Код произведения: 2850
Автор: Генри О.
Наименование: Пианино
О. Генри
Пианино
Перевод М. Урнова
Файл с книжной полки Несененко Алексея
http://www.geocities.com/SoHo/Exhibit/4256/
Я заночевал на овечьей ферме Раша Кинни у Песчаной
излучины реки Нуэсес. Мистер Кинни и я в глаза не видали
друг друга до той минуты, когда я крикнул "алло" у его
коновязи; но с этого момента и до моего отъезда на следующее
утро мы, согласно кодексу Техаса, были закадычными друзьями.
После ужина мы с хозяином фермы вытащили наши стулья из
двухкомнатного дома на галерею с земляным полом, крытую
чапарралем и саквистой. Задние ножки стульев глубоко ушли в
утрамбованную глину, и мы, прислонившись к вязовым подпоркам
галереи, покуривали эльторовский табачок и дружелюбно
обсуждали дела остальной вселенной.
Передать словами чарующую прелесть вечера в прерии -
безнадежная затея. Дерзок будет тот повествователь, который
попытается описать техасскую ночь ранней весной.
Ограничимся простым перечнем.
Ферма расположилась на вершине отлогого косогора.
Безбрежная прерия, оживляемая оврагами и темными пятнами
кустарника и кактусов, окружала нас, словно стенки чаши, на
дне которой мы покоились, как осадок. Небо прихлопнуло нас
бирюзовой крышкой. Чудный воздух, насыщенный озоном и
сладкий от аромата диких цветов, оставлял приятный вкус во
рту. В небе светил большой, круглый ласковый луч
прожектора, и мы знали, что это не луна, а тусклый фонарь
лета, которое явилось, чтобы прогнать на север присмиревшую
весну. В ближайшем коррале смирно лежало стадо овец, - лишь
изредка они с шумом подымались в беспричинной панике и
сбивались в кучу. Слышались и другие звуки: визглявая
семейка койотов заливалась за загонами для стрижки овец, и
козодои кричали в высокой траве. Но даже эти диссонансы не
заглушали звонкого потока нот дроздов-пересмешников,
стекавшего с десятка соседних кустов и деревьев. Хотелось
подняться на цыпочки и потрогать рукою звезды, такие они
висели яркие и ощутимые.
Жену мистера Кинни, молодую и расторопную женщину, мы
оставили в доме. Ее задержали домашние обязанности,
которые, как я заметил, она исполняла с веселой и спокойной
гордостью.
В одной комнате мы ужинали. Вскоре из другой к нам на
галерею ворвалась волна неожиданной и блестящей музыки.
Насколько я могу судить об искусстве игры на пианино,
толкователь этой шумной фантазии с честью владел всеми
тайнами клавиатуры. Пианино и тем более такая замечательная
игра не вязались в моем представлении с этой маленькой и
невзрачной фермой. Должно быть, недоумение было написано у
меня на лице, потому что Раш Кинни тихо рассмеялся, как
смеются южане, и кивнул мне сквозь освещенный луною дым от
наших папирос.
- Не часто приходится слышать такой приятный шум на
овечьей ферме, - заметил он. - Но я не вижу причин, почему
бы не заниматься искусством и подобными фиоритурами, если
вдруг очутился в глуши. Здесь скучная жизнь для женщины, и
если немного музыки может ее приукрасить, почему не иметь
ее? Я так смотрю на дело.
- Мудрая и благородная теория, - согласился я. - А
миссис Кинни хорошо играет. Я не обучен музыкальной, науке,
но все же могу сказать, что она прекрасный исполнитель. У
нее есть техника и незаурядная сила.
Луна, понимаете ли, светила очень ярко, и я увидел на
лице Кинни какое-то довольное и сосредоточенное выражение,
словно его что-то волновало, чем он хотел поделиться.
- Вы проезжали перекресток "Два Вяза", - сказал он
многообещающе. - Там вы, должно быть, заметили по левую
руку заброшенный дом под деревом.
- Заметил, - сказал я. - Вокруг копалась стадо кабанов.
По сломанным изгородям было видно, что там, никто не живет,
- Вот там-то и началась эта музыкальная история, - сказал
Кинни. - Что ж, пока мы курим, я не прочь рассказать вам
ее. Как раз там жил старый Кэл Адамс. У него было около
восьмисот мериносов улучшенной породы и дочка - чистый шелк
и красива, как новая уздечка на тридцатидолларовой лошади.
И само собой разумеется, я был виновен, хотя и заслуживал
снисхождения, в том, что торчал у ранчо старого Кэла все
время, какое удавалось урвать от стрижки Овец и ухода за
ягнятами. Звали ее мисс Марилла. И я высчитал по двойному
правилу арифметики, что ей суждено стать хозяйкой и
владычицей ранчо Ломито, принадлежащего Р. Кинни, эсквайру,
где вы сейчас находитесь как желанный и почетный гость.
Надо вам сказать, что старый Кэл ничем не выделялся как
овцевод. Это был маленький, сутуловатый hombre (1), ростом
с ружейный футляр, с жидкой седой бороденкой и страшно
болтливый.
Старый Кэл был до того незначителен в выбранной им
профессии, что даже скотопромышленники не питали к нему
ненависти. А уж если овцевод не способен выдвинутся
настолько, чтобы заслужить враждебность скотоводов, он имеет
все шансы умереть неоплаканным и почти что неотпетым.
Но его Марилла была сущей отрадой для глаз, и хозяйка она
была хоть куда. Я был их ближайшим соседом и наезжал,
бывало, в "Два Вяза" от девяти до шестнадцати раз в неделю
то со свежим маслом, то с оленьим окороком, то с новым
раствором для мытья овец, лишь бы был хоть пустяковый
предлог повидать Мариллу. Мы с ней крепко увлеклись друг
другом, и я был совершенно уверен, что заарканю ее и приведу
в Ломито. Только она была так пропитана дочерними чувствами
к старому Кэлу, что мне никак не удавалось заставить ее
поговорить о серьезных вещах.
Вы в жизни не встречали человека, у которого было бы
столько познаний и так мало мозгов, как у старого Кэла. Он
был осведомлен во всех отраслях знаний, составляющих
ученость, и владел основами всех доктрин и теорий. Его
нельзя было удивить никакими идеями насчет частей речи или
направлений мысли. Можно было подумать, что он профессор
погоды, и политики, и химии, в естественной истории, и
происхождения видов. О чем бы вы с ним ни заговорили,
старый Кэл мог дать вам детальное описание любого предмета,
от греческого его корня и до момента его упаковки и продажи
на рынке.
Однажды, как раз после осенней стрижки, я заезжаю в "Два
Вяза" с журналом дамских мод для Мариллы и научной газетой
для старого Кэла.
Привязываю я коня к мескитовому кусту, вдруг вылетает
Марилла, до смерти обрадованная какими-то новостями, которые
ей не терпится рассказать.
- Ах, Раш! - говорит она, так и пылая от уважения и
благодарности. - Подумай только! Папа собирается купить
мне пианино. Ну не чудесно ли! Я и не мечтала никогда, что
буду иметь пианино.
- Определенно замечательно, - говорю я. - Меня всегда
восхищал приятный рев пианино. А тебе оно будет вместо
компании. Молодчина дядюшка Кэл, здорово придумал.
- Я не знаю, что выбрать, - говорит Марилла, - пианино
или орган. Комнатный орган тоже неплохо.
- И то и другое, - говорю я, - первоклассная штука для
смягчения тишины на овечьем ранчо. Что до меня - говорю я,
- так я не желал бы ничего лучшего, как приехать вечером
домой и послушать немного вальсов и джиг, и чтобы на
табуретке у пианино сидел кто-нибудь твоей комплекции и
обрабатывал ноты.
- Ах, помолчи об этом, - говорит Марилла, - и иди в дом.
Папа не выезжал сегодня. Ему нездоровится.
Старый Кэл был в своей комнате, лежал на койке. Он
сильно простудился и кашлял. Я остался ужинать.
- Я слышал, что вы собираетесь купить Марилле пианино, -
говорю я ему.
- Да, Раш, что-нибудь в этом роде, говорит он. - Она
давно изнывает по музыке, а сейчас я как раз могу, устроить
для нее что-нибудь по этой части. Нынче осенью овцы дали по
шесть фунтов шерсти с головы на круг, и я решил добыть
Марилле инструмент, если даже на него уйдет вся выручка от
стрижки.
- Правильно, - говорю я. - Девочка этого заслуживает.
- Я собираюсь в Сан-Антонио с последней подводой шерсти,
- говорит дядюшка Кэл, - и сам выберу для нее инструмент.
- А не лучше ли, - предлагаю я, - взять с собой Мариллу,
и пусть бы она выбрала по своему вкусу?
Мне следовало бы знать, что после подобного предложения
дядюшку Кэла не остановишь. Такой человек, как он, знавший
все обо всем, воспринял это как умаление своих познаний.
- Нет, сэр, это не пойдет, - говорит он, теребя свою
седую бороденку. - Во всем мире нет лучшего знатока
музыкальных инструментов, чем я. У меня был дядя, - говорит
он, - который состоял компаньоном фабрики роялей, и я видел,
как их собирали тысячами. Я знаю все музыкальные
инструменты от органа до свистульки. На свете нет такого
человека, сэр, который мог бы сообщить мне что-нибудь новое
по части любого инструмента, дуют ли в него, колотят ли,
царапают, вертят, щиплют или заводят ключом...
- Купи, что хочешь, па, - говорит Марилла, а сама так и
юлит от радости. - Уж ты-то сумеешь выбрать. Пусть будет
пианино, или орган, или еще что-нибудь.
- Я как-то видел в Сент-Луисе так называемый оркестрион,
- говорит дядюшка Кэл, - самое, по-моему, замечательное
изобретение в области музыки. Но для него в доме нет места.
Да и стоит он, надо думать, тысячу долларов. Я полагаю, что
Марилле лучше всего подойдет что-нибудь по части пианино.
Она два года брала уроки в Бэрдстейле. Нет, только себе я
могу доверить покупку инструмента и никому больше. Я так
полагаю, что не возьмись я за разведение овец, я был бы
одним из лучших в мире композиторов или фабрикантов роялей и
органов.
Таков был дядюшка Кэл. Но я терпел его, потому что он
очень уж заботился о Марилле. И она заботилась о нем не
меньше. Он посылал ее на два года в пансион в Бэрдстейл,
хотя на покрытие расходов уходил чуть ли не последний фунт
шерсти.
Помнится, во вторник дядюшка Кэл отправился в Сан-Антонио
с последней подводой шерсти. Пока он был в отъезде, из
Бэрдстейла приехал дядя Мариллы, Бен, и поселился на ранчо.
До Сан-Антонио было девяносто миль, а до ближайшей
железнодорожной станция сорок, так что дядюшка Кэл
отсутствовал дня четыре. Я был в "Двух Вязах", когда он
прикатил домой как-то вечером, перед закатом. На возу
определенно что-то торчало - пианино или орган, мы не могли
разобрать, - все было укутано в мешки из-под шерсти и поверх
натянут брезент на случай дождя. Марилла выскакивает и
кричит: "Ах, ах!" Глаза у нее блестят и волосы развеваются.
"Папочка... Папочка, - поет она, - ты привез его...
Привез?" А оно у нее прямо перед глазами. Но женщины иначе
не могут.
- Лучшее пианино во всем Сан-Антонио, - говорит дядюшка
Кэл, гордо помахивая рукой. - Настоящее розовое дерево, и
самый лучший, самый громкий тон, какой только может быть. Я
слышал, как на нем играл хозяин магазина; забрал его, не
торгуясь, и расплатился наличными.
Мы с Беном, дядя Кэл да еще один мексиканец сняли его с
подводы, втащили в дом и поставили в угол. Это был такой
стоячий инструмент - не очень тяжелый и не очень большой.
А потом ни с того ни с сего дядюшка Кэл шлепается на пол
и говорит, что захворал. У него сильный жар, и он жалуется
на легкие. Он укладывается в постель, мы с Беном тем
временем распрягаем, и отводим на пастбище лошадей, а
Марилла суетится, готовя горячее питье дядюшке Кэлу. Но
прежде всего она кладет обе руки на пианино и обнимает его с
нежной улыбкой, ну, знаете, совсем как ребенок с
рождественскими игрушками.
Когда я вернулся с пастбища, Марилла была в комнате, где
стояло пианино. По веревкам и мешкам на полу было видно,
что она его распаковала. Но теперь она снова натягивала на
него брезент, и на ее побледневшем лице было какое-то
торжественное выражение.
- Что это ты, Марилла, никак снова завертываешь музыку?
- спрашиваю я. - А ну-ка парочку мелодий, чтобы поглядеть,
как оно ходит под седлом.
- Не сегодня, Раш, - говорит она, - я не могу сегодня
играть. Папа очень болен. Только подумай, Раш, он заплатил
за него триста долларов - почти треть того, что выручил за
шерсть.
- Что ж такого, ты стоишь больше любой трети чего бы то
ни было, - сказал я. - А потом, я думаю, дядюшка Кэл уж не
настолько болен, что не может послушать легкое сотрясение
клавишей. Надо же окрестить машину.
- Не сегодня, Раш, - говорит Марилла таким тоном, что
сразу видно - спорить с ней бесполезно.
Но что ни говори, а дядюшку Кэла, видно, крепко скрутило.
Ему стало так плохо, что Бен, оседлал лошадь и поехал в
Бэрдстейл за доктором Симпсоном. Я остался на ферме на
случай, если что понадобится.
Когда дядюшке Кэлу немного полегчало, он позвал Мариллу и
говорит ей:
- Ты видела инструмент, милая? Ну, как тебе нравится?
- Он чудесный, папочка, - говорит она, склоняясь к его
подушке. - Я никогда не видала такого замечательного
инструмента. Ты такой милый и заботливый, что купил мне
его!
- Я не слышал, чтобы ты на нем играла, - говорит дядюшка
Кэл. - А я прислушивался. Бок сейчас меня не очень
тревожит. Может, сыграешь какую-нибудь вещицу, Марилла?
Но нет, она заговаривает зубы дядюшке Кэлу и успокаивает
его, как ребенка. По- видимому, она твердо решила не
прикасаться пока к пианино.
Приезжает доктор Симпсон и говорит, что у дядюшки Кэла
воспаление легких в самой тяжелой форме; старику было за
шестьдесят, и он давно уж начал сдавать, так что шансы были
за то, что ему не придется больше гулять по травке.
На четвертый день болезни он снова зовет Мариллу и
заводит речь о пианино. Тут же находятся и доктор Симпсон и
Бен, и миссис Бен, и все ухаживают за ним, кто как может.
- У меня бы здорово пошло по части музыки, - говорит
дядюшка Кэл. - Я выбрал лучший инструмент, какой можно
достать за деньги в Сан-Антонио. Ведь, верно, Марилла, что
пианино хорошее во всех отношениях?
- Оно просто совершенство, папочка, - говорит она. - Я в
жизни не слышала такого прекрасного тона. А не лучше ли
тебе соснуть, папочка?
- Нет, нет, - говорит дядюшка Кэл. - Я хочу послушать
пианино. Мне кажется, что ты даже не прикасалась к
клавишам. Я сам поехал в Сан-Антонио и сам выбрал его для
тебя. На него ушла треть всей выручки от осенней стрижки.
Но мне не жаль денег, лишь бы было удовольствие для моей
милой девочки. Поиграй мне немножко, Марилла.
Доктор Симпсон поманил Мариллу в сторону и посоветовал ей
исполнить желание дядюшки Кэла, чтобы он успокоился. И дядя
Бен и его жена просили ее о том же.
- Почему бы тебе не отстукать одну-две песенки с глухой
педалью? - спрашиваю я Мариллу. - Дядюшка Кэл столько раз
тебя просил. Ему будет здорово приятно послушать, как ты
пересчитываешь клавиши на пианино, которое он купил для
тебя. Почему бы не сыграть, в самом деле?
Но Марилла стоит и молчит, только слезы из глаз катятся.
Потом она подсовывает руки под шею дядюшки Кэла и крепко его
обнимает.
- Ну как же, папочка, - услышали мы ее голос, - вчера
вечером я очень много играла. Честное слово... я играла.
Такой это замечательный инструмент, что ты даже представить
не можешь, как он мне нравится. Вчера вечером я играла.
"Бонни Дэнди", польку "Наковальня", "Голубой Дунай" и еще
массу всяких вещиц. Хоть немножко, но ты, наверное, слышал,
как я играла, ведь слышал, папочка? Мне не хотелось играть
громко, пока ты болен.
- Возможно, возможно, - говорит дядюшка Кэл, - может
быть, я и слышал. Может быть, слышал и забыл. Голова у
меня какая-то дурная стала. Я слышал, хозяин магазина
прекрасно играл на нем. Я очень рад, что тебе оно,
нравится, Марилла. Да, пожалуй, я сосну немного, если ты
побудешь со мною.
Ну, и задала же мне Марилла загадку. Так носилась она со
своим стариком и вдруг не хочет выстукать ни одной нотки на
пианино, которое он ей купил. Я не мог понять, зачем она
сказала отцу, что играла, когда даже; брезент не стаскивала
с пианино с тех самых пор, как накрыла его в первый день. Я
знал, что она хоть немножко да умеет играть, потому что
слышал однажды, как она откалывала какую-то довольно
приятную танцевальную музыку на старом пианино на ранчо
Чарко Ларго.
Ну-с, примерно в неделю воспаление легких уходило дядюшку
Кэла. Хоронили его в Бэрдстейле, и все мы отправились туда.
Я привез Мариллу домой в своей тележке. Ее дядя Бен и его
жена собирались побыть с ней несколько дней.
В тот вечер, когда все были на галерее, Марилла отвела
меня в комнату, где стояло пианино.
- Поди сюда, Раш, - говорит она. - Я хочу тебе что-то
показать.
Она развязывает веревку, и сбрасывает брезент.
Если вы когда-нибудь ездили на седле без лошади или
стреляли из незаряженного ружья, или напивались из пустой
бутылки, тогда, возможно, вам удалось бы извлечь оперу из
инструмента, купленного дядюшкой Кэлом. Это было не
пианино, а одна из тех машин, которые изобрели, чтобы при
помощи их играть на пианино. Сама по себе она была так же
музыкальна, как дырки флейты без флейты.
Вот какое пианино выбрал дядюшка Кэл. И возле него
стояла добрая, чистая, как первосортная шерсть, девушка,
которая так и не сказала ему об этом.
- А то, что вы сейчас слушали, - заключил мистер Кинни, -
было исполнено этой самой подставной музыкальной машиной;
только теперь она приткнута к пианино в шестьсот долларов,
которое я купил Марилле, как только мы поженились.
---------------------------------------------------------
1) - Человек (испан.)