое производит
двойников, кодируя их на убийство пришельцев. Чем не вариант ответа на все
вопросы? Разумные стороны всегда могут договориться. Беда в том, что мы
столкнулись не с разумом, а с жесткой программой.
  - Тогда, может быть, нам, людям, лучше просто убраться с этой планеты?
  - Может быть. Я, например, так и сделаю при первой же возможности.


                                  Глава 11

  В СКАЛАХ

  День уже полностью вступил в свои права, когда Кийск с Кивановым добрались
до подножия Южных гор.
  Попетляв по крутым склонам, которые под колесами вездехода осыпались
потоками камней, скрывающими все следы, они загнали машину в устье
просторной пещеры, невидимой снизу.
  - Ты здесь уже бывал? - поинтересовался Кийск, спрыгивая на землю.
  - Да, но заходил не очень далеко. Там, - Киванов указал в глубь пещеры, -
начинается длинный проход.
  - Может быть, у пещеры есть второй выход?
  - Не исключено.
  - Пойдем посмотрим.
  Взяв в руки фонари и плазменные резаки, они вошли под гулкие каменные
своды.
  Некоторое время они пробирались по узкому петляющему лазу, пригибаясь все
ниже, временами едва не становясь на четвереньки, протискиваясь друг за
другом между каменными выступами. Но после очередного поворота потолок
пещеры резко ушел вверх, стены раздались в стороны, и проход стал
свободным.
  Пол между тем приобретал все более заметный уклон вниз. Потянуло затхлой
сыростью.
  - Мы так спустимся к самому подножию горы, - сказал Кийск.
  Не успел он произнести эти слова, как сзади на них накатился глухой,
раскатистый рокот, своды пещеры содрогнулись, с потолка посыпались струи
песка и мелких камней. Киванов и Кийск встреврженно переглянулись.
  - Обвал, - едва слышно прошептал Киванов. Они бегом бросились назад и
через пару сотен метров, в том месте, где ход сужался, наткнулись на
глухую стену каменного завала.
  Кийск со злостью швырнул резак на пол.
  - Ну надо же было так попасться! Надо же было влезть в эту дыру!
  - Здесь резак не поможет, - рассудительно произнес Киванов. - Надо
поискать другой выход.
  - А если его нет?
  - Совершенно верно, другого выхода нет, - вмешался в разговор посторонний
голос.
  Кийск резко обернулся и осветил фонарем проход пещеры. Сзади никого не
было.
  - Кто здесь? - крикнул Кийск и, наклонившись, подобрал с земли резак.
  - Я, - ответил голос.
  Голос был спокойный, даже, можно сказать, приятный, но какой-то
неопределенный: он мог принадлежать одновременно и мужчине, и женщине,
взрослому и ребенку. К тому же невозможно было определить, откуда он
доносится.
  - Где ты? Мы тебя не видим! - прокричал Кийск в пустоту пещеры.
  - Я здесь, - ответил голос. - А не видите вы меня потому, что я просто
Голос. Разве можно увидеть звук?
  - Но голос не может существовать сам по себе.
  - Почему же?
  - Должен быть какой-то источник звуков. Голос весело рассмеялся.
  - А как насчет улыбки Чеширского кота? - спросил он.
  - При чем здесь это? - непонимающе взмахнул рукой Борис.
  - Вы полагаете, улыбка без кота существовать может, а голос без тела - нет?
  - Но это ведь всего лишь сказка!
  - Разве?
  - Послушайте, - произнес Кийск, обращаясь одновременно к Борису и Голосу,
звучащему откуда-то из-под сводов пещеры. - Я, честно говоря, вообще не
понимаю, о чем идет речь.
  - Голос пытается убедить нас в том, что он реально существует, но не имеет
при этом никакого матриального источника, - объяснил суть проблемы Киванов.
  - Ну и что? - недоумевающе пожал плечами Кийск. - Я тоже читал книгу про
Чеширского кота. По-моему, довольно убедительный образ.
  - Но ведь это сказка! - возмущенно всплеснул руками Борис.
  - Во-первых, - назидательно произнес Голос, - если вы не встречались с
чем-то прежде, то это совсем не означает, что данного предмета или явления
не существует вовсе. Во-вторых, если нечто противоречит привычным для вас
понятиям, подумайте о том, не следует ли их пересмотреть.
  - Боюсь, что такая возможность нам теперь представится не скоро, - мрачно
усмехнулся Кийск. - А, кстати, как ты попал сюда?
  - Наблюдал за вами.
  - Кто тебя послал?
  - Меня никто не может послать. - Голос, похоже, обиделся. - Я сам наблюдал
за вами.
  - Зачем?
  - Мне было интересно.
  - И давно ты за нами следишь?
  - С тех самых пор, как вы влезли в Лабиринт.
  - Ты и про Лабиринт знаешь? - удивился Киванов.
  - Конечно. Я с самого начала примерно представлял себе, чем закончится
ваша встреча с Лабиринтом. Но я даже не предполагал, что вы продержитесь
так долго. Сражались вы великолепно! Жаль, но с самого начала вы были
обречены на поражение - силы неравные.
  - Почему ты так думаешь?
  - Потому что Лабиринт невозможно победить.
  - Лабиринт - боевая машина?
  Голос снова рассмеялся.
  - Вы даже не смогли постичь суть Лабиринта, а вознамерились победить его,
- произнес он с укоризной. - Лабиринт - это первооснова всей Вселенной. Он
был уже тогда, когда ничего не было, и, когда вновь ничего не станет,
останется только один Лабиринт. Он существует вне времени и пространства
и, одновременно с этим, пронизывает своими ходами все времена и измерения.
Посредством Лабиринта все события в мире связаны между собой, и именно
поэтому Вселенная существует. В противном случае она давно бы уже
взорвалась изнутри миллиардами противоречий и конфликтов.
  - Нам ничего не известно о Лабиринте.
  - Совсем не обязательно, чтобы о нем знали все. Имеет значение только то,
что он существует.
  - Но почему Лабиринт хотел нас уничтожить?
  - Во-первых, не хотел, а практически уничтожил. Не исключено, что обвал,
засыпавший вас в этой пещере, тоже устроен Лабиринтом. Во-вторых, конечно
же, он боролся не конкретно с Иво Кийском и Борисом Кивановым, а с неким
тревожащим его дестабилизирующим фактором.
  - Но в чем причина? Какую опасность мы представляем для Лабиринта?
  - Не вы и не для Лабиринта. Это я разговариваю с вами, как с людьми, а для
Лабиринта вы ничто. Для Лабиринта существует только вся Вселенная в целом.
Она - его детище, его конечная цель. Ради благополучия Вселенной Лабиринт
уничтожает миры, что уж говорить о таких букашках, как вы.
  - Пусть так, но что Лабиринт намерен делать после того, как уничтожит нас?
Завтра сюда прибудет корабль с Земли. Он тоже обречен на гибель?
  - Ни мне, ни кому-либо другому сие неизвестно. Лабиринт - это
непостигаемая первопричина того, что в мире уже произошло и чему только
еще предстоит случиться. Возможно, его интересует ваша планета, а вы -
только как ее представители. Так сказать, маленький лабораторный
эксперимент.
  - Земле угрожает какая-то опасность?
  - Вполне вероятно. Но так же может быть, что сама она представляет
какую-то угрозу для Вселенной. На эту тему можно строить любые догадки и
предположения, но единственный правильный ответ известен только самому
Лабиринту.
  - И как его узнать?
  - Невозможно. Не стоит и пытаться.
  - Хорошо. Отложим пока эту тему. Давайте лучше вместе подумаем, как будем
отсюда выбираться.
  - Для меня не существует проблемы передвижения в пространстве, - ехидно
усмехнулся Голос. - Я могу уйти отсюда в любое время, как только пожелаю.
  - А вот меня эта проблема просто заела, - с досадой щелкнул пальцами
Кийск. - Ты не мог бы предупредить об опасности наших друзей, когда они
прилетят сюда, а заодно и сообщить им, где мы находимся?
  - Нет! - резко ответил Голос.
  - Почему?
  - Не могу - и все тут!
  - А ты уверен, что у пещеры нет другого выхода?
  - Абсолютно. Зато здесь есть другой вход.
  - Вход куда?
  - В Лабиринт. Вообще-то это не мое дело, - сами впутались, сами и
выбирайтесь. Но мне понравилось, как вы сражались1
  - И ты проводишь нас по Лабиринту на поверхность?
  - Нет. По Лабиринту вы пойдете одни, и, куда он выведет вас, я не знаю.
  - А куда можно попасть через Лабиринт?
  - Куда угодно. Это непредсказуемо. Но разве у вас есть другой выход?
  - Похоже, что нет.
  - Ну так что?
  Кийск с Кивановым переглянулись.
  - Идем? - спросил Кийск.
  - А что нам еще остается, - ответил Киванов.
  - Ну вот и отлично! - обрадовался Голос. - Положите, пожалуйста, на пол
свои фонари и плазменные резаки.
  - Мы возьмем их с собой, - сразу же насторожился Кийск.
  - В таком случае мы никуда не идем, - непреклонно заявил Голос. - Вы уже
один раз влезли в Лабиринт с плазменными резаками и сами видите, что из
этого получилось.
  - Но фонари?..
  - В Лабиринте вам фонари не понадобятся, а до входа я вас провожу.
  - Снова ультиматум, - недовольно проворчал Кийск и бросил резак на пол.
  Фонарь он положил на землю так, чтобы он светил в глубь пещеры. Так же
поступил и Киванов.
  - Вперед! - сказал Голос.
  Вскоре свет фонарей померк где-то далеко за спиной. Они шли, держась
руками за стены, осторожно нащупывая ногами дорогу.
  - Идите спокойно. Дорога здесь ровная, потолок высокий, крутых поворотов
нет, - говорил Голос, двигаясь чуть вперед. - Сюда, сюда, - звал он, и они
шли все дальше и дальше.
  - Стоп! - скомандовал Голос. - Теперь поверните направо.
  Люди выполнили команду.
  - И три шага вперед.
  Шагнув, они оказались в квадратном коридоре с гладкими светящимися стенами.
  - Ну вот и все, - сказал Голос. - Теперь я вас покидаю. Дальше пойдете
одни.
  - Скажи хотя бы, в какую сторону? - попросил Киванов.
  - Без разницы, - ответил Голос. - До свидания. Может быть, еще
когда-нибудь поговорим. Мне очень понравилось, как вы сражались!
  И Голос растаял.
  - Куда пойдем? - спросил Кийск.
  - Прямо, - вытянув руку, указал направление Киванов.
  - Отличная мысль! - горячо поддержал его решение Кийск. - Вперед!
  - Одну минуту, - Киванов принялся сосредоточенно рыскать по карманам. -
Ч-черт! - в сердцах выругался он. - Платок потерял.
  - Нечем утереть слезу расставания?
  - Платок с кровью моего двойника. Я так и не узнал, кто из нас настоящий.
  - Брось, - усмехнулся Кийск. - Какая теперь разница. Теперь ты остался
один, значит, ты и есть настоящий.
  И они пошли вперед, сопровождаемые плывущим по периметру коридора светом.

  * * *

  Из рапорта Специальной комиссии Совета безопасности по планете РХ-183.
  "...Корабль со Специальной комиссией Совета безопасности прибыл на планету
РХ-183 для проверки сообщения работающей на планете комплексной экспедиции
под руководством профессора Эмерсона Маклайна, касающегося феномена,
названного "Лабиринт".
  При посадке корабля произошла авария. По причине того, что вторая
посадочная опора не вышла из гнезда, корабль начал опасно крениться на
бок. Пилот был вынужден включить маршевый двигатель. В момент отрыва
корабля от грунта, когда крен еще не был выровнен, вторая посадочная опора
вышла из гнезда и уперлась в грунт. Корабль развернуло вокруг опоры, и его
кормовая часть врезалась в лабораторный корпус станции.
  В результате аварии была значительно повреждена станция и погибли все
находившиеся на ней участники комплексной экспедиции:
  Эмерсон Маклайн
Иво Кийск
Ален Палмер
Карен Качетрян
Борис Киванов
Марта Ивлева.
  ...По факту сообщения комплексной экспедиции о феномене, названном
"Лабиринт", все эксперты комиссии Совета безопасности в результате
тщательного расследования пришли к единому мнению, что названное явление
на планете РХ-183 отсутствует. Возможно, за так называемый "Лабиринт" были
приняты пещеры в горах, имеющие разветвленную структуру, но, несомненно,
естественного происхождения...
  ...Дальнейшие работы на планете РХ-183 следует признать
бесперспективными..."


                                  Часть 2

  КОЛОНИЯ


                                  Глава 1

  БЕЗНАДЕЖНОСТЬ И ОТЧАЯНИЕ

  Первую половину дня Кийск провел с психотехником. Он полулежал в глубоком
гидрокресле с прилепленными к вискам датчиками и смотрел, как по потолку
медленно плывут размытые цветные тени от тусклого вращающегося
светильника, что стоял в углу на столике. Психотехник, расположившийся за
спиной Кийска, тихим, ровным и абсолютно невыразительным голосом задавал
вопросы. Сколько бы времени ни понадобилось Кийску на размышление, он
всегда молча, терпеливо ждал ответа. Вопросы следовали вперемежку, без
какой-либо явной системы, то и дело повторяясь, будучи несколько иначе
сформулированы. Чтобы ответить на них, Кийску приходилось переноситься
мысленно то в далекое детство, то в годы учебы, то во времена службы в
отряде галактической разведки. Порой психотехник спрашивал о таких вещах
или событиях, которые сам Кийск давно успел забыть и, как ни пытался, не
мог вспомнить. Кийск недоумевал: для чего нужно выуживать из него все эти
сведения, если здесь о нем знают больше, чем он сам? Но психотехник на его
вопросы никогда не отвечал, как будто и не слышал их. За все достаточно
продолжительное время их встреч Кийску не удалось даже узнать его имени.
Глебов же, с которым Кийску приходилось общаться чаще всего, сказал, что
работа психотехника не входит в сферу его компетенции. Психотехник
нравился Кийску больше, потому что, по крайней мере, не врал.
  Настойчиво и дотошно копаясь в деталях жизни Кийска, психотехник никогда
не затрагивал того, что произошло на планете РХ-183. Даже когда Кийск
своими ответами пытался спровоцировать его. Тема эта, похоже, была для
него закрытой.
  За три с половиной месяца, проведенные за плотно закрытыми дверями в
стенах Совета безопасности, Кийск так и не смог уяснить структуру и методы
работы этой организации. Вопросы ему задавали без конца, и не только
психотехник, но никто не хотел что-либо объяснить ему.
  Роль ненавязчивого собеседника должен был играть Глебов, который
осуществлял постоянный контроль за Кийском. Для себя Кийск окрестил его
"главным надзирателем". Слушал Глебов внимательно, с мягкой, благосклонной
полуулыбкой, но вытянуть из него что-нибудь достоверное было практически
невозможно. Он умел говорить убедительно, пространно, но после разговора с
ним Кийск понимал, что не узнал ничего нового.
  С Кивановым их в первый же день развели в разные комнаты, и с тех пор они
больше не виделись. Кийску сказали, что с Борисом все в порядке, но им
занимается другой отдел.
  Кийска поместили в двухкомнатную жилую секцию, обставленную так, что она
вполне могла бы сойти за номер люкс в каком-нибудь фешенебельном отеле,
если бы у нее были окна и не дежурил круглосуточно у двери молчаливый
лейтенант с каменно-невозмутимым лицом из спецподразделения "X" сухопутных
войск, одетый по полной форме и с пристегнутым к поясу парализатором
дальнего действия.
  С положением почетного заключенного свыкнуться Кийск не мог, но понимал,
что изменить что-либо пока не в его силах.
  После обеда, который как обычно доставил безмолвный лейтенант, пришел
Глебов.
  Судя по тому, как уверенно он раздавал приказы, Глебов имел не самый
низкий ранг в иерархии Совета безопасности, но являлся он исключительно в
штатском. При этом одежде его кто-то старательно придавал поношенный вид,
дабы создать впечатление, что она является повседневной.
  - Как жизнь, как настроение, Иво? - жизнеутверждающе улыбаясь,
поинтересовался Глебов.
  - Прекрасно, господин Глебов, - не поднимаясь с дивана, ответил Кийск.
  С самого начала их знакомства Глебов решительно повел общение в манере
старого, доброго знакомого и в отсутствие посторонних всегда называл
Кийска только по имени. Того же он добивался и от Кийска, но тот упорно
придерживался строго официальной линии общения.
  Да, Кийск понимал, что Совет безопасности - организация серьезная и
занимаются здесь отнюдь не детскими играми. Но почему к нему относятся
здесь как к врагу? Почему их с Кивановым изолировали друг от друга и
держат взаперти, под охраной? Почему то, что он рассказывает, неизменно
воспринимается как заведомая ложь?
  - Нас ждут в зале совещаний, - сказал Глебов. - Вы готовы?
  - А разве у меня есть выбор? - вяло пожал плечами Кийск.
  - Сегодня вы встретитесь с новыми людьми, - Глебов снял со спинки стула
пиджак и подал его Кийску. - Возможно, они станут задавать вопросы, на
которые вы отвечали уже много раз. Все это, должно быть, изрядно вам
надоело. И тем не менее, Иво, прошу вас, будьте предельно сосредоточены и
внимательны. Возможно, сегодняшняя встреча в значительной мере определит
то, что ожидает вас в дальнейшем.
  - Мне наконец-то вынесут приговор? - мрачно пошутил Кийск.
  Лицо Глебова расплылось в улыбке. - Мне импонирует ваше пристрастие к
черному юмору. Когда Кийск в сопровождении Глебова вышел из комнаты,
дежуривший у двери лейтенант окинул его придирчивым взглядам, точно
строгая мамаша, провожающая дочь на первый бал, но, как обычно, остался
безмолвен. Глебов вызвал лифт. Кийск давно уже обратил внимание на то, что
стоило только Глебову нажать кнопку вызова, как двери лифта тотчас же
открывались. Еще ни разу им не пришлось ждать, как будто лифт, которым
пользовался Глебов, был предназначен только для него одного.
  Зал, в который доставил Кийска Глебов, был знаком ему едва ли не до боли.
Освещение в зале было неярким, чуть зеленоватым. Должно быть, потому, что
психологи считают, будто зеленый цвет действует на людей успокаивающе. Всю
дальнюю стену занимал огромный экран. В центре стоял подковообразно
изогнутый стол.
  Войдя в зал, Кийск, не дожидаясь приглашения, занял свое обычное место на
стуле, установленном в центре подковы. Глебов подошел к правому от Кийска
краю стола.
  За столом сидели пять человек. Двое из них были знакомы Кийску. Сидевший
слева, почти на самом углу, маленький, щуплый, с редкими серыми волосами,
зачесанными так, чтобы маскировать плешь на затылке, не пропустил ни одной
встречи с Кийском. Он всегда занимал одно и то же место, никогда ничего не
говорил, но, то и дело бросая на Кийска быстрые взгляды, что-то
старательно строчил в тонких ученических тетрадях. Того, что сидел рядом,
- высокого, сухопарого, с орлиным профилем и седыми волосами, остриженными
так коротко, что череп его казался голым, - Кийск видел раз пять или
шесть, в самом начале своего пребывания в Совете безопасности. Кийску он
тогда показался похожим не на эсбэшника, а на кадрового военного. Вопросы
он задавал дельные и ответов требовал конкретных, но спустя какое-то время
перестал показываться.
  Глебов непременно представлял Кийску новых людей, но имена, называемые им,
были либо подчеркнуто безликими, либо надуманно вычурными, так что явно не
имело смысла пытаться запоминать их.
  Традиция не была нарушена и в этот раз.
  - Господин Кийск, позвольте представить вам господина Смита, - жест рукой
в сторону молодого брюнета. - Господина Ли, - рука переместилась в сторону
человека крепкого телосложения с восточными чертами лица. - И господина
Штраггратерна, - Глебов указал на пожилого, спокойного человека, похожего
на школьного учителя астрономии. Сам Кийск, судя по всему, в представлении
не нуждался. Посчитав на этом свою миссию исчерпанной, Глебов сел.
Какое-то время Кийска просто молча рассматривали. Кийск скосил глаза
налево, и ему показалось, что он заметил, как высокий, которого он считал
военным, ободряюще подмигнул.
  - Господин Кийск, - начал Смит. - Мы видели видеозаписи предыдущих бесед с
вами, и у нас возникли вопросы, которые мы хотели бы задать вам лично.
  - Прошу вас, - сделал приглашающий жест Кийск.
  - Правильно ли мы поняли: Лабиринт - это не некое абстрактное понятие, а
реально существующие ходы сквозь пространство?
  - Именно так. Не с помощью же абстрактных формул мы с Кивановым попали с
РХ-183 на Землю.
  - Ваш путь в Лабиринте занял три дня. Как вы определяли время?
  - У Киванова были часы.
  - Вы уверены, что в Лабиринте часы показывали правильное время?
  - Нет. Хотя во время ранних посещений Лабиринта никто не замечал сбоев в
работе часов.
  - Три дня вы ничего не ели и не пили?
  - Да. Пока мы находились в Лабиринте, мы не чувствовали ни голода, ни
жажды.
  - Чем вы это объясняете?
  - Возможно, Лабиринт влияет как-то на физиологию.
  - За три дня вы пешком проделали путь, который у космического корабля
занимает девять дней, - перехватил у Смита эстафету Ли. - А на Земле за
это время прошло почти десять лет. Вам не кажется это странным?
  - "Странным" - это, пожалуй, слишком мягко сказано, - усмехнулся Кийск. -
У меня это просто не укладывается в голове.
  - И все же?
  - Если вы хотите, чтобы я вам объяснил, как такое могло произойти, то у
меня ответа нет. Все.дело в свойствах Лабиринта.
  - Что вы имеете в виду?
  - То, что его ходы проходят не только сквозь пространство, но и сквозь
время.
  - На удивление простое и ясное объяснение, - голосом, лишенным каких-либо
интонаций, произнес Смит.
  Только едва заметный прищур выдавал его истинное отношение к словам Кийска.
  - А вы попробуйте предложить другое, - неожиданно встал на сторону Кийска
молчавший до сих пор третий, с труднозапоминаемым именем, похожий на
учителя. - Просматривая беседы с вами, - обратился он к Кийску, - я
заме-.. тил, что, говоря о Лабиринте, вы наделяете его личностными -
свойствами. Вы употребляете такие выражения, как "Лабиринт решил",
"Лабиринт дал нам понять", "Лабиринт сделал то-то и то-то". Похоже, что вы
считаете Лабиринт самоорганизующейся структурой?
  - Для меня в этом нет никаких сомнений. Я не представляю себе его природу:
был ли он кем-то создан или же возник одновременно со всей Вселенной? Не
знаю. Голос в пещере говорил, что Лабиринт существовал всегда. Но я знаю,
что он способен собирать информацию, принимать на основе ее решения и
конкретными действиями воплощать их в жизнь.
  - Получается, что на Лабиринт можно оказывать воздействие?
  - Конечно. Свидетельством тому является то, что произошло с нами. Все дело
в том, как предугадать, к каким последствиям приведет то или иное
воздействие на Лабиринт.
  - А как вы сами оцениваете то, что произошло с вами?
  - По-моему, вначале Лабиринт не придал большого значения нашему появлению.
Решающим моментом стал тот, когда Киванов проник в треугольный зал с
зеркалами. По-видимому, это был какой-то ключевой узел, или, если хотите,
орган Лабиринта. Его ответные действия сейчас кажутся мне похожими на
реакцию иммунной системы организма, отвечающей на проникновение в него
чужеродных микроорганизмов. Они были как будто неосознанными,
инстинктивными. Ведь с его возможностями он мог разделаться с нами намного
более простым и эффективным способом, чем натравливая на нас двойников.
  - Тем не менее вам было передано послание, - заметил Ли. - Следовательно,
Лабиринт понимал, что имеет дело с мыслящими существами.
  - Только неизвестно, насколько высоко он оценил наши - умственные
способности. Особенно после того, как мы отказались выполнять его
требования, - ответил Кийск.
  - Требования, как я понял, были весьма резкими и при этом не было дано
никаких объяснений.
  - Когда хотят прогнать надоедливую собаку, ей тоже ничего не объясняют,
просто замахиваются палкой и кричат: "Пошла вон".
  - Хорошо, взглянем на это с другой стороны, - подался вперед Смит. -
Почему Лабиринт, сначала пытавшийся убить вас, позволил вам с Кивановым
пройти по своим ходам и вернуться на Землю?
  - Он не просто позволил нам вернуться, но и сам провел нас. Трудно
предположить, что, двигаясь наугад, мы сами выбрали правильную дорогу. То,
что Лабиринт смог понять, куда мы хотим попасть, и указал нам верное
направление, лишний раз подтверждает то, что он нечто большее, чем просто
система ходов.
  - Что же он такое? - опередив Смита, спросил учитель астрономии.
  Кийск скривил губы и покачал головой. Если бы кто-нибудь другой из
присутствующих задал тот же самый вопрос, Кийск предложил бы ему самому
полазить по Лабиринту, а после попробовать дать ответ. Но пожилой
Штраггратерн, - так, кажется, обозначил его Глебов, - почему-то внушал
Кийску доверие. Несмотря на кажущуюся мягкость и добродушие, в нем
чувствовалась внутренняя сила, уверенность в себе, умение переубедить,
настоять, склонить на свою сторону. Не то что этот самоуверенный всезнайка
Смит, которого Штраггратерн легко задвинул на второй план.
  - Лабиринт - это чрезвычайно сложная самоорганизующаяся структура,
осуществляющая глобальный план эволюции Вселенной. Это лично мое мнение.
Сначала мне сказал об этом Голос, - потом, находясь в Лабиринте, я
убедился в этом сам.
  - Убедились?
  - Именно. Называйте это как вам нравится: внушение, догадка, озарение, -
но это не бред. Как функционирует Лабиринт, кем он был создан, в чем
заключается его конечная цель - ничего этого я не знаю. Но в том, что
сказал, уверен.
  - Скажите, господин Кийск, - неожиданно подал голос военный. - Как вы
оцениваете тот факт, что Лабиринт вернул вас на Землю: положительно,
отрицательно или нейтрально? Конечно, я имею в виду значение его не лично
для вас.
  - Отрицательно, - без раздумий ответил Кийск.
  - Благодарю вас, - едва заметно кивнул военный.
  - Ну почему же отрицательно? - удивленно вскинул густые темные брови Смит.
При этом его вопросительный взгляд был почему-то устремлен не на Кийска, а
на Ли. - Лабиринт признал в вас, разумных существ и помог вернуться домой.
Что же в этом плохого? Я бы скорее оценил это как первый односторонний
контакт.
  - Не вижу ничего хорошего в том, что Лабиринт заинтересовался людьми, -
устало ответил ему Кийск. - Вас устраивает жизнь под дамокловым мечом
неизвестного, неведомо кем и для чего составленного плана? А что, если, по
мнению Лабиринта, идеалом является безжизненная планета?


                                  Глава 2

  НЕОЖИДАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

  Беседа продолжалась более трех часов, все в том же ключе. Кийск вернулся в
свои охраняемые апартаменты уставшим и вымотанным. Скинув пиджак и
расстегнув воротник рубашки, он упал в кресло и включил телевизор. Он не
слышал, о чем спорят скользящие по экрану тени, ему просто был нужен
шумовой фон, который помог бы избавиться от собственных мыслей, сверлящих
мозг, как черви переспелое яблоко.
  После каждой новой встречи с какими-то важными людьми, прячущимися за
псевдонимами, Кийск все более утверждался во мнении, что, как только
эсбэшникам удастся найти какое-нибудь, похожее на рациональное, объяснение
тому факту, что среди руин станции на РХ-183 был найден труп его двойника,
они тут же удовлетворенно хлопнут в ладоши и со спокойной совестью упекут
своего подопечного в дурдом. Казалось, эсбэшников нисколько не волнует
потенциальная опасность, таящаяся в Лабиринте. Вместо того чтобы
заниматься делом, они упорно продолжают искать нестыковки и противоречия в
словах Кийска.
  От мрачных раздумий отвлек стук в дверь.
  Глебов имел привычку, постучав, тут же открывать дверь. Но на этот раз она
осталась закрытой. Кийск с интересом ждал продолжения.
  Дверь чуть приоткрылась, и в комнату заглянул Штраггратерн.
  - Вы разрешите? - спросил он негромко, так что Кийск едва расслышал его
слова за шумом телевизора.
  Кийск поднялся из кресла и знаком пригласил войти.
  Следом за Штраггратерном в комнату вошли Глебов и присутствовавший на
недавней беседе высокий человек, которого Кийск продолжал называть про
себя военным.
  Войдя в комнату, Штраггратерн слегка поморщился.
  - Нельзя ли сделать потише? - попросил он, указав на орущий телевизор.
  Кийск взял пульт и выключил его.
  Штраггратерн неторопливо подошел к столу, взял стул и осторожно, словно
опасаясь, что ножки его могут подломиться, присел на самый краешек. Рядом
с ним уверенно опустился на стул военный. Глебов хотел было присоединиться
к ним, но Штраггратерн окинул его быстрым взглядом и коротко бросил:
  - Вы пока свободны.
  Не подавая виду, что обижен столь пренебрежительным отношением к своей
персоне, Глебов молча вышел за дверь.
  - Присаживайтесь, господин Кийск, - Штраггратерн указал рукой на кресло. -
Разговор у нас, должно быть, получится долгим.
  78
Кийск сел в кресло и, наклонившись вперед, оперся локтями о колени.
Нервная струна внутри у него часто вибрировала. Гости, которые, не повышая
голоса, выставляют Глебова за дверь, явно пришли к нему не за тем, чтобы
продолжить трудоемкий процессе переливания из пустого в порожнее, начатый
еще в зале для совещаний.
  В подтверждение догадок Кийска Штраггратерн достал из кармана и поставил
на стол стального цвета коробочку глушилки. Как только он нажал на ней
кнопку, все "жучки", облюбовавшие жилище Кийска, на время умерли.
  - Вы не возражаете? - указав взглядом на глушилку, спросил Кийска
Штраггратерн.
  - Напротив - рад, - улыбнулся Кийск. Штраггратерн удовлетворенно наклонил
голову.
  - Итак, по обоюдному согласию, разговор наш будет конфиденциальным.
  Кийск кивком подтвердил свое согласие.
  - Полковник Масякин, которого я пригласил присутствовать при нашем
разговоре, командует войсковым подразделением особого назначения в составе
СБ. Меня Глебов окрестил Штраггратерном, можете в дальнейшем так меня и
называть. Я руковожу Семнадцатым отделом Совета безопасности. Нас называют
чистильщиками, потому что в наш отдел передаются дела, безнадежно зашедшие
в тупик. Мы должны либо заново раскрутить их и довести до ума, либо
окончательно поставить на них большой жирный крест. Не знаю, господин
Кийск, как вы к этому отнесетесь, но ваше дело также передано в мое
ведение.
  - И чем мне это грозит? - поинтересовался Кийск.
  - Для начала, я хочу объяснить, почему так случилось. Прежде всего, это
полное отсутствие каких-либо материальных подтверждений вашей истории.
Если, конечно, не считать таковыми вас самого и Киванова. Моих коллег,
занимавшихся вашим делом, вполне можно понять: вы рассказываете о
грандиозном строении, охватывающем, по вашим словам, всю Вселенную, о
котором люди ничего не знают, никогда о нем не слышали и нигде не
встречали следов его деятельности. Экспедиция на РХ-183, как установила
вполне компетентная комиссия, погибла в результате несчастного случая.
Тела погибших кремированы, так что нет никакой возможности провести
повторное опознание тела, принятого за ваше. Специальный отряд СБ,
обследовавший планету после гибели экспедиции, не обнаружил ничего
похожего на то, что вы называете Лабиринтом. Также не было обнаружено
никаких аномалий на Земле, в зоне, где, по вашим словам, вы с Кивановым
вышли из Лабиринта.
  - Почему же, в таком случае, нас с Борисом продолжают держать здесь?
  - Существует несколько причин. Во-первых, вы утверждаете, что имели
контакт с чужим разумом, возможно, враждебным, и работавшие с вами
психотехники уверены, что это не бред сумасшедшего. Но в то же время они
не исключают возможность тщательно продуманной преднамеренной
мистификации. Во-вторых, если исходить из того, что настоящий Иво Кийск
погиб на планете РХ-183, кто, в таком случае, вы? Ваша личность до сих пор
не установлена. В-третьих, тщательное всестороннее обследование Бориса
Киванова установило, что некоторые физиологические показатели его
организма отличают его от обыкновенного человека. Например, любые клетки
его тела вне организма лизируют за считанные минуты, что, с одной стороны,
подтверждает ваш рассказ об обесцвечивании крови двойников, но в то же
время опять-таки не дает права безоговорочно утверждать, что Киванов -
искусственное существо, созданное Лабиринтом. Положение, как вы сами
видите, весьма неопределенное. Нет причин держать вас здесь и вместе с тем
невозможно отпустить вас. Вот вас и отдали нам, чистильщикам.
  - Выходит, что мы с Борисом обречены на пожизненное заключение? - сделал
свой вывод из услышанного Кийск.
  - Вполне возможно, - не стал переубеждать его Штраггратерн. - Но я хочу
дать вам шанс. Работа чистильщика научила меня бдительности. Не скажу, что
я безоговорочно верю вам, но, если даже часть того, что вы рассказываете,
- правда, последствия пренебрежения ею могут оказаться катастрофическими.
Мое мнение разделяет и полковник Масякин. Полковник обещал нам свою
поддержку. Неофициальную.
  Штраггратерн напоминающе постучал длинным указательным пальцем по серому
прямоугольнику глушилки. Полковник решительно кивнул.
  - Что я должен сделать? - спросил Кийск.
  - Лабиринт скрыт от людей. Ни на Земле, ни на какой другой планете, ни
где-либо в космосе люди не встречали его. Однако на планете РХ-183 ваша
экспедиция всего за две с небольшим недели обнаружила два входа в
Лабиринт. Как по-вашему, почему так произошло?
  - Возможны два ответа: либо просто настало время нам встретиться, либо
планета РХ-183 для чего-то нужна Лабиринту. Мне лично наиболее вероятным
представляется второй вариант. Иначе трудно объяснить, почему Лабиринт так
старательно выпроваживал нас с нее.
  - Я тоже так думаю. Тем не менее на РХ-183 вот уже почти три года
существует колония...
  - Что? - Кийск дернулся так, словно его внезапно прошил удар тока. -
Колония на РХ-183?
  - Да. Небольшая, около пятисот человек.
  - Но это же безумие! Бог знает что может с ними там произойти!
  - Пока ничего не произошло. От них не поступало никаких сообщений о
чем-либо странном или необычном. Ничего похожего на Лабиринт они не нашли.
Кстати, это так же говорит не в вашу пользу.
  - Чем они там занимаются?
  - Наверное, молятся. Это религиозная секта. Ее глава и основатель
Бенджамин Кул несколько лет назад едва не попал под суд. Против него было
выдвинуто обвинение в незаконном использовании мнемостимуляторов во время
религиозных обрядов. Однако на предварительном слушании дела ни один из
прихожан не дал свидетельства против Куда, в связи с чем дело было
приостановлено. Кул поспешил убраться подальше и вместе со своими
последователями перебрался на РХ-183. Планета, как вам известно, пуста и
безжизненна, основание и содержание на ней постоянной колонии требует
значительных финансовых вложений, в связи с чем Департамент колоний и не
торопился осваивать ее. Когда же некий Благотворительный фонд содействия
освоению планет обратился в Департамент с просьбой предоставить ему
лицензию на право основания временного поселения на одной из дальних
планет, чиновники с радостью предоставили им это право, выписав документы
на РХ-183. Фонд этот, кстати сказать, тоже довольно сомнительная
организация, прокручивающая через свои банковские счета огромные денежные
массы не всегда понятного происхождения, взял на себя и финансирование
колонии.
  Кийск решительно встал, подошел к столу и, подавшись вперед, уперся в него
кулаками.
  - Колонию следует срочно эвакуировать.
  - На каком основании? - пожал плечами Штраггратерн. - В Департаменте
колоний, само собой, не пришли в восторг, узнав, что за колонисты
поселились на РХ-183. Представители Департамента имеют право
инспектировать колонии, основанные по их разрешению, однако лишить
колонистов лицензии до истечения оговоренного срока можно лишь при наличии
достаточно веских на то причин. Поскольку официальным учредителем колонии
является Благотворительный фонд, исправно выплачивающий ежегодную ренту, а
Кул всего лишь назначен представителями фонда на должность управляющего
колонией, все попытки Департамента закрыть колонию на РХ-183 до сих пор
заканчивались безрезультатно. Кто или что может заставить колонистов
покинуть планету?
  - Лабиринт, - тихо произнес Кийск.
  - Или введение особого статуса планеты, - добавил полковник.
  Это были первые слова, произнесенные им в комнате Кийска, поэтому и Кийск,
и Штраггратерн воззрились на него, ожидая продолжения. Но полковник,
похоже, не имел намерения что-либо добавить к сказанному.
  - Я сотни раз говорил на этих бестолковых совещаниях, что РХ-183 следует
объявить запретной планетой, - сказал Кийск.
  - Когда вы объявились на Земле, колония на РХ-183 уже существовала. Вы,
должно быть, забыли о своей потрясающей способности прыгать сквозь время.
Присвоить РХ-183 особый статус, закрыть на планете колонию и эвакуировать
в принудительном порядке ее жителей можно только в том случае, если будет
найден Лабиринт. Поисками его я вам и предлагаю заняться.
  - Почему вы думаете, что мне повезет больше, чем эсбэшникам?
  - Элементарная теория вероятности. Если вам уже дважды удалось войти в
Лабиринт, вполне вероятно, что и снова получится.
  - Первый вход в Лабиринт обнаружил Качетрян, второй нам показал Голос.
  - Кстати, этот ваш Голос тоже любопытный объект. Впрочем, мне уже
доводилось слышать о голосах, звучащих из пустоты, так что пока это
оставим. А что касается Лабиринта, то во второй раз он не только впустил
вас, но и проводил до Земли. Может быть, вы ему чем-то приглянулись?
  - Со мной был Киванов. Если он действительно двойник, то вполне возможно,
что дело именно в нем.
  Может быть, в нем, а может быть, и нет. Чем гадать, не лучше ли
попробовать?
  - Вы хотите отправить нас с Борисом на РХ-183?
  - Нет, Киванов с вами не полетит.
  - Почему? Вдвоем у нас будет вдвое больше шансов найти вход в Лабиринт.
  - Видите ли, господин Кийск, я и вас-то одного не имею права выпускать из
этого здания. То, что я собираюсь сделать, - грубейшее нарушение всех
правил безопасности. Если кому-то об этом станет известно, одним только
отстранением от должности я не отделаюсь. Я уже не говорю о том, какие
будут последствия, если, не дай бог, вы исчезнете. Мне кажется, что на вас
я могу положиться. В отношении Киванова у меня такой уверенности нет.
  - Я могу поручиться за Бориса.
  - А если тот, о ком идет речь, вовсе не Борис Киванов, а двойник?
  - Мы вместе вырывались с осажденной двойниками станции. Он спас мне жизнь,
убив двойника. Если даже его создал Лабиринт, то в этом случае он создал
человека.
  - Господин Кийск, - властно прервал его Штраггратерн. - Я не собираюсь
обсуждать с вами человеческие качества Киванова. Мы сейчас не в зале для
совещаний. - Он выдержал недолгую паузу и коротко приказал: - Сядьте.
  Кийск послушно сделал шаг назад и опустился в кресло.
  - Полковник Масякин отрекомендовал мне вас как человека выдержанного и
рассудительного. Хотелось бы верить, что он не ошибся. Если вы принимаете
мое предложение, то только полностью, без каких-либо оговорок, на тех
условиях, которые поставлю я. В противном случае будем считать, что этого
разговора просто не было. Это, надеюсь, понятно?
  - Да, - ответил Кийск.
  - Чудесно. Вы готовы лететь на РХ-183?
  - Да.
  - Отлично, Иво, - ободряюще подмигнул ему полковник.
  - Можно подумать, что вы сомневались в моем ответе, - натянуто улыбнулся
Кийск.
  - Никогда. Я говорил, что вы согласитесь лететь даже в пасть дьяволу, лишь
бы только вырваться отсюда.
  - В сторону досужие разговоры, - постучал ладонью по столу Штраггратерн. -
У нас не так много времени. Как я уже неоднократно повторял, вся
задуманная нами операция будет проводиться в полнейшей секретности.
Поэтому вас, Кийск, завтра переведут в сектор с усиленной охраной.
Основания для этого я подготовил. Охрану там несут подчиненные полковника
Масякина, так что, если наш план провалится, то и его репутация будет
растоптана. Через пять дней на РХ-183 отправляется инспектор по делам
колоний. Обычная плановая проверка. На планете он пробудет неделю или,
если потребуется, чуть дольше. Пока инспектор занимается своими делами, вы
займетесь поисками Лабиринта. Инспектору будет известно только то, что вы
представитель Совета безопасности, выполняющий задание, о котором ему
знать не положено. Никто не станет задавать вам никаких вопросов. А если
все же будут спрашивать, то, надеюсь, вы сумеете это пресечь. Постарайтесь
вести себя спокойно, незаметно, не привлекая к своей персоне особого
внимания. Детали мы обговорим с вами позже. Какие-нибудь вопросы на данном
этапе есть?
  - Вы посылаете меня одного? Несмотря на возможные неблагоприятные для вас
последствия?
  - Команду корабля, на котором вы летите, составляет взвод десантников.
Подчиняются они непосредственно инспектору. Одним из них будет человек
полковника Масякина, которому поручено наблюдать за вами. Если возникнет
необходимость, он вступит с вами в контакт.
  - А если такая необходимость возникнет у меня?
  - Мы договоримся о знаке, с помощью которого вы сможете дать нашему
человеку знать, что вам необходима помощь. Причина, которая заставит вас
воспользоваться им, должна быть очень веской. В противном случае мы
прерываем ход операции.
  - Что я должен сделать, если найду Лабиринт?
  - Свяжетесь с нашим человеком, он будет знать, что делать.
  - А что будет, если за отведенный срок я не найду Лабиринт?
  Прежде чем ответить, Штраггратерн выдержал непродолжительную, но
достаточно красноречивую паузу.
  - Я бы на вашем месте очень постарался его найти.


                                  Глава 3

  "СТРАННИК"

  Корабль назывался "Странник". Это был рейдер старого образца со снятым
бортовым вооружением.
  В космопорт Кийска привез полковник Масякин. Проехав через служебные
ворота, машина вырулила на летное поле и остановилась возле опоры корабля
ровно за четыре минуты до старта.
  Приоткрыв дверцу, полковник сделал знак рукой высокому блондину в летной
полевой форме с нашивками лейтенанта, стоявшему у трапа, и указал на
Кийска. Лейтенант кивнул в ответ.
  - Удачи, Иво, - тихо произнес полковник и протянул руку.
  - Спасибо, - пожал руку полковнику Кийск. - Удача мне понадобится.
  - Я верю, что тебе повезет.
  Масякин захлопнул дверцу.
  Машина, обогнув опору, быстро набрала скорость и понеслась к выезду с
летного поля.
  Кийск остался один.
  Эйфория, вызванная внезапно обретенной свободой, длилась не больше секунды.
  - Господин Костакис! - окликнул его лейтенант, уже поднявшийся по трапу.
  Услышав свое новое имя, Кийск вернулся в реальность. Его свобода
ограничивалась жесткими рамками поставленной перед ним задачи.
  Подхватив сумку с личными вещами, Кийск легко и быстро, словно и не было
долгих дней, проведенных взаперти, взбежал по трапу.
  Следом за ним трап сложился и скрылся в проеме под шлюзом.
  Едва Кийск переступил порог, как дверь захлопнулась и, протяжно заурчав,
включился шлюзовой агрегат.
  - Лейтенант Кейн Брас, - представился Кийску встретивший его у трапа
блондин.
  - Игорь Костакис.
  Кийск протянул лейтенанту пластиковую карточку, удостоверяющую вымышленную
личность, которую он получил от Масякина несколько минут назад.
  Лейтенант на документы даже не взглянул.
  - Ваша каюта номер четырнадцать, - сказал он, - В центральном коридоре по
левому борту. К сожалению, проводить вас не могу - до старта чуть больше
минуты.
  - Не беспокойтесь, лейтенант, я найду.
  - Поторопитесь.
  Лейтенант обогнул все еще стоящего у порога шлюзовой камеры Кийска и
свернул в коридор, ведущий к командному отсеку.
  Похоже, новому пассажиру на корабле вовсе не были рады.
  Что ж, вполне понятно, - он же эсбэшник, к тому же с секретным заданием.
  По кораблю пронесся пронзительный звуковой сигнал минутной предстартовой
готовности. Кийск спрятал поддельное удостоверение в карман, подхватил
сумку и поспешил в каюту.
  Он едва успел, бросив сумку на койку, забраться в стартовый кокон, когда
прозвучала команда "на старт". Приглушенно взревели двигатели, кокон
плавно качнулся. "Странник" покинул Землю.
  Когда корабль вышел на крейсерскую скорость и сила тяжести
стабилизировалась на уровне 0, 8 g, Кийск выбрался из кокона. Впереди было
девять дней полета, которые нужно было чем-то заполнить.
  Прежде всего Кийск сменил новый, с иголочки парадный костюм на старые
экспедиционные брюки и куртку темно-синего цвета. Когда он пожелал взять
эту одежду с собой, Штраггратерн только усмехнулся, но возражать не стал.
  Едва Кийск успел переодеться, как кто-то по-хозяйски, без стука распахнул
дверь. На пороге стоял невысокий, чуть полноватый мужчина лет сорока,
одетый в такой же костюм, что минуту назад скинул Кийск.
  - Приветствую вас, господин Костакис, - тоном радушного хозяина произнес
незваный гость и, не дожидаясь приглашения, вошел в каюту. - Я Станислав
Серегин, инспектор по делам колоний. Мой корабль и моя команда к вашим
услугам.
  Свои услуги он, конечно же, предложить забыл. Отстегнув сиденье складного
кресла, Серегин опустился в него, широко расставив ноги, и устремил
выжидающий взгляд на Кийска.
  То, что единственное кресло в каюте является местом хозяина, было давним
неписаным законом космофлота. Даже командир корабля, зайдя в чужую каюту,
мог сесть на кресло только после того, как ему это предложат. Серегин либо
ничего не знал об этом правиле, либо в весьма грубой форме демонстрировал
Кийску, кто является Хозяином на "Страннике".
  Кийск решил пока не обращать внимания на откровенное оскорбление и присел
на откидную койку.
  - Я не первый год занимаюсь инспекцией, - сообщил Серегин. - Но впервые
меня сопровождает сотрудник Совета безопасности.
  - Я здесь вовсе не для того, чтобы сопровождать вас, - сухо заметил Кийск.
  - Да-да, конечно, - кивнул пару раз инспектор. - Со своими обязанностями я
и сам справлюсь. Вас, должно быть, интересует колония на РХ-183?
  Кийск промолчал.
  - Мне эти ребята тоже, честно говоря, не нравятся, - как ни в чем не
бывало, продолжил инспектор. - Будь на то моя воля, я бы вообще запретил
все религиозные секты, растущие, как поганки в солнечный день после дождя.
Наконец-то и вы обратили на них внимание. Надеюсь, что совместными
усилиями нам удастся прикрыть эту колонию на РХ-183.
  - Они себя очень плохо ведут? - спросил Кийск.
  - Ну, вам-то про них должно быть известно больше, чем мне.
  - Учитывая ваш опыт, мне было бы интересно узнать ваше мнение.
  - Что ж, - понимающе улыбнулся Серегин. - Готов поделиться имеющейся у
меня информацией. Секта носит название "Новая церковь нового бога".
Основана была на Марсе неким Бенджамином Кулом, который предпочитает
называть себя Провозвестником. Лет пять назад Кул едва не загремел в
тюрьму по обвинению в психотропном воздействии на людей. Отмазаться ему
удалось благодаря своим знакомым, пользующимся определенным влиянием.
Оказавшись на свободе, он поспешил спрятаться подальше и вместе со своей
паствой Перебрался на РХ-183. Полагают, что там он продолжает использовать
своих прихожан в качестве подопытных кроликов, испытывая на них действие
новых нелегальных мнемостимуляторов, позволяющих частично или полностью
изменять память, превращая человека в новую личность. Скорее всего именно
мнемостимуляторы являются источником реальных доходов Кула. Пожертвование
адептов Новой церкви - всего лишь прикрытие.
  - В чем суть проповедуемого Кулом учения?
  - Думаю, он и сам толком не знает. Какая-то жуткая мешанина из раннего
христианства, суфизма и примитивной мистики. Для любого вероучения главным
является не содержание, а внешняя форма: обряды, таинства, посвящение и
тому .подобная дребедень. Как раз то, в чем Кул подлинный мастер.
  Инспектор умолк, обвел взглядом каюту и снова посмотрел на собеседника.
  - Ну а что вы можете сообщить мне Куле? - спросил он как можно более
непринужденно.
  - Я? - удивился Кийск. - Ровным счетом ничего.
  - Я полагал, мы договорились о сотрудничестве.
  - Вовсе нет. У вас своя задача, у меня - своя. И между ними нет ничего
общего.
  Инспектор даже не попытался скрыть своего недовольства.
  - Что ж, очень жаль, - он поднялся из кресла. - Мне хотелось надеяться,
что мы найдем взаимопонимание. Но, если...
  Не закончив фразы, Серегин с сожалением развел руками и направился к двери.
  - Одну секунду, инспектор, - окликнул его Кийск, - я хотел бы задать вам
еще один вопрос.
  - Э, нет, господин Костакис, - сказал, оглянувшись через плечо, Серегин. -
Вы предпочли четко разграничить наши полномочия, ну так и ищите сами
ответы на свои вопросы.
  Кийск понял, что по крайней мере одного недоброжелателя на корабле он себе
обеспечил.


                                  Глава 4

  ДЕСЯНТНИКИ

  Если с инспектором у Кийска отношения сразу же не сложились, то для
подчиненных лейтенанта Браса он за время полета стал почти своим.
Некоторая доля осторожности в общении с ним сохранялась у десантников
только по той причине, что никто на корабле не знал, зачем с ними летит
эсбэшник. Предположения высказывались разные, но ни одно из них так и не
закрепилось в качестве общепризнанной версии.
  Кийск же то и дело ловил себя на том, что, общаясь с десантниками, он
почти непроизвольно пытался угадать, кто же из них отправился в полет по
приказу Штраггратерна? Ребята были далеко не новички, но во взводе,
сформированном всего за неделю до старта, только двое знали друг друга
прежде.
  Кийск почти сразу же отвел кандидатуру лейтенанта Браса - командиру взвода
и без того забот хватало. К тому же секретному агенту проще было
затеряться среди рядового состава. Из оставшихся девяти кандидатов на роль
агента можно было выбирать любого.
  За дни полета Кийск в неутомимой жажде деятельности, компенсируя месяцы
вынужденного безделья, облазил все помещения на корабле. Рейдер
"Гремящий", на котором летал Кийск, принадлежал к той же серии, что и
"Странник", и его устройство Иво знал как свои пять пальцев, - в Отряде
галактической разведки каждый должен был уметь делать все.
  Вскоре десантники перестали напрягаться и обрывать разговор при появлении
Кийска. Его приняли. Кийск проводил время на командном посту, сверяя
вместе с вахтенными курс корабля. Сикихаро Сато, считавшийся на корабле
непревзойденным штурманом, приходил в восторг от умения Кийска читать
карты с полувзгляда, словно все они были отпечатаны у него в голове и
требовалось только вспомнить нужную страницу. Луи Лавалю Кийск помогал
перебирать двигатели вездеходов. Вместе с Андреем Шагаловым и Чейном
Мастерсом часами просиживал в арсенале, разбирая оружие и выверяя прицелы
трассеров.
  Но, пожалуй, больше всего времени Кийск проводил в небольшом тренировочном
зале, возвращая силу и форму размякшей за время вынужденного безделья
мускулатуре.
  Триумфальным стал для Кийска день, когда в тренировочном зале, на глазах
почти всего взвода, за исключением вахтенных, он сумел устоять в поединке
против чернокожего великана Ино Кабонги.
  Кийск и прежде с интересом наблюдал рукопашные поединки десантников, в
которых существовало единственное правило: избегать членовредительства. В
остальном допускались любые приемы и удары. Однако принять участие в
схватке сам он не решался, сомневаясь в своей физической готовности.
Однако, когда Кабонга наполовину в шутку спросил, не желает ли он
попробовать, отказаться не смог. Отказ был бы расценен присутствовавшими
как поражение.
  Обнаженные по пояс Кийск и Кабонга вышли к центру зала. Черная,
поблескивающая, как антрацит, кожа Кабонги, который только что перед этим
уложил на пол Чейна Мастерса, лоснилась от пота. Он был почти на голову
выше Кийска, и тот отлично понимал, что в ближнем бою ему против Кабонги
долго не выстоять. Кийск повел позиционную борьбу, что явно не вызвало
одобрения у зрителей. Время от времени они обменивались дальними ударами,
однако Кабонга постоянно пытался обострить схватку. Кийску удалось дважды
уйти от опасных захватов Кабонги, но, пропустив пару сильных прямых ударов
в грудь, от которых у него перехватило дыхание, Иво понял, что, затягивая
поединок, он окончательно теряет какие-либо шансы на победу. Физически
Кабонга был подготовлен гораздо лучше его и выглядел все таким же свежим,
как и в начале схватки. Кийск же чувствовал, как в отвыкших от постоянных
нагрузок мышцах скапливается сковывающая движения усталость.
  Кийск постарался сконцентрировать все свои силы и волю для одного
решительного броска. Сейчас он либо собьет с ног Кабонгу, либо сам
окажется на полу. Кийск кинулся вперед, дохнул, получив от Кабонги резкий
прямой удар в солнечное сплетение, согнулся пополам, уходя от черной руки,
пытающейся захватить его шею, и, сделав короткий шаг в сторону, ударил
локтем по ребрам открытого левого бока противника. Кабонга едва заметно
качнулся. Используя эту его почти неуловимую, секундную потерю равновесия,
Кийск толкнул его плечом и одновременно ударил стопой сзади под коленку
опорной ноги. С удивленным выражением лица Кабонга рухнул на спину. Кийск
навалился на него сверху и прижал к полу, вдавив в горло согнутый локоть.
Через мгновение Кийск, освободив соперника, поднялся на ноги и, помогая
встать, протянул руку Кабонге.
  - Поздравляю, - Кабонга потирал ушибленный бок, но на лице его сияла
широкая белозубая улыбка. - Прямо скажу, не ожидал я от тебя такой прыти.
  - Нельзя недооценивать противника, - звонко хлопнул Кабонгу ладонью по
голому животу Сато.
  Похоже, что не один Кабонга был удивлен неожиданными способностями
эсбэшника. В столовой за обедом, когда сменившимся с вахты наперебой
рассказывали об одержанной Кийском победе, а лейтенант Брас между прочим
предложил Серегину тоже зайти как-нибудь в тренировочный зал, инспектор
бросил на Иво весьма неодобрительный взгляд. По его мнению, Кийск своим
поведением подрывал авторитет государственных чиновников.
  Но за всей этой повседневной суетой, по которой он, как оказалось, страшно
соскучился, Кийск ни на секунду не забывал о подлинной причине, по которой
он оказался на борту "Странника". И чем ближе был день окончания полета,
тем сильнее беспокоило Кийска то, что десантники относились к визиту на
планету РХ-183, как к беззаботной загородной прогулке, предстоящее веселье
которой было несколько подпорчено только присутствием в их компании
инспектора Серегина. Никто из них, за исключением, быть может, агента
Штраггратерна, не подозревал о возможной встрече с Лабиринтом и о той
опасности, которую она в себе таила.


                                  Глава 5

  ОБРЯД ПЕРЕРОЖДЕНИЯ

  Войдя в помещение, Кашинский огляделся по сторонам и презрительно скривил
губы. Стены большого, длинного зала были задрапированы полотнами красного
шелка, спадающего широкими складками. Неяркая подсветка, направленная
снизу, делала складки объемными, а тени под ними - глубокими, похожими на
черные провалы. Вдоль стен, в тех местах, где по алой драпировке были
выведены черным некие таинственные знаки, стояли шестеро высоких людей,
одетых в серые бесформенные балахоны с надвинутыми на лица капюшонами.
Неподвижные, с руками, сложенными на груди, они походили на каменных
истуканов.
  В дальнем от входа конце зала на возвышении, гордо вскинув острый
подбородок вверх, стоял человек небольшого роста с расчесанными на прямой
пробор длинными, спадающими на плечи, жидкими серыми волосами. Тщедушное
тело его обтягивало красное трико с вытканными золотом причудливыми
символами, непонятными для непосвященного.
  Сделав два шага вперед, Кащинский почувствовал, как настороженно и
внимательно следят за ним глаза из-под капюшонов замерших у стен
здоровяков.
  Человек на возвышении сделал предупреждающий знак рукой.
  Тонкие губы Кашинского снова скривились в усмешке.
  Тем не менее он остановился и, с фальшивой почтительностью разведя руки в
стороны, изобразил ногами нечто вроде вывернутого наизнанку реверанса.
  Одетый в красное трико хлопнул в ладоши и дернул кистями рук. Люди в
балахонах, почтительно перегнувшись в поясе, попятились к выходу.
  Когда за последним закрылась дверь. Кашинский быстрым шагом прошел вперед,
поднялся на подиум и упал в стоявшее там кресло, высоко закинув ногу на
ногу.
  - Ну и костюмчик у тебя, Кул, - хохотнул он, ткнув пальцем в
длинноволосого.
  Бенджамин Кул, также называющий себя Провозвестником, взглянул на
Кащинского с сожалением.
  - Жан, тебя же предупредили, что поклониться следует сразу, как только
войдешь в Храм, - с укоризной произнес он.
  - Я не из твоего театра, - презрительно бросил Кашинский.
  - И тем не менее мои посвященные могли разорвать тебя на куски за
непочтение к Богу, чей дух обитает здесь.
  - Кончай молоть чепуху, - Кащинский откинул полу куртки так, чтобы стала
видна рифленая рукоятка засунутого за пояс пистолета.
  - В Храм запрещен вход с оружием. - Вскинув руки, Кул умело изобразил на
лице ужас. - Неужели трудно понять, что, подрывая мой авторитет, ты
наносишь урон нашему общему делу?
  - Если ты так боишься за свой авторитет, то не надо было приглашать меня в
этот балаган. Можно было встретиться где-нибудь на стороне.
  - Мне хотелось, чтобы ты сам увидел, как у меня поставлено дело.
  - В отличие от тебя я не страдаю манией величия.
  Кащинский вытащил из кармана пачку сигарет.
  - У Нас в общине не принято курить, - предупредил Кул.
  - Идиотство, - недовольно буркнул Кащинский, но сигареты спрятал.
  - У каждого из нас свои слабости, - примирительно улыбнулся Кул.
  - Твой Храм больше похож не на церковь, а на логово дьяволопоклонников.
  - Бога можно искать по-разному, - хорошо поставленным голосом пророка
изрек Кул. - Людям нравится внешняя эффектная сторона священнодействия.
Почему же не потрафить их вкусам?
  Кул отошел к стене и отдернул тяжелый занавес, за которым скрывалась
маленькая дверца. Открыв дверь ключом, Кул жестом пригласил Кащинского
следовать за собой.
  За дверью находилась небольшая квадратная комната без окон. Кул зажег свет
и подошел к огромному, упирающемуся в потолок кресту, вырубленному из
какого-то синтетического материала, похожего на черный мрамор. В подножие
его был вделан искусно замаскированный сейф. Кул достал из сейфа
серебристый термостатированный кейс, положил его на стол и открыл. Ровными
рядами из пластиковых ячеек выглядывали головки запаянных ампул. Кул
любовно провел по ним ладонью.
  - Что в них? - спросил Кащинский.
  - То, на что договаривались, - ответил Кул. - Первобытная злость, - тупая,
яростная и жестокая. Полторы тысячи единиц, по две в ампуле.
  - А демонстрация?
  - Само собой, выбирай любую.
  Кащинский вытянул ампулу из левого верхнего угла.
  Кул захлопнул кейс и достал из стола запаянный в пластик одноразовый шприц.
  Отойдя в сторону, Кул накинул поверх трико просторный темно-коричневый
халат с широкими серебристыми отворотами и капюшоном, откинутым на спину.
Кащинскому он кинул серый балахон, что носили прихожане.
  - Зачем это? - Сморщив нос, Кащинский с опаской понюхал кажущуюся грязной
тряпку.
  - Не бойся, балахон новый, держу для гостей. Если хочешь увидеть
демонстрацию своего мнемостимулятора, придется его надеть.
  Чертыхнувшись, Кащинский натянул балахон.
  - И капюшон надень, чтобы твое лицо, лишенное как благолепия, так и
смирения, не бросалось в глаза. Облачившись, они вернулись в зал.
  - Теперь сойди с подиума и, когда соберется паства, делай все то же, что и
остальные.
  - Собираешься устроить массовое представление?
  - Я всего лишь хочу совместить демонстрацию мнемостимулятора для тебя с
религиозным обрядом для общины.
  - Понятно, у тебя даже грязь идет в дело.
  Кащинский небрежной, вихляющей походкой подошел к краю подиума, спрыгнул с
него и, обернувшись, игриво отсалютовал Кулу рукой.
  Кул подошел к висевшему у стены небольшому медному гонгу и ударил в него
костяшками пальцев. Густой, раскатистый гул заполнил зал. В ту же секунду
двери распахнулись и в Храм вошли шестеро посвященных с резными посохами в
руках. Заняв свои места у стен, они одновременно ударили вs шесть гонгов,
и в Храм ворвался широкий поток верующих.
  Вся паства Куда была одета в одинаковые серые балахоны с капюшонами.
Единственное различие заключалось лишь в цвете веревок, стягивающих
балахоны в поясах. У посвященных они были красными, у всех же остальных -
черными, синими или зелеными, что соответствовало различным ступеням
приближения к посвящению.
  Когда зал заполнился до предела и двери были закрыты, стоявший на подиуме
Кул резким движением, раскинув в сторон полы халата, вскинул вверх руки с
растопыренными пальцами.
  - Братья и сестры! - возопил он полуистеричным срывающимся голосом. -
Вознесем молитву Богу, обретенному нами на этой пустынной планете!
  Толпа упала на Колени. Прижав ладони к полу, люди уткнулись в колени
лбами. Стоять остался только один Кул со вскинутыми вверх руками и
запрокинутой головой.
  Жан Кащинский, оказавшийся в первом ряду у подиума и вместе с остальными
скорчившийся на полу, ожидал от совместного моления чего-то вроде хорового
пения церковных гимнов. Ну, на худой конец, шумного, невнятного бормотания
молитв. Но в Храме царила полная тишина. Как в сурдокамере. Гробовая.
  Кащинский чуть приподнял голову и пальцем отвел от лица край капюшона. Он
не увидел ничего, кроме серых согнутых спин. Упали ниц даже шестеро
посвященных.
  Через пять минут Кащинскому стало скучно. Через пятнадцать у него начала
зудеть затекшая спина, ручка пистолета больно врезалась в живот.
  Наконец Кул опустил воздетые к небесам руки.
  - Господь услышал наши молитвы, - громко провозгласил он. - И он хочет
узнать, насколько крепка наша вера. Сегодня он испытает двоих.
  По согнутым спинам прокатилась волна движений. Поднявшись на ноги, серые
балахоны отступили от подиума, оставив около трех метров свободного
пространства перед ним.
  - Я призываю встать перед лицом Господа брата Герберта и брата Хана! -
провозгласил Кул.
  К подиуму вышли двое прихожан, подпоясанные черными веревками, означающими
низшую ступень в иерархии Новой церкви.
  - Готовы ли вы явить Господу крепость веры своей? - спросил их Кул.
  - Да! - решительно ответили оба.
  - Брат Герберт уже прошел обряд перерождения, брат Хан только еще
готовится к нему, но каждый из них, пройдя испытания и доказав крепость
своей веры, перейдет на следующую ступень приближения к посвящению.
  Испытуемые, скинув балахоны, остались в коротких набедренных повязках.
  Кул спустился с возвышения, достал из-под халата шприц и сорвал с него
пластиковую упаковку. Свободную руку он протянул Кащинскому, и тот вложил
в нее ампулу с мнемостимулятором. Кул вскрыл ампулу и наполнил шприц чуть
желтоватой жидкостью, после чего ввел по кубику в вену каждому
испытуемому. Подошедшие сзади четверо посвященных крепко схватили
испытуемых за руки.
  Кащинскому еще не доводилось видеть действие чистого, неразбавленного
мнемостимулятора первобытной злости, и он с интересом наблюдал за
происходящим.
  Спустя пару минут действие препарата начало проявляться в одном из
испытуемых. Глаза его закатились, рот приоткрылся, тело обмякло и обвисло
в руках державших его посвященных. Неожиданно он дико закричал, изогнулся
всем телом и рванулся из удерживающих его рук. Глаза его наполнились дикой
злобой и одновременно животным ужасом. Он дергался, извивался, пытался
вывернуться и укусить державших его, при этом, брызжа слюной, выкрикивал
нечто нечленораздельное. Посвященные повалили его и прижали к полу.
  По знаку Кула отпустили второго испытуемого, на которого, к величайшему
изумлению Кашинского, мнемостимулятор совершенно не подействовал.
  - Бог любит тебя, - сообщил Кул и вложил ему в руку нож с широким длинным
лезвием.
  Посвященные, державшие находившегося под воздействием мнемостимулятора
человека, отбежали в стороны. Первобытный зверь вскочил на полусогнутые
ноги. Руки его были широко разведены в стороны, лицо кривилось в
устрашающем оскале. Он рыскал взглядом по сторонам, пытаясь определить, в
какую сторону бежать, где можно скрыться от обступивших его незнакомых,
пугающих существ в серых балахонах. Единственный, кого он не боялся, был
стоявший перед ним полуголый человек. Человек был похож на него и поэтому
не страшен. Назначения блестящей полоски в его руке одержимый не понимал.
  Зверь в образе человека кинулся вперед, на врага, который казался ему
наименее опасным из всех. Лезвие ножа, прочертив в воздухе дугу, рассекло
ему грудь. Пронзительно взвизгнув, человек-зверь отскочил назад. Рана на
груди была неглубокой, и боли он почти не ощущал, но существо, находящееся
в его теле, было ошеломлено тем, что безобидный на первый взгляд предмет в
руке врага оказался на деле опасным оружием. Он провел ладонью по груди,
размазал сочившуюся из раны кровь и слизнул ее с пальцев. Вид крови, пусть
даже собственной, разжигал в нем злость. Но пока во вместилище его
примитивного разума оставалось еще место и осторожности. Поэтому он снова
огляделся по сторонам в поисках пути к спасению.
  Поигрывая ножом, второй участник жуткого представления приближался к
одержимому. Поняв, что пути к отступлению нет, раненый взревел и бросился
на врага. На этот раз лезвие ножа вошло ему в бок. Но, в дикой злобе не
чувствуя боли, безумец дотянулся-таки до шеи врага и вцепился в нее
бульдожьей хваткой. Два переплетенных тела упали на пол и покатились. Они
рычали и взвизгивали, били друг друга коленями, кусали и рвали ногтями.
  Кащинский, повидавший немало жестокости и крови, с ужасом и отвращением
наблюдал за извивающимися телами, оставлявшими на полу широкие кровавые
полосы. Ему казалось, что теперь уже оба дерущихся одержимы
мнемостимулятором. Или же религиозное безумие немногим уступало
сумасшествию, вызванному синтезированными молекулами? Никогда еще он не
видел ничего более омерзительного и отталкивающего в своей жестокой
бессмысленности.
  Перевернувшись в последний раз, тела на полу неподвижно замерли. Тот, кто
оказался наверху, попытался приподняться на руках и отползти в сторону, но
тут же снова упал поперек тела поверженного противника.
  Подошедшие посвященные перевернули обоих на спины.
  - Оба мертвы, - сообщил один из них.
  - Такова воля Господа, - возвестил Кул. - Завтра, после обряда
перерождения, оба наших брата снова будут с нами. Брат Герберт,
продемонстрировавший Господу силу своей веры, получит синюю вервь второй
ступени приближения к посвящению. Брат Хан, позволивший дьяволам овладеть
своим телом, останется на низшей ступени. Таковы слова, сказанные мною по
велению Бога.
  Кул взмахнул широкими рукавами, и, подчиняясь мановению его рук,
пространство Храма очистилось от толпы прихожан. На пару минут задержались
несколько человек, вынесшие из зала тела и вытершие тряпками кровавые
разводы на полу.
  - Ну как тебе моя мистерия? - гордо спросил, опускаясь в кресло, Кул у
притаившегося за складками драпировки Кашинского.
  - Впечатляюще, - честно признался тот, поднимаясь на подиум. - Хотя, на
мой взгляд, слишком уж кроваво.
  - В этом весь смысл. В убийствах принимает участие каждый. Кровь связывает
всех круговой порукой.
  - И часто ты устраиваешь подобные шоу?
  - Не реже одного раза в неделю.
  - Но так ты скоро останешься без паствы.
  - Вовсе нет. Завтра оба погибших воскреснут и станут верными и преданными
исполнителями моей воли.
  - Выводишь здесь зомби? - усмехнулся Кащинский.
  - Я не доктор Франкенштейн, а святой Провозвестник. Можешь остаться до
завтра и сам в этом убедиться.
  - Нет, - покачал головой Кащинский. - Твои представления не в моем вкусе.
В следующий раз пришлю за препаратом кого-нибудь другого.
  - Надеюсь, качество препарата не вызывает сомнений?
  - Качество отменное. Конечно, в чистом виде этот мнемостимулятор вряд ли
найдет применение где-нибудь за пределами твоей колонии, но, добавленный в
макроколичествах к классическим смесям, он придаст пикантности
получившемуся букету.
  Кащинский рассмеялся, довольный шуткой.
  - Что ты хочешь к следующему разу? - спросил Кул.
  - Пока не знаю. Посоветуюсь со своими мнемотехниками и свяжусь с тобой
чуть позднее. Деньги за эту партию получишь обычным путем, через
Благотворительный фонд.
  Кащинский снял балахон и бросил его на колени Кулу.
  - Да, кстати, - как бы между прочим вспомнил он. - Почему препарат не
подействовал на второго? Я внимательно следил за твоими руками. Ты ввел
ему ту же дозу, что и первому.
  - Это связано с обрядом перерождения.
  - А поконкретнее?
  - Я и сам в этом пока еще не до конца разобрался. Но когда-нибудь обряд
перерождения завоюет для меня весь мир.
  - Ну что ж, разбирайся сам со своими мистическими фокусами. А мне ближе и
понятнее мнемостимуляторы. К господству над миром я не стремлюсь. С меня
достаточно и денег. Давай сюда кейс.
  - Улетаешь прямо сейчас?
  - Ни одной лишней минуты не задержусь в твоем сумасшедшем доме.
  Кащинский достал сигарету, но, поймав недовольный взгляд Кула, нервно смял
ее и бросил на пол.
  - Имей в виду, - сказал он. - На днях к тебе наведается инспектор с
плановой проверкой.
  - Мне от него нечего скрывать, - театральным жестом Кул руками повел по
сторонам. - У нас же религиозная община: тишь, да гладь, да божья
благодать. Ты разве не заметил?


                                  Глава 6

  ВОЗВРАЩЕНИЕ К ВОСПОМИНАНИЯМ

  Кийск спустился по трапу, отошел в сторону от корабля и огляделся.
  "Странник" совершил посадку, сориентировавшись по маяку колонии, примерно
в трех километрах от поселка. Каменные завалы громоздились во все стороны,
как застывшие волны штормового моря. На юге горизонт закрывали пологие
склоны невысоких гор, у отрогов которых располагался поселок колонистов.
Станция первой экспедиции, или то, что от нее осталось, должна была
находиться где-то на северо-востоке.
  Какое-то полузабытое чувство, похожее на любопытство, смешанное со
страхом, говорило Кийску, что Лабиринт все еще здесь, внизу, под ногами.
Но как отыскать вход в него? Где в какой стороне следует начинать поиски?
Обшарить всю поверхность каменной пустыни, где можно пройти в метре от
провала в земле и не заметить его, задача абсолютно невыполнимая для
одного человека, даже если заниматься этим всю жизнь, а не неделю, которая
отводилась ему. Можно было попробовать отыскать установленную Качетряном
вешку, но, скорее всего, ее снесло во время первой же осенней бури. Да и
вход в Лабиринт за десятилетие мог переместиться.
  Штраггратерн постоянно твердил Кийску: "Единственный ваш шанс найти вход -
попытаться снова вступить в контакт с Лабиринтом. Искать наугад
бессмысленно. Попытайтесь почувствовать или угадать, что Лабиринт хочет от
вас, каких ваших действий ждет". Как теоретическое руководство к действиям
это звучало неплохо, оставалось только придумать, как применить его на
практике.
  - Знакомые места? - сзади к Кийску подошел лейтенант Брас.
  - Видел нечто похожее, - неопределенно ответил Кийск.
  Лейтенант улыбнулся:
  - Рассматриваешь эти камни так, словно прикидываешь, сколько можно за них
выручить, если продать.
  Проследив за взглядом Браса, Кийск заметил, что тот с любопытством
рассматривает тяжелую роговую рукоятку ножа, закрепленного у него на поясе
в широких кожаных ножнах.
  - Талисман, - объяснил Кийск. - Пару раз спас мне жизнь.
  - Лейтенант Брас! - На трапе возник инспектор Серегин. - Мне нужна связь с
колонией!
  - Зайдите на пост, - не глядя на него, ответил Брас.
  - После обеда мне нужен будет вездеход и эскорт из четырех человек.
  - Вездеход на ходу, сопровождение будет готово.
  - В парадной форме и с легким стрелковым оружием, - добавил инспектор. - И
хорошенько проинструктируйте их по поводу дисциплины!
  Серегин скрылся за стальной дверью.
  Брас обреченно покачал головой.
  - Не первого уже инспектора сопровождаю. Но никогда прежде не попадался
мне такой зануда.
  - Интересно, что он имел в виду под "легким стрелковым оружием"? - спросил
Кийск.
  - Не знаю, - пожал плечами Брас. - Выдам парализаторы дальнего действия.

  * * *

  После отъезда инспектора в поселок Кийск с разрешения лейтенанта взял
второй вездеход и отправился на нем в противоположную сторону.
  Машина шла легко и ровно, с ходу преодолевая не очень высокие завалы и
благодаря мощным рессорам лишь едва заметно раскачиваясь при этом. Когда
корпус оставшегося далеко позади "Странника" полностью исчез за
нагромождениями красно-бурых валунов, Кийск остановил вездеход и заглушил
двигатель.
  Тишина. Только ветер подвывает едва слышно, протискиваясь между камнями.
Огромное, ярко-оранжевое, похожее на переспелый апельсин светило
неподвижно зависло над головой. Пустая, безжизненная планета.
  Не выходя из вездехода, Кийск поднялся в полный рост и посмотрел по
сторонам. Ни малейшего движения, только легкие вихри мельчайшей пыли,
взбаламученной ветром, взлетают то здесь, то там. А на что он, собственно,
рассчитывал? Что двойники, оставшиеся в живых после побоища на станции,
бродят как неприкаянные по пустыне?
  Кийск попытался, следуя советам Штраггратерна, прислушаться к своим
ощущениям. Но интуиция молчала, не желая подсказывать, какое направление
избрать для поисков.
  И все же что-то было в окружающем скудном пейзаже, цепляющее острым
коготком душу. То ли воспоминание о пережитом, то ли предчувствие какое-то
недоброе?
  Кийск опустился на сиденье и тронул вездеход с места.
  Примерно через полчаса он подъехал к станции. Заходить внутрь Кийск не
собирался, он просто хотел взглянуть на нее со стороны.
  Собственно, это была уже не станция, а развалины. Купола складского и
лабораторного корпусов провалились, окна и ворота зияли черными провалами,
похожими на пустые глазницы черепа. Жилой корпус был цел, но ворота его
были распахнуты настежь, а вокруг валялись какие-то куски, обрывки,
покореженная мебель, - словно здание извергнуло из себя все что в нем
находилось. Должно быть, это уже колонисты раскурочили то, что оставалось,
растащив все, что представляло для них интерес.
  Объехав станцию широким полукругом, Кийск повернул вездеход в сторону
Южных гор, решив попытаться отыскать пещеру, в которой Голос указал им с
Кивановым вход в Лабиринт. В устье пещеры должен был остаться вездеход.
Быть может, и Голос еще где-то там поблизости?


                                  Глава 7

  ПОСЕЛОК

  Вездеход инспектора, перевалив через почти двухметровый каменный завал,
выехал на относительно ровное пространство между отрогами гор, куда не
задували осенние ураганные ветры. Впереди показался поселок.
  - И вы говорите, господин инспектор, что они живут здесь уже три года? -
удивленно спросил сидевший за рулем Лаваль.
  - То, что они за три года не сумели обеспечить себе сносных условий
существования, тоже не будет записано им в актив, - пообещал Серегин.
  Поселок состоял из расставленных как попало, без какой-либо видимости
порядка больших надувных куполов из армированного пластика, которые обычно
используются в качестве временных хранилищ. Условия для постоянного
проживания людей обеспечить в них было невозможно.
  Вездеход въехал в поселок.
  - Куда едем? - спросил Лаваль. Серегин посмотрел по сторонам.
  - Притормози-ка, - велел он.
  Когда машина остановилась, инспектор перегнулся через борт и обратился к
проходившей мимо фигуре, закутанной в серый балахон, с надвинутым налицо
капюшоном:
  - Скажите, уважаемый, где мы можем найти господина Куда?
  Фигура в балахоне, никак не отреагировав на обращенные к ней слова,
проследовала мимо.
  - Ну и порядки здесь у них, - мрачно процедил сквозь зубы Серегин.
  - Не расстраивайтесь, господин инспектор, - сказал сидевший рядом с ним
Мэй. - Может быть, этот был глухонемой.
  - Или женщина, которой не понравилось, что вы приняли ее за мужчину, -
заметил с переднего сиденья Шагалов.
  - Давай к центру, - инспектор ткнул пальцами в плечо ухмыляющегося Лаваля.
  - К тому красному куполу.
  У красного купола их ожидала группа колонистов, один из которой, в отличие
от остальных, одет был не в серый балахон, а в темно-коричневый, аккуратно
подогнанный к его тщедушной фигурке халат.
  - Где найти Кула? - не поднимаясь с сиденья, рявкнул Серегин, едва только
вездеход остановился.
  - Меня называют здесь Провозвестником, - смиренным голосом сообщил одетый
в халат.
  Инспектор перелез через борт и знаком велел десантникам выходить из машины.
  - Мне все равно, как вас здесь называют, - сказал он. - Мне нужен
управляющий колонией Бенджамин Кул.
  - Главой нашей общины являюсь я, - все тем же тихим, смиренным голосом, не
поднимая от земли опущенных глаз, сообщил Кул. - Если вам угодно, можете
называть меня Кулом, хотя уже давно, покинув мир, я оставил это имя.
  - Отлично, господин Кул. Я инспектор Департамента колоний Серегин. -
Инспектор показал Кулу свое удостоверение. - Плановая проверка.
  Кул легким жестом руки отстранил протянутую Серегиным пластиковую карточку.
  - Я знаю, кто вы. Мы ждали вас. Мне поведал о вас Господь.
  - Ну, а о том, что мне у вас не понравится, Господь вас тоже предупредил?
- скривил рот в презрительной усмешке инспектор.
  - Надеюсь, мне удастся развеять все ваши сомнения. Не желаете ли вначале
осмотреть наш Храм? - Кул сделал приглашающий жест рукой.
  - Меня больше интересует, как живут ваши люди. Временные надувные ангары
не лучшее место для жилья. - Инспектор сразу же избрал жесткий,
агрессивный стиль общения.
  - Братья и сестры нашей общины непритязательны в быту, их вполне
устраивает то, что они имеют. Но вы, конечно же, сможете увидеть все, что
пожелаете.
  - Существуют определенные нормы жилья для людей, и нарушать их не имеет
права никто, ни под каким предлогом.
  По своему опыту Серегин знал, что управляющие инспектируемыми колониями
всегда стремятся вначале продемонстрировать проверяющему все то
положительное, что у них имеется. Но, если сразу же зацепиться за
какой-нибудь, пусть даже самый незначительный огрех, то управляющий
мгновенно теряет почву под ногами, начинает лепетать какие-то
невразумительные оправдания, и после этого уже не составляет большого
труда убедить его в том, что он совершенно не справляется со своими
обязанностями и дела его колонии идут хуже некуда.
  К удивлению Серегина, Кул повел себя совершенно иначе.
  Он подошел к инспектору почти вплотную и тихим, но властным голосом
произнес:
  - По-моему, господин инспектор, нам с вами не стоит выяснять отношения на
глазах у своих подчиненных. Это ни вам, ни мне не пойдет на пользу.
Давайте для начала пройдем в мой кабинет и переговорим с глазу на глаз.
  Кул открыл дверь купола и жестом пригласил инспектора войти.
  Секунду подумав, Серегин решил, что в предложении Кула, пожалуй, есть свой
резон. Смять колонию на РХ-183 - он не сомневался в этом, - не составит
большого труда. Однако Кул - противник, похоже, достаточно сильный и
опытный, - вполне способен прилюдно разыграть сцену, про которую
десантники потом будут рассказывать анекдоты.
  - Оставайтесь здесь, - велел он десантникам и шагнул за порог.
  Кул последовал за ним, прикрыв за собой дверь.
  Лаваль откинул задний борт вездехода, и четверо десантников уселись на
импровизированную скамейку.
  В нескольких шагах от них неподвижно застыли три фигуры, облаченные в
подвязанные красными веревками балахоны.
  Мэй достал из-под заднего сиденья коробку с лимонадом и выдал каждому по
банке.
  - Эй, ребята, - окликнул Шагалов колонистов. - Угощайтесь.
  Серые балахоны даже не шелохнулись.
  Кабонга снял с головы пилотку и раскрутил ее на пальце.
  - Не нравится мне здесь, - негромко произнес он.
  - И что же конкретно тебе не нравится? - спросил Мэй.
  - Все, - коротко и конкретно ответил Кабонга. - Например, их серые
балахоны, под которыми запросто можно спрятать не то что парализатор, а
даже небольшой трассер.
  - Исключено. Планета безжизненная, а значит, оружие в колонию не
поставляется.
  - А для чего, по-твоему, существует контрабанда?
  - Они только тебя и ждали, чтобы выпалить наконец из контрабандного
трассера, - рассмеялся Шагалов.
  - Смейся, - серьезно ответил Кабонга. - А мне все равно было бы спокойнее,
если бы на мне была не парадка, а полевая форма с бронепластиковой
подложкой.


                                  Глава 8

  ОДНИ НЕУДАЧИ

  Вернувшись к вечеру на корабль, Кийск первым встретил Кабонгу, который уже
успел скинуть столь нелюбимую им парадку и теперь бегал по кораблю,
раздражая взгляд инспектора, в продранных на коленях штанах и зеленой
майке на узких лямках.
  - Ну как, может быть, сегодня повторим? - шутливо толкнул он Кийска
кулаком в плечо.
  - Только не сегодня, - устало покачал головой Кийск.
  Он так и не нашел пещеру с вездеходом. В ту ночь, когда они с Кивановым
убегали со станции, дорогу выбирал Борис, но Кийску казалось, что он
хорошо ее запомнил. Возможно, вход в пещеру засыпало обвалом?
  Соглашаясь на предложение Штраггратерна, Кийск главным образом думал
только о том, что наконец-то обретет свободу. Во время полета он
наслаждался полученной свободой, не слишком задумываясь над тем, что ему
предстоит. Теперь же он с полной отчетливостью сознавал, что, если не
найдет Лабиринт, то недели через две его свободе наступит конец. И у него
не было абсолютно никаких идей, как вести поиски.
  Продолжать мотаться по пустыне, надеясь, что, как когда-то у Качетряна,
колесо вездехода застрянет в расщелине, которая окажется входом в
Лабиринт? Пустое занятие, на которое можно потратить всю оставшуюся жизнь.
  Для решения практически невыполнимой задачи требовалось найти алгоритм
действий, который при минимальных затратах времени сулил бы хоть какую-то
надежду на успех.
  Серегин также пребывал не в лучшем расположении духа. Он никому не
рассказывал, о чем разговаривал с Кулом, но ясно было что разработанный им
план молниеносной атаки покрылся многочисленными трещинами.
  После ужина Кийск вышел из корабля и присел на ступеньку трапа.
  Прямо перед ним, отбрасывая багровые всполохи, заваливалось за изломанный
каменными громадами горизонт огромное дневное светило. Смотреть на него
можно было уже не щуря глаз.
  Уставившись в пустоту перед собой, Кийск принялся методично перебирать и
оценивать варианты развития событий после гибели станции, прикидывая,
исходя из этого, свои возможные действия. Если бы при этом можно было еще
понять или хотя бы представить себе логику поведения Лабиринта...
  Лабиринт мог просто покинуть планету. В таком случае ему здесь просто
нечего делать. Но Кийск знал, что. Лабиринт все еще здесь, - он ощущал его
присутствие спиной, которую" казалось, постоянно буравил чей-то взгляд из
пустоты.
  Лабиринт здесь, но избегает встреч с людьми. Если выходы на поверхность,
которые Лабиринт по собственному желанию может открывать и снова
закрывать, все еще существуют, то у Кийска, конечно, есть ничтожный шанс
случайно натолкнуться на один из них, но истинная вероятность такого
события есть величина, весьма незначительно Отличающаяся от нуля.
  Если же, как предполагает Штраггратерн, Лабиринт заинтересовался людьми,
то колония на РХ-183 должна представлять для него определенный интерес как
объект наблюдений. Значит, и вход надо искать где-то поблизости. То, что
его не обнаружили колонисты, еще ничего не значит - они ищут в пустыне
бога и у них нет нужды забираться в каждую встречную дыру.
  Хотя, с другой стороны, чем являются входы для самого Лабиринта? Может
быть, если проводить аналогию с живым существом, это вовсе не внешние
органы чувств, а нечто вроде пор для выведения конечных продуктов
метаболизма? Кто знает, какими средствами располагает Лабиринт для того,
чтобы наблюдать за колонией, не приближаясь к ней? Но если рассуждать
таким образом, то нечего и за дело браться.
  Все-таки стоит потратить день на то, чтобы пошарить в окрестностях
колонии...
  - Закатом любуешься? - На ступеньку рядом с Кийском присел Сато.
  - Задумался, - встряхнул головой Кийск. - Ночная вахта?
  - Ага, - кивнул Сато. Кийск поднялся на ноги:
  - Знаешь, будь все же здесь повнимательнее. Хотя и пустыня, но мало ли
что...
  - Так ты тоже заметил?
  - Что?
  - Кругом одни камни, а как выйду из корабля, у меня мурашки по коже. Такое
впечатление, словно из-за каждого камня кто-то за тобой наблюдает.
  - И у меня что-то похожее, - Кийск хлопнул Сато по плечу. - Не теряй
бдительности. Не все здесь так тихо и мертво, как кажется. Уж ты мне
поверь.


                                  Глава 9

  ПЛАН ИНСПЕКТОРА

  Утром, выйдя из корабля пораньше, Кийск присоединился к десантникам,
дожидавшимся инспектора у вездехода.
  - Ну и мрак, ну и дыра, - причитал Кабонга, которому, как он ни старался,
так и не удалось отвертеться от новой поездки в поселок. - Видал я на
колониальных планетах всякое, но такого не припомню. Ни одной забегаловки,
хоть какой захудалой. Женщину невозможно отличить от мужика. Как они здесь
только живут?
  - Но им-то самим, похоже, здесь нравится, - возразил Лаваль.
  - Что-то я не заметил особой радости на их лицах, - легко парировал
Кабонга. - И не видел, чтобы ты с кем-то из них вчера общался.
  - А ты вспомни, что вчера сказал инспектор, когда мы возвращались?
  - И что же он такого сказал?
  - Что в колонии нулевая смертность. Выходит, что жизнь без кабаков людям
на пользу.
  - Да чтоб мои враги так жили! - в сердцах воскликнул Кабонга.
  - Что? Что ты сказал? - схватил Лаваля за руку Кийск.
  - Не я, а инспектор, - разъяснил Лаваль. - Он сказал, что по данным,
предоставленным ему управляющим, в колонии за три года умерло всего лишь
три человека, да и те только в первые два месяца.
  - А, между прочим, среди тех, кто прилетел сюда вместе с Кулом, было
немало тяжело, практически неизлечимо больных людей, - добавил подошедший
инспектор. - Потеряв веру в медицину, они связывали надежду на исцеление с
религиозными бреднями Провозвестника Новой церкви.
  - И как вы это объясняете? - спросил у Серегина Кийск.
  Серегин растянул губы в язвительной улыбке.
  - Мы же, кажется, решили, господин из Совета безопасности, что вы сами
станете искать ответы на интересующие вас вопросы, - сказал он и, не
замечая более собеседника, полез на заднее сиденье вездехода.
  Кабонга подмигнул Кийску и, воспользовавшись великолепной мимикой, в одно
мгновение изобразил на лице презрение, испытываемое к инспектору, которому
он вынужден подчиняться по долгу службы.
  - Господин Серегин, - окликнул инспектора Кийск. - Вы не позволите мне
доехать вместе с вами до поселка? Какой смысл гонять два вездехода в одну
сторону?
  Серегин с полминуты выдерживал на лице выражение серьезного, глубокого
раздумья.
  - Ну что ж, я не против, - изрек он и подвинулся, освобождая место для
Кийска. - Не хотелось бы, чтобы из-за ерунды между нашими ведомствами
возникали трения.
  Кийск уселся рядом с Серегиным, десантники быстро заняли свои места, и
вездеход, выбросив из-под колес обойму мелких камней, защелкавших, словно
пули, по борту "Странника", рванул с места.
  Несмотря на видимую неохоту, с которой Серегин позволил Кийску
воспользоваться его вездеходом, желание эсбэшника посетить поселок
пришлось инспектору весьма кстати.
  Вчерашняя встреча с Кулом один на один не прибавила инспектору оптимизма.
Кул достаточно ясно дал инспектору понять, что влияние его на членов секты
чрезвычайно высоко и ни один из них не скажет инспектору ничего такого,
чего не одобрил бы однозначно Провозвестник. Вся требуемая документация
была у Кула в полном порядке, придраться было не к чему.
  Однако Серегина насторожили данные, свидетельствующие о неизменном
численном составе колонии. Если отсутствие рождаемости можно было связать
с обетом безбрачия, приносимым членами общины, то как объяснить то, что за
исключением трех случаев почти трехлетней давности в колонии не
регистрировались смерти? В божественную природу данного феномена Серегин
верить отказывался. Обычной небрежностью подобное тоже не объяснишь.
Следовательно, с какой-то целью Кул умышленно искажает информацию.
  Причин такого поведения главы общины можно было придумать сколько угодно,
начиная с саморекламы и кончая махинациями с денежными счетами "мертвых
душ".
  За эту-то ниточку и собирался потянуть инспектор, дабы вывести Кула на
чистую воду. Однако ему вряд ли удалось бы чего-нибудь добиться, работая
под плотной опекой. Требовалось отвлечь внимание Кула от собственной
персоны. А что для этого может быть лучше, чем сотрудник Совета
безопасности, рыскающий с непонятной целью по поселку? Уж, наверное,
эсбэшник в большей степени обеспокоит помнящего о своем далеком от
кристальной чистоты прошлом Кула, нежели штатная проверка инспектора.
  Всю дорогу Серегин мысленно потирал от удовольствия руки, представляя, как
ловко он расчистит себе поле деятельности, а заодно и подставит
свалившегося невесть откуда на его голову заносчивого эсбэшника.
  В поселке вездеход, как и вчера, остановился возле красного купола, в
котором располагался Храм.
  Сам Провозвестник на этот раз гостей не встречал. Инспектора к нему в
кабинет проводил один из посвященных.
  - Что за штатский приехал сегодня с вами? - сразу же после приветствия
поинтересовался Кул.
  - Вам уже доложили? - искренне удивился Серегин той оперативности, с
которой Кул получал информацию.
  Кул улыбнулся, довольный произведенным впечатлением.
  - Я мгновенно узнаю обо всем, что происходит в общине, - сказал он. - Так
кто же он такой? Ваш коллега?
  - Специальный агент Совета безопасности, - как можно более непринужденным
тоном сообщил Серегин.
  Судя по его тону, можно было решить, что в последнее время ему просто-таки
прохода нет от попадающихся на каждом углу специальных агентов.
  - Эсбэшник? Ему-то что здесь надо? На этот раз, глядя на изумленного
собеседника, торжествовал инспектор.
  - Об этом вам, наверное, лучше спросить у него самого. Со мной он не счел
возможным поделиться своими планами.
  Несмотря на все свои артистические способности, Кул не смог скрыть от
заинтересованного взгляда инспектора охватившего его беспокойства.
  - Я на полминуты покину вас. Буквально на полминуты.
  - Да-да, конечно, - благосклонно согласился Серегин. Заверив свои слова
жестом руки, Кул поспешно вышел из комнаты.
  Инспектор снова, уже в который раз, мысленно удовлетворенно потер руки.


                                  Глава 10

  ПРОХОД В СКАЛАХ

  - Ну дыра так дыра, - продолжал развивать начатую с самого утра тему
Кабонга. - Ну и народец.
  Рядом с ним на откинутом борту сидели Берт Глизон и Сикихаро Сато, впервые
оказавшиеся в поселке. Убедившись в тщетности слов, они с помощью
взглядов, мимики и жестов пытались наладить контакт с замершими неподалеку
от них манекенами в серых балахонах. Лаваль, откинув спинку водительского
сиденья и сдвинув пилотку на глаза, пытался дремать.
  - Ну вам, ребята, службу нести, а я пойду прогуляюсь.
  Не открывая дверцы, Кийск перепрыгнул через борт вездехода.
  - Ну-ну, - мрачно покачал головой Кабонга. - Если встретишь где-нибудь
поблизости постоялый двор, в котором подают пиво, не забудь обо мне.
  Расставленные как попало ангары соединяли едва заметные узкие тропинки,
петляющие вокруг больших и мелких валунов, убрать которые с дороги,
похоже, даже никому не приходило в голову. Кийск шел по ним, не заботясь о
выборе направления. Идущие навстречу колонисты, завидя чужака, покидали
тропу и отходили подальше в сторону, как будто замечали в облике Кийска
некие признаки неизлечимой страшно заразной болезни. Когда же он сам
пытался к ни приблизиться или заговорить, они тут же разворачивались и
поспешно уходили прочь.
  Миновав последний купол, Кийск вышел к участку земли размером с футбольное
поле, примыкающему к скальной гряде. Участок был ровный, полностью
очищенный не только от валунов, но и от мелких камней. Более сотни одетых
в серые балахоны фигур, рассеявшись по нему, стоя на коленях, ковырялись в
земле. Если бы Кийск не знал наверняка, что ничего, достойного столь
пристального внимания, на поверхности планеты нет, он бы, наверное, решил,
что они там ищут алмазы.
  Не желая возвращаться той же дорогой, которой пришел, Кийск не без труда
перелез через высокий вал, образованный валунами, сдвинутыми при расчистке
поля.
  Участок земли, на котором он оказался, острым клином упирался в склон
высокой скалы. Прикрытый с одной стороны отрогом горной цепи, огибающим
поселок с запада, а с другой - искусственным каменным валом, он был
идеально укрыт от чьих бы то ни было взглядов.
  Очень уж необычным было место, созданное будто не волей случая, а по
тщательно продуманному плану. Взглянув , на часы и решив, что возвращаться
еще рано, Кийск повернул в сторону, где клин земли сужался.
  Метров пятнадцать не дойдя до места, где стены, воздвигнутые природой и
людьми, соединялись, он заметил в скале проход. Нет, это был не вход в
Лабиринт, а всего лишь трещина, достаточно широкая, чтобы в ней могли
свободно разойтись два человека. Глубина прохода, как определил Кийск,
заглянув в него и увидев на другом конце свет, не превышала тридцати
метров. Он уже собирался войти в него, когда кто-то сзади тронул его за
плечо.
  Вздрогнув от неожиданности, Кийск обернулся. Рядом с ним стоял невысокого
роста человек с серыми, отросшими до плеч волосами. Тело его было облачено
в темно-коричневый халат с откинутым на спину капюшоном. Лицо незнакомца
принадлежало к тому типу, которого Кийск терпеть не мог, - с мелкими,
невыразительными, как будто полустертыми чертами. По описаниям десантников
Кийск узнал в нем управляющего колонией.
  Кул улыбнулся - то ли извинительно, то ли насмешливо.
  - Сожалею, если напугал вас, - произнес он негромко.
  - Да ничего не случилось, - ответил Кийск. - Просто наше появление было
слишком неожиданным.
  - К счастью, ничего не случилось, - продолжил загадочно Кул - Мне удалось
успеть вовремя.
  - И что за беду вы предотвратили?
  Кул сделал вид, что не расслышал вопрос Кийска.
  - Меня зовут Провозвестник, - представился он.
  - Вы глава местной администрации? - уточнил Кийск.
  - Я всего лишь скромный служитель Господа, выбравшего меня в качестве
глашатая собственной воли, - смиренно потупил взгляд Кул. - Могу ли я
узнать ваше имя?
  - Игорь Костакис, - назвался Кийск.
  - И с какой же целью прибыли вы к нам, господин Костакис?
  Кийск сунул Кулу под нос свое удостоверение.
  - Я понимаю, господин Костакис, что не имею права расспрашивать вас, -
сказал Кул. - Но, возможно, я чем-то могу вам помочь?
  - Меня интересуют необычные явления или объекты, которые вы, возможно,
встречали здесь.
  - Именно на этом месте? - ткнул пальцем под ноги Кул.
  - Где угодно на этой планете.
  - Нет, - отрицательно покачал головой Кул. - Это пустая, безжизненная
планета, и ничего необычного для того, кто не ищет Бога, на ней нет.
  - Я бы хотел поговорить с вашими людьми, но они избегают этого.
  - Они заняты размышлениями о Боге и не хотят тратить время на мирские дела
и досужие разговоры. Но, уверяю вас, если бы кому-то из них стало известно
о чем-то необычном, я бы непременно узнал об этом и, конечно же, поделился
с вами.
  - Спасибо, - сухо произнес Кийск.
  Он счел разговор оконченным, но Кул продолжал неподвижно стоять,
пристально глядя на Кийска.
  - Вы, кажется, хотите что-то добавить? - спросил Кийск, которого начало
раздражать навязчивое внимание, проявляемое Кулом к его персоне.
  - Мне показалось, что вы собирались войти в этот проход, - Кул подбородком
указал на расщелину в скале.
  - Вас это удивляет?
  - Я бы не советовал вам этого делать. Подобные проходы в горах очень
коварны, в любую минуту может произойти обвал. Я счастлив, что успел
остановить и предостеречь вас. Если вы действительно ищете нечто
необычное, - Кул усмехнулся, - то лучше вам будет поискать в другом месте,
а может быть, и на другой планете,
Кийск удивленно вскинул бровь.
  - Вы хотите запретить мне войти в этот проход?
  - Вовсе нет. Я просто предупредил вас, что возможен несчастный случай.
  Кийск хмыкнул и решительно шагнул в проход.
  Он прошел около трети расстояния до противоположного конца, когда впереди
него от стен отделились серые тени, четыре высокие, грозные фигуры молча
загородили дорогу. Ц Кийск замер и положил руку на рукоятку ножа. Фигуры
впереди не двигались с места. Кийск развернулся и пошел в обратную сторону.
  - Что-то вы слишком быстро вернулись, - заметил поджидавший его снаружи
Кул. - Нашли что-нибудь интересное?
  - Едва не попал под камнепад, - ответил Кийск.
  - Вот видите, - с укоризной произнес Кул.
  Кийск смерил тщедушную фигурку Кула презрительным взглядом и, не говоря
более ни слова, пошел вдоль каменного вала в сторону поселка.
  - Послушайте, господин Костакис, - Кул нагнал его шел теперь чуть позади.
- Обижаться вам совершенно не что. Вы же не предъявили мне никаких
документов, кроме служебной карточки, подтверждающих ваши властные
полномочия. А у нас не обыкновенная колония, а религиозная община, со
своими особыми правилами, традициями, укладом жизни. Мы просто не хотим,
чтобы нам без конца причиняли беспокойство, лезли в нашу жизнь, учили, как
нужно жить. Мы живем так, как нам нравится. Мы же никого не беспокоим,
никому не причиняем никакого вреда. Почему нам не дают спокойно жить? То
одна комиссия, то другая, то инспектор по делам религии, то по делам
колонии, - сколько можно? И вот вы теперь со своими поисками
таинственного. Скажите прямо, что вам нужно? У нас нет никаких секретов...
  Кийск остановился и обернулся так резко, что Кул едва не налетел на него.
  - Слушай, умолкни, - с чувством попросил он.
  Кул обескураженно развел руками.
  - Я только хотел объяснить...
  - Я разве похож на идиота? Я все прекрасно понял. Теперь можешь оставить
меня в покое.
  - Да пребудет с вами любовь Господа! - крикнул вслед удаляющемуся Кийску
Кул.


                                  Глава 11

  ДЕВУШКИ ИЗ ПОСЕЛКА

  Если у Кийска и бывало когда-то настроение гнуснее, чем теперь, то он об
этом успел забыть. Его самым откровенным образом выставили и посоветовали
не совать нос не в свои дела. Причем сделано все было в высшей степени
артистично, так что и не придерешься, не уличишь Кула в злом умысле. Кул
не учел лишь одного - характера Кийска, который даже своему хозяину порой
казался не в меру упрямым. Теперь-то он точно не успокоится до тех пор,
пока не заберется в расщелину, чего бы ему это ни стоило, и своими глазами
не взглянет на то, что прячет там Кул.
  Обогнув рукотворную каменную стену, Кийск вышел к кромке поля, по которому
по-прежнему ползали увлеченные своим непонятным занятием колонисты.
  Один из них, на которого Кийск едва не наступил, сидел скорчившись под
большим валуном. Из-под скрывающего лицо капюшона доносились тихие, едва
слышные всхлипывания. По краю широкого рукава балахона расплывалось
кроваво-красное пятно.
  - Эй, что случилось? - спросил, остановившись, Кийск.
  Всхлипывания прекратились, и облаченная в серое фигура сжалась в еще более
плотный комок.
  - Ану-ка...
  Легко подавив слабые попытки к сопротивлению, Кийск схватил колониста за
руку и отдернул окровавленный рукав. Ладонь была удивительно маленькой и
узкой, с тонкими, длинными пальцами, но с обломанными ногтями, и вся
измазанная перемешанной с кровью серой грязью. Внешнюю сторону кисти
рассекал глубокий, местами достающий до кости, неровный разрез.
  - Кто это сделал? - спросил Кийск, не выпуская руки из своей.
  - Я сама, - ответил из-под капюшона тихий, тонкий девичий голосок. - Когда
работала в поле.
  - И что же ты здесь сидишь? Рану нужно немедленно обработать и зашить. В
поселке есть врач?
  - Помощь страждущим оказывает Провозвестник. Но до вечера он занят.
  - Да уж, у вашего главного святоши дел невпроворот. И лечит он, должно
быть, только заговорами и наложением руки. Обойдемся без него.
  Кийск расстегнул куртку и оторвал от края майки широкую полосу, которой и
перевязал пораненную кисть. Подхватив под локти, он поднял девушку на ноги.
  - Пойдешь со мной, - повелительным тоном сказал он.
  - Но я должна работать в поле, - робко возразила девушка.
  - Много ты с такой рукой наработаешь?
  - Нет.
  - Ну так и говорить не о чем. Есть здесь у вас старший, которого надо
предупредить?
  - Нет.
  - Значит, старший я. Идем со мной.
  Пока Кийск держал девушку за руку, она покорно следовала за ним. Однако,
заметив, что они направляются к красному куполу Храма, она сделала попытку
вырваться и убежать.
  - Спокойно, - крепче ухватил ее за руку Кийск. - Что тебя беспокоит?
  - Посвященные, - едва слышно произнесла девушка:
  - Ну и что с того? Что они тебе сделают?
  - Меня могут снова отправить на перерождение. Я уже один раз прошла через
обряд. Это страшно.
  - Что он из себя представляет?
  Голос девушки сделался ровным, бесстрастным, как у сомнамбулы.
  - Я умерла. Умерла очень быстро. Боль была мгновенной, и я почти не помню
ее. Ужасным было пробуждение, когда я поняла, что снова жива, но у меня
нет тела. Я находилась в каком-то странном, нереальном помещении со
множеством входов и выходов, но, куда бы я ни пошла, я все время
оказывалась перед огромным темным зеркалом, в котором ничего не
отражалось. Внезапно что-то толкнуло меня в эту пустоту. Я падала
бесконечно долго. Ужас пронзал меня, но у меня не было голоса, чтобы,
кричать... Я снова очнулась в своем теле. Но оно было как будто уже не
совсем моим. И сама я стала другой. Все вокруг было знакомым, но мне
казалось, что я вижу это в первый раз; хотелось все потрогать,
почувствовать, все заново узнать и понять... Иногда я не знаю, кто я на
самом деле? Почему я должна делать то или иное?..
  Девушка умолкла, словно захлебнулась своими собственными вопросами.
  - Как тебя зовут? - спросил Кийск.
  - Сестра Дана, - ответила девушка.
  - А можно без "сестры", просто Дана?
  - Не знаю, - неуверенно произнесла девушка. - Наверное...
  - Эй, Игорь! - замахал зажатой в руке пилоткой заметивший их первым
Кабонга. - Тебе удалось с кем-то подружиться или ты просто взял заложника?
  Двое дежуривших у входа в Храм посвященных, увидев Кийска с девушкой,
двинулись им наперерез.
  - Останови их! - крикнул Кийск Кабонге. Не задавая вопросов, Кабонга
спрыгнул с вездехода и, оказавшись перед посвященными, преградил им путь.
  - В чем дело, ребята? У вас какие-то проблемы? Тогда поделитесь ими со
мной.
  Посвященные попытались каждый со своей стороны обойти неожиданно возникшее
препятствие. Кабонга, раскинув в стороны мускулистые руки, сделал шаг
вперед, и оба колониста полетели на землю.
  Дана снова попыталась вырваться и убежать. Кийск подхватил девушку на руки
и, добежав до вездехода, бросил на сиденье.
  - Извините, ребята, - склонившись над поверженными противниками, Кабонга с
раскаянием приложил руку к груди. - Я порой бываю так неловок.
  Вскочив на ноги, посвященные кинулись к вездеходу. Но там Лаваль и Глизон
направили на них парализаторы.
  - Извините, господа, - учтиво произнес Лаваль. - Но вездеход является
собственностью армии, за которую лично я несу материальную ответственность.
  Рука одного из посвященных скользнула под балахон. - Не доводи до греха,
покажи мне свои ручки. - В спину ему уперся парализатор Кабонги.
  Посвященные отступили к куполу. Один из них, сделав Другому какой-то знак,
скрылся в дверях Храма.
  - Не хватает им выучки, - констатировал, убирая оружие, Глизон. Лаваль
согласно кивнул.
  - Ну, Костакис, - облокотился на борт вездехода Кабонга. - И кого же ты к
нам такого привел, что приходится хвататься за оружие?
  - Это Дана, - Кийск по локоть закатал рукав на поврежденной руке девушки и
снял с кисти пропитавшуюся кровью полоску материи. - Я просто хотел
подлечить ей руку. Сато, подай аптечку.
  - Дана, а вам не душно под капюшоном? - спросил Лаваль.
  - Капюшон можно снимать только в помещении, - ответила девушка.
  - Почему?
  - Так говорит Провозвестник.
  - Однако сам он ходит с непокрытой головой, - заметил Кийск.
  - Потому что он Провозвестник, - не очень уверенно произнесла Дана.
  Кийск открыл поставленный Сато на сиденье серебристый чемоданчик аптечки и
бросил окровавленную тряпку в приемник для использованных материалов.
  - Но взглянуть-то на вас можно? - Кабонга пальцем отвел от лица девушки
скрывающий его край капюшона. - Да она симпатичная! - радостно воскликнул
он. - Если ее еще хорошенько отмыть, то она, наверно, окажется побелее
меня. Когда ты последний раз умывалась, Дана?
  - Кончай, Кабонга, - остановил его Глизон.
  - Нет, она правда симпатичная.
  Неожиданно девушка рассмеялась и откинула капюшон на спину. Ей было лет
двадцать или чуть больше. Густые темные волосы коротко острижены. Чумазое
продолговатое личико с острым носиком делали необычайно привлекательным
большие, чуть раскосые, полные грусти глаза.
  Глядя на приоткрывших рты десантников. Дана беззаботно улыбалась, но, как
только в поле зрения ее глаз попала мрачная серая фигура, замершая у входа
в Храм, лицо ее мгновенно осунулось, помрачнело, и она молниеносным
движением снова накинула на голову капюшон.
  Кийск тем временем промыл рану на руке сильной струёй антисептика,
смешанного с анестезином, залил в рану раствор эпидермального фактора
роста, наложил швы и повязку.
  - Знаешь, Игорь, если бы меня спросили, чего ты не умеешь делать, я бы
надолго задумался, - сказал наблюдавший за ним Сато.
  - На этот случай могу облегчить тебе жизнь, - усмехнулся Кийск. - Я не
умею танцевать.
  - Шутишь? - вытаращил на него глаза Лаваль.
  - Честное слово, - смутился непонятно от чего Кийск. - Даже ни разу не
пробовал.
  - Огромный пробел в твоем образовании, - заметил Лаваль. - При первой же
возможности надо будет придать ему законченную форму.
  Кийск, поморщившись, как от кислой сливы, отмахнулся.
  - Ну как, Дана, рука не болит? - спросил он у девушки.
  - Нет, - ответила она. - Большое вам спасибо.
  - Не за что. Дня два, пока рана полностью не затянется, постарайся повязку
не мочить и не копайся руками в земле.
  - Но я должна работать в поле, - возразила на это Дана.
  - Хочешь, я скажу Провозвестнику, чтобы он освободил тебя от работы?
  - Нет, - мотнула головой Дана.
  - Это то самое поле, что у подножия гор? - спросил Лаваль. - Мы видели его
со стороны, но так и не поняли, чем вы там занимаетесь.
  - Мы сажаем оливковую рощу.
  - Что?
  Все пятеро одновременно решили, что ослышались.
  - Сажаем оливковую рощу, - повторила Дана.
  - Здесь? В этом грунте, состоящем из пыли и камней, который суше, чем
песок в Сахаре в летний полдень?
  - Да, - кивнула Дана.
  - Ну, не знаю, - развел руками Кабонга.
  - Вы что же, ждете, когда скалы, глядя на ваш безнадежный труд, прольют
слезы? - спросил Лаваль.
  - Если мы будем чисты перед Богом, то он услышит наши молитвы и позволит
нашему саду расцвести, - плоским, невыразительным голосом, совершенно не
похожим на тот, каким она говорила до этого, произнесла заученные слова
Дана.
  - Так говорит Провозвестник, - догадался Кийск.
  - Да, но его устами говорит Бог.
  - Послушай, Дана, а если я тебе скажу, что этот сад никогда не вырастет и
не зазеленеет, что ваш труд безнадежен и напрасен, ты мне поверишь?
  Кийск приподнял край капюшона и посмотрел девушке в глаза.
  Дана опустила ресницы.
  - Не знаю, - тихо сказала она.
  Дверь Храма отворилась, и из нее величественной походкой вышел Кул в
сопровождении инспектора и посвященного.
  Серегин кипел, точно готовый взорваться паровой котел. Придуманный им
хитроумный маневр с отвлечением внимания Куда по какой-то непонятной ему
причине дал осечку. Инспектор явно видел, как взволновался Кул, узнав о
эсбэшнике, но когда он вернулся - как и обещал, - ровно через полминуты,
то выглядел вполне спокойным и больше не отходил от Серегина ни на шаг.
  Материал против Кула понемногу подбирался, но все это были лишь
незначительные огрехи - несоответствие бытовых и служебных помещений
санитарным нормам, отсутствие медицинского стационара, частичное нарушение
правил хранения отходов. В совокупности они давали инспектору право всего
лишь на вынесение Кулу предупреждения и назначение повторной инспекции
через три-четыре месяца с целью контроля за устранением замеченных
недоделок. Серегину этого было мало. Он обещал шефу вернуться с отчетом,
после которого можно в недельный срок получить разрешение на закрытие
колонии на РХ-183. А дело о "мертвых душах" так пока еще и не двинулось с
места.
  Едва он переступил порог Храма, как все его раздражение и недовольство
вырвалось наружу.
  - Что здесь происходит? - закричал он на десантников. - Кто позволил вам
использовать оружие?
  - Если бы мы применили оружие, то сейчас здесь было бы как минимум два
трупа, - возразил ему Кабонга.
  - Девушка поранила руку, и я просто оказал ей помощь, - сказал Кийск.
  Серегин хотел было еще что-то сказать, но его опередил Кул.
  - Не вижу никаких причин для беспокойства, господин инспектор, - сказал он
миролюбиво. - Уверен, что ваши люди действовали, исходя из самых лучших
побуждений. Будем считать инцидент исчерпанным.
  - Девушку необходимо на время освободить от работы в поле, - обратился к
Кулу Кийск.
  - Видите ли, господин...
  Кул вопросительно взглянул на собеседника.
  - Костакис, - напомнил Кийск.
  - Видите ли, господин Костакис, у нас в общине никого не принуждают что-то
делать. Каждый выполняет работу, которую считает необходимой и с которой
может справиться. Как ваше имя, сестра? - обратился он к девушке.
  - Сестра Дана, - тихо ответила та.
  - Сестра Дана, вы можете отправиться в свой корпус и отдохнуть. - Кул
повернулся к Серегину. - Так вы решительно отказываетесь отобедать у нас,
господин инспектор? Мы накормим и ваших людей.
  Серегин вспомнил прогорклую вонь, которую ему пришлось глотать в ангаре,
служащем общественной столовой, и жидкий синеватый клейстер, булькающий в
котлах на плите, и ему вновь едва не стало дурно.
  - Благодарю вас, - поспешно отказался он, подумав при этом, что
десантников с эсбэшником, пожалуй, стоило бы оставить насладиться
гостеприимством колонистов. - Мне очень жаль отказываться от вашего
предложения, но на корабле меня ждут дела. Я вернусь часа через два, и мы
продолжим осмотр.
  Глизон открыл дверцу вездехода. Дана спустилась на землю и отошла в
сторону, пропуская Серегина.
  - Дана, ты не хочешь уехать с нами? - негромко спросил ее Кийск. - Мы
можем отвезти тебя на Землю.
  Дана молча качнула головой под капюшоном и, ссутулившись, пошла прочь, в
сторону поля.
  - Жалко, хорошая девушка, - глядя ей вслед, грустным голосом произнес
Кабонга.
  - Что-то мне все больше здесь не нравится, - в тон ему добавил Лаваль.


                                  Глава 12

  БЕГЛЕЦ

  Не успев подняться по трапу "Странника", Серегин набросился на вышедшего
из корабля лейтенанта Браса, обвиняя его в недисциплинированности и
вызывающем поведении подчиненных. Спасло Браса только вмешательство и
объяснения Кийска, после которых инспектор, одарив каждого из
присутствующих взглядом, не сулящим ничего хорошего, скрылся в своей
каюте, потребовав, чтобы обед ему был подан туда.
  Отдых и хорошая еда настроения ему не поправили. Серегин по-прежнему
грозно сопел, когда вездеход с тем же, что и утром, экипажем на борту
возвращался после полудня в поселок.
  Кийск на настроение Серегина особого внимания не обращал. Он обдумывал
план проникновения в заинтересовавшую его расщелину. Посвящать в свои
намерения кого-то из десантников он не хотел - их и без того по
возвращении ожидала не самая лестная характеристика от инспектора, - а
справиться с задачей самому было не так-то просто. Можно было, конечно,
попробовать рвануть напролом, но тогда уж точно не обойтись без жертв, а
стоило ли этого то, что находилось по ту сторону прохода в скалах?
  Всю дорогу до поселка инспектор мрачно молчал.
  Вездеход, как и прежде, остался у красного купола под присмотром нелюдимых
посвященных, а Серегин в сопровождении Кула отправился продолжать осмотр
колонии.
  Мир и время как будто замерли, остановились, достигнув некой статичной
точки. Каждый словно окуклился состоянием, в котором пребывал: посвященные
- неподвижностью, десантники - скукой и тоской, Кийск - мрачными
раздумьями о своей дальнейшей судьбе.
  Неожиданно Сато ткнул локтем в бок задремавшего Лаваля.
  - Посмотри-ка туда, - сказал он, скрытно указывая направление глазами.
  Из-за купола, находившегося вне поля зрения уставившихся в одну точку - на
вездеход - посвященных, время от времени выглядывала фигура в сером
балахоне и делала призывные знаки руками.
  - Кому это он? - тихо спросил Лаваль.
  - Должно быть, нам, - решил Сато. - Больше я вокруг никого не вижу.
  - А не утренняя ли это наша знакомая? - предположил Кабонга, также
заметивший знаки странного колониста.
  - Похоже, он не хочет, чтобы его видел кто-то, кроме нас, - сказал Кийск.
  - Ну что ж, пойду пообщаюсь с ним, - Кабонга спрыгнул с сиденья на землю.
  Увидев, что к нему направляется один из десантников, человек,
размахивавший руками, скрылся за куполом.
  Проходя мимо посвященных, Кабонга отсалютовал им рукой и скроил
неприязненную физиономию.
  Едва он свернул за купол, прятавшийся там человек вцепился ему в руку.
  - Вы должны мне помочь! Спасите меня! - горячим, срывающимся шепотом
забормотал он.
  - Спокойно, приятель, - Кабонга высвободил руку из цепких, но слабых
пальцев. - Что случилось?
  - Сегодня ночью меня убьют. Спасите меня!
  - Ты хочешь уехать из поселка?
  - Да! Но, если кто-нибудь узнает об этом, меня убьют. Так происходит
всегда. Вы должны помочь мне бежать! Во имя человеколюбия, помогите!
  - Да что здесь у вас происходит?
  - Происходит ужасное. Половина членов общины - это существа, только внешне
похожие на людей. Они перестали быть людьми, пройдя обряд перерождения. Я
расскажу все, как только окажусь в безопасности.
  - Ты готов дать показания против Кула?
  - Да!
  - Жди здесь, я скоро вернусь.
  Неторопливой походкой праздно шатающегося гуляки Кабонга вернулся к
вездеходу.
  - Ну, что там? - спросил Глизон.
  - Человек, которого надо незаметно отвезти на корабль. Мы с Сато останемся
здесь дожидаться инспектора и, если потребуется, попридержим местную
охрану. Вы заберете колониста, отвезете его на корабль и после вернетесь
за нами.
  - Интересно, что скажет инспектор на этот раз? - усмехнулся Сато, вылезая
из вездехода.
  - Думаю, на этот раз инспектор останется доволен. Похоже, что нашему
новому знакомому есть что рассказать.
  - Счастливо оставаться, - Лаваль поудобнее устроился за рулем и завел
двигатель. - Эй, ребята, не хотите прокатиться с нами? - крикнул он на
прощание посвященным и вдавил педаль газа.
  Вездеход стремительно проскочил между двумя куполами и, вырулив к тому, за
которым прятался беглец, резко затормозил.
  - Сюда! - откинув дверцу пустого багажного отделения Кийск махнул
колонисту рукой. Тот с разбега нырнул в узкую дыру.
  - Давай свой балахон, - приказал Кийск.
  Не задавая лишних вопросов, колонист выбросил наружу серую тряпку. Кийск
на лету подхватил ее и захлопнул дверцу.
  - Поезжайте, - махнул он рукой Лавалю.
  - А ты? - обернулся Глизон.
  - Я вернусь с остальными, - ответил Кийск.
  - Как знаешь, - пожал плечами Лаваль. Вездеход рванулся с места и, описав
крутую дугу, скрыл за каменным завалом.


                                  Глава 13

  ЛАБОРАТОРИЯ

  Оглядевшись по сторонам и убедившись, что за ним никто не наблюдает, Кийск
быстро накинул на себя балахон и обернул вокруг пояса черную веревку.
  Идея попытаться проникнуть в расщелину, переодевшись в скрывающую лицо
униформу колонистов, была чистейшей импровизацией, родившейся в тот
момент, когда беглец прятался в багажник. На размышления о том, насколько
она реальна и осуществима ли вообще, времени не оставалось. Единственное,
о чем успел подумать Кийск, что если даже у, скального прохода и возникнет
какая-нибудь заварушка, то теперь, на фоне бегства колониста, которое,
несомненно, в скором времени откроется, это будет уже не такой страшный
грех.
  Чтобы не показываться возле поля, Кийск сделал большой крюк, обогнув
поселок со стороны пустыни, и сразу вышел на дорогу, ведущую по
сужающемуся каменному коридору.
  Никого не встретив на пути, он вышел к расщелине. Не слишком длинный,
почти прямой проход освещался лучами светила, проникающими в него с
противоположной стороны. Охранников видно не было, но и в прошлый раз они
появились из потайных ниш лишь после того, как Кийск вошел в проход.
  Заглянув в проход, Кийск нарочито громко кашлянул и, подобрав с земли,
бросил в стену камень. Тотчас же на фоне освещенного выхода возник темный
силуэт фигуры, облаченной в балахон. Высокий рост человека говорил о том,
что это не Кул. Кийск сделал шаг назад. Следуя за ним, человек в балахоне,
подвязанном красной веревкой, вышел на свет.
  - Что тебе надо? - недовольным голосом, в котором явственно звучала
угроза, спросил он.
  Кийск, изображая испуг, весь сжался под своим нелепым одеянием.
  - Послание от Провозвестника, - едва слышно пролепетал он сиплым голосом.
  - Какое еще послание? - Посвященный подошел к нему почти вплотную. - Кому?
  - На ту сторону, - указал на расщелину Кийск.
  - Ты в своем уме, брат? Что ты несешь? Кто тебя послал?
  Резко распрямившись, Кийск, целясь в челюсть, быстро, один за другим,
нанес два резких удара по лицу под капюшоном. Ошеломленный посвященный,
потеряв ориентацию, качнулся. Не давая времени опомниться и прийти в себя,
Кийск схватил его за плечи и ткнул лбом в каменную стену. Тело
посвященного обвисло у него в руках, и он бережно уложил его на землю.
  Шума почти не было, и можно было надеяться, что оставшиеся в проходе
охранники не насторожились.
  Кийск обшарил бесчувственное тело посвященного, но обнаружил только
длинный нож с широким лезвием. На мастера ножа растянувшийся на земле
увалень похож не был. Он даже не успел выхватить свое оружие, когда на
него напали. Должно быть, Кул настолько уверен в своей власти над людьми,
что даже не считает нужным как следует вооружать охрану.
  Кийск снова вошел в расщелину и уверенным шагом направился вперед. На
середине пути его остановили трое таких же невозмутимых здоровяков, как и
тот, что остался у входа.
  - Куда ты направляешься? Где брат Виланд?
  - Беседует с Провозвестником, - ответил Кийск как можно непринужденнее и
попытался, раздвинув посвященных плечом, пройти вперед.
  Его задержали, положив руку на плечо, и довольно грубо оттолкнули в
сторону.
  Самоуверенны охранники были сверх всякой меры, что и подвело их на этот
раз. Как любит повторять Сато: "Нельзя недооценивать противника".
  Кийск схватил ближайшего посвященного, развернул к себе спиной, вывернул
ему руку за спину, заломив большой палец, и приставил к горлу нож. Двое
других выхватили из-под одежды свои ножи. Кийск, увлекая пленника за собой
прижался спиной к стене.
  - Бросьте ножи, - тихо произнес он. - Мне надо пройти и я пройду, чего бы
это ни стоило.
  На то, что охранники сразу же выполнят его требование Кийск особенно не
рассчитывал. Но не ожидал он и того, что произошло.
  Один из посвященных шагнул вперед и со словами:
  - Брат Игнатий, тебя ждет перерождение, - по рукоятку вогнал нож в живот
своему единоверцу, которого держал Кийск.
  Кийск оттолкнул хрипящего с пеной у рта охранника и наотмашь ударил
стоявшего перед ним ножом по глазам. Посвященный закричал визгливо и
пронзительно, выронил нож и, закрывая лицо руками, ломанулся в сторону.
Ударившись плечом о стену, он потерял равновесие и упал.
  Третий охранник, махнув ножом, зацепил Кийску руку. Увидев, что нанес
противнику не слишком серьезную рану, он развернулся и бросился бежать к
выходу, ведущему в поселок. Кийск догнал его в три прыжка и уложил на
землю ударом тяжелой роговой рукоятки ножа по голове.
  Кийск замер на месте и прислушался. Кроме тихого поскуливания ослепленного
посвященного, не доносилось ни звука. Похоже, что в проходе больше никого
не было. Путь был свободен.
  Кийск вернулся к тому, кто еще мог двигаться, и откинул у него с лица
капюшон. Глаза у посвященного были целы. Его ослепляли боль и кровь из
рассеченных до кости бровей. Заткнув колонисту рот куском грубой материи,
оторванным от края балахона, Кийск сорвал с него красную веревку и, сложив
посвященного пополам, привязал его руки к щиколоткам.
  Кийск дошел до конца прохода и, прикрывшись ладонью от бьющего в глаза
света, осторожно выглянул наружу. Расщелина выходила в небольшую
котловину, окруженную отвесными скалами, такую же пустую и безжизненную,
как и все на этой планете. Никого и ничего постороннего, что могло бы
Привлечь взгляд, заметно не было, но влево от прохода вдоль стены вела
неширокая, едва приметная расчищенная от камней тропа.
  Пройдя по ней, Кийск оказался у низкого сводчатого входа в неглубокий, но
широкий природный грот, внутри которого прятался примитивный сарай без
окон, собранный из стандартных строительных полипластиковых панелей.
Укрытие было идеальным: постройка не была видна ни с одной из возможных
точек наблюдения с вершин окружающих котловину скал, а если завалить вход
в грот или ведущую в котловину расщелину, то обнаружить его станет и вовсе
невозможно.
  Кийск внимательно осмотрел постройку со всех сторон. Одна из стен сарая
почти вплотную примыкала к противоположной от входа стене грота.
Единственная дверь находилась в торце справа.
  Кийск попытался представить, что может ожидать его внутри этого
запрятанного в горах, охраняемого от чужих дома. Так и не придумав ничего
определенного, он глубоко вдохнул и сжал покрепче теплую рукоятку ножа.
  Осторожно дотронувшись пальцами до края двери, Кийск слегка надавил на
нее. Дверь была не заперта. Кийск медленно приоткрыл ее на пару
сантиметров.
  Помещение было залито ярким электрическим светом. Питание поступало,
по-видимому, от аккумуляторов. В образовавшуюся щель Кийск увидел край
широкого стола, на котором была расставлена лабораторная посуда, стояла
высокоскоростная микроцентрифуга, лежали семплеры. Что бы ни находилось за
дверью, это, определенно, было не то, что искал Кийск.
  На какое-то мгновение Кийск замер в нерешительности: стоит ли заходить в
помещение или лучше вернуться и рассказать обо всем инспектору?
  - Кто там еще? - раздался изнутри глухой, ворчливый голос.
  Тот, кто находился за дверью, дернув, раскрыл ее нараспашку.
  Кийск оказался лицом к лицу со здоровенным бородатым мужиком, одетым не по
принятой в колонии моде, а, как все нормальные люди, в джинсы и широкую,
расстегнутую на вороте клетчатую рубашку. Поверх одежды на его квадратные
плечи был накинут голубой лабораторный халат.
  В глубине помещения, которое действительно оказалось неплохо оборудованной
лабораторией, оснащенной многочисленными приборами, о назначении
большинства из которых неискушенный в таинствах биологического синтеза
Кийск мог только догадываться, находился еще один человек, тоже в халате,
но значительно уступающий первому габаритами.
  - Какого черта тебе здесь надо? - заревел бородач и, откинув полу халата,
схватился за высовывающуюся из кобуры на поясе рукоятку пистолета.
  Кийск не стал дожидаться продолжения и что было сил врезал выставленными
вперед костяшками пальцев здоровяку в кадык. Бородач, выпучив глаза,
отшатнулся назад, выдавил спиной прозрачную пластиковую дверцу шкафа, но
на ногах устоял и по-прежнему цеплялся пальцами за рукоятку пистолета. То
ли удар, нанесенный Кийском, вывихнул ему мозги, то ли он просто не имел
привычки обращения с оружием, только вытащить пистолет и воспользоваться
им ему мешало то, что кобура все это время была застегнута. Кийск схватил
за спинку подвернувшийся под руку стул и огрел им противника. Бородач,
ломая полки и давя склянки с реактивами, провалился в шкаф и там затих.
  Выстрел разнес вдребезги фарфоровую кювету на полке рядом с головой
Кийска. Кийск упал, изогнувшись, как угорь, нырнул под длинный стол
посередине комнаты и, выбросив руку с ножом вперед, пригвоздил стопу
стрелявшего к полу. Раненый истошно завопил и, обезумев от боли, принялся
часто и беспорядочно палить из пистолета сквозь крышку стола. Одна из
пуль, зацепив Кийску плечо, сорвала с него лоскут кожи. Оглушенный
грохотом выстрелов, Кийск на четвереньках выскочил из-под стола, запутался
ногами в балахоне и, перевернувшись через плечо, откатился к стоящим вдоль
стены шкафам. Продолжая орать перекошенным ртом, человек направил на него
ствол пистолета.
  В дверном проеме мелькнула серая тень, в воздухе что-то тонко свистнуло, и
человек с пистолетом, так и не успев нажать на курок, упал грудью на
изуродованный выстрелами стол. В горле у него засела восьмиконечная
звездочка-сюрикен.
  Готовясь к худшему, Кийск подполз к все еще не подающему признаков жизни
бородачу и, выдернув у него из кобуры пистолет, которым тот так и не успел
воспользоваться, направил его в сторону двери.
  - Все в порядке, господин Кийск, - раздался из-за двери знакомый голос, и
на пороге возник человек в балахоне с поднятыми вверх руками. - Опустите
пистолет.
  Человек откинул капюшон на спину, и Кийск с облегчением опустил пистолет,
узнав Сикихаро Сато.
  - Да, господин Кийск. - Засунув большие пальцы за веревку на поясе, Сато
осмотрел помещение. - Предупреждал меня полковник Масякин, что ты на
многое способен, но такого, думаю, даже он не ожидал.
  Кийск тяжело поднялся на ноги и бросил пистолет на стол.
  - Так значит, это ты все время держал меня под присмотром?
  - Да, - кивнул Сато. - И разве я появился не вовремя?
  Кийск взял из руки мертвеца пистолет и выбросил из него на стол пустую
обойму.
  - Мог бы появиться и чуть раньше, пока он еще не все патроны расстрелял.
  Наклонившись, он выдернул из пола нож и обтер его о лежавшую на столе
салфетку.
  - Как ты нашел меня?
  - Ты никогда не слышал о "жучках"? - лукаво улыбнулся Сато.
  Кийск провел ладонями по куртке на груди:
  - Вы что же, всю одежду мою ими нашпиговали?
  - Ну зачем же всю? Полковник Масякин решил, что достаточно будет одного,
встроенного в рукоятку твоего ножа. И он исправно работал до тех пор, пока
ты не врезал ею кому-то по затылку.
  - Где ты раздобыл балахон?
  - Позаимствовал у одного из тех, кого ты бросил в проходе. Кстати, там я и
задержался, доделывая за тебя работу: ты потрудился связать только одного,
а остальные тоже уже начинали шевелиться.
  - Ну хорошо, с нами теперь все как будто ясно. А эти двое - кто они? Что
это за лаборатория?
  Сато прошел вдоль столов, изучая маркировки на банках с реактивами. В углу
он открыл морозильный шкаф и бросил на стол плоский квадратный штатив,
плотно набитый запаянными ампулами, наполненными какой-то жидкостью.
  - Если я хоть что-нибудь в этом понимаю, то ты обнаружил подпольную
лабораторию по производству мнемостимуляторов.
  - Вообще-то я рассчитывал найти нечто другое, - невесело произнес Кийск.
  - Догадываюсь.
  Сато распахнул балахон, достал из внутреннего кармана куртки небольшой
круглый пенал с завинчивающейся крышкой и бросил в него несколько ампул.
Он работал ловко и быстро, как фокусник. Не успел он спрятать пенал, как в
руках у него появилась миниатюрная плоская фотокамера.
  - Помоги-ка мне, - попросил он Кийска.
  Вдвоем они перевернули лежавшего на столе мертвеца на спину, и Сато
сфотографировал его лицо в нескольких ракурсах. Затем он достал тонкий
пятисантиметровый стержень и на секунду прижал его острый кончик к руке
неизвестного.
  - Анализ крови для генетической идентификации личности, - объяснил он
Кийску. - В Совете безопасности обязательно захотят узнать, кого мы здесь
с тобой уделали.
  - Толстяк, должно быть, еще жив, - сказал Кийск.
  - Ты так думаешь? - с сомнением спросил Сато. - Для живого он что-то очень
уж тихий.
  Они подошли к застрявшему в шкафу бородачу. Сато помял кончиками пальцев
его горло.
  - Готов, - сообщил он. - Трахея раздавлена.
  - Это я погорячился, - с сожалением покачал головой Кийск.
  - Толстяку точно не повезло, - Сато поднял за подбородок голову бородача и
снова взялся за фотоаппарат. - А для нас с тобой даже лучше, что оба они
мертвы. Если бы толстяк остался жив, пришлось бы думать, что с ним делать.
Наверное, его все равно пришлось бы пристрелить.
  - Ты знаешь, для чего я здесь? - спросил Кийск.
  - Полковник Масякин доверяет мне, - Сато посмотрел на Кийска, улыбнулся и,
убрав фотоаппарат, быстро взял пробу крови у мертвеца.
  После этого Сато убрал все свои специальные принадлежности, не забыв
выдернуть сюрикен из горла лежавшего на столе мертвеца, подпоясал балахон
веревкой и по-армейски одернул его, расправляя складки.
  - Выходит, что мои поиски закончились? - спросил Кийск. - Инспектор
арестует Кула, и мы улетим на Землю?
  Сато, облокотившись на стол, пристально посмотрел на Кийска.
  - А ты надеешься еще что-то найти? Может быть, склад оружия?
  - Послушай, - раздраженно взмахнул рукой Кийск. - Может быть, ты и
доволен, что нашел эту лабораторию, возможно, тебе за это орден дадут или
в звании повысят, но мне на этой планете было нужно совсем другое. И, если
бы не эта паршивая лаборатория, то у меня, возможно, еще оставались бы
шансы.
  - Ты уже что-то нащупал?
  - Я видел, как в проходе один колонист зарезал другого. Так спокойно
умирают и так бестрепетно убивают только двойники, созданные Лабиринтом.
  - Ну, это наблюдение на уровне чувств и впечатлений.
  - Я уверен, что Лабиринт где-то здесь, поблизости. Если бы у меня было еще
немного времени...
  - Ну что ж, давай тогда не станем ничего говорить инспектору про
лабораторию, - не то в шутку, не то всерьез предложил Сато.
  - А иди ты, - отмахнулся Кийск. - Мне сейчас не до шуток.
  - А я и не шучу. Мы, даже если бы и хотели, не можем ничего рассказать
инспектору. Если он начнет раскручивать дело о подпольном производстве
мнемостимуляторов, ты будешь обязан выступить как свидетель. Ну, а если
твое инкогнито будет раскрыто, что непременно произойдет во время
процесса, то, сам понимаешь, какими последствиями это обернется для
полковника Масякина и всех остальных, принимающих участие в нашей операции.
  - Что же, мы все так здесь и оставим? - удивленно развел по сторонам
руками Кийск.
  - Зароем, - сказал Сато. - Зароем так, что Кулу со всей его паствой и за
месяц не откопать. Кул может тешить себя надеждой, что произошел обвал,
или же строить любые другие предположения, но сам он шума поднимать не
станет. По возвращении я передам имеющиеся у нас материалы кому следует в
СБ. Того, что у нас уже есть, вполне достаточно для того, чтобы прислать
сюда специальную группу с ордером на арест Кула и компании. А инспектору,
думаю, будет достаточно беглого колониста, которому, судя по тому, что
узнал от него Кабонга, тоже есть что рассказать.
  - А как же охранники в проходе?
  - Да, меня они тоже беспокоят, - кивнул Сато. - Конечно, в проходе тоже
можно устроить обвал, так даже, наверное, будет лучше. Но вот что делать с
людьми? Мы ведь с тобой хорошие парни, а не злодеи и без крайней
необходимости жизни никого не лишаем. Как же нам тогда с ними поступить?
  Сато задумался, машинально вращая между пальцев остро заточенный сюрикен.
  - А что, если вколоть им мнемостимулятор? - предложил Кийск.
  - Иво, у тебя мысль работает в правильном направлении, - с восхищением
признал Сато. - Я как раз собирался предложить то же самое. Ты никогда не
думал о том, чтобы работать в СБ?
  - Боюсь, что, если я не выполню порученного мне дела, меня оставят там и
без моего согласия, - усмехнулся Кийск.
  Осмотрев штатив, который он оставил на столе, Сато достал из морозильника
еще несколько новых.
  - На ампулах разные маркировки. Неплохо бы разобраться, что у нас имеется
в ассортименте.
  Он порыскал по ящикам стола, затем обшарил карманы лежавшего на нем
мертвеца и вытащил небольшую записную книжку в черном переплете.
  - Так, расценки нас не интересуют, - Сато перелистнул несколько страниц. -
"Первобытная ярость", "Сексуальная неудовлетворенность" - это не для
нашего случая... Смотри-ка, какое романтическое название: "Ночная фиалка",
- любопытно, что за этим кроется?.. Вот оно, есть! У них имеется амнезин.
Ампулы промаркированы индексом "А1". Этот препарат применяется для полного
уничтожения собственной памяти, что делает действие мнемостимулятора
пролонгированным. После него Кул ничего не сможет узнать у тех, кто нас
видел, - они нас просто забудут.
  Сато ссыпал в карман несколько отобранных ампул, не забыв добавить к ним
шприц в стерильной упаковке.
  - Ну, кажется, ничего не забыли, - он осмотрелся по сторонам. - Да,
кстати, возьми-ка себе это, - он протянул Кийску заряженный пистолет. -
Рассчитали-то мы все вроде как грамотно, но кто знает, что еще способен
учинить Кул? Вернешь мне его, если нам удастся улететь отсюда без новых
приключений.
  Кийск проверил в пистолете обойму и сунул его за пояс под куртку.
  Выходя из лаборатории последним, Сато еще раз внимательно все осмотрел и,
прежде чем закрыть дверь, погасил в помещении свет.
  На арке, ведущей в грот, он на равном расстоянии одну от другой прилепил
три миниатюрных, размером с таблетку, резонансных мины с детонаторами,
срабатывающими от радиосигнала. Команду на взрыв он дал с маленького
дистанционного пульта, когда они отошли к расщелине.
  В первое мгновение ничего не произошло. Через пару секунд арка
содрогнулась, со свода ее посыпались потоки мелких камней, которые,
становясь все шире, слились в один, и наконец весь свод арки, просев,
рухнул вниз.
  Кийск ожидал, что тонны горных пород обрушатся с ужасающим грохотом, но
вместо этого услышал лишь шум, как от не сильного камнепада. Он приподнял
бровь и озадаченно прикусил губу.
  - Резонансные колебания мин гасят значительную часть звуковых волн на
расстоянии до двадцати метров, - объяснил Сато.
  Они вошли в проход и вскоре наткнулись на плотно упакованных Сато, похожих
на кули с мануфактурой посвященных. Сато каждому сделал укол в вену на
локтевом сгибе. К тому времени, когда они с Кийском, одного за другим,
вытащили всех троих из прохода, глаза посвященных сделались прозрачными,
невинными и чистыми, как у младенцев.
  - Лично моя совесть на их счет чиста, - сообщил Сато. - Они получили то,
что готовили для других. Будем считать, что нашими руками их покарал
господь.
  Кийск пожал плечами.
  - Они могли и не знать, чем занимается Кул.
  - Тем хуже для них. Незнание не освобождает от ответственности.
  Они освободили пленников от пут и кляпов. Сато снял балахон и кинул его
тому, с которого он был снят. Посвященный принялся медленно и неумело
натягивать его. Двое других с любопытством наблюдали, как он это делает.
  Кийск бросил свой балахон в расщелину, туда, где остался лежать четвертый
страж прохода, после чего Сато установил у входа мины. Прежде чем привести
мины в действие, они отогнали ничего не понимающих посвященных на
безопасное расстояние.
  У красного купола их уже ждал вездеход, в котором метался, не находя от
нетерпения места, возбужденный сверх всякой меры инспектор.
  - Где вас носит? - закричал он, завидя приближающихся Сато и Кийска. -
Поторопитесь или останетесь ночевать здесь! А о вашей самовольной отлучке,
сержант Сато, я непременно доложу лейтенанту Брасу!
  - Это я попросил Сато сопровождать меня, - вступился за напарника Кийск.
  Но, как и следовало ожидать, это его замечание еще больше распалило
Серегина.
  - А вас, господин Костакис, я уже не первый раз настоятельно прошу не
вмешиваться в мои дела. - Сказано это было уже не так громко, поскольку
Кийск находился рядом, но достаточно выразительно, чтобы понять, что
спорить сейчас с инспектором бессмысленно. - Вся команда корабля находится
в моем, и только в моем, подчинении. Если вам что-то от них понадобится,
вы должны в первую очередь обратиться ко мне. Впрочем, можете даже себя не
утруждать, поскольку все равно не получите моего согласия.
  Кийск счел за лучшее в данной ситуации промолчать.
  - Ну, кого мы теперь ждем? - возмущенно взмахнул руками Серегин.
  - Вашей команды, господин инспектор, - с невозмутимо тупым видом
исправного служаки ответил на вопрос Лаваль.


                                  Глава 14

  СЕКРЕТОВ БОЛЬШЕ НЕТ

  Беглый колонист сидел на кушетке в комнате отдыха. Стесненно поджав ноги,
он никак не мог найти место рукам, которые то клал на колени, то прятал
под бедра, то засовывал в карманы поношенной куртки, в которую его одели.
При появлении Серегина, стремительно влетевшего в помещение, он вздрогнул
так, что едва не подскочил на месте.
  Серегин изобразил на лице приветливую улыбку, хотя, по мнению тех, кто ее
видел, она скорее напоминала зловещий оскал хищника, загнавшего жертву в
угол.
  - Все в порядке, - в довершение улыбки Серегин сделал успокаивающий жест
рукой. - Я инспектор Департамента колоний Станислав Серегин. На этом
корабле вам ничто не угрожает, здесь вы находитесь под моей личной защитой.
  Кабонга за спиной инспектора издал неопределенный звук, который при
желании можно было принять за короткий смешок.
  Инспектор молниеносно обернулся.
  - Всех попрошу удалиться, - потребовал он, сверля гневным взглядом грудь
Кабонги.
  - Господин инспектор, нам тоже интересно узнать, что происходит в колонии,
- сказал за всех Мэй.
  - Все, что вам следует знать, я сообщу вам потом, - сказал, как отрезал,
Серегин. Взглянув на Кийска, он счел нужным добавить: - Вас, господин
Костакис, это также касается.
  - Господин инспектор, - сказал лейтенант Брас. - Нам стало известно, что в
колонии совершаются убийства. В задачу моих подчиненных входит обеспечение
вашей безопасности, и я смогу вам ее гарантировать только в том случае,
если каждый из них будет иметь полную информацию о том, что происходит.
  - Лейтенант! Приказы на корабле отдаю я! И вы отлично слышали, что я
сказал! Я сообщу вам все, что сочту необходимым, после того, как лично
переговорю с нашим гостем! А сейчас немедленно уберите своих людей!
  Брас, стиснув зубы, козырнул и развернулся к выходу.
  Его остановил Кийск.
  - Господин Серегин, я советую вам прислушаться к словам лейтенанта Браса.
Я считаю, что положение дел в колонии гораздо серьезнее, чем вам это
представляется.
  Старание Кийска говорить спокойно и убедительно не произвело на Серегина
должного впечатления.
  - Ваше мнение, господин Костакис, меня не интересует.
  - Сейчас не время выяснять отношения.
  - Лейтенант Брас, выполняйте приказ!
  - Ну что ж, господин Серегин, поскольку на вас не действуют доводы
здравого смысла, я вынужден буду связаться со своим руководством и
потребовать, чтобы вас немедленно отстранили от ведения дел на РХ-183, и
дальнейшее руководство передали мне.
  - На каком основании?
  - По причине пренебрежения элементарными правилами безопасности, о которых
вам говорил лейтенант Брас.
  Такого подвоха со стороны эсбэшника Серегин не ожидал! Кийск откровенно
блефовал, но делал это настолько артистично и вдохновенно, что инспектор
поверил ему и теперь лихорадочно соображал, как с честью выйти из
сложившейся ситуации. Он уже и сам понимал, что перегнул палку, дав волю
своему охотничьему азарту и высокомерию. Когда требовалось, инспектор умел
сдерживать чувства и, если надо, мог отступить на шаг, чтобы чуть позже
сделать три шага вперед. Но временное отступление не должно походить на
бегство.
  - Правила безопасности? - Серегин так старательно изобразил удивление, что
сделался похожим на сову. - Лейтенант Брас, вы же мне докладывали, что
корабль надежно охраняется.
  - Именно так, - подтвердил Брас. - Но речь идет о безопасности во время
пребывания в поселке.
  - Как раз об этом я и собирался с вами сегодня поговорить. Ваши
подчиненные ведут себя крайне безалаберно. Например, сегодня сержант Сато
самовольно отлучился с поста. Я не требую, чтобы вы его наказывали, но
какие-то меры для повышения дисциплины принять просто необходимо.
Возможно, для них окажется небесполезным послушать то, что расскажет
человек, решивший покинуть обитель Кула. Проследите, чтобы при моей беседе
с ним присутствовали, - только присутствовали, но не мешали мне! - все, за
исключением вахтенных.
  Сказав это, он прошел и сел за круглый журнальный столик рядом с кушеткой,
на которой сидел колонист.
  Десантников дважды приглашать не пришлось. Они мгновенно заполнили
небольшую комнату, заняв почти все стулья и места на кушетках. То, что
среди них затерялся и Кийск, Серегин предпочел не замечать.
  Колонист был ужасно худ и чем-то страшно напуган. Глубоко запавшие, почти
бесцветные глаза его, обведенные широкими серыми кругами, беспокойно
бегали по сторонам. Он то нервно тер рукой тощую шею, то проводил ею по
всклокоченным, давно не мытым, нечесаным волосам.
  Инспектор поставил на стол включенный диктофон.
  - Как ваше имя? - спросил он.
  Колонист вздрогнул и, дернув подбородком, испуганно сглотнул так, что
острый кадык прошелся вверх-вниз по всей шее.
  - Брат Гюнтер, - сказал он и быстро поправился: - Гюнтер Хелм.
  - Вы не станете возражать, если наш разговор будет записываться на
диктофон?
  Хелм отрицательно потряс головой.
  - Вы хотите сделать какое-нибудь официальное заявление?
  - Я хочу как можно скорее покинуть эту планету. Я хочу вернуться на
Марс... Куда угодно, только увезите меня отсюда.
  - На этом корабле, как я уже сказал, вы находитесь в полной безопасности.
Мы доставим вас на Землю, где вам придется встретиться с представителями
Департамента колоний.
  Хелм быстро кивнул и попытался улыбнуться - улыбка вышла кривая,
недоделанная.
  - Почему вы решили тайно бежать из колонии, а не покинуть ее обычным
порядком?
  - Обычным порядком ничего бы не вышло, - покачал головой Хелм. - Стоило
некоторым заявить о своем желании покинуть колонию, как Кул тотчас же
отправил их на перерождение.
  - Перерождение? Что это такое?
  - Обряд перерождения, придуманный Кулом уже здесь, на этой планете. Кул
говорит, что он служит очищению души и приближает к посвящению. Чтобы
стать посвященным, надо пройти обряд перерождения трижды.
  - Что представляет собой обряд?
  - Сам я ни разу не проходил перерождения, поэтому, наверное, еще и
сохранил какие-то остатки разума, - Хелм вроде бы немного успокоился, и
речь его стала более ровной и связной. - Все ревностные последователи
Новой церкви, увлекшиеся идеями Куда еще на Марсе, прилетели сюда вместе с
ним. Некоторых из них сопровождали члены их семей, не пожелавшие
расставаться с близкими людьми. Произошло это около трех лет назад. Точнее
я сказать не могу - в поселке нет даже календаря, не говоря уж о радио,
телевидении, всеобщей коммуникационной сети и других средствах связи с
внешним миром. Когда-то все это у нас было - старое, убогое вышедшее из
употребления на других планетах десятки лет назад, - но было! - Хелм на
какое-то время умолк, погрузившись то ли в воспоминания, то ли в горькие
раздумья о нынешнем дне. Он снова заговорил, словно продолжая начатый с
самим собой спор: - Чем привлекали людей идеи Кула? Должно быть, тем, что
он обещал всем все, по максимуму: больным - исцеление, отчаявшимся -
надежду, уставшим - отдых, снедаемым жаждой деятельности - работу на благо
всех людей, одержимым идеями - осуществление всех их самых безумных
планов. Кул любил повторять: "Бог в том, что тебе дорого и близко". Мне
тридцать пять лет. До встречи с Кулом я работал программистом в небольшой,
но устойчивой фирме. Был на хорошем счету, неплохо зарабатывал, имел
перспективы. Но, будучи по натуре замкнутым, я страдал от одиночества. Я
пробовал рисовать, и мне казалось, что получается у меня неплохо, но свои
работы я не показывал никому, боясь услышать неодобрительный отзыв. Кул
умел расположить к себе людей, вызвать их на откровенность, заставить
полностью раскрыться. Во время первой же беседы я рассказал ему о своем
увлечении. Он организовал выставку моих картин в доме, где встречался со
своими последователями. И все, кто видел ее, говорили: "Это сделал
человек, которого держал за руку Бог". Все мы летели на эту планету в
надежде создать новое общество, построенное на принципах всеобщего
братства, любви и равенства. Мы готАвы были жить в ангарах,
довольствоваться скудной пищей, бороться со стихиями - во имя будущего.
Тогда еще не было единых для всех серых балахонов и деления на касты, в
зависимости от степени приближения к посвящению. Все началось или -
правильнее будет сказать - кончилось, когда спустя два-три месяца Кул
принялся наводить в колонии порядок и жесткую дисциплину. Тогда же возник
и обряд перерождения, через который в первую очередь прошли те, кто был
почему-то неугоден Кулу. Я до сих пор не могу понять, каким образом
осуществляет Кул перерождение, но много раз собственными глазами видел,
как человек, который накануне был мертв, возвращается в поселок живой и
здоровый. Но это уже не прежний человек, а только его внешняя оболочка,
лишенная собственной воли, готовая выполнять все, что бы от нее ни
потребовали. Со временем Кул превратил обряд перерождения в кровавое
представление, в ходе которого выбранного для перерождения умерщвляют на
глазах всей общины. Мне кажется, что Кул желает прогнать через
перерождение всех, до последнего. Единственная надежда отсрочить до поры
до времени свое перерождение - это вести себя так же, как перерожденные,
беспрекословно исполняя все, что приказывает Кул. Наша колония
превратилась в сообщество прошедших перерождение зомби и кучки
выродившихся полуидиотов. К последним я отношу и себя. Я бы никогда,
наверное, не решился на то, что совершил, если бы случайно, наводя порядок
в Храме, не услышал, как Кул сказал одному из посвященных, что я -
очередной кандидат на перерождение. Меня пугает не смерть, а то, чем я
стану после нее. Это хуже смерти.
  Хелм опустил голову и умолк. Подождав немного, Серегин задал новый вопрос:
  - Насколько я вас понял, господин Хелм, обряд перерождения представляет
собой некое жесткое воздействие на психику, ведущее к частичной или полной
деградации личности человека?
  - Нет, - не поднимая головы, ответил Хелм. - Перед перерождением человек
по-настоящему мертв.
  - Мертв физически?
  - Да. Кул заставляет людей убивать друг друга.
  - Вы хотите сказать, что после этого Кул воскрешает мертвых? - с
недоверием спросил Серегин.
  - Я не знаю, кто и как возвращает их к жизни, но в поселке полно людей,
которым на моих глазах вспарывали животы и перерезали горла.
  Серегин озадаченно потер пальцами брови. Возникшей паузой решил
воспользоваться Кийск:
  - Скажите, господин Хелм...
  - Господин Костакис! - решительно оборвал его Серегин. - Я веду
официальную беседу, которая записывается на диктофон! - Он выключил
диктофон и отмотал запись назад до реплики Кийска. - Если вы хотите задать
какой-то вопрос, то вначале дайте об этом знать мне.
  - Хорошо, господин инспектор, - не стал спорить с Серегиным Кийск и снова
обратился к Хелму: - Скажите, двойники, то есть, простите, перерожденные,
проявляют агрессивность по отношению к людям, не прошедшим обряда?
  - Нет, если этого от них не требует Кул.
  - Вы никогда не замечали, что у некоторых людей в поселке есть двойники?
  - Нет. Может быть, только у Кула? Я никогда не видел Двух Провозвестников
одновременно, но порою действительно возникает ощущение, будто Кул
вездесущ.
  - Легко ли узнать перерожденного?
  - Для того, кто знал его прежде, да. Перерожденные помнят все, что с ними
было до перерождения, но ведут себя не так, как раньше. Они становятся
замкнутыми, немногословными, порой - рассеянными. Но посторонний человек,
как мне кажется, не заметит в них ничего необычного. Отличительной чертой
всех перерожденных является, пожалуй, только покорность и готовность, не
рассуждая, исполнять все, что Им велят. Еще я заметил, что их поведение
заметно меняется в зависимости от того, кто находится рядом с ними.
Перерод. денные как бы подстраиваются к настроению окружающих Мне
думается, что, если их освободить от жесткого психологического прессинга,
царящего в нашей колонии, то они станут вполне нормальными людьми.
  - Существуют ли списки перерожденных?
  - Если только у самого Куда.
  - По вашей оценке, как много в поселке перерожденных?
  - Примерно половина всего населения.
  - Господин Костакис, вы злоупотребляете моим терпением, - подал голос
Серегин.
  - Еще несколько коротких вопросов, если разрешите, господин инспектор.
Скажите, господин Хелм, после того как людей перед перерождением
умерщвляют, что происходит с их телами?
  - Не знаю. Они остаются в Храме.
  - В Храме есть помещения, в которые не допускаются прихожане?
  - Конечно. Всех пускают только в молельный зал. В остальные помещения
Храма вход, с позволения Провозвестника, разрешен только посвященным.
  - Храм всегда находился на том же месте, где сейчас?
  - Господин Костакис, - снова напомнил о себе Серегин.
  - Этот вопрос последний, - заверил его Кийск.
  - Храм действительно перенесли на новое место по настоянию Кула. Произошло
это уже давно, кажется, месяца через два или три после основания колонии.
Кул тогда сказал, что новое место больше подходит для Храма, поскольку в
нем пересекаются два мощных потока божественной Воли и Любви. Нам пришлось
здорово потрудиться, очищая площадку от огромных валунов, и дыру пришлось
закрывать панелями.
  - Дыру?
  - Да, дыру в земле, очень глубокую. Она уходила вниз вертикально, как
шахта. Как-то раз в поселке пропал человек. Спустя два дня один из
братьев, проходя рядом с каменным завалом, услышал крик о помощи,
доносящийся словно из-под земли. Человека извлекли из колодца, в который
он упал, целого и невредимого. Он только не помнил ничего, что произошло с
ним после того, как он свалился в яму. Кул объяснил его чудесное спасение
проявлением божественной Воли.
  - Благодарю вас, господин Хелм, - сказал Кийск и, повернувшись к Серегину,
добавил: - Y меня больше нет вопросов.
  - Наконец удовлетворили свое любопытство? - язвительно осведомился
инспектор.
  - Да господин Серегин. Спасибо, что предоставили мне такую возможность.
  - Я вижу, вас заинтересовали методы работы Кула?
  - У меня есть для этого основания.
  Серегин насмешливо хмыкнул, включил диктофон и повернулся к Хелму, устало
прикрывшему глаза.
  - Итак, господин Хелм, вы свидетельствуете, что Бенджамин Кул, называющий
себя Провозвестником, используя свое положение управляющего колонией,
насильственно ввел в возглавляемой им общине некий мистический культ, так
называемый обряд перерождения, который приводит к необратимым изменениям
человеческой психики.
  - Да.
  - Вы готовы повторить сказанное вами под присягой?
  - Да.
  - Как часто совершается обряд перерождения?
  - Примерно раз в неделю. Точный день Кул назначает сам.
  - Вам известно, когда он состоится в очередной раз.
  - Сегодня после захода дневного светила. Жертвой должен был стать я.
  - Без вас обряд отменят?
  - Конечно, нет. Кулу не составит труда найти мне замену.
  - Вы хотели бы сами что-нибудь добавить, господин Хелм?
  Хелм покачал головой и развел руки в стороны.
  - В таком случае, господин Хелм, будем считать нашу предварительную беседу
оконченной. Благодарю вас. Серегин нажал на кнопку остановки записи.
  - Лейтенант Брас, - сказал он. - Поручите кому-нибудь проводить нашего
гостя в свободную каюту. Господин Хелм, должно быть, устал, и ему
требуется отдых.
  Брас сделал знак Шагалову. Тот подошел к двери и жестом пригласил Хелма
следовать за собой.
  Как только дверь за ними закрылась, Серегин, хлопнув ладонями по столу,
поднялся во весь рост и обвел оставшихся в комнате торжествующим взглядом.
  - Итак, господа, сегодня мы покончим с Провозвестником. Лейтенант Брас.
  - Да, господин инспектор?
  - На корабле остаются только двое вахтенных. Остальных снарядите по полной
форме, как для боевого выхода. Мы отправимся в поселок и с поличным
арестуем Кула во время обряда.
  - Я не советую вам этого делать, - во всеуслышание заявил Кийск.
  - Да? - Серегин, перегнувшись через стол, подался в сторону Кийска. - Вы
считаете, что Кул представляет интерес и для вашего ведомства?
  - Мне все равно, кто арестует Кула, - сказал Кийск. - Я не против, если
это сделаете вы, но в таком случае вам следует вызвать подкрепление.
  - Это уже камешек в ваш огород, лейтенант, - усмехнулся Серегин. - Похоже,
господин Костакис сомневается в том что восемь специально обученных и
хорошо подготовленным десантников способны призвать к порядку кучку
религиозных фанатиков.
  - Это может оказаться труднее, чем кажется на первый взгляд.
  - Не думаю. Вы же слышали, что сказал Хелм. Обитатели поселка - измученные
жизнью и затравленные Провозвестником люди, большей части которых Кул к
тому же успел промыть мозги. Для того чтобы взять ситуацию под контроль,
достаточно будет арестовать Кула и так называемых посвященных,
составляющих его ближайшее окружение.
  - Господин Серегин, я знаю об этой планете гораздо больше, чем вы. Я
настоятельно прошу вас отказаться от своих намерений. Необдуманные
действия могут привести к трагедии.
  - Что же предлагаете вы?
  - Связаться с Советом безопасности и вызвать подкрепление.
  - Ну естественно! - театрально взмахнул руками Серегин. - Кто же еще
способен нам помочь, как не Совет безопасности! Вот что я вам скажу,
господин Костакис, - Серегин перешел на приглушенные, с придыханием
интонации. - Вы можете прямо сейчас связаться со своим руководством и
доложить обо всем, что здесь происходит. Но к тому времени, когда ваши
коллеги прилетят сюда, Кул будет уже под арестом, а у меня в руках будет
полный кейс записей с показаниями колонистов. Это дело мое, и я доведу его
до конца. На финишной прямой вам меня не обойти.
  - Да поймите же вы, инспектор, - Кийск вскочил на ноги - Речь сейчас идет
не о ведомственных приоритетах, а о безопасности людей!
  - Какая трогательная забота, - сочувственно покачал головой Серегин. -
Лейтенант Брас, ваше подразделение способно справиться с поставленной
задачей?
  - Если принимать ее в том виде, как вы описали, несомненно. Мне только
непонятно, как вы собираетесь попасть в Храм во время обряда перерождения.
Нас, кажется, туда не приглашали.
  - С деталями разберемся на месте.
  - Секундочку, - примирительно поднял руки Кийск. - Давайте не будем пороть
горячку. Время у нас еще есть. Если вы, господин Серегин, не желаете
считаться с моим мнением, давайте тогда хотя бы просто поговорим.
  - А может быть, отложим беседу на потом? - состроил недовольную гримасу
инспектор. - Если вы надеетесь как-то меня переубедить, то, умоляю вас,
оставьте это.
  - Если мне и не удастся вас переубедить, то, по крайней мере, я предупрежу
ребят о том, с чем, возможно, им предстоит столкнуться. - Кийск посмотрел
на Сато. Обращаясь ко всем, он говорил главным образом для него. - Я не
должен бы был этого делать. Возможно, я совершаю ошибку. Но, если вдруг
произойдет трагедия, я никогда не смогу простить себе того, что промолчал.
  В комнате повисла напряженная тишина, поглотившая даже неуемного
инспектора.
  Сато едва заметно наклонил голову. Возможно, это было случайное движение,
но Кийск расценил его как знак согласия и поддержки.
  - Десять лет назад на этой планете, недалеко от места, где мы с вами
сейчас находимся, погибла экспедиция, - продолжил он. - Я работал в ее
составе. По официальной версии, люди погибли в результате несчастного
случая, на самом же деле они были убиты. Убиты своими же двойниками,
которые появились из дыры в земле, являющейся входом в странное,
загадочное строение, названное нами Лабиринт. Сейчас, спустя десять лет, я
прилетел сюда для того, чтобы попытаться снова отыскать вход в Лабиринт.
Пока мне этого не удалось, но после того, что рассказал Хелм, я уверен,
что вход в Лабиринт существует и по сей день и находится он в Храме Кула.
Кул осуществляет обряд перерождения, используя для этой Цели Лабиринт.
Перерожденные - не кто иной, как биокопии мертвых колонистов, созданные
Лабиринтом. Мне известно, что Лабиринт способен изготавливать копии людей
в неограниченных количествах, а сами двойники, выполняя поставленные перед
ними задачи, не останавливаются ни перед чем. Их не пугает даже
собственная смерть. Если Лабиринт или Кул обратят силы двойников против
нас, то устоять мы не сможем. Это все равно, что отбиваться от несметного
полчища голодных крыс, - здесь не помогут ни выучка, ни самое совершенное
оружие. Поэтому я и предлагаю не форсировать события, а вызвать
подкрепление, с помощью которого мы сможем не только арестовать Кула и его
сообщников, но и отделить людей от перерожденных. Нельзя ни в коем случае
допустить, чтобы при ликвидации колонии кто-то из двойников, созданных
неизвестным нам разумом непонятно для какой цели, под видом человека
покинул эту планету.
  Кийск умолк. Он понимал, что сказанное должно было казаться тем, кто его
слушал, чем-то в высшей степени странным и могло вызвать разве что только
новые вопросы, на которые у него не было ответов. Но что еще он мог
сделать? Если даже у Сато и была какая-то возможность связаться с
Масякиным и доложить ему о сложившейся ситуации, решение все равно
требовалось принимать здесь, на месте, и немедленно. Необходимо было любым
способом обуздать неукротимую жажду деятельности, охватившую Серегина.
  - Господин Костакис, то, что вы нам только что поведали, - это домашняя
заготовка? Если это импровизация, то, должен признать, довольно удачная, -
ехидно заметил инспектор. - Мне известна история экспедиции, погибшей
здесь. И, знаете ли, - продолжал он, обращаясь к десантникам, - из шести
человек в живых не остался никто. Так что, господин Костакис, - снова
обернулся он к Кийску, - выдавая себя за одного из членов экспедиции, вы
допустили ошибку. В следующий раз готовьте свою легенду более тщательно.
  - Официальные источники не всегда сообщают всю правду, - сказал Кийск.
  - Вы можете предоставить нам какие-то доказательства?
  - Вы слышали, что Хелм говорил о колодце под Храмом. Я уверен, что это
вход в Лабиринт. Когда вы заглянете в него, то убедитесь, что это не
просто дыра в земле.
  - Если после того, как мы арестуем Куда, в Храме или где-либо еще на
территории поселка будет обнаружена какая-то яма, я предоставлю ее в
полное ваше распоряжение, господин Костакис. Если она окажется тем, что вы
ищете, то вам тоже будет чем отчитаться перед своим руководством.
  Серегин поднялся и засунул диктофон в карман, давая понять, что тема для
разговора исчерпана.
  - Подождите! - воскликнул Кийск. - Я, кажется, могу предоставить вам одно
доказательство.
  - И что же это будет? - изображая заинтересованность, спросил Серегин.
  Кийск взглянул на Лаваля:
  - Луи, ты, наверное, еще не успел обновить запас медикаментов в аптечке
вездехода?
  - Нет, - удивленно ответил Лаваль. - У меня и времени на это не было.
  - Тогда, будь добр, принеси ее сюда.
  - Ну, если кому-то нездоровится...
  Лаваль встал, пожал плечами и вышел за дверь.
  - Ваше доказательство находится в бортовой аптечке вездехода? - Запас
сарказма у Серегина был неистощим.
  - Надеюсь, что оно там, - ответил Кийск.
  Лаваль вернулся, неся серебристый кейс, как величайшую драгоценность, в
вытянутых руках. Водрузив его на стол, он остался стоять рядом, словно
фокусник, ожидающий аплодисментов. Лейтенант указал ему на свободный стул.
Лаваль обреченно вздохнул и вернулся на свое прежнее место.
  Кийск подошел к столу, встал рядом с Серегиным и положил ладони на крышку
кейса.
  - Сегодня, когда мы были в поселке, я перевязал девушке раненую руку.
Полоску материи, которой рука была перевязана до этого, я бросил в
аптечку. Свидетелями были присутствовавшие при этом десантники. Они же
могут подтвердить, что материя была пропитана кровью.
  - Точно, - сказал Кабонга. Лаваль с Сато просто молча кивнули.
  - Клетки тела двойника вне организма подвержены ускоренному лизису. Кровь
их становится бесцветной. В разговоре со мной Дана упомянула, что уже
проходила через обряд перерождения. Если мои предположения верны и
перерожденные - это на самом деле двойники, то материя, пропитанная кровью
Даны, к настоящему времени должна уже обесцветиться.
  Десантники с интересом подались вперед. Серегин продолжал скептически
кривить губы.
  Кийск откинул крышку кейса и вытянул из секции для использованных
материалов белую полоску материи, на которой не было ни единого красного
пятна.
  - Клянусь, она была вся в крови, - громко произнес Кабонга и глянул по
сторонам, выискивая, не сомневается ли кто-нибудь в правдивости его слов.
  Кийск поднес полоску материи к глазам Серегина.
  - Этот довод достаточно убедителен для вас, господин инспектор?
  Серегин выхватил материю из пальцев Кийска, смял в руке и, швырнув обратно
в кейс, с треском захлопнул крышку.
  - Своими фокусами вы ничего не добьетесь! - крикнул он. - Вместо обещанных
доказательств вы суете мне в лицо какую-то тряпку! Я очень удивлюсь, если
окажется, что хотя бы один из присутствующих здесь поверил в вашу сказку
про двойников!
  - Как же иначе вы объясните то, что, убивая по нескольку человек
еженедельно, Кул до сих пор не вырезал всю свою колонию?! - сорвавшись,
тоже закричал на Серегина Кийск.
  То, что у оппонента сдали нервы, подействовало на Серегина, напротив,
успокаивающе.
  - Проще простого, - Серегин развел руками и повернулся к десантникам,
призывая их в свидетели своего наступающего торжества. - Проще простого,
господа, без мистики и фантастики. Никаких убийств на самом деле во время
обряда перерождения не происходит. Кул с помощью своих подручных
занимается имитацией человеческих жертвоприношений. Мне уже приходилось
сталкиваться с подобной практикой в других сектах. Несчастному вкалывается
препарат, вызывающий у него каталепсию, а после его накачивают
мнемостимуляторами. Прошедший подобную процедуру с полной уверенностью в
правдивости своих слов будет рассказывать, что был на официальном приеме в
райском саду. Ну, а если во время представления добавить еще побольше
красной краски, то у зрителей не возникнет сомнений в том, что они стали
свидетелями воскрешения из мертвых. Вот и весь трюк. - Серегин
покровительственным жестом положил руку Кийску на предплечье. -
Согласитесь, господин Костакис, моя версия гораздо правдоподобнее вашей.
  Резким движением Кийск стряхнул руку инспектора:
  - Ваша, может быть, и звучит правдоподобнее, только моя соответствует
истине.
  - Да бросьте вы, Костакис, - примирительным тоном продолжал Серегин. После
блестяще одержанной победы в нем взыграло благородство. - Стоит ли
упорствовать в своих ошибках? Эту партию вы проиграли, и Кул достанется
мне. Но, если хотите, можете поехать вместе с нами, чтобы воочию увидеть
обряд перерождения и стать свидетелем ареста Кула. Потом предоставите
своему руководству полный отчет об этом событии.
  Кийск безнадежно покачал головой.
  - Какой же вы все-таки болван, инспектор, - тихо произнес, как будто
выдавил сквозь стиснутые зубы он. Серегин по-приятельски похлопал Кийска
по плечу.
  - Я понимаю ваше состояние и поэтому не обижаюсь, - сказал он. - Уверен:
вы сами поймете, что были не правы, и извинитесь. Мое предложение остается
в силе.


                                  Глава 15

  ДВОЙНИКИ

  В комнате с подпирающим свод крестом, расположенной за подиумом молельного
зала Храма, за столом сидели трое. Все трое были одинаково одеты и имели
внешность Бенджамина Кула. Лицо одного из них нервно подергивалось, двое
других сохраняли невозмутимое спокойствие. Разговор, который они вели,
походил на внутренний диалог человека с самим собой.
  - Ну что? Что? - Кул со взвинченными нервами по очереди ткнул рукой в
каждого из двойников. - Что вы мне скажете?
  - А что ты хочешь от нас услышать? - задал вопрос один из двойников.
  - Я хочу знать, что происходит в колонии? - Кул гневно ударил кулаком по
столу. - Проход в скалах завален, трое посвященных пребывают в
идиотическом состоянии, еще один - пропал. Что происходит? Мы что,
потеряли контроль над паствой?
  - Не вижу причин для беспокойства, - ответил, не повышая голоса, другой
двойник. - Обвалы в горах - обычное явление. У Смарта и Клокова в
лаборатории имеется недельный запас пищи и воды. Если мы не сумеем
расчистить проход за это время, то организуем экспедицию в горы и сбросим
им провиант сверху.
  - Пропавший посвященный скорее всего погиб под обвалом, - продолжил первый
двойник. - Трое других уже спущены в колодец. Возможно, что после
перерождения у них восстановится память и они смогут рассказать нам, что
произошло.
  - Почему все трое отупели одновременно?
  - Нервное потрясение, вызванное едва не засыпавшим их обвалом, на фоне
злоупотребления мнемостимуляторами. Подобное случалось с посвященными и
прежде. Я говорил тебе, что надо запретить им колоться, иначе и
перерождение перестанет их спасать.
  Кул раздраженно махнул рукой:
  - Им это только на пользу.
  - Почему же ты тогда нервничаешь?
  - Мне не нравится, что это произошло именно в то время, когда по поселку
шастают инспектор с эсбэшником. Эсбэшник уже пытался сунуть свой нос в
проход.
  - Теперь уже не сунет.
  - Да, но не успел ли он побывать в лаборатории до обвала? Не его ли это
рук дело?
  - Если бы эсбэшник нашел лабораторию, то сейчас нам уже был бы предъявлен
ордер на арест.
  Двойники переглянулись.
  - Интересно только, которому из нас?
  - Хорошо, а что вы скажете о пропавшем колонисте? - спросил Кул и, надавив
большими пальцами, переломил пластиковую авторучку, которую вертел в руках.
  - Гюнтер Хелм? Он всегда казался мне чрезмерно эмоциональным, хотя и
скрывал это.
  - Его давно следовало отправить на перерождение.
  - Но где он сейчас?
  - В поселке его не нашли. Возможно, он сбежал на корабль инспектора.
  - И ты так спокойно говоришь об этом?
  - А что в этом такого?
  - Как это что? Вы представляете, что он может рассказать?
  - А что он может рассказать? О лаборатории ему ничего не известно.
  - Он может рассказать про обряд. Об убийствах перед перерождением.
  - А кто ему поверит? У нас налицо весь списочный состав колонии.
Инспектор, если захочет, может выстроить всех и пересчитать по головам. И
выходит, что Хелм просто сошел с ума.
  - И все же следует на время пребывания инспектора усилить контроль за
паствой.
  - Согласен.
  - Кто отправится на перерождение вместо Хелма?
  - Я думаю, сестра Дана. Она общалась с пришельцами. Не стоит поощрять
подобных вольностей.
  - Однако больше, чем инспектор, меня волнует присутствие эсбэшника. Что
ему здесь надо?
  - Может быть, он проверяет не нас, а самого инспектора? Возможно, за
инспектором водятся какие-то грешки?
  - Может быть, может быть... Одни догадки.
  - Не стоит волноваться. Нам нужно только внимательно следить за ними. Если
только появятся какие-нибудь подозрения, мы сможем легко все уладить,
отправив инспектора вместе с командой на перерождение. Все равно рано или
поздно нам предстоит выйти за пределы этой планеты. Не вижу причин, почему
бы не начать с этого корабля.


                                  Глава 16

  НОЧЬЮ В ПУСТЫНЕ

  Подготовка к выезду прошла бы куда быстрее и намного организованнее, если
бы не внезапно проснувшаяся в Серегине неуемная жажда все контролировать,
за всем наблюдать и каждому делать замечания. Его повышенная активность
лишь вносила сутолоку и неразбериху в хорошо отлаженный, привычный каждому
процесс.
  На корабле оставались двое: Гонта и Мэй. Остальные переоделись в полевую
форму с усиленной защитой и получили в дополнение к уже имевшимся
парализаторам полуавтоматические трассеры "Радуга".
  Серегин потребовал, чтобы на вездеходы, которые должны были доставить
отряд в поселок, установили тяжелые станковые трассеры, но на это
лейтенант Брас ответил решительным .отказом, сказав, что не собирается
вести полномасштабные боевые действия против невооруженного гражданского
населения.
  Светило уже готово было завалиться за горизонт, и площадка у трапа, на
которой стояли заправленные вездеходы, освещалась яркими бортовыми огнями
"Странника".
  Возле вездеходов Кийску удалось коротко переговорить с глазу на глаз со
своим контролером.
  - Сато, у тебя есть какая-нибудь возможность остановить инспектора?
  - Никакой, - удрученно покачал головой тот. - У меня даже нет карточки
сотрудника Совета безопасности, как у тебя. Арест инспектора не входил в
планы моего шефа.
  - В СБ мне сказали, что, когда я найду Лабиринт, ты будешь знать, что
делать дальше.
  - Главная моя задача - следить, чтобы ты не пропал. А у входа в Лабиринт я
должен был просто установить гравитационный маяк, чтобы снова не потерять
его. - Сато мгновение помолчал, обдумывая, стоит ли говорить дальше. - Ты
знаешь, в достоверность твоей истории поверил только один Кабонга.
Остальные уверены, что дело здесь просто в соперничестве двух ведомств -
Совета безопасности и Департамента колоний - за возможность провести арест
Кула.
  - А что ты сам об этом думаешь?
  - Я-то знаю, что ты здесь не для того, чтобы выслеживать Кула, -
усмехнулся Сато. - Но, честно говоря, мне кажется, что даже если то, о чем
ты рассказал, действительно случилось десять лет назад, то маловероятно
повторение того же самого сценария сегодня.
  - В том-то и дело, что повторения не будет. Если бы Лабиринт имел такую
цель, он давно бы уничтожил колонию Кула.
  - Что же ему нужно?
  - Похоже, что он изучает колонию как модель человеческого сообщества.
  - Глупо с его стороны, - поморщился Сато.
  - Он рассуждает не как человек.
  - Ладно, будем надеяться, что все обойдется.
  - Я буду радоваться больше всех, если мои предположения окажутся всего
лишь досужими вымыслами. Но, представь себе, что, если я прав?..
  На трапе появились Глизон с Кабонгой, и разговор пришлось прервать. Однако
Кийск успел понять, что Сато он тоже не убедил.
  - Куда лучше целиться, если стреляешь в двойника на поражение? - на полном
серьезе спросил у Кийска Кабонга.
  Мощный боевой трассер с воронкообразным пламегасителем на конце ствола в
огромных ручищах десантника был похож на детскую игрушку.
  - У них такая же анатомия, как и у людей, - ответил Кийск. - И убить их
ничуть не сложнее.
  - А сам ты почему без оружия?
  - Инспектор отдаст Браса под трибунал, если он выдаст мне из арсенала даже
незаряженный игломет.
  - Это точно, - Кабонга понизил голос и наклонился к самому уху Кийска. - Я
на всякий случай сунул в багажник второго вездехода, пока он еще был в
ангаре, четырехполосный автоматический "Фостер". Имей в виду, если что.
  - Отлично, Ино, - Кийск с искренней благодарностью пожал руку заботливому
десантнику.
  - О чем речь, - лицо Кабонги расплылось в широчайшей улыбке. - Мы же
профессионалы.
  Напевая что-то лихое и бодрое, по трапу сбежал Серегин.
  Следом за ним из корабля вышел угрюмый Брас.
  - Ну что, герои, готовы к настоящей работе? - весело окликнул десантников
Серегин.
  Отозвался один только Шагалов, да и тот, - не поворачивая головы, вроде
как разговаривая сам с собой:
  - Чем работы меньше, тем она лучше.
  Серегин хохотнул, сделав вид, что оценил шутку, и повернулся к Брасу:
  - Все готово, лейтенант?
  - Господин инспектор, прежде чем отправляться, я хотел бы узнать детальный
план операции.
  - О каком плане вы говорите, лейтенант? - кисло сморщился Серегин. - Мы же
готовимся не к осаде поселка. Нам всего-то надо арестовать нескольких
человек. Со всеми деталями разберемся на месте.
  - Я не люблю импровизировать.
  - А у меня, напротив, склонность к импровизационному стилю работы. Так что
положитесь на меня. От вас потребуется только четкое выполнение всех моих
приказов. И если все пройдет успешно, я буду ходатайствовать о присвоении
вам внеочередного звания. Как вам это?
  - Я не тороплюсь, - сухо ответил Брас.
  - И совершенно напрасно, - язвительно заметил Серегин. - Так ведь можно и
вовсе опоздать.
  - По машинам! - отдал команду лейтенант.
  Кийск сел в одну машину с Брасом. Вместе с ними ехали Шагалов, Мастере и
Кабонга. Во втором вездеходе вместе с Серегиным разместились Лаваль, Сато,
Прошкин и Глизон.
  Рассекая яркими лучами фар сгущающуюся красноватую мглу, вездеходы
медленно двинулись вперед.
  Дорога казалась длиннее той, которой ехали днем. Из-за темноты, опасаясь
невидимых препятствий, водители не решались с ходу преодолевать
вырастающие на пути каменные завалы, предпочитая объезжать их.
  - Если мы не собираемся распугать всех верующих, ворвавшись на вездеходах
прямо в Храм, то следует уже, наверное, притормозить, - заметил Кабонга,
следивший за показаниями курсопрокладчика.
  - Я пока еще не вижу даже отсветов огней, - сказал Брас.
  - Вы полагаете, экономя на всем остальном, Кул решил расщедриться на
освещение поселка? - Кабонга с сомнением пожал плечами.
  Брас поправил за ухом провод переговорного устройства и, включив связь,
передал мнение Кабонги инспектору. От Серегина последовал приказ
остановиться.
  Лаваль и Кабонга, вооружившись биноклями с ночными насадками,
вскарабкались на ближайшую груду валунов, чтобы осмотреть окрестность.
Минут через пять они вернулись.
  - До поселка не больше полукилометра, - доложил Лаваль. - Что у них там
делается, рассмотреть не удалось - слишком темно. Мы с Кабонгой насчитали
всего с десяток слабеньких огоньков.
  - Должно быть, свет перед входами в ангары, - добавил Кабонга.
  Брас посмотрел на Серегина, ожидая приказа.
  - Дальше пойдем пешком, - сказал инспектор. Присматривать за вездеходами
оставили Прошкина. Пробираться среди каменных завалов пешком, подсвечивая
дорогу тонкими лучиками потайных фонарей, оказалось не проще, чем ехать
через них в темноте. Серегин то и дело, спотыкаясь, чертыхался вполголоса.
  Поселок казался вымершим. На улицах не было заметно ни души. Слабые огни,
которые заметили издали Лаваль с Кабонгой, как они и предполагали,
освещали лишь плотно закрытые ворота ангаров.
  Стараясь держаться в тени, незваные гости обходили один купол за другим,
пока не оказались напротив входа в Храм. У его двери в неясном, желтоватом
круге света, отбрасываемом тусклым фонарем, неподвижно стояли двое
посвященных.
  - Похоже, что все уже в Храме, - сказал шепотом Глизон. - Как бы нам не
опоздать к началу представления.
  - Ну и что будем делать дальше? - спросил у инспектора Брас.
  - Неплохо бы было незаметно проникнуть в Храм и заснять весь обряд на
пленку, - задумчиво произнес Серегин. - Тогда бы у нас в руках были
неопровержимые доказательства.
  - Каким образом вы собираетесь это сделать?
  - Здесь уж я целиком полагаюсь на ваш опыт.
  - Мы десантники, а не шпионы.
  - Кончайте, лейтенант, - болезненно поморщился Серегин. - Я уверен, что вы
сможете это сделать, если только захотите.
  - И если ответственность за все последствия вы возьмете на себя, -
прибавил Брас. - Мне бы не хотелось, чтобы в итоге мои подчиненные
оказались обвиненными в немотивированном насилии против мирного
гражданского населения.
  - Само собой, лейтенант, - поспешно кивнул Серегин. - Вся ответственность
ложится на меня. Вы всего лишь исполняете мои приказы.
  Брас посмотрел на Кийска, как бы призывая его в свидетели, и, отойдя
поглубже в тень, знаком подозвал к себе Кабонгу и Шагалова.
  - Оставьте трассеры и шлемы здесь. Вы снимете охрану у входа,
переоденетесь в их одежду и войдете в Храм. Постарайтесь заснять
что-нибудь, что может понравиться инспектору. - Брас протянул Кабонге
миниатюрную видеокамеру. - Что бы там ни происходило, ни во что не
вмешивайтесь. Мы ждем от вас сигнала, чтобы войти в Храм и арестовать Кула.
  - Лейтенант, разреши мне пойти, - тихо, чтобы не привлекать внимание
Серегина, обратился к Брасу Кийск. - Как я уже говорил, я догадываюсь о
том, что здесь происходит, и поэтому смогу лучше других сориентироваться в
случае непредвиденной ситуации.
  - Нет, Игорь, инспектору это не понравится. Ты присутствуешь здесь только
в качестве зрителя.
  - Но ведь ты мог и не заметить, как я ушел?
  - Конечно, - ответил Брас и отвернулся в сторону.
  - Оставайся здесь, - сказал Кийск Шагалову. - Мы с Кабонгой управимся
вдвоем.
  - Точно, - весело подмигнул ему Кабонга.
  Сделав петлю, они вышли к тылу храмового купола и двинулись к входу,
скользя по стене почти незаметными тенями.
  Немного не доходя до двери, Кийск замер, прижавшись спиной к пластиковой
оболочке купола. Он хотел услышать хоть какие-нибудь звуки, издаваемые
охранниками: посапывание, покашливание или, может быть, негромкий свист, -
но тишина стояла такая плотная, что казалось, будто на десятки километров
вокруг нет ни одного живого существа.
  Сделав знак Кабонге, Кийск рванулся вперед. Охранники даже не успели
разглядеть, что за существа бросились на них из темноты. Оказавшись в
круге света, Кийск ударил ближайшего к нему посвященного кулаком в живот и
сразу же рубанул ребром ладони по шее. Кабонга свалил своего противника
одним мощным ударом в голову. Посвященные лежали на земле, похожие в своих
серых балахонах на полупустые мешки с картошкой.
  Подоспевшие Шагалов с Мастерсом помогли быстро раздеть охранников и
оттащили неподвижные тела в тень.
  Кабонга одернул левый рукав наброшенного поверх формы балахона, чтобы его
широкий раструб прикрывал кисть руки с закрепленной на ней видеокамерой.
  Чуть приоткрыв дверь, Кийск и следом за ним Кабонга, двигавшийся при своих
габаритах на удивление изящно и плавно, скользнули в образовавшуюся щель.


                                  Глава 17

  ПРОВОЗВЕСТНИК

  Кул ожидал новостей в своем кабинете. Навалившись грудью на стол, он
нервно рвал лист бумаги и, комкая обрывки, метал их в крест, возвышающийся
посреди комнаты.
  Дверь без стука приоткрылась, и в комнату вошел двойник Куда.
  - Ну? - нетерпеливо глянул на него Кул. Вошедший сел на стул по другую
сторону стола.
  - Они уже здесь, - ровным, невыразительным голосом произнес он.
  - Проклятие! - взмахом руки Кул смахнул со стола оставшиеся на нем клочки
бумаги. - А вы еще уверяли меня, что все обойдется!
  - Положим, ты сам хотел себя в этом убедить. - Не поднимая на Кула глаз,
двойник смотрел, как, порхая, опадают на пол обрывки бумаги. - А,
собственно, что в этом ужасного?
  - Мне нужно время, - ответил Кул. - Я еще не готов к решительным действиям.
  - А ты никогда и не будешь готов. Ты будешь ходить вокруг да около до тех
пор, пока обстоятельства не толкнут тебя в самую гущу событий.
  - Тебе-то откуда известно? - огрызнулся Кул.
  - Я же тоже Бенджамин Кул, - невозмутимо ответил двойник.
  - Нет, - покачал поднятым вверх пальцем Кул. - Кул - это я, и только я. А
вот кто ты такой, не знает никто, наверное, даже ты сам.
  - Оставим этот пустой разговор.
  - Не знаешь или не хочешь сказать?
  - Мне это неинтересно. Я существую, и этого вполне достаточно.
  - А вот мне хотелось бы узнать побольше о тебе и о всех остальных,
вылезших из колодца.
  - Тебя интересует только то, до какой степени распространяется твоя власть
над перерожденными. У тебя еще остались какие-то сомнения?
  - Со своей паствой я и прежде, без перерождения, неплохо управлялся.
  - С другими будет то же самое. Все люди одинаковы.
  - Ты в этом уверен или снова просто озвучиваешь мои мысли?
  - Как мне кажется, Кул, выбор у нас невелик. Если инспектор приехал в
поселок ночью, в сопровождении взвода десантников, то, должно быть, для
того, чтобы арестовать тебя.
  - Но ты ведь сам недавно говорил, что у него нет никаких доказательств! -
закричал, привстав со стула, Кул. Двойник безразлично пожал плечами:
  - Решай сам.
  - Проклятие.
  Кул откинулся на спинку стула и уперся каблуками в пол. Стул качнулся на
задних ножках.
  - Сохраняй равновесие, - предостерег его двойник.
  - Советчик, - мрачно буркнул Кул. - Лучше бы давал советы, когда тебя об
этом просят.
  - Если я и решения стану принимать за тебя, то сам-то ты зачем будешь
нужен?
  Кул и сам неоднократно задавал себе тот же самый вопрос: почему пара его
двойников до сих пор не расправилась с ним? Ответа он не находил, но тем
не менее он все еще был жив, следовательно, для чего-то он им был нужен.
Так же, впрочем, как и они ему.
  Как бывало и прежде, разговор с двойником, ведущийся как будто ни о чем,
помог Кулу почти мгновенно принять нужное решение.
  - Так, - Кул решительно поднялся на ноги. - Раз инспектор здесь, дадим ему
возможность увидеть все, что он хочет.
  - Обряд перерождения не отменяется?
  - Нет.
  - Я думаю, инспектор останется доволен тем, что увидит.
  - Надеюсь. Позволим ему какое-то время наслаждаться победой.
  - Быстрая и легкая победа затмевает победителю разум и делает его
неосторожным.
  - Сколько человек осталось на корабле?
  - Двое десантников и брат Гюнтер.
  - Я сам займусь ими, пока ты будешь развлекать инспектора с его командой.


                                  Глава 18

  АPECT KУЛА

  Момент, когда Кийск и Кабонга вошли в Храм, оказался весьма удачным.
Только что закончилась совместная безмолвная молитва, и в сутолоке
поднимающихся на ноги и суетливо проталкивающихся вперед, поближе к
подиуму, прихожан появление их осталось незамеченным.
  - Да мы же отсюда ничего не увидим, - недовольно буркнул Кабонга.
  Чувствительный датчик, закрепленный у него на шее, уловил колебания
голосовых связок и донес слова десантника до инспектора.
  - В чем дело? Что там у вас происходит? - услышал Кабонга голос Серегина
из закрепленного на ухе микрофона.
  - Мы опоздали к началу представления, и все лучшие места уже заняты, -
одними губами произнес он.
  - Постарайтесь пробраться поближе, - посоветовал инспектор.
  - Обязательно.
  Кийек знаком велел Кабонге заканчивать никчемный разговор.
  - Будем проталкиваться? - спросил его Кабонга.
  - Не забывай, что мы с тобой посвященные, - Кийск потряс концами
опоясывающей его красной веревки. - Высшая каста. Нам полагается вести
себя нахально.
  - Как скажешь.
  Выставив плечо вперед, Кабонга, словно мощный таран, врубился в плотную
толпу колонистов. Свободной рукой он бесцеремонно расталкивал тех, кто не
успевал отойти в сторону. Если кто-то и пытался вначале выказать какое-то
недовольство его чрезмерной напористостью, то, заметив красную веревку
посвященного, поспешно опускал голову и уступал дорогу.
  Кийск продвигался вперед под прикрытием широкой спины Кабонги. Оглянувшись
назад, на мгновенно смыкающийся позади них проход, он с тоской подумал о
том, что путь к отступлению отрезан, и если инкогнито их будет раскрыто,
то вряд ли им удастся пробиться к выходу своими силами.
  - Я призываю встать перед лицом Господа сестру Галину и сестру Дану! -
подойдя к краю подиума, провозгласил Кул,
- Сестра Дана? - глянув через плечо на Кийска, обеспокоенно произнес
Кабонга. - Если это наша знакомая, то мне не хотелось бы, чтобы с девушкой
что-то случилось.
  - Кабонга, только не вздумайте приветствовать свою знакомую, - зашипел ему
в ухо голос инспектора.
  Десантник ничего не ответил, а только еще интенсивнее принялся работать
локтями, расталкивая в стороны мешающих пройти прихожан.
  Вскоре Кабонга, а за ним и Кийск выбрались на свободное пространство перед
возвышением, на котором стоял Кул.
  Кул бросил беглый взгляд на двух посвященных, внезапно появившихся из
общей массы прихожан, и едва заметно улыбнулся.
  - Может быть, зря мы заняли места в первом ряду? - шепотом спросил Кабонга.
  - Ладно, стой, - так же тихо ответил тот. - Не уходить же теперь.
  Толпа раздалась в стороны, и к подиуму вышли две облаченные в балахоны
фигуры.
  - Готовы ли вы явить Господу крепость веры своей? - задал традиционный
вопрос Кул.
  - Да! - твердо ответила одна.
  - Да, - менее уверенно произнесла следом за ней вторая.
  - Сестра Дана, пройдя уже однажды обряд перерождения, находится на второй
ступени приближения к посвящению, - объявил Кул. - Сестра Галина впервые
готовится к обряду. Та из них, кто, пройдя испытание, подтвердит
нерушимость клятвы, данной ею Богу, перейдет на следующую ступень
приближения к посвящению.
  - Кабонга! Рассказывай, что там у вас происходит! - потребовал Серегин.
  - Девушки скинули балахоны, - почти не двигая губами зашептал Кабонга,
пересказывая инспектору то, что видел. - Одна из них действительно наша
знакомая Дана. По-моему, она очень сильно напугана. Вторая чуть старше, и
держится она увереннее, хотя Дана гораздо симпатичнее ее...
  - Кабонга! Меня не интересуют девичьи прелести!
  - Сочувствую, господин инспектор, - не смог удержаться от едкого замечания
десантник. Услышав в микрофоне гневное сопение инспектора, он с
удовлетворением понял, что его выпад достиг цели. - Девушек держат за руки
посвященные, - продолжал он. - Каждую - двое. Кул спускается с подиума и
подходит к ним. У него в руке шприц. Он что-то вводит в вену каждой из
девушек...
  - Ты снимаешь это? - возбужденно перебил инспектор.
  - Конечно...
  Кийск сразу же, как только увидел шприц, догадался, что Кул собирается
ввести своим жертвам мнемостимулятор. Выводит, прав был Серегин, и в
поселке нет двойников, а только люди с полустертой памятью и
деформированной психикой?
  Через пару минут после укола сестра Галина, вскрикнув, забилась в руках
посвященных, пытаясь вырваться. Видно было, что тем стоило немалых усилий
удержать девушку. Извиваясь всем телом, она рычала, пытаясь укусить тех,
кто держал ее. Посвященные повалили девушку и, вывернув ей руки за спину,
придавили к полу. Один из них еще и зафиксировал ей голову, вцепившись
растопыренной пятерней в коротко остриженные светлые волосы.
  - Похоже, пора вмешаться, господин инспектор, - прошептал Кабонга.
  - Продолжайте снимать, - велел ему Серегин. Кийск перевел взгляд на Дану.
С ней не происходило таких разительных перемен, как с ее подругой. Она
только еще больше побледнела, и все тело ее сотрясала частая, крупная
дрожь.
  Когда державшие Дану за руки посвященные отошли в стороны, колени ее
подкосились, и девушка едва не упала. Подошедший к ней Кул вложил в
бессильно опущенную руку Даны нож и громко произнес:
  - Бог любит тебя, сестра Дана. Докажи же и ты ему свою преданность -
помоги сестре Галине избавиться от проникших к ней в душу бесов.
  Посвященные одновременно отпустили лежащую на полу девушку и поспешно
отбежали в стороны.
  Девушка одним движением вскочила на ноги, отпрыгнула к подиуму, прижалась
к возвышению спиной и, низко наклонив голову, обвела обступившую ее серую
толпу тяжелым, медленным взглядом исподлобья.
  Кийску показалось, что холодная, влажная ладонь прилипла к его спине между
лопаток в тот момент, когда взгляд существа, в которое превратилась сестра
Галина, коснулся его. Сквозь заволакивающую пелену животного ужаса
пробивалось острое, ледяное лезвие ненависти и решимости броситься на
первого, кто сделает шаг в ее сторону.
  - Что происходит, Кабонга? - кричал в ухо десантнику инспектор.
  Кабонга облизнул сухим языком широкие губы.
  - Кажется, одна из девушек находится под воздействием сильного
мнемостимулятора...
  - А другая? Что делает другая?
  Дана стояла неподвижно, держа в опущенной руке нож. За ее спиной вынырнул
прихожанин, перепоясанный красной веревкой.
  - Чего ты ждешь? Убей ее! - Он сильно толкнул девушку в спину.
  Дана взмахнула руками и, пытаясь сохранить равновесие, шагнула вперед.
  В ту же секунду существо, находившееся в теле сестры Галины, пронзительно
взвизгнув, кинулось на нее.
  Сорвавшись с места, Кийск бросился наперерез. Пригнувшись, он плечом
ударил в грудь обезумевшую девушку и, обхватив поперек пояса, потащил за
собой. Девушка, тяжело охнув, попятилась назад. Опомнившись, она
попыталась вцепиться в шею противника зубами, но ей мешал накинутый на
голову Кийска капюшон. Тогда обезумевшая девица сдавила ему голову локтями
и стала выворачивать шею. Чувствуя, как заскрипели межпозвоночные хрящи,
Кийск, оттолкнувшись обеими ногами от пола, подпрыгнул и, подмяв девицу
под себя, навалился на нее всей тяжестью своего тела. Безумная пошатнулась
и, продолжая пятиться назад, опрокинулась на спину. Падая, она ударилась
шеей о край подиума, так что слышно было, как хрустнули позвонки. Тело ее,
конвульсивно дернувшись, неподвижно замерло на полу.
  Приподнявшись, Кийск взглянул в застывшие, безумно вытаращенные в потолок
глаза той, которую Кул называл сестрой Галиной, и, тряхнув головой, оперся
о край подиума.
  Присев на корточки, над ним склонился Кул.
  - Вам помочь? - участливо осведомился он.
  - Назад! - наставив на Кула парализатор, крикнул Кабонга.
  - Все в порядке, - приподняв руки, Кул выпрямился и сделал шаг назад. - Я
только хотел помочь.
  - Что случилось, Кабонга? - резанул по слуху десантника крик инспектора.
  - Инспектор, нам немедленно требуется поддержка.
  - Что там у вас? - продолжал допытываться Серегин.
  - Придите и сами посмотрите! - заорал на него Кабонга. Продолжая держать
Кула под прицелом, он подошел к находившейся в состоянии прострации Дане,
забрал у нее нож и, взяв за руку, подвел к Кийску.
  - Как ты? Жив?
  - Нормально, - растирая ладонью онемевшую шею, Кийск поднялся на ноги. -
Ну и сила у этой бабищи. С тобой было справиться легче.
  Развязав на поясе веревку, Кийск сбросил балахон на пол. Кабонга, сняв
свой, накинул его на плечи Дане.
  В толпе возникло какое-то движение.
  - Стоять всем! - закричал Кабонга, поводя парализатором из стороны в
сторону.
  Кийск выдернул из-под куртки пистолет.
  - Не волнуйтесь, уважаемые, - громко и отчетливо прозвучал у него за
спиной голос Кула. - Здесь вам никто не желает зла.
  - Рад это слышать, - скосив на Провозвестника глаз, усмехнулся Кабонга.
  - Однако вход в Храм с оружием воспрещен. Вы рискуете прогневать Бога...
  Двери Храма с треском распахнулись. В зал с трассерами наперевес ворвались
десантники. Раздалась команда:
  - Всем разойтись в стороны!
  - Эй! Мы здесь! - махнул рукой Кабонга.
  Толпа зашевелилась, расползлась в стороны, и по образовавшемуся проходу к
подиуму уверенным шагом двинулся инспектор Серегин, сопровождаемый
лейтенантом Брасом и тремя десантниками. Двое других остались возле дверей.
  Подойдя к Кабонге, инспектор протянул открытую ладонь, в которую десантник
вложил видеокамеру.
  Серегин посмотрел на распростертое на полу тело девушки, на зябко
обхватившую себя за плечи Дану и перевел взгляд на Кула.
  - Спускайтесь-ка к нам, - поманил он Провозвестника пальцем.
  Кул послушно спрыгнул с подиума. Подойдя к инспектору, он смиренно склонил
голову и скрестил руки в низу живота.
  - Бенджамин Кул, вы арестованы, - объявил Серегин. - Вы обвиняетесь в
использовании во время религиозных обрядов имитаций человеческих
жертвоприношений, а также в насилии над психикой людей и незаконном
применении мнемостимуляторов.
  Кул в деланном изумлении вскинул брови и всплеснул руками.
  - Целый букет! - едва ли не с восхищением воскликнул он. - А есть ли у вас
доказательства, господин инспектор? Если вы думаете о пленке в
видеокамере, которую передал вам ваш шпион, то на ней снято только то, как
один из ваших коллег, - Кул указал подбородком на Кийска, - напал на мою
прихожанку, едва не убив ее.
  Лицо Серегина медленно, от шеи ко лбу, побагровело.
  - Опять ваши штучки, Костакис, - гневно просипел он. - Что вы теперь
устроили? Кто вам вообще позволил идти в Храм?
  - А разве я должен был спрашивать у вас разрешение? С каких это пор я стал
вашим подчиненным?
  - Своим вмешательством вы сорвали мне операцию!
  - Если бы не Костакис, одна из девушек была бы сейчас мертва, - сказал
Кабонга.
  - Но тогда бы у нас в руках было неопровержимое доказательство вины этого
типа! - Серегин ткнул пальцем в сторону Кула.
  - Их и так достаточно, - сказал Кабонга и отвернулся в сторону.
  - Молитесь богу, рядовой, чтобы именно так и было!
  - Инспектор, кончайте орать, - не выдержав, схватил Серегина за плечо
Кийск. - Вот вам доказательство. - Он указал на все еще не пришедшую в
себя сестру Галину. - Девушка по самые уши накачана мнемостимулятором, ей
необходимо оказать помощь. Вам этого мало?
  Инспектор сделал знак Шагалову. Тот опустился на колено рядом с лежавшей
на полу девушкой и приложил к ее руке блок портативного анализатора.
  - Все верно, - сообщил он через пару секунд. - Это, без сомнения,
мнемостимулятор. Только вид его не поддается анализу, - должно быть,
что-то совершенно новое.
  Инспектор на глазах преобразился.
  - Этого вполне достаточно для ареста, - радостно сообщил он Кулу.
  - Остается только доказать, что мнемостимулятор дал ей я, - пожал плечами
Кул.
  - Докажем, Кул, - ласковым голосом пообещал ему Серегин. - Не настолько
большая у вас колония, чтобы невозможно было докопаться до истины.
  Инспектор достал из кармана розовый ремешок силовых наручников и с
огромным удовольствием зафиксировал им запястья Кула.
  - Девушку необходимо поместить в стационар, - закончив осмотр, обратился к
инспектору Шагалов. - Возможно, у нее повреждены шейные позвонки.
  - Если бы здесь еще был стационар, - недовольно буркнул Серегин.
  - Я бы мог излечить больную за один день, - предложил свои услуги Кул.
  - В этой колонии вы больше ничего не можете, Кул, осадил его Серегин. -
Лейтенант Брас, вызовите вездеход. Мы отправим пострадавшую на корабль.
  - Но в таком случае второй вездеход останется без присмотра, - возразил
Брас.
  - Ну так пошлите за ним кого-нибудь.
  - У нас не слишком много людей.
  - Вполне достаточно для того, чтобы сделать то, что я сказал.
  Решив не продолжать бессмысленный спор, Брас отстегнул от пояса рацию и
связался с оставленным возле вездеходов Прошкиным.
  - Осмотри еще и Дану, - попросил Кийск Шагалова.
  - Что с ней?
  - Наверное, просто эмоциональный шок. Но проверь, на всякий случай, кровь.
Я видел, как Кул и ей что-то вколол. Шагалов извлек руку Даны из-под
балахона и приложил к ней анализатор.
  - Ого, - удивленно произнес он и перевел взгляд со светового табло
анализатора на лицо девушки. - У нее в крови высокий уровень содержания
того же мнемостимулятора, что и у ее подруги. Однако ее нервная реакция не
соответствует той, какая обычно регистрируется у тех, кто колется подобной
дрянью, да и выглядит она вполне нормально. Никогда прежде не слышал о
людях, на которых не действуют мнемостимуляторы.
  Шагалов нажал на анализаторе кнопку, и рука Даны вздрогнула от легкого
укола пневмоиглы, впрыснувшей под кожу лекарство.
  - Все в порядке, - десантник нежно погладил ладонь девушки. - Это вас
приободрит. Через пятнадцать минут будете чувствовать себя отлично.
  Серегин тем временем забрался на подиум и, привлекая к себе общее
внимание, громко захлопал в ладоши.
  - Уважаемые господа, - начал он после того, как удостоверился, что все
готовы внимать его словам. - Если кто-то еще не понял, что произошло,
сообщаю: бывший управляющий вашей колонией Бенджамин Кул, известный вам
также под именем Провозвестника, арестован. Он обвиняется в совершении
целого ряда серьезных преступлений. Руководство колонией временно
переходит ко мне - инспектору Департамента колоний Станиславу Серегину.
Если у кого-то есть какие-либо просьбы, вопросы или заявления, - я жду вас
здесь завтра. А сейчас прошу всех организованно покинуть зал и разойтись
по своим домам. Прошу соблюдать спокойствие и порядок. Надеюсь на ваше
понимание и участие. Благодарю за внимание.
  Спрыгнув с возвышения, инспектор подошел к Сато и тихо шепнул ему на ухо:
  - Пойди к выходу и проследи, чтобы не выпускали посвященных, подпоясанных
красными веревками.
  Сато кивнул и, в обход заволновавшейся массы людей, начал пробираться к
дверям вдоль стены.
  Зал быстро пустел.
  - Ну вот видите, лейтенант, - подошел Серегин к Брасу. - Все прошло просто
великолепно.
  - Надеюсь, что так, - ответил Брас.
  - Вас что-то беспокоит, лейтенант?
  - Вы собираетесь оставаться здесь до утра?
  - Конечно, у нас еще есть дела.
  - У нас слишком мало людей для того, чтобы держать под контролем весь
поселок.
  - Лейтенант, мы проводим не карательную операцию, - снисходительно
улыбнулся Серегин. - Кул арестован. Все его посвященные здесь, и мы
задержим их до выяснения степени участия каждого в преступлениях Кула. - А
рядовые колонисты? - спросил Кийск.
  - С ними не будет никаких проблем. Мы же на их стороне.
  - Только, возможно, они об этом не догадываются, - сказал Брас.
  - И половина из них - перерожденные, - добавил Кийск.
  - Перерожденные - это проблема врачей, - отмахнулся от вопроса Серегин.
Ничто не должно было омрачать его отличное настроение. - Я вижу, вы взяли
пленницу, господин Костакис. Вы не собираетесь отпустить ее домой?
  - Дана - важный свидетель. Она принимала участие в сегодняшнем обряде
перерождения. Я думаю, ее стоит отправить на корабль вместе с пострадавшей.
  - Я не могу не согласиться, когда вы говорите правильные вещи. А каковы
ваши собственные планы? Вы уже нашли интересующий вас колодец?
  - Для этого у меня не было времени.
  - Так приступайте! - Серегин охватил весь зал широким приглашающим взмахом
рук. - Весь Храм в вашем распоряжении. Только, очень прошу вас, не
забывайте, что, поскольку в данный момент обязанности управляющего
колонией выполняю я, находясь на территории поселка, вы обязаны
подчиняться установленным мною правилам. По крайней мере до тех пор, пока
не предъявите подтверждение своих властных полномочий.
  - Постараюсь не забыть, господин инспектор, - рассеянно ответил Кийск,
рассматривая задрапированные стены зала.


                                  Глава 19

  ЗАХВАТ

  Пройдя ярко освещенным коридором, Павел Гонта вышел к командному отсеку
"Странника" и открыл дверь. Сидевший за пультом Мэй с ленивой
неторопливостью обернулся.
  - Ну как там наш гость? - спросил он.
  - Спит, - Гонта сел в соседнее кресло. - Наверное, впервые за три года
нормальную постель увидел. Чуть не расплакался.
  - Еще бы.
  - Говорил с отрядом?
  - Да. Они только что арестовали Кула. Пока все спокойно.
  - Ну и нормально. А это что такое? Рука Гонты указывала на экран внешнего
обзора. Мэй посмотрел туда же и удивленно сложил губы в трубочку. По краю
освещенного круга, центром которого был "Странник", медленно передвигались
две серые тени.
  - Это колонисты, - сказал Мэй.
  - Новые беглецы?
  - Возможно. Они, должно быть, еще не знают, что Кул арестован.
  Пришельцы вышли на свет и подошли к трапу. Один из них опустил на землю
какой-то предмет, и оба одновременно принялись размахивать руками над
головами.
  Мэй активировал систему переговоров над дверью шлюза.
  - В чем дело? Кто вы такие?
  Услышав обращенный к ним голос, колонисты перестали сигнализировать руками.
  - Я брат Игорь, - громко произнес один из них. - Вместе со мной брат Джиз.
Мы пришли из поселка, чтобы от имени всех прихожан выразить вам
благодарность за освобождение нашей общины от власти безбожника Кула. В
знак признательности мы принесли вам фрукты, с Божьей помощью выращенные
нами на этой скудной земле.
  Колонист поднял над головой предмет, стоявший на земле, который оказался
большой корзиной.
  - Быстро они, однако, добрались, - прикрыв микрофон ладонью, сказал Мэй и
поднялся из кресла
  - Пойду, приму благодарность, - Гонта.
  - Подожди, - остановил его Мэй. - Сначала доложим о гостях инспектору.
  - А он разорется, что его дергают по пустякам.
  - И тем не менее...
  Мэй переключил микрофон на систему внешней связи. На табло замигала
красная аварийная лампочка.
  - Ну надо же! Самое время!
  - Проблемы?
  - Антенна внешней связи. Выходит из ячейки, но не раскрывается. Прошкин
говорил, что в его дежурство тоже были неполадки с антенной, но, похоже,
никто так и не удосужился посмотреть, в чем там дело.
  Мэй вторично попробовал развернуть антенну. Он убрал антенну в ячейку и
снова вывел ее - безрезультатно.
  Мэй в сердцах выругался.
  - Слушай, что ты так разволновался из-за какой-то антенны? - Гонта
успокаивающе положил руку товарищу на плечо.
  - У меня нет ни малейшего желания лишний раз попадать под светлый взор
очей нашего ненаглядного инспектора. - Мэй снова вдавил тумблер в гнездо.
- Ты представляешь, какой разнос он учинит, вернувшись, если сейчас
захочет перекинуться с нами словечком и не сможет выйти на связь?
  Гонта закрыл глаза и медленно повел перед собой рукой.
  - Вижу бушующее море, - заговорил он голосом чревовещателя. - Волны,
достигающие небес. Тонущий корабль. Вижу шлюпку, захлестываемую волнами, в
которой мечутся двое несчастных, обреченных...
  - Вот именно, - кивнул Мэй, подтверждая истинность его видения. - Примерно
так все и будет, только намного прозаичнее и будничное.
  - Тогда пора идти искать пути к спасению, - тяжело вздохнув, Гонта
направился к выходу. - Приму постриг и запишусь в секту Кула.
  - На самом-то деле куда собрался?
  - Пойду, выброшу на трап переносную антенну дальней связи и подсоединю ее
к внутренней сети шлюза, - Гонта изобразил прощальный жест рукой. - Заодно
заберу у поклонников сувениры.
  Мэй бросил взгляд на обзорный экран. Двое колонистов неподвижно стояли у
трапа, терпеливо ожидая ответа.
  - Ладно, давай, - после недолгого колебания согласился он. - Только не
очень там дурачься. Я буду наблюдать за тобой.
  - Не стоит, - изобразил недовольство Гонта. - Вдруг окажется, что вместе с
братьями пришли еще и сестры. Я буду стесняться, зная, что за мной
подглядывают.
  Хохотнув, Гонта выскочил за дверь.
  Возле шлюза он достал из аппаратного шкафа блок переносной антенны.
Раскрыв двери шлюза, он сделал шаг вперед, поставил антенну у ног и замер
на верхней ступени трапа в позе героя-первопроходца.
  - Друзья мои, - обратился он к замершим у трапа колонистам. - Я
делегирован к вам от имени вахтенной команды рейдера "Странник", дабы
передать вам наши поздравления и заверения в искренней дружбе.
  Он хотел было еще что-то добавить, но остановился, решив, что не стоит
слишком стараться, поскольку двое его слушателей все равно не сумеют
изобразить бурные и продолжительные аплодисменты, соответствующие
торжественному моменту.
  - Мы хотим передать вам дары. - колонист протянул вперед корзину.
  - Ну так давайте, - вытянул руки навстречу ему Гонта.
  - Извините, но мы не можем касаться неосвященных предметов, прибывших с
других планет. Мы вынуждены просить вас спуститься к нам.
  - Ну, раз такое дело...
  Гонта быстро сбежал по трапу и принял из рук колониста закрытую корзину.
  - Ежели ответных речей с вашей стороны не будет, позвольте мне откланяться
и заняться антенной.
  Колонист, передавший ему корзину, вскинул руку, спрятанную в широком,
свисающем рукаве, и в лицо десантнику ударил сноп мелких, болезненно
жалящих игл, выпущенных из кассетного игломета.
  Мэй наблюдал за происходящем через объектив камеры, установленной над
дверью шлюза. Он видел Гонту со спины и поэтому не сразу понял, что
произошло, когда тот выронил корзину, закричал и вскинул руки к лицу.
Фигуры в серых балахонах метнулись в тень. Гонта развернулся лицом к
камере, руки его упали вниз, и Мэй, увеличив изображение, увидел что лицо
его напарника покрыто, словно оспой, мелкими кровяными пятнами. В
следующее мгновение колени Гонты подкосились, и он рухнул на ступени трапа.
  Заученным, доведенным до автоматизма движением Мэй дернул вниз движок,
блокируя двери шлюза. После этого он включил круговой обзор и осмотрел все
доступные камерам места вокруг корабля. Нигде не было заметно никакого
движения. Но как минимум два врага таились где-то во тьме, за каменными
завалами, куда не проникал свет от прожекторов "Странника".
  Что это было? Месть религиозных фанатиков за арест Провозвестника?
  Мэй дал максимальное увеличение на фигуру Гонты. Десантник лежал
неподвижно, скорчившись, уткнувшись лбом в нижнюю ступень трапа. Яд,
используемый в большинстве иглометов, действует не мгновенно, вначале он
оказывает только парализующее воздействие на организм. Если Гонту втащить
в корабль, то его еще можно спасти. Но от места, где он лежал, до границы
света и тьмы было не более десяти шагов, и если напавшие на него не
скрылись, а притаились во тьме... Нет, выходить из корабля, не имея
прикрытия, слишком рискованно.
  Мэй еще раз попытался активировать внешнюю связь, и снова на панели
замигал аварийный сигнал. Мэй в отчаянии саданул ладонью по краю пульта.
Если бы на корабле был еще хотя бы один человек!..
  Приняв решение, он вскочил с кресла. Распахнув стенной шкаф, он выбросил
из него бронежилет и шлем с пластиковым забралом, вырвал из зажимов в
стене два дежурных трассера и, схватив все в охапку, выбежал в коридор.
  Добежав до каюты, где спал беглый колонист, он ногой распахнул дверь,
бросил на свободную койку принесенное оружие и амуницию и рывком выдернул
из-под одеяла сонного Хелма.
  - Просыпайся! - заорал Мэй, встряхнув за плечи еще не до конца
проснувшегося Хелма. - Давай же! Просыпайся!
  Хелм мотался в его руках, как тряпичная кукла, бестолково размахивая
руками и перепуганно вращая глазами. Когда, наконец, Мэй отпустил его,
Хелм, будучи не в силах устоять на ногах, снова упал на кровать.
  - Одевайся! - Мэй бросил ему на колени одежду. - Быстро!
  Пока Хелм трясущимися руками натягивал на себя куртку и брюки, Мэй
облачился в бронежилет и надел на голову шлем.
  - Что случилось? - испуганно пробормотал Хелм.
  - Твои дружки пожаловали, - Мэй застегнул шлем, и опустил на лицо щиток с
односторонней светопропускаемостью.
  - Мои?.. Кто?..
  - Твои братья по вере. Пришли и подстрелили Гонту.
  - Но я здесь при чем?!
  - Я тебя ни в чем не обвиняю. Ты поможешь мне втащить Гонту на корабль.
Умеешь обращаться с трассером?
  - Нет, - Хелм застегнул ботинки и поднялся на ноги. Он заметно
приободрился, уяснив, что ярость десантника обращена не против него. И все
равно колени и руки его заметно подрагивали.
  Мэй сунул ему в руки трассер.
  - Ничего сложного. Я снял трассер с предохранителя и установил в
автоматический режим. Останется только надавить на гашетку.
  Мэй вытолкнул Хелма в коридор и подвел к шлюзу.
  - Там снаружи, - указал он на дверь, - у трапа лежит мой товарищ. Я
попытаюсь втащить его в шлюз. Ты стой здесь и держи дверь под прицелом.
Если заметишь кого, стреляй не раздумывая, - Мэй распахнул щиток
управления шлюзом и взялся за рычаг дверного привода. - Этим рычагом я
сейчас открою дверь. Если поймешь, что мне уже не вернуться, просто дерни
его вниз, - дверь закроется автоматически. Откроешь ее, только когда из
поселка вернутся наши ребята. Увидеть их ты сможешь на обзорном экране в
командном отсеке. Все уяснил?
  Хелм нервно сглотнул и быстро кивнул.
  - Ничего не бойся, - подбодрил его Мэй. - Вскрыть шлюзовую дверь снаружи
без специального оборудования невозможно.
  Хелм снова дернул подбородком.
  - Я надеюсь на тебя.
  Мэй поправил трассер в руках Хелма, направив опущенный ствол на дверь, и
до упора поднял вверх рычаг дверного привода. У наружной двери он еще раз
обернулся на Хелма, неловко обхватившего руками трассер, словно младенца,
невесело усмехнулся и поднял второй рычаг.
  Внешняя дверь шлюза отошла в сторону. Ствол трассера в руках Мэя описал
широкую дугу, не найдя противника, вернулся в центральную точку и замер.
  - Гонта! - окликнул он неподвижно лежавшего на нижних ступенях трапа
десантника.
  Ему показалось, что Гонта попытался приподнять голову.
  Сделав шаг из шлюза, Мэй на первой же ступеньке трапа стремительно
развернулся и, присев на подсогнутых ногах, вскинул ствол трассера вверх.
На гашетку он нажал автоматически, как только увидел сидевшего прямо над
дверью на обшивке корабля колониста. Вспышка ударила колонисту в грудь, и
он, даже не вскрикнув, полетел вниз головой. Мэй отпрянул в сторону, давая
телу скатиться по трапу.
  Еще одна серая тень мелькнула по обшивке корабля между хвостовыми
стабилизаторами, но, прежде чем Мэй успел выстрелить, человек исчез,
перепрыгнув через дугу посадочной опоры.
  Двигаясь боком вниз по ступеням, Мэй прижимался спиной к перилам, стараясь
держать в поле зрения одновременно и корабль, и площадку у трапа размером
в несколько шагов, за пределами которой видимость обрывалась. Чернильная
тьма за гранью освещенного круга была настолько густой, что казалась
осязаемой, физически плотной, непроницаемой для света.
  Сбежав по трапу, Мэй ногой вытолкнул застрявший между стоек перил труп
колониста и, присев, перевернул на спину тело Гонты.
  Лицо десантника превратилось в сплошную кровавую маску. Дышал он часто,
заглатывая воздух судорожными толчками. Сквозь полуприкрытые веки видны
были полоски белков закатившихся глаз.
  Мэй поднялся в полный рост и еще раз внимательно осмотрелся по сторонам.
  - Эй, Хелм, - негромко окликнул он оставшегося на корабле колониста. -
Подойди к трапу.
  В дверном проеме показалось скособоченная тяжестью зажатого под мышкой
трассера фигура Хелма.
  - Будь внимателен, - сказал Мэй. - Я возвращаюсь. Он перекинул ремень
трассера через плечо, нагнулся и подхватив тело Гонты под руки, приподнял
его.
  И словно лопнула толстая, плотная перепонка, отделявшая свет от тьмы. В
трех шагах от Мэя из темноты выбежали с десяток колонистов. Безмолвные, в
развевающихся балахонах, они походили на призраков. Только сандалии их
звонко хлопали подошвами о камни.
  Мэй выпустил из рук тело Гонты и, выдернув из-под плеча трассер, открыл
беглый огонь по бегущей группе. Подстреленные колонисты падали один за
другим, но оставшиеся продолжали бежать на выстрелы десантника, как за
спасением. Расстояние до них было слишком близким. Двое последних в
отчаянном, почти невозможном прыжке, дотянулись таки до Мэя. Одного Мэй
пристрелил в упор, второго откинул ударом приклада. Но тот снова прыгнул
вперед и вцепился десантнику в ногу.
  А в это время из тьмы выбежала и устремилась к трапу новая группа
обезумевших колонистов. Мэй выпустил по ним длинную очередь, затем опустил
ствол трассера вниз и разнес голову цеплявшемуся за ногу колонисту.
Подхватив Гонту одной рукой за шиворот, он стал карабкаться по лестнице,
волоча за собой тяжелое, безжизненное тело.
  - Стреляй же, черт! Стреляй! - заорал он на замершего, как истукан, на
вершине трапа Хелма.
  Но тот, вместо того чтобы открыть огонь, вдруг что-то нечленораздельно
забормотал и, размахивая перед лицом руками, словно отгоняя мух, стал
отступать в глубь шлюза.
  Лишившись прикрытия и поддержки, Мэй развернулся, упад на ступени спиной
и, вскинув трассер, от бедра выстрелил в прыгнувшего на него колониста.
Выставленной вперед ногой он оттолкнул падающее тело в сторону, но в горло
ему Уже вцепились просунутые снизу между ступеней руки. Мэй, дернувшись,
попытался подняться на ноги, но взбежавшие по трапу колонисты навалились
на него, прижали к лестнице. Кто-то рванул из рук трассер. Не видя, куда и
в кого стреляет, Мэй надавил на гашетку, рванулся вперед, снова упал под
тяжестью виснущих на нем живых и мертвых тел и, увлекаемый инерцией
уродливой, бесформенной массы, покатился вниз. Внизу его придавили к
земле, сорвали шлем, схватив за волосы, запрокинули голову и медленно
провели по горлу обжигающим острием ножа. Мэй захрипел, захлебываясь
собственной кровью.
  Хелм пятился назад до тех пор, пока не уперся спиной в стену коридора
напротив шлюзовой двери. Ужас парализовал его, лишив остатков воли. Он
хотел уже бросить тяжелый, оттягивающий руки трассер и уйти куда-нибудь
подальше, в глубь корабля, где можно спрятаться, забиться и переждать
происходящий кошмар, но в дверном проеме перед ним возникли двое, одетые в
серые балахоны. Хелм понял, что пришли за ним, потому что больше на
корабле никого не было. Он закричал пронзительно, как безумный, и, вскинув
трассер, выстрелил. Отдача от выстрела повела ствол вверх, и вспышка
ударила в потолок шлюза. Колонисты кинулись вперед. Хелм кинул трассер на
пол и, прыгнув к стене, повис на ручке рычага дверного привода.
  Колонист, который был ближе, нырнул в сужающийся проход. Ему удалось
протиснуться, но дверная створка толкнула его в плечо. Он потерял
равновесие, упал на пол и не успел отдернуть ногу. Захлопнувшаяся створка
герметичной двери, как чудовищная челюсть, откусила ногу по колено.
Завизжав, колонист сложился пополам, схватив руками брызжущий кровью
обрубок.
  Глаза Хелма, затуманенные безумным ужасом, округлились, едва не вылезая из
орбит, тело его затряслось. Он зажал ладонями уши и, шатаясь как пьяный от
стены к стене, побежал по коридору.
  Продолжая вопить, изуродованный колонист подполз к аппаратному щитку,
опершись одной ногой на пол, приподнялся и толкнул вверх рычаг дверного
привода.
  Дверь открылась. Шлюз был заполнен колонистами. Один из них, ростом ниже
остальных, вышел вперед и, подойдя к привалившемуся к стене калеке,
откинул капюшон на спину. Узнав Провозвестника, несчастный, продолжая
скулить от боли, попытался улыбнуться,
Возложив ладонь колонисту на голову, Кул посмотрел на остальных.
  - Помогите несчастному, - негромко произнес он.
  К ним подошли двое, один из которых, достав нож, полоснул калеку по горлу.
Другой, подхватив его под мышки, потащил конвульсивно вздрагивающее тело к
трапу.
  Кул поднял с пола брошенный Хелмом трассер.
  - А теперь найдите мне этого неверного ублюдка, который имел дерзость
называть себя нашим братом, - приказал он. Хелма нашли в одной из кают,
прячущимся в шкафу. Он что-то бессвязно бормотал и пытался натянуть куртку
на голову. Его бросили на пол, и Кул, придавив грудь Хелма ногой,
приставил ему ко лбу ствол трассера.
  - Ты знаешь, брат Гюнтер, мне всегда было страшно интересно, сможет ли
переродиться человек, у которого нет головы. Ты потерял голову давно, если
надеялся убежать от меня.
  Сказав это, Кул нажал на гашетку. На месте, где была голова Хелма,
осталось бесформенное черное пятно с алыми разводами по краям.
  - А теперь, братья, - торжественно произнес Кул. - Наша цель - арсенал!


                                  Глава 20

  KOЛOДEЦ В XPАME

  Посвященных, отсеянных из толпы покидавших Храм прихожан, набралось
семнадцать человек. Проводя идентификацию личностей, инспектор заставил их
снять капюшоны, и они так и остались стоять с непокрытыми головами и
открытыми лицами. Несмотря на значительный возрастной разброс, все они
были серые, тусклые, невыразительные, словно вылепленные начинающим
скульптором по единому шаблону.
  Кийск выбрал одного из посвященных, сидевшего чуть в стороне от остальных.
Подойдя сзади, он тронул его за плечо и негромко спросил:
  - Где колодец? Посвященный, похоже, ничуть не удивился вопросу. Он молча
встал, прошел вдоль стены и, выбрав нужное место, раздвинул широкие
складки драпировки.
  Стены как таковой за ними не было. Драпировочная материя была навешена на
конструкцию, собранную из длинных тонких труб. Освещением служил только
свет, пробивающийся сквозь материю из молельного зала, отчего все вокруг
было погружено в красноватый полумрак. Пройдя по узкому проеду между
штабелями каких-то длинных пластиковых ящиков, Кийек вышел к стене купола.
Здесь он и увидел то, что искал.
  Диаметр колодца был немногим более метра. Ствол уходил вертикально вниз,
но из-за неясного освещения дна было не различить. Рядом лежала собранная
в гармошку проволочная лестница, закрепленная концом на опоре купола..
Кийск ногой сбросил ее в колодец. Когда лестница разложилась полностью, он
подвесил включенный фонарик на пуговицу куртки и, найдя носком ноги первую
ступеньку, начал спускаться вниз.
  Колодец был значительно глубже, чем тот, через который Кийск когда-то
впервые вошел в Лабиринт. Чем глубже спускался он, тем сильнее охватывало
его странное чувство - как будто знакомое, но почти позабытое. Суета и
нервозность последних дней, инспектор Серегин, Провозвестник Кул,
перерожденные - все и всё осталось наверху. Здесь же царило таинственное,
непостижимое безмолвие. В этом пространстве существовали только двое - он
и Лабиринт.
  На дне колодца брали начало два прохода, расходящиеся под прямым углом.
Кийск шагнул в правый, и тотчас же квадратный периметр его вспыхнул
белесым матовым светом.
  - Ну, здравствуй, - тихо произнес Кийск и вздрогнул, когда, словно в ответ
на его слова, свет на секунду сделался ярче.
  Однако более ничего не произошло.
  Кийск сел на пол, прислонившись спиной к стене, и закрыл глаза. Перед
мысленным взором его, то медленно, то вдруг ускоряясь, поплыли картины
того, что уже произошло с ним когда-то, и того, чему еще только суждено
было случиться.
  Время в пространстве бесконечного хода перестало существовать.
  Кийск не потерял сознания и не уснул. Но каким-то непостижимым образом
сознание его проникло во внутренний мир Лабиринта. Кийск почувствовал себя
бесконечно огромным, как сама Вселенная. И он понял все. Или почти все.
  Кийск вскочил на ноги прежде, чем окончательно пришел в себя. В голове
стоял пронзительный звон, словно над ухом выстрелили из пистолета.
Намеренно ли Лабиринт раскрылся перед ним, или же на то была просто воля
случая, но теперь Кийск знал обо всем, что происходит в колонии, знал,
какую роль играет во всем этом Лабиринт, и мог догадываться о том, чему
предстояло случиться в самое ближайшее время.
  Кийск взглянул на часы. Прошло чуть меньше получаса с того момента, как он
вошел в Лабиринт. Если только можно было доверять часам.
  Кийск бросился к выходу. С проворством обезьяны вскарабкался он по
раскачивающейся проволочной лестнице и, откинув полог драпировки, выбежал
в зал.
  У входа, прислонясь к стене и поставив трассеры прикладами между ног,
стояли Сато и Мастере. Шагалов и Глизон сидели, свесив ноги, на краю
подиума, вполглаза наблюдая за прилежно пишущими что-то посвященными.
Нигде не было видно Браса, Лаваля и Кабонги.
  Обогнув подиум, Кийск подошел к кабинету Кула и распахнул дверь.
  Серегин поднял голову и устало расправил онемевшие плечи:
  - А, это вы, Костакис.
  Инспектора как будто даже обрадовал неожиданный визит эсбэшника, который
отвлек его от довольно скучного занятия. Несмотря на все старания,
Серегину пока не удалось найти среди изъятых у Кула документов каких-либо
подтверждений махинации с "мертвыми душами", которую ему все же хотелось
раскрутить. Сам же Кул с того момента, как на него надели наручники,
демонстративно хранил молчание, не желая отвечать ни на какие вопросы.
  - Где Брас? - спросил Кийск.
  - Ему все неймется, - махнул рукой Серегин. - Взял двоих десантников и
пошел патрулировать поселок.
  - Инспектор, - Кийск подошел к столу и, опершись на него кулаками, подался
вперед. - Нам следует немедленно вернуться на корабль.
  - Если вы хотели вернуться, вам следовало бы появиться чуть раньше.
Десантник, пригнавший вездеход, забрал девушек и уехал минут пять назад.
  - Инспектор, нам всем нужно уезжать из поселка.
  - Исключено, - непреклонно заявил Серегин. - Мое место теперь здесь,
поскольку колония находится на моем попечении.
  Кийск бросил подозрительный взгляд на Кула. Тот сидел, не меняя позы, и,
похоже, не проявлял ни малейшего интерес к их разговору.
  - Я нашел Лабиринт, - сказал Кийск.
  - Поздравляю, - вполне искренне ответил Серегин.
  - Вспомните, что я вам рассказывал про Лабиринт и про двойников, вышедших
из него, про резню, которую они устроили на станции! Вы хотите повторения?
  Инспектор откинулся на спинку стула и с интересом посмотрел на Кийска.
  - Никак не могу взять в толк, чего вы добиваетесь?
  - Да я спасти нас всех хочу!
  - Ну что мне теперь, поставить караул возле вашего Лабиринта? Брас и без
того жалуется, что у него людей не хватает.
  - Да какой в этом смысл, когда полпоселка - двойники! Бежать надо!
  Инспектор задумчиво почесал ухо. Ему начало казаться, что эсбэшник все же
не блефует, а на самом деле чем-то серьезно обеспокоен. Но чем? Кул сидит
рядом со скованными руками, посвященные находятся под наблюдением
десантников, остальные жители колонии, убедившись, что у них есть новый
лидер, на которого можно с уверенностью положиться, спокойно разошлись по
домам. Операция успешно завершена.


                                  Глава 21

  ВЕЗДЕХОДЫ

  Прошкин довез Лаваля до вездехода, который тот должен был отогнать в
поселок, а сам повез девушек на корабль.
  Из-за того, что приходилось без конца петлять, ему трудно было определить,
как далеко он отъехал от поселка к тому моменту, когда в свете фар он
увидел впереди стоящего на валуне человека. Камень был большой, и в полосу
света попадали только ноги. Прошкин остановил вездеход и поднял фары. Вид
у незнакомца был необычный: одет он был в серый балахон колониста, но
голову его закрывал темно-синий шлем десантника с опущенным лицевым щитком.
  - Вы здесь ждете кого-то? - окликнул странного колониста Прошкин и на
всякий случай положил на колени и снял с предохранителя трассер.
  Ничего не отвечая, человек вскинул на плечо короткоствольную ручную
импульсную пушку и выпустил по вездеходу заряд. Стрелок он был не особо
умелый - заряд ушел в землю между передними колесами машины и, взорвавшись
ярко-красным шаром, поднял вездеход над землей. Отброшенный на несколько
метров, вездеход перевернулся и упал вверх колесами. По днищу его
заскользили синеватые языки огня, и через мгновение взрыв взметнул к небу
столб рыжего пламени.
  Колонист с пушкой спрыгнул с валуна на землю. Из-за камней вышло еще
несколько человек. Первым к стрелявшему подбежал Кул.
  - Идиот! - заорал он и кулаком ударил колониста по шлему. - Я же велел
задержать вездеход, а не расстреливать его! Мне нужно тело, а не прах!
  Кул выхватил из рук колониста пушку и широким стволовым раструбом ударил
человека в живот.
  - Полезай за ним! Живо! Может быть, что-то еще удастся спасти для
перерождения!
  Боком, прикрываясь выставленной вперед рукой от пламени, то и дело
оглядываясь назад, колонист стал медленно подбираться к пылающему
вездеходу.
  Лаваль вел вездеход в сторону поселка, когда позади него к небу взметнулся
столб огня и по ушам ударил грохот недалекого взрыва. Лаваль резко ударил
ногой по педали тормоза и заглушил мотор.
  Сознание десантника работало четко, как автомат. Взорваться среди каменной
пустыни было нечему, кроме вездехода Прошкина. Сами по себе вездеходы не
взрываются, значит - нападение.
  Лаваль выпрыгнул из машины и, петляя среди камней, побежал в сторону
озаряющих черные камни огненных всполохов.
  Вскоре он услышал голоса, громко отдающие какие-то неясные команды, и
сбавил шаг. Теперь он двигался медленно, прячась за каменными глыбами.
Наконец в просвете между валунами он увидел объятый пламенем перевернутый
вездеход. В стороне от него стояло несколько колонистов, все вооруженные
трассерами. Среди них был и Кул, держащий у ног импульсную пушку. Один из
колонистов, с десантным шлемом на голове, метался у самого огня, пытаясь
выхватить что-то из пламени.
  Стараясь подобраться поближе, Лаваль обогнул еще один валун и увидел
неподвижно распростертое на земле тело, облаченное в серый балахон.
Присев, он перевернул человека на спину и узнал Дану. Девушка была без
сознания, но жива. Левый рукав ее балахона был оборван, а из разодранного
до самого локтя предплечья сочилась кровь.
  Лаваль достал из подсумка анализатор и приложил к плечу девушки.
Автоматический пневмошприц по собственному выбору впрыснул ей под кожу
обезболивающее и кардиостимулятор. Перевязать девушку было нечем, и
десантник просто обрызгал ее раны из баллончика первой помощи
антисептическим составом, который, почти мгновенно застывая на воздухе,
образовывал плотную пленку, временно заменяющую повязку.
  Убедившись, что с девушкой все в порядке, Лаваль снова выглянул из-за
камня. И в этот момент пронзительно заверещал зуммер вызова закрепленной
на поясе рации. Лавалю показалось, что этот негромкий писк слышен всем
вокруг. Скрипнув зубами, он быстро выдернул контакты из блока питания, и
рация умолкла.
  Тем временем колонист в десантном шлеме продолжал свой странный танец
вокруг огня, все ближе подбираясь к пылающему остову вездехода. От его
плеч уже валил пар и, казалось, балахон на нем вот-вот затлеет.
  - Давай! Живее! - раздраженно покрикивал на него Кул.
  Отчаянно вскрикнув, колонист нырнул по самые плечи в огонь и тут же
отпрянул назад, что-то волоча за собой. Балахон на нем вспыхнул. Бросив
то, что тащил, колонист с воплями кинулся на землю и стал кататься,
пытаясь сбить охватившее его пламя.
  Остальные, не обращая ни малейшего внимания на страдания своего
единоверца, одежда на котором пылала как факел, , оттащили в сторону и
принялись закидывать песком вытащенное из огня полуобугленное тело.
  За спиной Лаваля громко застонала Дана. Десантник бросился к девушке,
придавил ее своим телом к земле и зажал рот ладонью. Дана испуганно
раскрыла глаза и слабо дернулась, пытаясь высвободиться.
  - Тише, - зашипел ей в ухо Лаваль. - Молчи, иначе нам обоим конец.
  Он убрал руку от лица девушки.
  - Идти сама сможешь?
  Дана кивнула.
  Знаком велев ей следовать за собой, Лаваль, пригнувшись, перепрыгивая из
тени в тень, побежал к оставленному вездеходу.


                                  Глава 22

  БУНТ

  - Инспектор, вы хотя бы взгляните на то, что я обнаружил!
  - Хорошо, - пару секунд подумав, согласился Серегин. - Все равно голова
уже почти ничего не соображает - надо сделать перерыв.
  Он неторопливо поднялся из-за стола и вслед за Кийском вышел в зал,
оставив дверь в кабинет открытой.
  - Присмотрите за арестованным, - велел он сидевшим на подиуме десантникам,
проходя мимо.
  Храмовые двери с грохотом распахнулись, и в зал торопливой походкой вошел
Брас, сопровождаемый Кабонгой.
  - Где инспектор? - закричал он с порога.
  - В чем дело, лейтенант? - утомленным голосом отозвался Серегин.
  Брас подбежал к инспектору. Похоже, его обрадовало, что рядом оказался и
Кийск.
  - Господин инспектор, мы с Кабонгой заметили вспышку в той стороне, куда
уехал вездеход.
  - И что, по-вашему, это означает?
  - Камни, насколько мне известно, сами по себе не взрываются.
Следовательно, это был один из вездеходов. Ни Прошкин, ни Лаваль на вызов
не отвечают.
  - Теперь, даже если инспектор нам это позволит, мы никуда отсюда не уедем,
- усталым, ставшим безразлично-спокойным голосом произнес Кийск.
  - Свяжитесь с кораблем, - нервно приказал инспектор.
  - Уже пытался, - ответил Брас. - Связи со "Странником" нет.
  Инспектор недоуменно развел руками.
  - И что полагается делать в таком случае? - спросил он у Браса и, не
дождавшись ответа, перевел взгляд на Кийска.
  - Кроме того, и в поселке что-то происходит, - сказал Брас. - Отдельные
колонисты то и дело переходят из купола в купол.
  - Пресечь немедленно!
  - Я не имею возможности поставить у входа в каждый купол по охраннику.
  - Задерживать каждого, кто выйдет на улицу!
  - Лейтенант! - крикнул дежуривший у дверей Мастере. - Сюда идут какие-то
люди!
  Все бросились к дверям.
  Группа колонистов, человек тридцать, остановилась в нескольких метрах от
входа в Храм. Они ничего не делали, ничего не говорили - просто стояли
плечом к плечу, опустив к земле покрытые капюшонами головы. Из темноты
возникали все новые серые тени. По трое, по пять человек они молча
подходили к первым и вставали рядом или позади них.
  - Так, - Серегин решительно вышел вперед. - По какому поводу эта
демонстрация?
  Ему никто не ответил.
  - Я требую, чтобы вы немедленно разошлись по домам! Никто из стоявших не
двинулся с места. Группа становилась все больше и плотнее за счет все
прибывающих колонистов.
  - Лейтенант, - тихо произнес инспектор. - Надо навести порядок.
  - Каким образом?
  Серегин нервно откашлялся и вновь обратился к колонистам. Надо отдать ему
должное, - несмотря на всю серьезность положения, голос его оставался
твердым и властным.
  - Если у вас имеются какие-то просьбы, я готов выслушать их прямо сейчас.
  - Вы осквернили наш Храм, - произнес кто-то из стоящих впереди. - Теперь
уходите.
  - Я хотел бы видеть, с кем говорю, - властно произнес Серегин.
  Вперед вышел колонист, подпоясанный зеленой веревкой. Левая рука его была
свободно опущена вдоль тела, правая - спрятана по локоть под балахон.
  - Меня зовут брат Александр.
  - Насколько я понимаю, брат Александр, вы выступаете от имени всех
собравшихся.
  Колонист ничего не ответил.
  - Я согласен, что, возможно, мы невольно оскорбили ваши религиозные
чувства, - продолжал Серегин. - Если это так, то я приношу вам свои самые
искренние извинения. Я тоже считаю, что Храм - не лучшее место для
управляющего колонией. Но давайте вернемся к этому вопросу завтра.
  - Вы должны уйти немедленно, - мрачно повторил брат Александр.
  - Я бы прислушался к его мнению, - негромко, ни к кому не обращаясь,
произнес Кийск.
  На поясе Браса запищал зуммер рации. Лейтенант отошел чуть в сторону.
  - Слушаю, - произнес он.
  - Лейтенант, это Лаваль...
  Серегин между тем продолжал вести переговоры, убеждая брата Александра
повременить до утра. Он настолько привык, что в ответ на все его доводы
колонист повторял одну и ту же фразу, что, когда тот вдруг произнес что-то
другое, Серегин не сразу понял, о чем идет речь.
  - Что-что? - переспросил он автоматически.
  - Покажите нам Провозвестника, - повторил брат Александр.
  Серегин задумчиво провел рукой по щеке и обернулся на Браса.
  Но тот о чем-то шептался с Кийском и не обратил внимания на вопрошающий
взгляд инспектора.
  - Зачем он вам нужен? - ворчливо спросил Серегин. - Он арестован и будет
передан в руки закона, чтобы ответить за совершенные преступления.
  - Мы хотим видеть его, - глухим, монотонным голосом произнес брат
Александр. - В последний раз.
  - И вы обещаете, что после этого все разойдутся по домам?
  - Да, - твердо пообещал колонист. Серегин повернулся к Мастерсу.
  - Приведите арестованного, - велел он ему.
  - Инспектор, - обратился к Серегину Брас. - Я разговаривал с Лавалем. Он
видел, как группа хорошо вооруженных колонистов напала на вездеход
Прошкина. Кроме того, он уверяет, что отряд возглавляет Кул.
  - Что за бред! - возмутился Серегин. - Кул арестован, и сейчас его
приведут сюда. Мне удалось достичь компромисса в переговорах. Теперь мы
можем безбоязненно оставаться здесь, по крайней мере до утра.
  - С кораблем до сих пор связи нет? - спросил Кийск.
  - Нет.
  - Где сейчас Лаваль?
  - Я велел ему остановиться неподалеку от поселка и ждать дальнейших
указаний.
  - Нам нужно уходить из поселка. И чем скорее, тем лучше. Когда сюда
подойдет вооруженный отряд Куда, нам вряд ли удастся уйти живыми.
  - Но в поселке, наверное, тоже есть оружие.
  - Пока оружие только у тех, кто с Кулом. Они взяли его на корабле.
  - Взять корабль штурмом невозможно.
  - Где они иначе раздобыли оружие?
  - Мэй и Гонта не дети, чтобы пустить на корабль чужих.
  - Они просто не знали, с кем имели дело.
  Инспектор слушал то, о чем говорили Кийск и Брас, с недовольным, кислым
выражением на лице. Всем своим видом он показывал, что не имеет желания
вмешиваться в этот глупый разговор.
  Вернулся Мастере, ведя перед собой Куда.
  - Ну, что вы теперь скажете? - спросил Серегин.
  - Скажу, что начинаю верить в историю о двойниках, - ответил Брас.
  Инспектор презрительно фыркнул.
  - Что ж, Кул, народ возжелал тебя видеть, и я не смог отказать, - сказал
он. - Только не делай глупостей.
  Взяв Куда за руку чуть выше локтя, Серегин вывел его на порог. По другую
руку от арестованного встал Мастере.
  - Ну вот, брат Александр, я выполнил свое обещание...
  Гигантским прыжком брат Александр преодолел отделяющее его от Кула
расстояние, выхватил из-под балахона широкий нож и по рукоятку всадил его
в горло Провозвестнику.
  Серегин испуганно отскочил назад. Мастере ударом приклада сбил с ног
колониста и, вскинув трассер, направил ствол в сторону толпы. Кул упал на
колени, скованными наручниками руками попытался зажать хлещущую из
перерезанного горла кровь, и испустив протяжный хрипяще-булькающий звук,
уткнулся лбом в камни у ног.
  Десантники мгновенно перекрыли вход в Храм, но ни один человек из толпы
колонистов не двинулся с места. Только брат Александр, поднявшись на ноги,
вскинул к черному ночному небу руку с зажатым в ней ножом и испустил
ликующий крик.
  - Провозвестник мертв! Провозвестник мертв! Провозвестник мертв! - вновь и
вновь выкрикивал он, потрясая окровавленным ножом.
  - Ты ошибаешься, брат Александр, - прервал его вопли тихий голос со
стороны.
  Оттеснив в сторону левое крыло собравшейся у Храма толпы, к свету вышли
около дюжины посвященных с трассерами в руках. Еще один держал на плече
импульсную пушку.
  - Ты ошибаешься, брат Александр, - повторил вышедший вперед Кул. - Ты
полный идиот, если считаешь, что Провозвестника можно убить. Убить можно
тебя.
  Кул вскинул руку с пистолетом и выстрелил в голову оторопело замершего
брата Александра.
  Тот еще не успел упасть на землю, а Кул уже повернулся к десантникам.
  - Я знаю, как не терпится вам нажать на курок, - обратился он к ним. - Но
настоятельно прошу вас не торопиться с этим. Я не сторонник
мелодраматических жестов, но тем не менее...
  Он кинул к ногам десантников эмблему "Странника", которая прежде была
закреплена на командном пульте корабля.
  - Господин инспектор, - окликнул Кул Серегина. - Где вы там прячетесь?
Выходите, не бойтесь, я вовсе не держу на вас зла.
  Раздвинув десантников в стороны, Серегин появился перед Кулом.
  - Бенджамин Кул, - едва заметно дрогнувшим голосом произнес он. - Я
советую вам сдаться. Не добавляйте к списку предъявленных вам обвинений
еще и вооруженный мятеж.
  - Да? - удивленно вскинул бровь Кул. - Разве мне уже было предъявлено
какое-то обвинение?
  Серегин растерянно посмотрел на скорчившееся на земле тело мертвого Кула.
  - Да-да, - Кул небрежно ткнул носком ноги тело своего двойника. -
Обвинение было предъявлено ему.
  - В таком случае, Бенджамин Кул... - начал было инспектор.
  - Кончайте, инспектор, - недовольно поморщившись, прервал его Кул. - Когда
сила была на вашей стороне, я внимательно слушал все, что вы мне говорили.
Теперь послушайте, что я вам скажу. Это я предлагаю вам сложить оружие,
потому что у вас нет абсолютно никаких шансов выбраться отсюда живыми. Вы
попытались взять под контроль мою паству, а я тем временем захватил ваш
корабль.
  - На что вы рассчитываете, Кул? - севшим голосом спросил инспектор. - Ведь
вслед за нами прилетят другие. Вас все равно не оставят в покое.
  - С божьей помощью как-нибудь выкручусь, - усмехнулся Кул. - А вам в
первую очередь следует подумать о себе.


                                  Глава 23

  БОЙНЯ

  - Нам больше не нужны перерождения, Кул, - негромко, но отчетливо произнес
голос из толпы.
  - И кто же это говорит? - Кул вполоборота повернулся к стоящим плотным
полукругом прихожанам и указал пистолетом на одного из них. - Должно быть,
ты, брат Эмит? Брат Александр уже готов к перерождению, ты хочешь
последовать за ним?
  Брас схватил Серегина за плечо и толкнул его за спины десантников.
Одновременно другой рукой он сорвал с пояса и бросил под ноги вооруженным
колонистам слепящую гранату. Яркая вспышка на мгновение разорвала темноту,
превратив ее в ослепительно белую пустоту.
  Ситуация была стандартная, многократно отработанная на тренировках.
Десантникам не потребовалась команда лейтенанта, чтобы одновременно
отступить, захлопнуть и запереть ворота купола.
  - Вперед! - Толкая перед собой ошалевшего инспектора, Брас бежал к
противоположному концу зала. - У нас есть несколько минут, пока они не
пришли в себя.
  На бегу лейтенант включил рацию:
  - Лаваль! Подгоняй вездеход к храмовому куполу! Но не к входу, а к
противоположной стороне! Быстро! У нас нет ни одной лишней минуты!
  - Что ты задумал? - на бегу спросил его Кийск.
  - Если сложить одну из каркасных опор, то край купола должен приподняться
над грунтом.
  Сорвав драпировку за подиумом, они миновали участок, заваленный каким-то
барахлом, похожим на театральный реквизит, и оказались возле уходящей
плавной дугой вверх стены из армированного пластика.
  Кабонга проворно вскарабкался на ближайшую опору, отстегнул рычаг замка
первого блокового сочленения и, прыгнув вниз, повис на нем всей тяжестью
своего массивного тела. Опора переломилась в месте разомкнутого
сочленения, нижний конец ее, задравшись вверх, сантиметров на тридцать
приподнял край купола.
  Шагалов и Сато первыми выбрались через образовавшуюся щель наружу.
Хорошенько дернув за руки, они помогли пролезть Серегину.
  Вспомнив об оставшихся в зале посвященных, Кийск привел их к лазу и одного
за другим вывел наружу.
  - Ваша задача теперь - защита инспектора, - указав на Серегина, сказал
Кийск посвященным.
  Инспектор протестующе замахал руками, когда посвященные взяли его в
плотное кольцо.
  - Не бойтесь, инспектор, - успокоил его Кийск. - Они подчиняются тому, кто
умеет приказывать.
  У входа в Храм в это время творилось нечто невообразимое.
  Ослепленные сторонники Куда принялись палить во все стороны из трассеров.
Выстрел импульсной пушки пробил дыру в стене соседнего купола.
Взорвавшийся внутри заряд разворотил крышу, взметнув во тьму столб
синеватого пламени. Из купола выбежали люди, вооруженные каким-то
примитивным оружием, и набросились на бессмысленно мечущуюся возле Храма
толпу.
  Кул сразу же после взрыва гранаты прижался к стене Храма и, перебирая по
ней руками, выбрался из центра всеобщего безумия. Накинув на голову
капюшон, он плотно закрыл глаза и, скорчившись на земле, стараясь
сделаться как можно меньше и незаметнее, стал терпеливо ждать
восстановления зрения.
  Кто-то тронул его за плечо.
  - Кто здесь? - испуганно вздрогнув, отпрянул в сторону Кул.
  - Это я, Кул, - ответил невозмутимо-спокойный голос двойника.
  Боясь, что тот может уйти, оставив его, Кул вцепился ему в руку.
  - Что происходит вокруг? Я ничего не вижу.
  - Бойня, - все таким же ровным голосом ответил двойник. - Колонисты
убивают друг друга. Ты научил их не бояться смерти. Я попытался навести
порядок, но, похоже, только ухудшил положение. Теперь уже резня идет по
всему поселку.
  Кул потер пальцами глаза и смог различить расплывающийся силуэт
собеседника. Постепенно изображение мира вокруг становилось все более
четким. Зрение возвращалось к нему, а вместе с ним и способность управлять
ситуацией.
  Основной эпицентр бессмысленного побоища переместился в сторону от Храма.
У входа продолжали молотить друг друга всем, что подворачивалось под руку,
несколько небольших разрозненных групп, общей численностью не превышающих
тридцати человек. Значительно больше лежало на земле - с неестественно
вывернутыми конечностями, с проломленными головами, с расплывшимися
пятнами крови на серых балахонах.
  Кул решительно поднялся на ноги и, приблизившись к дерущимся, выстрелил в
первого, кто оказался ближе всех к нему.
  - Прекратить! - заорал Кул. - Прекратить немедленно!
  Колонисты замерли, парализованные звуками его голоса. Однако глаза их
по-прежнему блуждали по сторонам, выискивая противников.
  - Или вы все забыли, что только я могу дать разрешение на смерть? - тихо
произнес Кул. - Враг там! - снова закричал он, выбросив руку в сторону
ворот Храма. - В нашем святилище неверные! Их следует убить и вернуть к
Богу через перерождение!
  Все взоры обратились к закрытым дверям. Казалось, прикажи сейчас Кул - и
они бросятся на них и выбьют, как тараном, собственными телами.
  - Соберите оружие! - велел Кул.
  В Храме оставались только Брас и Кабонга, когда выстрел импульсной пушки
разнес вдребезги двери и в зал ворвались колонисты. Паля из трассеров, они
бросились вперед.
  Кабонга опустился на одно колено и длинной очередью сбил первых,
вскочивших на подиум. Но бегущие следом за ними, подхватив оружие,
продолжали стрельбу. Беспорядочные выстрелы разбрасывали в стороны
сваленные в кучи стулья, ящики, рулоны портьер и прочий хлам. Ответный
огонь двух трассеров с трудом сдерживал неослабевающий натиск.
  - Уходите, лейтенант! - крикнул Кабонга.
  Слева, в нескольких шагах от них, из-за сложенных в штабель ящиков
выскочил вооруженный колонист. Вспышка ударила Брасу в грудь, отбросив его
к стене. Колонист с яростным криком кинулся вперед, продолжая раз за разом
давить на гашетку. Выстрелы с близкого расстояния пробивали бронепластик
защитной формы лейтенанта, уродуя его тело.
  Одним прицельным выстрелом Кабонга снес голову безумному колонисту и
наклонился над телом Браса. Лейтенант был мертв. Навалившись плечом,
Кабонга опрокинул груду ящиков на пытающихся обойти его слева колонистов и
швырнул в проход перед собой осколочную гранату.
  На какое-то мгновение, пока оружие в очередной раз переходило от убитых к
живым, стрельба утихла. Кабонга выбросил в узкий лаз трассеры лейтенанта и
убитого им колониста. Сам он лег на землю и протянул в проход руки. С той
стороны его мгновенно подхватили и выдернули наружу.
  - Держите дыру под прицелом, - сказал Кабонга. - Сейчас они оттуда полезут.
  Но колонисты напали на них из-за края купола. Трассер был только у одного,
остальные бежали, размахивая руками, с зажатыми в них ножами и железные
прутьями.
  Сато выстрелил в того, что был с трассером, и колонист упал, зарывшись
лицом в камни под ногами. Однако других это не остановило. Сато и Шагалов
открыли плотный огонь и стреляли до тех пор, пока ни одного из нападавших
не осталось в живых.
  - Они с ума посходили, - сдавленным голосом произнес Шагалов. - Бросаться
с голыми руками на трассеры...
  - Они достанут нас, - уверенно сказал Кийск. - Даже если все вокруг будет
завалено трупами.
  В подтверждение его слов из лаза под стеной вынырнул колонист. Прежде чем
он успел подняться, Мастере пристрелил его.
  Кийск взял себе один из трассеров, принесенных Кабонгой. Второй он
протянул Серегину.
  - Нет-нет, - затряс головой инспектор. - Мне прежде не приходилось
стрелять в людей.
  - Теперь придется, - сказал Кийск и сунул трассер ему в руки. - И
запомните все, - обратился он к остальным, - те, кто вокруг нас - не люди,
а биокопии, созданные Лабиринтом с одному ему понятной целью.
  Из-за поворота вылетел вездеход Лаваля.
  - Еле пробился, - сообщил он, затормозив возле ожидавших его людей. Дана,
сидевшая позади него, смотрела по сторонам ничего не понимающим взглядом.
- В поселке творится черт знает что. Какие-то камикадзе бросались прямо
под колеса...
  - Главное, что доехал, - прервал его Кийск. Кабонга тем временем выдернул
из кузова вездехода тяжелый четырехполосный автоматический трассер
"Фостер" и нежно погладил его по вороненому стволу.
  - Вот это мне нравится, - с восторгом произнес он. - Теперь можно и
потанцевать.
  - Танцев не будет, - ответил ему Кийск. - Немедленно уходим
  - Куда? - спросил Мастере. - Корабль в руках Куда.
  - На станцию. Один ее корпус цел, и, надеюсь, мы сможем в нем укрыться.
  - И что дальше? У нас нет связи, минимальные запасы провизии и
боеприпасов...
  - Дальше - посмотрим.
  Из-за купола со стороны поселка раздался новый взрыв, сопровождаемый яркой
вспышкой. Не видя людей в темноте, мимо них пробежало несколько
колонистов, преследуемые более многочисленной группой. Один из убегавших
упал, и ему тут же вогнали в спину железный прут.
  - Все мы в вездеход не поместимся, - сказал Сато, глядя, как поспешно
Серегин занимает место рядом с Даной.
  - Я бы не стал завидовать тем, кто поедет на вездеходе. Мы используем его
для прикрытия. Пока Кул будет выслеживать вездеход, остальные попытаются
покинуть поселок и добраться до станции пешком.
  - Но это же полдня пути! - возмутился инспектор, но ему никто не ответил.
Казалось, никто даже не услышал произнесенные им слова.
  Как-то само собой получилось, что после гибели лейтенанта Браса
командование перешло к Кийску. Возможно, это было связано с тем, что все
имели возможность убедиться в том, что он лучше других знает эту планету и
то, что здесь происходит. Или же, считая его сотрудником Совета
безопасности, десантники автоматически присваивали ему более высокое
звание, чем было у любого из них. Как бы там ни было, все ждали приказов
именно от него.


                                  Глава 24

  СТАНЦИЯ

  На вездеходе уехали Лаваль и Сато. Ни остановить, ни преследовать их не
пытались. Раздалось только несколько беспорядочных выстрелов, когда они
объезжали храмовый купол.
  Вывести людей из поселка оказалось проще, чем ожидал Кийск. Гораздо
труднее было сдержать Кабонгу, который после того, как рядом с ним погиб
Брас, готов был стрелять без разбора во все, что движется. Пару раз он все
же задействовал свой "Фостер", разгоняя стаи рвущих друг друга в клочья
колонистов, встречавшиеся им на пути. Но в целом отряд быстро и без
происшествий добрался до высоких каменных завалов, затеряться среди
которых не составляло труда. Следовавшие вместе с ними колонисты вели себя
спокойно, ни один из них не сделал попытки скрыться. Напротив, следуя
указанию Кийска, они старались держаться ближе к Серегину, который все еще
продолжал поглядывать на них с опаской, а на Кийска с явным неодобрением.
  Из того, что делал Кийск, наибольший протест со стороны инспектора вызвало
то, что, когда делили скудный запас провианта, оружия и амуниции,
имевшийся на борту вездехода, новоявленный командир навьючил на него
равную с остальными долю. Однако, понимая, что общественное мнение в
данный момент не на его стороне, высказывать свои возражения вслух
инспектор не стал.
  К тому времени, когда ночная мгла начала редеть, принимая розоватый
оттенок, отряд отошел от поселка километра на полтора. Понимая, что люди
провели бессонную ночь, а впереди у них долгий переход, Кийск решил
сделать короткий привал.
  Уснуть смог только Кабонга. Остальные сидели на холодных, остывших за ночь
камнях и без особого удовольствия жевали сухие, жесткие галеты из
солдатского рациона, запивая их лимонадом. Шагалов обработал рану на плече
Даны и наложил на нее плотную повязку.
  Девушка, которой в эту ночь досталось больше других, хотя и пыталась
выглядеть бодрой, едва держалась на ногах. Когда снова двинулись в путь,
Кабонга не смог безучастно наблюдать за страданиями девушки и, отдав
Кийску свой "Фостер", взвалил Дану на плечо.
  К полудню достигли станции, где их уже ждали Лаваль и Сато.
  Покинув поселок, они остановились невдалеке, спрятав вездеход за валунами.
Вскоре появился идущий по следу отряд преследователей. Имея выгодную
огневую позицию, Десантники первыми открыли огонь. Однако колонисты,
отойдя назад, от открытого боя отказались. Они не торопились, зная, что
людям негде укрыться среди безжизненной каменной пустыни.
  Не дожидаясь, когда их обойдут с флангов, Лаваль и Сато продолжили путь.
  На рассвете они остановились еще раз, но преследователи, двигавшиеся
пешком, либо значительно от них отставали, либо не желали обнаруживать
своего присутствия.
  Около часа десантники петляли по пустыне, рассчитывая хотя бы на какое-то
время сбить преследователей со следа. Вездеход они оставили неподалеку от
корабля. Не сумев побороть искушения, они подобрались к "Страннику"
настолько близко, насколько это было возможно сделать, не обнаруживая
себя. Шлюзовые двери корабля были задраены, на вызов по рации никто не
ответил. Даже если внутри был только один человек, более чем метровый слой
брони надежно защищал его от любого внезапного нападения.
  Оказавшись на станции раньше основной группы, Лаваль и Сато уже успели
немного осмотреться на ней. Из всех корпусов в относительно целом
состоянии сохранился только жилой. Все оборудование из него порастащили
колонисты, устроившие при этом жуткий бедлам, однако стены и крыша были на
месте, в отличие от складского и лабораторного корпусов, в которых
когда-то Кийск с Кивановым организовали грандиозный взрыв.
  Серегин, пребывавший в подавленном настроении, сразу , же отправился в
одну из комнат и, соорудив себе какое-то подобие ложа, завалился на него.
Кийск возражать не стал, понимая, что все равно от инспектора не будет
никакой пользы. Дану он тоже уложил отдыхать в соседней комнате.
  Семерым посвященным Кийск выдал сигнальные шумовые ракеты и расставил их
вокруг станции, велев наблюдать за окрестностями.
  - Почему ты доверяешь им? - спросил Сато. - Они же были самыми преданными
слугами Кула.
  - Именно поэтому и доверяю, - ответил Кийск. - Все посвященные по меньшей
мере трижды прошли перерождение, - это уже копии с копий людей. Они могут
только подчиняться и не способны ни на какие самостоятельные действия.
  - А как же бунт против Кула?
  - Среди тех, кто выступил против него, не было ни одного посвященного.
Кроме того, это был не стихийный бунт, а ситуация, смоделированная
Лабиринтом. Серегин сместил Куда с помощью силы, и Лабиринт решил
попробовать действовать также.
  - Ты думаешь. Лабиринт хочет избавиться от Кула?
  - Нет, он просто проверяет, как Кул поведет себя в той или иной ситуации.
Вспомни, Хелм говорил, что перерожденным передается настроение людей,
рядом с которыми они находятся. Кул, как большинство проповедников,
человек эмоционально неуравновешенный, смена настроений у него происходит
почти мгновенно. Этим он и интересен Лабиринту, - он его главная
подопытная крыса. Поскольку Кул среди своей паствы пользуется огромным
влиянием, его эмоциональное состояние моментально распространяется на всю
колонию. Сегодняшняя бойня в поселке объясняется охватившими Кула
ненавистью и желанием убивать.
  - Выходит, для того чтобы навести в колонии порядок, достаточно успокоить
Кула?
  - Вполне возможно. Только мне кажется, что он не успокоится, пока не
отправит всех нас на перерождение.
  Вся электроника в корпусе, по причине отсутствия питания, бездействовала.
Мастере с Глизоном откопали в складском корпусе среди хлама три заряженных
аккумулятора, но их решили оставить для подзарядки трассеров и севших за
ночь фонарей. Переходы в соседние корпуса закрыли и заблокировали вручную.
Так же вручную опустили броневые щиты герметизации на окна и заклинили их
подручными средствами. Окон в корпусе было много, и это были наиболее
уязвимые места готовящейся обороны. Ворота шлюза оставили приоткрытыми,
чтобы иметь выход наружу и освещение в холле перед шлюзом, где решено было
организовать центр обороны. В холле напротив окон и коридора, ведущего к
жилым комнатам, соорудили защищенные позиции для стрелков, использовав для
этого металлопластиковые переборки от боксов складского корпуса.
  В путепроводе, ведущем из складского корпуса на кухню, Кийск нашел пять
баллонов с питьевой водой и два контейнера с консервами. Проблема еды и
питья временно отступала на второй план.
  Покончив с самым необходимым, десантники и Кийск собрались в холле для
совещания.
  - Что же - мы так и будем сидеть здесь и ждать, когда Кул найдет нас? -
спросил, обращаясь ко всем, но главным образом к Кийску, Глизон.
  - Странно то, что еще не нашел, - сказал Сато. - А зачем ему торопиться?
Он прекрасно понимает, что никуда мы от него не денемся.
  - Он ждет, пока Лабиринт восстановит численность его паствы, которая
понесла урон во время ночной бойни, - сказал Кийск.
  - И когда нам ждать нападения?
  - Я думаю, ночью. Этой или следующей. В темноте они смогут просто
раздавить нас своей массой. Кулу известно, что запас боеприпасов у нас
ограничен, а жалеть людей он не станет - Лабиринт компенсирует ему все
потери в живой силе.
  - Нам нужно продержаться неделю. Может быть, чуть дольше. После потери
связи со "Странником" за нами непременно пришлют спасателей.
  - Какие у нас шансы? - повернувшись к Кийску, спросил Кабонга.
  - Не знаю, - покачал головой Кийск. - Думаю, что небольшие. Кул сделает
все, чтобы к прибытию спасателей уничтожить нас и заменить биокопиями. Для
него это вопрос жизни и смерти.
  - Для нас тоже.
  - В колонии должна быть система дальней связи.
  - Но вряд ли Кул позволит нам воспользоваться ею.
  - Стоп, стоп, стоп! - затряс вскинутой вверх рукой Лаваль. На секунду он
прикрыл глаза, как будто вспоминая что-то, и вдруг схватил Сато за руку. -
Помнишь, когда мы были возле "Странника", сбоку от трапа валялся какой-то
зеленый ящик?
  - Вроде что-то такое было, - неуверенно произнес Сато.
  - Было, точно было, - возбужденно закивал Лаваль. - И это было не что
иное, как блок переносной антенны дальней связи!
  - С чего ты это взял? - с сомнением спросил Мастере.
  - Да я как сейчас вижу его перед собой! И маркировку на боку - PC-12! Я
уверен, что это антенна! Если притащить ее сюда и подсоединить к одной из
наших переносных раций, можно попробовать выйти на связь на аварийной
волне. Энергии в аккумуляторах должно хватить на один короткий сеанс.
Радиус охвата, конечно, будет невелик, но, если в него попадет космический
маяк или даже просто автоматический зонд, можно будет через них переслать
послание дальше. В случае удачи Служба безопасности перебросит к нам
ближайший рейдер.
  Все взгляды устремились на Кийска.
  - В этом случае мы теряем последнюю энергию для трассеров, - сказал он. -
Но, наверное, есть смысл попробовать. К кораблю отправимся завтра, если за
ночь Кул не подтянет к станции свою армию. Сегодня уже поздно, да и не
спали мы почти двое суток.
  С наступлением сумерек посвященных, следивших за обстановкой снаружи,
завели в корпус. Выставив троих дежурных - в столовой, в зале информотеки
и в коридоре между жилыми комнатами, - легли спать, устроившись кто как
смог.
  Прежде чем закрыть шлюзовые ворота, Кийск остановился ненадолго в
приоткрытом дверном проеме. Взгляд его бесцельно блуждал по нагромождениям
каменных завалов, а мысль пыталась проникнуть под землю, туда, где тянул
свои ходы Лабиринт.
  Лабиринт теперь воспринимает людей иначе, чем при первой встрече. Если
прежде он просто смахнул их, как заползших на стол муравьев, то сейчас он
изучает людей, пробует управлять их поведением. Возможно даже, он хочет
чему-то научиться у них. Но по-прежнему люди остаются для него всего лишь
биологическим материалом, пользуясь которым не стоит заботиться о его
сохранности.
  Кийску казалось, что между ним и Лабиринтом установилась некая незримая,
порою почти неощутимая связь. Он чувствовал всю силу и мощь Лабиринта, его
ничем не ограниченные возможности и власть над Вселенной. Он знал
Лабиринт, и именно поэтому надежды на спасение у него было меньше, чем у
кого-либо другого.


                                  Глава 25

  В ОЖИДАНИИ

  Ночь прошла спокойно. Колонисты Кула, если и находились где-то поблизости,
то никак себя не проявляли.
  Утром десантники, осмотрев предварительно окрестности через окна,
приоткрыли ворота. Делалось это с предельной осторожностью: в шлюз вошли
Мастере и Глизон, и только после того, как створки ворот за ними надежно
заблокировали, они открыли наружную дверь. Пустыня в окрестностях станции
по-прежнему оставалась безжизненной. Кул не форсировал события, - либо
чего-то ждал, либо предоставлял десантникам самим сделать первый ход.
  Кийск снова расставил вокруг станции часовых из числа колонистов, выдав им
на этот раз парализаторы и пистолеты.
  Завтракали холодными овощными консервами, расположившись в холле за
принесенным из столовой колченогим столом. К десантникам и перерожденным
присоединились Серегин и Дана. Девушка чувствовала себя значительно лучше,
рана на руке уже почти не беспокоила ее. Она все время улыбалась и весело
болтала о каких-то пустяках. Казалось, Дана не понимала, да и знать не
хотела, где она находится и что вокруг происходит. Она просто была
счастлива, без всякой на то причины. И счастлив был восторженно глядевший
на нее Кабонга.
  Серегин, напротив, был подавлен и угрюм. С момента своего появления он не
обмолвился ни единым словом ни с кем из присутствующих. Вид у инспектора
был отстраненный и безразличный, словно он был заложником, захваченным и
насильно удерживаемым десантниками. С брезгливой гримасой на помятом,
заросшем щетиной лице он ковырялся ножом в консервной банке, вытягивая и
снова бросая в красную томатную заливку ломти нарезанных овощей. С трудом,
едва ли не с отвращением проглотив пару кусков, он оттолкнул банку в
сторону, швырнул нож на стол и, так ничего и не сказав, ушел в свою
комнату.
  За блоком антенны к "Страннику" отправились Лаваль и Глизон.
  - Не геройствуйте там, - напутствовал их на дорогу Кийск. - Если достать
антенну не удастся, хотя бы сами вернитесь целыми.
  Десантники двигались вперед настороженно, опасаясь напороться на засаду,
однако дошли до корабля, так никого и не встретив.
  Все люки корабля, как и вчера, были задраены. Вокруг не было видно ни души.
  Лаваль осторожно выглянул из-за камня.
  - Смотри, - указал он направление Глизону. - Видишь, справа от трапа?
  - Да, похоже на антенну, - согласился Глизон. - Непонятно только, как она
здесь оказалась.
  - Должно быть, колонисты заблокировали бортовую антенну "Странника". Мэй и
Гонта вынесли переносную антенну на трап, чтобы наладить связь. На этом их
и подловили.
  - Хорошо, что со "Странника" снято все бортовое вооружение, иначе к
кораблю было бы не подойти.
  - Наверное, за входом наблюдают. Прикрывай меня. Лаваль привстал и,
пригнувшись, побежал к кораблю. Он не успел добежать до трапа, когда
шлюзовая дверь открылась, выбросила на трап с десяток колонистов, двое из
которых были вооружены парализаторами, и тут же снова захлопнулась. Лаваль
на бегу вскинул трассер и открыл огонь по бегущим вниз по лестнице
колонистам. За спиной его, из-за камней, заработал трассер Глизона.
Мертвые катились вниз по ступеням, сбивая с ног живых.
  В тот момент, когда Лаваль ухватился за ручку антенного блока, шлюз
корабля вновь на секунду открылся, выпустив еще троих колонистов. Одного
из них сбил выстрел Глизона. Двое других прыгнули через перила с
трехметровой высоты на Лаваля. Лаваль отшатнулся в сторону, но один из
колонистов все же зацепил его руками за плечи и повалил на землю.
Перехватив трассер обеими руками, Лаваль оттолкнул им колониста в сторону
и ударом ноги отбросил кинувшегося на него второго. Поднявшись на колени,
он в упор расстрелял противников. Подхватив антенну, он рванулся к камням,
за которыми ожидал его Глизон.
  За валуном он бросил блок на землю и опустился на корточки, переводя
дыхание. Глизон, наблюдавший за трапом, бросил на него быстрый взгляд.
  - Ну как?
  - Самое интересное, - отдышавшись, сказал Лаваль, - что мне даже не было
страшно. Скорее - противно. Это как стрельба по манекенам, которые ничем
не могут тебе ответить.
  - Обманчивое впечатление. Мэй и Гонта, должно быть, из-за того погорели,
что приняли колонистов за беззащитных тварей. Костакис о них совсем иного
мнения.
  - Ладно, пойдем, - поднялся на ноги Лаваль. - Я донес блок от трапа,
дальше его потащишь ты.
  На станции все было спокойно. Лаваль с помощью Мастерса развернул антенну
у входа в шлюз. К блоку подсоединили одну из переносных раций и дали
питание от аккумулятора. Лавалъ настроил рацию на аварийную волну и
включил систему автоматической передачи позывных и поиска ответных
сигналов. Через пятнадцать минут табло рации сообщило, что закончен полный
цикл передачи. Ответов не было.
  - Надо увеличить мощность передачи, - сказал Лаваль.
  - Аккумулятор сел наполовину, - ответил следивший за напряжением Сато.
  - Подсоединяй второй!
  Во время второго цикла с удвоенной мощностью передачи рация зафиксировала
прием ответного сигнала, поступающего с самой границы радиуса охвата
антенны. После подсоединения третьего аккумулятора сигнал стал четким.
  - Автоматическая станция-маяк М-215. Жду сообщения.
  - Говорит экипаж космического корабля Департамента колоний "Странник". Мы
находимся на планете РХ-108. В колонии бунт, корабль захвачен. Мы укрылись
на станции первой экспедиции. Срочно требуется помощь!
  - Сообщение принято. Согласно инструкции передаю сообщение в Спасательную
службу, Совет безопасности и Департамент колоний... Передача закончена,
ответ последует через...
  Голос автоматической системы маяка захрипел и исчез, стертый помехами.
  - Все, - сказал Сато. - Два аккумулятора полностью сели.
  - Но сообщение мы успели передать.
  - Только не смогли узнать, когда ждать помощи.
  Известие о том, что удалось передать сигнал бедствия, немного подняло
настроение. Однако каждый прекрасно понимал, что до прибытия помощи еще
надо дожить.
  Оставшаяся часть дня прошла в томительном ожидании неизбежной атаки
сторонников Кула. Как только начали сгущаться сумерки, двое наблюдателей
сообщили, что заметили какое-то движение среди камней. Кийск немедленно
завел всех в корпус и заблокировал ворота. Наблюдателей он теперь
расставил возле окон, приказав в случае атаки немедленно опустить и
заклинить броневые пластины герметизации отсека.
  Вскоре и из окон холла стали видны приближающиеся группы колонистов. Они
двигались неторопливо, уверенно. Вооруженных среди них заметно не было. Не
доходя метров ста до ворот корпуса, колонисты остановились.
  - Будут ждать ночи? - спросил, посмотрев на Кийска, стоявший рядом с ним у
окна Кабонга.
  Кийск молча пожал плечами.
  - Смотрите! Смотрите! - возбужденно закричал от соседнего окна Шагалов. -
Видите, левее центральной группы?
  Посмотрев в указанном направлении, Кийск заметил, что среди серых
балахонов колонистов мелькает темно-синяя расцветка десантной формы.
Несколько минут спустя ряды колонистов раздались в стороны и вперед вышли
трое десантников: Брас, Мэй и Гонта.
  - Они живы! - воскликнул Мастере. - Я не вижу только Прошкина.
  - Лейтенант Брас погиб на моих глазах, - спокойно и уверенно возразил ему
Кабонга. - Я видел его мертвым.
  - Но, возможно, остальные...
  - Нет, - резко возразил Кийск. - Это двойники. Прежде чем идти в лобовую
атаку, Кул решил испробовать на нас методы психологического воздействия.
  Находившиеся снаружи десантники шли к воротам, размахивая руками и что-то
крича. Слов их из-за бронестекла слышно не было, но все трое радостно
улыбались.
  - В аккумуляторе еще осталась энергия, - сказал Сато. - Можно попытаться
временно включить внешнюю переговорную систему.
  - И что ты думаешь услышать? - спросил Кабонга.
  - Не знаю, - пожал плечами Сато.
  - Лучше подзарядить трассеры.
  Двойник лейтенанта Браса подошел к окну, приложил руки ладонями к стеклу
и, улыбаясь, что-то быстро заговорил, обращаясь к Кабонге.
  - Ч-черт, - едва слышно, сквозь зубы протянул Кабонга и отвернулся в
сторону.
  - А может быть, пустим их на станцию? - с тоской глядя на отделенных от
него стеклом Мэя и Гонту, спросил Шагалов. - У нас ведь уже есть здесь
перерожденные. А, Костакис?
  - Нет, - покачал головой Кийск. - Не знаю, что задумал Кул, но, если он
привел двойников к станции, значит, только и ждет, чтобы мы открыли дверь.
Он ждет от нас нормальной человеческой реакции. Я не удивлюсь, если спустя
какое-то время Кул начнет расстреливать двойников одного за другим перед
нашими окнами.
  - Закройте, к черту, стекла! - заорал Кабонга.


                                  Глава 26

  НОЧНАЯ БИТВА

  Атака началась, как только темнота сгустилась настолько, что за окнами
стало невозможно ничего различить.
  Гулко ухнул разрыв ударившей по воротам шлюза импульсной пушки.
  - Опустить на окна щиты! - крикнул Кийск.
  - Ворота им не выбить, - сказал, выполняя его команду, Мастере.
  Что происходило снаружи, оставалось только догадываться, - внутри корпуса
не было слышно ни звука.
  Минут через десять раздался грохот из коридора между жилыми комнатами.
Кийск бросился туда, освещая дорогу фонарем.
  В дверях дальней комнаты стоял Кабонга с "Фостером" наперевес. Небольшой
фонарик он держал в зубах, направив луч света в помещение. Заглянув в
дверь, Кийск увидел прогнувшийся, покореженный лист броневого щита, пока
еще закрывающий окно.
  - Бьют в упор, прямой наводкой, - не разжимая зубов, прошипел Кабонга. -
Второго такого удара щит не выдержит.
  - Огня! - крикнул Кийск.
  К нему подбежал Мастере с большим фонарем. Кийск выхватил у него из рук
фонарь и осветил комнату.
  - Если выбьют все окна, то нам придется забаррикадироваться в холле.
  Грохнул выстрел. Сорванный с окна металлический щит отлетел в угол
комнаты. И сразу же в открывшийся проем ринулись колонисты с ножами и
заточками в руках. Кабонга зарычал, как зверь, и надавил на гашетку.
Тяжелый трассер в его руках изрыгал параллельные светящиеся полосы,
косившие колонистов, как пожухлую траву.
  Атакующая живая волна откатилась назад, в темноту; На полу комнаты и на
раме окна осталось лежать с десяток мертвых тел.
  - Это вам не горла втихаря перерезать, - злорадно усмехнулся Кабонга.
  Снова грохнула импульсная пушка. Заряд, пролетев окно и дверь, взорвался в
коридоре. Мастерса, Кабонгу и Кийска разбросало в разные стороны.
  Какое-то время, в дыму и пламени, Кийск ничего не видел, только слышал
яростный рев Кабонги. Страшно болела спина, которой он ударился о дверной
косяк. Дыхание перехватило так, что Кийск не мог даже крикнуть, чтобы
позвать на помощь, хотя знал, что сейчас в оконную брешь снова лезут
озверелые колонисты. Он поднялся на колени, снова упал на живот, сунул
ствол трассера в дверной проем и принялся молотить из него в сторону окна,
по-прежнему почти ничего не видя вокруг.
  Кабонга схватил его за шиворот, отдернул в сторону и, одну за другой,
швырнул в наполненную колонистами комнату две осколочные гранаты.
  Кийск смог наконец вздохнуть полной грудью и подняться на ноги.
  - Мастере цел? - спросил он у Кабонги.
  - Нет, - коротко ответил тот и, прыгнув в дверной проем, снова пустил в
дело "Фостер".
  - Эй, вам не нужна помощь? - сунул голову в коридор Лаваль.
  - Пока справляемся, - махнул рукой Кийск. В тупике между столовой и
информотекой находилась заблокированная дверь, ведущая в соседний корпус,
которую контролировали Сато и Шагалов.
  Дверь выдержала два удара импульсной пушки. Третий снес вместе с ней и
хилую баррикаду из металлопластиковых щитов, за которой предполагали
укрыться десантники. К счастью, они вовремя сообразили, чем закончится
стрельба из пушки по двери, и отошли за угол.
  Им не составило большого труда остановить толпу рванувшихся в пролом
колонистов. Однако, как только первая атака была отбита, по опустевшему
проходу вновь пронесся, сметая все на своем пути, шипящий, изрыгающий
пламя ком пушечного заряда, за которым тотчас же последовала новая волна
безумцев в серых балахонах. И так продолжалось раз за разом.
  - Слушай, почему не вооружены те, кто штурмует корпус? - спросил Сато
Шагалова во время одного из коротких затиший.
  - Должно быть, Кул бережет оружие.
  - А этот, с пушкой, лепит, похоже, от самой двери.
  - Если бы был свет, можно бы было попробовать снять его, когда он
готовится к выстрелу. А так...
  В проход ринулась новая орава атакующих. Как только те, кто остались целы,
побежали назад, Сато сунул Шагалову в руки свой трассер и побежал следом
за ними.
  - Куда?.. - сдавленно крикнул Шагалов.
  Сато добежал до выбитой двери и затаился в углу между стеной и
развороченным, вывернутым внутрь косяком. В левой руке он зажал гранату,
вставив палец правой в кольцо чеки. Шагалов пытался осветить проход, но
слабый лучик его фонарика рассеивался, превращаясь возле двери в едва
заметное серебристое облачко. Сато даже не увидел, а почувствовал каким-то
нечеловеческим чутьем тяжелое, напряженное дыхание сунувшегося в проход
колониста. На мгновение прикрыв глаза, ориентируясь только по звукам, Сато
мысленно нарисовал фигуру человека и представил, где должно находиться
жерло лежащей у него на плече пушки. В то самое место он и ткнул гранату,
сорвав с нее чеку.
  Взрыв гранаты произошел почти одновременно с выстрелом пушки. Вспухший и
разорвавшийся в дверном проеме огненный шар опалил отшатнувшемуся в
сторону Сато лицо, не прикрытое шлемовым щитком. Ничего не видя перед
собой, Сато побежал обратно по проходу, спотыкаясь о тела мертвых,
устилающие пол. В спину ему ударила очередь из трассера. Сато вскрикнул,
упал, ткнулся руками в чью-то мокрую спину и продолжал бежать вперед на
четвереньках, пока не растянулся у ног Шагалова.
  - Живой? - склонился над ним Шагалов.
  - Кажется, - тяжело перевел дух Сато. - Только спины не чувствую.
  Шагалов осторожно перевернул Сато на живот и провел рукой по спине,
- Порядок, - удовлетворенно произнес он. - Бронепластик цел. Стреляли
издалека. Но синяк во всю спину тебе обеспечен.
  Пушка, уничтоженная Сато, была у колонистов не последней. То в одном, то в
другом конце корпуса вылетали щиты, закрывающие окна, и в образовавшиеся
проемы устремлялись отряды перерожденных. Коридоры и комнаты заполнял дым.
Двое посвященных, охранявших забившегося в свою комнату Серегина, были
разорваны ворвавшейся через выбитое окно толпой. Серегин остался жив
только благодаря Лавалю, вытащившему его на себе сквозь пламя, охватившее
коридор.
  К исходу ночи Кийск принял решение оставить жилые комнаты, в которых были
выбиты уже почти все окна, и отойти в холл у шлюзовых ворот.
  Забрезживший в развороченных окнах багровый рассвет сулил надежду на
спасение. С пришествием света инициатива перешла на сторону десантников.
Действуя теперь не наугад, а методично и планомерно, они постепенно
вытесняли колонистов из занятых ими ночью помещений. К десяти часам утра
весь корпус снова был под контролем десантников.
  Колонисты отступили, однако даже днем они не собирались давать осажденным
передышки и возможности спокойно подготовиться к новому ночному штурму.
Напротив выбитых окон жилых комнат колонисты установили тяжелые станковые
трассеры и нещадно, не жалея зарядов, палили по любой мелькающей тени.
Люди не имели возможности даже очистить коридор от лежавших в два слоя
трупов, среди которых находилось и тело Мастерса.
  Завтракать устроились в холле. Сидели прямо на полу, открывая консервные
банки ножами. Чуть в стороне Шагалов оказывал помощь пострадавшим.
  Серегин от протянутой ему банки отказался.
  - Да как вы можете есть в такой обстановке! - истерично выкрикнул он
первые за два дня слова.
  - Можете удалиться в свою комнату, - наворачивая за обе щеки, посоветовал
ему Кабонга.
  Серегин сел в угол за шлюзом, где его почти не было видно, и, обхватив
голову руками, тупо уставился в пол. За едой обсуждали ночной бой и виды
на будущее.
  - Боеприпасы на исходе. Энергии в аккумуляторе не хватит даже на то, чтобы
перезарядить все трассеры.
  - Разбитые окна и двери заделывать нечем. Да если б и было чем, невозможно
это сделать под бьющими прямой наводкой трассерами.
  - Еще одну такую ночь нам не выстоять.
  - Все же мы им показали, на что способны десантники.
  - Что толку в нашем мастерстве, если на их стороне колоссальный перевес в
живой силе.
  - А если ударить по ним сейчас, когда они этого не ждут?
  Прорваться и уйти в горы?..
  - Мы не на Земле. За стенами станции нет ни воды, ни пищи. Неся все это на
себе, мы далеко не уйдем. А у Кула есть вездеходы.
  - Нас расстреляют в упор, как только мы выйдем.
  - Я вижу только один возможный выход, - сказал Кийск. - Надо
нейтрализовать Кула. Именно он направляет действия перерожденных
колонистов. Убрав Кула, можно будет попытаться взять их под свой контроль.
Я не уверен, что это сработает, возможно, двойниками управляет уже не Кул,
а сам Лабиринт, но попробовать стоит - другого шанса у нас нет.
  - Ты думаешь, так легко будет проникнуть в ряды армии колонистов и
отыскать там Кула?
  - Я думаю, что Кул сейчас не здесь, а в поселке. Если бы он был здесь, то
придумал бы что-нибудь более интересное, чем бестолковая пальба по окнам.
Так открыто и прямолинейно могут действовать только двойники.
  - Но со станции не выбраться.
  - Есть один путь. Вчера, когда я доставал консервы из путепровода, мне
показалось, что он цел. По крайней мере на начальном участке. Если суметь
добраться по нему до складского корпуса, то, возможно, удастся незаметно
покинуть станцию.
  - Если кому-то идти, то отправляться надо прямо сейчас, иначе до ночи не
успеть.
  - Пойду я, - сказал Кийск. - И возьму с собой одного из наших посвященных.
Он в случае необходимости поможет мне выдать себя за правоверного
прихожанина.
  - А ты не боишься, что рядом с Кулом посвященный снова переметнется на его
сторону?
  - Не думаю. Характер у меня не слабее, чем у Кула, и с людьми ладить я
умею.
  - Я пойду с тобой, - сказал Кабонга.
  - Спасибо, Ино, но, извини, - нет, - положив руку десантнику на плечо,
Кийск покачал головой. - Если из моей затеи ничего не выйдет, ты будешь
нужен здесь, во время ночного штурма. Вам придется тогда продержаться еще
пару дней.


                                  Глава 27

  ВЗРЫВ

  Труба путепровода имела прямоугольное сечение. В ширину она была
достаточно просторной, но просвет между верхней и нижней плоскостями едва
ли был больше сорока сантиметров, так что ползти приходилось не поднимая
головы.
  Перемещение контейнеров в путепроводе осуществлялось магнитными захватами,
движущимися по его внешней поверхности. Внутренние же плоскости, в
особенности нижняя, были идеально гладкими, с аккуратно залитыми
герметиком стыковочными швами.
  Тот, кто делал путепровод, естественно, не думал о том, что по нему,
возможно, придется ползать людям. Руки и ноги, не находя опоры, скользили
по зеркальной поверхности. По причине полной темноты невозможно было даже
приблизительно определить пройденное расстояние. Из-за духоты и
интенсивной, по большей части холостой работы конечностей тело покрывалось
липким потом.
  Кийск полз впереди. Позади него упорно сопел брат Картер. Кийск
сосредоточился на том, чтобы совместить равномерное дыхание с методичной
работой локтями, и старался не думать о том, как они будут выбираться
назад, если упрутся в тупик. Им уже однажды встретился участок, где верх и
правая стенка путепровода были вдавлены внутрь, словно сверху на него
упала массивная балка. Проход в этом месте сужался настолько, что Кийску
стоило огромного труда протиснуться в дугообразный просвет.
  Кийску уже начало казаться, что они раза три оползли по кругу всю станцию,
когда впереди наконец забрезжил блеклый, серый свет. Что думал по этому
поводу посвященный, он не знал и не мог спросить, - горло пересохло
настолько, что выдавало только хрипловатое сипение.
  Кийск вывалился из чрева приемного люка путепровода, упал на выставленные
вперед руки и, перевернувшись через голову, ударился о какой-то выступ
ушибленной спиной. Зашипев сквозь стиснутые зубы, он отполз чуть в
сторону, освобождая брату Картеру площадку для приземления. У посвященного
падение из люка прошло гораздо удачнее. Поднявшись с пола, он присел рядом
с Кийеком на корточки и протянул ему наполненную флягу с водой. Кийск
отхлебнул глоток и одобрительно кивнул - сам он взять с собой воду не
догадался.
  Они находились в холодильной камере складского корпуса.
  Холодильные агрегаты давно уже бездействовали, а сквозь полуобвалившуюся
крышу в помещение проникал свет. Все вокруг было перевернуто вверх дном:
разломанные стеллажи, покореженные транспортные контейнеры, изодранная и
изломанная упаковка от продуктов. Причиной тому, конечно, мог быть и взрыв
десятилетней давности, но по всему было видно, что здесь и после него
кто-то похозяйничал. Судя по толстому слою пыли, нанесенному ветром сквозь
дыру в потолке, в помещение давно уже никто не заходил.
  Кийск со вздохом распрямил спину и поднялся на ноги. Распахнув балахон,
позаимствованный у одного из колонистов, он подтянул пояс и проверил,
удобно ли держатся на нем нож, пистолет и рация. У брата Картера под
балахоном не было никакой другой одежды, и для Кийска оставалось загадкой,
каким образом он умудрялся совершенно незаметно прятать в складках своей
хламиды флягу и парализатор.
  В основном помещении складского корпуса царил такой же кавардак, как и
везде. В некоторых местах сохранились металлопластиковые переборки
стоявших здесь некогда боксов, из-за чего местность вокруг напоминала
полуразрушенный лабиринт. Сквозь раскрытую дверь, которая прежде вела к
переходу в лабораторный корпус, слышны были приглушенные голоса,
доносившиеся из лагеря колонистов. Дверь в жилой корпус выходила прямо на
позицию, где был установлен бьющий по окнам станковый трассер. Самым
безопасным был выход через главные ворота корпуса, однако, даже
воспользовавшись ими, невозможно было добраться до ближайшей каменной
гряды незамеченными.
  Кийск уже готов был бежать вперед сломя голову, надеясь на удачу, но брат
Картер предложил иное решение.
  - Нас не видно одновременно с обеих позиций. Если мы направимся в сторону
лагеря, то находящиеся там подумают, что мы возвращаемся со стрелковой
позиции.
  - А если спросят, что у нас за дело?
  - Не спросят. Излишнюю любознательность Кул не поощряет.
  Они надвинули на лица капюшоны и, выйдя за ворота, не спеша, но и не
проявляя чрезмерной медлительности, направились к лагерю. Двигались они не
по прямой, а смещаясь одновременно в сторону каменных завалов.
  Лагеря как такового не существовало. В стороне, куда следовали Кийск с
братом Картером, прямо на голой земле сидели или лежали колонисты,
ожидающие прихода ночи и команды к новому штурму станции. Как и
предполагал брат Картер, их появление интереса ни у кого не вызвало.
  Поравнявшись с первыми валунами, достаточно высокими, чтобы за ними можно
было скрыться, и убедившись, что за ними никто не наблюдает, они свернули
в сторону и углубились в пустыню. В сторону поселка они повернули только
после того, как отошли от станции на значительное расстояние и перестали
опасаться встречи с каким-нибудь случайно забредшим в пустыню колонистом.
  В поселок они вошли со стороны поля, на котором сейчас никто не работал.
Кийск торопился - дневное оранжевое светило уже почти касалось краем
горизонта.
  На храмовый купол успели навесить новые ворота, и охраняли их теперь не
посвященные, а двое десантников с трассерами - двойники Мэя и Гонты.
Нечего было и мечтать о том, чтобы прорваться силой сквозь такую охрану.
  - Подожди в стороне, - сказал Кийск брату Картеру и подошел к воротам
Храма один.
  Два холодных взгляда взяли его в перекрестье. Ствол трассера уткнулся в
живот.
  - Тебя звали? - ровным, бесстрастным голосом произнес Гонта.
  Кийск молча откинул на спину капюшон.
  - Костакис, - таким же бесцветным голосом констатировал Мэй.
  Движения десантников были заторможенными, слова запаздывающими на
мгновение, как будто в душе двойников, - если у них была душа, -
происходила некая скрытая от глаз борьба.
  - Мне нужно увидеться с Кулом, - сказал Кийск.
  - Идем, - Гонта прикладом отворил дверь и, пропустив Кийска вперед, вошел
в Храм следом за ним.
  В молельном зале работали с десяток колонистов, наводившие порядок после
учиненного здесь разгрома.
  - Послушай, Гонта, - обернулся к двойнику десантника Кийск. - Я сам знаю
дорогу в кабинет Кула. Ты можешь возвращаться на свой пост.
  Секунду подумав, десантник отрицательно качнул головой.
  Выбора не оставалось. Кийск выхватил из-под балахона нож и всадил его
двойнику в горло - слева, прямо над краем прикрывающего грудь
бронепластика. Кийску показалось, что он увидел облегчение, мелькнувшее в
глазах двойника Гонты в последний момент перед смертью, и он не нажал на
курок трассера, хотя, наверное, и мог бы успеть это сделать.
  Кийск подхватил выроненный двойником трассер и направил его на удивленно
замерших колонистов.
  - Все на выход, - негромко скомандовал он, и колонисты послушно потянулись
к дверям.
  Разбросав в стороны толкающихся у выхода колонистов, в Храм ворвался
двойник Мэя. Кийск расстрелял его коротко очередью в упор и бросил трассер
вбежавшему следом за двойником десантника брату Картеру.
  - Охраняй вход, - велел он ему и, подобрав трассер Мэя бросился к кабинету
Кула.
  Выбив дверь ударом ноги, Кийск ворвался в помещение. Замерев в одинаковых
позах - откинувшись на спит стула и вытянув ноги, - на Кийска смотрели два
Кула: Один из них сидел за столом, другой - напротив него. В дальнем конце
комнаты, направив на Кийска трассер, стоял лейтенант Брас.
  - Браво, господин Костакис, - похлопал в ладоши один из близнецов. - Глядя
на вас, я начинаю уважать службу безопасности. Как вам удалось выбраться
со станции? Или все это время вы прятались где-то в поселке?
  - Положите трассер, господин Костакис, - произнес второй Кул. - Он придает
нашей беседе нездоровую нервозность.
  Кийск опустил трассер и поставил его, прислонив к кресту.
  - Так что за дело привело вас к нам? - снова спросил первый.
  Не зная, что ответить, Кийск молчал.
  - Что ж, раз вам нечего сказать, не будем терять времени. Брат Брас,
подготовь господина Костакиса к перерождению.
  Двойник Браса поднял трассер. Рука Кийска, в заранее проигранном споре,
метнулась к спрятанному под балахоном пистолету.
  Возникший за спиной Кийска брат Картер оттолкнул его в сторону и выстрелил
в лейтенанта. Ответная очередь двойника прошила посвященного насквозь.
Кийск прыгнул вперед, на отброшенного выстрелами к стене Браса. Пистолет в
руке Кийска оказался прежде, чем двойник успел подняться и вскинуть
трассер. Он дважды нажал на курок, целясь в незащищенное лицо двойника.
  - А вот теперь можно и поговорить, - развернувшись, направил он пистолет
на Кулов. - Только, по-моему, один из вас лишний.
  В глазах одного Кула метался лихорадочный страх, взгляд второго оставался
невозмутимо спокойным. Вытянув руку с пистолетом, Кийск выстрелил второму
Кулу в лоб. Двойник вместе со стулом опрокинулся на спину.
  - Я сделал правильный выбор? - Не опуская пистолет, Кийск повернулся к
оставшемуся.
  - Да, - сдавленно прохрипел тот. - Я - настоящий.
  - Поэтому и воняет от тебя омерзительно. - Кийск тщательно прицелился.
  - Подожди! - Кул выставил перед лицом ладонь, словно собирался поймать
готовую вылететь из ствола пистолета пулю. - Подожди же, черт!
  Судорожным движением он бросил на стол небольшую черную коробочку пульта
дистанционного управления.
  - Что это значит? - не опуская пистолета, спросил Кийск.
  - Я заложил в Лабиринт заряд взрывчатки. Все, что нашел на корабле. Если
мне не повезет, то Лабиринт не достанется никому. Каждый час нужно давать
сигнал, отсрочивающий время взрыва. Код сигнала известен только мне одному.
  - Ты ненормальный, если считаешь, что Лабиринт можно уничтожить. - Кийск
положил руку с пистолетом на стол и подался вперед. - Ты даже не понял, с
какой силой имеешь дело.
  - Я получал то, что мне было надо.
  Стволом пистолета Кийск пододвинул пульт управления к себе. На табло
горели красные цифры "00:15:36". Последняя цифра быстро менялась в сторону
уменьшения.
  - Взрыв не причинит Лабиринту никакого вреда, но невозможно предугадать,
как он отреагирует на него.
  - Я собирался взорвать заряд только в самом крайнем случае.
  - Бомба далеко от входа?
  - Да, но я знаю, как ее найти. У меня есть план ходов.
  - План Лабиринта? Ты почти три года сидишь на Лабиринте и не заметил, что
он постоянно меняется? Заряд можно обезвредить с пульта?
  - Нет, - покачал головой Кул.
  - Хорошо, - Кийск скинул балахон и сунул пульт в карман куртки, - пойдем
искать.
  Кул стал суетливо подниматься, но, зацепившись за ножку стула, упал.
Кийск, усмехнувшись, наклонился и схватил его за ворот, помогая подняться.
Кул выбросил вперед руку с зажатым в кулаке миниатюрным кассетным
иглометом. С десяток жалящих игл впились Кийску в плечо. Палец Кийска
автоматически нажал на курок. Раздался выстрел, и Кул упал на спину. На
левой стороне его груди медленно расползалось кровавое пятно.
  Кийск схватил Кула за плечи и крепко тряхнул. Глаза Провозвестника
приоткрылись.
  - Код! - закричал в лицо ему Кийск. - Какой код отмены взрыва?
  Губы Кула едва заметно насмешливо дернулись, и тело Провозвестника
безжизненно обвисло в руках Кийска.
  Иглы, засевшие в плече, при каждом движении причиняли Кийску жгучую боль,
но яд их не смог проникнуть сквозь многослойную синтетику искусственной
кожи.
  Кийск бросился к входу в Лабиринт, понимая, что у него нет практически
никаких шансов найти заложенный Кулом заряд в запутанных, многоярусных
ходах.
  - С дороги!
  Кийск оттолкнул двоих только что выбравшихся из Лабиринта двойников и,
прыгнув вниз, повис, уцепившись за перекладины лестницы.
  Оказавшись на дне колодца, Кийск кинулся в левый проход и побежал,
сопровождаемый вспыхнувшим периметром света. На развилке он снова свернул
налево. Перекресток - снова левый проход. Развилка - налево. Он все время
выбирал левый коридор, чтобы не сбиться с пути.
  Тупик. Кийск со злостью саданул кулаком по светящейся стекловидной стене.
  Вернувшись к последней развилке, он побежал по другому проходу и через
пару поворотов снова уперся в глухую стену.
  Он уже не думал о том, как будет выбираться из Лабиринта. Окончательно
потеряв ориентацию, он бросался из стороны в сторону, из одного прохода в
другой. Коридоры были похожие один на другой, и можно было бегать по
одному и тому же, думая, что попал в новое место. Бесконечность все глубже
засасывала Кийска.
  Взрыв раздался где-то совсем рядом. Прокатившаяся по коридорам взрывная
волна, ударив в спину, опрокинула Кийска на пол.


                                  Глава 28

  ИСХОД

  Двое перерожденных, стоявшие у входа в Лабиринт, зачарованно наблюдали,
как плавно и медленно выдавливает Лабиринт из своего чрева огромный, чуть
голубоватый, матово отсвечивающий шар. Шар не имел четко очерченных
границ, его края как бы постепенно растворялись в воздухе. Он был почти
прозрачным, но линии предметов, видимых сквозь него расплывались,
изламывались, причудливо изгибались, превращаясь в нечто неузнаваемое.
  Выплыв на поверхность, шар на какое-то время замер в лунке колодца, затем
оторвался от земли и, беззвучно взорвавшись, рассыпался на мириады
крошечных, почти невидимых голубоватых искр, разлетающихся в разные
стороны.
  Одна из искр коснулась руки перерожденного. Тело его на мгновение окружил
светящийся ореол, и созданное Лабиринтом существо бездыханным упало на
пол. То же самое произошло и со вторым перерожденным, который попытался
отмахнуться от зависших вокруг него искр.
  Светящиеся точки, не повредив материала, проникли сквозь металлопластик
купола и поплыли над самой землей. Для них не существовало преград.
Наполненные жизнью тела притягивали их как магнит, а уничтожив жизнь, они
летели дальше, в поисках новых жертв.
  Минут за двадцать покончив с поселком, искры снова собрались в плотный
рой, который полетел в сторону пустыни, туда, где стоял "Странник", где
среди развалин станции горстка отчаявшихся людей ждала новой атаки.
  Кийск перевернулся на спину и сел. Все тело ныло. Почти нестерпимой болью
горело разодранное отравленными иглами плечо.
  Кийск снял с пояса и включил рацию. Как он и предполагал, связи не было.
  Вокруг него все так же ровно горел свет неизвестной природы. Не было
слышно ни звука. Казалось, ничего не произошло. Но в Лабиринте ничего и не
происходит, все его действия направлены вовне. Знать бы, что происходит на
поверхности?..
  Кийск поднялся на ноги и проверил свою амуницию. Пистолет он где-то
потерял, а вот нож был на месте. Прицепив к поясу рацию, Кийск одернул
куртку и подвернул рукава. - Ну, куда ты выведешь меня на этот раз? -
спросил он, обратив взгляд к светящемуся потолку.
  Лабиринт не снизошел до беседы с человеком, и Кийск сам выбрал направление
пути. Дорога ему была знакома: он снова шел вперед - в неизвестность.


                                  Часть 3

  ВТОРЖЕНИЕ


                                  Глава 1

  ВОЗВРАЩЕНИЕ

  Кийск понял, что выход близко, когда пол коридора приобрел едва заметный
уклон. Сохраняя квадратное сечение, ближе к выходу проход становился шире
- стены расходились в стороны, а потолок поднялся почти на трехметровую
высоту.
  На протяжении всего пути Кийск постоянно ощущал жутковатое, вибрирующее
напряжение, заполняющее окружающее пространство. Быть может, это было
последствием взрыва заложенной Кулом мины? Что за процессы мог
спровоцировать в Лабиринте взрыв? Кийск старался не думать о том, куда
ведет его Лабиринт. Он боялся даже представить себе, что произойдет, если
могучий поток неведомой, грозной силы, скопившейся в Лабиринте,
становящейся с каждым шагом все более плотной, почти осязаемой,
выплеснется вслед за ним на поверхность Земли. Кийск предпочел бы
вернуться на РХ-183 и выяснить, что происходит на станции и в поселке.
Теперь, после смерти Кула, у десантников должны были появиться шансы на
спасение.
  Выход открылся внезапно. В первый момент Кийск увидел только
пронзительно-голубое небо. Глаза слепили яркие блики солнечные лучей,
рассыпающихся радужными переливами на блестящей поверхности покрытия пола
Лабиринта, выходившего на поверхность длинным языком, словно пандус
подземного гаража.
  Лабиринт, почти демонстративно выставляющий себя на всеобщее обозрение.
Что-то едва ощутимое, недоброе и зловещее присутствовало в такой явной,
пренебрежительной открытости.
  Кийск сошел со стекловидного покрытия и едва не наступил на красную шляпку
подосиновика, выглядывающую из густой высокой травы. Поляну, на которую
выходил Лабиринт, со всех сторон обступала молодая, насквозь пронизанная
светом солнечных лучей осиновая роща.
  Открытие того, что он вновь на Земле, отнюдь не обрадовало Кийска. События
опять выходили из-под контроля, стягиваясь в тугой, запутанный клубок. Он
снова был никем, пришедшим ниоткуда. Лабиринт забавлялся с ним, как с
игрушкой, и глупо было ожидать, что кто-то станет объяснять ему правила
игры, если таковые вообще существовали.
  Кийск прислушался, надеясь уловить шум проходящего где-нибудь неподалеку
шоссе или какие-то другие звуки, по которым можно было бы судить о
близости людей. Но слышен был только шорох ветра в листве невысоких
деревьев.
  Кийск лег на траву и закрыл глаза. Усталость и апатия придавили его к
земле. У него не было абсолютно никакого желания куда-либо идти и с кем-то
встречаться. Зачем? Чтобы снова начинать что-то доказывать? Что он из себя
представляет, кто он такой? Почему он вновь и вновь должен биться головой
в стену, воображая себя спасителем человечества, если даже в Совете
безопасности до этого никому нет дела? Ему просто хотелось навсегда
остаться здесь, на этой залитой теплым и ласковым солнцем поляне среди
осин.
  Плотная темная тень, заслонившая солнце, заставила Кийска открыть глаза.
Прямо над ним, всего в каком-то метре, висел огромный непроницаемо-черный
диск. Плоский, почти лишенный объема, неподвижно застывший в воздухе, он
был похож на бездонную адскую дыру во внезапно лопнувшем пространстве, но
одновременно с этим казался невообразимо тяжелым. Кийск сжался и затаил
дыхание. Ему хотелось исчезнуть, раствориться, распасться на атомы - что
угодно, лишь бы только не ощущать более на себе этот холодный,
бесчувственный взгляд разверзшейся бездны, готовой, казалось, поглотить
его вместе со всем окружающим миром. Никогда прежде Кийску не приходилось
испытывать подобного ужаса, пронзающего до мозга костей, неподвластного
воле и разуму. Мгновения между двумя ударами сердца казались ему вечностью.
  Страх отпустил только тогда, когда Кийск заметил, что диск не опускается
на него, а, наоборот, медленно поднимается вверх. Взлетев на уровень крон
самых высоких деревьев, он, продолжая набирать высоту, поплыл в сторону и
вскоре превратился в небольшое черное пятно, теряющееся среди серебристых
облаков.
  Кийск перевел дух и поднялся на ноги. Мысли в голове прыгали, словно
кузнечики в траве, мешая сконцентрироваться на чем-то одном, самом важном.
Кийск растерянно посмотрел по сторонам.
  Вход в Лабиринт был по-прежнему открыт, и по сверкающему пандусу из него
выползала большая черная капля. Она казалась монолитной, отлитой из
сверхпрочного металлического сплава, но на ее абсолютно ровной, словно
отполированной и покрытой глянцем поверхности не играл ни единый солнечный
блик. Весь свет исчезал, едва коснувшись пугающе странного объекта.
  Черная капля подплыла к краю ведущей из Лабиринта дорожки и, остановившись
там, стала растекаться в стороны. Через минуту она превратилась в диск,
который, беззвучно оторвавшись от поверхности, начал медленно подниматься
в воздух.
  А в это время из Лабиринта на свет выползала новая капля, собирающаяся
превратиться в диск.
  Кийск с непониманием и ужасом наблюдал за происходящим. На его глазах
происходило то, во что все отказывались верить, - Лабиринт перенес свою
деятельность непосредственно на Землю. Теперь уже ничего невозможно было
исправить - во Вселенной не существовало такой силы, которая могла бы
подчинить себе Лабиринт.
  Менее чем за полчаса Лабиринт выпустил на поверхность пять черных дисков,
уплывших в одном и том же направлении, после чего каким-то непостижимым
образом в одно мгновение проглотил выдвинутый на поверхность язык пандуса
и исчез, не оставив никакого следа.
  На всякий случай Кийск воткнул в землю, в том месте, где находился вход,
подобранный сухой сук и повесил на него свою рацию, на которой, при
попытках включить ее, не загорался ни один индикатор.
  Поскольку направление все равно приходилось выбирать .наугад, Кийск решил
отправиться в сторону, куда уплыли диски из Лабиринта.
  Роща оказалась небольшой, и вскоре, миновав ее, Кийск вышел на
двухполосное шоссе. Дорога, похоже, была не слишком оживленной, иначе бы
Кийск еще на поляне услышал шум моторов проезжающих по ней машин.
  Не пройдя и полкилометра по шоссе, Кийск наткнулся на новенький, сияющий
красным глянцем джип, брошенный прямо на обочине. Номера на машине были
столичные. Заглянув в кабину, Кийск увидел оставленные в зажигании ключи.
Нигде вокруг не было видно никаких следов хозяина автомобиля. Кийск
надавил на клавишу звукового сигнала, но тот ответил молчанием. Кийск
забрался на место водителя и повернул ключ, на что не отреагировала ни
единая система в машине.
  Кийск около часа провозился с машиной, пытаясь найти и устранить
неисправность. Горючего было достаточно, все было на месте, все было как
надо, все должно было работать, но тем не менее бездействовало. Машина
была мертва.
  Не менее странным, чем брошенный на дороге джип, показалось Кийску и то,
что за все время, пока он шел, а затем копался в машине, мимо не проехал
ни один другой автомобиль. Шоссе вовсе не производило впечатления
заброшенного.
  Оставив надежду воспользоваться чужой машиной, Кийск продолжил свой путь
пешком. И почти сразу же, за поворотом, он увидел съехавший в кювет
трейлер, а невдалеке от него - замерший поперек дороги двухместный
спортивный "корвет" с распахнутыми дверцами.
  Кийск не стал терять время, пытаясь разобраться с неполадками в этих
машинах, ограничившись поворотами ключей в зажиганиях.
  Зрелище брошенных на шоссе машин, на первый взгляд совершенно исправных,
но отказывающихся работать, наводило на глупую мысль о внезапно
обрушившейся на дорогу автомобильной чуме. Были еще и черные диски,
уплывшие в этом направлении. Но во всех автомобилях моторы были холодные,
- следовательно, стоят без движения они уже давно.
  Шоссе вышло из леса и, никуда не сворачивая, устремилось вперед, разрезая
надвое зеленеющие луга с пасущимися на них коровами. Вид животных,
неторопливо и спокойно пережевывающих траву, подействовал на Кийска
успокаивающе. Однако, присмотревшись, он заметил, что электронная система
слежения за скотом, установленная на заграждениях загонов, тоже
бездействует.
  Дорога поднялась на холм, с вершины которого Кийск увидел еще с десяток
машин, брошенных на шоссе, и двигавшегося навстречу ему человека, который
толкал перед собой небольшую тележку, нагруженную до самого верха
какими-то коробками и узлами. Минут через пятнадцать они встретились.
  Человек был явно расположен поговорить. Он остановил тележку в тени
невысокой березки и, поджидая Кийска, стоял, обмахиваясь снятой с головы
пестрой панамой.
  - Денек-то сегодня какой выдался, - сказал он, глядя на небо, и, переведя
взгляд на Кийска, представился: - Спиридонов Александр Васильевич.
  Кийск назвал свое имя.
  Человеку было лет пятьдесят. Был он высок и худ, с длинным носом и острым,
заросшим щетиной подбородком.
  - В город направляетесь? - полюбопытствовал он.
  - Да, - кивнул Кийск.
  - Машина встала, - сочувственно произнес Спиридонов. Кийск снова кивнул.
  - И далеко отсюда?
  - Километров десять, - соврал Кийск. - Понять не могу, что с ней случилось?
  - Не вы один. Никто не понимает причину происходящего. Хотя вон она,
причина, висит себе, - Спиридонов указал на зависший над горизонтом черный
диск.
  - А что происходит в городе?
  - Вы, должно быть, издалека, - догадался собеседник.
  - Очень. Был в экспедиции, - сказал Кийск, не уточняя, где именно.
  - И что, там у вас все в порядке? - заинтересованно спросил Спиридонов.
  - Да вроде бы, - неуверенно пожал плечами Кийск.
  - И то славно. Есть, значит, еще места, где жить можно.
  - А что случилось в городе?
  - В городе? - Спиридонов достал из груды поклажи на тележке большой ручной
фонарь и щелкнул выключателем. Фонарь не загорелся. - Видите - не горит.
Хотя я сам недавно поставил в него новые батарейки. И то же самое
происходит в городе - ничего не работает. Ни предприятия, ни транспорт, ни
связь. Нет освещения, не работает система снабжения, вышла из строя
канализация. Короче, полный развал всей городской инфраструктуры. Все
механизмы и автоматы, начиная от всеобщей коммуникационной сети и кончая
заводными игрушками у ребятишек, встали в одночасье. И, судя по тому, что
в город не прибыла ни одна спасательная или аварийная команда и до сих пор
нет никаких известий из других мест, то же самое происходит повсюду, по
крайней мере в крупных городах и населенных центрах. Везде царят развал,
хаос, страх и безнадежность.
  - Когда это началось?
  - Ровно неделю назад. В тот день над городом зависли невесть откуда
взявшиеся черные тарелки. Так до сих пор и висят, словно приклеенные, не
шелохнутся. Они - причина всему. А вот что они собой представляют? Откуда
взялись? - Спиридонов непонимающе развел руками.
  - Ну а городские власти, они разве не пытаются навести порядок? Есть же
еще силы правопорядка, армия...
  - Ничего больше нет, - резко, почти грубо оборвал Кийска Спиридонов. - Их
поглотил хаос. Пережевал и выплюнул в общую массу отчаявшихся людей. И не
их в том вина, потому что невозможно управлять огромным городом, когда
ничего, абсолютно ничего не работает!
  - Ну а вы-то куда направляетесь?
  - Прямо, - махнул рукой вперед Спиридонов. - Буду идти до тех пор, пока
мой фонарик не загорится. Судя по вашим словам, не так уж и долго осталось.
  - Я соврал, - признался Кийск. - Я сам всю дорогу иду пешком.
  - Ну что ж, - ничуть не расстроился Спиридонов. Человек он был, должно
быть, весьма деликатный, потому что, явно видя, что собеседник многое
недоговаривает, не приставал к нему с расспросами. - Значит, придется
пройти чуть подальше. В город я все равно не вернусь. Ну мне-то просто, я
один - собрался да пошел. А у кого семьи, дети маленькие, им-то каково?
  - Многие бегут из города?
  - Пока еще нет. Но, судя по тому, как обстоят дела, в самое ближайшее
время начнется массовый исход, - как только станет нечего есть. И вам я не
советую туда идти. Состояние в городе близко к панике, и я даже не хочу
думать о тех ужасах, которые она за собой повлечет.
  Кийск закинул руки за голову, устало потянулся и скосил глаза на
неподвижно прилепившуюся к голубому небу черную блямбу.
  - Да надо бы самому посмотреть на все, - не очень-то уверенно произнес он,
после всего услышанного сам толком не зная, стоит ли идти в город.
  - Ну, как знаете, - не стал более отговаривать его Спиридонов.
  Он снова взялся за ручки своей тележки, но прежде, чем толкнуть ее,
протянул Кийску визитную карточку.
  - Если вам негде остановиться, можете жить у меня. Ключи я оставил в
шкафчике у двери.


                                  Глава 2

  ГИБНУЩИЙ ГОРОД

  Последние несколько километров до города все шоссе, теперь уже
восьмиполосное, было запружено покореженными, раздавленными, с выбитыми
стеклами и следами пожиравшего их пламени машинами. В некоторых остовах
автомобилей Кийск видел обугленные останки сгоревших пассажиров, которые
некому было убрать. Людей видно не было. Должно быть, если кто-то еще, по
примеру Спиридонова, и покидал город, то пользовался для этого не
магистральным шоссе, а другими дорогами.
  В городе, куда Кийск вошел уже в сгущающихся вечерних сумерках, все
выглядело во много раз ужаснее, чем на дороге. В полумраке, когда ни окна,
ни фонари, ни информационные полосы не горели, Кийск не узнавал знакомых
улиц. Не только проезжая часть, но и тротуары были забиты выехавшими на
них, прежде чем навсегда замереть, машинами. Редкие прохожие либо
осторожно пробирались между кузовами, либо, кто помоложе и попроворнее,
прыгали с крыши на крышу.
  Пространство между машинами было завалено грудами всевозможнейшего
бытового мусора, который гнил и разлагался, насыщая воздух жутким смрадом.
Казалось невероятным, что всего за неделю город смог произвести столь
огромное количество отходов.
  Все, кого встречал на своем пути Кийск, были нагружены какими-то тюками,
мешками и коробками. Кийск понял, в чем дело, когда неподалеку от него,
оступившись, съехал с покатой крыши "Хонды" молодой парень. Из выроненного
им рюкзака посыпались на землю запаянные в пластиковую упаковку
длительного хранения батоны ржаного хлеба. Видимо, то, что говорил
Спиридонов о приближающемся голоде, было не пустыми словами. Народ
чувствовал, что скоро с едой станет туго, и торопился делать запасы.
  Из разбитых дверей входа в метро валили клубы плотного серого дыма. На
стенах домов также нередко были видны черные следы копоти, оставленные
вырывавшимся из окон пламенем. Количество пожаров в городе было огромным,
поскольку в отсутствие электричества жителям приходилось использовать для
освещения открытый огонь. А что для этих целей можно было найти в обычных
магазинах, кроме мгновенно сгорающих декоративных свечей? Счастье, что
стояло жаркое лето и не было необходимости разводить огонь для обогрева
жилищ.
  С наступлением ночи прохожие с улиц исчезли. Едва заметные тусклые
огоньки, мелькавшие вначале кое-где в окнах, вскоре совсем исчезли. Зато
теперь стали видны зарева пожаров, всполохами озаряющие черное ночное небо
одновременно в нескольких концах города. Больше всего горело в районе
центра.
  На улицах тоже то там, то здесь встречались костры, сложенные из всего,
что попадалось под руку и могло гореть. Зачастую попросту поджигали
выдранные из машин сиденья. В свете пламени теснились группы людей, по
пять-десять человек, главным образом молодых крепких парней.
  Подойдя к одной из таких групп, Кийск заметил в руках у ребят резиновые
полицейские дубинки и металлические пруты. У сидевшего на перевернутом
ящике парня с красной банданой на голове на коленях лежала допотопная
охотничья двустволка с вертикальным расположением стволов.
  - Тебе чего надо? - спросил он у Кийска отнюдь не дружелюбно.
  - Да перекусить бы что-нибудь, - ответил Кийск первое, что пришло в
голову, тем более что ему и в самом деле хотелось есть.
  - Вали отсюда, здесь тебе ничего не обломится.
  Только сейчас Кийск обратил внимание на то, что костер горит у входа в
большой продовольственный магазин. В городе шла борьба за самое ценное,
что оставалось, - за еду.
  - Понятно, - сказал Кийск и, развернувшись, пошел назад.
  Брошенный кем-то обломок автомобильного руля угодил ему в спину между
лопаток. Кийск резко обернулся и натолкнулся на стену злобных, насмешливых
взглядов. Ружье у сидевшего на ящике парня скорее всего было не заряжено -
где найдешь патронов для такого старья? - остальные же были героями только
до тех пор, пока держались сворой. Но стоило ли сейчас связываться с ними?
Тем более что на шум драки наверняка подоспеет подмога из дома, которому
принадлежал магазин.
  Неподалеку Кийск обнаружил разграбленное кафе, в котором нашлось все же
несколько запакованных в пластик бутербродов и банка пива. Перекусив тем,
что имелось, Кийск устроился спать здесь же, под стойкой, на вытащенной из
ближайшей машины широкой спинке заднего сиденья.
  Утром Кийск нашел в кафе раковину и хотел умыться, но водопровод не
работал. Отыскав еще несколько бутербродов, пару плиток шоколада и две
банки с лимонадом и одну с пивом, он сложил все это в пластиковый пакет и
вышел на улицу.
  При свете дня город производил еще более удручающее и мрачное впечатление,
чем ночью. Заполненный людьми, с трудом пробирающимися по запруженным
машинами улицам, город наводил на мысль о трупе какого-то огромного и
некогда сильного зверя, по которому ползали пожирающие его мертвую плоть
насекомые.
  Над домом напротив кафе висел один из черных дисков. На глаз расстояние до
него определить было невозможно. Он казался не материальным объектом, а
кругом, нарисованным или вырезанным на сияюще-прозрачной, незамутненной
голубизне небесного свода. Впечатление нереальности усиливалось тем, что
диск не отбрасывал тени, - свет не пронизывал , его насквозь, а как будто
огибал.
  На улице, не отойдя и трех шагов от стеклянных дверей кафе, Кийск в
нерешительности остановился возле каким-то чудом уцелевшей стеклянной
витрины. У него и прежде не было никакого определенного плана действий,
сейчас же, воочию увидев то, во что превратилась столица, он пребывал в
полнейшей растерянности. На фоне трагедии Земли события на РХ-183
превращались в малозначительный эпизод. Что менялось от того, что Кийску
были известны подлинные причины произошедшей катастрофы? Кому до этого
сейчас было дело? Даже если Совет безопасности еще и существовал, основной
и единственной его задачей теперь должно было стать не расследование
причин случившегося, а спасение людей, налаживание жизни в новых условиях,
навязанных Лабиринтом. И снова в связи с Лабиринтом у Кийска возникал
вопрос: почему? Почему Лабиринт поступил таким образом? Какой результат
рассчитывает получить он в итоге? Не примитивная же месть за взорванную в
его ходах бомбу являлась побудительным мотивом его действий? Дико было бы
даже предполагать подобное.
  Пронзительный женский крик, раздавшийся из-за угла, мгновенно разорвал и
скомкал поток мыслей в голове Кийска. Крик был не испуганный, а скорее
изумленный, протестующий против чего-то, что абсолютно не соответствовало
привычному ходу вещей. Так могла закричать женщина, обнаружившая на стопке
свежевыстиранного белья огромную серую крысу. Крик оборвался на самой
высокой ноте. Секунду спустя раздался громкий, многократно усиленный
электроникой голос:
  - Прошу всех незамедлительно покинуть улицы! Сейчас они будут очищаться!
  Голос определенно принадлежал не человеку, - уверенный и спокойный, но
совершенно лишенный обертонов, он все время звучал в одном и том же
регистре. Слова он произносил слишком четко и правильно, что всегда выдает
разговаривающего на неродном языке, даже если освоил он его в совершенстве.
  Повторяя одну и ту же фразу, невидимый пока обладатель голоса неспешно
приближался. Люди, находившиеся на улице, зачарованно замерли, обратив
взоры в сторону, откуда он должен был появиться.
  - Ну, наконец-то, хоть кто-то собрался навести порядок, - с облегчением
произнесла остановившаяся неподалеку от Кийска женщина.
  Огромная, высотой почти под три метра, тяжелая и кажущаяся неповоротливой
фигура появилась из-за угла. Широкими, плоскими основаниями массивных,
состоящих из трех подвижных сочленений ног удивительное существо ступало
по крышам машин, со скрежетом проседавшим и лопавшимся, подобно надувным
резиновым шарам.
  На перекрестке удивительное существо остановилось.
  - Прошу всех незамедлительно покинуть улицы! Сейчас они будут очищаться!
  У него было две руки, две ноги и небольшой шишкообразный нарост вместо
головы. Корпус, похожий на панцирь броненосца, состоял из нескольких
поперечных поясов, свободно перемещающихся относительно друг друга.
Выступы, наросты и каверны разнообразных размеров и форм и абсолютно
непонятного назначения покрывали весь корпус и конечности странного
существа. В своем неподражаемом безобразии существо выглядело в то же
время настолько органично и законченно, что невозможно было определить,
представляло ли оно собой непосредственно природный объект или же его
биологическую основу покрывал защитный скафандр, придуманный гениальным до
безумия дизайнером и выполненный из странного, похожего на серый
низкосортный картон материала.
  Существо еще раз повторило стандартную фразу, покрутило по сторонам
головой, вращающейся подобно шляпке болта и на этот раз сочло нужным
добавить:
  - Мы, новые хозяева планеты, берем на себя полную ответственность за жизнь
населения и гарантируем все необходимое для нормального существования.
  Сказав это, оно снова двинулось вперед, не выбирая, куда поставить ногу, и
не обращая ни малейшего внимания на стонущие и скрежещущие под ними
изуродованные остовы автомобилей.
  Кийск в страхе попятился к двери. Неужели это существо являлось одним из
таинственных хозяев Лабиринта?
  Рядом с ним из-за газетного автомата выскочил парнишка лет восемнадцати и,
юркнув в двери кафе, замер там, зябко обхватив себя руками за плечи.
  - Ну вот теперь и у нас появились хозяева, - игриво подмигнул он Кийску.
  - Кто они? - спросил Кийск.
  Существо проследовало мимо них и, свернув за угол, снова повторило
сообщение о предстоящей очистке улиц.
  - А черт их знает, - пожал плечами парень. - Вчера они появились в
юго-западном районе города и вроде бы действительно навели там порядок.
  С ужасающим скрежетом и лязгом на улицу выехала машина, габаритами и
уродливостью форм под стать прошествовавшему перед ней хозяину. На
передней части у нее располагался огромный скребок, шириною в пол-улицы.
Вгрызаясь в дорожное покрытие, он снимал его, как слой масла с бутерброда,
заглатывая вместе с покореженными останками автомобилей, снесенными
фонарными столбами, рекламно-информационными щитами, газетными автоматами
и киосками. Все это исчезало в разверзнувшемся зеве машины и вываливалось
позади нее, перемолотое и спрессованное в прямоугольные блоки.
  - Все гребет, подчистую, - восхищенно произнес парень.
  - Тебе не страшно? - удивленно посмотрел на него Кийск.
  - А чего бояться? - пожал плечами парень. - Если бы хозяева хотели, они
могли бы и нас точно так же перемолоть. Так нет же, идут впереди машин и
предупреждают. И машины у них, заметь, не в пример нашим, работают.
  - Но мы же не знаем, что они собираются делать потом.
  - А какая разница? Меня и прежние власти не очень-то спрашивали, когда
собирались что-то сделать.
  Парень потерял интерес к происходившему на улице и принялся рыскать по
пустым холодильникам.
  - Надо же, все выгребли, - пожаловался он Кийску. - Скорее бы, что ли,
налаживали эти самые хозяева снабжение продовольствием.
  - Держи, - Кийск кинул парню свой пакет с едой и вышел за дверь.


                                  Глава 3

  БЕЖЕНЦЫ

  Вторые сутки сыпал мелкий, ни на минуту не прекращающийся дождь. Небо
заволокло серой пеленой, закрывшей солнце, но оказавшейся не способной
скрыть похожие на язвы нашлепки черных дисков.
  Кийск шел ссутулившись, глубоко засунув руки в карманы и нацепив на голову
целлофановый пакет. Группа беженцев, к которой он присоединился на окраине
города, состояла человек из тридцати, не считая маленьких детей, которых
везли в колясках или несли на руках. Большинство составляли мужчины
примерно такого же возраста, что и Кийск. С некоторыми из них шли жены и
дети. Были среди них и два старика - один седой как лунь, другой абсолютно
лысый, - упорно шедшие вперед и гордо отвергавшие любую предлагаемую им
помощь. Поклажа, которую несли с собой люди, состояла в основном из одежды
и запасов продовольствия.
  Словно повинуясь какому-то природному инстинкту, беженцы сразу, как только
вышли из города, свернули с шоссе на небольшую грунтовую дорогу, которая,
размытая дождем, сделалась почти непроходимой. За два дня они с трудом
одолели расстояние, которое по шоссе прошли бы менее чем за День. Впрочем,
они и сами не знали, куда шли. Собравшись вместе, они решили просто идти,
пока хватит сил, стараясь Уйти подальше от города. Кров они надеялись
найти в одном из крупных фермерских хозяйств.
  В пути и на остановках люди почти ни о чем не говорили.
  Все были подавлены и молчаливы, каждый думал о своем с том, что осталось
за спиной.
  Кийску казалось, после появления пришельцев из города должен был начаться
массовый исход. Однако этого не про изошло. Судя по разговорам на улицах,
люди не были в восторге от того, что пришельцы объявили себя хозяевами, но
тем не менее не спешили покидать насиженные места. Все рассуждения
сводились к тому, что уйти всегда можно, а для начала надо бы посмотреть,
разобраться, чего, собственно хотят эти самые хозяева. Голыми руками с
ними все равно не совладать. Да и не все ли равно, как они себя называют,
если и в самом деле наведут порядок и накормят. Короче, поживем - увидим.
  Кийска подобные речи не удивляли и не злили. Он и сам, наверное, рассуждал
бы таким же образом, если бы не знал, что за грозная и непостижимая сила
поддерживает, а возможно, и направляет действия пришельцев. Понять и
как-то оценить действия Лабиринта не представляется возможным, поскольку
протекающие в нем процессы не имеют ничего общего с человеческим
мышлением. Его нельзя победить, с ним невозможно договориться. И
неизвестно, что произойдет с теми, кто подчинится ему.
  Кийск не пытался выспрашивать у своих спутников мотивы, вынудившие их
покинуть город. Но, похоже, все они оценивали появление пришельцев не
иначе как вторжение, и разговор, если и заходил, то лишь о том, что
следует готовиться к сопротивлению. Кийск считал эти разговоры ничем не
обоснованной бравадой. Сам он ушел из города только потому, что не хотел
снова становиться подопытной крысой, мечущейся в замкнутом пространстве и
время от времени получающей за свою сообразительность то кусочек сыра, то
удар тока.
  Уже в сумерках, ища для ночлега место посуше, беженцы подошли к высокой
декоративной ограде, увитой в несколько слоев садовой лианой. Вскоре
нашлись и ворота, которые охраняли двое пехотинцев в черных, блестящих
дождевиках, вооруженные автоматами "АК-110". Погасшая навсегда неоновая
вывеска над воротами гласила, что за изгородью находится тренировочная
база спортивного общества "Вега". Под ней был вывешен квадратный лист
чертежного пластика, на котором синими буквами, расплывшимися от дождя, от
руки было выведено: "Здесь принимаются беженцы".
  Это простое объявление поразило Кийска сильнее, чем все, что он увидел за
последние дни. Казалось невероятным, что среди всеобщего хаоса и
неразберихи, после парализовавших практически все население безнадежности
и апатии нашлись люди, нашелся кто-то, решившийся взвалить на себя
ответственность за жизни хотя бы небольшой группы людей.
  Солдаты открыли калитку в воротах.
  - Идите прямо, - сказал один из них. - В центральном здании вы сможете
получить необходимую информацию и помощь.
  Беженцы прошли по широкой аллее парка и вышли к большому бассейну, вокруг
которого буквой П стояли три трехэтажных корпуса. В некоторых окнах горел
неяркий желтоватый свет.
  Просторный холл центрального корпуса был освещен самодельными керосиновыми
лампами. Встретившие их пехотинцы сразу же предложили беженцам сухую
одежду, полотенца и шерстяные пледы. На столе появились еда и горячий чай.
Тех, кто есть не хотел, сидевший за отдельным столиком сержант записывал в
толстую клеенчатую тетрадь, после чего солдаты разводили усталых людей по
комнатам.
  Выпив стакан горячего крепкого чая, Кийск подошел к сержанту:
  - Иво Кийск, отряд галактической разведки.
  Сержант аккуратно занес данные Кийска в тетрадь.
  - Вы из какого подразделения? - спросил Кийск.
  - Двенадцатая рота отряда "Стинг".
  - Кто организовал помощь беженцам?
  - Мы.
  - Кто вами командует?
  - Капитан Баслов.
  - Я могу его видеть? У меня имеется информация, которая его заинтересует.
  - Поднимитесь на второй этаж. Вторая дверь направо от лестницы, - сержант
ручкой показал, где найти лестницу. Кийск поднялся по лестнице и,
постучавшись, вошел. Комната, судя по обилию кубков на полках и вымпелов
на стенах, в прежние времена была кабинетом старшего тренера. Огромный
длинный стол, занимавший почти всю ее площадь, был завален грудами
всевозможных бумаг, тетрадей и папок. По краям и в центре его стояли
керосиновые лампы, сделанные из пустых бутылок. На дальнем углу, придвинув
к себе одну из ламп, сидел, зарывшись в бумаги, небольшого роста человек,
одетый в полевую камуфляжную форму. Заметив вошедшего, он поднял большую
круглую голову с оттопыренными ушами. На широком, алого цвета лице в
первую очередь бросались в глаза роскошные рыжие усы, щеголевато
подкрученные вверх. Лет ему было что-то около сорока.
  - Беда без компьютеров, - пожаловался он. - Просто тону в бумагах.
  Тяжело подняв руку, капитан Баслов помассировал поя красневшие от
усталости и недосыпания глаза и жестом при гласил Кийска проходить и
присаживаться.
  - Капитан Петер Баслов, - представился он и спросил: Вы из новой партии
беженцев?
  Кийск назвал себя.
  Услышав про отряд галактической разведки, Баслов заметно оживился.
  - Вот это здорово, - щелкнул он пальцами. - Какие у тебя планы?
  - Никаких, - покачал головой Кийск.
  - Останешься у нас?
  - Возможно. А что вы здесь собираетесь делать?
  - Ты видел хотя бы одного человека, который знает, что сейчас нужно
делать? - спросил, откинувшись на спинка, стула, Баслов.
  - Вы, похоже, знаете.
  - Ну, во-первых, давай-ка обращаться друг к другу на "ты". Если нам
придется работать вместе, то "выканье" только путаницу будет вносить. А
во-вторых, я, так же как и все, ничего не знаю и не понимаю, что
происходит. Я просто пытаюсь делать то, чем занимался всю жизнь, -
поддерживать дисциплину и порядок.
  - Вы здесь единственный старший командир?
  - Да, - устало кивнул Баслов. - И командир, и администратор, и комендант,
и распорядитель, и главный врач, и шеф-повар... И бог его знает, кто еще.
Гражданским трудно втолковать, что такое субординация. Со всеми своими
проблемами они считают нужным обращаться прямо ко мне.
  - Вы сами организовали лагерь беженцев?
  - Я и мои солдаты. Честно признаться, мы не такие уж бравые вояки, какими
хотим казаться. Наша специальность - связь. Наша часть находилась на южной
окраине столицы. Ну и бардак же начался, когда возникла вся эта заваруха:
электричества нет, связь не работает, машины стоят, оружие не стреляет,
курьеры, посланные в Департамент обороны, не возвращаются... Наверное,
только я и сохранил свою роту в целости, не позволив разбежаться. Мы ушли
из казармы, только когда появились механики...
  - Кто появились? - переспросил Кийск.
  - Ну, сами-то они себя называют хозяевами, но мы прозвали их механиками.
По-моему, это не живые существа, а роботы или киборги. Когда мы ушли из
города, я сказал солдатам, что теперь каждый сам должен решать, останется
ли он военным и будет продолжать выполнять мои приказы или же уйдет, сняв
погоны. Кто-то ушел, но большая часть осталась, правильно рассудив, что
поодиночке выжить труднее. Наткнувшись на спортивную базу, мы решили
остановиться здесь, по крайней мере до тех пор, пока сюда не добрались
механики. Свободных помещений здесь хватает, поэтому мы и беженцев принять
можем.
  - И много у вас людей?
  - Военных - девяносто шесть человек, включая меня. И почти триста человек
гражданских, главным образом беженцев из города. Честно говоря, я думал,
что будет больше. Мы сможем принять еще человек сто - сто пятьдесят. Если
людей будет больше, придется организовывать новый лагерь.
  - Вы здорово все здесь устроили.
  - Да какое там, - махнул рукой Баслов. - Дел еще море. Поэтому я каждого
вновь прибывшего предупреждаю: у нас не общежитие, а военный лагерь. В
отдыхе и еде мы не отказываем никому, но тот, кто решит остаться, будет
считаться мобилизованным. Военная дисциплина и военный порядок во всем. И
результаты - налицо. Смотри, - Баслов пододвинул поближе к Кийску лампу. -
В городе темнотища, а у нас - свет! В коттедже за центральным корпусом мы
организовали что-то вроде исследовательского центра, занимающегося всеми
проблемами сразу. Сейчас, куда ни кинь, - одни проблемы, всю жизнь
приходится налаживать заново. Вот мы и дали первую задачу нашим
специалистам: решить вопрос с освещением. И, гляди, - решили! Сегодня днем
начали серийный выпуск керосиновых ламп из подручных материалов. К
завтрашнему вечеру и территорию осветим.
  - А что будет поручено мне?
  - Так ты остаешься?
  - Кто же уйдет от жизни при свете, - улыбнулся Кийск. Баслов глянул на
висевшие на стене допотопные часы-ходики.
  - Сегодня уже поздно, - сказал он. - Завтра я тебе покажу наш лагерь и
введу в курс дел. Вместе и решим, что для нас сейчас самое главное и чем
тебе заняться. Ты один или с семьей?
  - Один.
  - Тогда, если не против, поселим тебя здесь, в центральном корпусе.
  - Согласен, - кивнул Кийск. - Но, прежде чем уйти, хочу вам кое-что
рассказать. Мне известна причина вторжения...
  Он вкратце рассказал Баслову то, что знал о Лабиринте. Капитан слушал
Кийска внимательно, не перебивая.
  - Так, значит, ты считаешь, что воевать с механиками бессмысленно? -
спросил он, когда Кийск закончил.
  - Думаю, что так. Нужно просто следить за их действиям и стараться
избегать любых контактов с ними.
  - А когда некуда уже будет отступать?
  Кийск молча развел руками.
  - Но вам же удавалось убивать двойников?
  - Да, но механики - не двойники. К тому же сейчас у нас даже нет оружия.
  - Ошибаешься, - хитро прищурился Баслов. - У нас имеется довольно большой
запас взрывчатки ДК-123. Ее можно взорвать и без детонаторов, используя
примитивный запальный шнур. А когда мы уходили из города, то заглянули на
учебное стрельбище, и после еще несколько раз наведались туда. Там мы
разжились старенькими автоматами "АК-110" и боеприпасами к ним.
  - Я видел их у солдат, но думал, что это только камуфляж.
  - Совсем нет. Мы их немного переделали и приспособили под стрельбу
одиночными выстрелами. После каждого выстрела затвор приходится
передергивать вручную. Но это все же лучше, чем нестреляющие трассеры. И
придет время, я непременно испытаю их действие на механиках.
  - Ты собираешься с одной ротой, вооруженной "АК-110", освободить всю
планету?
  - Пока у нас только "АК-110", но не исключено, что специалисты из нашего
исследовательского центра еще что-нибудь придумают. Я возлагаю на них
большие надежды. К тому же я не считаю, что мы единственный центр
сопротивления, оставшийся на Земле. Должны существовать и другие. Нужно
только связаться с ними и договориться о совместных действиях. Впрочем,
сейчас это не главное. Воевать мы будем потом, а сейчас нам нужно просто
постараться выжить.


                                  Глава 4

  ЛИДЕР

  Капитан Петер Баслов являлся прирожденным лидером, объединяя в себе два
больших достоинства: прекрасные организаторские способности и неукротимую
энергию, подкрепленную фантастической работоспособностью. В дополнение к
этому у него не было характерной для многих военных упертости - он всегда
открыто готов был признать свою ошибку и изменить точку зрения на тот или
иной предмет, если слышал веские, аргументированные доводы. Он успевал
везде и всюду, появляясь в тот самый момент, когда его присутствие было
действительно необходимо. Ходил он быстро, широкой походкой,
сопровождаемой такой же широкой отмашкой руками. Никто никогда не видел
его отдыхающим или спящим.
  Два старика, пришедшие в лагерь с той же группой беженцев, что и Кийск,
оказались опытными делопроизводителями, заставшими еще те времена, когда в
ходу была бумажная документация. С их помощью Баслову быстро удалось
наладить учет находящихся в лагере людей, провести инвентаризацию
имеющихся запасов и организовать контроль за их использованием.
  К концу недели число прибывающих беженцев резко сократилось. В день
приходили один-два, редко - три человека. В связи с чем отпала
необходимость в организации дополнительного лагеря, и Баслов со всей
энергией взялся за благоустройство спортивной базы. Глядя на него,
уверенно раздающего распоряжения и приказы, можно было решить, что он
решил обосноваться здесь навсегда или как минимум на несколько лет.
  Уже сейчас, в начале лета, он думал о предстоящей зиме. Главными
проблемами были пища, теплая одежда и отопление жилых помещений.
Специалисты из исследовательского центра имени Баслова, как все в лагере
называли коттедж, в котором работали собранные вместе инженеры, техники и
ученые, уже разработали проект системы парового отопления, и за первым
корпусом полным ходом шло строительство небольшой котельной. Но вот
определить, что за воздействие, источниками которого, вне всяких сомнений,
являлись висящие в небе черные диски, выводит из строя все механизмы, за
исключением тех, что работали от ручного привода, им пока не удавалось.
  Запасы консервированной пищи, одежды, медикаментов инвентаря и прочих
необходимых для жизни вещей регулярно пополняли отряды велосипедистов,
ежедневно, в любую погоду, совершавших рейды в город и окрестности и
аккуратно собиравших все, что оставалось в разграбленных магазинах и на
складах.
  Однако скоро поездки за товарами в город пришлось прекратить. Разведчики,
побывавшие там, рассказывали, что механики планомерно сносят в городе все
старые дома и ставят на их месте серые стандартные 12-этажные "кирпичи", в
которые расселяют людей. Магазинов в новом городе не было вообще, так что
оставалось только догадываться, каким образом жители получают все
необходимое для жизни.
  Впрочем, ни сейчас, ни в более отдаленной перспективе голод обитателем
базы не грозил. Объехав окрестности, Баслов договорился с управляющими
близлежащими фермерскими хозяйствами, которые, лишившись механических
помощников, собирались уже забросить свои поля и начинать резать скот, о
поставках продовольствия в обмен на помощь в уходе за полями, скотом и при
уборке урожая.
  За повседневными мирными заботами Баслов не забывал и о том, что в первую
очередь он воин. Как он и обещал, в лагере была введена железная
дисциплина. Никто, включая детей, не имел права нарушать установленные
порядки и правила. Обговаривать правомерность и необходимость тех или иных
требований и выносить эти вопросы на общее обсуждение не возбранялось
никому, однако последнее, решающее слово всегда оставалось за Басловым,
чей авторитет был непререкаем. Нарушители правил карались самым строгим
образом. На случаи рецидивов была предусмотрена даже такая мера, как
изгнание из лагеря.
  В окрестностях базы были расставлены посты с круглосуточным посменным
дежурством, а наблюдатели в лагере должны были неусыпно следить, не
взлетит ли над лесом или среди полей сигнальная ракета. Каждый человек,
будь то военный или гражданский, знал, где он должен получить оружие и в
какое место направиться в случае появления механиков, - несмотря на
предупреждение Кийска, Баслов не собирался в случае нападения сдавать базу
без боя. Со временем, покончив с самыми неотложными делами, он намеревался
укрепить ограждение базы, а если удастся, то окружить ее еще и рвом.
  То что механики не проявляют никакого интереса к покинувшим город
беженцам, казалось Баслову подозрительным. И когда с заботами первой
необходимости было покончено и жизнь на базе уже почти вошла в русло
обыденности, решил первым нанести им визит.


                                  Глава 5

  РАЗВЕДКА БОЕМ

  В трех километрах от черты города шоссе обрывалось, срезанное, вместе с
заполнявшим его неподвижным металлическим ломом, чудовищными комбайнами
пришельцев. Полосу свежеутрамбованной земли уже буравила со всей своей
могучей силой молодая зеленая трава.
  Проехав еще километра два, Баслов, Кийск и следовавшие с ними семеро
солдат спрятали велосипеды в кустах и дальше пошли пешком.
  Целью первого выхода боевого отряда в город капитан Баслов ставил
обнаружение центров базирования пришельцев и их техники. Кийск
придерживался мнения, что постоянных баз в городе у механиков нет, а
появляются они там и тогда, где им это нужно, открывая выходы из
Лабиринта. Он отправился с отрядом Баслова только затем, чтобы своими
глазами увидеть, во что превратился город.
  Одинаковые дома стояли ровными рядами, разбитые на сектора, разделенные
прямыми проходами. Дорожное покрытие, такое же серое и плоское, как и
стены домов, заливало все свободное пространство между ними. Отсутствовали
газоны, не было ни деревца, ни куста. На улицах было пусто.
  Среди возносящихся вверх безликих серых громадин с зеркальными окнами
Кийск испытывал то же чувство, что и в каменной пустыне на РХ-183: словно
из-за стены полного безмолвия, неподвижности и одиночества в спину
упирается чей-то пристальный, почти осязаемый взгляд.
  Так никого и не встретив и не увидев ничего нового, они прошли два
квартала.
  Пехотинцы заметно нервничали. Тишина и безлюдье вызывали недоверие,
казались обманчивыми, заставляли все время держать палец на спусковом
крючке автомата.
  - По-моему, не стоит идти дальше, - сказал Кийск. - Здесь и заблудиться
недолго. К тому же нет никаких укрытий и в случае нападения...
  Он не успел закончить фразу, когда из-за угла возник механик. При своих
огромных размерах и, должно быть, немалое весе, передвигался он плавно,
легко и почти беззвучно.
  - К стене! - крикнул Баслов.
  Солдаты отпрянули в сторону и, прижавшись к стене, ощетинились стволами
автоматов.
  - Если у вас есть какие-то проблемы, можете обратиться ко мне, - произнес
механик.
  Голос его, по тембру и по интонациям, был неотличим от голосов других
пришельцев, которые слышал Кийск.
  - Проблемы? - Баслов передернул затвор. - Сейчас, похоже, проблемы
возникнут у тебя...
  - Спокойно, - Кийск остановил его, положив руку на автомат. - Если у него
имеется оружие, то расстреляет он нас одной очередью.
  - Если вы пришли в город из других мест и не имеете жилья, - продолжал
механик, - следуйте в четырнадцатый сектор, где имеются свободные жилые
секции.
  - Знаете, чего они не предусмотрели? - оглянулся Баслов на своих
подчиненных. - Подъезд! Он не сможет в него пролезть! Вперед!
  Люди метнулись к подъезду.
  Механик, не пытаясь помешать, просто последовал за ними. Он подошел к
оставленной приоткрытой двери и неподвижно, как будто в нерешительности,
замер.
  - На вид он какой-то непрочный, - сказал Баслов, внимательно изучив
взглядом пришельца. - Вроде как из картона склеен.
  - Это, наверное, только на вид, - заметил с сомнением один из пехотинцев.
  - А вот это мы сейчас и проверим.
  Баслов поднял автомат и, тщательно прицелившись, выстрелил механику в
голову. Грохот выстрела гулким, раскатистым эхом разнесся по этажам. Пуля
угодила в цель и, дзинькнув, отлетела в сторону.
  - Крепкий, гад, - Баслов передернул затвор.
  - Ношение и применение огнестрельного оружия запрещено, - отчетливо и
громко произнес механик. - Требую немедленно сдать все имеющееся в наличии
огнестрельное оружие.
  - А если нет? - не отвечая на приказ механика, а просто разговаривая сам с
собой, тихо спросил Баслов.
  - В случае отказа выполнить требование, - продолжил после паузы механик, -
буду вынужден применить особые меры.
  - Вот это уже интересно! Посмотрим, на что ты способен?
  - А если он просто будет стоять здесь, пока мы не выйдем? - спросил Кийск.
  - Судя по всему, терпения ему не занимать.
  - На этот случай у меня имеется кое-что в запасе, - похлопал рукой по
перекинутой через плечо сумке капитан.
  - Смотрите! - воскликнул стоявший у двери пехотинец. На правом плече
механика раздвинулись лепестки сферической диафрагмы. Из открывшегося
отверстия выдвинулась тонкая, блестящая на конце металлическая трубка.
  - Стеньков, - схватив за рукав, подтянул к себе молодого паренька Баслов.
  - Сможешь сбить эту штуку?
  - Запросто.
  - Постой, мы же даже не знаем, что это такое, - попытался остановить его
Кийск.
  - Какая разница, - отмахнулся Баслов. - Действуй, Стеньков.
  Выглянув за дверь, Стеньков поднял автомат и прицелился.
  Выстрелить он не успел. Тонкий, как спица, луч лазера, пронзив насквозь
дверь и тело солдата, ударил в пол. Покрытие, похожее на каменное,
запузырилось. Стеньков, нанизанный на луч, словно бабочка на иглу,
пошатнулся, и тонкая, обугленная по краям полоса рассекла его тело. Не
издав ни звука, он замертво рухнул на пол.
  - Ах ты!..
  Дергая попеременно то спусковой крючок, то затвор, Баслов принялся
беспорядочно палить по механику. К нему присоединились двое пехотинцев.
Одна из пуль угодила-таки в отверстие диафрагмы, и лазерный луч погас, но
тотчас же возник новый, берущий начало от другого плеча механика.
Перерезав надвое автомат в руках стрелявшего пехотинца, он отсек и кисть
сжимавшей его руки.
  - К стенам! Все к стенам! - взмахнул рукой Баслов. Солдаты,
рассредоточившись, прижались к стенам парадного. Один из них, достав
перевязочный пакет, стал бинтовать раненому обожженную культю. Тот смотрел
на свою изуродованную руку с ужасом, словно не понимая, что произошло,
почему она вдруг стала короче? Должно быть, из-за шока ему даже не было
больно.
  Лазерный луч, изрезав на куски дверь, плясал по парадному, проскальзывая
порой у самых ног людей. Тишину нарушало только тихое, змеиное шипение
плавящегося под лучом покрытия пола.
  Кийск посмотрел на побледневшие, растерянные лица молодых бойцов. Все они,
должно быть, впервые угодили в переделку, когда кажется, что жизнь твоя
почти ничего не стоит и ровным счетом ничего не значит ни для кого, кроме
тебя самого.
  - Надо уводить людей, - сказал Кийск.
  Баслов молча кивнул и, прислонив автомат к стене, расстегнул сумку.
  - Что там у тебя еще? - закричал Кийск. .
  - Дедовское средство, - Баслов достал из сумки бутылку с заткнутым в
горлышко фитилем. - Коктейль Молотова.
  - Это не поможет! О, черт!..
  Кийск бросился было вперед, но снова отпрянул к стене, едва успев
увернуться от метнувшегося в его сторону луча.
  - Посмотрим, - чиркнув зажигалкой, Баслов запалил фитиль. - Нужно же найти
способ, как достать этого урода.
  Выждав момент, когда лазерный луч механика оказался у противоположной
стены, Баслов высунулся в дверной проем и швырнул бутылку. Стекло со
звоном разбилось о грудь пришельца, горючая смесь вспыхнула, и пламя в
одно мгновение охватило всю верхнюю половину его корпуса. Лазерный луч
исчез, - огонь и дым, окутавшие пришельца, закрыли от него цель. Механик
крутанул объятой пламенем головой, и вниз от нее ударили две широкие серые
струи, похожие на смесь какого-то чрезвычайно плотного газа с
мелкодисперсной пылью. Упругая серая волна, скатившаяся вдоль корпуса, в
пару секунд сбила и погасила огонь.
  - Вот ты, оказывается, что умеешь! А как тебе это понравится?
  Баслов бросил под ноги механика объемистый пакет, начиненный взрывчаткой с
заправленным и подожженным фитилем.
  Кийск уже даже и не пытался остановить его, увлеченного азартом боя.
Баслов собрался испробовать все средства, имеющиеся в его небогатом
арсенале, и сделал бы это несмотря ни на что.
  Рвануло так, что стены содрогнулись. Взрывная волна с клубом подхваченной
пыли, ворвавшись в парадное, распахнула двери квартир на площадке первого
этажа.
  Механик недвижимо стоял на том же месте, словно даже и не заметив
произошедшего.
  - Уходить надо, - наклонившись вперед, Кийск уперся руками в колени. - А
то дождемся, что он фугасом по подъезду влепит.
  - По-моему, с ним что-то происходит, - удивленно произнес Баслов,
осторожно выглянув из-за изрубленного лучом дверного косяка.
  Нижний пояс, охватывающий туловище механика, приподнялся, чуть сдвинулся в
сторону, и из-под него посыпалось что-то похожее на комки мятой черной
бумаги, размером с кулак. Упруго ударившись о землю, это нечто
развернулось и превратилось в паукообразных уродцев с крохотными телами и
торчащими во все стороны тонкими суставчатыми конечностями. И секунды не
прошло после удивительной трансформации, как вся стая бросилась к подъезду.
  Баслов вскинул автомат и выстрелил в ближайшего паука.
  Пуля раздавила его тело, ноги же, отлетевшие в стороны, продолжали
судорожно дергаться, словно продолжая безумный бег.
  - Мещерский! Лейн! К двери! Не давайте этим тварям ворваться в парадное!
Кийск, уводи остальных через квартиру, на другую сторону дома!
  Двое солдат и Баслов, стараясь не подставляться под прицел механика, на
плече которого пульсировала, готовая в любую секунду открыться диафрагма,
скрывающая ствол лазера, беспорядочно, наперебой палили по паукообразным
тварям. Кийск с остальными бросился к распахнутой двери квартиры.
  Обстановка внутри была скудная, однообразная, мертвенно-серой расцветки.
Осматриваться времени не было. Кийск на бегу распахнул стенной шкаф и,
схватив с полки, бросил в подставленную солдатом сумку несколько таких же
серых комбинезонов, решив, что это будет более подходящей одеждой для
следующего визита в город. Подбежав к окну, которое изнутри было таким же
зеркальным и непроницаемым для взора, как и снаружи, он с размаха саданул
по стеклу прикладом автомата. Стекло загудело, завибрировало, но осталось
невредимым. Кийск перевернул автомат и, трижды выстрелив, проделал в
стекле три отверстия с разбегающимися паутинами трещин.
  Истошно, с надрывом заорал пехотинец с отрезанной рукой. Он только сейчас
пришел в себя от первоначального шока и со страшной отчетливостью понял,
что сделался калекой.
  - Вколите ему что-нибудь! - раздраженно приказал Кийск.
  - Уже сделали.
  - Вколите еще! Сделайте что-нибудь, чтобы он умолк! Кийск принялся с
остервенением бить в стекло ногой. Стекло покрывалось все более плотным
узором трещин. После пятого или шестого удара оно наконец разлетелось с
плотным хлопком, взорвавшись тысячью темных стеклянных брызг. Стволом
автомата Кийск провел по периметру окна, очищая его от застрявших
осколков, и выглянул наружу. За окном, через улицу, стоял точно такой же
дом. Механиков видно не было.
  - Прыгайте! - велел солдатам Кийск, а сам побежал за Басловым и
оставшимися вместе с ними пехотинцами.
  Сдержать натиск пауков пальбой из автоматов, стреляя одиночными, даже из
трех стволов одновременно, было невозможно. Баслов разбил об асфальт
бутылку с зажигательной смесью и подпалил ее. Но даже огонь не мог
остановить мерзких тварей.
  Механик, не предпринимая никаких новых действий, только наблюдал за
происходящим.
  - Уходите! - крикнул Баслов солдатам и, встав в дверном проеме, стал бить
набегающих пауков прикладом.
  Одна из тварей вцепилась ему в башмак. Тряхнув ногой, Баслов размозжил ее
о стену. Другой паук, проскочив в это время в парадное, подпрыгнул и,
зацепившись парой ног за штанину пехотинца Лейна, проворно вскарабкался по
ней и прижался к бедру. Лейн только успел вскрикнуть и сбить паука ударом
кулака. В следующее мгновение он привалился спиной к стене и начал
медленно оседать на пол. Мещерский раздавил паука ногой и подхватил Лейна
за локоть. Глаза у того уже закатились под веки, и он мешком повис в руках
товарища.
  На площадку первого этажа выбежал Кийск.
  - Баслов! Кончай! Уходим! - крикнул он.
  Он сбежал вниз по лестнице и, подхватив Лейна под другую пуку, помог
Мещерскому втащить его наверх.
  - Там еще Стеньков остался, - тяжело дыша, с трудом выговорил Мещерский.
  - Он уже труп, - с жестокой прямолинейностью осадил его Кийск. - Нам бы
этого дотащить.
  Нагнавший их Баслов, прежде чем войти в дверь, развернулся и бросил вниз,
на спины заполнивших парадное пауков, самодельную бомбу.
  - Куда? - спросил кто-то из солдат, когда все они оказались по другую
сторону дома.
  Дома стояли ровными рядами, так что улица просматривалась из конца в
конец. Спрятаться было некуда. В какую бы сторону они ни побежали, велика
была возможность снова встретиться с обогнувшим дом механиком.
  Они бросились к соседнему дому и, так же, как в первом, выбив окно в
квартире на первом этаже, выбрались на параллельную улицу. Пройдя насквозь
еще один дом, они повернули в сторону окраины.
  Двигались они слишком медленно из-за того, что двоих - не приходящего в
себя Лейна и совершенно ошалевшего от лошадиной дозы наркотика солдата,
потерявшего руку, - приходилось тащить на себе.
  Механик - то ли с которым они уже встречались, или какой другой, - возник
на пути прежде, чем они успели добраться до окраины города. Люди укрылись
в подъезде и замерли, зажав в руках бесполезные автоматы. Механик, словно
и не заметив их, неспешно проследовал мимо.
  Привал сделали, только выбравшись из города и найдя спрятанные велосипеды.
Ехать на велосипедах с двумя тяжелоранеными было невозможно, поэтому на
базу за помощью отправили только одного велосипедиста. Остальные укрылись
в кустах.
  Молодых солдат все еще трясло от пережитого напряжения. Кийск чувствовал,
что у него внутри тоже поднимается дрожь, но это была не реакция на
опасность, а глухое раздражение и злость. Мир, вставший на дыбы, грозил
раздавить их, а капитан Баслов, такой же, как и все, слабый и бессильный,
не желал понять, что надо не геройствовать, а просто дать людям спокойно
дожить отпущенные им дни. В этом мире от них уже ничего не зависело. Они
были щепками разбитого корабля, несомыми сметающей все на своем пути
волной.
  Кийск подполз к краю кустарника и, раздвинув ветви, выглянул наружу. Если
не смотреть в сторону города и срытого шоссе, то можно было обмануть себя,
убедив в том, что все осталось по-прежнему, как было, - и небо, и лес, и
кузнечики в траве, и весь мир, и ты в нем.


                                  Глава 6

  СТРАТЕГИЯ НАНЕСЕНИЯ УДАРА

  - Ну и чего, скажи мне, чего мы добились? - Жестом вытянутой руки с
открытой ладонью Кийск потребовал от Баслова ответа. - Двое человек
мертвы, один - искалечен. Ради чего?
  Баслов, сидя на своем обычном месте, задумчиво покручивал двумя пальцами
ус и, прищурившись, посматривал на мечущегося по комнате Кийска. Из-за
теней от тускло мерцающей керосиновой лампы, то и дело скользящих по его
лицу, трудно было уловить его выражение.
  - Лейн жив, но находится в коматозном состоянии, - негромко произнес он. -
Врачи говорят, что если бы у них были необходимые лекарства и
оборудование, они привели бы его в чувства.
  - Но нет же ничего! И мы ничего не можем для него сделать!
  - Мы знаем теперь, что наши автоматы и самодельные бомбы бессильны против
механиков. Теперь мы будем искать другие способы борьбы с ними.
  - Господи! - Кийск с треском опустился на стул. - Все же бессмысленно!
  - А что ты предлагаешь? - Чтобы погасить внезапную вспышку гнева, Баслов
изо всех сил хлопнул обеими ладонями по столу. - Сидеть здесь и
дожидаться, пока за нами придут?
  - Но ты же сам сегодня видел.. - устало начал Кийск.
  - То, что я видел, вовсе не убедило меня в том, что механика невозможно
уничтожить. Либо в их физическом строении, либо в используемой ими
тактике, либо в организации их общества, либо где-то еще, не знаю где,
должно быть слабое звено, которое сможем разбить даже мы со своими слабыми
силами. И я буду продолжать искать его, даже если для этого мне придется
ходить в город одному. Но, откровенно говоря, я очень рассчитывал на твою
помощь. У тебя есть необходимый дам опыт.
  - От меня не будет никакого проку. Вокруг меня постоянно гибнут люди.
  - В этом нет твоей вины.
  - Не знаю.
  - Рано или поздно мы все погибнем, если не сможем оказать механикам
сопротивления.
  - Дороги из города не перекрыты, а беженцев больше нет. Возможно, жизнь
под властью пришельцев не так уж плоха, как кажется нам со стороны.
  - Я думал об этом. Ты рассказывал о способностях Лабиринта заменять людей
двойниками. Может быть, в городе уже и не осталось людей, одни двойники?
  - Если бы у Лабиринта была цель заменить людей двойниками, он не стал бы
растягивать этот процесс. Он в одно мгновение уничтожил все механизмы на
Земле, но не стал делать того же с людьми. Значит, ему зачем-то нужны
живые люди.
  - Мы не видели в городе ни одного живого человека. Возможно, пришельцы
используют их на каких-то работах?
  - При их-то технологиях использовать рабский труд? Они менее чем за месяц
полностью перестроили город.
  - Вот тебе еще один вопрос, с которым необходимо разобраться и который
может оказаться ключом, повернув который мы сломаем всю выстроенную
механиками систему.
  - Что-то я очень сильно в этом сомневаюсь, - покачал головой. Кийск.
  - Но помочь не отказываешься?
  Кийск поднял взгляд на Баслова, покачал головой и, усмехнувшись, щелкнул
ногтем по стеклу стоявшей перед ним лампы.
  - Однажды некое загадочное существо, не имеющее физической формы и
представившееся просто как Голос, сказало мне, что с огромным интересом
наблюдало за тем, как отчаянно мы сражались в заведомо проигранной схватке
с Лабиринтом. В благодарность за доставленное удовольствие оно указало нам
с Борисом выход из, казалось бы, безвыходного тупика. Будем надеяться, что
в этот раз у нас получится не хуже и снова найдется кто-то, готовый помочь.
  - Помощь, конечно, не помешает, но, думаю, мы и сами еще на что-то
способны! - Кончики усов Баслова снова по-боевому топорщились вверх. Он
поднял стакан остывшего чая и, отсалютовав им, торжественно провозгласил:
  - За победу!
  Выпить он не успел. После деликатного стука дверь приоткрылась и в комнату
заглянул высокий, невообразимо худой тип лет сорока пяти в клетчатой
рубахе, вылезающей из-за пояса, и в мятых брюках с пузырями на коленях.
  - Вы позволите? - робко спросил он.
  - Конечно, Клавдий Матвеевич, мы именно вас и ждем.
  Баслов поставил стакан на стол и поднялся навстречу вошедшему.
  - Вы не знакомы? - спросил он у Кийска. - Клавдий Матвеевич Колышко,
специалист по нейроэлектронике.
  Колышко слегка поклонился Кийску и, подойдя к столу, принялся
разворачивать на нем свернутые в тугой рулон листы бумаги, которые принес
с собой.
  - У нас в лагере имеется художник, который по описаниям парней, бывших
вместе с нами в городе, изобразил механика в нескольких ракурсах, -
объяснил Кийску Баслов. - Я попросил Клавдия Матвеевича собрать группу
экспертов и проанализировать эти рисунки.
  - Конечно, лучше бы было иметь фотографии, - ворчливо произнес Колышко. -
Пока я могу ознакомить вас только с предварительными выводами. Полный
отчет, с подробными выкладками, расчетами и обоснованиями будет
подготовлен к утру.
  Колышко пристально посмотрел сначала на Баслова, затем на Кийска и, не
встретив с их стороны возражений, продолжил:
  - Заранее предупреждаю, что все наши заключения носят предположительный
характер, поскольку основаны исключительно на догадках. Никому из нас не
доводилось прежде сталкиваться ни с чем, хотя бы отдаленно напоминающим
это, - он постучал карандашом, зажатым в пальцах с обкусанными ногтями, по
одному из рисунков. - Тем не менее мы пришли к единодушному выводу, что
внешняя оболочка данного существа представляет собой форму искусственного
происхождения. Но она не является скафандром для находящегося внутри его
существа, поскольку нам не удалось обнаружить систем для контактов его
внешних органов чувств с окружающей средой. Имеющиеся на ней рецепторы или
то, что мы за них приняли, должны, по всей видимости, работать автономно,
воспринимая, анализируя и передавая информацию. Исходя из некоторых
характерных особенностей, также можно с большой долей вероятности сказать,
что данное существо не является роботом или киборгом. Об этом можно судить
по отсутствию некоторых конструктивных особенностей, характерных для любых
моделей. Мы склонны предполагать, что в корпусе имеется камера, в которой
находится живое существо, связь которого с внешней оболочкой
осуществляется на нейронном уровне.
  - То есть живое существо, находящееся внутри механика, является как бы его
мозгом, - уточнил Баслов.
  - Не совсем так. Даже, скорее всего, совсем не так. Чем создавать столь
сложную конструкцию, гораздо проще было бы снабдить машину электронными
системами, воссоздающими деятельность мозга. В данном же случае машина и
живое существо представляют собой единое целое, искусственный симбиоз.
Цель создания подобного существа остается непонятной, поскольку, как я уже
говорил, практически любые элементы и функции нервной системы можно
воспроизводить, используя синтетические материалы. Единственное, что
приходит в голову, - эксперимент, представляющий чисто умозрительный
интерес, и к тому же в высшей степени аморальный.
  - Это все? - спросил Баслов.
  - У нас было не слишком много информации для анализа, - с упреком
посмотрел на капитана Колышко.
  - Что вы можете сказать об уязвимости механика? Где находятся его
критические точки?
  - На основании того, что нам известно, трудно судить об этом с достаточной
степенью определенности. Сочленения конечностей механика прикрыты
защитными кожухами, но скорее всего они представляют собой шарниры,
подвижные в ограниченном числе плоскостей. Если достаточно сильный удар, -
о силе которого мы судить не беремся, поскольку нам неизвестен материал,
из которого выполнен узел, - будет нанесен в плоскости, в которой движение
сустава невозможно, то, вероятно, таким образом его удастся вывести из
строя. Также, наверное, был бы эффективен удар, нанесенный вдоль тела
между сочленениями подвижных пластин на его лицевой области.
  - Отличная работа, - удовлетворенно хлопнул ладонью по столу Баслов.
  - Мы сделали все, что могли, - сдержанно ответил ученый.
  Кийск заметил радостный, азартный огонек, мелькнувший в глазах Баслова, и
решил несколько охладить его пыл.
  - А что вы скажете о вооружении пришельцев? - спросил он у Колышко.
  - Ничего сверх того, что сам узнал от солдат, - ответил тот.
  - А о высыпавшихся из него пауках?
  - Скорее всего это какие-то программируемые автоматы, снабженные системой,
позволяющей делать мгновенную инъекцию. Мы обнаружили точку укола на бедре
пострадавшего солдата, но имеющимися у нас средствами анализа не смогли
выявить присутствие в его организме вещества, вызвавшего кому.
  - И вы серьезно считаете, что предложенными вами способами можно
уничтожить или хотя бы временно вывести из строя механика?
  Прежде чем ответить, Колышко на пару секунд задумался.
  - Шансы невелики, - сказал он. - Но, если мне будет предоставлена такая
возможность, я готов попробовать сам.
  Заметив торжествующий взгляд Баслова, Кийск молча развел руками.


                                  Глава 7

  НОВЫЙ ПОРЯДОК

  Совет безопасности оказался едва ли не единственной государственной
структурой, которая после вторжения какое-то время сохраняла хотя бы
внешнюю видимость организованности и порядка. Военные и гражданские
специалисты начали покидать здание только после того, как на улицах
появились пришельцы, и по всем внутренним переговорным системам, вот уже
почти неделю бездействовавшим, было объявлено, что здание подлежит сносу.
  В секцию, в которой находился Борис Киванов, вошел военный в звании
капитана, которого Борис не раз видел дежурившим у дверей. В руке он
держал зажженную свечу, вставленную в стеклянную воронку.
  - Держи, - сказал он и сунул в руки Борису увесистый пластиковый пакет.
  - Что это? - удивленно спросил Киванов, принимая груз. - Зачем?
  Уже почти неделю он тщетно пытался выяснить причину, по которой пропали
свет и вода в кранах, прекратились ежедневные визиты к обследовавшим его
специалистам, а еда, которую ему приносили, стала состоять главным образом
из плохо разогретых пищевых концентратов.
  - Консервы, галеты и пара бутылок воды, - ответил военный. - На первое
время. Будешь теперь сам о себе заботиться.
  - Да что происходит-то? - вконец растерялся Борис.
  - Инопланетное вторжение, - сказал капитан и подтолкнул Киванова к выходу.
  - Выйдешь на улицу, сам все увидишь.
  В полнейшей растерянности, абсолютно ничего не понимая, Борис покорно
следовал туда, куда направлял его провожатый. Они долго поднимались по
узкой и крутой лестнице, пока не достигли первого надземного этажа. Пройдя
по застекленной галерее, залитой пронзительно-ярким солнечным светом, они
вышли в просторное фойе перед центральным входом. Двери были распахнуты
настежь. Из-за окружающей здание высокой изгороди, скрытой декоративными
зелеными насаждениями, через равные промежутки времени доносился ровный,
громкий голос, повторяющий одну и ту же фразу:
  - Внимание! Прошу всех немедленно покинуть здание! Здание подлежит сносу!
  - И давно это происходит? - спросил Борис у военного.
  - С того дня, как погас свет. Здесь и по всей Земле.
  - Нас завоевали меньше чем за неделю?
  - Никакой войны не было. Они просто пришли, назвались хозяевами и
принялись энергично наводить новый порядок.
  - А как же армия? Силы безопасности?
  - Мы остались без оружия.
  Они вместе дошли до ворот. По другую сторону изгороди расстилалась ровная
серая поверхность. Новый дом, стоявший напротив, такой же серый и плоский,
как и дорожное покрытие, казалось, был не построен, а выдавлен снизу
гигантской формой.
  Неподалеку стоял пришелец. Заметив вышедших из ворот людей, он произнес,
обращаясь к ним:
  - Можете пройти в здание напротив и занять свободные жилые секции, в
которых вы найдете все необходимое.
  Киванов растерянно посмотрел на военного.
  - Они пока еще никому не причинили вреда, - ответил тот на его немой
вопрос. - Просто расселяют людей в новые дома, а старые сносят. Ну, будь
здоров.
  Махнув на прощание рукой, эсбэшник зашагал вдоль изгороди.
  - Постой! - окликнул его Борис. - Ты куда?
  - Искать свою семью, - ответил тот, не оборачиваясь.
  - А мне-то что делать?
  - Не знаю, - на ходу пожал плечами военный. - Теперь каждый сам по себе.
  Борис растерянно посмотрел по сторонам. Взгляд его задержался на
громоздкой фигуре пришельца.
  - Можете пройти в здание напротив и занять свободную жилую секцию, в
которой вы найдете все необходимое, - повторил пришелец, обращаясь теперь
только к Киванову.
  Тому не оставалось ничего другого, как только согласиться на это
предложение.
  - Ладно, посмотрим, - сказал сам себе Борис и направился к ближайшему
подъезду.
  Номера на дверях квартир были красные и зеленые. Зеленые, как догадался
Киванов, соответствовали свободным секциям. Он открыл дверь с зеленым
номером на восьмом этаже и вошел в нее.
  Прихожей не было. Сразу за дверью находилась небольшая комната. Свет
проникал сквозь огромное, почти во всю стену окно, закрытое зеркальным
стеклом. Дверь налево вела в крошечную ванную со стоячим душем,
совмещенную с туалетом. Стол, два стула и низкая кушетка, находившиеся в
комнате, были сделаны из странного серого материала, теплого и
шероховатого на ощупь, с виду похожего на картон, но значительно более
прочного. Только стулья можно было свободно переставлять с места на место,
остальная же мебель была намертво приделана к полу. Также в комнате
имелись два стенных шкафа, один из которых оказался пустым, а в другом
Киванов обнаружил сложенные стопкой три серых комбинезона, три бумажных
полотенца и комплект постельного белья.
  Одну из серых стен занимал квадратный экран, рядом с которым лежал
дистанционный пульт управления с десятком. пронумерованных кнопок. В углу
экрана горели цифры, показывающие дату и время. Киванов взял в руки пульт
и нажал самую большую кнопку под номером один. По включившемуся экрану
поплыли яркие разноцветные пятна, расплывающиеся, переливающиеся и
сливающиеся друг с другом в причудливых узорах.
  - Добро пожаловать в жилую секцию номер восемьдесят один одиннадцатого
района, - произнес приятный женский голос. - В данный момент секция
свободна. Если вы желаете зарезервировать ее за собой, нажмите на пульте
кнопки "один", "два" и "три".
  Киванов выполнил указание и сел на стул.
  - Благодарю вас, - сказал голос с экрана. - Вы включили
информационно-развлекательную систему хозяев. При передаче новых,
необходимых для вас сообщений, система включается автоматически. В
остальных случаях вам необходимо воспользоваться пультом. Если вы хотите
получить краткую информацию о жилой секции, в которой поселились, нажмите
на пульте кнопку "пять".
  Киванов нажал указанную кнопку.
  - Данная жилая секция предназначена для проживания одного индивидуума. При
необходимости она может быть расширена для семьи из двух и трех человек. В
секции имеется все необходимое для жизни. Стенные шкафы обеспечивают
регулярную доставку пищи и замену использованной одежды на новую...
  Голос еще минут десять расписывал прелести жизни в построенных пришельцами
домах. Дослушав до конца, Киванов попытался включить другую программу, но,
какие бы кнопки он ни нажимал, экран либо показывал непрерывный поток
разноцветных клякс, сопровождая его звякающими звуками, лишенными
малейшего намека на гармонию, либо включал одну и ту же примитивную,
бессмысленную игру, в которой надо было ловить падающие сверху кубики и
укладывать их ровными рядами. Никакой более ценной информации, кроме той,
в которой разъяснялось, как пользоваться стенными шкафами, душем и
туалетом, выловить из системы, незаслуженно гордо величавшей себя
"информационно-развлекательной", так и не удалось.
  Когда за окном стемнело, помещение осветил тусклый, с сероватым оттенком
свет, льющийся с потолка. Без пяти минут десять голос с экрана сообщил,
что ровно в десять освещение будет погашено, и Киванову ничего не
оставалось, как только лечь спать.
  Он долго не мог заснуть, пытаясь осмыслить случившееся.
  Земля под властью пришельцев - это было похоже на бредовый сон.
  Утром его разбудил все тот же голос, громко повторявший дату наступившего
дня до тех пор, пока Борис не поднялся с кушетки. Одежда его, оставленная
вечером на стуле, превратилась в груду расползающегося в руках тряпья.
Бросив то, что осталось от одежды, в приемную секцию стенного шкафа,
Киванов влез в серый комбинезон и подогнал его по фигуре с помощью
предназначенных для этого многочисленных ремешков и застежек.
  В соседнем шкафу он обнаружил прямоугольный пластиковый лоток, в котором
находились шоколадного цвета брикет и конический пластиковый сосуд,
наполненный розоватой жидкостью. Брикет оказался совершенно безвкусным, и
Киванов выбросил его, сжевав лишь половину. А вот жидкость оказалась
приятной, освежающей, похожей по вкусу на ананасовый сок.
  Покончив с завтраком, Киванов подошел к окну. В зеркальном стекле можно
было увидеть только свое расплывшееся отражение, и Борис решил выйти на
улицу. Спустившись по лестнице, он открыл дверь подъезда. Напротив, на том
месте, где вчера находилось огромное, состоявшее из нескольких соединенных
переходами корпусов здание Совета безопасности, возвышался
двенадцатиэтажный дом-близнец, точная копия того, из которого он вышел. От
парка, окружавшего Совет безопасности, не осталось ни деревца, ни
травинки. Киванов был поражен теми темпами и той беспощадностью, с
которыми хозяева вели работу по переустройству мира. За месяцы,
проведенные Борисом в стенах Совета безопасности, он истосковался по
открытому пространству и небу над головой, но сейчас у него пропало всякое
желание отправляться на прогулку. Можно было идти в любую сторону и везде
встретить одно и то же серое и плоское, до отвращения безликое
пространство. А небо было заляпано черными дисками, прилепленными к нему
не иначе как теми же хозяевами.
  Киванов снова поднялся к себе на этаж. На площадку выходили три двери, все
три с красными номерами. Не заходя к себе, Борис постучался в соседнюю
дверь и, не дождавшись ответа, вошел. В комнате, по размерам чуть больше
той, которую занимал он, находились двое, мужчина и женщина, одетые в
одинаковые серые комбинезоны. На вид им можно было дать лет по тридцать -
тридцать пять. Мужчина сидел на стуле и, уперевшись взглядом в экран,
остервенело давил на кнопки пульта, выстраивая ровными рядами падающие
кубики. Женщина, облокотившись на стол и уткнувшись подбородком в
раскрытые ладони, с неподдельным интересом наблюдала за тем, что
происходило на экране.
  - Извините за незваный визит, - произнес Борис. - Я ваш новый сосед...
  Ответа не последовало. Хозяева секции, казалось, даже не услышали его
слов. Их внимание было всецело приковано к экрану.
  Борис сделал пару шагов вперед:
  - Я недавно в городе. Хотел бы кое-что узнать...
  Женщина скосила на него один глаз, предостерегающе подняла вверх
указательный палец и снова сосредоточила взгляд на экране.
  Киванов тоже посмотрел на экран, надеясь найти там какое-то объяснение их
странному поведению, но не увидел ничего, кроме нескончаемого потока
сыплющихся вниз разноцветных кубиков. Он уже собрался было развернуться и
уйти, как вдруг мужчина вскинул вверх сжатую в кулак руку и издал ликующий
крик:
  - Есть!
  Обхватив женщину за шею, он привлек ее к себе и радостно чмокнул в щеку,
после чего повернул расплывшееся в довольной улыбке лицо к Борису.
  - Перекрыл свой личный рекорд на сто пятнадцать очков! - с гордостью
сообщил он.
  - Поздравляю, - мрачно буркнул Борис.
  - А какие у вас результаты? - вежливо поинтересовался мужчина.
  - Я пока за это не брался, - ответил Борис.
  - Напрасно, - укоризненно произнес сосед. Тем временем женщина буквально
вытолкнула мужчину со стула, вырвала у него из рук пульт и, заняв его
место, запустила игру заново.
  - А чем вы занимаетесь, кроме этого? - взглядом указал на экран Борис.
  Мужчина недоумевающе поднял брови, словно его спросили, как пройти к
Северному полюсу.
  - Понятно, - кивнул Борис. - Я, вообще-то, ваш новый сосед. Хотел просто
познакомиться, узнать, что к чему.
  - А что конкретно вас интересует?
  - Как живется при пришельцах? Кто чем занимается?
  - Пришельцы? - Мужчина, задумавшись, сдвинул брови. - А... вы имеете в
виду хозяев!
  - Да, кажется, так они себя называют.
  - Да нормальная жизнь... - Не зная, что сказать, мужчина пожал плечами. -
Живем, как и прежде...
  - Мне так не показалось.
  - Вы просто еще не привыкли. Давно вы переселились в новый дом?
  - Вчера.
  - Ну, тогда понятно. Первые два-три дня нам тоже все казалось немного
странным. Привыкнете.
  - Существуют ли для людей какие-нибудь правила или ограничения?
  Сосед отрицательно покачал головой:
  - Я ни о чем таком не слышал.
  - Вы где-нибудь работаете?
  - Пока нет. Информационная система сообщила, что на работу нас пригласят в
ближайшее время, когда будут готовы производственные помещения.
  - И что это будет за работа?
  - Не знаю. Я не интересовался.
  - Из города можно уйти?
  - Наверное. Но зачем? И куда?
  - Да я просто так спрашиваю, из любопытства, - уже понимая, что ничего
дельного все равно не добьется, махнул рукой Борис. - Ну что ж, рад был с
вами познакомиться.
  Выйдя на площадку, Киванов заглянул в жилую секцию, расположенную по
соседству.
  Посреди комнаты, на полу, скрестив ноги, сидел бородатый человек. Взгляд
его остекленевших глаз был прикован к экрану, по которому ползли
многоцветные амебы. Казалось, сам воздух дребезжал от звяканья и лязга,
сопровождающих наркотически-бредовый видеоряд.
  С этим соседом Киванов решил не знакомиться. Аккуратно и неслышно прикрыв
за собой дверь, он вернулся в свою комнату.


                                  Глава 8

  ПУСТОТА

  Три дня Киванов просидел в своей комнате, ожидая развития событий. Но
ничего не происходило. Абсолютно ничего. Голос информационной системы
будил его утром, а вечером предупреждал об отключении света, стенной шкаф
трижды в день исправно снабжал одинаковыми пищевыми брикетами, совершенно
безвкусными, но питательными. Не было ни необходимости, ни желания
куда-либо идти. Борис попробовал коротать время, играя с кубиками на
экране, но утомительная в своей бестолковой бесконечности игра наскучила
ему через несколько минут.
  Наконец, устав от безделья и томительного ожидания неизвестно чего,
Киванов решил снова выйти на улицу.
  Первые шаги дались ему с немалым трудом. Жилая секция с дверью без замка
представляла собой хотя бы какую-то видимость убежища. Внешнее
пространство пугало серой, стерильной пустотой. Улицы, прямые,
просматривающиеся из конца в конец, делали человека беззащитным, словно
превращали его слабую, придавленную к земле серыми громадами домов фигурку
в мишень.
  Киванов и прежде не слишком хорошо знал город. Теперь же он и вовсе
потерял ориентацию, заблудившись среди одинаковых домов и идеального
геометрического однообразия перекрестков. Он шел наугад, сворачивая то в
одну сторону, то в другую, надеясь встретить то, что поможет понять
кажущийся полнейшим безумием замысел строителей нового города.
  Улицы были пусты. Только иногда встречал Киванов на своем пути неторопливо
шествующих куда-то или же просто неподвижно замерших на месте пришельцев.
Избегая встреч с ними, Борис либо сворачивал в сторону, либо прятался на
время в ближайшем подъезде.
  После нескольких часов бесцельного и безрезультатного блуждания по серым,
лишенным растительности коридорам улиц, устав и проголодавшись, Киванов
даже примерно не знал, в какой стороне следует искать тот дом, от которого
он начал свой путь. Не утруждая себя поисками, Борис просто зашел в один
из встретившихся ему на пути домов и открыл первую попавшуюся жилую секцию
с зеленым номером.
  Планировка и мебель в комнате были точно такими же, как и в той, где Борис
находился прежде. Он словно никуда и не уходил. Какой был смысл
возвращаться?
  Стенной шкаф, доставлявший еду, был пуст, и Киванов набрал на пульте код
вызова. Одновременно с появившимся в шкафу лотком с едой включился экран
информационной системы. Сидя за столом, Борис выслушал стандартную
информацию о своем новом жилище и нажатием обозначенных кнопок подтвердил
свое согласие остаться.
  В который уже раз за последние три дня Борис подумал о том, что лучше бы,
наверное, было оставаться запертым в изолированном блоке Совета
безопасности. Там ему тоже порою бывало одиноко, скучно и до отчаяния
обидно из-за того, что обращались с ним, словно со злоумышленником. Но там
у него, по крайней мере, имелась возможность работать со Всеобщей
коммуникационной сетью, читать, получать информацию обо всем, что
происходит в мире. Да и среди работавших с ним эсбэшников встречались
такие, с которыми можно было поговорить по-человечески. Сейчас же, имея
полную свободу перемещения в пространстве, он ощущал себя запертым в
сурдокамере, куда не проникал ни единый звук снаружи, а стабильные
параметры окружающей среды поддерживались невидимыми, беззвучно
работающими кондиционерами. Сколько потребуется времени для того, чтобы
лишиться рассудка в таких условиях? Необходимо придумать что-то, что
позволило бы удержать разум в рабочем состоянии, постоянно тренировать
его, не давая расслабиться и закиснуть. Все что угодно: читать по памяти
стихи, вспоминать прочитанные книги, повторять таблицу умножения, даты
исторических событий... Иначе он придет к тому же, что и его соседи, -
усядется у экрана и станет ловить падающие кубики.
  Неужели во всем городе не осталось ни одного сохранившего способность
мыслить человека? Подобное казалось невозможным. Должен, должен был быть
хоть кто-то... Знать бы, где сейчас Кийск, что стало с ним? Он-то, точно,
не станет сидеть, глядя на плывущие по экрану узоры. Надо было спросить о
нем у капитана, который выводил его из здания Совета безопасности, но
тогда, потрясенный, впервые узнавший о вторжении, Борис совершенно не
подумал об этом.
  Утром разбудившая Киванова информационная система сообщила следующее:
  - Для вас подготовлено рабочее место. После завтрака вы можете пройти в
дом напротив и занять помещение, соответствующее номеру вашей жилой секции.
  Сообщение если и не обрадовало Бориса, то уж по крайней мере
заинтересовало его. Наконец-то хоть что-то изменилось в однообразном
течении бессмысленных дней.
  Быстро проглотив безвкусную еду, он вышел на улицу.
  Из подъездов выходили люди, одетые в одинаковые серые комбинезоны и, не
обмениваясь обычными в подобных случаях словами, даже не глядя на своих
соседей, шли к расположенному напротив дому-близнецу.
  Киванов нашел на пятом этаже дверь под тем же номером, что и его жилая
секция. Комната за ней была совсем маленькой. У противоположной стены
стояло вращающееся кресло, перед которым располагался выступающий из стены
треугольный лоток. Киванов сел в кресло, и тотчас же в лоток высыпалось с
десяток шаров синего и зеленого цветов, размером с кулак.
  - Ваша задача заключается в том, чтобы отсортировать зеленые шары от
синих, - произнес откуда-то из-под потолка голос, тот же самый, что и у
информационной системы в жилых секциях. - Зеленые шары следует опускать в
приемную ячейку, расположенную справа от вашего рабочего места, синие - в
ячейку слева. Желаем вам успехов в труде.
  С двух сторон от лотка в стене открылись квадратные ячейки размером чуть
больше шара, который следовало в нее бросать.
  Борис взял в руку синий шар. Совсем легкий, с едва ощутимо шершавой
поверхностью, он очень удобно ложился в ладонь. Киванов бросил шар в
соответствующую ему приемную ячейку, и через секунду в лоток вывалился
новый шар. Недоумевающе пожав плечами, Киванов принялся за работу.
  В течение получаса он сортировал шары, раскидывая их по ячейкам, намеренно
то ускоряя, то почти останавливая процесс. Скорость подачи шаров в общий
лоток соответствовала темпу его работы. Если кто-то и наблюдал за
деятельностью Бориса, то не высказывал при этом никаких замечаний, советов
или пожеланий.
  То, чем он занимался, было похоже не на труд, а скорее на трехмерный
вариант бессмысленной видеоигры на экране информационной системы.
  Киванов встал с кресла, подошел к двери и открыл ее. Никто не пытался
остановить его. Он прошелся по этажам, заглядывая в комнаты, в каждой из
которых люди сосредоточенно занимались сортировкой различающихся по цветам
и формам фигурок. Если предположить, что то, что они делали, являлось
одним из звеньев некого загадочного производственного процесса, то где, в
таком случае, находились другие участки этой цепи? В другом здании или на
другой планете? Какой смысл был в том, чтобы, захватив планету, усадить
все ее население за выполнение элементарных операций, с которыми с
легкостью справились бы самые примитивные производственные роботы?
  Спускаясь с верхнего этажа, Киванов заглянул на свое рабочее место,
захватил пару шаров и вышел на пустынную улицу. Перейдя на другую сторону,
он вошел в подъезд и поднялся в свою жилую секцию.
  Сев за стол, он внимательно изучил принесенные с собой шары. Материал, из
которого они были сделаны, был прочным, не поддающимся нажиму пальца. На
поверхности шара не было ни швов, ни каких-либо других соединений или
закрытых входных отверстий. Киванов огляделся по сторонам, в поисках
предмета, которым можно было бы попытаться вскрыть шар. Не найдя ничего
подходящего, Борис попросту, размахнувшись, шарахнул его об пол. С сухим
треском шар раскололся на три неравные части. Внутри он был пуст.


                                  Глава 9

  ПОИСК СМЫСЛА

  - Нашли производственную базу механиков! - радостно сообщил Баслов, без
стука влетев в комнату Кийска.
  Только что вернувшийся из города, он был одет в серый комбинезон
горожанина.
  - Ну, наконец-то, - сказал Кийск, поднимая голову от бумаг, которые читал.
  После первого похода в город, не принесшего никаких результатов, кроме
потери людей, Кийск побывал там еще один раз. Увидев, что стало с
оставшимися в городе людьми, в какие вялые, утратившие интерес к жизни
существа они превратились, он потерял к городу всякий интерес, полностью
переключившись на работу с исследовательской группой, которая не оставляла
попыток разгадать секрет воздействия черных дисков на земные механизмы.
Баслов же, как и прежде, был уверен, что ответы на все интересующие их
вопросы можно отыскать только в самом городе.
  Баслов сел на кровать, прислонился к стене и устало вытянул ноги.
  - Есть хочешь? - Кийск снял крышку с тарелки, на которой лежало обжаренное
с луком мясо, и пододвинул ее Петеру.
  Не заставляя себя просить дважды, Баслов взялся за вилку.
  Пока он ел, Кийск сходил за чаем.
  - Весь фокус в том, что производственные помещения расположены в
стандартных жилых домах, - начал рассказывать Баслов. - А мы-то как раз
искали что-нибудь от них отличное. Стоят друг напротив друга два
совершенно одинаковых дома, только в одном люди живут, а в другой ходят
работать.
  - И чем они там занимаются?
  - Смотри, - из снятой с плеча сумки Баслов вытряхнул на кровать
разноцветные геометрические фигурки: шары, пирамиды, цилиндры, кубы. - Это
образцы продукции. Люди сортируют их по цвету и форме.
  Кийск взял в руки голубую пирамиду, покрутил ее, рассматривая со всех
сторон, и снова бросил в общую кучу.
  - Что это такое?
  Баслов пожал плечами:
  - Надо показать специалистам.
  - Похоже на детские игрушки, - сказал Кийск.
  - Мы осмотрели три дома, в которых расположены производства, и везде люди
занимаются одним и тем же - сортируют эти самые игрушки.
  - Похоже, что это не настоящий производственный процесс, а только его
имитация.
  - Ты хочешь сказать, что настоящее производство механики спрятали?
  - Настоящего производства нет вообще. Все то, чем пользуются механики,
производится не здесь, а где-то в другом месте, на другой планете. Ты
думаешь, что при уровне технологий механиков они не могут найти способа
рассортировать разноцветные фигурки, не используя для этой цели людей?
Полагаешь, ради этого они и захватили Землю?
  Баслов задумчиво посмотрел на рассыпавшиеся по покрывалу фигурки.
  - Какой же тогда во всем этом смысл? - недоуменно произнес он.
  - Да в том-то и дело, что смысла нет. По крайней мере такого, который мы
смогли бы понять.
  - Так не бывает, - уверенно покачал головой Баслов.
  - Просто прежде мы с подобным не сталкивались. В данном случае объектами
производства являются не кубики и пирамидки, а сортирующие их люди. Они не
работники, а материал, который уже начали обрабатывать. Только пока еще
непонятно, что из него собираются сделать. Ты видел на этом производстве
людей. Какое они на тебя произвели впечатление?
  - Ты еще в прошлый раз, когда мы были в городе вместе и заходили в
квартиры, говорил, что все они там какие-то заторможенные.
  - А сегодня?
  Баслов задумался, поглаживая щеку.
  - Может быть, они просто боялись разговаривать c нами? - произнес он
наконец.
  - Как это боялись? - переспросил Кийск.
  - Они не обращали на нас никакого внимания, словно и не замечали. Ни один
из них даже не поднял головы, когда к нему обращались. Они полностью были
заняты... Нет, даже не заняты, а захвачены, заворожены своей работой, как
будто от точности выполняемых ими операций зависела их жизнь.
  - Вот! - Кийск возбужденно взъерошил на голове волосы И хлопнул ладонью по
столу. - Это именно тот момент, который все время ускользал от моего
внимания! "От точности выполняемых ими операций зависит их жизнь".
Подумай, к кому бы могли относиться эти слова?
  - Имеешь в виду военных?
  - Солдат должен думать, выполняя команды. Я говорю о роботах, о
производственных автоматах. Робот должен не думать, а точно выполнять
заложенную в нем программу. Если робот ошибается, его уничтожают.
Наконец-то я, кажется, понял, что представляет собой это вторжение.
  - А я пока еще ничего не могу понять, - недовольным тоном произнес Баслов.
  - При чем здесь роботы?
  - Все дело в том, что пришельцы не собираются поработить или уничтожить
людей. Наоборот, они хотят нам помочь подняться до собственного уровня
развития. Механики, представляющие собой симбиоз живого организма и
машины, являются продуктом искусственной эволюции. Они ли сами или какая
другая раса решила в свое время, что процесс дальнейшего развития
биологического организма лежит через его слияние с машиной, но только
теперь они готовят к тому же и людей.
  - А разве для этого требуется какая-то подготовка? - с сомнением спросил
Баслов.
  - Ты меня об этом спрашиваешь? А как бы ты сам себя чувствовал, будучи
наглухо закупоренным в чреве механика? Воспринимая мир только посредством
его органов чувств?
  Баслов, прикрыв глаза, старательно представил себе обрисованную Кийском
ситуацию.
  - Отвратительно, - ответил он, с омерзением передернув плечами. - И вряд
ли меня удастся к такому подготовить, заставляя перекладывать кубики.
  - А ведь людей в городе никто не заставляет этим заниматься. Они сами
прониклись ощущением необходимости данного процесса. Сортировка фигурок -
это что-то вроде тренинга. Начальную обработку люди проходят в своих
квартирах. Вспомни экраны с цветовыми разводами, плывущими в сопровождении
странных звуков. Помнишь, как трудно было оторвать от них взгляд? Должно
быть, они оказывают некое гипнотическое воздействие на психику. Сама
квартира - серая, безликая, с самым необходимым минимумом бытовых удобств,
с окнами, сквозь которые ничего не видно, - что это, если не подобие
замкнутого пространства, в котором постоянно пребывают те, кто находится
внутри механиков? А пища в виде безвкусных брикетов? Вот, кстати, - Кийск
бросил Баслову на колени несколько исписанных листов бумаги. - Это
результаты исследований пищи, принесенной из города. В ней великолепный
набор незаменимых аминокислот, витаминов, микро - и макроэлементов, но
кроме того - целый букет транквилизаторов и психотропных препаратов. И это
только то, что смогли вытянуть из нее наши исследователи с помощью своих
весьма ограниченных средств.
  - Да, - задумчиво произнес Баслов, просматривая записи. - Одни названия
чего стоят - с первого раза и не выговоришь. - Он отложил бумаги в сторону
и посмотрел на Кийска. - Выходит, дело серьезнее, чем казалось. На помощь
горожан рассчитывать не приходится.
  - Есть еще новости.
  - Тоже плохие?
  - Да. На ферме Степашина, на дальнем выпасе, у реки убиты восемь коров.
  - Дикие звери?
  - Нет. Животные убиты стрелами из охотничьих арбалетов, у некоторых
вырезаны куски мяса. За рекой разведчики обнаружили свежий след от костра.
Похоже, в окрестностях появилась банда мародеров.
  - Надо выдать оружие всем, кто работает на фермах.
  - Уже отправили. Но поставить охрану у каждого поля и выгона невозможно.
Если банда объявится вновь, придется заняться ею серьезно.


                                  Глава 10

  БЛИЖНИЙ УДАP

  Когда Кийск поделился своими соображениями по поводу цели вторжения с
учеными из исследовательской группы, никто из них не высказал никаких
принципиальных возражений, сказав только, что для выяснения окончательной
картины неплохо было бы обследовать одного из горожан. Баслов тут же
пообещал, что доставит им его, даже если для этого придется применить силу.
  В этот раз Кийск тоже решил отправиться в город вместе с группой Баслова.
  Семь человек переоделись в городские комбинезоны и сели на велосипеды,
один из которых был снабжен коляской для транспортировки пленника. После
первой стычки с механиком оружия с собой в город не брали, помня о том,
как реагируют на него пришельцы. Однако у Баслова и у каждого из его
бойцов через плечо висела сумка с самодельными взрывными устройствами.
  Окружающая город зона, залитая ровным серым покрытием, продвинулась еще на
пару километров вперед и теперь почти вплотную примыкала к обрезанному
краю загородного шоссе, так что до окраинных домов можно было ехать на
велосипедах.
  Дома на краю города по-прежнему были не заселены. Кто-то невесело пошутил,
что они предназначены для беженцев, которые должны вернуться в город.
Велосипеды оставили в одном из подъездов и дальше пошли пешком.
  Горожанина, мужчину лет сорока, взяли в первом же производственном здании.
Вначале, когда его бесцеремонно вытащили из рабочего кресла и велели
следовать за собой, он возмутился и даже попытался оказать сопротивление.
Но, когда двое пехотинцев крепко взяли его за руки, он не очень охотно, но
все же последовал в указанном направлении.
  На выходе из подъезда шедший впереди Баслов остановился. Раскинув руки в
стороны, он перекрыл дорогу остальным.
  - Проклятье, - выругался сквозь зубы капитан. - Механик.
  Пришелец ждал их на улице, стоя на перекрестке именно в том направлении,
куда им надо было идти, чтобы добраться до оставленных велосипедов.
  - Да какие проблемы! - сказал, выглянув через плечо капитана, один из
солдат. - Обойдем вокруг дома. Механики не обращают внимания на одетых в
комбинезоны, считают за своих.
  Они вышли из подъезда и направились вдоль дома в противоположную от
механика сторону.
  Непонятно с чего вдруг горожанин, шедший до сих пор спокойно, уперся
ногами в землю и задергался, пытаясь вырваться.
  - Иди вперед, - подтолкнул его в спину солдат.
  Группа людей, вышедших из дома в неурочное время, чем-то все же
заинтересовала механика. Помедлив секунду, он двинулся следом за ней.
  Прибавив шагу, люди быстро дошли до перекрестка и, свернув за угол,
увидели еще одного механика, двигающегося им навстречу.
  - Что это они вдруг все решили выйти на прогулку, - недовольно буркнул
Баслов.
  Они побежали назад, миновав два дома, свернули направо и едва не налетели
на третьего механика.
  Горожанин, которого они все это время тащили за собой, вновь начал активно
сопротивляться, протяжно закричал, словно зовя на помощь и, вырвав одну
руку, призывно замахал ею над головой.
  - Бросьте его, - велел Баслов боровшимся с ним солдатам. - Другого найдем.
Сейчас самим уходить надо.
  Получивший свободу пленник дернул головой по сторонам и побежал навстречу
механику. На одно короткое мгновение прямо перед ним в проходе между
домами вспыхнул неяркий голубоватый свет. Не добежав пяти шагов до
пришельца, горожанин вскрикнул, вскинул вверх руки и упал на спину.
Продолжая неспешно двигаться вперед, механик прошел мимо неподвижно
лежавшего тела горожанина. Ему были нужны остальные.
  Баслов взглянул на Кийска.
  - Похоже, механики устроили на нас облаву. Теперь мимо них не проскочишь.
Нужно искать проход там, где их нет.
  - Может быть, укроемся в подъезде?, - предложил кто-то из солдат.
  - Механиков трое. Они окружат дом и позволят нам оттуда выйти не иначе как
с поднятыми руками, - возразил Баслов. - Надо прорываться к окраине. В
любом месте, все равно где. За велосипедами вернемся потом.
  Люди бросились назад, свернули за угол, едва не столкнулись с первым
механиком и снова были вынуждены повернуть в сторону. Они бежали,
сворачивая то в одну сторону, то в другую, стараясь запутать
преследователей. Но механиков, похоже, становилось все больше. Они
возникали едва ли не за каждым поворотом, куда в поисках пути к спасению
кидались люди. При всей хаотичности смены направлений движения, в
бесконечном метании из стороны в сторону, люди тем не менее были вынуждены
постоянно смещаться не к окраине, а к центру города. Наконец, на одной из
улиц двое механиков, выйдя почти одновременно с разных сторон, перекрыли
им все. пути к отступлению.
  - Теперь уже выбора нет, - Баслов быстро огляделся по сторонам. - Заходим
в дом.
  Они забежали в подъезд одного из серых домов и замерли в холле у лестницы.
Оба механика остановились, немного не дойдя до двери.
  Двое солдат и Баслов быстро взбежали по лестнице на площадку первого этажа
и ворвались в служебное помещение.
  Сидевшая спиной к двери женщина, занятая раскладыванием по ячейкам
разноцветных ромбиков, не обратила на их появление ни малейшего внимания.
  - Извините, дамочка.
  Баслов отодвинул кресло, в котором она сидела, в сторону, протиснулся к
окну, вытащил широкий, тяжелый штык-нож и, замахнувшись от плеча, ударил в
стекло. Прильнув глазом к проделанному крошечному отверстию, он выглянул
на улицу. Пришельцы, должно быть, уже освоились с тактикой людей уходить
от преследования, проходя дома насквозь, и теперь трое неподвижно замерших
механиков ждали их появления на другой стороне дома.
  Баслов вышел на лестничную площадку.
  - Ну, что там? - обернулся к нему Кийск.
  - Глухо, - махнул рукой капитан. - Нас обложили со всех сторон.
  - Что будем делать? Ждать?
  - В дом они войти не смогут.
  - Но могут выпустить пауков или еще какую пакость сотворить.
  - Хоть ты и не любишь драку, придется, видно, идти на прорыв, - Баслов
жестом подозвал к себе двух солдат. - Мы поднимемся на самый верхний этаж
и погоним вниз всех этих горе-работников. Попробуем выскочить незаметно
вместе с толпой.
  Поднимаясь вверх по лестнице, Баслов проинструктировал солдат, как следует
действовать. На двенадцатом этаже они, не церемонясь, вытолкали на
лестницу сидевших в комнатах горожан и, уходя, бросили в каждой комнате в
ячейки для отсортированных фигурок по небольшой бомбе с запалом. Когда
почти одновременно грохнули три взрыва, выбившие лотки и ячейки на рабочих
местах на пять этажей вниз, горожане сами стали в страхе выбегать из
наполненных дымом комнат. Баслову с солдатами оставалось только слегка
подталкивать их, направляя вниз по лестнице. На шестом этаже они еще раз,
с тем же эффектом, повторили процедуру со взрывами.
  Толпа одетых в серое людей, крича и толкаясь, катилась вниз по лестнице.
Баслов, подбадривая ее лихим гиканьем, держался в хвосте.
  Внизу Кийск с оставшимися солдатами перекрыл дверь парадного, не позволяя
никому выйти на улицу. Когда теснота и давка в холле достигла предела,
Баслов с площадки второго этажа крикнул:
  - Выпускай!
  Толкаясь, спотыкаясь, падая, что-то нечленораздельно выкрикивая, толпа
горожан устремилась на улицу. Кого-то придавили к дверному косяку, и он,
не в силах кричать, только хрипел, жутко выкатив налитые кровью глаза.
Кийск, протискиваясь вместе со всеми сквозь узкий дверной проем, выдернул
несчастного из угла, в котором тот был зажат, и вытолкнул на улицу.
  Вырвавшись на простор, горожане устремились к дому напротив, все к одному
и тому же подъезду, в дверях которого снова возникла пробка.
  Трое механиков стояли в нескольких шагах от подъезда.
  Люди пробегали буквально у их ног, и никто из них не был поражен невидимым
экраном, которым до этого пришельцы перекрывали улицу.
  Солдаты, капитан и Кийск бежали вместе со всеми.
  - Глюк! - крикнул Баслов худому черноволосому солдату, самому маленькому
из всей его команды. - Действуем, как договорились!
  Парень кивнул и перекинул на живот висящую на плече сумку.
  Кийск чуть не завыл от злости: вместо того чтобы, пользуясь тем, что
механики временно отключили экраны, попытаться уйти, Баслов снова затевал
какую-то авантюру. Он оглянулся и посмотрел на механиков. Их было трое,
неподвижно стоявших в стороне и безучастно наблюдавших за сутолокой на
улице. Не желали вмешиваться или просто не могли взять в толк, что
происходит?
  - Кийск! Иво!
  Кийск обернулся на крик, раздавшийся откуда-то со стороны. От соседнего
дома к ним бежал человек в таком же, как и у всех, сером комбинезоне.
  - Борис? - не веря своим глазам произнес Кийск.
  - А кто же еще. - Подбежав к Кийску, Киванов радостно обнял его. - Откуда
ты здесь взялся, чертяка? Ты живешь где-то рядом?
  - Да нет, я здесь скорее в гостях.
  - А что происходит? Что это так грохнуло? Я выбежал из квартиры
посмотреть, гляжу и глазам своим не верю - Иво Кийск! Собственной
персоной! Тебя тоже выпустили из СБ после вторжения?
  Глаза Бориса горели радостью и нетерпением. Ему хотелось узнать сразу все,
немедленно.
  Кийск тоже был удивлен и обрадован безмерно тем, что снова встретил
Бориса. И, что самое главное, это был все тот же самый Киванов, которого
он помнил, живой и энергичный, ничуть не похожий на тех вялых, с пустыми,
потухшими взглядами горожан, каких он уже привык видеть повсюду.
  - Слушай, что здесь происходит? - нетерпеливо дернул Кийска за руку Борис.
  - И не говори мне, что ты не имеешь к этому никакого отношения.
  - Лучше бы не имел, - то ли усмехнулся, то ли болезненно скривился Кийск.
  - Прижмись-ка лучше к стене, сейчас что-то будет.
  Баслов метнулся в сторону механиков. На бегу выдернув из сумки
цилиндрический предмет, похожий на консервную жестянку, он прилепил ее
клейкой обандероливающей лентой к нижнему суставу ноги ближнего к нему
пришельца, поджег горчащий наружу короткий фитиль и кинулся ко второму. На
плече пришельца расползлись в сторону лепестки диафрагмы, а из-под нижнего
края панциря к предмету, закрепленному на ноге, потянулся тонкий шарнирный
манипулятор. Но в тот самый момент, когда из полностью открывшейся ячейки
показался ствол лазера, бомба на ноге механика с грохотом разорвалась.
Вскрикнул кто-то, задетый отлетевшим осколком жестянки, в которой она была
заключена.
  - О, черт! - восхищенно воскликнул Киванов. Сустав ноги механика выгнулся
в не предназначенную для движения сторону, подломился, и огромное тело
пришельца, лишившись опоры, стало крениться на бок. Механик попытался
восстановить равновесие, опершись на отставленный в сторону манипулятор,
но ненадежная опора согнулась, и он с чудовищным грохотом опрокинулся на
спину.
  Грохот и лязг падения первого механика совпал со взрывом бомбы,
прикрепленной Басловым к ноге другого пришельца. Тому чуть дольше
удавалось сохранять равновесие, но в итоге он так же, как и его собрат,
рухнул на землю.
  До третьего механика, стоявшего чуть в стороне от первых двух, Баслов
добежать не успел. Луч его лазера, прожигая узкую полосу в дорожном
покрытии, скользнул навстречу человеку. Баслов перепрыгнул луч,
перевернулся через голову и швырнул под ноги пришельцу бомбу с уже почти
догоревшим фитилем, которая взорвалась, не причинив тому никакого вреда.
  Добивали первого поверженного механика Глюк и бросившийся ему на помощь
долговязый солдат. Лазеры на обоих плечах лежавшего на земле пришельца
бешено крутились по сторонам, но вскочившие ему на грудь солдаты оказались
вне зоны поражения. Уворачиваясь от рук механика, длинный подцепил и,
заорав, дернул вверх пластину на грудном панцире механика, а Глюк в это
время загнал в образовавшуюся щель сорокасантиметровую металлическую
трубку с горящим фитилем на конце. Сделав дело, они побежали ко второму
механику, который, упершись в землю руками, пытался принять вертикальное
положение и поймать в перекрестие лазерных лучей, бьющих пока выше цели,
бегущих людей.
  Рванула трубка, вставленная под щиток механика. Из пробитого взрывом
отверстия с шипением и свистом вырвалась наружу струя какого-то
бесцветного газа. Конечности пришельца бешено заработали, кроша дорожное
покрытие. Левая его рука в неконтролируемом взмахе угодила в плечо второго
механика, и тот снова опрокинулся на спину.
  Луч лазера третьего, оставшегося целым механика срезал Глюка и его
напарника и принялся крошить дверь подъезда, в котором укрылись Баслов,
Киванов и трое оставшихся солдат. Кийск же в это время, подхватив выпавшую
из рук Глюка трубку с горящим запальным шнуром, нырнул под луч и кинулся
вперед. Оказавшись меж ног механика, он зажал взрывное устройство зубами
и, подпрыгнув, ухватился руками за выступ у края панциря. Подтянувшись, он
уперся ногой в сочленение нижней конечности пришельца, освободив левую
руку, перехватил ею трубку с почти уже догоревшим фитилем, с размаху
вогнал ее в щель под крайним щитком и, разжав руку, которой держался, упал
вниз.
  Взрыв заставил механика качнуться и сделать два шага назад. Стволы лазеров
в ячейках на его плечах, безжизненно упав, замерли. Но он еще был способен
бороться. Раскачиваясь из стороны в сторону, с трудом сохраняя равновесие,
механик выпустил из-под щитков струи желтоватого, резко пахнущего газа,
быстро оседающего и стелющегося по серому покрытию. Вместе с ним на землю
посыпались свернувшиеся клубками пауки.
  Кийск вскочил на ноги и, давя подошвами ботинок хрустящие, как сухие,
пережаренные тосты, спины пауков, побежал вдоль улицы. За ним кинулись
остальные.
  Они уже почти свернули за угол, когда на перекрестке у противоположного
конца дома появились двое механиков. Луч лазера одного из них поразил
бегущего последним солдата.
  Это была безумная гонка до полного изнеможения. Люди понимали, что если
своим внезапным нападением им и удалось пробить брешь в кольце, стянутом
вокруг них пришельцами, то воспользоваться ею следует незамедлительно. Они
бежали, стараясь не отставать друг от друга. Пару раз им пришлось
сворачивать в сторону, когда впереди появлялись металлические туши
механиков, но дорога все же вывела их к окраине.
  Добежав до края серого покрытия, все пятеро в изнеможении повалились на
землю. Они еще не успели отдышаться, когда Киванов, хватая раскрытым ртом
воздух, не в силах произнести ни слова, замахал рукой, указывая туда,
откуда они, казалось бы, уже вырвались.
  Из города вышли трое механиков и неторопливо приближались к ним.
  Снова пришлось подниматься на ноги. Для нового рывка сил уже почти не
осталось. Это был уже не бег, а последняя, отчаянная попытка уйти от
преследователей.
  Однако, дойдя до края покрытия, механики остановились. Один из них
осторожно ступил на землю, сделал два-три неуверенных шага и снова
вернулся на ровную искусственную поверхность.
  - Все, - Баслов повис, уцепившись за развилку между стволом и толстым
нижним суком осины. - Оторвались.
  Все остановились и посмотрели назад, на неуверенно топчущихся на краю
покрытия механиков.
  - Им не нравится ходить по земле.
  - Значит, до нашей базы они не доберутся?
  - Не нравится еще не значит, что не могут. А потом, что им стоит залить
покрытием дорогу до базы?
  Баслов достал из сумки пластиковую бутылку с водой, сделал небольшой
глоток и протянул ее Кийску.
  - А это кто такой? - спросил он, посмотрев на Киванова.
  - Знакомьтесь, мой товарищ по первой экспедиции на РХ-183 Борис Киванов.
  - По первой? - удивился Борис..
  - Мне пришлось побывать там еще раз, - сказал Кийск. - Потом расскажу.
  Киванов, словно все еще не веря тому, что произошло, посмотрел на Кийска,
на Баслова, на двух солдат.
  - Здорово, что я вас встретил. В этом городе можно с ума сойти от тоски и
одиночества. Я уже начал было думать, что нигде не осталось нормальных
людей.
  - Все здравомыслящие люди сосредотачиваются вокруг капитана Петера
Баслова, - усмехнулся Кийск. - Что с тобой-то произошло?
  - Меня выпустили из Совета безопасности после вторжения, когда весь мир
уже рухнул и можно было не бояться, что причиной этому стану я. Сначала я
пытался найти кого-нибудь, кто помог бы мне во всем разобраться. Потом,
когда понял, что это бессмысленно, просто выдумывал средства, чтобы не
дать себе сойти с ума.
  - У тебя неплохо получилось, - заметил Баслов.
  - Надеюсь, - улыбнулся Борис.
  - Ты не ел пищу пришельцев?
  - Ел, ведь ничего другого просто не было.
  - Странно. Мы предполагали, что основное воздействие на психику людей
механики оказывают с помощью психотропных препаратов, добавленных в пищу,
и через картинки на экране.
  - Наверное, все дело в том, что я, некоторым образом, не совсем обычный
человек. - Борис, словно извиняясь, развел руками.
  - В каком смысле? - удивленно поднял брови Баслов. Солдаты тоже смотрели
на Киванова с интересом. Борис взглянул на Кийска.
  - Я двойник, созданный Лабиринтом.
  - Тебе об этом сказали в СБ?
  - Чтобы выяснить это, не надо было кого-то спрашивать. Достаточно было
уколоть себе палец и выдавить каплю крови на платок.
  - Не знаю, кто и зачем тебя создал. - Баслов положил ч руку Киванову на
плечо. - Но, если тебе удалось сохранить разум и память в дурдоме, каким
стал город, значит, ты парень крепкий.
  - Послушай, - обратился к Баслову Кийск. - Что это были за мины, которые
ты использовал против механиков?
  Баслов достал из сумки и протянул Кийску металлический цилиндр.
  - Кумулятивные мины, изготовленные нашими умельцами из подручных
материалов. Сработано, конечно, кустарно, но, сам видел, - действует! Мы
делали все в соответствии с рекомендациями...
  - Почему ты ничего не сказал мне об этом раньше? - перебил его Кийск.
  - Тебе бы наверняка не понравилось, - пожал плечами Баслов.
  - Мы потеряли троих человек!
  - И уничтожили трех механиков! В засаду мы попали потому, что механики уже
ждали нас. А если бы не эти мины, мы все остались бы в городе.
  - Согласен, - на этот раз Кийск вынужден был признать правоту Баслова.
  - Теперь мы знаем, что с механиками можно бороться.
  - Но в город больше не пойдем. Это будет верная гибель.
  - Согласен, - улыбнулся Баслов. - До поры, до времени.


                                  Глава 11

  МАРОДЕРЫ

  Вторжение изменило жизнь фермеров в значительно меньшей степени, чем жизнь
горожан. Они остались при своей земле, при скоте, при урожае. Вот только
полифункциональные комбайны ржавели теперь на полях в тех самых местах,
где застало их появление черных дисков, да электронные сторожа не могли
больше присматривать за скотиной. Теперь все приходилось делать
собственными руками. Но, раз уж новым хозяевам сельскохозяйственная
продукция не требовалась, посевные площади можно было и урезать, животных
и птицу забить или же просто распустить свободно пастись по окрестным
полям, оставив только самый минимум, необходимый для себя и семьи.
Главное, что дело оставалось, быт был налажен, рыскать в поисках
пропитания не приходилось, а следовательно, можно было жить.
  Сергей Степашин получил свое хозяйство от отца и вот уже без малого сорок
лет сам управлял им. Когда к нему пришли люди с базы Баслова и предложили
свою помощь, радости его не было границ. Теперь, когда были дополнительные
руки, хозяйство не требовалось сокращать - работа его, его знания и опыт
снова были нужны людям.
  Конечно, пришлось немало потрудиться, чтобы обучить бывших городских
жителей работе, о которой они имели только самое общее представление. Труд
был нелегким, поскольку прежде хозяйство было полностью
автоматизированным, а теперь всю работу приходилось выполнять вручную. Но
все работали старательно и дружно, потому что знали, что иначе в нынешних
условиях не выжить. Неоценимую помощь оказывали и специалисты из
организованного на базе исследовательского центра, конструирующие и
собирающие довольно примитивные, но тем не менее облегчающие труд
Сельскохозяйственные орудия. Полным ходом шла перестройка под ручное
обслуживание вспомогательных цехов и хранилищ. Автопарк фермы теперь
состоял из десятка новеньких телег, поставленных на оси от бездействующих
автомобилей.
  Люди, приходившие с базы, работали на ферме посменно, а те из них, кому
фермерский труд пришелся по душе, остались здесь навсегда.
  Нынешнее лето выдалось жарким, с дождями, так что и урожай обещал быть
отменным, успеть бы только убрать. А на лугах у рощи начали уже заготовку
сена для скота на зиму, поскольку подвоза комбикормов ждать было неоткуда.
  Все шло не сказать чтобы отлично, но, в целом, неплохо. До тех пор, пока
не стал Степашин замечать то там, то здесь на дальних границах своего
большого хозяйства следов появления чужаков. То грядки с картошкой найдет
перерытые, то оборванные, поломанные кусты с помидорами и перцем. Сначала
думал, что зверь какой лесной безобразничает, но, когда наткнулся однажды
на след костра с теплой еще золой, понял - люди. И, должно быть, недобрые
люди, потому что, хотя и видели, что хозяйство обихоженное, не пришли с
просьбой накормить и помочь, а тайком таскали то, что могли унести.
  По первому времени Степашин никому ничего не говорил. Напротив, случалось,
оставлял возле разрытых грядок булку хлеба или кусок запеченного мяса. Кто
знает, что за причина заставляет одних людей других сторониться? Вреда-то
от них особого нет. Может, со временем и перестанут дичиться.
  Но, когда чужаки стали убивать животных, и делали это не ради мяса, а
играя, одну за другой посылая в беззащитных коров и лошадей стрелы из
мощного охотничьего арбалета, Степашин не на шутку встревожился и
обратился за помощью к Баслову.
  С базы прислали оружие и десяток солдат, которые теперь по ночам
патрулировали поля с еще не снятым урожаем и выгоны для скота. Следов
чужаков не стало заметно, но чувствовал Степашин, что не ушли они, а
затаились где-то поблизости. А зверь, загнанный в нору, оголодав, только
злее становится.
  Среди ночи Степашина разбудил какой-то шум в находившемся неподалеку от
дома птичнике. Гуси подняли гогот и никак не хотели успокаиваться.
Степашин вспомнил историю о том, как гуси Рим спасли, и, усмехнувшись,
поднялся на ноги. Он не стал попусту будить прикорнувшего на кушетке у
двери солдата, а прихватил на всякий случай его автомат, взял горевшую на
столе лампу и вышел во двор.
  Ночь была безлунной, и за пределами небольшого желтоватого круга света,
отбрасываемого тусклой лампой, ничего не было видно. Степашин повесил
автомат на плечо и, что-то ворчливо бормоча под нос, стал неторопливо,
нащупывая ступени ногой, спускаться по лестнице.
  Неожиданно горла его коснулась холодная, острая сталь. Его схватили
невидимые руки из темноты, стащили вниз и затолкнули в угол между стеной
дома и лестницей. Все это время он продолжал крепко держаться одной рукой
за ремень автомата, а другой - за ручку лампы. Ни того, ни другого
отобрать у него не пытались.
  Когда его отпустили, он вытянул вперед руку с лампой. В полосу света
попали две скалящиеся, заросшие бородами физиономии. Каждому из парней
было не больше тридцати. На одном, белобрысом, была надета расстегнутая до
живота милицейская полевая куртка с подложкой из бронепластика, другой был
в цветастой вязаной шапочке и едва ли не генеральском парадном кителе, с
золотыми погонами, аксельбантами и орденами, но страшно затасканном и
разодранном на плече. Тот, что был в бронепластике, держал в руках
широкий, длинный тесак. Второй от пояса целился Степашину в живот из
большого охотничьего арбалета. По хихиканью и отдельным, по большей части
бранным словам, доносившимся из-за их спин, можно было предположить, что
темнота прячет еще человек восемь-десять.
  - Ну, здравствуй, дед, - сказал тот, что в кителе с аксельбантами. - Давно
следовало бы нам свидеться, да все как-то не доводилось.
  - Чего же набросились из темноты, - спокойным, ровным голосом ответил
Степашин. - Могли бы и в дом зайти, если поговорить хотели.
  - Да боялись, что прогонишь с порога, - оскалив неровные зубы, гыкнул
другой.
  - Зачем же гнать. Сейчас время такое, что людям лучше вместе держаться.
  - Ты, похоже, здесь хозяин?
  - Ну?
  - Не "нукай"! - нервно махнул перед лицом Степашина ножом белобрысый. -
Что за народ здесь у тебя?
  - Разный, в основном - беженцы из города.
  - Оружие откуда?
  Белобрысый подцепил ремень на плече Степашина и дернул на себя. Степашин
крепче ухватился за автомат. Белобрысый резко, без замаха ударил Степашина
кулаком в лицо.
  - Оставь его, - велел белобрысому "генерал". - Этот маскарад на дураков
рассчитан. Автоматическое оружие не стреляет.
  - Чего же они все его с собой таскают?
  - Нравится - пусть носят. Должно быть, увереннее себя с ним чувствуют.
Наше-то оружие понадежнее будет. Сначала мы его только на коровах
испробовали, а сегодня и двух твоих сторожей уложили.
  - Что они вам сделали? - зло спросил Степашин, вытирая кровь с разбитых
губ.
  - Дорогу загораживали, - усмехнулся белобрысый.
  - Короче, старик, кончай с нами в войну играть. Встретились мы сегодня
случайно, ну, да оно и к лучшему. Мы недавно в здешних местах
обосновались. Нам здесь нравится, собираемся задержаться на какое-то
время. С едой сейчас везде плохо, вот мы и обрадовались, наткнувшись на
твои угодья. Если хочешь мирно с нами жить, будешь регулярно снабжать нас
продовольствием. Усек?
  - Приходите, работайте со всеми и будете получать свою долю.
  - Ах, ты гад! - Белобрысый полоснул Степашина ножом по плечу.
  Степашин, скрипнув зубами, привалился спиной к стене и зажал ладонью рану.
  - Не хорохорься, дед, - сказал "генерал". - Мы ведь по-хорошему просим, а
можем и всю твою ферму спалить.
  Он выхватил из руки Степашина лампу и швырнул ее на лестницу. Стекло
раскололось, вспыхнул вытекший из лампы керосин.
  Спавший в доме солдат проснулся от звона разбившегося стекла. Не найдя
рядом автомата, он распахнул дверь и выскочил на объятое пламенем крыльцо.
Стрела, выпущенная из арбалета кем-то из темноты, попала ему в живот.
Парень коротко вскрикнул, шагнул вперед и упал в огонь.
  - Забери стрелу, - велел стрелявшему "генерал". Один из чужаков поднялся
по лестнице и наклонился над убитым. Степашин рванулся вперед, оттолкнул
"генерала" в сторону и, сдернув с плеча автомат, выстрелил чужаку в спину.
Он не успел передернуть затвор, когда белобрысый ударил его ножом в живот.
  - Не стреляют автоматы, говоришь? - выдернув нож и оттолкнув от себя тело
Степашина, злобно глянул он на "генерала".
  "Генерал" подобрал с земли автомат и, отстегнув магазин, убедился, что он
наполнен патронами.
  В окнах стали загораться огни. Разбуженные выстрелом люди, хлопая дверями,
с оружием в руках выбегали на двор.
  - Уходим! - махнул рукой белобрысый и первым нырнул в темноту.


                                  Глава 12

  OXOTА

  На рассвете на базу приехал парнишка на велосипеде с сообщением о ночном
нападении на ферму.
  Когда Баслов и Кийск, в сопровождении врачей и группы вооруженных солдат,
прибыли на ферму, там уже нашли и перенесли в дом двоих убитых стрелами из
арбалетов охранников. Третий солдат, подстреленный на крыльце, тоже был
мертв. Степашин находился в крайне тяжелом состоянии. Ему была нужна
срочная операция, и на телеге, запряженной лошадью, его повезли на базу.
Убитого Степашиным бандита оставили лежать на обгоревшем крыльце.
  Никто, кроме тех, кто уже не мог ничего сказать, не видел нападавших.
  - Зверье, - процедил сквозь сжатые зубы Баслов. - Откуда только берутся
такие? Что им было нужно от старика?
  Они с Кийском вышли на обгоревшее крыльцо.
  - Ясно что, - сказал Кийск. - Еда.
  - Почему же просто не попросили? От кого они прячутся?
  Кийск пожал плечами.
  - В ситуациях, подобных нынешней, - сказал подошедший к ним Киванов, - в
периоды безвластия и разброда, когда перестают действовать сдерживающие
социальные факторы, подавляемые прежде стороны человеческой натуры
проявляются в полной мере. У тебя, Петер, например, выявились
невостребованные качества абсолютного лидера, с некоторым даже
диктаторским уклоном, и склонность к единоборствам.
  - Ну, спасибо тебе на добром слове, - мрачно буркнул Баслов. - А в себе ты
ничего не выявил?
  - Сам о себе судить не берусь.
  - Ну хорошо, а Кийск?
  - Кийск, насколько я его знаю, всегда таков, какой он есть, вне
зависимости от обстоятельств. Он - самодостаточная личность.
  - Ладно, с психоанализом закончили, - сказал Баслов. - Честно говоря, меня
мало волнует психологический портрет тех, кто убил моих людей и порезал
Степашина. С бандой надо покончить раз и навсегда, иначе, почувствовав
безнаказанность, они снова вернутся.
  - Согласен, - кивнул Кийск. - Этим займусь я.
  - Где ты собираешься их искать?
  - Не думаю, что они живут в лесу. На другой стороне реки есть несколько
брошенных коттеджей. Для начала посмотрю там.
  - Сколько людей тебе надо?
  - Возьму троих.
  - Немало?
  - Арбалет опасное оружие, потому что бесшумен. Он создан для нападения из
засады. Большой отряд чужаки смогут быстро обнаружить и уничтожить. Если
же мы сумеем незаметно подобраться к ним, в открытом бою они вряд ли
сумеют оказать нам серьезное сопротивление. Это же не боевое
подразделение, а всего лишь банда мародеров, поэтому численность их не
имеет большого значения.
  На следующее утро Кийск и трое отобранных им солдат отправились на
разведку. Реку они перешли по старому железнодорожному мосту. К коттеджам,
до которых от моста было километра два, вела прямая дорога через поле, но
Кийск, чтобы остаться незамеченным, повел свой небольшой отряд вдоль
заросшего густым ивняком берега реки. Дойдя до узкой полоски песчаного
пляжа, они повернули в сторону от реки и вскоре вышли к крайнему коттеджу.
Дом казался необитаемым: двери и окна настежь распахнуты, сорванная
калитка, поскрипывая, болталась на одной петле. Сместившись чуть в
сторону, можно было увидеть левое крыло стоящего за ним второго летнего
домика, из открытого окна которого доносились жалобные стоны мучимой
кем-то гитары.
  Полчаса Кийск и солдаты внимательно наблюдали за окрестностями, но не
увидели ни часовых, ни даже просто праздно гуляющих обитателей коттеджей.
Если в домах обитали бандиты, напавшие ночью на ферму, то вели они себя в
высшей степени беспечно. Или же, что вернее всего, собравшись кодлой и
вооружившись арбалетами, считали, что находятся в полной безопасности.
  По команде Кийска трое солдат, пригнувшись побежали к первому дому. Кийск
бежал последним, стараясь до последнего момента не выпускать из поля
зрения угол другого коттеджа.
  Дом был пуст. Внутри него все было перевернуто вверх дном. Казалось, в
доме не осталось ни одного целого предмета ни одной стены, по которой не
растекались бы грязные пятна, ни одной половицы, на которой не пробовали
бы развести костер. Все вокруг было покорежено, побито и пожжено, валялись
листы, вырванные из книг, обертки от продуктов и недоеденные куски, пустые
винные бутылки и смятые жестянки из-под пива.
  На одной из стен висела большая рама с картиной, выполненной в
светло-голубых тонах. Что именно на ней было когда-то изображено,
рассмотреть не представлялось возможным, поскольку поверх краски на ней
фломастером была нарисована кривая мишень, изъязвленная многочисленными
разрывами.
  - Похоже, мы нашли то, что искали, - сказал один из солдат, указывая рукой
на то, что осталось от картины.
  - Разгромив один дом, они перебрались в другой, - посмотрев на Кийска,
добавил другой.
  Кийск молча кивнул. На втором этаже, под распахнутым окном, выходящим на
реку, они обнаружили спящего в обнимку с бутылкой мертвецки пьяного
мужика. Должно быть, он был часовым: на подоконнике лежало с десяток
петард, которые должны были послужить сигналом о появлении посторонних.
Мужик, когда его связывали, даже не проснулся, только сонно что-то
промычал.
  Два соседних коттеджа разделяла невысокая садовая ограда. Добежав до нее,
солдаты и Кийск присели среди кустов смородины. Через щели изгороди было
видно окно дома напротив, в котором изредка мелькали какие-то фигуры.
По-прежнему было слышно гитарное треньканье, раздавались голоса, которые
то и дело прерывал визгливый женский смех.
  Солдаты ножами вырезали у земли два пластиковых заборных прута и пролезли
на соседний участок. Ползком, скрытые буйно разросшимися без хозяйского
присмотра садовыми цветами, они добрались до стены дома и встали,
прижавшись к ней спиной. Кийск знаком велел одному из них держать под
контролем окно, двоих же других повел за собой к находившейся за углом
застекленной двери.
  Пригнувшись, они неслышно прошли под окном и остановились у ведущей к
двери лесенки из трех ступенек. Кийск уже хотел взяться за ручку, когда
дверь сама с треском распахнулась и на крыльцо вывалился по пояс голый
парень, с трудом держащийся на ногах. Кийск и солдаты отшатнулись в
стороны и вжались в стены, держа наготове автоматы.
  Едва не свалившись с лестницы, парень спустился с крыльца, дотащился до
ближайшего дерева и, спустив штаны, стал мочиться, держась рукой за ствол.
  Кийск, пальцами толкнув дверь, неслышно прикрыл ее. Автомат он отдал
солдату, сам же вытащил нож и, почти не таясь, направился в сторону
пьяного. Когда тот, сделав свое дело, начал застегивать штаны, Кийск
схватил его за плечо, резко развернул к себе лицом и, сдавив горло, прижал
спиной к дереву. Пытаясь сделать вдох, парень разинул рот и вцепился
обеими руками в запястье Кийска, стараясь оторвать его руку от своего
горла. Кийск приставил к носу парня нож, и тот сразу же затих.
  - Сколько человек в доме? - слегка ослабив хватку, тихо спросил Кийск.
  Парень судорожно глотнул воздух и прохрипел:
  - Не знаю... Человек десять...
  - Оружие?
  Парень кивнул.
  - В других домах люди есть?
  Парень снова кивнул и замахал рукой в сторону дальнего дома. Кийск коротко
и резко ткнул отставленным большим пальцем парню в шею и бросил
бесчувственное тело под дерево.
  Забрав у солдата автомат, Кийск поднялся на крыльцо и открыл дверь.
  Обстановка внутри немногим отличалась от той, что они видели в первом
доме. В комнате находились пятеро мужчин и три женщины, разодетые в пух и
прах. Длинноволосый малый в джинсовой куртке, надетой на голое тело,
развалясь на диване, неумело бренчал на гитаре. Увидев солдат, он метнулся
к столу, на котором среди бутылок, кружек и тарелок с едой лежал арбалет.
  - Не дергайся, - повел в его сторону стволом автомата Кийск. - Арбалет не
заряжен, и я успею выстрелить первым. - Он обвел взглядом остальных и
приказал: - Ну-ка, перебирайтесь-ка все на диван.
  Все задвигались, перемещаясь в дальний конец комнаты.
  Воспользовавшись возникшей сутолокой, один из парней прыгнул головой
вперед в окно. Снаружи раздался короткий сдавленный вскрик, и в окне
появилась фигура солдата, сделавшего знак, что все в порядке.
  Солдат, подошедший к столу, взял арбалет и собрал разбросанные стрелы.
  На лестнице, ведущей на второй этаж, появился человек с арбалетом. Присев,
он выстрелил между перил.
  Кийск упал на пол, и стрела вонзилась в стену над ним. Выбросив руки с
автоматом вперед, Кийск выстрелил и быстро передернул затвор. Одновременно
с ним выстрелил и стоявший за окном солдат. Человек на лестнице выпустил
из рук арбалет и, сбивая перила, покатился вниз по ступеням. На пол он
упал уже мертвым.
  Кийск вскочил на ноги, перепрыгнул через труп и бросился вверх по лестнице.
  На площадку второго этажа выскочил невысокий, плотный брюнет в купальном
халате.
  - Я хозяин дома! Не стреляйте! Я хозяин дома! - закричал он, размахивая
руками.
  Кийск оттолкнул его прикладом в сторону и пробежал вперед. Но буквально
через секунду что-то заставило его обернуться, и он едва успел увернуться
от брошенного в него ножа. Не поднимая автомат, от пояса Кийск выстрелил в
того, кто назвался хозяином.
  Взбежавшему по лестнице следом за ним солдату Кийск велел спуститься вниз.
  Из двери комнаты возле застекленной веранды вынырнул человек, выстрелил в
Кийска из автомата и снова скрылся за дверью. Кийск, прыгнув вперед,
прижался спиной к стене возле двери, перекинул автомат в левую руку и
отвел ее в сторону. Тот, что находился в комнате сейчас, передернув затвор
автомата, ждал, когда противник ворвется в комнату, чтобы прикончить его
выстрелом в упор. Но, когда он устанет ждать...
  Бандит с автоматом наперевес снова выглянул в коридор.
  Кийск, перехватив ствол автомат, поднял его вверх. Грянул выстрел, и пуля
ушла в потолок. Ударом локтя Кийск вбил нос бандита в череп, и тот,
оставив автомат в руке Кийска, замертво рухнул на спину.
  Не найдя на втором этаже больше никого, Кийск спустился вниз.
  - Вяжите этих, - махнул Кийск в сторону сидевших на диване. - Берг! -
окликнул он солдата, который, забравшись в дом через окно, сидел на
подоконнике. - Идем со мной.
  Они обошли дом и оказались на гравиевой дорожке, ведущей к следующему.
Беспорядочная, но частая стрельба из окон заставила их упасть на землю и
залечь за деревьями. Бандиты, засевшие там, должно быть, слышали выстрелы
из соседнего дома и были готовы к бою.
  - У них автоматы, принадлежавшие убитым часовым, - сказал Берг. - У
каждого было только по одному магазину.
  - Честно говоря, я не настраивался ждать, пока они выпустят все имеющиеся
у них патроны по мне, - ответил Кийск. - К тому же не забывай, у них есть
еще и арбалеты.
  - Обойдем с другой стороны?
  - Планировка всех коттеджей одинаковая. На первом этаже холл, в нем только
три окна. Для того, чтобы контролировать их и дверь, не требуется много
людей.
  - Что же вы предлагаете?
  - У нас есть чем их удивить.
  Кийск отложил автомат, перевернулся на бок и достал из сумки упакованную в
оберточную бумагу и перевязанную шпагатом взрывчатку.
  - Прикрывай меня, - сказал он Бергу и, вскочив на ноги, петляя, побежал к
дому.
  Берг в это время, лихорадочно передергивая затвор, почти не целясь палил
по окну, не давая противнику высунуться и открыть прицельный огонь.
  Не добежав до дома нескольких шагов, Кийск прыгнул вперед, перевернулся
через плечо и откатился к стене. Поднявшись на ноги, он прижался к стене
спиной и, чиркнув зажигалкой, поджег у бомбы фитиль. Медленно и неслышно,
.скользя по стене, он приблизился к оконной раме и дождавшись, когда запал
почти полностью прогорел, кинул сверток в окно.
  Одновременно со взрывом Кийск, выдернув из-за пояса пистолет, прыгнул в
окно.
  Комнату заполняли огонь и дым. У самого окна, стоя на коленях и
схватившись руками за обожженное лицо, истошно орал человек с опаленными
волосами.
  Стрела, оцарапав плечо, вонзилась в стену. Кийск бросился сквозь огонь и,
выскочив на другую половину комнаты, где горело не так сильно, ударом
плеча в грудь сбил на пол двухметрового здоровяка с гривой черных вьющихся
волос, перезаряжавшего арбалет. Бандит попытался вырваться, и Кийск что
было сил врезал ему по челюсти. Тот только тряхнул головой и снова
приподнялся, чтобы стряхнуть с себя Кийска. Решив, что для того, чтобы
скрутить такого верзилу, потребуется время, которого у него не было, Кийск
приставил к его плечу ствол пистолета и выстрелил. Здоровяк заорал и,
откинувшись на спину, схватился рукой за простреленное плечо.
  Кийск не успел передернуть затвор пистолета, когда в затылок ему уткнулся
ствол автомата.
  - Брось пистолет и подними руки! - крикнул кто-то из-за спины.
  Кийск выполнил приказ и вздрогнул всем телом, когда раздался выстрел.
  - Порядок, господин Кийск!
  Вбежавший в комнату через дверь Берг кинул Кийску его автомат.
  - Отличный выстрел, - сказал одобрительно Кийск. - И, главное,
своевременный.
  Наклонившись, он схватил раненного в плечо верзилу за волосы.
  - Сколько еще человек в доме?
  - Четверо. Наверху, - кривясь от боли, ответил тот. Кийск передернул
затвор автомата и кинулся к лестнице. На площадке верхнего этажа никого не
было. Кийск и следующий за ним Берг взбежали по лестнице. Все комнаты на
втором этаже были пусты.
  - Вон они! - крикнул Берг, когда они вышли на веранду.
  По полю, по высокой, достающей им до пояса траве в сторону рощи бежали
четверо человек.
  Кийск перегнулся через подоконник и посмотрел вниз.
  Под окном висела раскладная проволочная лестница. Кийск поднял автомат и
поймал на прицел одного из бегущих. Но в тот момент, когда он собирался
нажать на курок, человек, споткнувшись, упал и полностью скрылся л траве.
  Чертыхнувшись, Кийск прицелился в другого.
  Над ухом у него тонко тенькнула тетива, и один из бегущих, раскинув руки,
упал со стрелою в спине.
  Кийск удивленно посмотрел на Берга, стоявшего рядом с ним с арбалетом в
руках. - Где это ты научился?
  - До вторжения я увлекался стрельбой из лука. А из арбалета еще проще.
  Кийск выстрелил, и еще один человек на поле упал. Но двое других успели
скрыться в роще.
  Кийск сел на подоконник и нащупал ногой ступеньку проволочной лестницы.
  - Ты собери калек, что остались внизу, и возвращайся к ребятам. Я догоню
тех двоих и вернусь.
  - Но их же двое.
  - Ничего, справлюсь. Сам видел, какие из них вояки.
  Кийск понимал, что выследить двух вооруженных бандитов в лесу, где каждое
дерево и любой куст могут послужить укрытием для засады, будет совсем не
просто, поэтому и не хотел подвергать риску жизнь молодого парня. Что
двое, что один - в данной ситуации это не имело значения.
  - А может быть, оставим их? - сказал Берг. - Что они смогут сделать вдвоем?
  - Ты никогда не слышал, что раненый зверь становится вдвойне опаснее? -
сказал Кийск и стал спускаться вниз.
  Кийск бежал к роще с автоматом в руке, в любую секунду ожидая выстрела. На
ровном, поросшем высокой травой и цветами поле, он представлял собой
идеальную мишень даже для не очень умелого стрелка. Если бандиты не
бросились: сломя голову в лес, а притаились где-то на окраине, то спасти
его могло разве что только чудо.
  К первому же дереву на краю рощи Кийск привалился спиной и, обтерев
рукавом пот с лица, перевел дух.
  Решив, что бандиты, не так давно обосновавшиеся в здешних местах, леса не
знают и, боясь заблудиться, скорее всего постараются, сделав крюк, снова
выйти к реке, Кийск направился в ту же сторону.
  Он старался передвигаться бесшумно и незаметно, но не прошло и десяти
минут, как раздался выстрел и пуля выбила щепку на дереве рядом с ним.
Кийск спрятался за ствол старой, поросшей лишайником и мхом ели. Но
укрылся он только от первого выстрела, потому что невидимый противник мог
легко обойти его с любой стороны. Кийск опустился на землю и, пытаясь
обмануть врага, пополз через кусты именно в ту сторону, откуда по нему
стреляли. Через каждую пару метров он замирал, прислушиваясь и, по
возможности, осматривая местность вокруг. Расчет его был построен на том,
что оба бандита, незнакомые с тактикой боя на пересеченной местности,
держатся вместе. Если же они разошлись, чтобы обойти его с разных сторон,
то шансов уцелеть у него было крайне мало.
  Через некоторое время он обратил внимание на то, что кустарник метрах в
десяти слева от него примят. Такой след мог оставить только продиравшийся
сквозь него человек. Кийск зажал зубами наполненный взрывчаткой цилиндрик
из фольги размером с сигарету, с коротким, сантиметровым фитилем, стиснул
в руке зажигалку и пополз вперед еще медленнее.
  - Вот он!
  Человек, одетый в порванный генеральский мундир, выскочил из-за дерева в
пяти шагах от Кийска и, направив в его сторону арбалет, нажал на спусковой
крючок.
  Если бы он выстрелил молча, стрела неминуемо пригвоздила бы Кийска к
земле. А так, услышав крик, Кийск успел сгруппироваться и, изогнувшись
всем телом, судорожным толчком бросить себя на полметра вперед. Стрела,
прошуршав в листве, вонзилась в землю позади него.
  Кийск вскочил на ноги и кинулся на противника, решив, что так достанет его
быстрее, чем целясь из автомата. К тому же близкий контакт должен был
помешать целиться второму, которого он пока не видел. Но "генерал" тоже
двинулся вперед и встретил Кийска сильным ударом тяжелого приклада
арбалета в грудь. У Кийска перехватило дыхание. Отшатнувшись, он оперся
спиной о ствол дерева и, приподняв автомат одной рукой, выстрелил бандиту
в ногу.
  Все произошло одновременно: подстреленный бандит вскрикнул и упал на
землю; левой рукой Кийск чиркнул зажигалкой и поджег фитиль миниатюрной
бомбы, которую едва не перекусил зубами; а из-за дерева с автоматом,
направленным на него, вышел белобрысый в милицейском броне-пластике.
  - Ну что, - обращаясь к Кийску, сказал тот, что был с автоматом. - Успеешь
передернуть затвор быстрее, чем я выстрелю?
  - И пробовать не стану, - ответил Кийск и, взяв двумя пальцами трубочку из
фольги, как сигарету, отщелкнул ее под ноги бандиту.
  Бомба взорвалась, не успев долететь до земли. Большого вреда она причинить
не могла, но заставила бандита отшатнуться в сторону и непроизвольно
нажать на курок. Пуля ушла далеко от цели, которой предназначалась. А в
следующую секунду Кийск вскинул автомат, передернул затвор и выстрелил
белобрысому в голову.
  Прежде всего Кийск подобрало земли арбалет и автомат. Затем, наклонившись
над стонущим "генералом", он осмотрел его рану. Пуля прошла через бедро
навылет, крови было много, но кость, похоже, не была задета.
  Кийск перетянул ногу бандита жгутом выше входного отверстия пули. После
этого он закинул за спину два автомата, положил на плечо арбалет и
посмотрел на все еще лежавшего на земле "генерала".
  - Если не хочешь остаться здесь один, поднимайся, - сказал Кийск. - Тащить
тебя на себе я не собираюсь.


                                  Глава 13

  ПРИГОВОР

  К вечеру связанных бандитов, - тех, кто остался в живых, - привели на
ферму, где Баслов дожидался возвращения отряда Кийска. Посмотреть на них,
побросав работу, собрались, наверное, все, кто был на ферме. Уставших
солдат позвали ужинать, но те отказались, решив остаться вместе со всеми и
дождаться решения участи убийц своих друзей.
  Завести пленных бандитов в дом Баслов не позволил. Он сам вышел на крыльцо
и окинул их - испуганных, сбившихся плотной, затравленной стаей вокруг
своего вожака в генеральском мундире - презрительным взглядом.
  - Никто не пострадал? - спросил Баслов у Кийска.
  - Среди наших - нет. Пленным требуется врач.
  - Обойдутся, - сказал как отрезал Баслов. Кийск молча пожал плечами и
отошел в сторону. Он сделал свое дело, а решать, как поступить с
мародерами, - право Баслова.
  - Это бесчеловечно! - крикнул кто-то из пленников.
  - Не более чем ударить ножом в живот старика, ни разу в жизни не
сделавшего никому ничего плохого, - ответил Баслов и, повернувшись к
Кийску, добавил: - Степашин скончался уже после того, как ему сделали
операцию.
  - Его убил Женчик, - сказал, морщась от боли, "генерал".
  Он стоял на одной ноге, повиснув на плечах поддерживающих его с двух
сторон приятелей. - Тот, белобрысый, которого ваш человек застрелил в лесу.
  - А двух сторожей тоже он убил?
  - Он, конечно! Я как раз предлагал ребят не трогать, обойти стороной.
Любой, кто там был, подтвердит!
  - Что же за маньяк этот ваш Женчик?
  - Откуда мне знать? - взмахнул рукой "генерал". - Я встретил его всего
неделю назад! Может быть, он сбежал после вторжения из какой-нибудь
психушки!
  - А откуда ты сбежал?
  - Я добропорядочный гражданин! Обстоятельства заставили меня вести эту
скотскую жизнь! - Сообразив, что их не собираются немедленно
расстреливать, "генерал" несколько приободрился и стал вести себя
увереннее. - Я хотел бы знать, с кем имею дело?
  - Я тот, кого ты никогда бы не хотел встречать на своем пути,
добропорядочный гражданин. И меня совершенно не интересует ни твое имя, ни
кто ты такой, ни как голосовал на последних выборах. Мне достаточно того,
что ты сделал. Баслов медленно спустился с крыльца и присел на нижнюю
ступеньку:
  - Кто еще хочет что-нибудь сказать?
  - Послушайте, - затараторил "генерал". - Все, что здесь произошло прошлой
ночью, - глупейшее недоразумение. Мы просто пришли попросить немного еды,
а старик поднял шум, схватился за автомат... Он же застрелил одного из
наших!
  - Я никогда не поверю, что Степашин мог выстрелить первым. И никто на
ферме не отказался бы накормить голодных, если бы вы просто пришли и
попросили есть. Откуда вы вообще взялись? Чем занимались все время после
вторжения?
  - Мы... путешествовали...
  - А это коллекция сувениров, которую мы нашли в их доме. - Кийск бросил на
землю детский рюкзачок, из которого посыпались блестящие ювелирные изделия.
  - Боже мой! - удивленно и даже как будто немного растерянно покачал
головой Баслов. - Неужели это сейчас кого-то интересует?
  - Сейчас это никому не нужный хлам, но, когда все снова вернется на свои
места... - "Генерал" запнулся, напоровшись на холодный, насмешливый взгляд
Баслова. - Мы же никого не грабили! Мы собирали это в брошенных домах! -
закричал он.
  - Подобные действия называются мародерством, - назидательным тоном сообщил
Баслов.
  - Но как же так!
  - Эй, послушайте! - воскликнула одна из девиц. - Я знать не знала, чем они
занимались! Все эти побрякушки я вижу в первый раз! И не я виновата в
гибели ваших людей!
  - Твоя вина в том, что ты выбрала себе плохую компанию. - Баслов поднялся
на ноги. - Заприте их где-нибудь и дайте, что ли, поесть.
  - Что с нами будет?
  - Мне нужен врач!
  - Я ни в чем не виноват...
  Не обращая внимания на крики пленников, Баслов поднялся по лестнице и
вошел в дом.
  - Как ты собираешься с ними поступить? - спросил, войдя в дом следом за
ним, Кийск.
  - А что ты предлагаешь? - обернулся Баслов.
  - Наверное, нам придется оставить их у себя.
  - Никогда! Никогда подобной мрази не будет там, где командую я!
  - Нет никакой гарантии, что, отпущенные на свободу, они не вернутся, чтобы
отомстить.
  - И речи не может быть о том, чтобы отпустить их. Не для того ты за ними
охотился.
  - Не собираешься же ты, в самом деле, расстрелять их?
  - Нет. Исключительно по той причине, что не хочу заводить в отряде
должность палача. Но существует не менее эффективный способ избавиться от
них навсегда. Мы отдадим этих мародеров и убийц на перевоспитание
механикам.
  На следующий день пленников под охраной отправили в город. Те, не понимая,
куда их ведут, молили о пощаде и снисхождении. Одна из девиц захлебывалась
рыданиями. Черноволосый громила с простреленным плечом кричал, что никуда
не пойдет, и требовал, чтобы его расстреляли прямо здесь, на месте.
  Некоторые из людей, работавших на ферме, предлагали Баслову провести
расследование и оставить тех, кто не причастен к убийствам, при условии,
что они согласятся работать вместе со всеми. Но, обычно прислушивающийся к
мнению своих подчиненных, капитан на этот раз непреклонно заявил, что ни
один человек из банды "генерала" не останется в его лагере.
  К полудню пленники и их конвоиры добрались до места, где начиналось серое
дорожное покрытие города. Механиков видно не было, а на черные диски,
висевшие в небе повсюду, люди давно уже перестали обращать внимание.
  Когда подошли к первым домам, Киванов, отправившийся в город вместе с
отрядом, предостерегающе поднял руку.
  - В чем дело? - спросил Баслов.
  Борис достал из кармана большой железный болт и кинул его вперед. На
мгновение вспыхнул голубоватым сиянием защитный экран, перекрывающий улицу.
  - Механики закрыли город, - сказал Киванов.
  - Видимо, им не понравилось, что кто-то вмешивается в их работу, - сказал
Кийск.
  Баслов оценил это как комплимент и довольно усмехнулся в усы.
  Оставив связанных бандитов и их подруг в нескольких метрах от экрана, люди
отошли подальше и, расположившись на траве, стали ждать появления
механиков.
  Двое пришельцев показались минут через десять. Беспрепятственно миновав
защитный экран, они приблизились к приговоренным и неподвижно замерли на
месте, словно не зная, что дальше делать. В бинокли было видно, как
высыпавшиеся из одного механика пауки набросились на людей и через минуту,
сделав свое дело, снова скрылись под панцирем хозяина.
  Еще минут через десять в конце улицы появился механик, впереди которого
катилось некое странное устройство, похожее на огромный самодвижущийся
мусорный контейнер серо-стального цвета. Механик и контейнер остановились
возле двух других пришельцев. С левого борта контейнера вниз откинулась
прямоугольная пластина, и из открывшейся двери на дорожное покрытие
спустились пятеро горожан. Сноровисто и быстро они покидали в контейнер
бесчувственные тела и забрались в него сами. Пластина, закрывающая дверь и
одновременно служащая трапом, встала на место.
  Механик с контейнером удалился, двигаясь, как всегда, неспешно. Двое
других подошли к краю покрытия, но ни один из них не сделал попытку
ступить на землю.
  Людям, наблюдавшим за ними, казалось, что пришельцы пристально смотрят в
их сторону.


                                  Глава 14

  ПЛЕННИК

  Наступила теплая солнечная осень. Порой, на день-другой, небо затягивала
серая хмарь, сыплющая на землю пригоршни мелкого колючего дождя, но следом
выглядывало лучистое солнце, и казалось, что снова вернулось лето.
  Город, отрезанный защитными экранами, как бы перестал существовать. О нем,
как и о прежней жизни, вспоминали все реже.
  Люди, обосновавшиеся на спортивной базе "Вега", были уже не просто
беженцами. Они стали полноценным сообществом, живущим по установленным и
неукоснительно соблюдаемым законам и правилам. Даже дети знали, что, если
им поручено какое-то дело, выполнить его нужно точно и в срок, потому что,
даже если на первый взгляд оно казалось совершенно незначительным,
нерадивость или безалаберность одного могла дорого обойтись для всей
колонии.
  Колония не то чтобы процветала, но пока не испытывала особых затруднений
почти ни в чем из предметов первой необходимости. Главным образом
благодаря сделанным в свое время запасам. Однако были они небеспредельны,
а пополнять их теперь было неоткуда.
  Приближающаяся зима создавала дополнительные проблемы, решать которые
следовало незамедлительно. На фермах полным ходом шла уборка урожая,
частичная его переработка и закладка в хранилища. Одновременно с этим в
каждом месте, где предстояло зимовать людям, отдельные пристройки
переоборудовались под небольшие кочегарки, работающие на дровах. Первая
такая мини-котельная была сооружена на спортивной базе, и даже был уже
произведен пробный пуск пара в отопительную систему жилых корпусов.
  Однажды женщины и дети, собиравшие яблоки и сливы в заброшенном
садоводческом хозяйстве в пяти километрах вниз по реке, встретили там
незнакомых людей, занятых той же самой работой. Незнакомцы оказались тоже
беженцами. Они жили в загородном санатории, до которого от лагеря Баслова
был день пути, если идти напрямик через лес. Их там было менее ста
человек, и больше половины из них составляли люди преклонного возраста.
Соответственно, и жизнь у них была гораздо труднее, и быт налажен
значительно хуже, чем в колонии Баслова. Свернув часть работ не первой
необходимости, Баслов отправил группу людей в помощь беженцам,
обосновавшимся в санатории, снабдив их запасами продовольствия и
инвентарем, необходимым для проведения работ по подготовке лагеря к зиме.
  Засевшие в городе механики долгое время никак себя не проявляли.
Разведчики, регулярно наблюдающие за окраинами города, неизменно
докладывали, что все входы в бывшую столицу по-прежнему перекрыты
защитными экранами. Несмотря на это, Баслов не терял бдительности.
Изгородь вокруг базы была укреплена бетонными плитами и щитами из
металлопластика, у входа в каждое здание была сооружена защищенная огневая
точка. На крайний случай были продуманы пути отступления.
  Из всей этой массированной подготовки к осаде Кийск одобрил только
последнее, поскольку считал, что никакие преграды и заслоны не смогут
удержать пришельцев, если те вознамерятся покончить с базой. Единственное,
что можно будет сделать в таком случае, - попытаться уйти. В первых числах
октября солдаты, патрулировавшие окрестности, привели пойманного
неподалеку от базы горожанина, мужчину лет сорока. Не пытаясь запираться и
лгать, он сообщил, что послан из города за тем, чтобы выяснить места
проживания больших, компактных групп людей. Но при этом он не мог назвать
тех, кто послал его и кому по возвращении он должен был доложить о
результатах. На все другие вопросы, не касающиеся выполняемого им задания,
он отвечал стандартной фразой, что данная область в настоящее время
находится вне сферы его компетенции. Баслов злился так, что лицо его
становилось багровым, при этом он стучал кулаками по столу, дергал себя за
усы, но ничего более вразумительного добиться от задержанного не мог.
  Киванов и Кийск, присутствовавшие при допросе, сошлись во мнении, что
поведение горожанина является характерным для двойников, однако взятый у
него анализ крови подтвердил, что перед ними настоящий человек.
  На протяжении долгого и, по большей части, бессмысленного разговора
задержанный не выказывал ни раздражения, ни страха, ни даже, казалось бы,
естественной в такой ситуации нервозности. Но спустя какое-то время он
встал и, невозмутимым, голосом сообщив, что ему пора уходить, направился к
двери.
  Баслов велел запереть пленника и не спускать с него глаз.
  - Ну и что вы на это скажете? - спросил он после того, как горожанина
увели.
  В кабинете, кроме Киванова и Кийска, находились еще профессор Колышко,
являвшийся руководителем исследовательского центра, и приглашенный им
психотехник Вейзель.
  - Вы совершенно напрасно на него кричали, - сказал, обращаясь к Баслову,
Вейзель. - Он действительно не знает ничего, кроме порученного ему
задания. Все остальное заперто в его памяти мощными психоблоками.
  - Вы определили это, просто побеседовав с ним? - скептически усмехнулся
Баслов.
  - Труднее обнаружить сокрытие незначительных фрагментов памяти. Жесткая
блокировка больших участков выявляется очень легко по манере человека
мыслить и формулировать свои мысли в словах. У нашего субъекта словарный
запас ограничен до критического минимума, необходимого для примитивного
информационного обмена на уровне операционных систем.
  - Как у роботов с ограниченной свободой действий, - добавил Колышко. - Что
косвенно подтверждает гипотезу, высказанную господином Кийском.
  - Из него удастся что-нибудь вытянуть? - спросил Баслов
О том, что его интересовало в первую очередь.
  - Без знания кода и методики, использованной при блокировке, снятие
подобных блоков зачастую заканчивается тяжелой психической травмой. Кроме
того, в блок может быть встроена программа, дающая команду на
самоуничтожение в случае попытки взлома блока. Без специальной аппаратуры,
действуя методом тыка, мы рискуем убить этого человека.
  - Он уже не человек.
  - Ошибаетесь. Введение блока само по себе не может явиться причиной
необратимых изменений психики и сознания. Я попробую поработать с нашим
гостем, но ничего обещать не могу.
  Несмотря на осторожность в высказываниях, Вейзель был почти уверен в том,
что ему удастся привести пленного горожанина в состояние, близкое к норме.
Но поработать с пленным ему так и не удалось. На следующий день
арестованный впал в состояние глубокой прострации. Он все время сидел на
стуле, уронив подбородок на грудь и уставившись невидящим взором в колени.
Руки его, свисающие вдоль ножек стула, почти касались пальцами пола. Он не
ел, не пил и ни на что не реагировал. Только когда открывалась дверь, он
приподнимал голову и, запинаясь, как заезженный диск, монотонно бормотал
одно и то же:
  - Мне надо идти... Мне надо идти... Мне надо идти...
  До тех пор, пока дверь не закрывали.
  - Что с ним происходит? - спросил Кийск у Колышко. Прежде чем ответить,
тот задумчиво почесал переносицу.
  - У машин это называется сбоем программы, - сказал он. - Если программу не
отключить, то обычно за этим следует необратимое разрушение всех
функционирующих систем.
  Баслова Кийск нашел в его кабинете.
  - Пленника надо отпустить, - сказал он с порога.
  - С какой это стати? - недовольно прищурился Баслов.
  - Мы все равно ничего не добьемся от него, а если продержим еще пару дней
взаперти, то попросту убьем.
  - А если отпустим, то он передаст всю имеющуюся у него информацию своим
хозяевам.
  - О чем ты говоришь? - поморщился Кийск. - Какая информация?
  - Он знает дорогу к базе.
  - Ты думаешь, он единственный шпион, посланный механиками? Наверняка по
окрестностям бродят десятки подобных ему.
  - Если механики начали поиски людей, находящихся вне города, значит,
что-то против нас готовят.
  - Согласен, но при чем здесь наш пленник?
  - Он вражеский шпион!
  - И при этом несчастный человек с искалеченной психикой. Любой из нас
сделался бы таким же, как он, если бы остался в городе.
  - Я в городе не остался. И ты тоже ушел оттуда. А Киванов и там сумел
выжить.
  - Тебе известно, кто такой Киванов.
  - И мне известно, кто такой пойманный горожанин. Все. Хватит. - Баслов
звучно хлопнул ладонью по столу. - Мы не в игры играем.
  Вечером того же дня пленник упал со стула и потерял сознание. Его
перенесли в оборудованное под госпиталь крыло здания, где он, не приходя в
сознание, через четыре часа умер.


                                  Глава 15

  СТОЛКНОВЕНИЕ

  Разведчики, наблюдавшие за городом, приносили все более тревожные вести.
Сначала они отметили активное передвижение механиков в зоне окраин, где
прежде пришельцы появлялись крайне редко. Через два дня по всему периметру
города к окраинам выдвинулось большое количество техники, включающей и
огромные машины со скребками, которые срывали улицы прежнего города, и
самодвижущиеся контейнеры на колесах, и впервые увиденные людьми странные
машины с приподнятыми вверх вращающимися платформами, с которых во все
стороны свешивались штанги с мощными трехпалыми захватами на концах.
Одновременно в нескольких направлениях началось строительство широких
прямых дорог.
  Баслов расстелил на столе карту и, приложив линейку, провел на ней линии
по направлениям начатых механиками дорог.
  - Если все дороги будут прямыми, то только одна из них выйдет к ближайшему
крупному населенному пункту.
  - Зато другая ведет прямо к нашему базовому лагерю, - сказал, посмотрев на
карту, Киванов.
  - Значит, и другие дороги ведут к местам скоплений людей, не признающих
власть механиков, - Баслов воодушевленно щелкнул пальцами. - Теперь мы
знаем, где искать союзников!
  Кийск не разделял его оптимизма.
  - Сейчас нам надо думать о том, куда уводить людей.
  - Зима на носу, - заметил кто-то из присутствующих.
  - Вот именно. Поэтому надо успеть подыскать для людей зимнее жилье,
перевезти туда провиант...
  - Об эвакуации лагеря речи пока не идет, - перебил Кийска Баслов.
  - Мы должны успеть подготовиться к ней прежде, чем сюда придут механики.
  - Здесь мы не в городе. На нашей стороне знание местности и природные
условия.
  - А на их - неуязвимость и огневая мощь.
  - Созданный нашими усилиями лагерь - это все, что у нас есть. И я не отдам
его механикам без боя. Кто со мной не согласен, может уйти. Я никого не
держу силой.
  - Петер, ты сам взял на себя ответственность за жизни этих людей.
  - Да. И я первым встану на пути механиков.
  Машина, похожая на гигантских размеров зерноуборочный комбайн, медленно
двигалась вперед, врезаясь в землю широким скребком, который легко снимал
десятисантиметровый слой грунта вместе со всем, что на нем находилось.
Земля, трава, срубленные кусты и небольшие деревья затягивались наклонным
транспортером в огромную разверзнутую пасть и вываливались позади машины,
спрессованные в большие прямоугольные блоки, которые, не долетев до земли,
попадали под мощную струю сжатого воздуха, отбрасывающую их в сторону от
трассы. На какое-то время машину задерживали встречающиеся на пути высокие
деревья с толстыми стволами. Когда передний скребок с надсадным воем
врезался в корни дерева, из верхней части машины выдвигалась стальная
стрела, которая упиралась раздвоенным концом в ствол и заваливала его на
обочину дороги.
  Следом за ней двигалась другая машина, размером поменьше. Впереди у нее
имелся широкий раструб, из которого ровным, непрерывным потоком вытекала
густая однородная серая масса. Она схватывалась мгновенно, едва коснувшись
земли, так что сама машина двигалась уже по свежеуложенному дорожному
покрытию. Если на пути встречались канавы или рытвины, машина выдвигала
вперед вертикальные формовочные плоскости, между которыми и выливала затем
расплавленную массу дорожного покрытия.
  Люди со спортивной базы "Вега" засели в невысоком густом ельнике,
остававшемся единственным зеленым пятном среди желто-коричневого осеннего
леса.
  - Остановить эти два трактора не составит труда, - сказал, опуская
бинокль, Баслов.
  - Ты в этом уверен? - с сомнением произнес Кийск.
  - Взрывчатки у нас пока хватает, - усмехнувшись, капитан провел пальцем по
усам.
  - Если даже удастся вывести машины из строя, то это не надолго остановит
работы, - сказал Киванов. - Из города пришлют новые.
  - И новые взорвем.
  - Этим мы только привлечем к себе внимание механиков. Я думаю, что, кроме
тех боевых средств, которые мы уже видели, у них имеются и другие, более
эффективные.
  - Господа, - подав голос, привлек к себе внимание находящийся здесь же
Клавдий Колышко. - Я не хочу вмешиваться в ваш спор о боевой тактике, в
этом я ничего не понимаю. Но, думаю, что, если есть такая возможность,
стоит остановить эти две машины, хотя бы для того, чтобы попытаться
разобраться, как они действуют. Возможно, это окажется небесполезным и для
борьбы с самими пришельцами.
  - Ну, что скажешь? - посмотрел на Кийска Баслов.
  - Резонно, - согласился Кийск.
  - Одного не могу понять, - Баслов прикусил зубами засохший прутик. - Для
чего механики возятся с этой дорогой? Мы же видели, что они могут
передвигаться и по земле.
  - Возможно, строя ровные, прямые дороги, механики создают привычную для
себя среду обитания, - ответил на вопрос Колышко. Можно предположить, что
в естественных природных условиях они испытывают такой же психологический
дискомфорт, как и мы, когда попадаем в отстроенный ими город.
  Тем временем посланные Басловым четверо солдат вышли на открытое
пространство. Машины, работающие в автоматическом режиме, должны были
иметь системы восприятия визуальной информации, однако они продолжали
работу, не обращая никакого внимания на приближавшихся к ним людей.
  Два больших пакета со взрывчаткой упали на скребок первой машины,
соскользнули с него на транспортер, поползли вверх и исчезли в кажущейся
бездонной черной дыре. Через пару секунд раздался приглушенный взрыв.
Машина содрогнулась, едва заметно накренилась вперед и замерла. Какое-то
время продолжала ползти вверх лента транспортера, но вскоре и она
остановилась.
  - Оп-ля! - хлопнув в ладоши, словно фокусник развел руки в стороны Балов.
  - А теперь - действие второе!
  Машина, двигающаяся следом за комбайном, остановилась, перекрыв поток
серой массы. Взорвавшиеся под ее передними колесами бомбы сбросили машину
с дороги. Из разорванного путепровода потекла серая масса дорожного
покрытия. Застывая на воздухе бесформенными глыбами, она вскоре почти
полностью погребла под собой корпус машины.
  - Прошу вас, Клавдий Матвеевич, - поднявшись в полный рост, сделал
приглашающий жест рукой Баслов.
  Опережая их, к машинам уже шли солдаты. Неожиданно двое шедших впереди,
вскрикнув, упали на землю. Следом упал еще один, бросившийся им на помощь.
  - Веревки! Приготовьте веревки! - крикнул Колышко и побежал вперед.
  Остановившись метрах в двух от лежавших на земле солдат, он пошарил по
карманам и, не найдя ничего подходящего, снял с руки часы на металлическом
браслете. Часы не ходили со дня начала вторжения, но по привычке он
продолжал их носить. Размахнувшись, Колышко кинул часы. Ударившись о борт
машины, часы выбили из него яркую голубоватую искру.
  - Корпус машины под высоким напряжением, - сказал, обернувшись к Баслову,
Колышко. - Даже приблизиться к ней невозможно - ток стекает в сырую землю.
  Солдат, находящихся в зоне поражения тока, вытащили, зацепив веревками.
Только у одного из них прощупывался слабый пульс. Всем троим тут же начали
делать искусственное дыхание и массаж сердца. Через какое-то время двое
начали подавать признаки жизни. Третий был мертв.
  - Кузякин! Берг! - закричал Баслов. - Бегом на базу! Тащите сюда метров
десять кабеля и металлическую сетку! Да... и кого-нибудь из врачей с собой
прихватите, чтобы ребятам помог!
  - Ты снова что-то задумал? - спросил Киванов.
  - Если у нас теперь есть источник электроэнергии, так почему же не
использовать ее против механиков? Если их не взять взрывчаткой, посмотрим,
как подействует на них электрический разряд!
  - Мысль интересная, - согласился Колышко. - Если материал, из которого
сделаны механики, электропроводен, то такое оружие может оказаться весьма
эффективным.
  - Все дело в том, что использовать электричество против механиков мы можем
только здесь, рядом с подорванной машиной. Да и то неизвестно, как долго,
- выплеснул на энтузиастов ушат ледяной воды Кийск. - В войне, которая
грозит начаться, одна маленькая победа ничего не решит.
  - Если нам удастся вывести из строя хотя бы одного механика, мы оттащим
его в лагерь и там разберемся, с какой стороны по нему лучше бить, -
сказал Баслов.
  - Если мы ввяжемся в драку, то единственное, что сможем сделать, - только
геройски погибнуть, - ответил на это Кийск.
  Прежде чем вернулись посланные на базу солдаты, из города прикатила новая
машина. Выглядела она, как черепаха с круглым, приплюснутым сверху
панцирем диаметром чуть больше метра, и двигалась, плотно прижавшись к
дорожному покрытию. Загнать под нее бомбу было невозможно, а заряды,
взрывавшиеся рядом, не оказывали на нее никакого воздействия.
  Машина подползла к уткнувшемуся передним скребком в землю комбайну и,
зацепив его сзади застегнувшимся на металлической петле карабином, стала
вытаскивать на дорогу. Карабин удалось отстрелить несколькими точными
выстрелами. Черепашка растерянно покрутилась на месте и, развернувшись,
побежала назад в город.
  - Ну теперь-то точно должны прийти механики, - сказал, глядя ей вслед,
Киванов.
  - Если у них нет боевых машин, - заметил Кийск.
  - Они сами боевые машины, - возразил Баслов. С базы приехала запряженная
лошадью телега. Прибывшие с ней двое врачей занялись пострадавшими.
Остальные сгрузили с телеги рулон металлической сетки и раскатали его на
дороге, покрыв в длину около пяти метров. Один конец кабеля подсоединили к
сетке, другой забросили на корпус комбайна, который черепаха успела-таки
втащить на дорожное покрытие, служившее теперь изолятором.
  Механики не заставили себя долго ждать - на дороге появились трое
пришельцев в сопровождении машины-черепашки. Едва успев закончить все
приготовление, люди укрылись в ельнике,
- Ну, что я говорил? - зашептал в ухо Кийску, щекоча его усами, Баслов. -
Сами пришли.
  Не сделав одного последнего шага, механики остановились в метре от
расстеленной на дороге сетки с пропущенным по ней током. Лазеры на их
плечах были приведены в боевую готовность.
  - Должно быть, они каким-то образом регистрируют электрическое поле, -
Колышко с досадой цокнул языком. - Провалилась затея.
  - Рядом ведь совсем стоят, - с отчаянием выдавил сквозь зубы Баслов. -
Подтолкнуть бы немножко.
  - Здесь ничто не поможет, - сказал Киванов.
  - А, черт, надо попробовать. Не упускать же такой шанс. - Баслов поднялся
и; пригнувшись, побежал к оставленной в глубине леса телеге.
  - Куда? - сдавленно крикнул вслед ему Кийск, но тот, не оборачиваясь,
только рукой махнул.
  Стащив с телеги упакованный в пластиковый пакет серебристый скафандр
химзащиты, Баслов раскатал его на земле и, подозвав солдата, чтобы помог,
стал забираться в него.
  - С ума сошел? - закричал, подбежав к ним, Кийск. Увидев скафандр, он
сразу догадался, что собирается сделать Бас-яов. - Защита не выдержит -
скафандр предназначен не для этого.
  - Чтобы узнать, надо попробовать, - ответил Баслов, застегивая клепки на
груди.
  - Механики расстреляют тебя прежде, чем ты успеешь приблизиться к ним на
достаточное расстояние.
  - А вот это вряд ли. Обычно механики не стреляют первыми по безоружному
противнику.
  Баслов нахлобучил на голову квадратный шлем и защелкнул на горле
крепление, соединяющее его с воротом.
  Понимая, что спорить с ним сейчас бесполезно, Кийск ничего не сказал.
  Механики стояли все на том же месте, по-прежнему неподвижно, внимательно
зондируя окрестности своими искусственными органами чувств. Черепашка,
направленная вперед, откинула на обочину конец кабеля, лежавший на кожухе
обездвиженной машины, и снова зацепила комбайн карабином. Механики теперь
уже без опаски ступили на металлическую сетку, но все же избегали касаться
дорогоочистителя и находившейся в контакте с ним черепашки.
  Все трое пришельцев одновременно повернулись в сторону ельника, когда из
зарослей появился Баслов.
  Капитан шел быстро, высоко вскинув руки с растопыренными пальцами, чтобы у
механиков и сомнения не возникло в том, что он безоружен. Нервы у него
были на пределе. Он старался и не мог отвести взгляда от открытых ячеек на
плечах пришельцев, из которых выглядывали стволы лазеров, поблескивающие
на выглянувшем под вечер из-за туч солнце. Чтобы хоть немного отвлечься,
Баслов пытался обратить все происходящее в глупую игру, пробуя угадать,
какой из стволов выстрелит первым. Он видел и отброшенный на край дороги
конец кабеля, и то, что механики стоят на расстеленной специально для них
сетке. Он знал, что ему нужно было сделать.
  Ближе... Ближе... Еще три шага...
  Механики не двигались с места. Лазеры бездействовали.
  Черепашка, заурчав, потащила комбайн за собой.
  Баслов, обливаясь потом в скафандре, лишенном системы кондиционирования,
принялся что-то насвистывать.
  Еще один, последний шаг...
  "Если бы у этих уродов хотя бы глаза были, - подумал о механиках Баслов, -
чтобы можно было понять, в какую сторону они сейчас смотрят".
  Пригнувшись, он бросился вперед, подцепил с земли конец кабеля и вместе с
ним нырнул под днище комбайна, между медленно ползущими по дороге колесами.
  Следом за ним под машину влетело полчище пауков, выброшенных из-под
панциря одного из механиков. Баслов чувствовал, как скребут они своими
омерзительными лапками по серебристой ткани скафандра и наверняка уже
пробуют прокусить ее.
  Машина, хоть и медленно, но все же двигалась вперед, и медлить далее было
нельзя. С отчаянной решимостью Баслов схватился рукой за какой-то выступ
на днище комбайна. Оставшись после этого живым, он облегченно выдохнул и,
забыв, что у него на голове шлем, попытался согнутым локтем вытереть пот
со лба. Поудобнее перехватив кабель, он прижал его оголенный конец к
корпусу машины.
  Двое механиков, судорожно дернув конечностями, упали на дорогу. Третий,
сделавший шаг назад, чтобы уступить дорогу медленно ползущей по дороге
черепашке, остался невредим.
  Баслов не мог этого видеть, но ощутил спиной, как содрогнулась дорога от
двух тяжелых ударов, после которых машина, тащившая его за собой,
остановилась. Поняв, что безумный план сработал, Баслов испустил
торжествующий вопль, но все еще продолжал для верности держать конец
кабеля прижатым к днищу машины.
  - Двое готовы! - радостно и в то же время удивленно воскликнул Киванов,
увидев, как двое механиков рухнули на дорогу.
  - Да, но третий цел, - сказал Кийск. - И он не даст Баслову уйти, а нам -
утащить одного, из своих приятелей. Эй, ребята! - крикнул он, обращаясь к
притаившимся среди елочек солдатам. - Давайте-ка немного постреляем! И не
залпом, а рассеянным огнем!
  С разных сторон затрещали разрозненные выстрелы.
  - Берг! - закричал Кийск, стараясь перекрыть грохот стрельбы.
  - Странно, почему механик не открывает ответный огонь? - спросил Киванов у
залегшего рядом с ним Колышко.
  - Возможно, что система ведения огня у него напрямую связана с устройством
наведения на цель. В таком случае он просто не может стрелять, если не в
кого целиться.
  За спинами у них, раздвигая ветки, из кустов вылез молодой солдат.
  - Я здесь, господин Кийск.
  - Арбалет у тебя с собой? - спросил Кийск.
  - Конечно. - Берг вытащил из-за спины небольшой спортивный арбалет, с
которым не расставался со дня охоты на мародеров,
  - Тогда перекинь своему командиру конец веревки.
  Кийск кинул Бергу моток тонкого и легкого, но при этом чрезвычайно
прочного полиметаллического троса.
  Услышав стрельбу, Баслов бросил кабель, перевернувшись на живот, подполз к
краю дороги и выглянул между колес. Рядом с левым передним колесом
комбайна лежала рука механика. Судорожно скрюченные пальцы были прижаты к
ладони. Баслов глупо хихикнул и непонятно зачем, вытянув руку, пальцем
пощекотал ладонь неподвижной руки пришельца. Взглянув чуть подальше, он
увидел третьего механика, который стоял на дороге. Корпус его, по которому
то и. дело, гулко звякая, били пули, вращаясь в поясе, поворачивался из
стороны в сторону.
  Тонко свистнув в воздухе, рядом с Басловым упала короткая арбалетная
стрела, к концу которой был привязан конец троса. Усмехнувшись, Баслов
сделал на конце троса петлю, накинул ее на руку поверженного механика и
приветливо помахал рукой невидимому снайперу, изумительно точно пославшему
стрелу в цель.


                                  Глава 16

  ВОЛНА УЖАСА

  Конец троса закрепили на лошадиной упряжи. Лошадь старалась изо всех сил.
Она упиралась в землю всеми четырьмя копытами, но не могла сдвинуть с
места громоздкую тушу распластавшегося на дороге механика.
  - Давай же, милая, потяни еще, - неумело, но искренне упрашивал лошадь
Колышко.
  Пытаясь помочь лошади, за трос ухватились солдаты, Киванов и Кийск.
  - Проклятие! Сколько же в нем веса? - Поскользнувшись, Кийск растянулся на
земле.
  Надсадно заржав, лошадь, срывая сухожилия, рванула вперед. Тело механика
медленно сползло с дороги. Другой механик, стоявший рядом, удивленно
наклонился и протянул руки к движущемуся все быстрее металлическому
корпусу, словно прося его остаться. Следуя за ним, он ступил на землю,
сделал шаг, другой и остановился.
  Баслов, выскользнув из-под машины, скатился на обочину по другую сторону
дороги. Быстро оглянувшись на механика, он сорвал с головы шлем, глотнул
свежего воздуха и, вскочив на ноги, опрометью бросился за деревья.
Укрывшись от механика, он принялся стряхивать на землю и давить каблуками
вцепившихся в ткань скафандра пауков.
  Внезапно лошадь испуганно заржала, дернула ушами и, вытаращив глаза,
начала метаться из стороны в сторону. Державший ее за повод Колышко
отлетел в кусты, едва не угодив под копыта словно обезумевшего животного.
  - Да что с тобой? - зло прикрикнул на лошадь Кийск и вдруг замер, чувствуя
непонятное, беспричинное волнение.
  Волна дрожи, поднявшись от низа живота, охватила все тело, придавила к
земле, сделав ноги ватными, руки бессильными, лишив воли и здравого
смысла. Смертельный ужас сковал тело. Сердце тяжело и медленно бухало в
груди, и каждый его удар, казалось, обещал стать последним.
  С остальными происходило то же самое, если не хуже. Кто-то из солдат
заорал и, не разбирая дороги, бросился через кусты в лес. Двое других,
обхватив головы руками, упали на колени и что-то бессвязно бормотали.
Колышко выполз из кустов и упал на землю, держась ладонью за грудь и часто
хватая разинутым ртом воздух.
  Обезумевший от страха солдат принялся палить во все стороны из автомата.
Киванов прыгнул на него со спины, повалил на землю и отобрал оружие.
Уткнувшись лицом в пожухлую траву, солдат заплакал навзрыд.
  - Что?.. Что?.. - едва ворочая онемевшим языком, только и смог выговорить
Кийск.
  Чтобы не упасть, он обхватил руками ствол небольшого деревца и повис на
нем, устремив умоляющий взгляд на Бориса, который один из всего отряда
каким-то образом сохранял самообладание и силы.
  - Это механик... - тяжело дыша, Киванов оперся на автомат. - Он включил
инфразвуковой генератор сверхнизкой частоты... Надо уходить, иначе
конец... Долго этого выдержать не сможет никто...
  Кийск тряхнул головой, отпустил ствол дерева и упал на четвереньки. На
пару с Кивановым, передвигаясь со скоростью черепах, они собирали по
кустам и гнали прочь от гиблого места ошалевших от смертельного ужаса
солдат.
  Лошадь, волоча за собой тело механика, ушла далеко вперед, и люди
двигались по проторенной ею дороге. Колышко потерял сознание, и его
пришлось нести на руках.
  Это был путь, которому, казалось, не будет конца. Кийск полз вперед, или
же ему только казалось, что он полз, - дороги он не видел из-за
застилающей глаза багровой пелены. Окончательно сознание его отключилось
только в тот момент, когда он почувствовал, что на грудь больше не давит
плотный резиновый обруч и можно свободно дышать.
  Добраться до базы самостоятельно смог только один Киванов. Он и привел
помощь.
  Оказавшись вне действия инфразвукового генератора механика, почти все
пострадавшие быстро пришли в себя и обрели прежнюю форму. Однако двоих
солдат, у которых продолжали проявляться признаки психического
расстройства, выражавшиеся в неосознанном страхе, пришлось поместить в
госпиталь. Туда же отправили и Клавдия Колышко, у которого случился
сердечный приступ. Еще троих солдат, которые не смогли самостоятельно
покинуть зону поражения и долгое время находились вблизи эпицентра
инфразвука, нашли уже мертвыми.
  Баслов, также попавший под воздействие психотронного оружия механика,
сумел выбраться сам благодаря скафандру, который, хотя и в весьма
незначительной степени, но все же защитил его от прямого воздействия
низкочастотных колебаний.
  Лошадь умерла, не дойдя до базы с полкилометра. Ее убила непосильная ноша,
которую нужно было тащить за собой, чтобы уйти от безумного ужаса,
гнавшего все время вперед.
  Пригнав пару новых лошадей, корпус не подающего никаких признаков жизни
механика дотащили до базы и занесли в просторное помещение бывшего гаража.
Техники из исследовательского центра, не теряя времени, стали готовиться
вскрытию, которым, в отсутствие Колышко, должен был руководить Григорий
Вейзель.
  Баслов решил лично присутствовать при вскрытии механика, хотя его и
предупредили, что работа даже на подготовительном этапе займет, скорее
всего, немало времени. Отправляя новый взвод на дежурство к дороге, Баслов
предупредил их об опасности и проинструктировал, как действовать в случае,
если механики снова используют инфразвук. Вслух он предполагал, что
нанесенный механикам удар заставит их снизить темпы работ, а то и вовсе
приостановить их на какое - то время. В душе же надеялся, что, встретив
отчаянное сопротивление, пришельцы вообще прекратят продвижение в этом
направлении.
  Кийск вместе с Кивановым отправились к себе в комнату.
  Обоим хотелось немного отдохнуть и выпить горячего, крепкого чаю.
  - Как ты догадался об инфразвуке? - спросил Кийск, разливая по кружкам
свежезаваренный чай.
  - Я его услышал.
  - Странно. Я полагал, что человеческое ухо не способно улавливать
инфразвуки.
  - Так то человеческое, - невесело усмехнулся Борис. - Ты все время
забываешь, кто я на самом деле. Наверное, о многих своих необычных
способностях я и сам пока не подозреваю. Я даже не слышал звук, а
почувствовал его. Он отдавался где-то в горле и в основании черепа.
Довольно странное ощущение, но почему-то я сразу понял, что это такое.
Звуковые колебания сверхнизкой частоты воздействуют на психику, вызывая
чувство неосознанного, беспричинного ужаса, страха смерти. Также они
способны вызывать непроизвольное сокращение мышц и нарушения работы
внутренних органов.
  - Это оружие механиков будет, пожалуй, пострашнее лазеров. Оно проникает
везде, и мы ничего не можем ему противопоставить.
  - Если бы у нас был источник электроэнергии, можно было бы гасить
излучения инфразвуковых генераторов механиков собственными, работающими на
той же частоте, но в противофазе. А так... - Киванов скорбно развел руками.
  - Пей чай, а то остынет, - пододвинул к нему кружку Кийск.


                                  Глава 17

  ВОЙНА НА ПОРОГЕ

  Пришельцам потребовалось менее двух часов для того, чтобы навести на
дороге порядок. Поверженного механика, оставшегося лежать на дороге,
загрузили в самодвижущийся контейнер и отправили в город. Туда же
отбуксировали поврежденный комбайн. Вплавленный в застывшую серую массу
дорогоукладчик оставили на обочине. Вскоре прибыла новая техника, и работа
пошла прежними темпами. Только теперь машины работали под присмотром
четырех механиков.
  Срочно вызванный с базы Баслов приказал остановить продвижение механиков
любой ценой.
  Была предпринята попытка снова прикинуться безоружными, спрятав пакеты со
взрывчаткой за спиной, но механики теперь действовали без предупреждения.
Солдат, рискнувший показаться перед ними с поднятыми вверх руками, был тут
же сражен лазерным лучом. Пробив тело человека насквозь, луч зацепил
закрепленную у него на спине бомбу, и взрыв разнес несчастного в клочья.
  Задача по уничтожению работающей на дороге техники казалась невыполнимой,
- механикам не составляло труда расправиться с любым, кто попытался бы
приблизиться к ним на расстояние, с которого можно было бросить бомбу.
Ситуация контролировалась ими полностью, на всех направлениях.
  Баслов велел двоим солдатам спрятаться за деревьями и атаковать первую
машину, когда она сама подойдет к ним на расстояние броска. Сам же он
вместе с тремя другими солдатами в обход, лесом, отправился к середине
дороги, чтобы, взорвав покрытий, отрезать следивших за техникой механиков
от города. На расстоянии примерно полкилометра от места работы техники они
выкопали глубокий лаз под дорожное полотно, заложили в него взрывчатку и,
протянув запальный шнур, спрятались в кусты.
  Ждать пришлось недолго. Комбайн врезался передним скребком в основание
одного из деревьев, за которым прятался солдат с приготовленной бомбой, и,
выдвинув стрелу с захватом, надавил на ствол. Одновременно с обеих сторон
дороги, стараясь рассеять внимание механиков, открыли стрельбу засевшие в
кустах бойцы. Машина проглотила брошенные на транспортер бомбы,
содрогнулась от взрыва, качнулась в сторону, резко подалась назад, смяв у
следующего за ней дорого-укладчика подающий раствор раструб, и
остановилась, изрыгая из чрева клубы сизого дыма.
  Один из кидавших бомбу солдат вдруг вскрикнул, увидев карабкающегося по
штанине черного паука и, тряхнув ногой, попытался сбросить его. Но паук,
вцепившись всеми лапами в материю, прижался плотнее к коленке и впился в
нее жалом. Солдат снова вскрикнул, удивленно и, как будто с сожалением, и
упал. Второй боец, отмахнувшись от прыгнувшего на него паука, кинулся
бежать, не разбирая дороги, и попал под лазерный луч механика.
  Стрельба из кустов немного поутихла, но не прекращалась, и тогда кто-то из
механиков включил инфразвуковой генератор. Низкочастотное поле было не
таким сильным, как в прошлый раз. Ужас не убивал людей, не разрывал им
сердца, просто вдруг все они одновременно попятились назад, почувствовав,
что перешли черту, ступать за которую нельзя. Отойдя на безопасное
расстояние, они остановились с ощущением вины и одновременно непонимающе
глядя друг на друга. Каждый из них чувствовал себя последним трусом и
предателем, но при этом твердо знал, что не сделает и шага вперед.
  Услышав грохот взрыва, Баслов подмигнул своим солдатам и приготовил
зажигалку.
  Через некоторое время на дороге из города появились две машины - черепашка
и комбайн, - сопровождаемые механиком.
  Запал, подожженный Басловым, прогорел чуть раньше, чем он рассчитывал.
Взрыв, разорвав дорогу, отбросил в сторону катившую впереди черепашку. Она
ударилась панцирем о ствол дерева и упала на землю.
  Двигавшийся следом за ней комбайн остановился, едва не угодив в оставшуюся
после взрыва воронку. Механик замер на месте, изучая окрестности. Ничего
не заметив, он обошел стоявшую неподвижно машину, спустился с дорожного
покрытия на землю, медленно и осторожно переставляя ноги, обошел по краю
воронку и, снова ступив на дорогу, продолжил свой путь.
  Дав механику отойти подальше, Баслов и его люди вышли из укрытия.
Забраться на машину механиков они не решились, опасаясь какого-нибудь
подвоха, и просто забросили ей в пасть пару бомб. Два взрыва, слившиеся в
один, разворотили ей внутренности.
  - Ну что ж, неплохо, неплохо. На сегодня они свою пайку получили, -
процитировал классика Баслов, когда они лесом возвращались к своим.
  В лесу они наткнулись на группу бойцов, сбившихся в кучу и неуверенно
топчущихся на месте.
  - В чем дело? - недовольно прищурившись, поинтересовался Баслов. - Что вы
здесь делаете?
  - Там то, про что вы нам говорили, - тихо произнес рыжеволосый сержант. -
Мы не могли там оставаться.
  Растолкав солдат, Баслов решительно двинулся вперед, но сделав с десяток
шагов, он ощутил, как что-то судорожно сжалось и задрожало у него внутри.
Он сделал еще два шага и снова ощутил тот же сдавливающий горло страх, что
и утро, Впереди была стена, преодолеть которую у человека не было сил.
  - Так, снова они за свое, - нервно дернул себя за ус Баслов.
  Механики и не думали уступать. Не считаясь с потерями они методично и
настойчиво молотили в одну точку, добиваясь желаемого результата.
  Назначив старшим сержанта Костина, Баслов велел в открытый бой не
вступать, а рассредоточить солдат вдоль дороги и взрывать ее, где только
представится возможность, не позволяя механикам подогнать новую технику и
возобновить строительство. Сам он решил вернуться на базу, чтобы узнать
как продвигается работа по изучению механика.


                                  Глава 18

  МЕХАНИК ИЗНУТРИ

  Едва только Баслов переступил порог ремонтного бокса, в который поместили
механика, как взгляды всех присутствующих устремились на него.
  - Ну, как там? - задал кто-то один вопрос, беспокоивший всех.
  - Пока держимся, - угрюмо ответил Баслов. - Механики, похоже, твердо
решили пробиться к нашему лагерю.
  - И как долго мы еще сможем продержаться? - Спросил Кийск.
  - Трудно сказать. Неизвестно, что еще могут предпринять механики. Будем
стоять до конца.
  Баслов взглянул на уложенный на расстеленном брезенте корпус механика.
Пластины с его груди были сняты. Под ними находился набор больших и малых
полостей, пустых и заполненных причудливыми приспособлениями, о назначении
которых с первого взгляда невозможно было даже догадаться. Чего не было
внутри механика, так это обычного для машин и автоматов переплетения
разноцветных проводов и комплектов зеленоватых плат.
  - Так где же то существо, которое должно в нем сидеть? - вспомнив
высказанную кем-то в свое время гипотезу, поинтересовался Баслов.
  - Вот оно, - Вейзель вынул из кармана и показал черный стержень,
закругленный с одного конца, размером чуть больше указательного пальца. -
Это матрица с записью сознания существа, управлявшего механиком.
  - Так, значит, это все-таки автомат.
  - Нет. Матрица - это не программа, а абсолютная копия сознания живого
существа, способная развернуться и жить в любом предоставленном ей теле,
будь оно природным или чем-то вроде корпуса механика.
  - Выходит, мы ошибались, предполагая, что механики готовят людей к жизни в
искусственных телах?
  - Думаю, что нет. Механики осуществляют процесс адаптации сознания людей,
а не их биологической основы.
  - Если необходима специальная подготовка для того, чтобы переселиться в
корпус механика, каковы же ощущения человека, загнанного в матрицу?
  - В матрице сознание находится в латентном состоянии. Активация происходит
только в момент подсоединения к внешним рецепторам или информационному
потоку. Период предварительной адаптации необходим в том случае, если
условия жизни и деятельности матрицы после подключения будут значительно
отличаться от тех, в которых находился ее предыдущий носитель. Представьте
себе, что вы заснули человеком, а проснулись механиком. Трудно
предугадать, понравятся ли вам новые ощущения или же вызовут тяжелый
психологический стресс.
  - А этот стержень в вашей руке, он до сих пор... жив?
  - Вот этого я с уверенностью сказать не могу, - покачал головой Вейзель. -
Мы не располагаем возможностью протестировать матрицу. Но, судя по тому,
что все проверенные нами основные системы механического тела пришельца
работают хотя степень их функциональной готовности мы можем определить
весьма приблизительно, - удар тока вывел из строя именно матрицу.
  - Понятно. - Баслов провел кончиками пальцев по покрытой колючей щетиной
щеке. - Что же еще интересного вы нашли?
  - Вот это, - как мы думаем, источники питания. - Вейзель стержнем матрицы
указал на четыре установленных в ряд цилиндра. - Вскрывать мы их пока не
рискнули, поэтому и не знаем, какой вид энергии они в себе аккумулируют.
Внизу корпуса расположен гравитационный стабилизатор, что придает ему
повышенную устойчивость. В грудном отделе, как мы предполагаем, находятся
системы связи, наблюдения, слежения и обработки информации. Над ними
расположены основные боевые и оборонительные средств механика.
  - Вот это самое интересное, - оживился Баслов. - Мы сможем ими
воспользоваться?
  - Боюсь, что нет, - безнадежно покачал головой Вейзель. - Насколько мы
успели разобраться, ни одно из боевых орудий, как, впрочем, и другие
устройства, не имеют никаких внешних систем управления. Все осуществлялось
на уровне команд, отдаваемых матрицей. Как в человеческом теле: нам ведь
тоже не надо нажимать на кнопки или дергать за рычаги для того, чтобы
двигать конечностями или произносить слова.
  - То есть без матрицы это просто металлический лом, от которого нам нет
никакого проку? - уточнил Баслов.
  - Примерно так, - согласился с его определением Вейзель. - Впрочем, мы
можем попытаться как-то использовать источники питания.
  - Если они не взорвутся, когда вы станете их вынимать, - заметил кто-то со
стороны.
  - И такое может случиться, - не стал спорить Вейзель.
  - Где самое уязвимое место механика? - спросил Баслов.
  - На этот вопрос я не готов ответить. Где расположены у механика жизненно
важные органы, мы знаем, вопрос заключается в том, как до них добраться,
имея только автоматы и не имея возможности подойти ближе чем на выстрел?
Корпус механика выполнен из весьма необычного и чрезвычайно прочного
сплава.
  - У меня ребята гибнут на дороге, а вы не можете никак разобраться с кучей
металлического хлама! - Баслов начал фразу тихо, едва ли не шепотом, а
заканчивая, сорвался на крик. - Работайте быстрее, иначе ваши результаты
никому уже не понадобятся!
  Пнув со злостью откинутую в сторону железную руку механика, Баслов
развернулся на каблуках и широкой, размашистой походкой, направился к
выходу.
  Кийск догнал его уже за порогом.
  - Ты напрасно накричал на техников. Они делают все, что могут.
  - Я знаю, - сказал, не сбавляя шага, Баслов. - Просто сорвался. Извинись
перед ними за меня.
  - Тебе нужно отдохнуть, поспать хотя бы пару часов.
  - Некогда.
  - Так тебя надолго не хватит.
  Баслов резко остановился и посмотрел на Кийска так, как никогда прежде.
Казалось, он готов был признать, что все кончено - они проиграли.
  - А ты уверен, что мы еще долго протянем?
  - Я пойду на дорогу и посмотрю, как там обстоят дела, - сказал Кийск. -
Если произойдет что-нибудь серьезное, я пришлю за тобой.
  Баслов устало провел ладонью по лбу.
  - Хорошо, - сказал он. - Пока еще есть время.


                                  Глава 19

  ПЕРЕД KOHЦOM

  С наступлением сумерек ангар, в который был помещен . механик, осветили
лампами. Неясный желтоватый свет делал работу, при которой требовалась
выверенная до доли миллиметра точность, почти невыполнимой.
  Темнота помогала механикам и на дороге. Пришельцы и их техника работали во
тьме, не снижая темпов, в то время как людям был нужен свет. Механики,
посты которых располагались теперь через равные интервалы вдоль всего
дорожного пути, били прямой наводкой по каждой, вспыхнувшей во мраке хотя
бы на мгновение, светящейся точке. Солдаты, попытавшиеся в темноте снова
подорвать дорожное полотно, попали под перекрестный лазерный обстрел,
стоило им только ненадолго зажечь лампу. Двое из них погибли, у третьего
серьезно пострадала нога.
  Еще до вечера пришельцам удалось восстановить поврежденные участки дороги
и подогнать к месту строительства новую технику. Отгородившись от людей
инфразвуковым барьером, они продолжали прокладывать путь к базе.
  Кийск, временно заменивший Баслова на посту командира, отдал приказ, не
зажигая огней, отойти в лес. Большую часть солдат, уставших не столько от
физических усилий, сколько от постоянного нервного напряжения, он отправил
на базу отдыхать, оставив только троих добровольцев. В помощь им он вызвал
с базы два десятка гражданских, молодых и крепких мужчин. Кийск приказал
ставить мины по направлению движения дороги за пределами зоны воздействия
инфразвука и выводить запальные шнуры подальше, с тем чтобы взорвать
дорогу уже после того, как она пройдет по местам минирования.
  Все, что они делали, казалось Кийску похожим на мышиную возню вокруг
спящего объевшегося кота, которая могла продолжаться лишь до тех пор, пока
кот не проголодается и не проснется. Шансов остановить продвижение
механиков к базе у них не было абсолютно никаких. Прилагаемые усилия,
связанные с неизбежными человеческими жертвами, могли лишь оттянуть
неминуемую развязку на день-другой.
  На рассвете пришел Баслов, выспавшийся и отдохнувший, но все такой же
мрачный. Кончики его усов не торчали, как прежде, лихо закрученными вверх,
а свисали по краям рта. То, что он увидел в сером, подернутом туманной
дымкой предутреннем свете, настроения ему не подняло - за ночь механики
продвинулись вперед почти на полтора километра.
  - У нас в запасе сутки, может быть, чуть больше. Надо готовить базу к
эвакуации, - сказал он и, посмотрев на Кийска, решительно прибавил: - Ты
столько об этом говорил, что тебе теперь и действовать. Я буду сдерживать
механиков сколько хватит сил.
  - Лишние два-три часа нас не спасут. Лучше постарайся обойтись без жертв.
  - Спасибо за совет. Иди, занимайся своим делом, а я займусь своим.
  - Ты уже решил, куда уводить людей?
  - На ферму Степашина.
  - Ты думаешь, механики не придут туда после того, как покончат с базой?
Надо эвакуировать и ферму. Надо всех уводить за реку. Быть может, взорвав
мост, нам удастся на какое-то время отрезать механиков.
  - А что мы будем есть зимой, если бросим ферму?
  - То, что сумеем спасти.
  - Делай, как знаешь, - махнул рукой Баслов. Для себя он все уже решил.
Участь затравленного зверя, спасающегося бегством от безжалостных
охотников, была не для него. Когда настанет время, в последней, решающей
схватке с механиками он не отступит ни на шаг. До самого конца.
  Сообщение о начале эвакуации не стало для обитателей базы чем-то
неожиданным. Все прекрасно знали, как обстоят дела, и понимали, что, не
имея возможности противопоставить что-либо приближающимся механикам, они
должны будут покинуть обжитые места и снова идти куда-то, в поисках своей
дальнейшей судьбы, которой на самом-то деле, возможно, и не было вовсе.
  Сделав на базе все необходимые распоряжения, Кийск с бригадой из
пятидесяти трех человек отправился на ферму. Этим людям предстояло
сформировать первый обоз с продовольствием и самым необходимым инвентарем
и отправиться , вместе с ним за реку, чтобы к прибытию основной партии
беженцев подготовить для них временное жилье. Кийск остановил свой выбор
на коттеджах, в которых прежде обитали мародеры. Разместить в пяти
небольших летних домиках около полутысячи человек, конечно же, будет
невозможно. Остальным в преддверии зимних холодов придется жить в
армейских палатках. Дальнейшее - оставаться ли зимовать или искать новое
место для зимнего лагеря - будет зависеть от того, станут ли механики
форсировать водную преграду.


                                  Глава 20

  В ЗАПАДНЕ

  В боевых условиях руководство несколькими группами, разделенными
значительными расстояниями, сильно осложнялось, а порою становилось и
просто невозможным из-за отсутствия связи. Сообщения приходили со
значительными опозданиями, чаще всего со скоростью пешего курьера. В
ожидании известий оставалось только строить догадки о том, что происходит
у твоего соседа, про которого в прежние времена можно было сказать, что
находится он у тебя под боком.
  В то время как Кийск решал на ферме вопросы, связанные с эвакуацией, пока
собирались в дорогу жители базы, а специалисты из исследовательского
центра пытались извлечь какую-то полезную информацию из вскрытого
механика, Баслов продолжал изыскивать новые способы остановить продвижение
механиков к базе.
  Никому, в том числе и самому себе, Баслов не мог и не хотел признаться,
что не знает, как действовать в сложившейся безнадежной ситуации, а потому
продолжал с отчаянной решимостью взрывать отстроенную механиками дорогу на
любом участке, где только удавалось подобраться к полотну. Взрывы
превратились для него из средства борьбы в самоцель, позволявшую создать
хотя бы видимость активного противостояния врагам.
  Механики между тем, сосредоточив на конечном участке пути значительное
количество техники, продолжали продвигаться вперед, не обращая внимания на
то, что дорога позади них разворочена взрывами. Восстановлением ее
занималась техника, подтягиваемая из города.
  Один из механиков теперь постоянно двигался впереди, рядом с расчищавшим
путь комбайном. Заметив огонек, бегущий по запальному шнуру к заранее
заложенной на пути следования дороги мине, он легко обрубал его лазерным
лучом.
  Глядя на это, Баслов приходил в бешенство и, казалось, готов был кинуться
на механиков с голыми руками. Останавливала его только непреодолимая стена
ужаса.
  То, что капитан медленно, но верно теряет контроль не только над
ситуацией, но и над собой, не оставалось незамеченным для солдат. В
возможность сдержать механиков уже не верил никто, и никому не хотелось
бессмысленно подставлять себя под удар. Баслову становилось все труднее
найти исполнителей для своих приказов - солдаты избегали попадаться
командиру на глаза.
  День клонился к закату. Ни механики, ни их техника в отдыхе не нуждались.
Строительство продолжалось прежними темпами. Самое позднее - к полудню
следующего дня дорога должна была упереться в ворота базы.
  Все уже настолько свыклись с мыслью, что пришельцы подкидают дорогу только
в случае крайней необходимости, что не сразу поняли, что происходит, когда
четверо механиков сошли с серого покрытия, развернулись в линию и не спеша
двинулись вперед. Их низкочастотные генераторы не были задействованы, но
уже одно то, что более сильный и хорошо вооруженный противник предпринял
наступательные действия, посеяло в рядах обороняющихся состояние, близкое
к панике. Навстречу им раздалось только несколько разрозненных выстрелов
да кто-то бросил бомбу под ноги одному из механиков, на взрыв который тот
не обратил никакого внимания.
  Баслов руганью и угрозами пытался собрать и снова бросить в бой свое
войско, но приближающиеся механики пугали солдат куда сильнее, чем
размахивающий автоматом командир. Начавшееся отступление быстро
превратилось в бегство.
  Когда в ворота базы вбежали солдаты, кричащие, что механики уже близко и
минут через десять будут здесь, на территории началась безумная паника.
  Женщины хватали на руки детей и бежали, сами не зная куда и зачем.
Мужчины, по большей части с оружием в руках, метались от дома к дому, ища
кого-нибудь, кто бы сказал, что следует делать. Все указания и инструкции
о боевых позициях, которые следовало занимать в случае нападения на базу,
в момент реальной опасности словно вихрем выдуло из головы.
  На заднем дворе, у ворот, грунтовая дорога от которых вела через лес к
ферме Степашина, возникла давка. Люди, почти инстинктивно рванувшиеся в
первый момент к воротам, теперь остановились в нерешительности.
Приближалась ночь, а путь до фермы был не близким. Весь имевшийся в
наличии транспорт был занят под перевозку продовольствия в новый лагерь.
Отправляясь на ферму, Кийск велел собираться, пообещав прислать повозки с
лошадьми утром.
  Крики, плач детей, голоса зовущих друг друга потерявшихся в толпе
родственников - все смешалось в единый нервно вибрирующий, вот-вот готовый
взорваться звуковой пузырь. Толпа раскачивалась взад-вперед, готовясь сама
себя вытолкнуть за ворота.
  И в этот момент в проходе ворот возникла фигура капитана Баслова. В
расстегнутом бушлате, с автоматом в руках, он встал на дороге и выстрелил
в воздух.
  - Назад! - заорал он. - Все назад! В лесу механики! Мы будем защищать базу!
  - Механиков пока только четверо, - сказал, подбежав к капитану, рядовой
Берг. - Рассеявшись по лесу, люди смогут добраться до фермы. Оставаться на
базе - верная гибель.
  - Мы будем сражаться здесь! Лагерь подготовлен к обороне!
  - Но, капитан...
  Оттолкнув солдата прикладом, Баслов двинулся вперед. Толпа на заднем
дворе, пропуская его, раздалась в стороны.
  - Давайте! Идите! - закричал, указывая автоматом на раскрытые ворота,
Баслов. - Пусть уходят все, кто хочет! Через две минуты я закрою ворота, и
больше ни один человек не покинет базу и не вернется назад!
  Женщины стояли в нерешительности, крепко прижимая к себе детей и нервно
перешептываясь. Дилемма казалась неразрешимой. Страх находился по обе
стороны ограды.
  Не обращая больше внимания на собравшуюся у ворот толпу, Баслов направился
к центральной площади.
  - Немедленно закрыть все ворота! - крикнул он, запрыгнув на бортик пустого
бассейна. - Всем занять свои боевые места! Ничего ужасного не произошло!
Мы сумеем отстоять базу!
  Кто-то бросился выполнять его приказы, но большинство остались стоять на
месте. Площадь перед бассейном быстро заполнялась выходившими из домов
людьми, услышавшими громкий голос Баслова. К ним присоединились и женщины,
вернувшиеся с заднего двора, так и не решившиеся покинуть базу.
  - Что происходит? - подбежал к Баслову Киванов, все это время занимавшийся
вместе с техниками изучением механика.
  Махнув рукой в сторону, Баслов дал понять Борису, что сейчас не до него.
  - Мы опоздали с эвакуацией, - сказал он, обращаясь ко всем собравшимся. -
Единственное, что мы можем сделать сейчас, - это попытаться отстоять базу.
В ангаре лежит мертвый механик. Кто еще не видел его, может пойти и
посмотреть! Их можно убить, и мы делали это уже не раз! У нас есть оружие,
и мы будем сражаться!..
  Механикам, по-видимому, была хорошо известна планировка лагеря.
Разделившись еще на подходе к базе, они вышли к ней сразу с нескольких
сторон. Они и не думали нападать на людей. Трое блокировали выходы,
перекрыв их тускло мерцающими в сгущающихся сумерках защитными экранами,
которые использовали в городе. Четвертого видно не было.
  Одновременно с разных сторон зазвучали их ровные, неживые голоса,
обращенные к людям:
  - Внимание! Не пытайтесь покинуть лагерь! Сохраняйте порядок и
спокойствие! Утром прибудет транспорт, который доставит вас в город, где
для вас приготовлены жилые секции!
  Высокие, прочные стены, с неимоверным трудом возведенные по настоянию
Баслова, дабы создать надежную защиту от нападения извне, превратили базу
в огромную мышеловку, запертую механиками. Сплошного кольца вокруг базы не
было, и здоровые, крепкие мужчины могли бы перебраться через стену и
попытаться уйти в лес, но в лагере, кроме них, были женщины, дети, раненые
и больные.
  - Будьте вы прокляты, твари жестяные! - пронзительным, срывающимся на
фальцет голосом закричал Баслов.
  Выхватив у кого-то из рук бутылку с зажигательной смесью, он запалил на
ней фитиль и побежал по аллее, ведущей к центральным воротам.
Размахнувшись, он швырнул горящую бутылку в голову механика, выступающую
над перекрытием ворот. Бутылка разорвалась, попав в периметр защитного
поля. Вспыхнувшая горючая смесь выплеснулась на ворота.
  Киванов обернулся, когда кто-то тронул его за локоть. Рядом стоял Вейзель.
  - Как вы думаете, это единственный возможный финал нашей истории? -
спросил он.
  - Похоже, что от нас уже ничего не зависит, - ответил Борис.
  - Да, - соглашаясь с ним, кивнул Вейзель. - Последней битвы не получится.
Если бы механики хотели уничтожить нас, они бы легко это сделали. Но они
уготовили для нас иную участь... Должно быть, к существованию в виде
матрицы, подсоединенной к искусственному телу, можно привыкнуть, но, когда
я представляю это, мне становится не по себе.
  - Послушайте, доктор, но ведь если матрица представляет собой просто копию
человеческого сознания...
  - О том, что прежний его носитель был человек, я делаю предположение
только исходя из внешнего сходства корпуса механика с человеческим телом.
  - И тем не менее если матрица управляется с механиком, то с этим может
справиться и живой человек?
  - Чисто теоретически - да. Но для этого потребуется подсоединить сознание
человека к контуру чувственных ощущений механика. Что произойдет с
человеком после этого, возможно ли будет возвращение его сознания в
прежнее тело в недеформированном виде, я судить не берусь.
  - Но чисто технически вы смогли бы это осуществить?
  - В госпитале имеется бездействующая система для сканирования памяти, в
случае необходимости можно бы было попробовать воспользоваться ее внешним
контуром.
  - Ну так давайте попробуем!
  Вейзель посмотрел на Киванова едва ли не с восхищением.
  - Мне кажется, что сейчас, когда нам отпущен срок жизни только до
завтрашнего утра, не самое подходящее время для научных изысканий.
  - К черту науку! - Киванов схватил Вейзеля за руку и потащил за собой к
ангару, в котором находился механик. - Если нам удастся оживить механика и
управлять им, то можно будет попытаться под его прикрытием вывести людей с
базы.
  - Безумная идея, - безнадежно покачал головой Вейзель.
  - У вас есть другие предложения? Если сегодня мы не попытаемся сами
залезть в механика, то завтра окажемся там помимо собственной воли. Вы,
кажется, говорили, что вам это не по душе.
  - Я не знаю, сможет ли человек без какой-либо специальной подготовки
справиться с управлением механика.
  - Я попробую.
  - Вы хотите сделать это сами?
  - А у вас есть другие кандидатуры?
  Вейзель, ничего не говоря, только плечами пожал.
  - Берг! - окликнул Киванов знакомого солдата. Увидев Бориса, тот сразу же
подбежал к нему.
  - Ты сейчас чем-нибудь занят? - спросил Борис.
  - По-моему, до утра все свободны, - криво усмехнулся Берг. - Каждый
занимается чем хочет или считает нужным.
  - Нам нужна твоя помощь, - Киванов положил руку солдату на плечо. - Мы
готовим прорыв. Попробуй добраться до фермы и предупредить Кийска, что нам
потребуется его поддержка.
  - Во время отступления многие из ребят остались в лесу, - сказал Берг. -
Возможно, они ушли как раз на ферму. Куда же еще?
  - Скажи Кийску, чтобы он не пытался атаковать базу, а ждал начала нашего
прорыва. Его задача - увести людей.
  - Хорошо, - кивнул Берг.
  - И пусть не удивляется, если на нашей стороне окажете механик.
  Берг удивленно приподнял бровь, но, не задавая вопросов снова кивнул.
  - Попробуй перелезть через забор за теплицей. Там, по-моему, самое
безопасное место. - Киванов хлопнул солдат ладонью по плечу. - Давай. Мы
надеемся на тебя.
  - Не сомневайтесь, - улыбнулся Берг.
  Махнув на прощание рукой, он зашагал по парковой до рожке, поправляя на
ходу ремень автомата на плече, и вскоре исчез среди сгустившихся теней.
  - Может быть, стоит сказать о нашей затее Баслову? - негромко спросил
Вейзель.
  - Не думаю, - покачал головой Борис. - В этом деле нужен холодный расчет,
а у Петера сейчас боевая лихорадка.


                                  Глава 21

  ЗАКОВАННЫЙ В ЖЕЛЕЗО

  Готовясь к битве, Баслов приступил к возведению баррикад напротив
заблокированных механиками входов на базу. Бессмысленность подобных
действий была ясна каждому, кто хотя бы раз ощутил на себе действие
используемого пришельцами инфразвукового поля. Тем не менее люди с
готовностью принялись за дело - томительное ожидание неминуемой развязки
было невыносимо.
  Механики только наблюдали за деятельностью людей, не пытаясь вмешаться Они
ждали утра, когда выстроенная дорога соединит их с городом.
  В ангаре шла интенсивная работа по переустройству корпуса механика. Чтобы
освободить место для человека, из груди механика были удалены несколько
блоков, которые, по мнению специалистов, содержали в себе вспомогательные
и дублирующие системы, и сломаны перегородки между ячейками, в которых они
размещались. Образовавшуюся камеру, в которую, скорчившись, подтянув
колени к груди, с трудом мог втиснуться человек, покрыли изнутри двойным
слоем амортизирующего пластика. Сложнее оказалось решить проблему доступа
воздуха в камеру. Закрывавшие ее защитные пластины были настолько
прочными, что проделать в них отверстия не удавалось ни одним из имевшихся
инструментов.
  В итоге решили просто не подгонять щитки слишком плотно корпусу, что,
конечно, делало механика более уязвимым, но то же время позволило бы
находящемуся в нем человеку дышать.
  Находящийся в госпитале Клавдии Колышко уже пришел в сознание и чувствовал
себя значительно лучше. Узнав о том, что происходит, он потребовал, чтобы
его усадили в кресло-каталку и отвезли в ангар. Теперь все работы шли под
его непосредственным наблюдением и руководством. Лицо ученого было бледным
и осунувшимся; время от времени, стараясь, чтобы никто этого не заметил,
он глотал лекарство. Но ум его, как и прежде, был острым, и ни одна самая
незначительная деталь не ускользала от его пристального внимания.
  Вейзель примерил на голову Бориса обруч от системы сканирования памяти и
подогнал его по размеру. Еще раз проверив крепление датчиков на внешней и
внутренней поверхностях обруча, он подсоединил его к гнезду, в котором
прежде находилась матрица.
  - Готово? - спросил Киванов.
  Он заметно нервничал, наблюдая за торопливыми приготовлениями.
  - Все, что в наших силах, мы сделали, - ответил Вейзель. - Однако...
  - Однако, чем вся эта затея закончится, вы сказать не можете, - закончил
фразу Борис.
  Изображая виноватую улыбку, Вейзель чуть приподнял уголки губ.
  - Тогда не будем терять время, а посмотрим, что получится. - Киванов
решительно направился к механику.
  Жизни в металлическом корпусе, распластанном на брезенте, было не больше,
чем в любой другой груде железа.
  - Что-то не верится, что он сможет сдвинуться с места, - с сомнением
покачал головой Киванов.
  - Одну минуту, - остановил его Колышко. - Мы подсоединили к сканирующему
контуру выключатель, с помощью которого вы сами включите его, когда будет
закрыта камера. Но трудно сказать, сумеете ли вы сами отключить его. Если
вам удастся войти в плотный нейроконтакт с чувственным контуром корпуса
механика, то скорее всего вы полностью утратите контроль над собственным
телом.
  - Что ж, в таком случае придется кому-то потом вытащить меня оттуда, -
изобразил на лице улыбку Борис.
  Киванов сначала сел в приготовленную для него камеру затем, укладываясь на
бок, стал постепенно втискивать в нее свое большое, плотное тело.
Пространство камеры казалось слишком маленьким для взрослого мужчины, но,
провозившись минут пять, Борис с помощью обступивших его со всех сторон
ассистентов, все же разместился в ней, свернувшись подобно зародышу в
утробе.
  - Не слишком просторно, но в целом уютно, - пошутил Борис, когда Вейзель
наклонился, чтобы поправить у него на голове сканирующий обруч.
  Закончив с обручем, Вейзель вложил в руку Киванова шнур с клавишей
выключателя на конце.
  Когда сверху его прикрыли широкой металлической пластиной и стали
закреплять ее по бокам, Борис согнал с лица притворно беззаботную улыбочку
и судорожно сглотнул. В полной темноте, закрытый в камере, давящей на него
со всех сторон, слушая приглушенные удары по корпусу каких-то
металлических инструментов, он вдруг почувствовал приступ жуткого ужаса,
растекшегося по телу нестерпимой слабостью. Ему стало казаться, что
воздуха в камере не хватает, колени и локти сами собой напряглись и
уперлись в стены, пытаясь отодвинуть их. Киванов сделал глубокий вдох,
задержал дыхание и, хотя и без того ровным счетом ничего не видел, плотно
закрыл глаза.
  Он увидел светящиеся стеклянные стены Лабиринта. Он снова должен был идти
по его запутанным, переплетающимся ходам, которые уводили все дальше, все
глубже в бездну безнадежности... Или это был не Лабиринт, а нейросеть
механика, в которую он уже, незаметно для себя, скользнул? Киванов
осторожно провел пальцем по лежавшей в ладони клавише, чтобы убедиться,
что она пока еще не включена.
  Снаружи раздался условный стук по обшивке, означавший, что все
приготовления закончены, люди отошли на безопасное расстояние и Борис
может подключаться к механику. Киванов не стал считать ни до десяти, ни до
трех - просто надавил пальцем на клавишу, так сильно, что успел даже
испугаться, не сломал ли ее. В следующее мгновение его ослепила яркая
зеленая вспышка, и, хотя взорвалась она не наяву, а где-то в пространстве
его мозга, Киванов снова плотно зажмурил глаза и напряженно замер, ожидая,
что последует за этим первым сигналом.
  Медленно текли секунды, но ничего, абсолютно ничего не происходило. Борису
только перестало казаться, что стены камеры давят на него. Он немного
расслабился, приоткрыл глаза и увидел неровный серый свет. Сфокусировав
зрение, он смог рассмотреть над собой решетчатое перекрытие потолка
ангара. Борис медленно повернул голову налево и увидел людей, отошедших к
дверям. Ближе всех к Борису находился Колышко, который, сидя в
кресле-каталке, наклонился вперед и внимательно, с тревогой, но
одновременно и с интересом наблюдал за ним.
  Визуальное восприятие окружающего мира было необычно. Все многообразие
цветов заменяли различной плотности оттенки одного серого цвета, а
предметы казались плоскими, словно вырезанными из картона. Но, несмотря на
это, Киванову не составляло труда точно определять местоположение любого
предмета в пространстве и расстояние до него. Теперь, когда Борис смотрел
на мир глазами механика, ему стало понятно пристрастие их к ровным линиям
и серому цвету.
  Черты лиц людей казались нарисованными размытыми чернилами по влажной
бумаге, что делало их почти неузнаваемыми, похожими друг на друга.
  - Борис? - негромко позвал его Колышко.
  - Да, это я, - ответил Киванов и, оперевшись руками о пол, сел.
  Для того чтобы управлять корпусом механика, не требовалось никаких усилий,
он с готовностью исполнял любой, даже еще не до конца осознанный,
мысленный приказ. А вот настоящее тело Бориса, как и предупреждал Колышко,
словно перестало существовать. Киванов пытался, но не мог найти его внутри
железной коробки корпуса механика.
  - Как ты себя чувствуешь? - спросил Колышко.
  - Как механик, - ответил Борис. - Но в целом неплохо. Со всех сторон
Бориса обступили люди, с любопытством разглядывая, трогая его, как будто
впервые увидели, а не копались уже почти двое суток в его внутренностях.
Среди них Борис не узнал, а скорее угадал по некоторым характерным
движениям доктора Вейзеля.
  - Поздравляю вас, доктор, - Борис протянул Вейзелю свою механическую
конечность. - Операция прошла успешно.
  Вейзель с некоторой опаской пожал железную руку.
  - Выглядите отлично, - сказал он. - Хотя мы и поковырялись у вас внутри,
но, должно быть, ничего серьезного сломать не успели.
  - А вот это мы сейчас проверим.
  У дальней стены ангара стоял заваленный каким-то хламом, давно уже
бездействующий легковой автомобиль. Киванов движением рук попросил людей
разойтись в стороны. Он только успел подумал о том, что ему нужно
уничтожить эту рухлядь, а выскользнувший из правого плеча лазерный луч уже
рассек машину надвое.
  - Ну что ж, пора заняться делом, - сказал Борис, поднимаясь на ноги. -
Собирайте людей на заднем дворе, около теплицы. Я проломлю стену и
постараюсь задержать механиков, чтобы дать им возможность уйти.
  - Вы думаете, что устоите один против четверых?
  - Для лазеров, пауков и прочих их штучек я теперь неуязвим, так же, как и
они. А в простой драке, надеюсь, опыта у меня больше.
  Люди потянулись к выходу. В ангаре остались только Киванов, Колышко и
Вейзель.
  - Борис, вы чувствуете свое человеческое тело? - спросил Колышко.
  - Нет, - коротко, не вдаваясь в подробное описание своих новых ощущений,
ответил Киванов.
  - Значит, вы не сможете сами отключиться от механика, - констатировал
Колышко.
  - Сам не смогу, надеюсь на вашу помощь. Да и вы уж, пожалуйста,
проследите, чтобы никто не кидал в меня бомбы и зажигательные бутылки. А
то, не разобравшись... Хотя вреда от них, конечно, никакого, но все же,
неприятно как-то...
  Дверь настежь распахнулась, и в помещение влетел Баслов.
  - Черт! Что еще вы здесь затеяли? Какой, к дьяволу, прорыв? - заорал он и
вдруг осекся, обратив, наконец, внимание на то, что механик, лежавший
прежде на полу, возвышается теперь в центре помещения.
  - Все в порядке, Петер, здесь все свои, - сказал Борис. Но слова за него
произносил звуковой модулятор механика, а потому и голос был неотличим от
того, каким говорили все, без исключения, пришельцы.
  - Что за черт? - растерянно произнес Баслов и, выдернув из-под локтя
автомат, непроизвольно попятился к выходу.
  - Разрешите представить вам Бориса Киванова в его новом обличье, -
светским жестом протянул руку Колышко.
  - Как? - переспросил Баслов.
  - Борис Киванов, - повторил Борис. - Я здесь, внутри механика. Теперь им
управляю я.
  - Черт! - на этот раз восхищенно воскликнул Баслов. - Вот это, я понимаю,
работа! - Баслов подошел к механику поближе и оценивающе постучал ладонью
по его ноге. - Сила
  - Мы хотим попытаться вывести людей с базы, Борис.
  - Отступать дальше некуда, - отрезал Баслов.
  - Кийск должен был организовать новый лагерь.
  - Механики и туда доберутся.
  - Если мы хотим выжить, то должны смириться с тем, что придется стать
кочевниками. Постоянного лагеря у нас больше не будет.
  - Я не хочу выживать! Я хочу жить!
  - Господин Баслов, - негромко произнес Колышко. - Дайте возможность уйти
хотя бы тем, кто этого хочет. В лагере не только воины, но также женщины и
дети. У них не будет шансов погибнуть в бою, как хочется этого вам. Кроме
того, зная возможности механиков, я сомневаюсь, что даже вам это удастся.
Или вы намерены застрелиться?
  Баслов вздрогнул всем телом. Тихий голос больного ученого словно бы сделал
глубокий надрез и вывел наружу то, что давно уже копилось в душе капитана
Баслова: отчаяние и страх признаться в собственном бессилии. Позора он
боялся больше, чем смерти, потому и продолжал бессмысленное
геройствование, совершенно не думая о людях, ради которых, как сам он себя
убеждал, все это делалось.
  - Согласен, - решительно сказал Баслов. - Будем готовить прорыв.


                                  Глава 22

  ПОЛНЫЙ КОНТАКТ

  Давно уже наступила ночь, темная и безлунная. Непроглядную тьму разрывали
только всполохи костров, разожженных по приказу Баслова возле возведенных
у ворот баррикад, да иногда среди деревьев и кустов проплывали блеклые
огоньки ламп, горящих в чьих-то руках.
  Киванову тьма не мешала, он видел все так же отчетливо, как и при ярком
свете, хотя все еще не мог до конца привыкнуть к плоской,
однообразно-серой картине окружающего мира, воспроизводимой органами
чувств механика.
  На заднем дворе уже собрались люди. Главным образом это были женщины и
дети. Присутствовавшие мужчины помогали стоять на ногах раненым или
держали за спинки кресла-каталки с тяжелобольными. Солдат среди них было
всего человек двадцать. Им предстояло первыми пройти открытый Борисом
проход, чтобы проверить его безопасность. Остальные в это время помогали
Баслову создавать видимость скопления людей возле ворот, отвлекая тем
самым внимание механиков. Они, если им это удастся, уйдут из лагеря
последними.
  Люди, заранее предупрежденные о том, что захваченного механика удалось
перепрограммировать и он будет действовать на их стороне, тем не менее в
смятении попятились и стали расступаться в стороны, увидев приближающегося
к ним железного исполина. Киванов попробовал приветливо Помахать им рукой,
но жест его был воспринят скорее как угрожающий.
  - Отойдите от стены, - потребовал Борис.
  Когда пространство возле стены расчистилось, он подошел ближе и, направив
вперед одновременно оба лазера, сделал на ней два вертикальных разреза от
верха до самой земли. Секция, собранная из металлопластиковых щитов,
закрепленных на бетонных блоках, накренилась, но осталась стоять. Борис
ухватился за ее верхний край, завалил на себя и, оттащив в сторону, бросил
на землю. Сделать это не составило для него ни малейшего труда - сенсоры
все время сообщали, что нагрузка на передние конечности не превышает
допустимой.
  От стены до леса было не более ста метров. Борис выглянул в проход и,
задействовав все системы восприятия внешнего мира, обследовал окрестности.
Путь был свободен.
  - Вперед! - скомандовал он, отступая в сторону.
  Освещая дорогу пригашенными фонарями, солдаты, а следом за ними и
остальные побежали к чернеющему невдалеке лесу.
  Рядом с Кивановым стоял Вейзель, который, после того как основная масса
людей покинет лагерь, должен был ракетой дать сигнал к отступлению тем,
кто еще оставался у ворот.
  Борис уже начал было радоваться, что все проходит гладко, без
неожиданностей, когда почувствовал, что со спины к нему кто-то
приближается. Он обернулся и увидел идущего к нему механика, который в
полной темноте, - существующей для людей, но не для него, - оставаясь
незамеченным, двигался совершенно бесшумно.
  - Нас обнаружили, - сказал Борис Вейзелю. - Нет смысла далее разыгрывать
спектакль, давай команду к отходу остальным.
  Вейзель поджег фитиль у ракеты, и через секунду в ночную тьму с шипением
врезалась летящая вверх зеленая комета.
  Почти одновременно с этим на людей, часть из которых все еще оставалась во
дворе, обрушилась генерируемая механиком волна ужаса. Ночная тишина
взорвалась отчаянными воплями и криками о помощи. Люди в панике
разбегались в стороны или просто падали на землю и затихали. Те, что
находились за стеной, бросились назад, к центру базы, сминая задние ряды,
топча упавших.
  Киванов задействовал свой генератор инфразвука, настроив его на ту же
частоту, но в противоположной фазе. Сталкиваясь, звуковые волны гасили
друг друга.
  Борис наклонился и помог подняться на ноги Вейзелю.
  - Уходите быстрее, пока я держу его. Если появится второй, то я не смогу
глушить двоих одновременно.
  Поток людей снова устремился к лесу. Теперь это было уже не организованное
отступление, а неудержимое, никем не контролируемое, паническое бегство.
  Все это время у Киванова с механиком, который подошел уже совсем близко, с
непостижимой, кажущейся невероятной быстротой, происходил обмен
информацией. Это был не вербальный и не телепатический диалог, а
воспринимаемый каким-то иным образом, непрерывный поток данных, из
которого в нужный момент выскальзывали вопросы и ответы. Механик
потребовал от Бориса сообщить личный код и цель его действий. В ответ на
аналогичный запрос Киванова он выдал длинный цифровой ряд и передал, что
целью его нахождения здесь является локализация диких - это слово
показалось Борису наиболее адекватно выражающим смысл использованного
пришельцем понятия - людей до прибытия основной группы и транспорта, после
чего снова затребовал у Бориса ответы на те же вопросы. Судя по тому, с
какой настойчивостью требовал механик ответы на них, он не мог так же
свободно, как Киванов, рыться в сознании своего собеседника. Не получив в
очередной раз внятного ответа, механик сделал вывод, что в программе его
товарища произошел некий сбой, который мешает правильно ориентироваться в
обстановке, и его требуется временно нейтрализовать.
  Киванов не собирался выяснять, каким образом механик намеревается это
сделать. Как ему теперь было известно, в голове механика находились
системы, кодирующие и передающие в матрицу сигналы, поступающие от внешних
органов чувств. Борис скрестил прицелы лазеров на голове механика и
выстрелил одновременно из обоих. Два луча, ударившие с двухметрового
расстояния в одну точку, оказались бессильны против защиты механика.
  Борис сделал шаг вперед и, схватив механика за плечи, ударил стопой в
нижнее сочленение его ноги. Мощный прямой удар оказался эффективнее
лазерного оружия. Сустав ноги механика подломился. Падая на землю, механик
уцепился за выступы на металлическом корпусе Бориса, увлекая его за собой.
  Все еще стоявший у пролома в стене Вейзель, высоко подняв в руке ярко
горящий керосиновый фонарь, с восторгом и ужасом, не в силах оторвать
глаз, наблюдал за рукопашной схваткой двух несокрушимых железных гигантов.
Тусклые отблески света отражались на металлическом покрытии корпусов
сцепившихся на земле механиков. Зрелище было фантастическим,
завораживающим своей безумной сюрреалистичностью.
  Равенство сил выводило на первое место приемы тактической борьбы. Механик
лучше Киванова знал уязвимые места в защите корпуса и, прикрывая свои,
стремился добраться до них у противника. Борис же направлял свои усилия на
то, чтобы нейтрализовать все действия механика, при возможности стараясь
наносить удары по суставным сочленениям его конечностей.
  Какое-то время выбранные методы борьбы не приносили успеха ни одной из
сторон. Наконец находившемуся сверху Борису удалось прижать левую руку
механика к земле и, ударив ребром ладони, переломить ее в суставе. Механик
все еще пытался сопротивляться, и тогда Борис перехватил руку противника
возле кисти, отвел ее в сторону и резким, проникающим ударом вогнал
свободную руку в зазор между его грудными пластинами.
  Из информационного потока механика вырвался, вытеснив все остальное, и
взорвался, как шаровая молния, короткий, отчаянный сигнал, в которым
слились в один звенящий и пульсирующий импульс страх, призыв на помощь и
мольба о пощаде. Киванов, ошеломленный столь мощным эмоциональным
всплеском, которого он никак не ожидал от механического врага, невольно
ослабил хватку и чуть подался назад. Воспользовавшись его замешательством,
механик вырвал руку и нанес Киванову сильный, прямой удар в грудь. Едва не
опрокинувшись на спину, Борис снова навалился на механика всей тяжестью
своего корпуса. Он протолкнул руку еще глубже ему под панцирь, нащупал
пальцами матрицу хозяина и зажав ее в кулаке, выдернул из гнезда.
  На мгновение механик застыл в той позе, в которой находился. Затем
конечности его медленно упали на землю, распрямились и замерли. В железном
теле больше не было жизни.
  Держа матрицу зажатой в кулаке, Киванов поднялся на ноги. Механическое
тело, несомненно, имело определенные преимущества перед живым - после
тяжелой, напряженной схватки, которая должна бы была его вымотать, Борис
не ощущал ни капли усталости.
  У пролома в стене стояли только трое солдат и Вейзель. Похоже, они не
могли с уверенностью определить, кто же вышел победителем: пришелец или
Борис?
  - Надеюсь, вы поставили на меня? - развел руки в стороны Борис. Люди у
стены облегченно заулыбались.
  - Держите, - Борис кинул Вейзелю матрицу. - Только не говорите мне, что я
вырвал ему сердце.
  - Скорее вы отделили душу от тела, - ответил тот.
  - Все успели уйти?
  - Осталась только группа Баслова, прикрывающая центральные ворота, -
ответил один из солдат.
  - Много с ним людей?
  - Человек пятьдесят.
  - В лесу мы встретили людей с фермы, - сказал другой. - Они. привели с
собой транспорт и увозят сейчас женщин, детей и раненых. Механики
появились и возле фермы. Всем приказано уходить сразу в новый лагерь, за
реку.
  - Идите, - сказал Борис. - Я выведу остальных.
  Трое механиков, сторожившие ворота, то ли сами заподозрили что-то
неладное, то ли получили какой-то сигнал от своего партнера, уничтоженного
Кивановым. Когда люди начали отходить от ворот, они сняли защитные экраны
и вошли в лагерь.
  На заднем дворе кто-то перед уходом догадался раскатать по дороге штабель
заготовленных на зиму бревен. Ноги ступившего на них механика разъехались,
и он, взмахнув руками, опрокинулся на бок. Пытаясь подняться, он опирался
руками и коленями все на те же бревна и снова падал. Из укрытия к нему
бросились люди. Двоих он, стоя на четвереньках, откинул в сторону взмахом
руки, но третий успел поднырнуть под нее и сунуть между пластин панциря
трубку с кумулятивным зарядом. Удар, угодивший механику в живот, пришелся
по блоку питания. Взрыв страшной силы разорвал механика пополам, откинув
обе части его корпуса на несколько метров в разные стороны.
  Двух других механиков, пытающихся прорваться на задний двор, из последних
сил удерживали отступившие в глубь лагеря бойцы под командованием Баслова.
Они укрылись за ремонтным ангаром и, чтобы осветить поле боя, выкатили и
запалили несколько бочек с соляркой. Механики сбивали бушующее перед ними
пламя направленными струями серого порошка, но выстрелы трассирующими
пулями заставляли вспыхивать его с новой силой. Дым и копоть не позволяли
механикам задействовать системы наведения лазеров. Причина, по которой они
не хотели или не могли использовать генераторы инфразвука, оставалась
загадкой.
  - Эй, ты кто? - заорал кто-то из оборонявшихся, заметив еще одного,
появившегося с тыла механика.
  - Свои, свои, - успокоил его Киванов.
  - Все ушли? - спросил, вынырнув из темноты Баслов.
  - Одни только вы остались. Уходите в лес, дорога свободна.
  - Как эти уроды еще не додумались лес подпалить, - сказал Баслов и,
обернувшись к бойцам, крикнул: - Отходим! Быстро! Все разом!
  Люди побежали на задний двор. Последние, оборачиваясь, продолжали стрелять
на бегу, не целясь, только чтобы обозначить свое присутствие.
  - Тебе помощь нужна? - задержался возле Киванова Баслов.
  - Справлюсь.
  - А то я могу и задержаться.
  - Уходите, я вас догоню.
  - Ну, смотри.
  Баслов побежал следом за своими людьми.
  Механики, загасив в очередной раз пылающие бочки с соляркой, двинулись
вперед. Миновав задымленную зону, они выбросили перед собой зеленоватые
лазерные лучи, направляя их над головами бегущих людей на дорогу впереди,
чтобы таким способом отрезать их от выхода с базы. Борис сделал два шага в
сторону, и тонкие, чуть зеленоватые лучи заплясали по панцирю управляемого
им механика, частично рассеянные частично поглощенные его серебристой
поверхностью. Борис медленно пятился назад, прикрывая собой уже почти
достигших спасительного пролома в стене людей.
  И снова Борис ощутил два параллельных информационных потока, как будто
текущих сквозь его собственное сознание. Эти двое сразу же распознали в
нем чужака, и похоже было, что он заинтересовал их в гораздо большей
степени, чем ускользнувшие, как песок между пальцев, беглецы.
  Киванов не стал дожидаться, что предпримут механики, и первым бросился на
них. Одного он отбросил в сторону мощным ударом кулака в грудь. Другой
схватил его сзади за плечи, но неумело, не заблокировав движения рук
противника. Киванов, бросив согнутый локоть назад, угодил механику в
корпус, освободился от захвата и, развернувшись, нанес ему два сильнейших
удара в голову. Механик пошатнулся и упал на одно колено. Первый механик
сзади нанес Киванову удар в низ корпуса, целясь в то место, где
располагались источники питания. На мгновение в подаче энергии произошел
сбой, и у Бориса возникло чувство, словно у него перехватило дыхание. Но
тут же заработала резервная система энергоресурсов, и Киванов, схватив
противника за руку, откинул его в сторону.
  Отбиваясь поочередно от двух наседавших на него механиков, Борис не имел
возможности сосредоточиться на ком-то одном и разделаться с ним так же,
как и с тем, которого он уложил за изгородью. А при простом обмене ударами
Киванов находился в заведомо проигрышном положении, поскольку, хотя его
удары были более точными, из корпуса управляемого им механика были изъяты
дублирующие и вспомогательные системы, и, следовательно, можно было
предположить, что в результате внешних и внутренних повреждений он быстрее
выйдет из строя, нежели полноценные корпуса пришельцев.
  Двумя сцепленными вместе руками Киванов ударил механика в плечо. Тот
врезался спиной в могучий ствол огромного дуба с такой силой, что с того
полетела пожелтелая листва, сполз по нему и, чтобы сохранить равновесие,
оперся рукой о землю.
  Сквозь грохот и лязг Борис услышал пронзительный свист и, оглянувшись,
увидел выглядывающего из-за другого дерева человека.
  - Держи! - крикнул человек и что-то кинул Киванову.
  Борис машинально протянул руку и поймал цилиндрический кумулятивный заряд
с уже подожженным запалом. Мгновенно оценив обстановку, он шагнул к
поднимающемуся на ноги механику и, оттянув одной рукой щиток на его груди
засунул под него бомбу. Взрыв заставил механика отшатнуться в сторону.
Никаких жизненно важных органов он, по-видимому, не задел, однако механик
утратил ориентацию и растерянно вертел туловищем из стороны в сторону.
Двумя ударами голову Борис опрокинул его на землю и, наступив поверженному
противнику на грудь, вдавил ногу под отогнутый взрывом панцирь.
  Человек снова выглянул из-за дерева, и по нему ударил лазер второго
механика. Выбросив руку в сторону, Бори успел перехватить луч раскрытой
ладонью. Сжав другую руку в кулак, он ударил механика в плечо, выбив из
ячейки лазерную пушку.
  - Лови еще! - крикнул человек из-за дерева и кинул Киванову новую бомбу.
  Киванов ткнул ее под щиток находившегося рядом с ним механика и перехватил
его руки, которыми тот попытался вырвать заряд из-под панциря.
  Первый взрыв поразил механика. Второй, гораздо более мощный от
сдетонировавших источников питания, сорвал груди механика панцирь и
отбросил Киванова в сторону.
  Искусственное тело Бориса упало плашмя, на спину, грохнувшись о землю всей
своей огромной массой. Киванову по казалось, что он ослеп и оглох. Он
попытался подняться, но не смог пошевелить ни одной своей конечностью.
  - Эй! - что есть сил испуганно закричал он. - Эй, кто та есть! Помогите!
  Кийску с трудом удалось отодрать от панциря механика широкий и тяжелый,
прикрывающий грудь щиток. Откинув сторону металлическую пластину, он
увидел Бориса, свернувшегося клубком и обернутого амортизирующим
пластиком. Глаза его были полузакрыты, из приоткрытого рта капала слюна.
Дышал он тяжело и редко.
  Кийск снял с головы Киванова металлический обруч и, вытащив его из корпуса
механика, уложил на землю. Сняв с пояса флягу, он отвинтил крышку и влил
небольшую порцию ее содержимого в рот Борису.
  Борис сделал глоток, поперхнулся и, кашляя и отплевываясь, приоткрыл глаза.
  - Что это за гадость? - с трудом ворочая языком, но при этом отчетливо
передавая интонацией все свое омерзение и недовольство, выговорил он.
  Кийск тоже приложился к фляге, почмокал губами и недоумевающе пожал
плечами.
  - По-моему, неплохой коньяк.
  - Дрянь, - еще раз сплюнул Киванов и попробовал приподняться с земли. - О,
дьявол, - простонал он, садясь. - Все тело затекло.
  - Еще бы, - с сочувствием произнес Кийск. - Я бы на твоем месте выкинул из
механиков еще несколько деталек, но сделал бы себе кабину поудобнее.
  - Откуда ты-то здесь взялся? - спросил Борис.
  - Оттуда, - махнул рукой в сторону леса Кийск.
  - Я и один неплохо управлялся.
  - Да, но вдвоем мы сделали дело быстрее.
  Борис рассмеялся и толкнул Кийска кулаком в плечо.
  - Чертовски рад тебя видеть, Иво. Но, признайся честно, ты ведь пришел
сюда для того, чтобы насладиться зрелищем того, как я расправляюсь с этими
неповоротливыми грудами металла?
  - Отчасти да, - серьезно насупив брови, сознался Кийск. - Но в то же время
и для того, чтобы в итоге вытащить тебя из-под точно такой же кучи
металлического лома.
  - Ладно, - снова рассмеялся Борис. - Помоги-ка мне встать. Знаешь,
забираясь внутрь механика, я в спешке позабыл забежать в туалет. Кроме
того, рассиживаясь здесь, мы можем дождаться новой команды
борцов-супертяжеловесов, а я уже утратил свою отличную спортивную форму.


                                  Глава 23

  ЗА МОСТОМ

  Новый лагерь, неблагоустроенный и необжитой, не располагал к тому, чтобы
задерживаться в нем надолго. Он был похож скорее на однодневный бивак
очень большой туристской группы, которой на следующий день предстояло идти
дальше. Один из коттеджей отвели под госпиталь, в котором врачи старались
хоть как-то облегчить страдания раненых в боях последних дней. В
оставшихся четырех с трудом разместились женщины с детьми и старики.. Для
всех остальных не хватало даже палаток.
  Под утро ударили заморозки. По всему лагерю горели костры, возле которых
отогревались озябшие люди.
  Последний обоз, отправленный на рассвете на ферму, чтобы привезти еще
продовольствия и материалов для строительства временного жилья, вернулся
ни с чем. На ферме уже хозяйничали механики, и людям едва удалось уйти
оттуда незамеченными.
  Оставался еще лагерь в пансионате, до которого механики должно быть, еще
не успели добраться, но путь к нему теперь уже был отрезан.
  Два старичка-делопроизводителя исправно выполняли свое дело в новых
нелегких условиях, но представленные ими отчеты были далеко не
утешительными. В лагере не хватало самого необходимого: теплой одежды,
лекарств, оружия. Имелось только то, что люди принесли с собой. При
поспешном бегстве хватали первое, что попадалось под руку, и далеко не
всегда это было что-то Действительно стоящее. Немногим лучше обстояли дела
и с запасами продовольствия, доставку которого в новый лагерь
заблаговременно организовал Кийск, - еды, при жестком нормировании, должно
было хватить на две недели.
  Последняя взрывчатка ушла на то, чтобы подорвать мост, да и то полностью
обрушить удалось только один из четырех пролетов. Механиков на другом
берегу видно пока не было, зато появились люди в городской одежде,
внимательно изучавшие местность, подходы к реке и разрушения на мосту.
Должно быть, механики тянули к реке дорогу, чтобы подогнать по ней технику
и начать восстановительные работы на мосту. Не приходилось рассчитывать на
то, что это займет у них много времени. Требовалось решить вопрос о том,
куда двигаться дальше, однако, посоветовавшись с Кийском и Вейзелем,
Баслов согласился, что день-другой людям нужно дать отдохнуть. Это был для
них последний лагерь, хотя бы в какой-то степени похожий на нормальное
человеческое жилье. После этого им предстояло идти, только идти, все время
уходя от преследования. Без дорог, без надежды, без конечного пункта
назначения.
  Самому же Баслову отдыхать было некогда. Он снова контролировал все, что
делалось в лагере и за его пределами. Посты были выставлены не только
возле моста, но и в других направлениях возможного появления механиков. У
Баслова сохранилась карта, на которую он нанес направления начатых
механиками дорог. Сейчас они находились точно в центре развилки двух
дорог. Третья, уперевшись в спортивную базу, свернула в сторону, прошла
через ферму Степашина и теперь тянулась к реке.
  Колышко, несмотря на протесты врачей, встал на ноги и вместе со всеми
принимал посильное участие в подготовке к предстоящему походу. Но больше
всего его интересовали впечатления Киванова после пребывания в
искусственном теле механика и контакта с другими пришельцами.
  - Они не считают себя завоевателями, - рассказывал Борис. - Скорее
миссионерами, призванными просветить и приобщить к собственным достижениям
необразованных дикарей. Поэтому и оружие они применяют крайне редко,
только в случае крайней необходимости. Каждого погибшего аборигена они
воспринимают как досадный промах.
  - Гуманисты, - криво усмехнулся слушавший его вместе с другими Баслов.
  - Когда-то наши далекие предки тоже несли, как им казалось, гуманные идеи
и праведную веру дикарям, стоявшим на более низкой, по их мнению, ступени
общественного развития. И сопровождалось это насильственным вторжением на
чужие территории, использованием не только проповедей, но и оружия, -
заметил Колышко.
  - Но мы-то давно уже отказались от идей бесспорного превосходства.
  - Что вовсе не означает того, что от них должны были отказаться все
существующие цивилизации.
  - Мрак, - как бык мотнул головой Баслов. - Ходячие компьютеры будут учить
нас, как жить.
  - Насчет компьютеров ты не прав, - возразил Киванов. - Каждый из механиков
или, наверное, правильнее будет сказать, их заключенные в матрицы хозяева
обладают индивидуальностью. Так же, как и мы, они не лишены эмоций, почему
и допускают порой промахи и ошибки.
  - Должно быть, ошибки эти не настолько серьезны, чтобы мы могли,
воспользовавшись ими, изменить ход событий?
  - Конечно. Ошибаются только отдельные индивиды, а план в целом, похоже,
непогрешим.
  - Кто руководит механиками? - спросил Кийск. - Откуда осуществляется
координация их действий?
  - Этого я не узнал, - покачал головой Борис. - Однако с уверенностью могу
сказать, что механики - это не марионетки, которых кто-то дергает за
нитки. Весь план вторжения, от начала его разработки до практического
осуществления - их собственное творение.
  - Выходит, что они и есть хозяева Лабиринта? - спросил Кийск.
  Прежде чем ответить, Киванов задумался.
  - Я помню чувство, что возникало у меня, когда я спускался в Лабиринт, -
его не спутаешь ни с чем. Но, самое странное, что, находясь в корпусе
механика, я не ощущал ничего подобного. Мне кажется, что между механиками
и Лабиринтом нет абсолютно ничего общего. Я не могу точно объяснить,
почему это так... Видишь ли, механики и Лабиринт - это вещи совершенно
разного порядка. Механики реальны и объяснимы, их мотивы можно понять, а
действия - предсказать. Лабиринт же... - Киванов приподнял руки над
головой и чуть развел в стороны, пытаясь жестом выразить то, что
невозможно объяснить словами. - Это нечто внечеловеческое, внеприродное...
Может быть, даже нематериальное?
  - И тем не менее механики вышли из Лабиринта. До сих пор я считал причиной
всего взрыв в Лабиринте на РХ-183.
  - Они могли просто воспользоваться Лабиринтом для перехода на Землю.
  - Просто? Это означало бы, что они проникли в тайну Лабиринта, научились
управлять им.
  - Или же, наоборот, Лабиринт направляет действия механиков в нужную ему
сторону. Но так, что и сами они об этом не подозревают.
  - Такое вполне возможно, - подумав, согласился Кийск. Колышко, который уже
слышал о Лабиринте от Кийска, не вмешиваясь, с интересом следил за ходом
их совместных рассуждений. Прервал их Баслов, которого более интересовали
не теоретические выводы, а насущные проблемы.
  - Послушайте, хватит о лабиринтах, - сказал он. - Мы сами сейчас, как в
лабиринте. Мечемся из стороны в сторону, не знаем, куда бежать. Ну, ушли
мы с базы, а дальше-то что? Как жить будем?
  - Если судить по тому, что рассказал Борис, то особенности восприятия
органами чувств механиков окружающего мира затрудняют им передвижение по
неровной, пересеченной местности, - размышляя вслух, произнес Колышко. -
Следовательно, исходя из этого мы и должны выбирать дальнейший маршрут.
  - Наверное, оптимальным укрытием от механиков был бы скалистый остров, -
мрачновато пошутил Баслов. - Вот только ни моря, ни гор у нас поблизости
нет.
  - Значит, нужно уходить в глубь леса, - сказал Кийск.
  - Со дня на день ударят морозы. У нас не хватает теплой одежды, скоро
закончится еда. В отряде больные, старики и дети. Долго ли мы протянем?
  - Ситуация известна всем, - сказал Кийск. - Каждый должен сам выбрать, как
поступить. Если кто-то сочтет, что не выдержит долгого перехода и зимовки
в лесу, и выберет другой путь, что ж, мы поровну разделим все, что у нас
есть.
  - Если бы у нас хотя бы оружие было в достаточном количестве, можно было
бы попытаться задержать механиков на мосту, - Баслов с досадой дернул себя
за ус. - А так я тоже не вижу иного выхода.
  - Механики, оставшиеся за рекой, не единственные, - напомнил Колышко. - В
нашу сторону могут повернуть и другие дороги. Это всего лишь вопрос
времени.
  - Я, например, не останусь здесь дожидаться механиков, даже если мне
придется уйти одному, - уверенно заявил Борис.
  - А мне показалось, что тебе понравилось быть механиком, - с деланным
изумлением поднял брови Кийск. - Во всяком случае, вид у тебя был
геройский.
  - Видишь ли, мне не доставляет удовольствия мир, лишенный красок, - вполне
серьезно ответил Борис.


                                  Глава 24

  ДОРОГА В НИКУДА

  Наутро выпал снег, который через пару часов растаял под лучами вышедшего
из-за туч солнца. Первый зримый признак приближающейся зимы заставил
женщин засесть за шитье зимней одежды. Выбор материала был невелик, и в
дело шло все, что удавалось найти: старые одеяла, портьеры, ковровые
покрытия из коттеджей, чехлы с сиденьев брошенных на дорогах машин.
  По берегу реки, противоположному тому, на котором находился лагерь,
протянулась серая полоса дороги, приближающаяся к мосту.
  - Медлить далее нельзя, - сказал Кийск, глядя в бинокль на то, как
слаженно и быстро работают на дороге машины. - Завтра они примутся за мост.
  - Уходим утром, - решил Баслов.
  Остаться в коттеджах, чтобы дожидаться механиков, не пожелал никто.
  Сборы происходили быстро, по-деловому, почти при полном всеобщем молчании.
Время от времени в стылом утреннем воздухе звучали только короткие,
отрывистые команды старших групп, на которые разделил весь отряд Баслов.
Сделано это было с той целью, чтобы никто не отстал и не потерялся во
время перехода и особенно в лесу, когда невозможно будет двигаться вперед
единой компактной группой.
  Разместить всю поклажу, хотя и была она невелика, на имевшихся семи
телегах, при том, что на них нужно было еще оставить место для
тяжелораненых и маленьких детей, оказалось невозможно. Оставшийся груз
разделили между людьми.
  Начало нового пути было безрадостным, но, вопреки опасениям Кийска, не
раздалось ни стенаний, ни причитаний по поводу грядущих тягот и невзгод.
  Дорогу впереди проверял взвод пехотинцев под командованием Баслова. С тыла
отряд прикрывала группа солдат во главе с Кийском, рядом с которым
находился и Киванов. Колышко и Вейзель двигались в центре отряда, между
обозом и идущими пешком. На них ложилось управление растянувшейся на
значительное расстояние процессией.
  Отряд двигался на северо-запад, в направлении, где две берущие начало в
столице дороги должны бы расходиться в стороны.
  К полудню сошли с проселка, пересекли заброшенное картофельное поле и
начали углубляться в лес.
  Никто не знал здешних мест, но, судя по карте, раскинувшийся на десятки
гектаров лес являлся частью большого природного заповедника, и лишь
незначительный его участок, с того края, где беженцы вошли в лес, был в
свое время открыт для туристов и отдыхающих. Нарисованный на карте лес был
похож на огромную, пришпиленную к бумаге бабочку. Лес пересекали две реки,
а в центре, где крылья бабочки соединялись, лежало болото со множеством
больших и малых островов.
  На ночлег остановились возле трех летних туристских домиков. Судя по тому,
что во всех помещениях был абсолютный порядок, после вторжения сюда никто
не заглядывал. В кладовках нашлось кое-что из теплой одежды, палатки,
спальные мешки, небольшой запас консервированной пищи и - что особенно
обрадовало Баслова - богатый набор рыболовных снастей. При весьма скудных
запасах питания беженцам в скором времени предстояло вплотную заняться
добычей пищи - охотой и рыбалкой. Возле крайнего домика находился колодец,
из которого запаслись водой.
  Не таясь, развели костры. Существовала реальная опасность обратить на себя
внимание возможных преследователей или привлечь новых врагов, но людям
нужно было согреться и поесть горячей пищи.
  Кийск сидел у костра, накинув на плечи обрывок коврового покрытия, и
тщетно пытался обернуть его вокруг себя так, чтобы ниоткуда не поддувал
холодный ветер. Он терпеть не мог холода, но в экстремальных условиях
сносил его спокойно, относясь как к данности.
  Выйдя из темноты, рядом с ним присел Киванов.
  - Дрожишь? - спросил Борис.
  - Дрожу, - честно признался Кййск.
  - Коньяк кончился?
  - Я не использую его как согревающее, - только для приведения в чувство
нокаутированных бойцов.
  - Знаешь, Иво, мне не дают покоя мысли о Лабиринте.
  - Конечно, - усмехнулся Кийск, - там было теплее.
  - Нет, послушай, я серьезно. Совершенно ясно, что не механики создали
Лабиринт.
  - Это почему же?
  - Не тот уровень технологий и совершенно иная эстетика.
  - Убедительно. И что дальше?
  - Почему Лабиринт позволяет им пользоваться собой?
  - Возможно, он их попросту не замечает.
  - Исключено. Они же ходят по нему толпами туда и обратно, протаскивают
через него технику. Кроме того, им удается каким-то образом сохранять
прямой путь и постоянно держать открытыми по меньшей мере два входа - один
здесь, на Земле, а другой там, откуда они явились. Такого невозможно не
заметить. Это все равно как если бы ты не обратил внимания, что у тебя на
животе муравьи начали строить муравейник.
  - Да, такое я, пожалуй, замечу, - согласился Кийск.
  - Значит, этот момент ты уяснил? Идем дальше?
  - Идем.
  - Дальше получается, что Лабиринт намеренно сводит вместе механиков и
людей. Вопрос - для чего?
  - Чтобы механики обратили нас в свою веру.
  - Ответ неверный.
  - Для чего же тогда?
  - Мы не знаем, когда Лабиринт впервые встретил на своем пути механиков,
зато нам известно, как он познакомился с людьми. Микробиолог, встретив
неизвестный вид бактерий, начинает его изучать. Так же поступил и
Лабиринт. Микробиологической чашкой стала для него планета РХ-183, на
которой поселилась колония людей. На них он и производил свои
исследования. Оставшись доволен результатами экспериментов, Лабиринт решил
использовать новый найденный вид в собственных целях. Он свел нас с
механиками для того, чтобы не они нас, а мы их наставили на путь истины.
  - А по-моему, все идет как раз наоборот.
  - Существование объектов биологической природы в виде матрицы, вставленной
в металлический каркас, является противоестественным.
  - Наверное, не для всех.
  - Лабиринт является первоосновой всего сущего, и для него это, безусловно,
является аномалией,
- И что же, выбрав нас на роль миссионеров, он натравил на нас механиков и
оставил при этом с голыми руками?
  - Только для того, чтобы продемонстрировать, к каким результатам приводит
механистическое извращение человеческой природы.
  - И каким же образом мы должны вразумлять механиков?
  - Вот этого я не знаю. Но Лабиринт наверняка что-то замышляет.
  - Почему ты так думаешь?
  - Доказательством тому являешься ты.
  - Я? Это как же?
  - Лабиринт дважды вернул тебя на Землю.
  - Случайность.
  - Нет. Вернемся к примеру с микробиологом. Закончив работу, он уничтожает
объекты своих исследований, оставляя только заинтересовавшие его,
необычные экземпляры. Таким особо ценным экземпляром для Лабиринта
являешься ты.
  - Я несколько раз мог погибнуть.
  - Но ведь остался цел. Лабиринт хранит тебя. Ты - ключевая фигура в
задуманной и осуществляемой Лабиринтом сложной многоходовой комбинации.
  - Значит, если бы тогда, на заднем дворе, когда механик выстрелил в меня,
ты не подставил свою руку, то земля б подо мной разверзлась, и меня
поглотил Лабиринт?
  - Может быть, и так. А может быть, произошло бы что-нибудь другое, но в
конечном итоге ты все равно остался бы жив.
  - Ты так думаешь? - Кийск откинул край накрывавшего его коврика, выдернул
из-за пояса пистолет, взвел курок и приставил ствол к виску. - А как
поступит Лабиринт, если я сейчас нажму на курок?
  - Никак, - спокойно ответил Киванов. - Потому что ты никогда этого не
сделаешь. Может быть, именно поэтому Лабиринт и выбрал тебя?
  Кийск усмехнулся, поставил пистолет на предохранитель и спрятал его.
  - Как бы там ни было, - устало произнес он, накинув на голову покрывало, -
сейчас я совершенно ни на что не годен. Мне холодно, и я хочу спать.


                                  Глава 25

  ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА

  Туристский приют стал последним жилым местом, встретившимся на пути отряда
беженцев. По мере продвижения вперед лес становился все гуще и
труднопроходимее. Повозки не могли продраться сквозь дикие заросли, и их
пришлось разгрузить. Всю поклажу взвалили на себя, а лошадей отпустили на
волю.
  К исходу дня умерли от сепсиса двое раненых солдат. Врачи, не имея
необходимых медикаментов и перевязочных средств в достаточном количестве,
были не в силах спасти их.
  На пятый день пути, когда, по расчетам Баслова, они достигли центра
лесного массива, решено было остановиться и приступить к подготовке
зимнего лагеря. К тому времени люди совершенно выбились из сил, а больных
в отряде стало едва ли не больше, чем здоровых. Главным образом люди
страдали от различных форм простудных заболеваний, причинами чему были
нехватка теплой одежды и ночевки под открытым небом, прямо на промерзшей
земле, когда даже вода во флягах под утро становилась куском льда.
  Зима, стоявшая на пороге, не оставляла времени для отдыха и раскачки.
Больным и детям теплое жилье требовалось незамедлительно. Навыков и опыта
в строительстве деревянных рубленых домов ни у кого не было, а поэтому,
чтобы не терять понапрасну времени, решено было в первую зиму обойтись
примитивными землянками.
  Земля была мягкой, пока еще неглубоко промерзшей, копать ее не составляло
большого труда. Хуже обстояло дело с заготовкой бревен. Руки рабочие были,
но не хватало для них инструментов и инвентаря. Работали в несколько смен,
даже ночью, при свете костров. К тому времени, когда первые вырытые в
земле жилища были готовы, люди в лагере начали умирать от пневмонии.
Ежедневно хоронили от трех до семи человек.
  Баслов, не ослабляя бдительности, расставил вокруг лагеря посты. В
направлениях возможного появления механиков постоянно работали
разведгруппы.
  К капитану вновь вернулись былые уверенность и собранность. Теперь, когда
перед ним стояла четкая и ясная задача, пусть даже, как считали многие, и
невыполнимая, он готов был работать за троих и того же требовал от тех,
кто находился рядом. И каким-то образом ему удавалось всех вокруг заряжать
своей энергией.
  Не было человека, который бы не понимал, что, выкладываясь подчистую, они
борются не за спасение, а всего лишь ради отсрочки уже вынесенного им
приговора. И тем не менее все работали как проклятые, словно и не думали и
даже не знали о том, что наступит день, когда снова придется все бросить.
Остановка сейчас была равносильна смерти.
  Кийск, в отличие от Баслова, пребывал в подавленном настроении. Им владели
мрачные предчувствия, временами переходившие в глубокую уверенность в том,
что эту зиму в лесу не переживет никто.
  Двое часовых с нетерпением ждали смены, которая, как обычно, запаздывала,
- часов ни у кого не было, и тем, кто ждал, всегда казалось, что время
ползет слишком медленно. . Это были пехотинцы из роты Баслова, от которой
осталось не более двух взводов. По внешнему виду солдат теперь трудно было
отличить от гражданских - и те и другие, отправляясь в караул или на
работу, натягивали на себя все теплое, что только удавалось найти.
  День был серый, пасмурный. Порывистый ледяной ветер дул, казалось,
одновременно со всех сторон, - сколько ни поворачивайся к нему спиной, он
все время в лицо. Закинув автоматы за спину, втянув головы в плечи и
спрятав в рукава кисти рук, солдаты зябко приплясывали на месте. У обоих
до самых ушей были натянуты серые спортивные шапочки, а поверх бушлатов
накинуты нечто вроде пончо, сшитые из одеял.
  Один из них, пританцовывая, принялся что-то едва слышно напевать и вдруг
замер в неудобной позе, наклонившись вбок. Ему показалось, что между
деревьями мелькнула какая-то тень.
  - Что там? - спросил другой.
  - Да ничего. Померещилось.
  - И чего мы только здесь мерзнем? Если придут механики, то шум будет
стоять по всему лесу, - за день пути их услышим.
  - Кто их знает, - пожал плечами его собеседник.
  - Не проползут же они, как зайчики, под кустами? Я бы мог... - Он вдруг
умолк, напряженно всматриваясь в серый полумрак между голыми стволами
деревьев. - Черт, и мне тоже что-то показалось... Уж не волки ли?
  Он скинул с плеча автомат и передернул затвор.
  - Да нет, на зверя вроде не похоже, - сказал другой, но тоже
предусмотрительно взял автомат на изготовку. - Зверь, когда крадется, по
земле стелется, а этот прыгает от дерева к дереву.
  - Эй, кто там есть?
  Метрах в пятидесяти от них, в стороне от того места, где последний раз
мелькнула тень, из-за дерева вышел человек с непокрытой головой, одетый в
какую-то легкую, но должно быть, теплую одежду серого цвета.
  - Это что еще за гость такой?
  - Одежда как будто городская.
  - Стой, не двигайся! - закричал солдат, направив ствол автомата на
незнакомца.
  Человек в сером вскинул руку, в которой у него был предмет, похожий на
детскую садовую лейку с воронкообразным расширением на конце носика, и
солдат как подкошенный рухнул на землю.
  Его напарник поспешно, почти не целясь, нажал на курок. Но выстрел его,
должно быть, достиг цели, потому что человек в сером исчез.
  Солдат судорожно передернул затвор и огляделся по сторонам.
  Новый противник, появившись чуть левее, направил на часового свое
странного вида оружие. Солдат, не успев выстрелить, выронил из рук автомат
и упал лицом в землю.
  Баслов в накинутом на плечи бушлате, с автоматом в руке выскочил из
палатки.
  - Что происходит? - закричал он, ни к кому конкретно не обращаясь, потому
что никто и не мог дать ему ответ.
  Люди выбегали из палаток и землянок с такими же ошарашенными, ничего не
понимающими лицами.
  С разных концов леса доносились звуки пальбы. То частые, то отдельные
выстрелы, разносясь гулким эхом среди деревьев, быстро приближались,
звучали все громче и отчетливее.
  - Киванов! - закричал Баслов, заметив мелькнувшую в толпе рыжую шевелюру.
  - Я здесь! - немедленно отозвался Борис.
  - Организуй людей! Собирайте все оставшееся продовольствие и будьте готовы
уходить!
  - Куда?
  - Не знаю!
  Баслову удалось довольно быстро собрать вооруженных людей, развернуть их в
цепь и окружить лагерь кольцом. Несколько небольших групп были высланы в
разные стороны на разведку. Кийск с десятком бойцов двинулся туда, откуда
чаще всего звучали выстрелы.
  Не пройдя и пятисот метров, они наткнулись на троих солдат, залегших за
стволом поваленного дерева. Рядом, глядя в небо широко раскрытыми, ничего
не видящими глазами, лежали на спине два неподвижных тела. У обоих на
лицах застыли похожие на саркастические улыбки.
  - Наконец-то, - облегченно вздохнул один из бойцов, в котором Кийск узнал
Берга. - У нас уже патроны на исходе.
  - Что тут у вас? - спросил, опускаясь рядом с ним на холодную землю, Кийск.
  - Горожане, вооруженные какими-то странными штуками, похожими на
парализаторы. Стреляют беззвучно. Вот, - Берг кивнул на двоих бойцов,
которых Кийск принял за мертвых, - в них попали. Живы, но ни на что не
реагируют.
  - Много?
  - За каждым деревом.
  Кийск приподнялся и выглянул из укрытия. Противника видно не было.
  - Осторожнее, - предупредил Берг. - Вон за той большой елкой один прячется.
  Кийск положил ствол автомата на дерево, нежно погладил указательным
пальцем спусковой крючок и, затаив дыхание, прицелился в дерево, которое
показал Берг, на уровне человеческого роста. Как только противник выглянул
из-за дерева, Кийск плавно нажал на курок. Одетый в серое горожанин,
раскинув руки, ткнулся лбом в ствол ели, проехал по коре лицом и завалился
на бок. Рядом с ним на землю упало его оружие.
  - Ну, ничего, - сказал Кийск. - Это не механики, их можно сдержать.
  - Было бы только чем, - невесело произнес Берг.
  Он был прав. Мало у кого в автомате была полная обойма, а запасных.не
осталось почти ни у кого.
  - Позиция у нас гнилая, - сказал Берг. - С левого фланга еще кто-то
изредка постреливает, а справа, похоже, никого не осталось - запросто
могут обойти.
  Горожане время от времени, меняя позиции, перемещались с места на место,
но никаких активных действий не предпринимали.
  - Что-то уж слишком спокойно они себя ведут, - сказал Кийск.
  - А чего им торопиться? Они, наверное, уже взяли нас в кольцо и теперь
постепенно его стягивают.
  Стрельба с левого фланга переместилась им за спину, в сторону лагеря.
  - Вот и слева мы теперь открыты, - негромко произнес кто-то. - Надо
отходить, иначе нас отрежут.
  - В лагере что делается? - спросил у Кийска Берг.
  - Я думаю, разобравшись в том, что происходит, Баслов попытается выровнять
линию обороны и будет удерживать ее, давая людям возможность уйти, -
ответил Кийск.
  - Отходить надо, отходить, - забормотал все тот же голос, что и в первый
раз.
  Кийск глянул на обладателя перепуганного голоса с явным - неодобрением. Но
тем не менее в конкретной ситуации он был прав.
  - Берем пострадавших и уходим, - сказал Кийск. Тот, что с таким
нетерпением ждал отступления, первым вскочил на ноги и выпрямился едва ли
не в полный рост. В следующую секунду колени его подломились, и он упал,
сложившись пополам, как перочинный нож.
  - Ложись! - сдавленно крикнул Кийск и, приподнявшись, дернул за ноги еще
одного ополченца, поторопившегося встать.
  Грохнувшись, как бревно, на землю, тот уже не подавал признаков жизни.
  Кийск почувствовал, как волна теплой истомы пробежала по телу с макушки до
пяток, подавляя волю и лишая желания двигаться. Должно быть, оружие
нападавших поражало людей пучком какого-то излучения, который краем
зацепил и его.
  - Откуда стреляли? - спросил Кийск, стряхнув с себя оцепенение.
  Направления не мог указать никто. Все жались к земле, боясь приподнять
голову. Среди них не было только Берга.
  - Где Берг?
  - Я здесь, господин Кийск.
  Берг, укрывшись среди вывороченных из земли корней дерева, наблюдал за
левым флангом.
  - Что там у тебя?
  - Точно не скажу, но, кажется, кусты шевелятся, - указал он на заросли
низкорослого кустарника с облетевшей листвой метрах в ста левее занимаемой
ими позиции.
  Кийск посмотрел на лежащие на земле четыре неподвижные фигуры. Врачи не
смогли спасти укушенного пауком Ланье даже в базовом лагере, а здесь,
среди лесов, пострадавшие были обречены. Попытавшись вынести их, живые
потеряли бы последние шансы на спасение. И тем не менее решение о том,
чтобы оставить их, ложилось на плечи Кийска тяжким чувством вины.
  - Приготовьте оружие, - велел Кийск прижатым страхом к земле ополченцам. -
По моей команде делаем одновременный залп по кустам и сразу же - вперед.
  Если на левом фланге противник не продвинулся еще слишком глубоко, у них
была возможность, сделав петлю, прорваться к своим.
  Защелкали автоматные затворы.
  - Огонь!
  Грянул нестройный залп, и пули, срезая ветки, разворошили кусты. По
крайней мере одна из них нашла свою цель, о чем свидетельствовал
пронзительный вскрик, оборвавшийся на высокой ноте.
  Одновременно с залпом Кийск одним броском поднялся на ноги и, не глядя на
бегущих следом, кинулся вперед.
  "Вот где пригодился бы трассер", - мелькнула у него в голове мысль, когда,
продравшись сквозь кусты, он увидел сразу троих одетых в плотные серые
куртки горожан, направлявших в его сторону раструбы своих странных
приборов. Выстрелив от пояса в живот тому, что стоял левее, Кийск прыгнул
в сторону, перевернулся через плечо и вжался в землю между мощными,
выпирающими на поверхность, одеревенелыми корнями огромной ели, могучий
ствол которой едва ли смогли бы обхватить, взявшись за руки, трое человек.
  Передернув затвор, он оглянулся назад и никого не увидел. Должно быть,
увидев врагов, его команда залегла за кустами. Но почему никто не стреляет?
  По ходу корней Кийск подполз к дереву, прижимаясь спиной к стволу,
поднялся на ноги и осторожно выглянул в ту сторону, где остались
противники. Он едва не столкнулся лбом с одним из них, который, огибая
дерево, уверенно шел на него. От неожиданности, оба шарахнулись назад.
Кийск ногой выбил из рук горожанина оружие и стволом автомата ударил его в
живот. Тот, обхватив живот руками, согнулся пополам, и Кийск прикладом
саданул его по затылку.
  Сзади раздался выстрел, и за спиной Кийска упал второй горожанин,
обошедший дерево с другой стороны.
  Из-за кустов вышли Берг и еще один солдат.
  - Где остальные? - спросил Кийск.
  - Бросились напрямик к лагерю, - ответил Берг. Кийск выругался сквозь
крепко стиснутые зубы. Моральный дух армии людей упал ниже нулевой
отметки, если каждый теперь стремился спасти только свою шкуру.
  - А вы что ж не побежали? - угрюмо спросил Кийск у солдат.
  Берг широко улыбнулся.
  - Я-то знаю, что с вами не пропадешь, господин Кийск.
  - Еще как пропадешь, - мрачно пообещал ему Кийск. - Соберите оружие.
  Недолго думая, Кийск содрал с одного из убитых куртку и, натянув ее на
себя, подогнал по размеру с помощью ремешков на поясе и рукавах.
  - Эй, кончайте! - прикрикнул он на солдат, которые с любопытством
исследовали похожее на лейки оружие горожан и, направляя в разные стороны,
пытались из него стрелять. - Вперед.
  Они побежали не прямо к лагерю, а взяв чуть левее, в том направлении, где
слышны еще были выстрелы оборонявшихся, и вскоре вышли клевому краю
оцепления, выставленного вокруг лагеря Басловым.
  Кроме них, никто больше из группы Кийска в лагерь не вернулся.


                                  Глава 26

  ВПЕРЕД, ВСЕГДА ВПЕРЕД

  Горожане почти прорвались к лагерю на юго-западном направлении. Баслову с
трудом удалось остановить их, перебросив подкрепление на правый фланг.
  Теперь линия обороны, выправленная в ровную дугу, надежно перекрывала все
подступы к лагерю. Нападавшие не предпринимали новых активных
наступательных действий. Их даже почти не было видно, однако стоило
кому-нибудь неосторожно высунуться из укрытия, как он тотчас же падал,
сраженный беззвучным выстрелом загадочного оружия горожан.
  Положение оборонявшихся выглядело безнадежным, поскольку боеприпасы были
на исходе. Те образцы оружия пришельцев, что принес Кийск, отказывались
работать в руках людей. Осмотрев одну из "леек", Вейзель высказал
предположение, что на ней имеется система идентификация личности стрелка,
скорее всего дактилоскопическая.
  Баслов, не находя себе места от бессилия и злости, беспрерывно метался от
линии обороны к лагерю.
  - Как им удалось так быстро выследить нас? - недоумевал он.
  - Мы забыли про диски, - указал пальцем в небо Киванов. - Если на них
имеются системы наблюдения, они могли заметить ночью огни наших костров.
  Пока еще кольцо блокады не сомкнулось, было принято решение уходить по
единственному оставшемуся свободным пути на север. О том, куда приведет их
эта последняя дорога, никто старался не думать.
  Киванов и Кийск отправились с основной группой, насчитывающей теперь всего
лишь около двухсот человек. Баслов с командой из пятидесяти человек
остался, чтобы прикрыть отступление, рассчитывая нагнать отряд к вечеру.
  Разделив между бойцами оставшиеся патроны, Баслов отдал строжайший приказ
стрелять только наверняка, на поражение.
  С самого утра зарядил холодный осенний дождь. Полог леса, хотя и с уже
облетевшей листвой, в какой-то степени служил от него укрытием, но ледяная
вода обрушивалась потоком, стоило только зацепить ветку дерева.
  Очень скоро все промокли насквозь и стали слышны разговоры о том, что надо
бы остановиться и развести огонь. Но Кийск, не обращая на них внимания,
упорно вел отряд вперед, все время стараясь ускорить темп движения. Сзади
все еще были слышны приглушенные расстоянием выстрелы. Там, позади, Баслов
сейчас делал все возможное, чтобы дать им беспрепятственно уйти, и
неизвестно было, как долго он еще сможет продержаться. Кийск был намерен
сделать все от него зависящее, чтобы жертва бойцов, оставшихся для
прикрытия, не оказалась напрасной.
  Куртку, снятую с убитого горожанина, оказавшуюся не только теплой, но и
непромокаемой, Кийск отдал Вейзелю, которого уже вторые сутки мучил сухой,
раздирающий горло и легкие, надсадный кашель. Теперь, спасаясь от
пронзительного холода, он постоянно бегал вдоль движущейся колонны, по
пути подбадривая уставших, успокаивая ропщущих, а то и резко одергивая,
кого следовало.
  Холодные консервы и ставшие от долгого хранения каменными галеты из
солдатского рациона жевали прямо на ходу. Не было смысла останавливаться
на отдых, не имея укрытия от непогоды, - с неба по-прежнему лил дождь, а
толстый слой палой листвы пропитался влагой, раскис и чавкал под ногами.
  Кийск отдал приказ остановиться только поздно вечером, когда стемнело
настолько, что стало невозможно двигаться дальше, не рискуя потерять друг
друга. Пару промокших палаток расстелили на земле, из остальных соорудили
некое подобие навеса, чтобы защитить больных и детей хотя бы от
пронизывающего ледяного ветра.
  Через пару часов подошел Баслов с остатками своего отряда, в котором
осталось менее половины первоначальной численности. Уставшим, измученным
людям негде было даже обсохнуть и отдохнуть, и они всю ночь, не смыкая
глаз, просидели под деревьями, скорчившись и трясясь от холода.
  - Положение наше - хуже не бывает, - говорил Баслов, ковыряясь ножом в
консервной банке. Холодное суповое мясо в слое застывшего жира, несмотря
на голод, не лезло в горло. - Горожане подпирают нас с тыла и одновременно
двигаются по флангам параллельными курсами. Замкнуть кольцо им пока не
удалось, но вряд ли приходится рассчитывать на то, что нам удастся
оторваться от них.
  Баслов отставил в сторону так и не доеденную банку консервов. Отстегнув от
автомата магазин, он вытряхнул из него на ладонь четыре патрона.
  - Это все, что у меня осталось. У остальных - то же самое.
  С рассветом дождь затих, но это не принесло облегчения, поскольку все
вокруг и без того было пропитано влагой. Люди, большинству из которых
ночью ни на минуту не удалось сомкнуть глаз, ходили из стороны в сторону,
разминая затекшие, застывшие от холода конечности. Все только и ждали
команды трогаться в путь, надеясь хотя бы на ходу немного согреться.
  Кийск с Басловым и группой бойцов двигались в конце колонны, прикрывая ее
от возможного нападения.
  Через пару часов ходьбы даже самые ненаблюдательные отметили, что
местность вокруг заметно изменилась. Могучие разлапистые ели остались
позади, а их место заняли низкорослые, с уродливо искривленными стволами
осины и никнущий к земле кустарник, похожий на перепутавшиеся мотки
колючей проволоки.
  - Посмотри-ка, - Кийск взмахом руки подозвал к себе Баслова и, когда тот
подошел, поднял ногу, которая почти по щиколотку была погружена в слой
палой листвы. Когда Кийск вытащил ногу, след от нее быстро наполнился
водой.
  - Ну и что? - пожал плечами Баслов. - Сырость...
  - Это не сырость, а грунтовые воды, - возразил Кийск. - Рядом болото.
  - Не может быть, - удивленно поднял брови Баслов. - Я и не предполагал,
что мы зашли так глубоко в лес.
  - Либо карта неточная, либо мы передвигались быстрее, чем нам казалось.
  Еще через несколько часов отряд остановился. Баслов и Кийск побежали к
началу колонны, узнать, что случилось.
  - Все. Пришли, - увидев Кийска, негромко произнес Киванов.
  Впереди, насколько хватал глаз, расстилалась топь. По краю стояла полоса
сухого желтого камыша. Далее бочаги стоячей воды перемежались кочками,
облепленными лохмами бурой пожухлой травы, похожими на вынырнувшие из
глубин головы со спутанными волосами. Кое-где торчали черные кривые,
словно перекрученные судорогой, стволы изуродованных до полной
неузнаваемости деревьев.
  - Та-а-ак, - упавшим голосом протянул Баслов. - Конец всех путей.
  Кийск срубил ножом невысокое деревце и ободрал с него сучья. Двигаясь по
краю тростника, он стал прощупывать дно шестом. У берега глубина была
небольшая, а дно - плотное. Кийск вошел в воду, достававшую ему до
середины голеней, и, проверяя дорогу, двинулся вперед. Но как только он
миновал полосу камыша, шест, выставленный вперед, не находя дна,
провалился в глубину.
  Выбравшись на берег, Кийск сел на мокрую землю и, сняв ботинки, вылил из
них грязную ледяную воду.
  - Ну, и что ты теперь скажешь? - нетерпеливо спросил Баслов.
  - Я? - безучастно переспросил Кийск.
  - Но ты же лазил в воду не затем, чтобы помыть ботинки?
  Кийск с трудом натянул на ноги раскисшие от воды ботинки.
  - Болото нам не перейти, - сказал он, поднимаясь на ноги. - Единственное,
что остается, - разделиться на небольшие группы и попытаться незаметно
просочиться сквозь блокадное кольцо.
  - Об этом надо было думать раньше, в лесу. Здесь, на почти открытой
местности, нам это не удастся, - окружение слишком плотное. А для того,
чтобы прорываться с боями, у нас нет оружия.
  - У кого есть другие варианты? - разведя руки в стороны, спросил Кийск.
  - У нас, - сказал Колышко, подошедший со стороны. Рядом с ним шел
небольшого роста человек с всклокоченной черной бородой и круглыми очками
с очень толстыми стеклами.
  - Это Мартин Грюновски, - представил чернобородого коротышку Колышко. - Он
профессиональный лозоходец, и уверен, что с помощью своих способностей
сумеет отыскать среди топей безопасную дорогу.
  - Профессиональный кто? - переспросил Киванов.
  - Лозоходец, - ответил Грюновски и показал небольшую деревянную рогульку,
которую вертел в руках. - С помощью этого инструмента я могу обнаружить
различные изменения плотности и состава грунта на глубине до нескольких
километров. Могу фиксировать пласты залегания полезных ископаемых и
природные полости, трещины и разломы в земной коре. Я думаю, что смогу
найти безопасную дорогу через топь, используя разницу в плотности твердого
и зыбкого грунта.
  - С помощью этого вот прутика? - с недоверием спросил Баслов.
  - В свое время у меня был диплом Института изучения возможностей человека,
- с гордостью объявил Грюновски. - Со всеми этими переездами я его где-то
потерял, но прошу вас поверить мне на слово.
  - Мы верим вам, - успокаивающе положил ему руку на плечо Колышко.
  - Только вряд ли сможем воспользоваться вашими способностями, - добавил
Кийск. - Болото огромное. У нас просто не хватит сил для того, чтобы
пересечь его. Вы представляете себе, каково идти целый день по колено в
ледяной воде?
  - Да, - с невозмутимым спокойствием ответил Грюновски. - Я уже забирался в
болото, чтобы испытать свои возможности.
  Кийск посмотрел на ноги Грюновски и убедился, что брюки его до колен
перемазаны слоем жидкой грязи.
  - Ну и как? - спросил Кийск, имея в виду то, как ему понравилась прогулка
по воде.
  - Мне удалось отойти от берега значительно дальше, чем вам.
  - Порою мне начинает казаться, что люди сделаны из гораздо более прочного
материала, чем механики, - сказал Кийск, переведя взгляд на Колышко.
  - А так оно и есть, - ответил вполне серьезно Клавд! Матвеевич.
  С правого фланга раздалось несколько одиночных выстрелов.
  - В который уже раз с прискорбием должен сообщить, что иного выхода у нас
просто нет, - попытался пошутить Кива-нов.
  - В конце концов, мы остановимся, добравшись до любого участка твердой
земли среди топей, - сказал Колышко. - Болото надежно защитит нас от
преследователей, и там мы сможем спокойно все обдумать и принять
правильное решение.
  Кийск огляделся по сторонам и увидел, что все взгляды устремлены в его
сторону. Даже Баслов молча ожидал, что он скажет.
  - А почему все решили, что последнее слово должно быть за мной? - выставив
перед собой ладонь с растопыренными пальцами, недовольно поинтересовался
Кийск.


                                  Глава 27

  ТРЯСИНА

  Растянувшись в длинную вереницу, отряд следовал за прокладывающим путь
лозоходцем. Все смотрели только себе под ноги, стараясь наступать точно в
то место, где с влажным чавканьем вытягивал из жидкой грязи ногу идущий
впереди.
  Кийск, шедший третьим, сразу следом за Грюновски и Колышко, нес на плечах
мальчонку лет четырех-пяти. Сзади спину оттягивал рюкзак, спереди на шее
висел автомат, в магазине которого оставалось только пять патронов.
Оглянувшись назад, на медленно ползущую по болоту змею, сложенную из
человеческих тел, Кийск подумал, что, должно быть, точно так же выглядела
сказочная процессия детей, уходивших следом за волшебной дудочкой из
Гамельна.
  Замыкал шествие Баслов. Он отошел от линии камышей метров на пятьдесят,
когда на берегу показались одетые в серое горожане. В первый момент,
заметив их, Баслов заученным движением, развернувшись назад, сдернул с
плеча автомат, но затем, усмехнувшись, вернул его на прежнее место. Один
или два выстрела, которые он успел бы сделать, ровным счетом ничего на
решали. Он шел, более не оборачиваясь, долго еще ощущая спиной буравящие
ее взгляды горожан. Но выстрела в спину так и не последовало.
  Люди механиков неподвижно стояли на берегу и молча наблюдали за уходившими
в болота. В задачу их не входило уничтожение оставшихся свободных людей:
они нужны были живыми.
  Шедший впереди Грюновски, закладывая крюки и петли, старался выбирать путь
посуху, но порою, когда иной дороги не было, приходилось почти по пояс
забираться в ледяную воду. Очень скоро давно не отдыхавшие люди совершенно
выбились из сил. У многих от ледяного холода сводило судорогой ноги, и они
падали на тропу, по которой шли. Находившиеся рядом торопливо помогали им
подняться и как-то справиться с болью. Задержавшиеся рисковали отстать от
идущих впереди и потерять безопасную дорогу. Ужас, исходивший от
неподвижной водной поверхности, похожей на старое, мутное зеркало,
покрытое какой-то ржавой пленкой, в котором невозможно разглядеть
отражения, заставлял снова и снова, преодолевая усталость, немощь и боль,
переставлять онемевшие ноги.
  Мужчина лет сорока пяти, шедший следом за Кивановым, оступился и, стараясь
сохранить равновесие, сделал шаг в сторону от тропы. В одно мгновение
разверзшаяся бездна с алчным чмоканием заглотила его по грудь. Человек
дернулся всем телом и рванулся вперед, но ноги его не находили опоры, а
вязкая жижа продолжала засасывать все глубже.
  - Помогите! - страшным, хриплым голосом закричал он. - Помогите! Вытащите
меня отсюда!
  Киванов присел и, наклонившись вперед, протянул ему руку. Но тело
несчастного опрокинулось назад, увлекаемое тяжестью рюкзака за плечами, и
ему не хватало каких-то двух-грех сантиметров, чтобы дотянуться кончиками
пальцев до протянутой к нему руки.
  - Скинь рюкзак! - крикнул Борис. - Скинь, к черту, свой рюкзак!
  Но тонущий человек продолжал тянуть руки вперед, взывая о помощи, и все
время орал, как безумный, вытаращив готовые лопнуть глаза.
  - Проходите же! Проходите вперед, не стойте, как остолопы!
  Сместившись на самый край тропы, Борис протолкнул мимо себя несколько
человек. Сняв с шеи автомат, он отстегнул карабин, крепивший ремень у
приклада, и, ухватив автомат за ствол, взмахнул им, как кнутом. Ремень
хлестнул по грязи и утонул. Киванов снова замахнулся, готовясь кинуть
ремень несчастному, но кто-то из проходивших мимо неловко задел его
плечом, и Борис по пояс провалился в жидкую грязь. Он испуганно взмахнул
руками, но, почувствовав под ногами твердую почву, успокоился.
  - Все в порядке! Вперед! - махнул он рукой старику, который столкнул его с
тропы и теперь неловко пытался помочь выбраться обратно.
  Тонущего засосало уже по самый подбородок. Он орал, срываясь на визг,
когда в рот ему попадала жидкая грязь, отплевывался, и снова орал.
  Киванов кинул ему ремень, и на этот раз человек поймал его левой рукой. С
трудом вытянув из грязи вторую руку, он ухватился за ремень обеими.
Смертельный ужас в его глазах сменили торжествующая радость и надежда.
Однако, потянув на себя автомат, Киванов понял, что ему не под силу
вытащить человека из трясины, державшей жертву смертельной хваткой. Он
тянул изо всех сил, но еще сильнее человека затягивало вниз.
  Если бы он мог кричать, то последний крик его был бы ужасен. В глазах его,
которые были еще какое-то время видны, когда рот уже залепила грязь,
отражалось все, что должно было быть в этом предсмертном крике. Это был
уже взгляд с того света, и Киванов знал, что не забудет его до конца своих
дней.
  Руки уже мертвого человека еще продолжали судорожно цепляться за конец
ремня. Но вскоре они ослабили хватку, ремень выскользнул из пальцев и
остался лежать на неестественно ровной поверхности перемешавшейся воды и
грязи. Человек исчез, и не осталось никакого следа.
  - Эй, ты намерен здесь остаться?
  Киванов, вздрогнув, оглянулся. Позади него на тропе был только один
Баслов. Сколько же времени он простоял в оцепенении, глядя на застывшую
воду, если мимо него прошел весь отряд?
  - Ну, давай, выбирайся, - протянул ему руку Баслов. Киванов попытался
сделать шаг и почувствовал, что не может сдвинуться с места. Ноги его
словно схватило застывающим цементным раствором.
  С огромным трудом, цепляясь за Баслова, ему удалось выбраться на тропу. Он
поднялся на ноги, до ушей перемазанный грязью.
  - Пойдем, - дернул его за руку Баслов. - А то совсем отстанем.
  Киванов сделал шаг и вдруг, размахнувшись с каким-то стонущим воплем,
зашвырнул автомат в болото.
  - А вот это ты зря, - с укоризной сказал ему Баслов.
  - В нем все равно не было патронов, - вяло махнул рукой Борис.
  Берег, оставленный беженцами, скрылся из виду в серой туманной дымке
поднимавшихся над болотом испарений. В некоторых местах вода казалась чуть
теплее, чем везде. Должно быть, там, глубоко внизу били теплые ключи.
Именно из-за них в холодный день над болотом стоял туман.
  Вереница идущих по болоту людей растягивалась и становилась все длиннее.
Оглянувшись в очередной раз назад и даже не увидев конца колонны, Кийск
понял, что вскоре у людей уже просто не останется никаких сил, ни
физических, ни нервных, и, несмотря ни на какие страхи, они не смогут
сделать ни шагу.
  Кийск велел лозоходцу искать путь к ближайшему острову. Если
преследователи не имели возможности передвигаться по болоту, то уже
пройденного расстояния будет достаточно для того, чтобы обезопасить себя.
Если же у механиков были какие-то средства, позволяющие пересечь трясину,
то все попытки уйти от них не имели шансов на успех.
  Вскоре они выбрались на клочок сухой земли, размером с половину
футбольного поля, поросший густым низкорослым кустарником, на котором еще
кое-где сохранились мелкие красные листья и маленькие сморщенные ягоды.
  С трудом удалось набрать какого-то топлива и разжечь два небольших,
нещадно дымящих костра, возле которых не могли разместиться все желающие
согреться и обсохнуть.
  Кийск с трудом стянул прилипшие к телу мокрые штаны, повесил их на куст и,
обхватив себя руками за плечи, принялся бегать вокруг, тщетно стараясь
согреться.
  - Мы умрем здесь от голода, если не научимся есть змей червяков и улиток,
- сказал подошедший к нему Баслов.
  - Ты видел змей? - спросил Киванов, пытавшийся веткой соскрести с одежды
налипшую на нее грязь.
  - Нет, но, думаю, на болотах они должны водиться.
  - Мы прежде погибнем от холода, - сказал, клацая зубами, Кийск.
  - Эй, смотрите-ка! Что это такое? - раздался удивленный возглас с
противоположного конца острова.


                                  Глава 28

  ТАМ, ГДЕ КОНЧАЕТСЯ ПУТЬ

  Кийск задержался, натягивая так и не просохшие штаны, и последним
присоединился к тем, кто прибежали на крик. Любопытных оказалось немного,
но стояли они плотно, кольцом обступив то, что находилось в центре.
  - Что там? - спросил Кийск, пробираясь вперед.
  - Да нора какая-то, - ответили ему. - Большая.
  - Нора - это зверь. А зверь - это мясо, - сказал кто-то другой.
  - Одним бобром всех не накормишь.
  - Бобры на болотах не живут и нор в земле не роют.
  - А какая разница, кто там...
  Отверстие в земле было идеально круглым и уходило вниз почти под прямым
углом. В него без труда смог бы пролезть человек.
  - Ну, что я тебе говорил? - с видом заговорщика подмигнул Кийску
оказавшийся рядом с ним Киванов.
  - А что ты мне говорил? - непонимающе сдвинул брови Кийск.
  - Что Лабиринт не даст тебе пропасть.
  - Ты думаешь, что это он?
  - А что же еще?
  Кийск недоверчиво хмыкнул и подошел к дыре. Баслов, стоя у норы на коленях
и опустив в нее руку с фонарем, пытался что-нибудь рассмотреть.
  - Ничего не видно, - сказал он, поднимаясь на ноги. - Должно быть,
глубокая.
  - Давайте веревку, - сказал Кийск.
  Он застегнул куртку на все пуговицы и проверил, удобно ли подвешен к поясу
нож.
  В дыру бросили веревку, и Кийск, придерживаясь за нее руками, стал
медленно спускаться вниз. Вначале он полз, упираясь локтями, спиной и
носками ботинок в стены. Земля, осыпаясь большими комьями, с тихим
шелестом падала вниз. Неожиданно стены раздались в стороны, и Кийск повис
в пустоте. Перехватив веревку руками еще пару раз, он коснулся ногами пола.
  Кийск отпустил веревку и положил руку на рукоятку ножа. Его окружал
кромешный мрак, в котором не было заметно даже намека на просвет. Из-за
того, что лаз уходил вниз не отвесно, а под небольшим углом, не было видно
даже пятна света в его начале. Казалось, Кийск спустился не на несколько
метров под землю, а в бесконечную глубину преисподней, , где умирало само
время.
  - Эй! Кийск! Как там у тебя? - вернул его к реальности раздавшийся сверху
голос Баслова.
  - Спускайте лампу! - отозвался Кийск.
  Держа правую руку по-прежнему на ноже, он вытянул другую вверх, ловя
невидимую в темноте не зажженную лампу. Холодное стекло скользнуло по
тыльной стороне ладони и коснулось плеча. Кийск взял лампу в руки, снял с
нее стекло и, чиркнув зажигалкой, запалил фитиль.
  В свете разгорающегося огня Кийск увидел проход, берущий начало с площадки
с неровно очерченными краями, на которой он стоял. Чтобы развеять
последние сомнения, Кийск шагнул в проход. Стены, пол и потолок вокруг
него загорелись ровным матовым светом.
  Дальше Кийск не пошел. Он оставил лампу на площадке у входа и, ухватившись
за веревку, полез наверх.
  - Это вход в Лабиринт, - сказал он, выбравшись на поверхность.
  - И куда по нему можно выйти? - спросил Баслов.
  - Представления не имею, - пожал плечами Кийск. - Куда угодно. Но там, по
крайней мере, тепло и сухо. Разместившись неподалеку от входа, люди смогут
согреться и отдохнуть.
  - Если Лабиринт открыл нам свой путь, по нему надо идти, - уверенно сказал
Киванов.
  - Пожалуй, что так, - согласился с ним Колышко. Иначе нам с острова не
выбраться.
  - Об этом мы еще подумаем, - сказал Кийск.
  Первыми в Лабиринт спустились Баслов, Колышко и Вейзель. Они размещали
людей в проходе и следили за тем, чтобы никто не заходил слишком далеко.
  Кийск с Кивановым помогали людям на поверхности. Кийск строго предупредил
каждого, что все оружие следует оставить снаружи, и внимательно следил за
выполнением приказа.
  - Господин Кийск, а арбалет можно с собой взять? - спросил у Кийска Берг.
  - Это ведь спортивное оружие, и к тому же не огнестрельное.
  - Не знаю, - с сомнением покачал головой Кийск. - Думаю, что лучше не
стоит,
- Бери, бери! - махнул солдату рукой Киванов. - Иво забыл, что сам все
время лазил по Лабиринту с ножом и ничего страшного не произошло. А твой
нож, . - повернулся он к Кийску, - поопаснее арбалета будет.
  Большинство из уставших, измученных людей, наверное, даже и не понимали,
куда они попали, спустившись под землю. Просто, оказавшись вдруг в теплом,
сухом и освещенном помещении, они падали на пол и почти мгновенно засыпали.
  Колышко, Вейзель и еще пара ученых с интересом рассматривали стены из
удивительного материала, обмениваясь замечаниями и строя какие-то
предположения. Они ходили по проходу из стороны в сторону, с почти детским
восторгом наблюдая, как вместе с ними передвигается светящийся периметр.
Наконец и над ними взяла верх усталость - и они угомонились.
  Баслов хотел было выставить у входа часовых, но Кийск, помня о
способностях Лабиринта к мгновенным трансформациям, решил, что лучше будет
всем держаться вместе, и капитан не стал с ним спорить.
  Когда Кийск проснулся, то не мог определить, как долго спал. Ему казалось,
что глаза он сомкнул всего минуту назад. Тем не менее чувствовал он себя
хорошо выспавшимся и отдохнувшим.
  Перевернувшись на спину, Кийск толкнул локтем спавшего рядом Киванова.
  - В чем дело? - недовольным сонным голосом проворчал Борис. - Разве уже
утро?
  - Вставай, лежебока, нас ждут великие дела.
  - Ну, если ты так ставишь вопрос...
  Одним быстрым движением Киванов поднялся на ноги.
  - Ты только посмотри! - воскликнул Борис. Голос его вибрировал от
волнения. - Пока мы спали. Лабиринт делал свое дело!
  В той стороне прохода, откуда они пришли, теперь находилась глухая стена.
  - И снова у нас нет выбора, - упавшим голосом произнес Кийск. - Снова
кто-то подталкивает нас в спину и все решает за нас.
  Сколько продолжался переход по коридорам Лабиринта, сказать с уверенностью
было невозможно. В Лабиринте снова пошли часы у тех, у кого они еще
остались. Но все они показывали разное время; когда на одних часах
минутная стрелка завершала полный оборот, на других она едва успевала
переползти через пару отметок. За все время пути отряд, подчиняясь
биологическим ритмам организмов, только дважды останавливался для сна.
  Но к подобным фокусам Лабиринта Кийску с Кивановым было не привыкать. Куда
больше удивляло их то, что проход, по которому они шли, ни разу не
ветвился, не пересекался с другими проходами, и всего лишь однажды они,
оказавшись в тупике, вынуждены были спуститься через колодец на другой
уровень.
  В выход они буквально уперлись. Он представлял собой наклонный, уходящий
вверх лаз в стене тупика, к которому вывел их путь.
  Кийск первым выбрался на поверхность. В первое мгновение его буквально
ослепило многообразие ярких красок. Со всех сторон его обступала буйная
тропическая зелень, испещренная огромными разноцветными пятнами
экзотических цветов. Среди широких, как опахала, листьев деревьев, похожих
на выросшие до гигантских размеров папоротники, перекликаясь на разные
голоса, порхали птицы. Небо насыщенно-синего цвета было настолько низко,
что, казалось, протянув руку вверх, его можно было коснуться.
Ослепительно-яркое Небесное светило заливало все вокруг теплом и светом.
  Кийск привязал веревку к стволу ближайшего дерева и кинул ее конец вниз.
Из дыры в земле, один за другим, на поверхность стали выбираться люди. Они
удивленно смотрели вокруг, и по серым, грязным, заросшим щетиной лицам
расползались блаженные улыбки. После холода, грязи и сырости болот им,
должно быть, казалось, что они попали в рай.
  Выбравшись на поверхность и поднявшись на ноги, Баслов оглядел окрестности
с видом давно отсутствовавшего хозяина, вернувшегося, наконец, домой.
  - Ну что ж, место, надо сказать, неплохое, - высказал он через некоторое
время свое заключение. - Тепло, сухо, есть дичь, а следовательно, можно
жить.
  Кийск сорвал висевший рядом с ним на ветке большой продолговатый плод,
похожий на огурец оранжевого цвета. Счистив ножом кожуру, он подцепил на
острие кусочек мякоти и осторожно лизнул языком.
  - Неплохо, - сказал он и быстро сжевал весь плод.
  - Все же интересно бы было знать, куда мы попали? - спросил, обращаясь
одновременно ко всем, Вейзель. - У кого-нибудь есть предположения?
  - Похоже на тропики, - сказал Баслов.
  - Вы думаете, что мы все еще на Земле? - спросил Ко-лышко.
  - По-моему, очень даже похоже. Все как у нас: трава зеленая, а птицы с
крыльями.
  - Посмотрите на небо, - Колышко указал направление пальцем. - Немного
левее того, что вы принимаете за Солнце.
  Все подняли головы и посмотрели туда, куда указывал ученый. Внимательно
присмотревшись, можно было заметить неподалеку от яркого светила небольшое
зеленоватое пятнышко.
  - Ни в какие времена у Земли не было двух светил, - сказал Колышко.
  - Да, дела, - задумчиво произнес Баслов. Но открытие того, что они уже не
на Земле, нисколько не омрачило его приподнятого настроения. - Тем не
менее мы сможем здесь передохнуть, набраться сил и снова отправиться на
поиски.
  - Увы, уже нет, - сказал Киванов.
  На том месте, где совсем недавно в земле было отверстие, из которого они
выбрались, росла густая, высокая трава. От входа в Лабиринт не осталось и
следа.
  - В таком случае, - объявил Баслов. - Нарекаю эту неведомую планету гордым
именем Земля-два!
  - Да будет она для нас благословенной! - поддержал его Киванов.
  Кийск усмехнулся и покачал головой, завидуя их оптимизму.



  Файл из библиотеки OCR Альдебаран: http://aldebaran.com.ru/

  Алексей КАЛУГИН: ЛАБИРИНТ