Клемент Хол / книги / Игла

Текст получен из библиотеки 2Lib.ru

Код произведения: 15387
Автор: Клемент Хол
Наименование: Игла


Хол Клемент 

                                     Игла

                         Hal Clement. Needle (1950)

            Библиотека Луки Бомануара - http://www.bomanuar.ru/
                 OCR and Spellcheck: Andy Kay 05 July 2003


                            СЛИШКОМ МНОГО ЛЮДЕЙ

     Две  чуждые  расы  жили  под  одним  солнцем,  живя в содружестве более
совершенном, чем когда-либо известном в галактике.
     Вместе  расы  стали  одной,  каждая  происходила  из другой, что делало
каждую  более  великой,  чем  своя  собственная  индивидуальность.  Хозяин и
симбионт жили вместе, делились вместе, два тела в одном.
     Каждая раса была симбионтом, аморфной, способной войти в тело другой.
     А  затем  один симбионт стал преступником, и раса не могла успокоиться,
пока  преступник  не  будет  выслежен.  Но  преступник мог прятаться в любом
живом существе, а на Земле было более двух миллионов людей.

                                  Глава 1
                            ПОТЕРПЕВШИЙ КРУШЕНИЕ

     Даже  на  земле  тени  очень хорошее место, чтобы прятаться. Они могут,
конечно,  выдать,  если  вокруг  слишком  много света, но если нет, то любой
может ступить в тень и стать совершенно невидимым.
     Вне  земли, где нет воздуха, рассеивающего света, тени должны быть даже
лучше.
     Собственная  тень  Земли,  например,  это миллионы миль конуса темноты,
уходящей  от  солнца,  невидимого  в окружении темноты и несущего семена еще
более  совершенной невидимости, так как единственный источник света, который
входит в этот конус, это свет звезд.
     Охотник  знал,  что  он  находился  в  тени планеты, хотя он никогда не
слышал  о  Земле.  Он знал это с того времени, как только перестал лететь со
скоростью  света  и  увидел  диск в ярко красной оправе прямо перед собой, и
принял   как  должное,  что  беглое  судно  можно  будет  обнаружить  только
инструментами.  Когда  он  неожиданно  понял,  что  другой корабль был видим
невооруженным  глазом, легкая тревога, которая грызла тайники его ума, сразу
же вышла на передний план.
     Он  не  мог  понять, почему беглец вообще должен идти со скоростью ниже
световой,  разве что только в слабой надежде, что преследователь обогнал его
достаточно,  чтобы  быть  вне  обнаружения,  и когда это не удалось, Охотник
ожидал  возобновления  взрыва  скорости.  Вместо  этого  уменьшение скорости
продолжалось,  и  Охотник пришел к выводу, что прорыв в направлении обратном
тому  в  котором  они  двигались,  можно  было  ожидать, но вспышка красного
света,  видимого  невооруженным глазом показала, что другой, очевидно, вошел
в атмосферу. Планета была и меньше и ближе, чем предполагал Охотник.
     Вида  этой  вспышки  было  достаточно  для  преследователя.  Он швырнул
каждый  эрг,  который его двигатели могли дать на снижение скорости, в то же
время  вливая  остальное  свое тело в контрольное помещение, чтобы служить в
качестве   студенистой  подушки  и  защитить  брюшину  Хозяина  от  жестокой
перегрузки,  но  он  сразу  увидел, что этого будет недостаточно. У него как
раз  было время удивиться, что существо впереди него идет на риск с Хозяином
и   кораблем,   который,   конечно,   будет  поврежден  или  даже  разрушен,
столкнувшись с плотными слоями атмосферы.
     Другой  корабль,  как он заметил, резко затормозил, словно он наткнулся
на  препятствие. Сейчас же он начал двигаться снова, но гораздо медленнее, и
Охотник понял, что он сам столкнется с этим препятствием через мгновение.
     Так  оно  было.  Корабль Охотника, ударился вертикально о воду и в долю
секунды  лопнул  от  носа  и до кормы, как будто какой-то гигант наступил на
яичную  скорлупу.  Почти  вся  его  кинетическая энергия была поглощена этим
ударом, но он еще не остановился. -
     Он  продолжал  двигаться, сравнительно мягко сейчас, как падающий лист,
и  Охотник  почувствовал,  что  его разбитый корпус приземлился на том, что,
как он понял несколькими секундами позднее, было дном озера или моря.
     По  крайней  мере,  сказал  он  себе, по мере того, как его мысли стали
медленно проясняться, его добыча находится в том же положении.
     Резкое  торможение и последующее медленное падение другого корабля было
сейчас  объяснимо.  Он был, конечно, почти непригоден, хотя возможно, не так
пострадал, как корабль Охотника.
     Хозяин  был  совсем мертв. Он не только был раздавлен рухнувшей стеной,
полужидкое   тело   Охотника  передало  шок  толчка  своими  индивидуальными
клетками,  так же как он передается по сторонам наполненного водой жестяного
бидона  ударом  пули  ружья,  и  большинство внутренних органов Хозяина было
разорвано.
     Охотник,  поняв  это,  вытянулся снаружи и изнутри маленького существа.
Он  не  пытался  выбросить  искромсанные останки из корабля. Возможно, будет
необходимость использовать их как еду позднее, хотя идея была неприятной.
     Отношение  Охотника к животному напоминало отношение человека к любимой
собаке,  хотя  Хозяин  со  своими  деликатными  руками, которыми он научился
пользоваться  со своей стороны, как слон использует свой хобот по приказанию
человека, был более полезен, чем любая собака.
     Он   начал   свои   исследования,   вытягиваясь   легким  псевдококоном
желеобразной плоти через одну из дыр в корпусе.
     Он  уже  знал,  что  остатки  крушения  лежали в соленой воде, но он не
представлял себе глубину, кроме того факта, что она не была чрезмерной.
     В  его  мире  он мог судить об этом совершенно безошибочно по давлению,
но  давление  зависит  от веса данной массы воды так же, как и ее глубины, и
он не получил данные о притяжении планеты перед крушением.
     Вне  корпуса было темно. Когда он сфокусировал глаза, сформированные из
своей  собственной  ткани  -  у Хозяина они были разрушены - это не добавило
абсолютно  ничего  нового  о  его  окружении.  Вдруг,  однако, он понял, что
давление  вокруг  него не было постоянным, оно увеличивалось и уменьшалось в
заметном  количестве  с  некоторой  регулярностью,  и  вода переносила к его
чувствительной  плоти  волны высокой частоты давления, которые он ощущал как
звуки.
     Слушая  внимательно,  он  наконец  решил,  что  он,  должно быть, очень
близко  к  поверхности массы воды, достаточной для развития волн много футов
высотой, и что развивается шторм значительной силы.
     Он   не   заметил   никакого   волнения  в  воздухе  в  течение  своего
катастрофического  падения,  но  это  ничего  не значило - он провел слишком
мало  времени  в  атмосфере, чтобы на него повлиял какой-нибудь значительный
ветер.   Тыча   в   грязь  вокруг  обломка  другими  псевдоконечностями,  он
обнаружил,  к  своему  облегчению,  что планета не была безжизненной. Он уже
был   совершенно   уверен   в   этом   факте.   Было  достаточно  кислорода,
растворенного  в  воде, чтобы удовлетворить его нужду в нем, и здесь, должно
быть, был свободный кислород, в атмосфере вверху.
     Это  было  убедительным  доказательством  существования жизни, и он был
вполне   удовлетворен,   обнаружив,   в   грязи  ряд  мелких  двухстворчатых
моллюсков, которые, судя по всему, были вполне съедобными.
     Уяснив,  что  на  его стороне планеты была ночь, он решил приостановить
дальнейшие  внешние  исследования,  пока  не будет больше света, и обратился
опять к остаткам своего корабля.
     Он  и  не  ожидал,  что  осмотр  как-то  подбодрит  его,  но  он совсем
помрачнел,  когда осознал, размеры разрушения. Твердые металлические части в
машинной  отделении  изменили  свою  форму  под  напряжением,  которому  они
подверглись.  Почти  твердая  конверсионная  камера  главного двигателя была
искорежена,   не  было  и  следа  от  газовых  трубок,  очевидно,  они  были
пульверизированы   ударом   и   смылись   водой.   Ни  одно  живое  существо
определенного  размера  не  могло  и  надеяться пройти через подобное живым,
неважно,  как  бы  хорошо оно ни было защищено. Мысль была утешительной - он
сделал все возможное для Хозяина, хотя это и не было эффективным.
     Наконец,  убедившись,  что  ничего  полезного  не  осталось  в корабле,
Охотник решил, что ничего больше нельзя сделать в данный момент.
     Он  не  мог  начать действительно активную работу, пока у него не будет
больше запаса кислорода, что значило, пока он не выйдет на открытый воздух.
     Отсутствие света тоже было тяжелой помехой.
     Он  расслабился  в сомнительном прибежище покалеченного корпуса и ждал,
пока  шторм  не  кончится,  и  не придет день. При свете и спокойной воде он
чувствовал,  что  сможет  достичь  берега  без  посторонней помощи. Шум волн
предполагал  какое-то  препятствие,  что  говорило,  что  берег  не  слишком
далеко.
     Он  лежал  так  несколько  часов,  и ему вдруг пришло в голову, что он,
возможно,  на планете, которая всегда обращена одним полушарием к солнцу, но
он  понял,  что  в  этом случае темная сторона будет почти наверняка слишком
холодной для воды, чтобы она могла существовать, как жидкость.
     Казалось  более  правдоподобным, что штормовые облака закрывают дневной
свет.
     С  той  поры, как корабль упал в грязь, он оставался недвижим. Движения
наверху  ощущались  в  течении и вдоль дна, так что Охотник мог чувствовать,
но  это  совсем  не  могло  пошевелить наполовину погребенную массу металла.
Уверившись  в  том, что корпус прочно застрял на месте, потерпевший крушение
поразился,  когда  его  убежище  дрогнуло,  как  будто  тяжелый  удар слегка
изменил положение.
     Он  сейчас  же  послал исследовательское щупальце. Он сформировал глаз,
на  его  конце,  но  темнота все еще была сильной, он возвратился к простому
осязательному исследованию.
     Вибрации  навели  его  на  мысль  о  очень сильном царапании по обшивке
металла,  и  что-то  живое  появилось  возле  вытянутого  щупальца. Существо
продемонстрировало  свою  чувствующую способность, просто схватив придаток в
рот, хорошо оснащенный пилообразными зубами.
     Охотник  прореагировал  нормально,  то  есть  он  позволил  части  себя
вступить  в прямой контакт с этими неприятельскими лезвиями, чтобы перейти в
полужидкое  состояние, и в то же время он послал большую часть своего тела в
странное   существо.   Он  быстро  принимал  решения,  и,  очевидно,  размер
вторгшегося   существа  вынудил  его  совершить  безрассудный  поступок.  Он
оставил   разрушенный   корабль  совсем  и  послал  все  свои  четыре  фунта
желеподобной плоти туда, где, как он полагал, будет более удобное общение.
     Это  была  восьмифутовая  акула с головой в виде молота. Она, возможно,
удивилась  и,  возможно, пришла в раздражение, но в общем у нее было слишком
мало  ума,  чтобы  испугаться. Ее страшные челюсти схватили жадно то, что на
первый  взгляд казалось твердым телом, но только для того, чтобы дать дорогу
большему количеству воды.
     Охотник   не   сделал   попытки  избежать  зубов,  так  как  не  боялся
механического  повреждения  от  этого существа, но он серьезно воспротивился
усилиям рыбы проглотить ту часть его тела, которая была уже в ее пасти.
     У  него  не  было  намерения  отдать себя желудочному соку, так как, не
имея кожи, он не смог бы вынести это даже временно.
     Как  только  активность  акулы  возросла,  он  послал исследовательский
псевдококон  к  уродливой  грубокожей  форме  и  через  несколько  мгновений
обнаружил  пять  жаберных  щелей  на каждой стороне шеи существа. Этого было
достаточно,   больше   он  не  исследовал.  Он  действовал  с  искусством  и
точностью, порожденными долгим опытом.
     Охотник  был  многоклеточным  существом,  подобно  птице  или человеку,
несмотря  на очевидное отсутствие структуры. Индивидуальные клетки его тела,
однако,  были  гораздо  меньше,  чем  те,  которые  были  у  земных существ,
сравнивая в размере с наибольшей протеиновой молекулой.
     Для   него  было  возможно  сформировать  из  своей  ткани  конечности,
полностью   с   мускулами   и  чувствительными  нервами.  Вся  система  была
достаточно  хороша  для  исследования  через капилляры более ортодоксального
существа, не мешая серьезно его циркулирующей крови.
     У него не было трудности незаметно ввести себя в тело акулы.
     Он  в  данный  момент  избегал нервы и кровеносные сосуды и проник в те
мускульные и внутренние щели, куда мог достать.
     Акула  сразу  же  успокоилась  после того, как существо в ее пасти и на
теле  перестало  посылать осязаемые послания в ее маленький мозг. Ее память,
несмотря  на  все  намерения  и  цели,  была  несуществующей.  Для Охотника,
однако, успешное проникновение было только началом сложной деятельности.
     Прежде всего и наиболее важно - кислород.
     Здесь  было  достаточно  драгоценного  элемента,  наполнявшего  площадь
клеток  его  тела  на  несколько минут жизни самое большее, но он всегда мог
быть  включен  в  тело  существа, которое тоже поглощало кислород, и Охотник
торопливо  послал  сублимакроскопический  придаток  между  клетками, которые
формировали  стенки  кровеносных сосудов, и начал грабить в кровяных клетках
их ценный груз.
     Второй необходимость было видеть.
     Его  новый  хозяин,  безусловно, имел глаза, и Охотник начал искать их.
Он   мог,  конечно,  послать  достаточно  своего  собственного  тела  наружу
акульего  тела,  чтобы  сконструировать себе глаза, но он не мог бы избежать
сопротивления существа такому действию.
     Кроме  того,  естественные  органы  зрения  были  обычно лучше, чем те,
которые он мог сделать сам.
     Его исследования были прерваны до того, как он зашел слишком далеко.
     Крушение  произошло,  как  он  предположил,  довольно  близко  к земле.
Неожиданная  встреча  с  акулой  имела  место в совсем мелкой воде. Акулы не
слишком  любят  перемены,  и это совершенно непонятно, почему эта была очень
близко  к  берегу.  В  течение  борьбы  монстра с Охотником она отчасти была
подтолкнута,  отчасти  сама  подплыла  еще  ближе  к  берегу,  и  теперь она
старалась вернуться в глубокую воду.
     Продолжавшаяся  бешеная  активность  акулы  после  того,  как в системе
кровообращения  появился  еще один потребитель кислорода, привела к созданию
необратимой ситуации.
     Дыхательная  система  рыбы  имела  значительные  неудобства.  Кислород,
насыщающий  воду,  никогда  не  будет  большей  концентрации,  и вододышащее
существо,   будучи  могучим  и  активным,  никогда  не  имеет  действительно
большого запаса газа.
     Охотнику  не много надо, чтобы жить, но он старался сделать себе запас,
а  поскольку акула проявляла максимум своей активности, и ее энергия была на
пределе,  результат  был  тот,  что  ее кислород действительно кончался. Это
имело  два  эффекта:  физическая  сила  монстра  начала  падать, и кислород,
содержащийся в ее крови, убывать.
     С  осознанием  последнего  Охотник  почти  бессознательно увеличил свое
влияние  в  системе, в связи с этим начиная порочный круг, который мог иметь
только один конец.
     Охотник  осознал,  что случилось, задолго до того, как акула фактически
погибла,  но  ничего  не  делал  в  связи  с  этим,  хотя  мог  бы уменьшить
поглощение  кислорода  без  реального  вреда для себя. Он мог также оставить
акулу,  но  у него не было намерения плавать по течению вокруг, сравнительно
беспомощным  в  открытом  море,  на  милость  первого  существа,  достаточно
большого  и  быстрого, чтобы поглотить его целиком. Он оставался и продолжал
поглощать  несущий  жизнь  газ,  так  как  он  понимал,  что если рыба будет
бороться   с   волнами,  она  увлечет  его  от  берега,  которого  он  хотел
достигнуть.  Он  уже  рассудил  к  этому  времени место акулы в эволюционной
шкале  и  больше  не имел угрызений совести из-за убийства ее, как было бы в
случае с человеческим существом.
     Для  монстра  понадобилось  долгое  время, чтобы умереть, хотя довольно
быстро  он  стал  совсем  беспомощным.  Он  сразу перестал бороться. Охотник
продолжал  искать его глаза и случайно нашел их. Он вложил пленку себе между
и  вокруг  их  сетчатых  клеток,  в ожидании времени, когда будет достаточно
света,  чтобы  он  мог  видеть.  Так  с поры, когда неподвижная сейчас акула
высказывала  неприятное  стремление  утонуть,  чужой начал простирать другие
придатки,  чтобы  захватить  любые воздушные пузырьки, какие могли появиться
поблизости  из-за  шторма.  Эти,  вместе  с углеродом, который он производил
сам,  он  постепенно аккумулировал в рыбьей брюшной полости, чтобы дать себе
плавучесть.  Ему  нужно  было очень мало газа для этой цели, но это заняло у
него  много  времени,  чтобы  собрать его, так как он был слишком мал, чтобы
произвести большой объем окиси углерода быстро.
     Буруны  звучали  гораздо  громче  за  то время, пока он был в состоянии
отвлечь  свое  внимание  от  этих  работ,  и он понял, что его предположение
относительно   движения   к   берегу  было  оправданным.  Волны  производили
неприятное  движение  вниз  и  вверх его необычному парому, что не досаждало
ему,  но  и не привлекало его. Он хотел горизонтального движения, а это было
сравнительно медленным, пока вода не стала совсем мелкой.
     Он  ждал долгое время после того, как его транспорт прекратит движение,
ожидая  каждое  мгновение быть утащенным опять в глубокую воду, но ничего не
случилось,  и  постепенно  звук  волн начал уменьшаться слегка, и количество
жидкости, падавшей на него, уменьшилось.
     Охотник  подозревал,  что  шторм  затихал.  Фактически,  морской прилив
повернул, но результат был тот же, что он предположил.
     К  этому  времени  смесь  приближавшегося  рассвета  и легких штормовых
облаков обеспечили достаточно света в своем окружении.
     Глаза  акулы  не фокусировали на своей собственной сетчатке из воды, но
Охотник  нашел, что новое фокусное пространство было внутри глазного яблока,
и  построил  свою  собственную  сетчатку в подходящем месте. Хрусталики тоже
оказались  не совсем совершенными, но он модифицировал их кривизну кое-какой
тканью  своего тела и случайно обнаружил, что способен видеть все окружение,
не выдавая своего местоположения другим.
     Его  преимущественное  положение  не было идеальным, но он был способен
извлечь  довольно  много  из  своего  окружения.  В  одном направлении берег
простирался  на  короткое  расстояние  к  линии  высоких стройных деревьев с
кроной перьеобразных листьев.
     Он  не  мог  видеть  дальше них, его точка обозрения была слишком мала,
хотя  они  были  не  очень  густые, чтобы закрывать обзор. В противоположном
направлении  лежала  линия  берега,  с  ревом все еще сильного прибоя позади
него.
     Несколько  раз  он слышал хриплые резкие звуки и видел вверху птиц. Это
его  очень  радовало.  Очевидно,  на планете были более высокие формы жизни,
чем рыбы, и появилась надежда получить более подходящего хозяина.
     Высоко  развитый  хозяин  будет  самое  лучшее,  так как высокоразвитые
существа  обыкновенно  лучше  всех  умеют  защитить  себя. Это также дало бы
возможность    большей   свободы   передвижений,   что   способствовало   бы
необходимому  поиску  пилота второго корабля. Было очень похоже, однако, как
Охотник  действительно  понял,  что,  возможно,  будет  серьезная  трудность
получить  доступ  к  телу  высокоразвитого существа, которое не представляет
себе идеи симбиоза.
     Это все, однако, заставляло ждать случая.
     Даже  если бы на этой планете и были высокоразвитые существа, они могут
никогда  не появиться в этой части планеты, и даже если бы они появились, он
может  и  не  узнать  их  вовремя,  чтобы  извлечь пользу из ситуации. Самое
лучшее   -   это   ждать,   возможно,  несколько  дней,  если  понадобиться,
понаблюдать, какие формы жизни чаще встречаются на этой планете.
     После  этого он мог спланировать, как проникнуть в то, какое больше ему
подходит.  Время  было,  возможно, не существенно. Было совершенно очевидно,
что  его добыча была не более приспособлена к жизни на этой планете, чем сам
Охотник,  и  пока  он остается на ней, поиск будет решительно скучен. Время,
проведенное в тщательных приготовлениях, несомненно, пройдет с пользой.
     Поэтому   он   подождал,  пока  солнце  не  поднимется  выше,  и  ветер
постепенно  не  утихнет,  и  не стал легким бризом. Стало совсем тепло, и он
бодрствовал  задолго  до  того,  как  в  теле  акулы  не начались химические
изменения.  Это  были изменения, которые несли уверенность, что если чувство
запаха  было  знакомо  другим  обитателям планеты, то следует довольно скоро
ждать   посетителей.   Охотник  мог  задержать  процесс  разложения  простым
средством   потребления   бактерий,  какие  вызывали  его,  но  он  не  был,
во-первых,  голоден, и, потом, у него не было возражения против посетителей.
Совсем напротив!

                                  Глава 2
                                  УБЕЖИЩЕ

     Первыми  посетителями  были  чайки.  Одна  за  другой  они  опускались,
привлеченные видом и запахом, и начинали рвать тушу акулы.
     Охотник  оттянулся  к  нижним  частям  тела  и не делал никаких попыток
отогнать  их,  даже  когда  они набросились на глаза рыбы и торопливо лишили
его  визуального контакта с внешним миром. Если другие формы жизни появятся,
он это узнает так или иначе, если не появятся, пусть тут будут чайки.
     Прожорливые  птицы  оставались  без  помех  до  полудня. Они не слишком
преуспели  с  акулой,  толстая  кожа  которой  не  повиновалась их клювам во
многих  местах.  Однако они были настойчивы, и когда они неожиданно взлетели
и  оставили  тело,  это  послужило  очевидным  признаком  для  Охотника, что
поблизости  появилось  что-то  интересное. Он торопливо вытолкнул достаточно
ткани,   из   свободной   жабры,  чтобы  сделать  себе  глаз,  и  осмотрелся
внимательнее.
     От   деревьев   шло   несколько  довольно  больших  существ.  Они  были
двуногими,  и  Охотник  оценил,  с  легкостью  большой  практики,  что самое
большое  существо  весило  полных  сто  двадцать фунтов и, что для того, кто
дышит  воздухом, добавление его собственной массы и кислородного потребления
не  будет слишком заметным. Гораздо ближе к нему было небольшое четырехногое
существо,  бежавшее  торопливо  к  мертвой акуле и производившее бесконечные
резкие  звуки.  Охотник  оценил его вес как пятьдесят фунтов и припрятал эту
информацию для будущего использования.
     Четверо  двуногих  тоже  бежали,  но  не  так  торопливо,  как животное
поменьше.
     Когда  они  приблизились, тайный наблюдатель исследовал их тщательно, и
чем  больше  он  видел, тем больше он был доволен. Они могли передвигаться с
большой  скоростью,  их  черепа  были  такого  размера,  который предполагал
наличие  значительного  интеллекта, если быть уверенным, что эта раса держит
свой  мозг  там,  их  кожа казалась почти незащищенной, что даст возможность
легкого  проникновения через поры. Когда они замедлили ходьбу и остановились
возле  рыбы-молота,  они  показали  еще один признак интеллекта, обменявшись
артикулированными  звуками,  что  несомненно  означало  речь. Охотник, мягко
выражаясь, был очень рад.
     Он и не надеялся, что такой идеальный Хозяин появится так быстро.
     Конечно,  оставалась проблема, как проникнуть в него. Можно поклясться,
что  существа  не  имели  обычая  симбиоза, по крайней мере, такого как раса
Охотника.   Чужой   был   уверен,   что   он   никогда  не  встречал  прежде
представителей  этой  расы, и равным образом он был уверен, что знал всех, с
кем  его  народ  нормально  общался.  Отсюда,  если  эти существа увидят его
приближение,  они почти наверняка отойдут подальше, чтобы избежать контакта,
и  даже если бы это не помогло им, насильственный захват со стороны Охотника
создал  бы  отношения  крайне  нежелательные для дальнейшего кооперирования.
Поэтому, конечно, следовало быть осторожней.
     Четверо  двуногих стояли, смотря на акулу, и обмениваясь словами только
несколько  мгновений,  затем  они  отошли на небольшое расстояние по берегу.
Каким-то  образом  Охотник  получил неясное представление, что это соседство
было им неприятно.
     Четырехногое  оставалось  подольше,  близко  изучая  каркас  акулы,  но
очевидно   не  заметило  довольно  странный  глаз,  который  следил  за  его
движениями.  Зов  одного из других существ, наконец привлек его внимание, и,
как увидел Охотник, он убежал в направлении, в котором они пошли.
     С  некоторым  удивлением  он  увидел,  что  они зашли в воду и довольно
легко  поплыли.  Он отметил этот факт, как еще один пункт в их пользу. Он не
видел  следов жабр в своем довольно тщательном осмотре их тел, и как дышащие
воздухом  они  должны  были иметь значительный запас воздуха для того, чтобы
оставаться  под водой так долго, как делал это один из них. Затем он понял -
был  еще  один  хороший  довод:  возможно,  приблизиться к ним лучше всего в
воде.
     Было  очевидно,  из  их поведения, что они не очень хорошо видели, хотя
бы  в  воде,  так  как  они регулярно поднимали головы над водой, ориентируя
себя,  и  делали это часто. Четвероногий, очевидно, еще хуже видел под водой
и не заметит его приближения, так как он держал голову над водой все время.
     Мысль привела к немедленному действию.
     Нитевидный  псевдококон начал ощупывать торопливо путь к берегу на дюйм
или  два  под  песком. Глаз функционировал, пока большая часть желеподобного
тела  не  прошла  четырехярдный  промежуток,  затем  другой был образован на
кромке  воды,  и  Охотник переместил остальную часть тела в компактную масса
как  раз  ниже  его. Операция заняла несколько минут. Ветер между песков был
досадной помехой, отклонявшей прямой путь.
     Вода  была совершенно прозрачной, поэтому не было необходимости держать
глаз  над водным пространством, чтобы направлять движение. Масса тела быстро
воплотилась  в  подобие рыбы с глазом впереди, и Охотник поплыл к мальчишкам
так быстро, как мог.
     Однако  быстро стало очевидно, что только удача могла бы привести его к
контакту  с  одним из этих существ, так как они плавали гораздо быстрее, чем
мог  двигаться  Охотник, и, поняв это, он нашел, как показалось ему отличный
способ  приблизиться незамеченным. Он неожиданно заметил позади себя большое
желеподобное   создание,   качавшееся  довольно  бесцельно  неподалеку.  Его
внимание  было  отвлечено  им,  и  он  заметил,  что здесь было значительное
количество  этих  существ  поблизости.  Очевидно,  двуногие  не  считали  их
опасными, иначе они бы не плавали здесь.
     Соответственно,  Охотник изменил свою форму и метод передвижения, чтобы
быть  похожим на этих медуз, и стал двигаться более медленно по площади, где
играли  мальчики.  Его  цвет слегка отличался от любого из этих желеподобных
созданий,   но  они,  в  свою  очередь,  отличались  друг  от  друга,  и  он
чувствовал,  что  форма  в  данном  случае,  должно быть, была гораздо более
высоким критерием, чем оттенки цвета.
     Возможно,  он  был прав, так как он подплыл довольно близко к одному из
двуногих  без  выказывания  последним признаком какой-либо тревоги. Они были
рядом  друг  с другом в данный момент, и он очень надеялся достичь контакта.
Он   сделал   осторожно  протянутым  щупальцем  исследование  и  нашел,  что
разноцветная   оболочка,   покрывавшая   часть   их  тела  -  искусственного
происхождения,  но  прежде  чем  он  смог  сделать что-либо еще, предмет его
исследований  отпрянул  в  сторону  на  несколько  футов.  Но  он не показал
признаков  тревоги,  и Охотник сделал еще одну попытку. Она окончилась такой
же  неудачей,  за  исключением  того, что сейчас он не смог приблизиться так
близко.
     Он   сделал   попытку   с  каждым  из  других  мальчиков,  с  таким  же
относительным  успехом.  Затем,  удивленный  этим  феноменом,  который являл
собой  еще один пример закона случайности, он отплыл на небольшое расстояние
и  стал  наблюдать,  стараясь  выяснить  причину  этого,  и  понял,  что эти
существа,  не  выказывая страха перед желеподобными существами, одновременно
старались избежать контакта с ними. Он выбрал неудачный камуфляж.
     Роберт    Киннэйрд    избегал    соприкосновения    с   медузой   почти
бессознательно.
     Он  стал  плавать  с  пяти  лет, и в том и в последующих девяти годах у
него  было  достаточно  много  личного опыта с этими обжигающими щупальцами,
чтобы не стремиться к их компании.
     Он  был полностью занят, окуная своего товарища с головой в воду, когда
впервые  Охотник осторожно дотронулся до него, и хотя он отпрянул торопливо,
заметив  желеподобную  массу  в  воде  возле себя, в действительности, он не
обратил  на нее особого внимания, а если и сделал бы это, то это было просто
размышление,   что  ему  повезло  не  коснуться  щупалец.  Он  совсем  забыл
инцидент,  но его внимание снова было привлечено к тому, чтобы предотвратить
приближение существа слишком близко к нему.
     К  тому  времени,  как  Охотник  сообразил, в чем была ошибка, мальчики
устали от плавания и возвратились на берег.
     Он  наблюдал  это  с  неудовольствием  и  продолжал  наблюдать, как они
побежали и стали играть на песке в какую-то игру.
     Интересно,  бывали  ли  эти  сумасшедшие  существа  в  состоянии  покоя
когда-нибудь?
     Как  можно  контактировать с такими активными живыми существами? Он мог
только наблюдать и размышлять.
     На  берегу,  когда соль высохла на их загорелых телах, мальчики наконец
успокоились  и стали с ожиданием посматривать в направлении группы кокосовых
пальм  между  ними  и  центром  острова.  Один из них сел, глядя на океан, и
вдруг заговорил:
     - Боб, когда твои родители принесут еду?
     Роберт  Киннэйрд  переместился,  чтобы  солнце  не  светило ему в лицо,
перед тем как ответить.
     - Наверное,  в  четыре  или  в  четыре  тридцать,  мама  сказала.  Ты о
чем-нибудь думаешь еще, кроме еды?
     Рыжий,  который  задал  вопрос,  что-то  пробормотал неразборчиво и лег
теперь  на  спину,  глядя  в безоблачное сейчас голубое небо. Другой мальчик
взял нить разговора в свои руки.
     - Жаль,  что  тебе  завтра уезжать, - сказал он. - Хотел бы я поехать с
тобой.  Я  не  бывал  в  Штатах с тех пор, как мои родители уехали оттуда. Я
тогда был совсем ребенком, - добавил он серьезно.
     - Это  не так уж плохо, - медленно ответил Боб. - В школе много хороших
парней,  и  зимой можно кататься на лыжах и коньках, чего нет здесь. В любом
случае, я вернусь следующим летом.
     Разговор  затих,  и  мальчики расположились на горячем солнце, поджидая
миссис  Киннэйрд  с  едой  для  их прощального пикника. Боб был ближе всех к
воде,  распростершись  на солнцепеке, другие предпочли небольшую тень пальм.
Он  уже  хорошо  загорел,  но  хотел  выжать  все  возможное из тропического
солнца,  которое  ему будет не хватать следующие десять месяцев. Было жарко,
и он только что много двигался, и ничто не заставляло его бодрствовать.
     Охотник все еще наблюдал, сейчас с большей надеждой.
     Неужели  эти  неугомонные  существа  действительно наконец успокоились?
Похоже,  что  так  и  было.  Четыре двуногих лежали на песке в разных позах,
которые  они,  вероятно,  считали удобными, другое животное устроилось возле
одного  из  них,  положив  свою  голову  на  передние  конечности. Разговор,
который  был  почти  исчерпан  к  этому  времени, прекратился, и неподвижный
наблюдатель решил воспользоваться случаем. Он торопливо двинулся к берегу.
     Ближайший  из мальчиков лежал на расстоянии около десяти ярдов от воды.
Было  бы  невозможно осуществлять наблюдение с нынешней позиции Охотника и в
то  же  время  посылать  себя  под  песком к месту, где находился сейчас его
предполагаемый  неподвижный  в  данное  время  Хозяин.  Он  должен,  однако,
держать  других  в  поле зрения. Еще один камуфляж был сделан, еще одна вряд
ли   когда-либо   существовавшая  медуза  выполнила  необходимое  количество
движений. На песке лежало какое-то количество подобных существ.
     Возможно,  если  он  двинется  медленно  и примет их форму, можно будет
остаться  незамеченным,  пока  он  не  будет достаточно близко для подземной
атаки.
     Он  должен был быть исключительно осторожен, пока ни одно из существ не
смотрело  в  его  сторону,  и  все  они  или  спали,  или  почти  спали,  но
осторожность  никогда  не  помешает,  и Охотник не жалел тех двадцати минут,
которые  он  потратил на три ярда расстояния между кромкой берега и Робертом
Киннэйрдом.  Было,  конечно, очень неудобно, так как его бескожее тело имело
еще  меньше  защиты  от палящего солнца, чем медуза, какую он имитировал, но
он  перенес  это,  и,  конечно,  достиг пункта, который, как предполагал его
предыдущий опыт, был достаточно близко.
     Если  бы кто-то увидел большую медузу, лежавшую неподвижно в нескольких
футах  от  мальчика в тот момент, он бы мог заметить удивительное уменьшение
ее  размеров.  Ссыхаться  - это не удивительно, это неизбежная судьба медузы
на   горячем  берегу,  но  более  ортодоксальные  члены  этого  вида  просто
становятся  тоньше  до  тех  пор,  пока  от  них не остается паутинообразный
скелет.  Этот же специфический образец изменялся не только в толщине, но и в
диаметре,  и  от  него вообще ничего не осталось. Конечно, перед тем, как он
совсем  исчез,  в  центре  был  один  странный  маленький  комочек,  который
сохранял  его размер и форму, пока тело не исчезло вокруг него. Но, наконец,
и  он  исчез,  и не осталось ни следа от тела, кроме небольшого волочащегося
следа  в  песке, который, как внимательный наблюдатель мог заметить, тянулся
от воды.
     Охотник  использовал  глаз  на  всем  протяжении  подземного  пути. Его
исследовательский   придаток,  наконец,  достиг  песка,  который  был  более
компактен,  чем  обычно,  и,  продвигаясь  очень  осторожно  сейчас, в конце
концов,  почувствовал  то,  что  могло  быть только живой плотью. Пальцы ног
Роберта  были  погружены  в  песок,  так  как  он лежал на животе, и Охотник
обнаружил,  что  он  мог  приступить  к  операции,  не  появляясь  совсем на
поверхности.  Установив  этот факт, он погрузил глаз и оставшуюся массу вниз
в песок со значительным облегчением, так как солнечные лучи обжигали его.
     Он  не  делал попытки проникновения, пока все его тело не погрузилось в
песок  и не сосредоточилось вокруг наполовину погруженной ступни. Он окружил
лодыжку  исключительно  осторожно,  соприкоснувшись  с  кожей  на нескольких
квадратных дюймах.
     Только   тогда   он  начал  проникновение,  дав  ультрамикроскопическим
клеткам  своей плоти скользить сквозь поры, между клетками кожи, под ногтями
-  в  тысячи  отверстий,  которые  были  не  защищены в этом, как он считал,
уникально грубом организме.
     Мальчик  крепко спал и не шевелился, но Охотник работал так быстро, как
мог,  несмотря  на то, что было бы очень неудобно, если бы нога двинулась, а
он  был  бы  только  частично  в  ней.  Поэтому  так  быстро, как это только
совмещалось  с  исключительной  осторожностью, чужой организм вливался ровно
вдоль  костей  и  сухожилии в ступню и лодыжку, к мускульным оболочкам икр и
бедер,  через  внешнюю  стенку бедренной артерии и сквозь другие кровеносные
сосуды.  Он  профильтровался через брюшину, не производя никакого вреда и не
дав  почувствовать  себя,  и,  наконец,  все  четыре фунта наделенные жизнью
собрались  вместе в брюшной полости, не только не повредив мальчику, но даже
не нарушив его сон. И там, на время, Охотник стал отдыхать.
     У  него  в  это  время  был  большой резерв кислорода, попавшего к нему
больше  из  воздуха,  чем  из  воды.  У  него еще было время, прежде чем ему
понадобится  использовать  кислород  хозяина.  Он  надеялся, если это будет,
возможным,  остаться здесь хотя бы на весь день, чтобы осмотреться и изучить
циклы   физиологических   процессов,   какие  были  присущи  его  Хозяину  и
отличались  от  всех,  какие  он  прежде  знал. В настоящий момент, конечно,
существо   спало,  но,  возможно,  это  продлиться  недолго.  Эти  существа,
кажется, очень активны.
     Боб  встал,  как  и другие мальчики, при звуке материнского голоса. Она
подошла  молча,  постелила салфетку в тени и разложила еду на ней перед тем,
как заговорить, и ее первые слова были древни, как мир:
     - Вставайте и угощайтесь.
     Она   не   могла   остаться   угощать  их,  хотя  сердечно  и  искренне
приглашалась  мальчиками  остаться,  и  вернулась  между пальмами по дороге,
которая вела к их дому.
     - Постарайся  вернуться  к  заходу  солнца,  -  сказала  она Бобу через
плечо,  когда  дошла до деревьев. - Тебе еще нужно собраться и встать завтра
рано утром.
     Боб с набитым ртом кивнул и повернулся к салфетке с едой.
     Покончив  с  едой,  мальчики сидели, разговаривали и дремали положенный
час  после еды, затем они вернулись к воде, а потом продолжили яростные игры
и,  наконец,  поняв,  что  надвигается быстрая тропическая ночь, они собрали
салфетки и отправились по дороге в свои респектабельные жилища.
     Сейчас   они  были  довольно  молчаливы,  с  неловкостью,  присущей  их
возрасту,  в  ситуации,  когда  взрослые  ведут  себя  или эмоционально, или
следуют  привычным ритуалам. Прощание, когда они прошли свои респектабельные
жилища,  было  коротким,  и сопровождалось обычным "написать так быстро, как
можно".
     Боб,  оставшись,  наконец,  один,  последовал  к  своему дому, чувствуя
одновременно  и уныние, и радостное ожидание, какие у него ассоциировались с
предстоявшей  переменой.  В  то  время,  когда  он  подошел  к  дому, он уже
чувствовал  желание  поскорее  увидеть своих друзей, которых он не видел два
месяца. Он весело насвистывал, входя в дом.
     Сбор  вещей  с деликатной помощью матери был быстро окончен, и к девяти
часам  он  уже был в кровати и уснул. Правда, сам он считал, что это слишком
рано, но он знал ценность послушания с ранних лет жизни.
     Охотник  получил  возможность  быть в покое несколько часов, как только
Боб  уснул.  Он  не  мог,  однако, спать целую ночь, так как безразлично как
спокоен  он  оставался,  сам  факт  жизни говорил об использовании некоторой
энергии  и  соответственного  количества  кислорода,  и  он  знал, что будет
необходимо   установить   снабжение   до  того,  как  это  станет  угрожающе
необходимо.
     Он  знал,  конечно,  что  его  хозяин  спал,  но  это  не  убавило  его
осторожности.   Он  оставался  некоторое  время  ниже  диафрагмы,  не  желая
помешать  как-либо  сердцу,  которое  билось,  как  он  чувствовал,  как раз
сверху,  но  он  мог  найти  без  усилия  большую артерию в брюшине, которая
оказывала   сопротивление   внедрению  не  больше,  чем  другие  части  тела
человеческого организма.
     К  своему  удивлению,  он  обнаружил,  что  он  мог получить достаточно
кислорода  из  красных  кровяных телец - он не думал о них по цвету, так как
не   видел   их  -  чтобы  удовлетворить  свою  потребность  без  серьезного
уменьшения  количества  тех  из  них, что проходили через артерию. Он изучил
этот  факт  очень  тщательно.  Все  его  действия  в нынешнем положении были
совсем  другими,  чем  тогда  когда  он  находился  в теле акулы, так как он
должен  был относиться к Роберту в свете постоянного компаньонства в течение
его  пребывания  на  Земле,  и  его  действия управлялись законом его народа
таким старым и таким жестким, что он стал инстинктом.
     "Не делай ничего, что может повредить твоему Хозяину!"

                                  Глава 3
                                  ВНЕ ИГРЫ

     Не делай ничего, что может повредить твоему Хозяину!
     Для  большинства  народа  Охотника никогда не существовало даже желания
нарушить  этот  закон,  так  как  они  жили  в отношениях сердечной дружбы с
существами, чьи тела защищали их.
     Несколько  индивидов,  которые стали исключением из этого правила, были
подвергнуты  самому  суровому  отношению  со стороны других соплеменников: к
ним относились с ужасом и отвращением.
     Подобного  индивида  и  преследовал Охотник на Земле, и он хорошо знал,
что  это  существо, должно быть найдено, хотя бы, чтобы защитить эту расу от
вторжения безответственного создания.
     Не  делай  ничего,  что  может  повредить  твоему  Хозяину!  С  момента
появления  Охотника  родившиеся  белые  тельца  в  здоровой  крови  мальчика
возросли.  Он  избег  наиболее  серьезных  контактов  с  ними  до  нынешнего
момента,  очищая внутренние части кровеносных сосудов, хотя, к сожалению, их
достаточно  носилось  в  лимфе и соединительных тканях. Клетки его тела были
не  совсем  иммунны  к  силе  их  поглощения, и только постоянным незаметным
действием он смог избежать серьезного ущерба себе.
     Он  знал,  что  так  не  может продолжаться долгое время. Во-первых, он
должен  направить  свое внимание к другому, и, во-вторых, продолжение такого
непонимания,  будет  он  продолжать  незаметное  действие  или  начнет снова
бороться,  означает  возрастание  числа белых телец и, возможно что-то вроде
болезни для Хозяина.
     Поэтому   лейкоциты   должны   быть  утихомирены.  Его  раса,  конечно,
выработала  давно  решение этой проблемы, но в индивидуальных случаях должно
быть  проявлено  внимание, особенно в незнакомых условиях. В процессе проб и
ошибок,  проведенных  с  такой  большой  скоростью,  как позволяла практика,
Охотник  изучил  природу химического ключа, при помощи которого белые тельца
отличали  вторгшиеся  организмы  от  законных  членов  человеческого тела, и
после  продолжительного  и  все-таки  исключительно  осторожного  усилия  он
направил  каждую  из  своих клеток к подходящим по химии источникам в потоке
крови своего Хозяина.
     Несколько  молекул  желанной  материи  были поглощены на площади каждой
клетки,  и этого к его облегчению, оказалось достаточно. Лейкоциты перестали
досаждать  ему, и он мог использовать более крупные сосуды так же безопасно,
как и свои псевдококоны для исследования.
     Не делай ничего, что может повредить твоему Хозяину!
     Ему была нужна еда также, как и кислород.
     Он  мог  впитать с удовлетворением любую из различных форм ткани вокруг
него,  но  закон  делал  необходимым  отбор.  В  этом теле, несомненно, были
вторгшиеся  организмы,  кроме  него,  и они были логическим источником пищи,
так  как,  поглощая  их,  он мог уменьшить их опасность для своего Хозяина и
таким  образом заработать себе пропитание. Отличить их будет легко: все, что
атаковали  лейкоциты,  будет законной пищей ему, Охотнику. Возможно, местные
микробы  не  долго  дадут  ему  насыщение,  как бы ни была мала его нужда, и
будет  необходимо перехватить пищеварительный тракт в каком-то месте, но это
не  будет  означать  ущерба,  только  слегка  повышенный  аппетит со стороны
Хозяина.
     Много  часов  продолжались  осторожные  исследования и анализы. Охотник
почувствовал,  что  его  Хозяин  проснулся  и  проявил  активность, но он не
сделал  попытки выглянуть наружу. Перед ним была проблема, которая требовала
осторожного  и  аккуратного  решения, и хотя его уклонение от внимания тысяч
лейкоцитов  сразу,  как  он  делал  это  первое  время,  свидетельствовало о
больших возможностях, его власть над этим телом была ограничена.
     Это   просто  было  автоматическое  действие,  сравнимое  с  человеком,
ведущим разговор, поднимаясь по ступенькам.
     Волокна  тела  Охотника  гораздо  тоньше,  чем человеческие, постепенно
формировали  сеть,  проходящую  во всем теле Боба с головы до пяток, и через
эти  нити  Охотник  постепенно  пришел к пониманию цели и назначения каждого
мускула, каждого чувствительного органа в этом теле.
     В  этот  период большая часть его массы оставалась в брюшной полости, и
прошло  уже  более  семидесяти двух часов после его первого вторжения, когда
он  наконец  почувствовал  себя в достаточной безопасности в этом положении,
чтобы направить свое внимание наружу.
     Как  и  перед  этим  с  акулой,  он  начал  заполнять  промежутки между
клетками сетчатки глаз мальчика своим телом.
     Он  мог  лучше использовать глаза Боба, чем сам их владелец, потому что
человеческий  глаз  видит отчетливо только те предметы, чьи отражения падают
на  участок  сетчатки  всего  в  миллиметр.  Охотник же мог использовать всю
площадь  линзы,  поэтому  при помощи глаз Боба он мог разглядывать предметы,
на   которые   мальчик  непосредственно  не  смотрел.  Это  очень  помогало,
поскольку   множество   предметов,   чрезвычайно   интересовавших   скрытого
наблюдателя,   для   человеческого   взгляда  были  слишком  привычны  и  не
привлекали внимания.
     Охотник  мог  слышать  даже  изнутри  человеческого  тела, но он все же
установил  прямой  физический контакт с костями среднего уха. Теперь, видя и
слыша  лучше  своего  Хозяина,  он  чувствовал  себя  готовым к исследованию
планеты,  на  которую  судьба  забросила его вместе с его добычей. Больше не
было  причин  откладывать  поиски  и  уничтожение преступника. Охотник начал
смотреть и слушать.
     Сам   процесс  поисков  он  всегда  рассматривал  как  обычную  работу.
Аналогичные проблемы возникали перед ним и раньше.
     Он  полагал,  что  будет  пользоваться  телом  Боба  как наблюдательным
пунктом,  пока  не  отыщет  и  не  устранит  своего  противника стандартными
методами,  несмотря  на  то,  что  все его оборудование погребено на морском
дне.   Короче   говоря,   у   него  была  точка  зрения,  простительная  для
космического  штурмана,  но  не  для  детектива: он рассматривал планету как
сравнительно  небольшой предмет и считал, что поиск практически окончен, так
сведен только к одной планете.
     Действительность  грубо  нарушила  это  его  заблуждение, как только он
бросил  первый  взгляд  наружу после встречи с Бобом Киннэйрдом. На их общей
сетчатке  было  изображение внутренности цилиндрического предмета, отдаленно
напоминавшего  его  собственный  космический  корабль. Помещение было занято
несколькими  рядами сидений, в большинстве из которых находились люди. Рядом
с  наблюдателем  было  окно,  через  которое  в данный момент смотрел Боб, и
подозрение,  которое  почувствовал Охотник, тут же подтвердилось видом через
окно.   Они  были  на  борту  летевшего  транспортного  судна,  высота  была
значительная,  а  скорость  и  направление  полета  было  трудно определить.
Начать поиски преступника? Прежде придется поискать нужный континент!
     Полет продолжался несколько часов.
     Охотник  быстро  отказался от попыток запомнить ориентиры, над которыми
они  пролетали.  Один  или  два  запали  в  память и впоследствии, возможно,
помогут  определить направление, если он их узнает, но он мало верил в такую
возможность,  нужно  скорее следить за временем, чем за пространством. Когда
он  лучше  познакомиться с человеческими обычаями, он сумеет определить, где
находился его Хозяин в момент вторжения.
     Но  вид  сам  по  себе  интересен, даже если и отсутствовали ориентиры.
Прекрасная  планета  с  точки  зрения  чужака: горы и равнины, реки и озера,
леса  и  степи - все видно по-разному, то в разрывах густых облаков водяного
пара,  то  ясно  и  отчетливо  сквозь  мили  прозрачной атмосферы. Машина, в
которой  он находился, тоже заслуживала внимания. Из окна Роберта видны была
лишь ее небольшая часть, но и это немногое сказало Охотнику о многом.
     Видна   была   часть  металлического  крыла,  к  которой,  по-видимому,
крепился   двигатель:   перед  этой  надстройкой  быстро  крутились  лопасти
пропеллера.  Поскольку  машина была, вероятно, симметрично устроена, Охотник
решил,  что  в  ней  по  меньшей  мере  четыре  двигателя.  Он  не мог точно
определить,  какая  часть  их  энергии  тратится  на тепло и шум. Кстати, он
догадывался,   что  кабина,  в  которой  он  путешествовал,  была  тщательно
изолирована.  Вся  машина  в  целом,  однако,  свидетельствовала,  что  раса
достигла  значительного прогресса в механических приспособлениях. У Охотника
возникла  новая  мысль:  не  попытаться  ли  вступить в общение с Хозяином и
добиться его активного содействия в поиске? Об этом стоит подумать.
     У  него  было  достаточно  времени  для размышлений, прежде чем корабль
начал  постепенно  снижаться.  Охотник  не  мог  видеть прямо впереди, и так
случилось,  что  они  сразу  оказались в густом облаке, так что он ничего не
знал о том, где они приземлятся, до самой посадки.
     В  пользу  разумной  расы  планеты  появился  еще  один  пункт:  либо у
представителей  этой  расы  есть  чувство, которым не обладает Охотник, либо
они  создали  прекрасные  приборы,  позволяющие  совершать гладкую посадку в
облаках.
     Некоторое   время  машина  опускалась  в  серой  полутьме  и,  наконец,
вырвалась на чистый воздух.
     Когда  она  описывала  широкий  круг,  Охотник  заметил  большой город,
построенный  вокруг  обширной,  заполненной  судами гавани. Затем слабый гул
мотора  резко  усилился,  под  кабиной  появилось  большое двойное колесо, и
машина   с   легким   толчком   коснулась   широкой   гладкой   поверхности,
расположенной на некотором удалении от гавани и больших зданий.
     Выйдя   из   самолета,   Роберт   оглянулся,  и  у  Охотника  появилась
возможность  лучше  оценить  размеры и детали устройства машины. Он не знал,
какая  энергия приводит в действие четыре громоздких двигателя, и поэтому не
мог  установить  скорость движения, но он видел дрожавший горячий воздух над
корпусами  двигателей:  значит,  это,  во  всяком случае, не конверторы типа
"Феникс",  используемые его расой и другими известными ему разумными расами.
Во   всяком  случае,  ясно,  что  машина  может  покрыть  значительную  долю
окружности планеты, прежде чем должна будет спуститься для заправки.
     Выйдя  из  самолета,  мальчик  прошел  обычные  формальности  получения
багажа, в автобусе добрался до города, погулял немного и сходил в кино.
     Кино  Охотнику  понравилось: инерция зрительного восприятия у него была
такая  же,  как  у  человека, поэтому он увидел движущееся изображение, а не
ряд  отдельных  картинок.  Когда  они  вышли, было еще светло. Боб прошел на
автобусную  станцию,  проверил,  на  месте  ли  багаж,  и  они сели в другой
автобус.
     Дорога  оказалась  довольно  долгой, машина унесла их далеко от города.
Они  проехали  через  несколько маленьких городков, и когда солнце уже почти
садилось, вышли из автобуса.
     В  сторону  уходила  более  узкая дорога, с широкими, хорошо ухоженными
газонами  по  обеим  сторонам.  Дорога  поднималась  на  небольшой  холм, на
вершине  которого  раскинулось  обширное здание или группа зданий. Со своего
места  Охотник  не мог этого определить точно. Роберт подобрал свои чемоданы
и   пошел  вверх  к  этому  строению,  а  чужак  почувствовал  надежду,  что
путешествие их кончается. На этот раз он оказался прав.
     Для  мальчика  возвращение  в школу и встреча с друзьями были привычны,
но  Охотник  все  увиденное и услышанное воспринимал с огромным интересом. У
него  все  еще  не  было  намерения  тщательно  изучать  человека, но что-то
подсознательное  уже  предупреждало его, что ему предстоит вовсе не рутинное
задание,  и  что  могут  понадобиться все знания о новой расе. Он сам еще не
знал, что оказался в наиболее удобном месте для получения таких знаний.
     Он  почти  лихорадочно  смотрел  и слушал, а Боб прошел в свою комнату,
распаковал  вещи и пошел бродить по спальному корпусу, встречая прошлогодних
друзей.
     Охотник   попытался   связать   непрерывный  поток  звуков  с  каким-то
значением,  но  это  оказалось  затруднительным:  разговоры в основном шли о
каникулах, и большинство слов не имело видимых референтов.
     Впрочем,  Охотник узнал имена некоторых существ, среди них и имя своего
Хозяина.
     Через  час-два он решил, что нужно уделить все внимание лингвистическим
проблемам.  В  данный  момент  он  ничего не мог делать для выполнения своей
миссии,  а  если  он  будет  понимать речь окружающих, то, возможно, узнает,
когда  его  Хозяин  собирается вернуться в то место, где они встретились. До
этого  Охотник  просто  был  вне  игры.  Он  ничего  не  может  сделать  для
обнаружения и устранения преследуемого.
     Приняв  такое решение, он провел часы сна Роберта, сопоставляя немногие
узнанные  слова,  стараясь  вывести  правила  грамматики  и вырабатывая план
компании  как  можно более быстрого обучения. Может показаться странным, что
существо,  не  способное контролировать свои передвижения, может планировать
что-то,  но  следует  помнить чрезвычайную широту угла его зрения. Он мог до
некоторой  степени уже понимать, куда смотреть, и решил подумать, что искать
в первую очередь.
     Конечно,  все  было  бы гораздо проще, если бы он каким-то образом смог
контролировать  движения  своего  хозяина  или  вмешиваться в многочисленные
реакции,   протекавшие   в   нервной   системе   Боба.   Охотник,   конечно,
контролировал  движение Перита, но не прямо: маленькое существо было обучено
реагировать  на  сокращение  своих  мышц,  как  лошадь обучается отвечать на
движения поводьев.
     Народ   Охотника  использовал  Перитов  для  выполнения  действий,  для
которых  не  хватило  бы  сил  их полужидким телам, или которые были слишком
деликатны для их разумных хозяев.
     К  несчастью,  Роберт  Киннэйрд  не  был  Перитом,  и с ним нельзя было
обращаться,  как  с Перитом. В настоящее время вообще не было надежды влиять
на  его  действия,  а  в  будущем такая надежда могла основываться только на
разуме  мальчика,  а  не  на  насилии.  А пока Охотник находился в положении
кинозрителя, который хотел бы изменить сценарий фильма, который он смотрит.
     На следующий день начались занятия.
     Цель  их была совершенно ясна для незарегистрированного учащегося, хотя
предмет обучения часто был непонятен.
     Среди   прочих  предметов  мальчик  изучал  английский,  французский  и
латинский  языки,  а  также  физику. Именно этот последний предмет оказался,
как  это  ни  странно,  наиболее  удобным  для обучения Охотника английскому
языку. Причину этого понять нетрудно.
     Хотя  Охотник и не был ученым, он разбирался в некоторых науках: трудно
управлять  космическим  кораблем,  не  имея никакого представления о том, на
чем  основано его действие. Элементарные принципы физической науки одинаковы
повсюду,  и  хотя  изобразительные  условности,  принятые  авторами учебника
Боба,  отличались  от тех, к которым привык Охотник, но он все же мог понять
диаграммы.   А   поскольку   диаграммы   обычно  сопровождались  письменными
пояснениями, они послужили ключом к значению многих слов.
     Связь  между  написанным  и  произнесенным английским словом стала ясна
Охотнику,  когда  однажды  учитель  физики  использовал  усеянную  надписями
диаграмму  для  объяснения  проблем  механики.  Невидимый  наблюдатель вдруг
понял  связь  между  буквой  и  звуком  и  через  несколько дней уже узнавал
написанные   слова,   отождествляя   их  с  услышанными,  конечно,  учитывая
неправильности произношения, это проклятие английского языка.
     Процесс  обучения относится к числу таких, скорость которых со временем
увеличивается:  чем  больше  слов  узнавал Охотник, тем о большем количестве
значений  он  мог  догадываться  по  контексту.  К  началу ноября, через два
месяца  после  начала  занятий,  словарь  чужака  был по размеру, если не по
содержанию, равен словарю десятилетнего интеллигентного ребенка.
     У  него  было  большое  количество  научных  терминов  и  в то же время
пропуски  там,  где  требовались  обычные бытовые слова. Кроме того, он знал
лишь  терминологические  значения  некоторых  общеупотребительных слов. Так,
например, работа для него означала лишь "силу помноженную на расстояние".
     К  этому  времени,  однако,  он  уже хорошо владел английским, и ему не
часто  приходилось  прибегать  к  догадкам,  как  ни  невежественен  он  был
относительно человеческих обычаев.
     В  начале  декабря,  когда странное маленькое существо почти забыло обо
всем,  погрузившись  в  наслаждение  обучением,  в  этом  обучении произошел
перерыв.
     Охотник  чувствовал,  что  в перерыве виновата его небрежность, и решил
лучше  исполнять  свой  долг. Роберт Киннэйрд был членом школьной футбольной
команды.
     Охотник,  с  его  заботой  о  здоровье Хозяина, не одобрял это занятие,
хотя  понимал  необходимость физических упражнений. Финальная игра проходила
в  День  Благодарения,  и  когда  Охотник  понял, что эта игра последняя, он
обрадовался. Однако радовался он преждевременно.
     Боб,  демонстрируя один из моментов игры, чтобы доказать свою правоту в
спорте,  поскользнулся,  вывихнул  лодыжку  и  вынужден  был  несколько дней
провести  в  постели.  Охотник  чувствовал  свою вину: если бы он хотя бы на
две-три  секунды  раньше  осознал  опасность,  он  сумел  бы "натянуть" сеть
своего  тела  вокруг суставов и сухожилий мальчика. Конечно, с его небольшой
физической  силой от этого было бы не много пользы, но он жалел, что даже не
попытался.  Теперь,  когда  вред уже был причинен, он ничего не мог сделать:
опасность инфекции и так отсутствует, поскольку кожа не повреждена.
     Во  всяком  случае,  этот  инцидент напомнил Охотнику не только о долге
относительно   Хозяина,  но  и  о  его  обязанностях  полицейского.  Охотник
принялся  размышлять,  что  из  узнанного  он может использовать для решения
своей  проблемы.  К  его  удивлению и досаде, оказалось ничего абсолютно. Он
даже не знал, где находился мальчик во время их встречи.
     Из  случайного  замечания  одного из друзей Боба он знал, что это место
представляет  собой остров - одно из немногих светлых пятен на мрачном фоне:
если  преступник  приземлился  там  же,  он либо там и остался, либо оставил
заметный след.
     Охотник  слишком  хорошо помнил свой опыт с акулой, чтобы поверить, что
преступник  мог успешно бежать в рыбе. А, о теплокровных животных, живущих в
воде,  он никогда не слышал. Ни в разговорах, ни в чтении Боба не появлялись
ни киты, ни тюлени, по крайней мере с момента знакомства с Охотником.
     Если  преступник  находится  в теле человека, его хозяин может покинуть
остров,  только  на  каком-нибудь  транспортном  средстве.  Значит, его путь
можно  проследить.  Утешающая  мысль,  одна из немногих, какие мог позволить
себе Охотник.
     Оставалось  определить  местонахождение острова, как первый шаг на пути
к  возвращению.  Боб  часто получал письма от родителей, но прошло некоторое
время,  прежде  чем  Охотник  понял  их назначение, частично это происходило
потому,  что  он  с  трудом  разбирал рукописные надписи, а частично - он не
знал  отношений  отправителей  писем  к  мальчику.  Конечно, он не испытывал
угрызений совести, читая почту мальчика. Просто это было ему трудно.
     Роберт   отвечал   родителям,  хоть  и  нерегулярно.  Но  они  были  не
единственными  его  корреспондентами.  Лишь  к концу января Охотник заметил,
что больше всего писем идет из одного адреса, да и писал Боб чаще туда.
     Открытию  способствовало  рождественское поздравление, полученное Бобом
и напечатанное на машинке.
     Оно  значительно  облегчило  Охотнику  чтение почты, и он быстро узнал,
что  большинство  писем  написаны  мистером  и миссис Артур Киннэйрд. Он уже
знал  об  обычае  передачи  семейного  имени-фамилии  -  от  отца  к сыну, а
обращение  в  письмах  отметало  всякие  сомнения.  Казалось  очевидным, что
мальчик  провел  лето  со  своими  родителями. Значит, в адресе писем указан
нужный Охотнику остров.
     Охотник  по-прежнему  не знал, где находится этот остров, и как до него
добраться.  Он догадывался только по длительности пребывания в самолете, что
остров  далеко от его теперешнего местопребывания. В следующие каникулы Боб,
конечно,  туда  вернется,  но  у  беглеца  будет  еще  пять  месяцев,  чтобы
скрыться, если тех пяти, которые у него уже были, оказалось недостаточно.
     В  школьной библиотеке имелся большой глобус и много карт на стенах и в
книгах.
     Вскоре  Охотник  чуть  не  сходил  с  ума  от  упорного  нежелания Боба
пристально  взглянуть  на карты. Чужак испытывал все более сильное искушение
подействовать  на  сравнительно слабые мышцы, контролировавшие движения глаз
Хозяина.  Опасная  мысль, но разумность сама по себе не избавляет от эмоций,
что демонстрировали очень многие люди.
     Охотник  продолжал  сдерживаться,  по крайней мере частично. Но по мере
того,  как  терялось  его  терпение,  он все чаще думал о безумной на первый
взгляд   мысли  установить  контакт  со  своим  Хозяином  и  заручиться  его
поддержкой.
     Охотник  говорил себе, что в конце концов, возможно, ему до конца жизни
мальчика  придется  находиться  в  его  теле,  не  получив  никакого ключа к
нахождению  преступника.  В  нынешнем положении преступник может чувствовать
себя  спокойно и показывать нос - по-амебному - Охотнику без малейшего риска
для себя. Что может сделать маленький детектив?
     С  существами,  которые  обычно  служили хозяевами для народа Охотника,
коммуникация    постепенно    достигла    высокого    уровня    скорости   и
взаимопонимания.  Союз  осуществлялся  с  полного знания и согласия хозяина.
Большое  существо  предоставляло  пищу,  подвижность  и  мускульную  силу, а
меньшее  защищало  его от болезней и ран, насколько возможно. Высокоразумные
создания  вступали  в союз, и в большинстве случаев этот союз основывался на
глубокой  дружбе  и  товариществе. В этом случае буквально любое воздействие
симбионта  на  органы  чувств  хозяина  могло быть использовано как средство
связи.  Как  правило,  многочисленные  сигналы, понятные только им обоим, но
неразличимые  для  окружающих,  доводили  общение  почти  до телепатического
уровня.  Симбионт  мог  вызвать  подергивание любой мышцы, создавать теневые
изображения  на  сетчатке глаз своего Хозяина, двигать шерсть, которой густо
было покрыто тело Хозяина, - не было пределов для создания средств связи.
     Конечно,   Боб  вырос  в  другой  обстановке,  но  все  же  можно  было
попробовать  воздействовать  на  его  чувства.  Охотник смутно сознавал, что
возможно  какое-то  эмоциональное напряжение, когда мальчик впервые узнает о
его  присутствии,  но  был  уверен,  что сумеет ослабить это напряжение. Его
раса   практиковала   симбиоз   так   давно,  что  проблемы  первоначального
вступления  в  контакт с хозяином были совершенно забыты. Охотник думал лишь
о том, что, вступив в связь с Хозяином, он получит большее преимущество.
     Существует  "защитная" сеть вокруг мышц Боба, вот и машинка. Сеть можно
напрячь, как мышцы, которые она покрывает, хотя с гораздо меньшей силой.
     Если   подобрать  момент,  когда  Боб  будет  сидеть  за  машинкой  без
определенных   планов,   Охотник   сможет   нажать  на  несколько  клавиш  в
собственных  интересах.  Шансы  на  успех зависят главным образом от реакции
мальчика,  когда он увидит, что его пальцы движутся без приказа. Охотник был
настроен по этому поводу оптимистически.

                                  Глава 4
                                   СИГНАЛ

     Через  два  дня  после  того,  как  Охотник принял решение действовать,
появилась  возможность.  Был субботний вечер, а в этот день школьная команда
выиграла  хоккейный  матч.  К  удивлению  и радости Охотника, Боб не получил
никаких  травм  и  сумел  покрыть  себя некоторой славой. И вот объединенный
школьный  и  личный  триумф  оказался  достаточным  побуждением для письма к
родителям.  Боб сразу после ужина ушел в свою комнату - его сосед по комнате
отсутствовал  -  и быстро и точно напечатал описание событий дня. Он ни разу
не  расслаблялся  настолько, чтобы Охотник мог перехватить контроль. Но вот,
закончив  и  запечатав  письмо, Роберт вдруг вспомнил, что в понедельник ему
нужно  сдать сочинение. Как и для большинства других учеников, его характеру
было  чуждо  так рано приниматься за работу, но машинка была уже наготове, а
хоккейный  матч  давал  тему,  к  которой он мог отнестись с энтузиазмом. Он
заложил  чистый  лист  бумаги  в машинку, напечатал заголовок, свою фамилию,
число и остановился, чтобы подумать.
     Чужак  не  стал  терять времени. Он давно уже сформулировал свое первое
послание.   Первая   его   буква   находилась  непосредственно  перед  левым
безымянным   пальцем   мальчика.   И   вот  сеть  нечеловеческой  плоти  над
соответствующей  мышцей  напряглась  изо всех сил. Палец послушно согнулся и
коснулся  нужной  клавиши,  которая  опустилась,  но  лишь  наполовину. Силы
оказалось   недостаточно,  чтобы  рычажок  с  буквой  поднялся  с  войлочной
прокладки.  Охотник  знал,  что уступает в силе человеческим мускулам, но не
подозревал,  что настолько: Боб управлял клавишами, казалось, совершенно без
усилий.  Охотник  сосредоточил  больше  своей ткани вокруг маленькой мышцы и
попробовал  снова.  Результат  был  прежним: клавиша опустилась наполовину и
остановилась.
     Все   это  привлекло  внимание  Боба.  Он,  конечно,  испытывал  иногда
дрожание  мышц,  освобожденных  от  тяжелого  груза, но на этот раз никакого
груза  не  было. Боб убрал руку с клавиатуры, а пришедший в отчаяние Охотник
тут  же перенес свои усилия на другую руку. Как и у людей, его самообладание
становилось  слабее  с торопливостью и напряжением, и вот пальцы правой руки
Боба  начали  причудливо дергаться. Мальчик в ужасе смотрел на них, он более
или  менее  привык к мысли, о возможно физической травме, как и всякий игрок
в футбол или хоккей, но здесь было что-то нервное, и дух его был сломлен.
     Он  сильно  сжал  кулаки,  и,  к  его глубочайшему облегчению, дрожание
прекратилось. Охотник знал, что не сможет противостоять напряженным мышцам.
     Однако  когда  кулаки  через  несколько  мгновений осторожно разжались,
детектив  сделал  еще  одну попытку. На этот раз он принялся за мышцы руки и
груди, пытаясь вернуть руки на клавиатуру.
     Боб  с  воплем  отчаяния  вскочил  на  ноги,  отбросив  в сторону стул.
Охотник  смог  приложить  гораздо  больше  силы к этим большим мышцам, и его
действия  были  ощутимы для мальчика. Он стоял неподвижно, очень испуганный,
и старался выбрать способ действия.
     Конечно,  существовало строгое правило, что обо всех травмах и болезнях
следовало  немедленно сообщать в школьный медпункт. Если бы у Боба был синяк
или  порез, он без колебаний подчинился бы этому правилу, но мысль о нервной
болезни   казалась   ему   позорной,   а   необходимость  сообщить  об  этом
отталкивала.  Наконец он решил подождать в надежде, что к утру все уладится.
Он  спрятал  машинку,  взял  книгу  и сел читать. Вначале он беспокоился, но
минуты  шли,  а его мышцы вели себя как обычно, и постепенно он успокоился и
увлекся чтением.
     Его  увеличивающееся спокойствие, однако, не разделялось его незаметным
компаньоном.
     Как  только  пишущая  машинка была убрана, Охотник оставил свои усилия,
но  не отказался от намерений. То, что он может сообщить о своем присутствии
хозяину,  не  причинив  ему  физического вреда, было уже достижением, и хотя
вмешательство  в  работу  мышц  мальчика  вызвало  его сильное беспокойство,
существовали  другие  способы.  Они  были  не  менее эффективными средствами
коммуникации.  Охотник,  возможно,  прекрасно  знал  психологию знакомых ему
рас, но он совершенно не понял причину беспокойства его Хозяина.
     Его  раса  жила  с  другими  столько сотен поколений, что сама проблема
установления  взаимоотношений  была  забыта,  как  человек забыл подробности
своего  овладения  огнем. Дети расы хозяев росли в ожидании встречи со своим
симбионтом  из  расы  Охотника  -  встреча  эта  происходила  по  достижении
зрелости  -  и  Охотник не представлял себе, как будет реагировать личность,
абсолютно не знакомая с идеей симбиоза.
     Он  отнес  беспокойство  Боба  на  счет  способа,  а  не  самого  факта
вмешательства,  и  выбрал  самое  худшее из возможных продолжений: подождал,
пока Хозяин успокоится, и попробовал снова.
     На  этот  раз  он  подействовал  на  голосовые  связки  Боба.  Они были
аналогичны  по  структуре тем, которые Охотник знал, и он мог действовать на
них  механически,  как  и  на  другие  мышцы. Он, разумеется, не ожидал, что
получится  слова:  для  этого  требовался  контроль  над диафрагмой, языком,
челюстью  и  губами,  а  не  только  над  голосовыми  связками,  и  симбионт
прекрасно  осознавал  этот  факт, но если он будет действовать, когда хозяин
выдыхает воздух, он сможет производить звуки.
     Он  мог  лишь  прикладывать  и  снимать  напряжение  и  поэтому вряд ли
произвел  бы членораздельные звуки, но у него было желание доказать, что это
воздействие производится искусственно.
     Он  сможет  использовать  звуки  для  обозначения чисел и передавать их
сериями:  один  в квадрате, два и два в квадрате и так далее. Разумеется, ни
одно  разумное  существо, услышав такую последовательность, не подумает, что
она  возникла  естественно.  Мальчик  успокоился, он поглощен чтением, дышит
медленно и ровно.
     Чужак  зашел  гораздо  дальше,  чем  мог  бы  поверить человек, знающий
факты.  Произошло  это  потому,  что  Боб  как  раз  зевал,  когда  началось
вмешательство,  и  потому  не  вполне  контролировал  свое  дыхание. Охотник
увлеченно   создавал   щелкающие  звуки.  Выполнив  два,  затем  четыре,  он
остановился  и стал ждать. В этот момент мальчик затаил дыхание, на лице его
появилось  выражение  крайнего  ужаса.  Он  попытался  медленно  и осторожно
выпустить  воздух,  но Охотник, поглощенный работой продолжал вмешательство.
Потребовалось   несколько   секунд,  чтобы  он  осознал,  что  эмоциональное
беспокойство хозяина проявилось в полную силу.
     Поняв,  что  он  снова потерпел неудачу, ясно сознавая, что его молодой
Хозяин  охвачен  ужасом,  Охотник, тем не менее, не прекратил своих попыток.
Он   начал   испытывать  новую  систему  "коммуникации".  Его  третий  метод
заключался  с  том,  что  он  образовывал  на сетчатке глаз Хозяина рисунки,
соответствовавшие  буквам  английского  алфавита.  При  этом  он  не обращал
внимания  на  то,  что  Роберт  Киннэйрд  бежит  по  коридору, направляясь в
медпункт, и что впереди плохо освещенная лестница.
     Неизбежные   результаты   воздействия   на   зрение   Боба   при  таких
обстоятельствах  не  приходили  Охотнику в голову, пока мальчик не пропустил
ступеньку и не упал, ухватившись за перила.
     Чувство долга сразу ожило в чужаке.
     Прежде   чем  тело  мальчика  столкнулось  с  каким-либо  препятствием,
Охотник  напряг защитную сеть вокруг суставов и сухожилий Боба, изо всех сил
пытаясь   предотвратить   травму.   Больше   того,  когда  загнувшийся  край
металлического   крепления,   удерживавшего   резиновое  покрытие  ступенек,
разрезал  руку мальчика он запястья до локтя, Охотник так быстро действовал,
что  мальчик, не потерял ни капли крови. Боб почувствовал боль, посмотрел на
рану,  плотно  закрытую  почти  невидимой  пленкой  нечеловеческой  плоти, и
решил, что это легкая царапина, даже не разрезавшая кожу.
     Он  расправил пяткой завернувшийся угол крепления и уже спокойнее пошел
в медпункт. Охотник, осознав неудачу, прекратил попытки дать знать о себе.
     В  школе  не  было  постоянного врача, но в медпункте всегда находилась
сестра.
     Она   ничего   не  могла  сказать  по  поводу  нервного  срыва  Боба  и
посоветовала  зайти  на  следующий  день,  когда местный врач посетит школу.
Впрочем, она осмотрела порез у него на руке.
     - Рана  затянулась, - сказала она мальчику, - но тебе нужно было прийти
раньше.
     - Я  порезался пять минут назад, - ответил Боб. - Я упал на лестнице по
дороге сюда. Быстрее я прийти не мог. Но она закрылась, так что все равно.
     Мисс  Рэнд  слегка  подняла  брови.  Она  уже пятнадцать лет работала в
школе  и  была  уверена,  что  знает  все  обычные  рассказы  симулянтов. Ее
удивило,  что  у  мальчика  не  было  никаких причин обманывать. Она решила,
вопреки своим профессиональным навыкам, что он говорит правду.
     Конечно,  она  знала,  что  у некоторых кровь свертывается поразительно
быстро.
     Она  снова, на этот раз внимательнее осмотрела раненую руку. Да, разрез
свежий,  а  вот  и  темная  свежая  кровь. Она слегка коснулась ее пальцем и
почувствовала   не  сухую,  гладкую  поверхность,  как  ожидала,  не  слабую
вязкость засыхающей крови, а явную и неприятную слизистость.
     Охотник  не умел читать мысли и не предвидел подобный шаг. Но даже если
бы  предвидел, он не стал бы убирать свое тело с раны Роберта: пройдет много
часов,  может  быть, дней, прежде чем края раны сами будут держаться вместе.
Ему придется оставаться, даже если он себя выдаст.
     Через  глаза  своего  Хозяина  он с беспокойством следил, как мисс Рэнд
резко  отдернула  руку  и  наклонилась,  вглядываясь в рану. На этот раз она
разглядела  прозрачную, почти невидимую пленку, покрывавшую разрез, и пришла
к естественному, но абсолютно неверному заключению.
     Она  решила,  что рана совсем не такая недавняя, как утверждает Роберт,
что  он  "лечил"  ее при помощи первого попавшегося средства, вероятно, клея
для  авиамоделей,  и не хотел, чтобы об этом стало известно, так как нарушил
школьные правила.
     Она  серьезно  недооценивала здравый смысл мальчика, но не знала этого.
Она  была  достаточно умна, чтобы не ругать Боба, и, не говоря ни слова, она
взяла  небольшую  бутылочку  спирта,  смочила  ватку и начала снимать чуждую
материю
     Лишь  отсутствие голосовых связок обеспечило молчание Охотника. Если бы
у  него  была  возможность, он испустил бы вопль боли. Настоящей кожи у него
не  было,  и клетки тела, закрывавшие рану на руке хозяина, не были защищены
от  обезвоживающего  действия  спирта. Прямые солнечные лучи были достаточно
неприятны,  спирт  же  подействовал  на  него,  как концентрированная серная
кислота  на  человека  -  и  по той же причине. Поверхностные клетки погибли
почти  немедленно,  превратившись  в  коричневый порошок, который легко было
сдуть.  Этот  порошок,  несомненно,  заинтересовал  бы сестру, если бы у нее
была возможность его рассмотреть.
     Но  такой  возможности,  однако,  не  было.  В шоке он неожиданной боли
Охотник   расслабил   "мускульный"  контроль  над  районом  раны,  и  сестра
неожиданно  увидела  глубокий  порез  в  восемь  дюймов  от  одного конца до
другого и в дюйм глубины посредине. Рана начала обильно кровоточить.
     Сестра  испугалась, почти как Боб, но тут сказалась ее профессиональная
выучка.  Она быстро перевязала руку, приложила компресс, но все же удивилась
тому, как быстро прекратилось кровотечение.
     Сделав это, она потянулась к телефону.
     В этот вечер Роберт Киннэйрд лег спать очень поздно.

                                  Глава 5
                                   ОТВЕТ

     Мальчик  устал,  но  уснуть  ему  не удавалось. Местный наркоз, который
использовал  доктор,  сшивая  рану,  начал  проходить, и мальчик все сильнее
ощущал боль.
     Он  почти  забыл  в последующих событиях, зачем шел в медпункт. Теперь,
когда прошло достаточно времени, он мог обдумывать случившееся более ясно.
     Неприятности  не  возобновлялись.  Может  быть, все пройдет. К тому же,
если больше ничего не произойдет, что он сможет показать доктору?
     У  Охотника  тоже  было  время,  чтобы  изменить  точку  зрения.  Когда
применили  анестезирующее  средство,  он  совершенно  покинул руку и занялся
собственными  проблемами.  Теперь-то  он  понял,  что  любое вмешательство в
действие   органов   чувств  и  другие  функции  организма  Хозяина  вызовут
эмоциональный  срыв.  У  него появилось подозрение, что простое знание о его
присутствии  может вызвать такой же результат. Идея симбиоза была совершенно
чужда  этой  расе,  и  Охотник  постепенно  осознавал,  что  это  означает в
эмоциональном  плане.  Он  обвинил себя в том, что с самого начала не принял
во внимание это обстоятельство.
     Невнимание   к  другим  идеям,  кроме  установления  связи  с  хозяином
изнутри,  объяснялось  двумя  факторами:  привычкой  всей жизни и нежеланием
покидать  тело  Хозяина.  Даже  сейчас  он  пытался  придумать план, который
позволил  бы  не  покидать тело Боба. Он понял, что если мальчик его увидит,
никаких шансов на возвращение у него не будет.
     Мысль  о том, что он лишится дома, к которому так хорошо приспособился,
превратится  в почти беспомощную желеобразную массу в чуждом и недружелюбном
мире,  что  придется  менять  хозяина  за  хозяином в поисках возвращения на
остров,  что  беглец  за  это  время  определенно скроется - все это Охотник
старался выбросить из головы.
     Но  нужно  было  устанавливать  связь,  а  он  уже  понял бесполезность
попыток  связаться изнутри. Поэтому он должен... Что он должен? Как вступить
в  контакт  с  Робертом  Киннэйрдом  или  любым  другим  разумным  существом
снаружи?  Он  не  может  говорить,  у него нет органов речи, он не может при
помощи  своего тела воспроизводить человеческий речевой аппарат от легких до
губ.  Он может писать, если карандаш не окажется слишком тяжелым. Но чего он
этим  добьется?  Какой  человек,  увидев  четырехфутовый комок желеобразного
материала,   пытающийся   справиться   с   пишущим  приспособлением,  станет
дожидаться результатов?
     И  все  же  должен  быть  способ.  Все опасности, которые он предвидел,
носили  условный  характер: он не сможет вернуться в тело мальчика, если Боб
его  увидит,  ни  один  человек  не воспримет его серьезно, если увидит, как
Охотник  пишет. Ни один человек не поверит в его существование, если Охотник
не   сумеет  представить  очевидных  доказательств  своего  существования  и
природы.
     Хотя   две   последние  трудности  имели  как  будто  взаимоисключающее
решение, находившийся в затруднении детектив вдруг увидел ответ.
     Он  может  покинуть  тело  Боба, пока мальчик спит, написать послание и
вернуться  до его пробуждения назад. Решение казалось слишком простым. Никто
не  увидит  его  в  темноте,  а что касается записки, то из всех людей Земли
именно  Роберт  Киннэйрд  должен  будет воспринять ее серьезно. Только ему в
данный  момент  Охотник мог доказать свое существование, а если потребуется,
то  и местонахождение. Даже если он решит сказать, где находится, мальчик не
должен  видеть  его. В таком случае открытие не будет иметь слишком сильного
эмоционального воздействия.
     Мысль  казалась  превосходной,  хотя  Охотник  понимал,  что существует
определенный   риск.   Впрочем,   хорошему   полицейскому  часто  приходится
рисковать,  и  Охотник  тут  же  принял  свой план, после чего снова обратил
внимание на окружающее.
     Он  по-прежнему  видит. Значит, глаза мальчика открыты, он не спит. Это
означает  задержку  и  усиление напряжения для Охотника. Его раздражало, что
именно  в  эту  ночь  Боб  так  долго  не  засыпал, хотя чужак догадывался о
причине и мог считать себя частично ответственным.
     Была  уже  полночь, и Охотник с трудом сдерживал свое нетерпение, когда
дыхание  и  сердцебиение определенно сообщили ему, что Хозяин уснул. Охотник
немедленно принялся за осуществление своего плана.
     Он  покинул  тело Боба, как и вошел в него, через поры кожи ног. Он уже
хорошо знал привычки мальчика: во время сна он ногами двигал мало.
     Маневр  был  завершен  успешно,  и детектив без задержки двинулся вниз,
через простыню и матрац, и достиг пола под кроватью.
     Хотя  окно  было  открыто, и штора отодвинута, в комнате было темно: на
небе  не  было луны, а поблизости от спального корпуса не размещался ни один
источник  яркого  света.  Охотник,  впрочем,  различал очертания письменного
стола,  на  котором,  как  он  знал,  всегда лежали материалы для письма. Он
двинулся  к  столу  гладким,  листоподобным  потоком  и через короткое время
оказался среди книг и бумаг, усеивающих поверхность стола.
     Чистую  бумагу  найти  оказалось  легко:  на  краю стола перед одним из
стульев лежал раскрытый блокнот. На столе были ручки и карандаши.
     Однако  после  нескольких  попыток  Охотник  понял,  что не справится с
ними: они были слишком тяжелы.
     Но  он  нашел  выход.  Один  из  карандашей  был  дешевым  механическим
устройством,  Охотник  видел,  как  его  заряжали.  Через несколько минут он
сумел  отвинтить  крышку.  В  его  распоряжении  оказался  легкий графитовый
стержень,  достаточно  мягкий, чтобы оставить след под слабым давлением тела
Охотника.
     Охотник  принялся  за работу. Писал он медленно и аккуратно. То, что он
почти  не  видел  написанного, его не смущало: своим телом, распростертым по
всей  странице,  он  отчетливо  ощущал  положение  кончика  стержня и мелкую
канавку,  которую  он  оставлял  за  собой.  Охотник  заранее  сочинил текст
послания, хотя и знал, что оно прозвучит не очень убедительно.
     "Боб,  -  начиналась  записка.  Охотник  еще  не  знал, что в некоторых
случаях  требуется  более  формальное  обращение,  -  прежде  всего я должен
извиниться   за   неприятности,  причиненные  этим  вечером.  Я  должен  был
поговорить  с  тобой.  Подрагивание твоих мышц, и перехват голоса были моими
попытками.  Здесь  не  место рассказывать, кто я и где нахожусь, но я всегда
слышу  твои слова. Если хочешь, чтобы я попытался снова, просто скажи это. Я
воспользуюсь  наиболее  удобным  для  тебя способом. Если ты расслабишься, я
могу  воздействовать  на твои мышцы. Если ты некоторое время будешь смотреть
на  ровно  освещенный  объект,  я  смогу  рисовать  теневые  картины в твоих
глазах.  Я  сделаю  все, что в моих силах, чтобы доказать тебе свою правоту,
но  ты  должен  дать  мне  для  этого  возможность.  Пожалуйста, позволь мне
попробовать еще раз".
     Охотник  хотел  подписать записку, но не знал, как это сделать. Личного
имени  у  него не было, Охотник - это по существу прозвище, происходившее от
его  профессии.  В  сознании  друзей  его  прежнего  хозяина  он  был просто
компаньоном   Дженвера   Второго   Полицейского.  Он  решил,  что  в  данных
обстоятельствах  неразумно  пользоваться  такой подписью, поэтому он оставил
послание  неподписанным и начал думать, где его оставить. Он не хотел, чтобы
товарищ  Боба  по  комнате  его  увидел, поэтому лучше было унести записку с
собой и спрятать ее где-нибудь в постели.
     Охотник оторвал листок от блокнота.
     На  обратном пути ему пришла новая мысль. Он оставил записку в одном из
туфель  мальчика  и  благополучно  вернулся  в  его  тело.  Там  он  наконец
расслабился  и  принялся  ждать  утра.  Ему  не  нужно  было  спать  в таком
окружении:  циркулярная  система  Боба  освобождала  от  отходов  и организм
гостя.  Впервые  Охотник  пожалел  об  этом:  сон  был  бы хорошим средством
провести часы до того, как Боб прочтет записку. Пришлось просто ждать.
     Когда   в   коридоре   прозвучал  звонок  -  воскресенье  не  считалось
уважительной  причиной,  чтобы  дольше  обычного  оставаться в постели - Боб
медленно  открыл  глаза  и  сел. Вначале он двигался сонно, потом, вспомнив,
что  сегодня  его  очередь, соскочил на пол, босиком пробежал к окну, закрыл
его  и  снова  прыгнул  в  постель,  где  и  начал  одеваться.  Его товарищ,
наслаждавшийся  правом  оставаться  под одеялом, пока не будет закрыто окно,
тоже сел и начал нащупывать одежду.
     Он  не  смотрел  на  Роберта  и поэтому не видел удивленного выражения,
мелькнувшего  на  лице Киннэйрда, когда тот увидел засунутый в туфель листок
бумаги.
     Боб  достал  записку,  быстро прочел и сунул ее в карман. Первой мыслью
его  было,  что кто-то - вероятно всего, сосед по комнате - его разыгрывает.
В  его  характере  было  не  доставлять  шутнику  ожидаемого удовольствия. В
течение  утра  он  чуть  не  свел Охотника с ума своим равнодушием, но он не
забыл о записке.
     Боб  просто  ждал,  когда  окажется  в  одиночестве.  В своей комнате в
отсутствии  соседа  он  достал  записку  и  снова  внимательно перечитал ее.
Первоначальное  мнение его оставалось вначале неизменным, затем ему пришел в
голову вопрос. Кто мог знать о происшествии вчера вечером?
     Конечно,  он  рассказал  сестре,  но  ни  сестра,  ни  доктор  не будут
организовывать  такой  розыгрыш  и не расскажут никому, кто на это способен.
Возможно  другие  объяснения,  они,  вероятно  есть,  но самый легкий способ
проверить  -  принять  записку за правду. Боб заглянул за дверь, в шкаф, под
кровати.  Он  был  достаточно  нормальным, чтобы не хотеть, чтобы его все же
разыгрывали.
     Затем  он  сел  на  кровать,  посмотрел на пустую стену напротив окна и
сказал вслух:
     - Ну, ладно, посмотрим ваши теневые картины.
     Охотник был ему благодарен.
     Есть   своеобразное   удовольствие   вызывать  значительные  результаты
минимальными  усилиями.  Такое  удовольствие  испытывал  теперь Охотник. Ему
нужно   было   лишь   на  долю  миллиметра  утолщить  полупрозрачную  ткань,
окружавшую  полочки  и  колбочки  на  гладком  дне  глаза  Хозяина,  так что
чувствительные   нервные   окончания   в  определенном  порядке  переставали
воспринимать свет.
     Он  привык  к  этому  маневру  и  проводил  его  почти  без  усилий, но
результаты  были  очень  существенны. Боб вскочил на ноги, он замигал, потер
глаза, но на стене по-прежнему виднелось слово "спасибо".
     Слово  слегка  расплывалось,  когда  он  смотрел.  Когда он поворачивал
голову,  надпись  тоже  поворачивалась.  Она  чем-то  напоминала  ему пятна,
которые изредка видишь в темноте.
     - Кто вы? Где вы? И как...
     Он  замолчал, не в силах справиться со множеством возникших недоуменных
вопросов.
     - Сиди спокойно и смотри, а я постараюсь объяснить.
     Охотник  использовал этот метод и раньше на многих письменных языках, и
быстроту смены слов он определял по устойчивости взгляда мальчика.
     - Как   я  уже  написал,  мне  трудно  объяснить,  кто  я.  Моя  задача
соответствует  той,  которую  выполняют ваши полицейские. У меня нет имени в
том  смысле, в каком им пользуетесь вы. Ты думай обо мне как о Детективе или
Охотнике.  Я чужой в этом мире и преследую здесь преступника, принадлежащего
к  моей  расе.  Наши  корабли  были  разбиты  при посадке, но обстоятельства
заставили  меня  покинуть  место  посадки,  прежде  чем я смог начать поиск.
Беглец  представляет  угрозу  и  для  твоего  народа,  поэтому я прошу твоей
помощи в его обнаружении.
     - Но  откуда  вы  пришли?  Кто вы? Какой вы? И как вы делаете эти слова
перед моими глазами?
     - Все в свое время.
     Ограниченный  английский словарь Охотника часто заставлял его прибегать
к штампам.
     - Мы  с планеты около звезды, которую я мог бы указать тебе на небе. Но
вашего  названия  которой  я  не  знаю.  Я не такой как ты. Боюсь, что твоих
знаний  в  биологии  недостаточно  для  понимания.  Возможно,  ты  знаешь  о
различии  между  простейшими  и  вирусами.  Большие, обладающие ядром клетки
твоего  организма развились из простейших организмов, мы же эволюционировали
из  гораздо  меньших жизненных форм, которые вы называете вирусами. Ты читал
об  этом,  иначе  я  не  нашел  бы  слов  для  рассказа. Может, ты просто не
помнишь.
     - Я помню, - вслух сказал Боб. - Но я думал, вирусы считаются жидкими.
     - При  их  размере  различие  несущественно.  Кстати, мое тело не имеет
определенной  формы.  Увидев  меня,  ты бы вспомнил об амебах. К тому же, по
вашим  стандартам  я очень мал, хотя в моем теле в тысячи раз больше клеток,
чем в вашем.
     - А почему бы мне не взглянуть на вас? Где вы?
     Охотник ушел от ответа.
     - Поскольку  мы  малы  и  хрупки,  нам  часто  бывает неудобно и опасно
действовать   самим,   поэтому  у  нас  выработалась  привычка  пользоваться
большими  существами  -  не в том смысле, в каком пользуетесь вы. Мы живем в
их  телах.  При этом мы не причиняем им никакого вреда. Тело наше использует
свободные  полости.  Мы  очень полезны, так как уничтожаем бактерии и другие
чуждые организмы. И здоровье этого существа становится гораздо лучше.
     - Интересно.  И  вы  смогли  это  сделать  с животными нашей планеты? Я
думал, что они отличаются. Кого же вы использовали?
     Охотник пытался оттянуть неизбежное, отвечая вначале на первый вопрос.
     - Ваши организмы не слишком отличаются от...
     Но продолжить он не смог, потому что заработала память Боба.
     - Минутку!
     Мальчик снова вскочил на ноги.
     - Я  вижу,  к  чему вы ведете. Вы не ездите на животных, вы вступаете с
ними  в партнерство. И все это происшествие вчера вечером... Вот что держало
порез! А почему вы ушли?
     Охотник с облегчением объяснил ему.
     Мальчик  узнал  правду  раньше,  чем  хотел  чужак,  но  реагировал  он
прекрасно...  он  казался  более  заинтересованным,  чем  пораженным. По его
просьбе    симбионт    повторил   подергивание   мышц,   вызвавшее   столько
неприятностей накануне.
     В  сущности ему невероятно повезло в выборе Хозяина. Более юный и менее
образованный  ребенок  не  сумел  бы  понять  ситуации и был бы просто очень
испуган,  взрослый,  вероятно,  тут  же изо всех сил побежал бы к ближайшему
психиатру.
     Боб  был  достаточно взрослым, чтобы понять, что говорил ему Охотник, и
в  то  же  время  достаточно  молодым,  чтобы  не  счесть  все  происходящее
субъективным явлением.
     Во  всяком  случае,  он  слушал, вернее смотрел, а Охотник разворачивал
перед  ним всю последовательность событий, приведших его вначале на Землю, а
затем  в  школу штата Массачусетс. Он объяснил свои проблемы, а также почему
он  заинтересован в помощи Боба. Мальчик его понял, он легко мог представить
себе,  какие  беды  мог бы вызвать его гость, не обладай он прочной моралью.
Мысль  о  том,  что  такой  же  организм  сейчас  на  свободе  среди людей и
неограничен никакими рамками, заставила его вздрогнуть.

                                  Глава 6
                              ПЕРВАЯ ПРОБЛЕМА

     Боб  обратился  к  практическим  вопросам  раньше, чем Охотник собрался
приступить к ним.
     - Я  думаю,  -  задумчиво  сказал  он,  - ты должен вернуться туда, где
встретил  меня,  и начать поиски твоего друга на островах. Ты уверен, что он
оказался на берегу?
     - Нет,  пока не обнаружу его следов, - ответил Охотник. - Но ты сказал:
"острова"?  Я  надеялся,  что  там  только  один  остров. А сколько их в том
районе?
     - Не  знаю.  Там  большая  группа.  Ближайший  к нашему в тридцати пяти
милях на северо-восток. Он меньше, но там тоже добывают нефть.
     Охотник   задумался.   Он   находился  почти  точно  на  линии  корабля
противника,  когда  его  корабль вышел из-под контроля. Насколько он помнил,
они   спускались  прямо  "вниз",  так  что  даже  когда  его  корабль  начал
вертеться,  он  не  мог  намного  отойти от прямой линии. Он видел на экране
ближнего  обзора, как корабль противника ушел под воду. Места их приземления
не  могут  быть  удалены  друг  от  друга  больше,  чем  на две-три мили. Он
объяснил это Бобу.
     - Тогда,  если он вообще выбрался на берег, вероятнее всего, он на моем
острое.  Значит,  придется  проверить около ста шестидесяти человек, если он
еще  там.  Ты  уверен, что он использует человеческое тело, или нам придется
проверять все живое?
     - Можно  использовать  любое  живое существо, достаточно большое, чтобы
поделиться   кислородом  и  пищей.  Минимальный  размер  для  теплокровного,
дышащего  воздухом  живого  существа, как у того зверька, который был с вами
на  берегу.  Однако я думаю, он использует человека, во всяком случае потом.
Насколько  я знаю, вы представляете единственную разумную расу этой планеты,
а  мой  народ  давно установил, что разумные существа - наилучшие хозяева. И
хотя  преступник  не будет искать партнерства, я уверен, он выберет наиболее
безопасного хозяина.
     - Если  он  на берегу. Ладно, основное внимание уделим людям. Итак, нам
нужно найти иголку в стогу.
     Охотник знал эту идиому, она встречалась в книгах Боба.
     - Хорошее  описание,  только  не  забудь,  что  игла  замаскировалась в
стебельке сена, - ответил он.
     Их  прервало  появление соседа Боба, и в этот день у них больше не было
возможностей для разговора.
     Охотник  обладал  чудотворной  целительной силой, и врач обнаружил, что
рана заживает нормально, когда после обеда осмотрел руку Боба.
     - Никаких  следов  инфекции,  -  сказал  врач,  -  вопреки  этой  твоей
глупости. Чем ты пытался ее клеить, кстати?
     - Я  ничего  не  делал,  -  ответил  мальчик.  -  Я поранился на пути в
медпункт.  Вначале  я  решил,  что  это  простая  царапина, но сестра начала
очищать ее, и потекла кровь.
     Он  видел,  что врач ему не верит, и решил, что спорить бесполезно. Они
с  Охотником не говорили о необходимости сохранять тайну, но мальчику пришло
в  голову,  что если о присутствии его гостя станет известно - конечно, если
ему  поверят  - это может серьезно отразиться на их шансах на успех. Поэтому
он  выслушал  лекцию  врача  об  оказании  первой помощи и, как только смог,
убежал.
     Вскоре  после  ужина,  он  сумел  оказаться один и сразу задал Охотнику
вопрос:
     - Как  ты  собираешься  вернуться  на  остров? Я отправлюсь туда лишь в
середине  июня,  то  есть  через  шесть  месяцев.  У  твоего  беглеца  и так
достаточно  времени,  чтобы  скрыться.  Ты  будешь  ждать  и  позволишь  ему
закапаться  еще  глубже,  или ты придумал какой-нибудь способ добраться туда
быстрее?
     Охотник  ждал  этого вопроса и имел наготове ответ, который позволил бы
ему ближе познакомиться с характером Боба.
     - Отныне  мои действия полностью зависят от твоих. Покинуть тебя значит
потерять  результаты работы последних пяти месяцев. Правда, я знаю ваш язык.
Это  помогло  бы  мне,  но  я  подозреваю,  что  добиться содействия другого
человека  будет  очень  нелегко.  Ты  единственное разумное существо, на чью
помощь  и  понимание я могу рассчитывать. В то же самое время, чем быстрее я
доберусь  до острова, тем лучше будет. Поэтому я должен отправиться с тобой.
Я  знаю,  что ты не полностью свободен в своих действиях, но если ты сможешь
придумать  какой-нибудь способ вернуться, то окажешь мне большую помощь. Сам
я  в этом случае беспомощен. Ты вырос в этом окружении и скорее можешь найти
выполнимый  план.  Я  лишь  могу дать тебе совет относительно действий нашей
добычи  и  способов  ее  поиска.  Какая  может быть причина для немедленного
возвращения на остров?
     Боб  ответил  не  сразу.  Мысль  о  том, что придется взять дело в свои
руки, была для него новой.
     Чем  больше он думал, тем она казалась ему привлекательней. Конечно, он
будет  скучать  по  школе,  но  с  этим можно справиться позже. Если Охотник
говорит  правду,  его  дело важнее. А Роберт не видел причины, почему бы его
гость  стал  обманывать.  Следовательно, чужак прав: нужно немедленно решить
проблему возвращения домой.
     О  простом  исчезновении нечего было и думать. Кроме чисто практических
трудностей  пересечения континента и большей части Тихого океана без помощи,
у  него  не  было  желания  вызывать  тревогу  у родителей, если этого можно
избежать.   Значит,   нужно   найти   хорошую   причину  для  возвращения  с
официального одобрения.
     Чем  больше  он  думал,  тем яснее ему казалось, что только болезнь или
рана  могут послужить такой причиной. Тоска по дому в одном или двух случаях
дала  нужный  результат, но Роберт помнил, что он подумал о тех мальчиках, и
решил,   что  такая  репутация  ему  не  нужна.  Хорошо  бы  получить  рану,
героически  выручив  кого-нибудь  или  в другом таком же приключении, но ему
хватило  здравого  смысла  понять, что вероятность такого случая практически
равна нулю.
     Конечно, хоккейный сезон приближается, все еще может случиться.
     Что  касается болезни, то добровольно не так-то легко заболеть. Он смог
бы  симулировать и обмануть друзей и учителей, но ни на минуту не думал, что
сможет провести врача. Значит, нужно что-то подделать.
     Обычные  мысли: ложная телеграмма, требующая его присутствия, сообщение
о   плохих  новостях  из  дома,  и  различные  другие  варианты  -  все  это
промелькнуло   в   его   сознании,   потому   что   даже   он   отдал   дань
мелодраматической литературе.
     Но  ни  одна  из этих возможностей не обманула его здравый смысл. После
долгих  размышлений  он  понял,  что  не  видит  выхода,  и  сказал  об этом
Охотнику.
     - Впервые  я  жалею,  что  выбрал  такого  молодого  Хозяина, - ответил
чужак.  -  Тебе  не  хватает свободы перемещений, которой обладает взрослый.
Однако  я уверен, что ты еще не все возможности перебрал. Продолжай думать и
дай мне знать, смогу ли я тебе помочь в твоих планах.
     На этом разговор окончился.
     Боб задумчиво вышел из комнаты.
     Вскоре  он, однако, повеселел, отложив на время заботы, и занялся игрой
в  пинг-понг  с одним из одноклассников. Но подсознание продолжало работать,
и  в  середине  первой  партии  у  него  появилась  новая  идея,  но никакой
возможности  обсудить  ее с Охотником. Боб продолжал думать о своем плане, в
результате  чего  партия,  которую  он вначале выигрывал, была проиграна. Он
заставил  себя  собраться  для  следующей  партии, только напомнив себе, что
даже  если  он  прекратит  игру,  то все равно не сумеет поговорить со своим
гостем.  К  тому  же у него выработался преувеличенный страх неестественного
поведения  -  как  бы  не  выдать  тайну.  А  его  легкий  проигрыш  был  бы
неестественен.
     Действительно,  прошло  некоторое время, прежде чем он сумел поговорить
с  Охотником.  Когда  Боб  вернулся в свою комнату, его сосед уже был там, и
его  присутствие  помешало  разговаривать не только вечером, но и ночью: Боб
совсем  не хотел разбудить товарища. Да и ответы Охотника он не мог видеть в
темноте.
     Следующий  день  был понедельник, начались уроки, и до самого вечера он
не  мог  остаться  один.  Наконец,  чуть  не в отчаянии, после ужина он взял
несколько книг и отправился на поиски пустого класса.
     Здесь,  говоря  вполголоса,  чтобы не привлекать внимания проходящих по
коридору,  он  задал  давно  подготовленные  вопросы.  Начал  он, впрочем, с
другого.
     - Нужно  что-то  придумать,  - сказал он. - Ты можешь говорить со мной,
когда  я  ничем не занят, но я не могу тебе ответить, если кто-нибудь рядом.
Решат,  что  я спятил. У меня еще вчера появилась идея, но я все не мог тебе
рассказать.
     - Ну,  это  не так трудно, - ответил Охотник. - Если ты будешь говорить
неслышным  шепотом  -  если  хочешь, можешь даже не разжимать губ - я думаю,
что  легко научусь интерпретировать движения твоих голосовых связок и языка.
Мне   следовало   подумать  об  этом  раньше.  Но  я  не  придавал  значения
необходимости  сохранять  тайну.  Я начну практиковаться немедленно. Я знаю,
что  у  вас  есть  люди,  способные  по движениям губ понимать говорящего. В
твоем же распоряжении не только губы. А что за идея?
     - Я   не  вижу  возможности  возвращения  на  остров,  кроме  симуляции
болезни.  Сам я не смогу обмануть врача, но ты ведь можешь представить любые
симптомы. Ну, как?
     Охотник ответил не сразу.
     - Конечно,  это  возможно,  но  есть возражения. Ты, конечно, не можешь
осознать,  насколько  глубоко  в  наше  сознание вошла мысль о невозможности
причинить  вред  хозяину.  В  крайнем  случае,  я мог бы принять твой план в
качестве  последнего  шага.  Но  в  данном  случае  я не знаю, не причиню ли
серьезного вреда твоему здоровью. Понятно?
     - Ты  живешь в моем теле пять месяцев. Мне казалось, что ты хорошо меня
знаешь, - возразил Боб.
     - Я  знаю строение твоего организма, но не пределы его выносливости. Ты
представляешь  для  меня  совершенно новый вид. У меня наблюдения только над
одним  индивидуумом.  Я  не  знаю,  сколько проживут определенные клетки без
пищи  или кислорода, какова предельная концентрация кислот усталости в твоей
крови,   какое   вмешательство   способны   выдержать   твои  кровеносная  и
пищеварительная  системы.  Все  это  я не могу проверить без риска повредить
тебе  или  даже  убить.  Вероятно,  кое-что я мог бы сделать в смысле твоего
предложения,  но  мне  это  не  нравится.  И вообще, откуда ты знаешь, что в
случае болезни тебя отправят домой? Разве тебя не положат в больницу здесь?
     Вопрос   этот  заставил  Боба  замолчать  на  несколько  секунд.  Такая
возможность не приходила ему в голову.
     - Не  знаю,  -  сказал  он  наконец.  -  Нужно  найти что-то такое, что
требует лечения отдыхом.
     Лицо его скривилось от отвращения при такой мысли.
     - Ты, наверное, сможешь изобразить нервный срыв.
     Охотник   признавал   такую   возможность,   но  по-прежнему  не  хотел
вмешиваться   в   жизненные  процессы  организма  хозяина.  Он  сказал,  что
подумает,  и посоветовал мальчику сделать то же самое - придумать что-нибудь
еще.
     Роберт  согласился,  хотя  чувствовал,  что  шансы  на  успех невелики.
Охотник  также  не  испытывал  оптимизма.  Как ни плохо знал он человеческую
психологию,  он  был  уверен,  что  Боб  не будет серьезно обдумывать другой
план,   пока  не  выяснит  окончательно  невозможность  или  нежелательность
предыдущего.  Прежний  план  мальчику  нравился,  а  опасения Охотника он не
разделял.
     Поэтому  в  последующие  дни  они  добились лишь прогресса в связи. Как
ожидал  и  надеялся  Охотник, он быстро научился понимать движения голосовых
связок  и  языка мальчика, даже когда тот не разжимал губ и говорил шепотом,
слышным  лишь  ему  самому. Отвечать было легко, если занятие Боба позволяло
ему  устойчиво  смотреть  на  какую-нибудь  ровную поверхность. Начали также
образовываться   взаимопонятные   сокращения,  в  результате  обмен  мыслями
заметно ускорился. Но новых идей об отъезде из школы не появилось.
     Посторонний  наблюдатель,  знакомый  не  только  с  проблемами  Боба  и
Охотника, но также и с администрацией школы, немало позабавился бы.
     С  одной  стороны  Охотник  и  его  хозяин  старались найти предлог для
отъезда,  с  другой  -  директор  и  его  помощники многословно рассуждали о
причине   неожиданной   невнимательности   и   апатичности   мальчика,   так
отличавшегося  от  его прежнего поведения, много раз говорилось, что неплохо
бы на время вернуть мальчика родителям.
     Одно  присутствие  Охотника,  точнее,  знание  Боба  о  нем,  привело к
созданию   желаемых   условий.   Конечно,   Охотник   не  причинял  мальчику
физического вреда, но Боб слишком много думал над новыми проблемами.
     К  тому  же несколько раз заметили, как он говорил сам с собой. Все это
тревожило тех, кто отвечал за его здоровье.
     Посоветовавшись  с  врачом,  который  сообщил,  что  мальчик  абсолютно
здоров.  Врач  снова осмотрел заживавшую руку - не пропустил ли он инфекцию,
но,   конечно,   ничего   не   обнаружил.   Его  доклад  заставил  директора
призадуматься.   Боб   без   видимых   причин   превратился  из  нормального
общительного   мальчика   в   молчаливого,   иногда   угрюмого  индивидуума,
предпочитавшего одиночество. По просьбе директора врач поговорил с Бобом.
     На  этот  раз  он  не  узнал  ничего  конкретного,  но у него сложилось
впечатление,  что  Боба  занимает  какая-то проблема, которую он ни с кем не
желает  делить.  Будучи  врачом,  он  сформулировал  вполне  оправданное, но
абсолютно  неверное  суждение этой проблемы и порекомендовал, чтобы мальчика
на несколько месяцев вернули родителям. И все!
     Директор  написал  мистеру  Киннэйрду,  объяснив  ему  со  слов доктора
ситуацию,  и  сообщил,  что если мистер Киннэйрд не возражает, он немедленно
отправит Роберта домой до следующего учебного года.
     Отец Боба усомнился в теории врача.
     Он хорошо знал сына, хотя и редко видел его в последние годы.
     Но он согласился с предложением мистер Рейланса.
     Во  всяком  случае,  если  у  парня  нелады  в школе, какова бы ни была
причина, ему лучше быть дома.
     На  острове  есть  прекрасный врач и - в этом мистер Киннэйрд несколько
сомневался - хорошая школа.
     Пробелы  в  образовании  легко будет заполнить, когда выяснится причина
беспокойства.  Помимо  всех этих причин, мистер Киннэйрд был рад возможности
увидеться  с  сыном.  Он  телеграфировал  свое  согласие  и  подготовился  к
возвращению Боба.
     Сказать,  что  Боб  и  Охотник были удивлены, значит ничего не сказать.
Мальчик  молча  смотрел  на  мистера  Рейланса, который пригласил его в свой
кабинет и сообщил о немедленном возвращении на остров.
     Охотник  в  это  время  безуспешно пытался прочесть бумаги, лежавшие на
столе директора.
     Наконец Боб пришел в себя и смог заговорить.
     - Но почему, сэр? Что-то случилось дома?
     - Нет,  все  в  порядке.  Мы  считаем, что тебе лучше несколько месяцев
побыть  дома,  вот  и  все.  В  последнее  время  у  тебя  не  все  ладно  с
успеваемостью.
     Охотнику  эта  ремарка  объяснила ситуацию с кристальной ясностью, и он
метафорически  пнул  себя  за  то,  что  не  предвидел  этого. Боб соображал
медленнее.
     - Значит,  меня  исключают  из  школы?  Я  не думал, что отец... и ведь
только несколько дней...
     - Нет, ничего подобного.
     Последние слова Боба директор не понял.
     - Мы  заметили,  что  ты  чем-то  обеспокоен,  и  врач  решил, что тебе
следует  немного  отдохнуть.  Мы  рады будем видеть тебя в следующем учебном
году.  Если хочешь, мы пошлем с тобой программу, и учиться на острове будешь
по  ней.  Ты  сможешь  заниматься  летом,  и  не отстанешь от своего класса.
Хорошо? - Он улыбнулся. - Или ты не хочешь домой?
     Боб неуверенно улыбнулся в ответ.
     - О, я рад. Я только...
     Он в замешательстве замолчал.
     Мистер Рейланс рассмеялся.
     - Хорошо,  Боб.  Не  беспокойся.  Я  тебя  понимаю.  Сейчас  соберись и
попрощайся  с  друзьями.  Я попробую заказать тебе билет на завтрашний рейс.
Жаль,  что  ты  улетаешь:  хоккейной команде тебя будет не хватать. Но сезон
уже почти кончен, а к игре в футбол ты вернешься. Доброго пути!
     Они  обменялись  рукопожатиями,  и  Боб,  ошеломленный,  пошел  в  свою
комнату  и начал собираться. Они ни о чем не говорили с Охотником: в этом не
было необходимости.
     Он  давно  уже  научился  не  принимать  слова старших за чистую монету
только  потому,  что  они  старшие,  а  пытался  отыскать истинные мотивы их
поступков.  Но  он не мог понять причины происшедшего и решил пока отнестись
к этому просто как к удаче. Следующий шаг - за Охотником.
     Охотник,    осознав    значение   слов   мистера   Рейланса,   перестал
беспокоиться.  Устранение первого препятствия подействовало на него, так же,
как  иногда  на  людей:  он  на  какое-то  время решил, что все его заботы в
прошлом.  Сказать,  что  он  решил, будто его задание уже выполнено, было бы
слишком,  но  даже  если бы он так чувствовал, его можно было понять. Он был
хорошим  детективом. Конечно, у него случались неудачи, но ни одна из них не
происходила  тогда,  когда  ему помогал разумный и склонный к сотрудничеству
Хозяин,  к  тому  же обладающий значительной физической силой. Боб, конечно,
не Дженвер, но Охотник чувствовал привязанность к мальчику.
     Эта  атмосфера  благодушия держалась все время, пока мальчик собирался,
и даже часть пути.
     Мистеру  Рейлансу  удалось  заказать  билет,  и  на  следующий день Боб
автобусом  выехал  в  Бостон,  оттуда  самолетом  добрался  до Сиэтла, а там
пересел  на  самолет  компании ТПА. В пути, когда это было возможно, мальчик
разговаривал  со  своим  гостем, но разговор касался исключительно событий и
сцен  путешествия.  К делу они перешли, только оказавшись над Тихим океаном.
Боб  всегда  считал, что Охотник сам справится, когда они доберутся до сцены
действия.
     - Скажи,  Охотник,  как  ты  собираешься найти своего друга, и что ты с
ним  сделаешь?  У тебя есть какие-то средства добраться до него, не причиняя
вреда Хозяину?
     Это   был  шок.  Охотник  даже  обрадовался,  что  ему  способ  общения
использовать  труднее.  Иначе  он  начал  бы говорить, еще не поняв, что ему
нечего  сказать.  Следующие пять секунд он удивлялся, не забыл ли где-нибудь
свою материю, которая обычно служила ему мозгом.
     Конечно,  его  добыча  давно скрылась, должно быть, в чьем-нибудь теле,
как  и  сам  Охотник.  Это  все  обычно.  В обычных условиях, впрочем, такое
существо,   неощутимое   для   зрения,   звука,  запаха  и  обоняния,  легко
отыскивалось  при  помощи  химических,  физических и биологических тестов, с
содействием  или  без содействия своего Хозяина. Охотник знал все эти тесты.
Он мог провести их так быстро, что одного прикосновения было бы достаточно.
     Он  не только установил бы наличие симбионта, но и мог догадаться о его
личности.  Боб  сказал,  что  на  острове  около ста шестидесяти человек. Их
можно проверить в несколько дней. Но проводить тесты он не может.
     Все  его  оборудование,  все  запасы  погибли с кораблем. Даже если ему
фактически  повезет,  и  он  сможет  разыскать корпус корабля, было бы глупо
надеяться,  что инструменты уцелели, а химические контейнеры выдержали удар,
и воздействие соленой воды в течение пяти месяцев.
     Он   мог   рассчитывать  только  на  себя,  он  безнадежно  отрезан  от
лаборатории  своего  мира,  от  той разнообразной помощи, какую ему могли бы
оказать  его  сородичи.  Они  даже  не знают, где он, а в Млечном Пути сотни
миллиардов звезд.
     Он  вспомнил,  что  Боб  уже  задавал  этот  вопрос,  вспомнил, с каким
высокомерием  он  ответил.  Теперь  ему  было  совершенно  ясно,  что вывод,
сделанный  несколько дней назад, верен. Они ищут иголку в стоге сена, причем
соломинок  -  людей  свыше двух миллиардов, и эта смертоносная ядовитая игла
скрывается в одном из них.
     Боб так и не дождался ответа на свой вопрос.

                                  Глава 7
                                  СЦЕНА...

     Большой  самолет  перенес  их  из  Сиэтла  в Гонолулу, оттуда к Апиа, в
маленькой  машине они перелетели от Апиа к Таити, и в Папеете через двадцать
пять  часов  после  вылета  из  Бостона  Боб  смог показать Охотнику танкер,
который  обходил  острова  со  станциями  по  добыче  нефти,  на  котором им
предстояло  проделать  последнюю часть пути. Это был типичный корабль своего
класса,  далеко  не  новый,  хотя  сверху  из  самолета Охотник не разглядел
многих  подробностей.  Такая  возможность  появилась несколько часов спустя,
когда Боб убедился, что его багаж переправлен в гавань.
     Багаж  и  мальчика  -  Боб  был  единственным пассажиром - на маленьком
катере перевезли на корабль, который они рассматривали с воздуха.
     Даже  Охотник  сразу увидел, что это грузовое судно, не предназначенное
для  быстрого  плавания.  Корабль  был  очень широк для своей длины, вся его
средняя  часть  была  занята  резервуарами,  которые лишь на несколько футов
поднимались над уровнем воды.
     Корма  и нос были гораздо выше. Они были связаны мостиками, шедшими над
резервуарами.  С  мостиков  через  одинаковые  частые  интервалы  спускались
лестницы,  давая  доступ  к насосам и клапанам. Высокий темнокожий моряк при
виде  Боба,  взбиравшегося  по трапу, глянул на мостик и неслышно простонал.
Из  прошлого  опыта  он знал, что невозможно удержать мальчика от скользких,
залитых  нефтью  ступенек.  Он  понял, что предстоит жить в опасении, что он
доставит старшему Киннэйрду лишь набор останков.
     - Привет, мистер Терол! - закричал Боб. - Выдержите меня день-два?
     Моряк улыбнулся.
     - Надеюсь. Ты не самая плохая помеха.
     Боб   в  шутливом  недоумении  распахнул  широко  глаза  и  перешел  на
французко-полинезийский диалект, использовавшийся на островах.
     - Кто-то  причинил  больше  беспокойств?  Вы  должны познакомить меня с
этим гением.
     - Ты  знаешь  его, вернее их. Мэй Чарли и молодой Хэй несколько месяцев
назад  пробрались на борт и умудрились не попадаться на глаза, пока было уже
слишком поздно их высаживать. Пришлось кое-что им объяснить.
     - А зачем они это сделали? Все на корабле они уже давно видели.
     - Чарли   хотел  доказать,  что  он  может  быть  полезен,  и  получить
постоянную  работу.  Хэй  сказал,  что  хочет  побывать  в  Морском  музее в
Папеете,  и  чтобы  взрослые  не  говорили  ему, что смотреть. Мне было даже
жаль, что пришлось продержать его на борту, пока мы не вернулись.
     - Я  не знал, что Норман интересуется естественной историей. Это что-то
новое.  Интересно,  с  чего  бы это? Меня не было пять месяцев. Должно быть,
что-то его заинтересовало.
     - Кстати,  я  не  ожидал тебя так рано. Что случилось? Тебя выкинули из
школы?
     Последнее было сказано с улыбкой, чтобы мальчик не обиделся.
     Боб  скорчил  гримасу.  Он не продумывал рассказ в подробностях, просто
решил,  что если он сам не мог понять причин решения школьного врача, то нет
ничего странного, что он не может объяснить.
     - Док  в  школе  сказал,  что  мне лучше некоторое время побыть дома, -
ответил  он.  -  Он  не  объяснил,  почему. Насколько я знаю, я в порядке. А
Чарли получил работу?
     Боб догадывался об ответе, но хотел сменить тему разговора.
     - Как  ни  странно,  он  ее  получит, хотя пока ему об этом говорить не
нужно,  -  сказал  моряк.  -  Он  хороший  матрос,  и я подумал, что если он
выкидывает  такие  трюки,  то  пусть  уж  будет  под  присмотром.  Поэтому я
попросил, чтобы его назначили ко мне. А теперь тебе лучше уйти!
     Терол  дружески  подтолкнул  мальчика  к  мостику,  ведущему  к тесному
пассажирскому отсеку.
     Боб  пошел,  на  время  забыв  о  своей главной проблеме. Его поглотили
воспоминания  о  друзьях  и  размышления  о  том,  чем они были заняты в его
отсутствии;  как обычно, он редко обменивался с ними письмами. Сам остров он
считал  своим  "домом",  хотя проводил там мало времени, и на какое-то время
его   мысли  были  типичны  для  соскучившегося  по  дому  пятнадцатилетнего
мальчика.
     Вопрос  Охотника,  спроецированный  на  голубой  фон  гавани, когда Боб
склонился  над  перилами  кормы,  не  мог  быть  задан в лучшее время. Чужак
напряженно   рассуждал.   Он  понял,  что  ему  понадобится  гораздо  больше
информации,  прежде  чем  он сумеет выследить врага. Его Хозяин, несомненно,
мог дать часть этой информации.
     - Боб,  расскажи мне об острове, о его величине, форме, где живут люди.
Я  думаю,  нам  придется восстановить действия нашего друга, а не искать его
непосредственно.  Если  я буду лучше знать сцену действия, мы сможем решить,
где вероятнее всего отыщется его след.
     - Конечно,  Охотник,  -  согласился с готовностью Боб. - Я начерчу тебе
это лучше слов. У меня где-то была бумага.
     Он  отошел  от  перил, впервые за многие поездки не обратив внимания на
дрожь  от  заработавших  двигателей.  Его "каюта" была крошечной комнаткой в
кормовой  надстройке.  В  ней  была  лишь койка и багаж: корабль был явно не
предназначен  для  пассажиров.  Боб  отыскал  достаточно  большой  листок и,
расстелив его на чемодане, начал чертить, сопровождая рисунок объяснениями.
     Остров  напоминал  под  карандашом  мальчика  перевернутую  букву  "Г",
причем  гавань  находилась  во  внутреннем углу. Обращена она была на север.
Остров  окружал  кольцевой  риф, и образуемая им лагуна достигала наибольшей
ширины  с  севера. В рифе было два прохода. Указывая на западный проход, Боб
сказал, что его углубили при помощи взрывов, так чтобы мог пройти танкер.
     - Все  время  приходится убирать с него кораллы. О другом проходе мы не
заботимся.   Через   него  может  пройти  небольшая  лодка,  но  нужно  быть
осторожным.  Лагуна  мелкая, не глубже пятнадцати футов, и вода в ней всегда
теплая, поэтому здесь и стоят резервуары.
     Он  указал  на  маленькие  квадратики,  нарисованные  в лагуне. Охотник
хотел  спросить,  что  это  за  резервуары,  но  потом решил подождать, пока
мальчик кончит.
     Боб указал на сгиб.
     - Здесь  живет  большинство  населения. Это самая низкая часть острова,
единственная  часть,  которая  просматривается  от  берега  до  берега.  Тут
разбросано  около  тридцати домов, но не слишком близко друг к другу. Вокруг
каждого дома большой сад. Не похоже на города, которые ты видел.
     - Ты тоже здесь живешь?
     - Нет.
     Карандаш прочертил двойную линию вдоль всего острова ближе к лагуне.
     - Это  дорога, которая ведет от дома Норма Хэя у северо-западного конца
к  складам  в  середине  второй  части острова. Обе части покрыты невысокими
холмами.  Низкое  место, где стоит большинство домов, нечто вроде седловины.
Несколько  семей живут на северном склоне, вот здесь. В самом конце дом Хэя,
как  я сказал. Дальше, приближаясь к середине, минуешь дом Хафа Колби, затем
Малыша  Мальмстрома,  Кена  Райса  и, наконец, мой. Вообще эта часть острова
мало  используется,  и поэтому заросла, за исключением участков вокруг наших
домов.  Здесь  очень  неровная  местность,  косить трудно, поэтому фураж для
резервуаров  выращивают  в  другой  части,  где  немного  ровнее.  Мы  живем
практически  в  джунглях.  От  моего  дома  даже не видна дорога, а он самый
близкий  из  пяти.  Если  твой  друг  решил не пользоваться людьми, а просто
спрятался, не знаю, как мы его найдем.
     - Как велик остров? На твоей карте нет масштаба.
     - Северо-западная  часть  примерно  в  три  с  половиной мили длиной, а
другая  -  в  две мили. Эта дорога, ведущая к гавани, около полумили. Вторая
мощеная  дорога  доходит  до  деревни.  Это  в полутора милях от моего дома,
отсюда примерно столько же до дома Норма.
     Боб сопровождал свои слова движением карандаша по бумаге.
     Охотник  с  интересом  следил за кончиком карандаша, решив, что настало
время  поинтересоваться,  что  это за резервуары, которые много раз упоминал
мальчик. Он задал вопрос.
     - Их  называют  резервуарами  с  культурами. Там микробы, бактерии. Они
поедают  почти  все и в качестве отходов производят нефть. В этом цель всего
дела.  Мы  погружаем все, что можно в резервуары, выкачиваем сверху нефть, а
со  дна  время  от  времени вычищаем отстой. Поверь мне, это грязная работа.
Много  лет  говорили  об  опасности  истощения  месторождений нефти. В то же
время  в  любой энциклопедии можно было прочесть о болотных огнях. Кое-кому,
наконец,  пришло  в  голову  связать  эти  факты, и биологи вывели бактерии,
которые  производят  не  болотный  газ,  а  нефть.  Отходов  жителей острова
недостаточно  для  пяти  больших резервуаров, поэтому северо-восточный конец
острова  постоянно  засаживается  на  корм,  а  отстой  вносят  в почву. Это
хорошее  удобрение.  Вот  еще  одна  причина, кроме ровной местности, почему
живут  только  в  центре. Ветер дует отсюда к концу острова, а отстой ужасно
пахнет,  когда свежий. Трубопроводы соединяют резервуары с грузовой гаванью,
поэтому нефть не везут через остров, а отстой вывозят на специальной барже.
     - Значит, на южном склоне холмов никто не живет?
     - Нет.  Наша  сторона  ветреная.  Может, тебе удастся увидеть настоящий
ураган. А другая часть часто удобряется и там никто не хочет жить.
     Охотник  ничего на это не сказал, и рассказ продолжался. Охотник лучше,
чем  Боб,  благодаря  своему  знанию биологии, мог представить себе основную
промышленность  острова.  Из  дальнейшего  рассказа  Боба он получил хорошее
представление  об  окружавшем  остров  рифе.  Короче говоря, он узнал все об
этом  куске  камня,  почвы и коралла, который был домом Боба, все, что можно
узнать, не побывав на нем самому.
     Когда   они   снова   вышли  на  палубу,  на  горизонте  виднелся  лишь
центральный  пик  Таити.  Боб  не тратил времени, чтобы смотреть на него. Он
направился  к  ближайшему  люку  и  спустился  в  машинное  отделение. Здесь
дежурил только один человек.
     Он потянулся к телефону, увидев мальчика, но потом рассмеялся.
     - Ты  снова  тут?  Держись подальше в своих башмаках от этих плит. Я не
хочу сворачивать тебя с вала. Разве ты не видел еще двигатели?
     - Нет.
     Боб  повиновался  приказу,  но  взгляд  его  не отрывался от шкал перед
механиком.  Некоторые  показания  приборов  он  понимал,  другие механик ему
объяснил.
     Вскоре  они  перестали  интересовать  мальчика.  Появился  другой  член
экипажа  и  занялся  обычным  осмотром  машин.  Он  смотрел, не подтекает ли
горючее,   нет  ли  испорченных  подшипников,  вообще  искал  любой  из  тех
сюрпризов, которые неожиданно может преподнести работающий двигатель.
     Боб  ходил  за  ним,  внимательно  присматриваясь.  Он знал достаточно,
чтобы  быть  полезным, и чтобы его не считали помехой. На протяжении пути он
выполнил  несколько мелких поручений, и вот он оказался беспрепятственно над
валом, а механик в этом время занялся подшипником.
     Не самое безопасное соседство.
     Странно,  но  Охотник  не  сразу  понял  опасность.  Он  привык к более
надежным  машинам,  где движущиеся части, если они существовали, были хорошо
укрыты.  Он видел ничем не огражденный вращавшийся вал и другие части, но не
думал,  что  они  могут  быть  опасны, пока не услышал взрыв ругани. В то же
мгновение  Боб  резко отдернул руку, и Охотник, как и мальчик, ощутил резкую
боль  от  комка  горячего  масла,  упавшего на кожу Боба. Механик в полутьме
слишком  далеко  протянул руку, и масленка коснулась вала. Неожиданный рывок
заставил  его  нажать  на  масленку,  и смазка обильно полилась в подшипник,
который  он  осматривал.  Подшипник  перегрелся,  он  нуждался  в смазке, но
излишняя смазка полетела во все стороны.
     Механик  распрямился,  по-прежнему  давая  волю  своим  чувствам. Его в
нескольких  местах обожгло маслом, но когда он увидел Боба, то забыл о своих
ожогах.
     - Ты ранен? - с беспокойством спросил он.
     Он   знал,   что  произойдет,  если  окажется,  что  Боб  ранен  в  его
присутствии.  Были  изданы строжайшие приказы, где может находится мальчик и
чем может заниматься.
     У  Боба  были  не  менее  основательные причины избегать неприятностей,
поэтому он спрятал обожженную руку и ответил:
     - Нет, все в порядке. А что с вами? Помочь?
     - Принеси  мазь  от  ожогов.  Они не сильные, но я их чувствую. Незачем
беспокоить других.
     Боб  понимающе  улыбнулся  и отправился за мазью. Возвращаясь, он хотел
смазать свой ожог, но тут ему пришла в голову одна мысль, он воздержался.
     Мысль  эта  занимала  Боба, пока он помогал механику. Освободившись, он
вышел  из  машинного  отделения  и  направился  в свою каюту. Ему нужно было
задать вопрос, который становился все неотложней по мере усиления боли.
     - Охотник!
     Боб заговорил, как только убедился, что поблизости никого нет.
     - Я  думал,  ты  можешь  защитить  меня  от таких ран. Посмотри, что ты
сделал с порезом.
     Он указал на почти зажившую рану на руке.
     - Я  только  помешал  кровотечению  и  уничтожил  опасные  бактерии,  -
ответил Охотник. - Прекратить боль, значит перерезать нервы.
     - Так перережь! Мне больно!
     - Я  уже  говорил,  что не буду делать ничего, что может причинить тебе
вред.  Нервные  клетки  не  восстанавливаются  или  восстанавливаются  очень
медленно. Боль - это естественное предупреждение.
     - Но зачем она мне, если ты можешь залечить раны?
     - Чтобы  ты  их  не  получал.  Я  не  лечу  раны,  я  просто  прекращаю
кровотечение  и  предотвращаю  инфекцию, как я сказал. Я не волшебник, чтобы
ты  ни  думал. Я помешал появлению волдыря, прекратив утечку плазмы, поэтому
ты  испытываешь  гораздо  меньшую  боль, чем без меня, но больше я ничего не
могу  сделать.  Даже  если  бы  я мог, я бы не прекратил боль: что-то должно
тебя  удерживать,  иначе ты станешь слишком неосторожен. Я не упоминал этого
раньше,  но  теперь  вынужден  настаивать:  ты должен быть осторожен в своей
деятельности  так, как будто меня нет. Иначе ты будешь походить на человека,
который  пренебрегает  правилами уличного движения, потому что ему пообещали
хорошее техническое обслуживание.
     Охотник  предпринял  кое-что  еще,  о чем не упомянул. Из всех ран ожог
чаще  всего  вызывает  шок  -  состояние,  в  котором  расслабляются большие
брюшные  кровеносные  сосуды, в результате кровяное давление падает, человек
бледнеет,   перестает  контролировать  температуру  тела  и  может  потерять
сознание.  Охотник,  почувствовал сразу после инцидента, что наступает такое
состояние,  напряг  свою плоть вокруг кровеносных сосудов, как ранее делал с
мышцами  Боба,  хотя  на  этот  раз  он  перемещал давление с расслаблением,
синхронизируясь  с  биением  сердца  мальчика,  в  результате  его Хозяин не
ощутил даже слабой тошноты - первого признака шока.
     Одновременно Охотник перекрыл пути оттока плазменной жидкости.
     Впервые  Охотник и его Хозяин обменялись чем-то вроде крепких словечек.
К   счастью,   Боб  понимал  справедливость  утверждения  Охотника  и  скрыл
раздражение,  которое  испытал  при отказе своего гостя прекратить боль. "По
крайней  мере,  -  говорил  он  себе,  поддерживая  болевшую  руку, - ничего
серьезного со мной не произойдет".
     Но  ему пришлось пересматривать свое представление о жизни с Охотником.
Он  представлял  себе  период  поисков  как  райскую  жизнь. Его и раньше не
беспокоили  мелкие  порезы, простуды и тому подобное, но как бы было приятно
забыть  о  них  вообще. Комары и песчаные мухи, например: он хотел спросить,
что  может  с  ними сделать Охотник, но в данный момент не решился. Придется
подождать.
     Ночь  прошла  спокойно.  Боб, пользуясь отсутствием присмотра, допоздна
оставался  на  мостике, молча глядя в море или разговаривая с рулевым. Около
полуночи он пошел на корму.
     Некоторое  время  он  следил  за  блестящим  следом  танкера  и думал о
сходстве  между  безграничным океаном и планетой, которую предстоит обыскать
Охотнику. Наконец он отправился спать.
     Ночью  поднялся  ветер,  и  утром,  когда  Боб встал, море волновалось.
Охотник  получил возможность исследовать причины морской болезни. Постепенно
он  пришел  к выводу, что ничего не может сделать, не причинив вреда чувству
равновесия  своего  Хозяина. К счастью для Боба, через несколько часов ветер
стих,  и  почти тут же прекратилось волнение. Танкер едва задел край области
шторма.
     Боб  тут  же  забыл  о  своих неприятностях. Он знал, что около полудня
покажется  его  остров.  Все  это  время он мелькал то на носу, то на корме,
ожидая  встречи  с  семьей, с друзьями и с опасностью, которую он все еще не
вполне осознавал.

                                  Глава 8
                                ДЕКОРАЦИИ...

     Хотя  остров  по  местному  выражению  был  "высоким" - подводная гора,
образовавшая  его  основание,  выступала  из воды, а не просто поднималась к
поверхности,  чтобы  служить фундаментом коралловой надстройки, - его высшая
точка  едва  достигала  девяноста  футов над уровне моря, поэтому танкер был
уже  сравнительно  близко,  когда Боб смог показать что-то своему невидимому
гостю.
     Охотник,  наконец-то  увидевший  свою  охотничью территорию, решил, что
пора заняться делом.
     - Боб,  -  спроецировал  он,  -  я знаю тебе здесь нравится, но мы ведь
многого  отсюда  не увидим, а через несколько часов будем на берегу. Я хотел
бы еще раз взглянуть на твою карту.
     Хотя  чужак  не  мог вкладывать эмоции в свои слова, Боб уловил оттенок
серьезности.
     - Хорошо, Охотник, - ответил он.
     Он  пошел  в  каюту, где оставил карту. Когда он расстелил ее, детектив
сразу перешел к сути.
     - Боб,  ты думал о том, как мы поймаем преступника? Я не отвечал раньше
на твой вопрос.
     - Я  заметил  это.  Ты для меня кажешься таким странным... Я решил, что
ты  сможешь  его  вынюхать или что-нибудь еще. Если он похож на тебя, ты его
конечно, не можешь увидеть. У тебя, наверное, есть какие-то приборы.
     - Не растравливай рану.
     Охотник не объяснил свою фразу.
     - У меня нет аппаратуры. Это твоя планета. Как бы ты стал действовать?
     Боб задумался.
     - Если  бы ты смог войти в тело, ты бы определил, есть ли там кто-то из
твоих.
     Это  было  скорее  утверждение,  чем  вопрос,  но  Охотник сделал знак,
который Боб привык воспринимать как утверждение.
     - Сколько  времени  займет такой поиск? Можешь ты, допустим, пробраться
сквозь кожу, пока я прижимаю руку?
     - Нет.  Потребуется много минут, чтобы незаметно проникнуть через кожу.
Отверстия  в  вашей  коже  велики,  но  мое  тело  гораздо  больше.  Если ты
отпустишь  руку,  когда я буду находиться в обоих телах, последствия для нас
всех  будут весьма неприятными. Если я выйду из твоего тела полностью и буду
работать  по  ночам,  пока  люди  спят, вероятно, со временем я проверю весь
остров,  но  скорость  моя будет очень ограничена. Несомненно, окончательную
проверку  я  проведу  именно так, но я хотел бы иметь достаточные основания,
прежде чем проверять кого-нибудь. Я жду твоих идей.
     - Я  не  знаю,  каковы  твои  обычные  методы, - медленно сказал Боб. -
Прямо  сейчас  я  не  могу  ничего придумать, наверное, нужно проследить его
путь  после  приземления и выяснить, в каких людях он мог бы скрываться. Это
можно сделать?
     - Да.  Но  с  добавлением  одного  условия.  Мы  можем  проследить  его
вероятный  путь.  Вряд  ли  мы  найдем  оставленные им следы, но я с большой
долей  уверенности могу сказать, как он вел бы себя в той или иной ситуации.
Конечно,  мне  многое  нужно знать о самой ситуации: все, что ты сможешь мне
рассказать, и все, что я смогу увидеть сам.
     - Понимаю,  -  ответил  Боб.  - Хорошо, начнем с того времени, когда он
достиг острова... если достиг. Есть идеи?
     - Начнем  даже  раньше.  Прежде  чем  гадать,  где  он высадился, нужно
решить, где он потерпел крушение. Покажи на карте место, где я тебя нашел.
     Боб кивнул, и его палец указал точку на карте.
     В  северо-западном  углу  острова,  там,  где  две его части сходились,
образовывался  тупой  угол,  отсюда  уходил  риф,  вначале  на  север, затем
поворачивая на восток и потом на юг, образуя лагуну.
     Боб указал на крайнюю западную точку этого угла.
     - Тут  единственный  настоящий  морской пляж на острове, - сказал он, -
единственный  берег,  не защищенный рифом. Видишь, тут несколько сотен ярдов
до  начала  рифа,  который ограждает весь южный берег от бурунов. Нам больше
всего  нравится  это  место.  Мы  здесь  купались в день твоего появления. Я
помню ту акулу.
     - Хорошо,  -  продолжал  Охотник. - За несколько мгновений до того, как
войти  в  земную  атмосферу,  я  автоматически  проконтролировал  его след и
поэтому  находился  всего в нескольких футах от его линии полета. Поняв, как
близко  мы к планете, я перешел на ручное управление, но продолжал двигаться
по  той же линии. Даже если учесть влияние атмосферы, не думаю, что в момент
посадки  нас разделяло больше одной-двух миль. У меня есть доказательство: я
следил  за  ним  в  носовой  сканер,  а  он покрывает лишь одну десятую поля
зрения.  К  тому  же  я  не  мог упасть далеко от острова. Ты не знаешь, как
быстро увеличивается глубина?
     - Не  в  футах. Я, впрочем, знаю, что тут крутой спуск: большие корабли
могут подходить к рифу совсем близко.
     - Так  и я думал. Я оказался на мелководье. По-видимому, мы разбились в
радиусе двух миль от этой точки.
     Охотник  показал  на  сетчатке  глаза  Боба карту с точкой на некотором
расстоянии от пляжа.
     - Большую   часть   получившегося   круга   можно   не  учитывать.  Он,
несомненно,  не  разбился  на  берегу.  Мои  инструменты показали, что после
первого  удара  его корабль затонул. Я также уверен, что он не приземлился в
лагуне.  Там  мелко, как ты говоришь, и при ударе он разбился бы о дно, а он
прошел  около  пятидесяти  футов  воды.  Я тоже. Может быть, немного больше.
Итак,  мы  приходим  к  выводу, что он приземлился в двухмильном полукруге к
западу  от  острова  с  центром  невдалеке  от вашего пляжа. Я согласен, что
абсолютной  уверенности  в  этом нет, даже доказать это затруднительно, но с
этого можно начать. Есть у тебя другие идеи?
     - Только  вопрос. Сколько времени ему потребовалось, чтобы добраться до
берега?
     - Я  знаю  столько  же,  сколько  и  ты.  Если ему повезло, как мне, то
несколько  часов. Если он оказался на большей глубине, с меньшим количеством
кислорода,  если  у него больше осторожности, он мог провести несколько дней
или  даже недель, ползя по дну к берегу. Сам я никогда не решился бы напасть
на  акулу  или  плыть, отрываясь от дна, если бы не был уверен, что нахожусь
вблизи от берега.
     - Как  же  он  узнает  правильное  направление?  Может быть, он все еще
ползет там?
     - Может  быть. Однако он легко может определить направление по бурунам,
как  это  сделал  я, а если, как ты говоришь, дно круто уходит вниз, это еще
один  ключ.  Не  думаю,  чтобы эта проблема оказалась серьезной. Конечно, он
трус, это может задержать его на некоторое время у обломков корабля.
     - Значит,  нам  придется исследовать риф примерно на милю в обе стороны
от  пляжа  в  поисках  следов.  Вероятно?  И что же он стал делать, попав на
берег, как ты думаешь? То же, что и ты?
     - Твое  предположение  верно.  Что  касается  вопроса, ответ зависит от
многого.  Он, несомненно, захочет как можно быстрее найти хозяина. Но трудно
сказать,  будет  ли  он  ждать  на  месте  или отправится на поиски. Если он
высадится  на месте, откуда видно какое-нибудь искусственное сооружение, он,
вероятно,  направится  к  нему:  рано  или  поздно к этому сооружению придет
разумное   существо.   В   общем,  нужно  знать  все  обстоятельства,  чтобы
предсказать его действия.
     Боб медленно кивнул, усваивая это.
     Наконец он спросил:
     - Какие  следы  вероятнее  всего  на  месте  приземления?  Что мы будем
делать, если ничего не найдем?
     - Не знаю.
     Охотник  не  указал,  на  какой  вопрос  он  ответил, и Боб устал ждать
дальнейших   объяснений.  Его  беспокоило,  что  даже  он  видел,  насколько
малообещающе  их положение. Некоторое время он напряженно размышлял, все еще
надеясь,  что  гость  скажет о наличии какой-нибудь вспомогательной техники.
Неожиданно у него появилась идея.
     - Охотник,  я  кое  о чем подумал. Помнишь, ты смог подобраться ко мне,
только когда я уснул на пляже?
     Гость выразил согласие.
     - Разве  то  же  самое  не  относится  и к твоему приятелю? Он не может
никого  поймать, будучи виден. Ты сам сказал, что требуется несколько минут,
чтобы  пробраться  внутрь. Даже если этот тип не заботится о здоровье своего
Хозяина,  он  все  равно  не  захочет, чтобы его увидели. Значит, круг наших
поисков  сузится,  если я узнаю, кто спал вблизи воды за последние несколько
месяцев.  На  берегу  нет  домов.  До  Норма  Хэя  ближе  всего.  И мало кто
устраивает такие пикники, как мы в тот день. Ну, как?
     - Возможно,  ты  прав.  Стоит попробовать. Но помни, что со временем он
может  добраться  до любой части острова, а все люди спят. Впрочем, он может
этого и не знать. Во всяком случае, любой спавший на берегу подозрителен.
     Изменение   в   работе   двигателей   прервало   задумчивое   молчание,
последовавшее за этой ремаркой.
     Боб   вернулся   на   палубу  и  увидел,  что  танкер  разворачивается,
направляясь  в  западный  проход через риф. Пробежав по мосткам, он оказался
на носу, с которого хорошо видны были риф и лагуна.
     Риф,  по  мнению Охотника, не слишком располагал к поискам. Несомненно,
человек  не  мог здесь находиться, что же касается преступника, то хоть он и
мог  здесь  спрятаться, жизнь его не была бы приятной. Длинные ряды барьеров
едва  выдавались  над  поверхность  воды,  они были заметны в основном из-за
бурунов.  Некоторые части были выше, на них задержалась почва, основание для
скудной  растительности.  В  одном  или  двух  местах  даже  росли кокосовые
пальмы.  По  мере  того,  как танкер углублялся в проход, Охотник осознавал,
что  поиски  в  рифе  будут  нелегкими.  Человек мог пройти по рифу не более
десяти-двадцати  метров,  так  как  рифы  все  время  разрывались.  С другой
стороны,  плавать  на  лодке  здесь  было  очень опасно: непрерывные буруны,
прорываясь  в  разрывы рифа, вызывали непредсказуемые течения и водовороты и
грозили сокрушить об острые скалы любую лодку.
     Даже  танкер,  с  его  большим размером, с достаточным запасом глубины,
все же осторожно держался середины прохода.
     Охотник  заметил,  что  в  лагуне  они  оставались внутри пространства,
отмеченного  буями.  Он  вспомнил,  что говорил Боб о глубине лагуны. По обе
стороны  от  них,  разбросанные на площади в несколько квадратных миль между
рифом   и  самим  островом,  виднелись  прямоугольные  бетонные  сооружения.
Охотник  решил,  что  это  и  есть резервуары для культур. Длиной они были в
двести-триста  футов,  но  над поверхностью воды поднимались не более чем на
пять-шесть   футов.   Ближайший   был  слишком  далеко,  чтобы  Охотник  мог
рассмотреть  подробности,  но  он  все  же  заметил,  что  крыша  состоит из
застекленных  рам,  небольшие  квадратные надстройки в различных местах были
соединены мостиками друг с другом и с миниатюрной пристанью.
     Перед  ними  находилось  большее сооружение, отличавшееся в деталях. По
мере приближения его назначение стало ясно.
     Подобно  резервуарам,  оно  было прямоугольной формы, но гораздо больше
поднималось  над  водой,  почти  до  уровня  капитанского  мостика  танкера.
Уровень  "палубы" был ниже, но все же более высок, чем у резервуаров. Палуба
была покрыта многочисленными механизмами и приспособлениями.
     Там  были  насосы,  запасные  цистерны  и другие надстройки, назначения
которых  Охотник  не  понял.  Со  стороны  приближавшегося танкера виднелись
толстые причальные канаты и еще более толстые шланги,
     Вокруг  них  суетились  двадцать-тридцать  человек. Несомненно, это был
док,   который  упоминал  Боб,  в  нем  находилась  нефть,  главный  продукт
производства острова. Отсюда нефть перекачивалась в танкер.
     Оба  наблюдателя  через  глаза  Боба  с  интересом  следили, как танкер
подошел  к доку и остановился у кранцев. На борт протянулись канаты, за ними
шланги.
     Через   удивительно   короткое  время  заработали  насосы,  перекачивая
восьмидневную продукцию острова в танкер.
     Потребовался оклик с мостика, чтобы отвлечь их от созерцания,
     - Боб, помочь тебе перенести вещи на берег? - окликнул мальчика Терол,
     - Спасибо, - отозвался Боб. - Я сейчас.
     Он  последний  раз  оглянулся  и увидел нечто, заставившее его радостно
засмеяться.  Он  побежал на корму. Из-за дока была видна дорога, соединявшая
его  с  островом. По этой дороге быстро двигался "джип". Боб знал, кто сидит
за рулем.
     Багаж  был  перенесен  на  палубу  дока  в  рекордное  время, но "джип"
выскочил  из-за  угла и остановился у шлангов на несколько минут раньше, чем
появился  Боб  с  последними вещами. Он побежал навстречу мужчине, вышедшему
из машины. Охотник смотрел на него с интересом и симпатией.
     Он  уже  был  достаточно знаком с человеческими лицами, чтобы подметить
сходство  между  отцом  и  сыном.  Бобу еще предстояло вырасти на шесть-семь
дюймов,  но  у  него были те же темные волосы и голубые глаза, тот же прямой
нос и широкий улыбчивый рот, тот же подбородок.
     Боб  выражал  свою  радость  горячо,  что  характерно для его возраста.
Отец,  обрадованный  не  меньше  сына, сохранял нервозность, чего не заметил
мальчик,  но заметил и понял Охотник. Чужак понял, что ему предстоит убедить
мистера  Киннэйрда,  что  с  его сыном все в порядке, иначе свобода действий
мальчика  будет  сильно  ограничена.  Впрочем,  он  отложил мысль об этом на
более  позднее время и с интересом вслушивался в разговор. Боб забросал отца
вопросами,  которые  грозили включить все население острова. Сначала Охотник
почувствовал  тревогу,  что  его  хозяин  начал  расследование  так рано, но
вскоре  понял,  что  мальчик  и не думал о расследовании. Он просто старался
заполнить  пятимесячное отсутствие. Детектив успокоился и внимательно слушал
ответы  мистера  Киннэйрда  в  надежде извлечь полезную информацию, и он был
достаточно  похож  на  человека,  чтобы  почувствовать  разочарование, когда
мужчина прервал поток вопросов смехом.
     - Боб,  малыш, я не знаю, что случилось со всеми с твоего отъезда, тебе
придется  спросить  самому. Мне нужно побыть здесь, пока не кончат погрузку.
Лучше  отведи  домой  "джип"  с  твоим  багажом. Я думаю, мать выдержит тебя
немного,  если  у  тебя  найдется время. Во всяком случае, твои друзья еще в
школе. Минутку...
     Он  порылся в инструментальном ящике, достал подержанный кронциркуль из
груды корнеров, стамесок и гаечных ключей.
     - Ну,  конечно!  Я  ведь  тоже буду ходить в школу. Я совсем забыл, что
приехал не на каникулы.
     Он  выглядел  таким  обескураженным,  что  отец  рассмеялся,  не  поняв
причины, вызвавшей задумчивость сына.
     - Ладно, папа, я отвезу вещи домой. Увидимся за ужином?
     - Да,  если ты сразу доставишь "джип" обратно. И никаких замечаний, что
я нуждаюсь в упражнениях.
     Боб улыбнулся, хорошее настроение вернулось к нему.
     - Не буду, пока не надену плавки, - ответил он.
     Багаж  погрузили  быстро,  и  Боб, сев за руль, повел машину по дороге.
Как  он и говорил Охотнику, мощеная дорога шла на четверть мили прямо вглубь
острова,  тут  она под прямым углом сходилась с главной магистралью острова.
К  короткой  дороге  примыкали  склады  из  гофрированного железа. Когда они
доехали  до  перекрестка,  Охотник  увидел,  что  склады  уходят  налево, по
меньшей  части  острова.  Он  видел также бетонные очертания по крайней мере
еще   одного  резервуара  с  культурами  бактерий  и  решил  при  первой  же
возможности спросить Боба, почему этот резервуар сооружен не в воде.
     За поворотом появились жилые дома.
     Большинство  находились  на  короткой  части  главной  дороги, но один,
окруженный   большим   садом,  стоял  справа  сразу  за  поворотом.  Высокий
темнокожий  юноша  работал  в  саду.  Боб,  увидев  его,  резко затормозил и
испустил  раздирающий  душу  свист.  Садовник  поднял  голову,  выпрямился и
побежал к дороге.
     - Боб!  Я  не  знал,  что  ты  возвращаешься так рано. Что ты натворил,
парень?
     Чарльз  Терол  был  лишь  на три года старше Боба, но он кончил школу и
склонен   был  говорить  с  младшими  снисходительным  тоном.  Боб  перестал
сердиться  на  это.  К  тому  же  теперь,  если  бы  пришлось  состязаться в
остроумии, у него было оружие.
     - Не  столько, сколько ты, - ответил он, - если судить по словам твоего
отца.
     Младший Терол скорчил гримасу.
     - Папа скажет. Ну, это было забавно, хоть твой дружок и струсил.
     - Ты  на  самом  деле  думал,  что  дадут  работу тому, кто спит целыми
днями? - поддел Боб.
     Он помнил приказ о том, чтобы держать назначение Чарли в тайне.
     Терол возмутился.
     - О чем ты? Я никогда не сплю, если есть работа.
     Он  взглянул на траву в тень под большим деревом, которое росло рядом с
его домом.
     - Взгляни:  лучшее  место  в мире для отдыха, а я работаю. Я даже снова
хожу в школу.
     - Как это?
     - Я  беру  уроки  навигации  у  мистера  Денниса. Надеюсь, это поможет,
когда я попробую в следующий раз.
     Боб поднял брови.
     - В следующий раз? Тебя трудно обескуражить. А когда это будет?
     - Еще не знаю. Я тебе скажу, когда буду готов. Хочешь со мной?
     - Нет.  Я  не  хочу  работать на корабле, это точно. А сейчас мне нужно
увезти  вещи  домой,  вернуть "джип" отцу и быть у школы до того, как выйдут
ребята. Я лучше поеду.
     Терол кивнул и сделал шаг от машины.
     - Плохо,  что  ты  не одна из тех штук, о которых мы учили в школе: они
все время делятся на две. Я сам об этом пожалел недавно.
     Боб  обычно  соображал быстро. На этот раз он сумел скрыть впечатление,
которое  произвели  на него слова Чарльза. Он попрощался, включил двигатель,
свернул  за  угол  и  нажал на газ. Пока дорога с полмили шла между домами и
садами,  он ничего не говорил, лишь один раз указал на длинное низкое здание
слева  от них - школу. Вскоре после этого он, однако, остановился у обочины.
Они  были  вне поля зрения обитателей острова, попав с пугающей внезапностью
в густо заросшую часть, о которой упоминал Боб.
     - Охотник,  - напряженно сказал мальчик, как только они остановились, -
я  об  этом  никогда не думал, но Чарли напомнил мне. Ты говоришь, вы похожи
на  амеб.  Вы очень похожи? Я хочу сказать... может, придется ловить больше,
чем одного?
     Охотник понял вопрос мальчика только после некоторого раздумья.
     - То  есть,  может  ли  наш  друг разделиться надвое, как ваши амебы? -
спросил  он.  -  Не  в  том  смысле,  что  ты имеешь в виду. Мы слегка более
сложные  существа. Он может отсадить отпрыска - отделить порцию своего тела,
чтобы  создать  новый  индивидуум, но потребуются годы, чтобы отпрыск вырос.
Конечно,  это  возможно  в любое время, но я думаю, этого не произошло. И по
очень  важной  причине.  Если  он  попытается  сделать  это,  будучи  в теле
Хозяина,   новый   симбионт   будет   обладать  не  большими  знаниями,  чем
новорожденный  вашей  расы.  Он,  несомненно,  убьет Хозяина в слепом поиске
пищи  или  просто  блуждая  в  незнакомом окружении. Мы знаем биологию лучше
вас,  но мы не рождаемся с этими знаниями. Нужно время, чтобы научиться жить
с  Хозяином.  Это  одна  из главных стадий нашего образования. Поэтому, если
наша  добыча и будет размножаться, то исключительно по эгоистическим мотивам
-  создать  существо,  которое  почти  несомненно  будет  вскоре  поймано  и
уничтожено,  так  что преследователи подумают, что убит он сам. Это неплохой
замысел.   Я,  кстати,  не  подумал  о  такой  возможности.  Преступник,  не
колеблясь,  совершит это, если додумается. Впрочем, первой его заботой будет
найти  подходящего  Хозяина.  Если  ему  это удалось, я сомневаюсь, чтобы он
проделал то, о чем ты говоришь.
     - Что же, немного легче.
     Боб вздохнул.
     - Несколько  минут  назад  я  думал,  что за пять месяцев тут появилось
целое племя, которое нам придется выслеживать.
     Он   тронул   "джип"  и  проехал  оставшееся  до  дома  расстояние  без
остановок.  Дом  находился на некотором расстоянии от дороги вверх по холму.
Это  было  большое  двухэтажное  строение  в  джунглях,  густая поросль была
расчищена  лишь  на  несколько ярдов вокруг него, так что окна первого этажа
все  время  были  в  тени.  Впереди дополнительное количество работы открыло
солнечным  лучам  крыльцо,  но  и  его  миссис  Киннэйрд  нашла  необходимым
затенить  ползучими растениями. Температура на острове была не очень высокой
из-за  окружающей  воды,  но  солнце  светило  ярко,  и  тень  часто  бывала
необходима.
     Она  ждала  на  крыльце.  Она  знала  о  прибытии корабля и слышала шум
приближающегося  "джипа".  Приветствия  Боба  были  страстными,  хотя  менее
буйными,  чем  на  доке,  но  миссис  Киннэйрд не видела ничего необычного в
наружности  и  поведении  сына.  Он  не остался надолго, но она и не ожидала
этого.  Она  счастливо  слушала  его  непрерывный рассказ, пока он разгружал
"джип",   переносил   вещи   в  свою  комнату,  переодевался,  отыскал  свой
велосипед,  положил его в машину и уехал. Она любила сына и хотела бы больше
видеть  его  рядом,  но  она знала, что ему не очень радостно будет сидеть с
ней. Она была достаточно мудрой, чтобы не жалеть об этом.
     Кстати,  если  бы  он  поступил  настолько  нехарактерно  для себя, она
обеспокоилась  бы. Во всяком случае, тревога, вызванная сообщением из школы,
во  многом  рассеялась.  Она  смогла  вернуться  к  домашней работе с легким
сердцем, когда "джип" двинулся назад к доку.
     На  обратном  пути  Боб  никого  не  встретил  и  не останавливался. Он
оставил  машину  на  обычном  месте  вблизи  одного из резервуаров, выгрузил
велосипед  и  сел на него. Небольшая задержка была вызвана тем, что он забыл
проверить  шины дома. И вот он уже нажимает на педали, возвращаясь к главной
дороге.
     На  лице его оживление и предвкушение не только потому, что он радуется
предстоящей  встрече  с  друзьями,  но  и  из-за  возбуждающей,  с его точки
зрения,  игры,  которая  должна начаться. Он готов. Он знает сцену - остров,
на  котором  он  родился, и каждый квадратный метр которого знает с детства.
Охотник  знает  привычки  и  способности смертоносного существа, которое они
ищут.  Остаются  только  игроки. Лицо Боба слегка нахмурилось. Он был далеко
не  глуп  и  давно  понял,  что  из всех жителей острова наиболее вероятными
Хозяевами  их  добычи были те, кто проводит больше всего времени на берегу и
в воде - короче, его лучшие друзья.

                                  Глава 9
                                   АКТЕРЫ

     Боб  хорошо  рассчитал  свое  прибытие:  уроки кончились через одну-две
минуты,  и  его  немедленно  окружила  буйная толпа знакомых. Дети школьного
возраста    составляли   значительную   часть   населения   острова.   Когда
восемнадцать  лет  назад  была построена станция, на работу принимали только
молодоженов.
     После   шумных  приветствий,  рукопожатий  и  взаимных  вопросов  толпа
наконец рассеялась, и Боб остался в окружении своих ближайших друзей.
     Только  одного из них Охотник смог узнать: он был с Бобом в тот день на
берегу.  Охотник  в  то  время  не  очень хорошо знал отличительные признаки
человеческих  лиц,  но  копну  волос  Кенни  Райса цвета пламени трудно было
забыть.  Чужак  быстро  узнал  из разговора, кто еще относится к группе. Это
были  Норман  Хэй и Хаф Колби, те самые, кого упоминал Боб, описывая остров.
Еще  один  упоминавшийся  им  мальчик  -  в  тот день в группе его не было -
Кеннет  Мальмстром, светловолосый подросток ростом в шесть футов, получивший
неизбежное в таких случаях прозвище "Коротышка".
     Эти  пятеро,  включая  Боба, были друзьями с того времени, как подросли
настолько, чтобы добраться до соседнего дома.
     И  вовсе  не  совпадение, что в день своего прибытия чужак застал их на
берегу.  Любой островитянин, зная, где он высадился, бился бы об заклад, что
Охотник сделает своим первым Хозяином одного из них.
     Большую  часть  времени  они проводили на берегу, поэтому никому из них
не  показалось странным, когда Боб быстро перевел разговор на интересовавшую
его тему.
     - Кто-нибудь бывал на рифе недавно?
     - Мы  не  были,  - ответил Райс. - Шесть недель назад Хаф ступил сквозь
дно лодки, и мы не смогли найти подходящую для починки доску.
     - Уже  несколько  месяцев дно могло провалиться, - заявил Колби, обычно
очень молчаливый и спокойный.
     Никто не стал с ним спорить.
     - И  вообще  теперь  придется  идти  далеко на юг, даже если раздобудем
лодку,  -  добавил  Райс.  -  В  декабре шторм принес в проход груду коралла
больше лодки. Отец обещал дать динамит, да все еще не собрался.
     - А  нельзя  попросить  его  сейчас?  - спросил Боб. - Достаточно одной
палочки, а с капсюлями обращаться мы умеем.
     - Попробуй  уговорить  его. Его единственный ответ: "Когда подрастешь".
Я слышу его с тех пор, как научился говорить.
     - Ну, а как насчет берега? - спросил Боб.
     На  острове  было  много участков берега, но для группы это слово имело
одно значение.
     - Можно плавать. Я не был в соленой воде с осени.
     Все  согласились  и  принялись  разбирать  велосипеды,  прислоненные  к
зданию школы.
     Во  время  поездки  Охотник  вовсю пользовался глазами и ушами Боба. Из
разговора  он  узнал  мало  нового,  зато  значительно  лучше познакомился с
островом.
     Боб  не  упоминал  небольшой  ручей,  уходивший в лагуну в ста ярдах от
школы,  он  сам  его  не  заметил  на пути к школе. На этот раз его внимание
привлек  деревянный  мостик.  Сразу  за  мостом  они миновали место, где Боб
останавливал   "джип",  затем  в  трех  четвертях  мили  от  школы  мальчики
подождали,  пока  Боб  съездит за плавками. Четверть мили спустя то же самое
проделал  Райс.  Потом  был  еще один ручей, на этот раз убранный в бетонную
трубу.  Из нескольких фраз в разговоре Охотник заключил, что лодка находится
в устье этого ручья.
     Мальмстром  и Колби, в свою очередь, отнесли домой книги и переоделись.
Наконец  вся  группа  добралась до дома Хафа в конце мощеной дороги и в двух
милях   от  школы.  Здесь  ребята  оставили  велосипеды  и  пешком  обогнули
невысокий  холм  - последний участок низкого хребта, проходившего через весь
остров.
     Тропа  длинной  в полмили шла частью через густые джунгли, частью через
рощу  кокосовых  пальм. Наконец, они оказались на берегу, и Охотник встретил
место  на  Земле,  которое  он  смог  узнать. Бассейн, в котором задохнулась
акула,  исчез  - бури и приливы сделали свое дело - но пляж и пальмовая роща
были  те  же  самые.  Он добрался до места, где встретился с Бобом, места, с
которого  должны были начаться поиски беглеца, если бы ему повезло, места, с
которого поиски должны начаться сейчас.
     Впрочем,  детективы и преступления были далеки от мыслей мальчиков. Они
не  стали  тратить время на переодевание, и Боб раньше всех бросился в воду.
Его белая кожа резко отличалась от загорелой кожи его товарищей.
     Хотя  пляж  в  основном  состоял  из  мелкого  песка, в нем было немало
обломков  кораллов.  В  спешке  Боб наступил на несколько из них, прежде чем
смог  остановиться. Охотник выполнял свой долг, и мальчик, осмотрев подошвы,
не увидел ничего.
     Он  решил,  что  ноги  у  него  изнежились  за  пять месяцев, и побежал
дальше.  Естественно,  он  не  мог  показаться  неженкой  перед  товарищами.
Охотник   почувствовал   справедливое   раздражение.   Разве   одной  лекции
недостаточно?  Он  несколько  сжал  мышцы  своего  хозяина  - принятый у них
сигнал  неблагополучия  -  но  Боб  даже  не почувствовал этого. Он нырнул в
бурун,  остальные  последовали  за ним. Охотник оставил свои попытки, сжимал
края  ран  и  тихо  негодовал. Хоть его Хозяин и молод, все же у него должен
быть  лучший  самоконтроль.  Он  не  должен  сваливать  все  заботы  о своем
здоровье на Охотника. Что-то нужно сделать.
     Купание  было  недолгим.  Как говорил Боб, пляж был единственной частью
острова,  не  защищенной  рифом,  прибой  был сильным. Через несколько минут
мальчики  решили,  что с них достаточно. Они вышли из воды, связали одежду в
узлы  и  пошли  вдоль  берега на юг. Вскоре Охотник улучил момент, когда Боб
смотрел  в  сторону  моря,  и  в  сильных  выражениях посоветовал ему надеть
обувь. Здравый смысл преодолел тщеславие, и мальчик послушался.
     Через  несколько сот ярдов вновь появился риф. Постепенно он все дальше
отступал от берега, так что количество обломков на берегу уменьшилось.
     Однако   им   повезло:  двадцатифутовая  доска  в  четырнадцать  дюймов
шириной,  абсолютно  целая каким-то образом нашла проход через барьер и была
выброшена  на песок. Мальчики тщательно воздерживались от предположений, что
доску  могло  принести  со  строительного  участка  на другом конце острова.
Вспомнив  о  поврежденной  лодке,  они  радостно оттащили находку от воды, и
Мальмстром  написал на песке рядом с ней свое имя. Они оставили доску, решив
подобрать ее на обратном пути.
     Кроме  этого, "южный берег" - почти прямая полоса берега, протянувшаяся
на  три  мили  вдоль  южной  стороны  более  длинной части острова - не дала
мальчикам  ничего  интересного.  Они  нашли  задохнувшегося  ската,  и  Боб,
вспомнив,  как  выбрался  на берег Охотник, внимательно осмотрел его. К нему
присоединился  Хей,  но  они  ничего  не обнаружили. Скат уже довольно давно
лежал на берегу, и осмотр был неприятным процессом.
     - Пустая  трата времени, что касается нас, - заметил Охотник, когда Боб
выпрямился.
     Он  верно  угадал  мысли  мальчика.  Боб  чуть  не согласился вслух, но
вовремя вспомнил, что они не одни.
     Боб  опоздал на ужин. Доску совместными усилиями отнесли к устью ручья,
где  лежала  лодка,  так что единственным последствием деятельности мальчика
был  начавшийся  жар  ожога.  Даже  Охотник  не  успел  оценить  опасность и
определить симптомы, чтобы заставить Боба одеться.
     Впрочем,  в  отличии от Боба, чужак видел и один положительный момент в
происшедшем.
     Он  мог эффективней, чем лекция, излечить мальчика от все усиливавшейся
тенденции  отдать  заботу  о  здоровье  своего тела Охотнику. Он на этот раз
ничего  не  сказал: пусть боль говорит за себя. Всю ночь Боб лежал, стараясь
как  можно  меньше  касаться простыней. Он был недоволен собой: много лет он
не  был  так  беззаботен. Единственное извинение, которое он смог отыскать -
он приехал домой в необычное время.
     Несколько  квадратов футов красной кожи, спустившиеся на следующее утро
к завтраку, содержали в себе мрачно настроенного молодого человека.
     Он  сердился на себя, сердился на Охотника, сердился на весь мир. Отец,
взглянув на него, решил сдержать улыбку.
     Вместо этого он сказал с сочувствием:
     - Боб,  я  думал, что ты пойдешь сегодня в школу, но, может, тебе лучше
остыть сначала. Вреда не будет, если ты пойдешь в школу в понедельник.
     Боб кивнул, впрочем, не облегченно: он совершенно забыл о школе.
     - Наверное,  ты  прав,  -  ответил он. - Я все равно не много получу от
школы в эту неделю. Сегодня уже четверг. И мне хочется осмотреться вначале.
     Отец искоса взглянул на него.
     - На  твоем  месте  я  бы  дважды  подумал, прежде чем выйти на улицу с
твоей кожей, - заметил он.
     - Он и не выйдет, - вмешалась миссис Киннэйрд. - Хотя он и твой сын!
     Глава семьи ничего не сказал и снова повернулся к сыну.
     - Если  уж  хочешь  побродить,  не  раздевайся  и держись лесов: там по
крайней мере тень.
     - Он  испечется  или  сварится,  -  сказала  миссис  Киннэйрд.  -  Если
испечется,  то  по  крайней  мере  одежда  будет цела. В лесу он изорвет всю
одежду и обувь.
     - Ладно, мама, я постараюсь держаться посередине.
     После  завтрака  Боб  вернулся  в свою комнату и надел старый отцовский
костюм  хаки  с  длинными  рукавами, потом помог матери вымыть посуду - отец
уже  уехал  -  некоторое  время поборолся с растительностью, которая грозила
затопить  дом,  и наконец, отложив ножницы и гормональный аэрозоль, нырнул в
джунгли к югу от дома.
     Постепенно  он  удалялся  от  главной  дороги  и  поднимался  на  холм.
Двигался  от  целеустремленно,  и  Охотник  не  мог его спросить: джунгли не
давали  фона  для  его  способа  коммуникации.  Вскоре  они пересекли ручей.
Детектив  правильно  заключил,  что  это  тот  самый  ручей,  через  который
переброшен    мостик    на   дороге.   Упавшее   дерево,   чья   поверхность
свидетельствовала о частом использовании, пересекало ручей.
     Миссис  Киннэйрд не преувеличивала, говоря о джунглях. Немногие деревья
достигали  большой  высоты.  Все  пространство  между  ними  было  буквально
завалено  порослью.  Многие растения были усажены шипами. Боб продвигался со
скоростью и ловкостью, свидетельствовавшими о большом опыте.
     Многие растения поставили бы ботаника в тупик.
     На  острове  находилась  ботаническая и бактериологическая лаборатория,
занимавшаяся  выращиванием усовершенствованных бактерий, производящих нефть,
и растений на корм этим бактериям.
     Требовался   очень   быстрый   рост   с  минимальными  потребностями  в
минеральных   составляющих  почвы.  Выводимые  растения  часто  выходили  из
повиновения.
     Место,  куда  направлялся  Боб,  находилось  в  восьмистах ярдах от его
дома,  но  путь  занял больше получаса. Наконец они достигли вершины холма и
смогли посмотреть сверху на заселенную часть острова.
     Здесь  джунгли  остановили  гормональным  раствором,  чтобы  расчистить
место  для  садов.  Тут  росло  дерево выше всех в джунглях, хотя и не такое
высокое,  как кокосовые пальмы на берегу. Нижние ветви его исчезли, но ствол
был покрыт лианами, и Боб легко взобрался вверх.
     Вверху  находилась  грубая  платформа  -  Охотник  понял,  что мальчики
пользовались этим местом раньше. Отсюда был виден практически весь остров.
     Боб  медленно обвел его глазами, давая Охотнику возможность рассмотреть
подробности, отсутствующие на карте.
     Как  заметил уже Охотник, некоторые резервуары располагались на берегу.
Боб   на   его   вопрос   сказал,  что  в  них  помещаются  бактерии,  лучше
функционирующие при повышенной температуре.
     Днем   их   нагревает   солнце,   а   на   ночь   их  жизнедеятельность
приостанавливается.
     - Похоже,  их  больше,  чем  было  раньше, - добавил он. - Впрочем, тут
всегда  что-нибудь  строят.  Трудно  сказать  точно:  большинство  из них на
дальнем  склоне  северо-восточного  холма.  Это  единственная часть острова,
которую плохо видно отсюда.
     - Кроме  предметов  внутри  и  вблизи  края  этих  джунглей,  - заметил
Охотник.
     - Конечно.  Впрочем,  мы не надеялись найти нашего друга на расстоянии.
Я  пришел  сюда,  чтобы  ты  лучше рассмотрел окрестности. Следующие три дня
придется  поискать.  Дольше,  чем  на  понедельник,  я  не смогу откладывать
школу.
     Он кивком указал на длинное здание ниже по холму.
     - Если бы лодка была в порядке, мы могли бы сейчас осмотреть риф.
     - Разве на острове нет других лодок?
     - Есть.  Вероятно,  можно  попросить, но не очень умно одному ездить на
риф.  Если  что-то  случится с лодкой или напорешься на коралл, будет плохо.
Мы в одиночку туда не плаваем.
     - Если  ты  раздобудешь  лодку,  мы могли бы осмотреть самые безопасные
части. А если нет, разве нельзя до рифа добраться пешком?
     - Нельзя,  хотя  до  ближайших  пунктов  плыть совсем немного. Впрочем,
если с ожогом ничего не сделать, я сегодня плавать не могу.
     Он помолчал немного и продолжал:
     - А как насчет ребят? Ты увидел что-нибудь?
     - Нет. А что я мог увидеть?
     Боб  не  ответил  и  начал  медленно  спускаться  с дерева. На земле он
постоял в нерешительности и направился вниз по склону к дороге.
     Свои колебания он объяснил так:
     - Не стоит идти за великом.
     Они  вышли на дорогу в двухстах ярдах восточнее школы и продолжали идти
в  этом  направлении.  Проходя  мимо  домов,  Боб  поглядывал на них, как бы
оценивая   возможность   попросить  лодку.  Вскоре  он  достиг  ответвления,
ведущего к доку, с домом Терол на углу. Здесь Боб пошел быстрее.
     Огибая  дом,  он рассчитывал увидеть в саду Чарльза, но там были только
две  его  сестры.  Они сказали, что их брат в доме. Боб повернулся, и в этот
момент дверь распахнулась, и вылетел Чарльз.
     - Боб! Ты, Фома неверующий! Я получил ее!
     Боб  сделал  непонимающее  лицо  и оглянулся на девочек, которые широко
улыбались.
     - Что получил?
     - Работу,  тупица!  О  чем  мы  говорили  вчера?  Сегодня  утром пришла
радиограмма.  Я даже не знал, что был запрос, думал, что все придется начать
сначала.
     - Я знал. - Боб улыбнулся. - Твой отец мне сказал.
     - И ты не сказал мне?
     Терол шагнул к нему, и Боб торопливо отступил.
     - Он велел не говорить. Ты не должен был знать.
     Терол рассмеялся.
     - Твой рыжий друг с ума сойдет. Вот что значит отступить!
     - Рыжий? Кен? А он тут при чем? Я думал, с тобой отправился Норман.
     - Да,  но  мысль была Райса. Он должен был идти со мной, но простудился
или еще что и так и не показался. Ну, я над ним посмеюсь!
     Он вдруг стал серьезным.
     - Не говори ему об этой работе. Я сам!
     Он пошел к дому, потом обернулся.
     - Пойду к Четвертому, заберу кое-что у Рэя. Идем со мной?
     Боб  взглянул  на небо, но Охотник не выразил своего мнения, и мальчику
пришлось решать самому.
     - Нет, - сказал он. - Слишком уже спелая баржа, на мой вкус.
     Он  смотрел, как коричневый восемнадцатилетний подросток исчезает среди
складов, потом повернул назад по дороге.
     - Это  был  наш  единственный реальный шанс получить лодку, - сказал он
Охотнику.  -  Придется  ждать  ребят из школы. Может сумеем починить нашу. У
меня не было времени тщательно осмотреть ее.
     - Этот парень будет пользоваться своей лодкой сам?
     - Да.  Ты  слышал,  он идет к Четвертому - это резервуар номер четыре -
за  чем-то.  Рэй,  которого  он упомянул, работает на барже, которая вывозит
отходы  из  резервуаров.  Чарли  хочет  забрать  у  него  что-то раньше, чем
покинет остров.
     Охотник немедленно насторожился.
     - Покинет остров? Ты хочешь сказать - человек с баржи?
     - Нет, Чарли. Разве ты не слышал, что он говорил?
     - Он говорил о работе, вот и все. Эта работа уведет его отсюда?
     - Конечно.  Чарли  сын  моряка  с  танкера.  Он  спрятался  на корабле,
надеясь  получить  работу.  Разве  ты  не  помнишь?  Его отец рассказывал на
корабле!
     - Я  помню,  ты  говорил  с ним, - ответил Охотник, - не знаю, о чем вы
говорили. Вы говорили не по-английски.
     Боб свистнул.
     - Я совсем забыл об этом!
     Он  помолчал,  собираясь  с  мыслями,  потом  коротко  и ясно, как мог,
пересказал всю историю. Охотник некоторое время обдумывал услышанное.
     - Значит,  этот  Чарльз  Терол  один раз уже покидал остров после моего
появления  и  собирается  снова  покинуть. Твой друг Норман Хэй тоже однажды
покидал. Ради бога, скажи, нет ли еще кого?
     - Нет,  если  не  считать  отца  Чарли.  Но  не  думаю,  чтобы он долго
оставался  на  берегу.  А  ребята на берег не сходили, так что твой друг мог
покинуть их только морем.
     - Возможно,  ты  и  прав, но относительно этого твоего приятеля это уже
не так. Его следует осмотреть раньше, чем он уедет! Думай!
     Впервые за день Боб совершенно забыл о своем ожоге.

                                  Глава 10
                           МЕДИЦИНСКОЕ СООБЩЕНИЕ

     Боб  сумел  скрыть  свою  озабоченность  за  едой, его мать была занята
новой проблемой. Она думала, как убедить сына сходить к местному врачу.
     Когда  утром он убежал, она поняла, какой прекрасный предлог даст ожог.
У  нее  не было возможности обсудить это с мужем, так как Боб пришел первым,
но муж с ней согласится. Как только они кончили есть, она подняла вопрос.
     Она  не  думала,  что  победит  без споров. Она знала, что Боб стыдится
своего ожога и не хочет, чтобы больше людей, чем необходимо, знали об этом.
     Поэтому  ее даже удивило, что сын без спора согласился сходить к врачу.
Впрочем, у нее хватило самоконтроля не показать этого.
     А  дело  в  том,  что  Боб  все  время  думал  о неспособности Охотника
осветить  некоторые его вопросы: как отыскать добычу, что с ней делать после
того,  как  она будет найдена? Если Охотник знает - прекрасно. Но у мальчика
усиливалось  подозрение,  что  тот  этого  не знает. Отсюда следовало, что у
Боба  должны  быть  свои  идеи,  а для этого нужно как можно больше узнать о
племени Охотника. Чужак сказал, что он напоминает вирус. Хорошо.
     Боб  должен  узнать  о  вирусах,  а наиболее логичное место для этого -
кабинет  врача.  Он знал, что будет странно, если он сам предложит сходить к
врачу, поэтому предложение матери принял, как удачу.
     Доктор  Сивер  знал Боба хорошо, как и всех, кто родился на острове. Он
читал  письмо  школьного  врача и согласился с мнением мистера Киннэйрда. Но
он  обрадовался  возможности самому осмотреть мальчика. Но даже он удивился,
увидев цвет кожи Боба.
     - Боже! Ты хорошо отпраздновал возвращение!
     - Не растравляйте рану, док! Я и сам знаю.
     - Конечно.  Что ж, добавил себе загара. Не так, как ты хотел бы, но это
тебе немного поможет.
     Доктор, не переставая говорить, принялся за работу.
     - Ты  не такой, как раньше. Я помню тебя как одного из самых разумных и
осмотрительных мальчиков. Ты болел в этой твоей школе?
     Боб  не ожидал вопроса так скоро и в такой форме, но решил использовать
его в своих целях.
     - Конечно,  нет.  Можете  проверять  целый  день и не найдете ни одного
микроба.
     Доктор Сивер посмотрел на мальчика над очками.
     - Возможно,  но  это  не  доказательство,  что все в порядке. Солнечный
ожог вызывает не микробы.
     - Ну,  я  растянул лодыжку, раз или два порезался, но это не в счет. Вы
ведь говорите о болезни, о том, что можно увидеть в микроскоп.
     Доктор улыбнулся, решив, что он знает, к чему клонит мальчик.
     - Приятно  встретить  такую веру в медицину, - сказал он. - Но боюсь, я
не смогу. Сейчас покажу, почему.
     Он  кончил  втирать  мазь  от  ожога, отложил баночку и достал из шкафа
прекрасный  микроскоп.  Порывшись  в  слайдах,  он  отыскал то, что хотел, и
начал вставлять кусочки стекла в микроскоп, продолжая говорить.
     - Вот  это мы можем увидеть и легко распознать. Это протозол-амеба, она
относится   к  типу,  вызывающему  дизентерию.  Для  организмов,  вызывающих
болезнь, она большая.
     - Я  видел  их  в  биокабинете в школе, - сказал Боб, - но не знал, что
они вызывают болезнь.
     - Большинство и не вызывает. Теперь это.
     Доктор положил под объектив другой слайд.
     - Эта  гораздо  меньше. Она вызывает тиф, хотя у нас давно не было этой
болезни. А эта еще меньше. Возбудитель холеры.
     - Похоже на сосиску с веревочкой на конце, - заметил Боб.
     Он поднял голову от инструмента.
     - В  более сильный объектив ее можно рассмотреть лучше, - сказал доктор
Сивер.
     Он  приладил  объектив  и  сел  в  кресло,  пока  Боб  снова  смотрел в
микроскоп.
     - Дальше  мой  инструмент  ничего  не  дает. Есть много гораздо меньших
бактерий.  Некоторые из них безвредны, другие нет. Есть класс рикеттсий, они
еще меньше. Может, они вовсе и не бактерии. И наконец есть вирусы.
     Боб  отвернулся  от  микроскопа, показывая заинтересованность и в то же
время стараясь не показать, что разговор достиг нужного пункта.
     - Значит, вы можете показать мне вирус? - спросил он.
     Он хорошо знал ответ.
     - Я  к  этому  подхожу. Немногие вирусы были сфотографированы с помощью
электронного  микроскопа  - они немного похожи на холерную бактерию, которую
я  тебе  показывал  -  но это все. Кстати, слово "вирус" долгое время просто
было  признанием  невежества.  Многие  болезни  как  будто вызывались живыми
организмами,  но  обнаружить  их  никак  не  удавалось.  Вот  врачи  и стали
говорить  о  "фильтрующих  вирусах".  Каким  бы  тонким не был фильтр, через
который  мы пропускаем жидкость, взятую у больного, причина болезни проходит
через  фильтр. Сумели даже выделить вирус химическим путем и кристаллизовать
его.  Если  кристалл  растворить в воде, он вызовет ту же болезнь. Поставили
множество  тонких  экспериментов, чтобы определить размер, форму и так далее
вирусов,  прежде  чем  увидели  их.  Некоторые  ученые  думали, и до сих пор
думают,  что  это  единичные  молекулы  - большие, конечно, больше даже, чем
альбумин  -  это  белок  яйца, ты знаешь. Я прочел несколько хороших книг на
эту тему. Ты тоже можешь прочесть, если хочешь.
     - Прочту, - ответил Боб.
     Он старался не проявлять слишком большого интереса и рвения.
     - Они у вас тут?
     Доктор  встал  и  порылся  в  шкафу.  Достав  толстый  том,  он  быстро
перелистал его.
     - Боюсь,  это  слишком  сложно.  Если  хочешь, можешь взять, конечно. У
меня была другая, гораздо лучше, с твоей точки зрения, но я ее отдал.
     - Кому?
     - Одному  из  твоих  друзей,  Норману  Хэю.  Он недавно заинтересовался
биологией.  Может,  ты  слышал,  как он пытался попасть в музей на Таити. Не
знаю,  мое  ли  место  его прельстило или место Рэнса в лаборатории. Книга у
него уже несколько месяцев. Если сможешь, забери.
     - Спасибо,   возьму.   Расскажите  еще  о  химическом  разделении.  Это
интересно. Можно химическим путем опознать живой организм?
     - Как  я  сказал,  существуют  некоторые  сомнения,  можно  ли называть
вирусы  живым  организмом.  А  в  тестах,  о которых ты говоришь, нет ничего
необычного. Ты слышал о сыворотках?
     - Да,   но   я   думал,  вы  их  используете,  чтобы  сделать  человека
невосприимчивым к болезни.
     - Чаще  всего  так  и есть. Но на них лучше смотреть, как на химический
аналог  отпечатков  пальцев.  Ткани  одного  типа существ стараются победить
сыворотку,  сделанную  из  ткани  других  существ. Можно приучить животное к
сыворотке  человека  и  затем  по реакции между сывороткой этого животного и
неизвестным  веществом  судить,  содержится  ли  в этом неизвестном веществе
ткань  человека.  Подробности,  конечно,  различаются,  но  это единственный
способ определить по пятну, принадлежит ли кровь человеку или животному.
     - Понятно.
     Боб задумался.
     - А в книге об этом говорится?
     - Нет.  Я  тебе  дам кое-что еще, но предупреждаю: книги немного сложны
для школьного курса химии. А чье место тебя заинтересовало?
     - Что?  Ах,  да,  понимаю.  Не  ваше,  во всяком случае. Я столкнулся с
одной  проблемой,  но  хотел  бы  решить  ее  сам,  если смогу. Если же нет,
обращусь за помощью. Спасибо, док.
     Сивер  кивнул  и  вернулся  к своему столу. Боб вышел. Доктор некоторое
время размышлял.
     Мальчик,  несомненно, серьезней, чем хочет казаться. Интересно, что это
за  проблема.  Очень возможно, даже вероятно, что с ней связаны те изменения
в   его   поведении,   которые  встревожили  школьную  администрацию.  Можно
успокоить отца.
     Так доктор позже и поступил.
     - Не  думаю,  что вам следует беспокоиться, Арт. Парень заинтересовался
чем-то  имеющим научный запах - юный Хэй делал то же самое несколько месяцев
назад  -  и  надо  дать  ему  время  переварить это. Вероятно, он собирается
перевернуть мир, и в свое время вы об этом услышите.
     Боб  не  собирался  менять  мир.  Впрочем, кое-какие новые мысли у него
возникли, и он, выйдя из кабинета врача, тут же поделился ими с Охотником.
     - Можем ли мы использовать сыворотку?
     - Сомневаюсь.   Я  знаком  с  техникой  и  знаю,  что  пробыл  с  тобой
достаточно  долго  и  сыворотку  твоей  крови  можно  использовать. Но нужно
установить,  где  ее  использовать. А если мы это установим, то я лучше буду
исследовать лично.
     - Вероятно,  ты  прав.  Но  все же тебе не пришлось бы покидать меня. Я
мог бы проверить все сам.
     - Ты  прав.  Запомним  эту  возможность. Ты придумал, как подобраться к
молодому Теролу, когда он уезжает?
     - Танкер  приходит  каждые восемь дней. Значит, через неделю. Скорее он
уплыть не может. Вряд ли "Луч" здесь.
     - Луч?
     - Это   яхта  одного  из  владельцев  компании.  Он  иногда  приплывает
взглянуть,  как идут дела. Прошлой осенью я плыл на ней. Поэтому мы были так
далеко  от  острова,  когда  ты  в  первый  раз выглянул наружу. Да ее и нет
поблизости.  Осенью  она  ушла  в  сухой  док в Сиэтле - ей в дно встраивают
какую-то  аппаратуру  для  водолазов  -  и  все  еще там. Я думаю, ты хочешь
спросить, кто мог уплыть на ней, пока мы отсутствовали.
     - Верно.  Спасибо за точную постановку вопроса. - Охотник улыбнулся бы,
если бы мог.
     У  Боба  не  было  часов,  но он был уверен, что скоро кончатся уроки в
школе,  и  поэтому направился туда. Он пришел рано, и ему пришлось подождать
снаружи. Вскоре появились его друзья.
     - Давайте  займемся лодкой, - предложил Боб. - В понедельник мне тоже в
школу, а я хотел бы позабавиться.
     - Ты  принес  нам  удачу, - сказал Хэй. - Мы неделями искали подходящую
доску  и  не могли найти, пока ты не появился. Что скажете, ребята? Займемся
лодкой, пока нам везет?
     Послышался  хор  согласий,  и  все  разобрали велосипеды. Боб поехал на
раме  Мальмстрома  -  к  доктору он пришел пешком - до своего дома. Здесь он
подобрал  свою  машину  и кое-какие инструменты. Все ждали у бетонной трубы,
пока  Мальмстром  и  Колби  сходили  в свои дома за инструментами. Когда они
вернулись,  велосипеды  были  оставлены, башмаки сброшены, а брюки закатаны.
Тропа,  ведущая  к лодке, местами спускалась на отмели ручья, чтобы избежать
зарослей, а мальчики никогда не думали о сооружении мостов.
     С  плеском  и  шумом они наконец добрались до места, где ручей впадал в
лагуну.
     Лодка лежала на песке, доска рядом.
     Мальчики  почувствовали  облегчение:  конечно,  лодку,  даже  в  лучшем
состоянии,  никто  бы  не  взял. А вот доска - другое дело. Утверждение, что
Колби  ступил  сквозь  дно  лодки,  не было преувеличением: полоса шириной в
четыре дюйма и более двух футов длиной в дне лодки отсутствовала.
     Мальчики  не были профессиональными плотниками, но они в рекордный срок
перевернули  лодку  и  убрали  поврежденную  планку.  Однако поставить новую
планку оказалось гораздо труднее.
     Первый  образец  оказался  слишком  узок, и лишь с большими усилиями им
удалось подогнать планку. Болты они сохранили и сумели закрепить планку.
     Они  немедленно  стащили  лодку в воду, принесли из кустов весла, и вся
группа  погрузилась.  Им не пришло в голову дать новой доске размокнуть, или
хотя бы проверить, не протекают ли соединения.
     Впрочем,  они  были  все прекрасные пловцы и испытывали слишком сильное
нетерпение,  чтобы  думать о таких предосторожностях. Швы немного протекали,
но  с  этим  справились с помощью скорлупы от кокосового ореха. Двое младших
мальчиков вычерпывали воду. Боб и Коротышка гребли, а Райс сидел за рулем.
     Боб  вдруг  понял,  что  отсутствует  фигура,  обычно  в  таких случаях
занимавшая  нос.  Оглядываясь  назад,  он осознал, что так было с самого его
появления. Он спросил у Райса, сидевшего к нему лицом:
     - Что случилось с Тином? Я не видел его.
     - Никто не знает.
     Лицо рыжеволосого мальчика затуманилось.
     - Он  исчез уже давно, задолго до Рождества. Мы все обыскали. Боюсь, он
попытался  проплыть на островок, где Норм устроил свой резервуар - мы иногда
отправлялись  туда  без  него  -  и  его подстерегла акула, хотя это кажется
маловероятным.  Там  нужно  проплыть  несколько  ярдов, а я никогда не видел
акул так близко к берегу. Он просто исчез.
     - Странно. А в лесу искали?
     - Кое-где.  Там  трудно  обыскать  все.  Если  бы он был жив, он бы нас
услышал. А я не могу придумать, что бы могло ему тут навредить.
     Боб кивнул и заговорил наполовину про себя.
     - Верно, здесь нет даже змей.
     Более громко он спросил:
     - А   что   это   за  резервуар  Норма?  Он  собирается  соперничать  с
Тихоокеанской нефтяной компанией?
     - Конечно, нет, - возразил Хэй.
     Он поднял голову от работы.
     - Я  очистил  один из бассейнов на рифе вблизи от берега, загородил его
и  пускал  туда  морских животных, чтобы иметь аквариум. Вначале я делал это
для  забавы,  но  многие  журналы хотят иметь снимки морской жизни, а у меня
есть  цветная  пленка. Беда в том, что никто не живет долго в бассейне, даже
коралл погибает.
     - Ты, наверное, не был там после поломки лодки. Давайте посмотрим.
     - Мы  с  Хафом  и  Коротышкой  плавали  туда  почти  ежедневно.  Но все
по-прежнему.  Не знаю, успеем ли мы вернуться до ужина: лодкой мы занимались
долго, а солнце уже низко.
     Все впервые обратили на это внимание.
     Родители  давно  отказались от мысли удержать мальчиков от исследования
острова  внутри  рифа,  но  у них была строгая договоренность насчет времени
еды.
     Райс,  не  говоря  ни  слова,  направил  лодку обратно к устью ручья, а
гребцы удвоили усилия.
     Боб  греб,  ни  о  чем  не думая. Охотник как будто считает, что Терола
следует  испытать, но у него нет определенных подозрений - просто тот уходит
из  поля зрения. Боб вспомнил о разговоре с Чарли утром. Интересно, нашел ли
полинезиец Райса?
     - Кто-нибудь видел сегодня Чарли Терола? - спросил он.
     - Нет,  -  ответил  Мальмстром.  -  Он  приходит  в  школу  для  уроков
навигации, но сегодня не его день. Думаешь, они ему пригодятся?
     - Не для тех, кто его знает.
     В голосе Райса звучало презрение.
     - Я нанял бы скорее того, кто не спит на работе.
     Боб сдержал улыбку.
     - Он работает у себя в саду, - заметил он.
     - Конечно,  когда  мать  смотрит,  а сестры помогают. Он прошлой осенью
уснул радом с динамитом, когда расчищали восточный проход.
     - Ты с ума сошел!
     - Не  веришь?  Его  послали  отнести ящик с динамитом, а двадцать минут
спустя  мой  отец  увидел  его  спящим,  а  ящик  был у него под ногами. Ему
повезло,  что  в  ящике  не  было  капсюлей, и что он не был там, куда пошла
волна.
     - А  может,  дело не в везении, - возразил Боб. - Он знал, что капсюлей
нет, и рассчитал, что находится в безопасности.
     - Может быть. Но я не дал ему спуску.
     Райс с озорством улыбнулся.
     Боб  посмотрел  на  рыжего  приятеля,  слишком  маленького  для  своего
возраста.
     - Когда-нибудь  он  тебя  побьет, если ты не перестанешь насмехаться. К
тому же разве побег на корабле - не твоя идея?
     Райс  мог спросить, а какое это имеет значение, но он просто хихикнул и
ничего не сказал.
     Чуть спустя дно лодки коснулось песка.

                                  Глава 11
                                ПРОИСШЕСТВИЕ

     Придя  домой,  Боб вспомнил, что забыл спросить Хэя о книге доктора, но
решил,  что  завтра  будет  достаточно времени. И, кроме того, книга вряд ли
поможет ему.
     Вечер   он  провел  для  разнообразия  дома,  читая  и  разговаривая  с
родителями.
     Охотнику   ничего   не  оставалось  делать,  как  смотреть  и  слушать.
Следующее  утро,  с точки зрения детектива, прошло несколько лучше. Пока его
друзья  были  в  школе,  Боб  работал  вокруг  дома.  Ни  он,  ни Охотник не
придумали,  как  проверить  Терола  до  его  отъезда. Боб, правда, предложил
оставить  Охотника вечером возле дома Терола и вернуться за ним на следующий
день,  но чужак отказался ни при каких обстоятельствах показываться Бобу. Он
был  теперь  уверен в том, какой эмоциональный эффект это вызовет. Боб этого
не  понимал, но его убедили слова Охотника, что он не сможет быть уверенным,
что  комок желе, возвращающий к нему, действительно детектив. Мальчик совсем
не хотел, чтобы преступник оказался в его теле.
     Середина дня была определенно лучше.
     Боб,  как  обычно,  встретился  с  друзьями,  и  они  решили немедленно
направиться  к лодке. На этот раз времени было достаточно, и они направились
на  северо-запад  параллельно  берегу  на  расстоянии  в  несколько гребков.
Гребли  Хэй  и  Колби.  Новая  планка  разбухла, и на этот раз течи почти не
было.
     Им  предстояло  преодолеть  около  мили, и они уже приблизились к концу
пути,  когда  Охотник по отдаленным замечаниям в разговоре полностью осознал
место  действия.  Островок,  на котором Хэй устроил свой аквариум, находился
вблизи берега.
     Это  была  первая  часть  рифа, который сворачивал на север и восток от
конца  песчаной  полоски, где мальчики обычно купались. Они были отделены от
берега  полоской  воды  не  шире  двадцати  ярдов,  узким  каналом,  который
защищался  от  бурунов другими коралловыми рифами, которые едва показывались
из   воды.   Охотник   понял,   что,  должно  быть,  в  этом  канале  собаку
предположительно  съела  акула.  Вспомнив  чудовище,  в котором он явился на
берег,  и  видя  буйные  потоки с морской стороны рифа, он разделил сомнения
Райса относительно этой теории.
     Сам  островок  состоял  из  коралла,  на  котором отложилось достаточно
почвы,  чтобы  выросло  несколько  кустов.  Он был не больше тридцати-сорока
ярдов  в  длину  и  десяти в ширину. Бассейн, почти круглый, в самой широкой
части достигал двадцати футов.
     С  морем,  бушевавшим  в  нескольких  ярдах,  он  не соединялся. Норман
сказал,  что  закрыл  цементом  два-три  подводных  прохода, и что волны все
время  наполняют  бассейн.  Впрочем,  это ничего хорошего не давало: мертвая
рыба  плавала  на  поверхности,  а  кораллы, складывавшие стены бассейна, не
проявляли признаков живых полипов.
     - Я  думал,  это  какая-нибудь  болезнь, - сказал он. - Но я никогда не
слышал о болезни, которая одинаково поражает все живое. А вы?
     Боб покачал головой.
     - Нет. Поэтому ты и взял у доктора книгу?
     Норман пристально взглянул на него.
     - Да. А кто тебе об этом сказал?
     - Док.  Я хотел почитать что-нибудь о вирусах, и он сказал, что ты взял
у него лучшую книгу на эту тему. Она тебе еще нужна?
     - Нет. А почему тебя заинтересовали вирусы? Я мало что понял о них.
     - Не  знаю.  Просто  никто  не  может  решить, живые они или нет. Очень
странно звучит. Если они едят и растут, они живые.
     - Я кое-что помню об этом...
     В  этот момент разговор был прерван, что избавило Боба от необходимости
давать дальнейшие объяснения.
     - Ради  бога,  Норм,  отдай ему книгу, а сейчас не уходите в атмосферу!
Думайте   о   бассейне,  или  пойдем  вдоль  рифа  и  поищем,  нет  ли  чего
интересного.
     Это  вмешался  Мальмстром,  и  Райс  поддержал  его. Колби, как обычно,
сохранял молчание.
     - Наверное, ты прав.
     Хэй повернулся к бассейну.
     - Не  знаю,  сумею  ли  я  что-нибудь  придумать.  Ведь я думал два-три
месяца. Я надеялся на Боба.
     - Я  не  очень знаю биологию, только школьный курс, - ответил Роберт. -
А  ты  нырял  в  него,  опускал  в него кусок коралла, чтобы посмотреть, что
происходит с полипами?
     - Нет,  я  никогда в нем не плавал. Вначале я не хотел беспокоить рыбу,
а позже думал, что болезнь может затронуть и меня.
     - Это  мысль.  Но  ты все равно много раз трогал воду, и ничего с тобой
не случилось. Я пойду, если хочешь.
     Снова Охотник едва выдержал.
     - Что тебе принести?
     Норман несколько мгновений смотрел на него.
     - Ты на самом деле считаешь, что это не опасно? Ладно, я тоже пойду.
     Боб  вздрогнул.  Он  считал  себя в безопасности от любой болезни, но у
Хэя нет симбионта для защиты!
     Или есть? Может, это объясняет его храбрость?
     Боб  считал  это  маловероятным, так как Хозяин их добычи вряд ли будет
знать  о  ее  присутствии.  Впрочем,  об  этом  следовало подумать. В данном
случае  нужно  было  решить, входить в воду, если Хэй собирается последовать
за ним.
     Боб  решил, что можно. В конце концов, аргумент, который он использовал
в  споре  против наличия болезни, казался справедливым. Да и на острове есть
врач.
     - Ладно, сказал он.
     Он разделся.
     - Вы  спятили? Подождите! - одновременно закричали Мальмстром и Райс. -
Если эта вода убивает рыбу, глупо в нее входить.
     - Опасности нет, - сказал Боб. - Мы не рыбы.
     Он  понимал  слабость  своего  возражения,  но  в  данный момент не мог
придумать  ничего  лучше.  Остальные  продолжали  уговаривать  их, но он уже
опустил  ноги  в  воду,  Норман - за ним. Оба знали, что нырять в коралловый
бассейн,  каким бы прозрачным он ни казался, нельзя. Колби, не вмешивавшийся
в спор, взял в руки весло и встал в ожидании.
     Причина неприятностей обнаружилась сразу.
     Боб поплыл к середине и погрузился в воду.
     Этот  маневр  должен  был  без усилий довести его до дна в восьми футах
внизу.
     Ничего  подобного  не  произошло.  Ему  едва  удалось уйти под воду. Он
сделал  несколько  гребков,  достиг  дна,  отломал морской гребешок и быстро
вынырнул.  Как  обычно,  едва  высунувшись, он вдохнул и умудрился набрать в
рот немного воды.
     Этого было достаточно.
     - Норман,  попробуй  воду!  -  закричал  он. - Не удивительно, что рыба
гибнет.
     Хэй послушно повиновался и скорчил гримасу.
     - Откуда вся эта соль? - спросил он.
     Боб поплыл к краю бассейна, выбрался и начал одеваться.
     - Можно  было  догадаться,  -  сказал  он.  -  Морская  вода приходит с
волной,  но  единственный способ ухода - испарение. А соль не испаряется. Не
нужно  было  закрывать  проходы  в  море.  Придется выковырять твои пробки и
найти  какую-нибудь  проволочную  сетку,  если  ты по-прежнему хочешь делать
снимки.
     - Вот  это  да!  -  воскликнул  Хэй.  - А я только в прошлом году писал
сочинение о Большом Соленом Озере.
     Он  начал  одеваться,  как  и  Боб,  не  обращая внимания на то, что не
просох.
     - Что  нам  делать:  вернуться  за  ломом или остаться здесь, раз уж мы
приплыли?
     Короткое   обсуждение  закончилось  принятием  второго  предложения,  и
группа вернулась в лодку.
     По дороге Норман со смехом вытащил из кустов большое побитое ведро.
     - Я  иногда  наполнял  бассейн, если мне казалось, что там мало воды, -
сказал он. - Думаю, мы можем теперь лучше использовать мистера Ведро.
     Он забросил его в нос лодки.
     Около   часа   они   гребли   вдоль   рифа,  высаживаясь  на  островки,
отталкиваясь веслами от опасных кораллов.
     Риф  уходил  дальше  от  острова,  и  тут  находился  довольно  большой
островок,   на  нем  даже  росло  с  полудюжину  кокосовых  пальм.  Тут  они
высадились  и  вытащили  лодку.  До  сих  пор добыча их была незначительной:
несколько  раковин-каури  и  причудливо  разукрашенный  обломок  коралла, за
которым  нырял Мальмстром. Достижения Охотника за это время были еще меньше,
что его раздражало, поскольку осмотр рифа в поисках следов был его идеей.
     Впрочем,   он   максимально   использовал   глаза  Боба.  Они  достигли
установленной  им  границы  в  одну  милю  к северу от пляжа, следовательно,
покрыли  половину  той  площади,  где  он рассчитывал найти следы добычи, но
ничего  не  нашли.  По  одну  сторону  островка  ревели  буруны,  по  другую
находилась  относительно  спокойная  воды  лагуны, в нескольких сотнях ярдов
виднелся  корпус  одного  из  самых больших резервуаров. У резервуара стояла
очистная  баржа.  На  ее  мостиках  виднелись фигуры членов экипажа. Далее в
трех милях едва виднелись дома жителей острова.
     Охотнику  казалось,  что  он  вряд  ли  здесь найдет ключ, и поэтому он
вновь обратил внимание на ближайшее сооружение.
     Островок,  на  котором  они  находились,  был  очень  похож на тот, где
находился  бассейн Хэя. У него тоже были неправильные края - утесы, покрытые
живыми  кораллами.  Среди  них вода то уходила, то плескалась чуть не в лицо
наблюдателям,  когда  новый  вал  обрушивался на остров. Некоторые щели были
шире в нижнем конце, и вода в них казалась спокойней.
     Именно  в  эти  широкие  щели главным образом и заглядывали мальчики. В
других  искать что-нибудь было опасно, да и трудно было ожидать какую-нибудь
находку.
     Райс  первым выскочил из лодки и побежал к большой щели, пока остальные
вытягивали  лодку.  Он  лег  на  край,  заслонил  глаза  от  солнца  и  стал
вглядываться в чистую воду. Когда остальные подошли, он уже раздевался.
     - Я  первый,  -  сказал он, когда остальные наклонились, чтобы увидеть,
что он нашел.
     Прежде  чем  они  могли рассмотреть его находку, Райс скользнул в воду,
взволновав  ее  поверхность,  так  что  ничего  не  стало  видно.  Вскоре он
вынырнул и попросил один из шестов, которые находились в лодке.
     - Не могу высвободить, - сказал он. - Похоже, эту штуку там зажало.
     - Что это? - послышалось сразу несколько голосов.
     - Не знаю. Ничего подобного я не видел. Поэтому я и хочу его поднять.
     Он  взял  шест,  который протянул ему Колби, и снова скрылся под водой.
Предмет, который его заинтересовал, находился на глубине пяти футов.
     Несколько  раз  Кеннет  выныривал,  чтобы вдохнуть, так и не высвободив
загадочный   предмет.  Наконец  Боб  пришел  ему  на  помощь.  У  него  было
преимущество  перед  другими мальчиками: благодаря тому, что Охотник изменил
кривизну его глазной линзы, он гораздо лучше, чем обычно, видел под водой.
     Он  легко  разглядел  предмет,  над которым работал Кеннет, но не узнал
его.  Это  было  полое  полушарие из тусклого металла восьми-девяти дюймов в
диаметре  и  в  полдюйма  толщиной.  Плоская  сторона  полушария  наполовину
защищалась  пластиной  из того же материала. Предмет зацепился за коралловый
отросток в нескольких дюймах от дна. Он сидел, как шляпа на колышке.
     Другой  обломок  коралла упал на него сверху и прижал. Райс пытался при
помощи шеста сдвинуть этот верхний обломок.
     Через  несколько  минут  напрасных  усилий  они  остановились, перевели
дыхание  и  договорились  о  совместных  действиях.  Боб  должен  был на дне
заводить  конец  шеста.  Кеннет,  получив  его  сигнал, упрется ногой в край
бассейна  -  оба  были  в  обуви, как и полагается в коралловом бассейне - и
будет  толкать,  чтобы  снять  обломок  с  предмета.  В первый раз ничего не
вышло:  конец  шеста  выскользнул.  На  второй  раз получилось, даже слишком
хорошо. Кусок металла высвободился и откатился в более глубокое место.
     Боб  вынырнул,  чтобы  перевести  дыхание.  Он  наполнил легкие и хотел
что-то  сказать  Райсу,  но заметил, что того не видно. Он подумал, что Райс
уже  вдохнул воздух и нырнул за своей добычей, но в этот момент уровень воды
понизился, и появилась голова Райса.
     - Помогите! Нога...
     Слова  оборвались,  так  как  вновь  поднялась  вода,  но ситуация была
предельно  ясна.  Боб сразу нырнул, уперся ногами в дно и попытался сдвинуть
глыбу,  снятую с куска металла и теперь придавившую ногу Кеннета. Ему это не
удалось,  и  он  появился  на  поверхности  в тот момент, когда уровень воды
понизился.
     - Молчи! Набирай воздух! - заорал Мальмстром.
     Впрочем,  Райс  был  слишком  занят  дыханием. Боб осмотрелся в поисках
шеста,  увидел  его  на  воде  в нескольких ярдах и поплыл за ним. Колби, не
говоря  ни  слова,  направился  к  лодке. Когда Боб вернулся с шестом, Колби
принес ведро, которое Хэй захватил у своего бассейна.
     Все  произошло  так  быстро,  что  Мальмстром  и Хэй едва осознали, что
случилось.  Они  в  удивлении  смотрели  на ведро в руках Хафа Колби, тот не
тратил  времени  на  объяснения.  Он  лег  на  живот у края воды. Когда вода
отступила,  он  надел перевернутое ведро на голову попавшего в ловушку Райса
и проговорил:
     - Держи его!
     Райс,  как  ни  удивительно, понял его и последовал приказу. Когда вода
вновь  поднялась,  он обнаружил, что голова его окружена воздухом. Боб этого
не  видел,  он  возился  под  водой. Появившись на поверхности, он удивленно
вытаращил глаза, но тут же все понял.
     - Помочь? - с беспокойством спросил Хэй.
     - Я  думаю, что на этот раз справлюсь, - ответил Боб. - Сейчас переведу
дыхание.
     Он  отдыхал,  а Хэй подбадривал попавшего в ловушку товарища, когда его
голова показывалась над водой. Роберт нашел время пробормотать Охотнику:
     - Поэтому я и не хотел приходить сюда один.
     Потом он крепче сжал шест и нырнул.
     На  этот  раз  ему  удалось  установить  шест  и  нажать. Глыба коралла
сдвинулась,  но в этот момент шест треснул, раскололся и ударил его в грудь.
На  этот  раз  Охотник не мог возражать: его Хозяин явно выполнял свой долг.
Поэтому чужак без возражений занялся царапинами. Боб снова вынырнул.
     - Помогите,  мой шест сломался. Возьмите другие шесты, может, весло или
два, и все идите сюда.
     - Может, лучше сходить за ломом? - предложил Мальмстром.
     - Нам  лучше  справиться  самим, - возразил Боб. - Приближается прилив,
скоро ведро уже не поможет. Давайте!
     Через   несколько  секунд  четверо  мальчиков,  вооруженные  шестами  и
веслами,  были  в  воде.  Боб  на  дне  размещал  концы  рычагов,  остальные
удерживали  их,  готовые  по  команде  нажать.  Они  ничего  не  знали о его
преимуществе,  а  приняли его лидерство просто потому, что он первым сказал,
что нужно делать. В такое время никто не стал спорить.
     Как  ни тяжела была глыба, она поддалась объединенным усилиям, хотя при
этом  они  едва  не  потеряли  весло.  Обломок  коралла  приподнялся лишь на
мгновение,  и Кеннет оказался в состоянии вытащить онемевшую ногу. С помощью
товарищей он выбрался из воды и сел, поглаживая ногу.
     Остальные собрались вокруг.
     Райс был бледен, он долго переводил дыхание.
     Остальные  мальчики  испугались  не меньше, и никто не собирался идти в
воду  за  куском  металла.  Десять  минут спустя Райс сказал, что будет жаль
затраченной  работы. Боб понял намек и снова нырнул, но предмет не был виден
среди морских перьев и ветвившихся кораллов, закрывавших дно бассейна.
     До  ужина оставалось еще много времени, но дальнейшие поиски в рифах не
привлекали  мальчиков.  Они  без споров решили проплыть две мили, отделявшие
их от большого дока.
     - Там  должно  быть  мирно,  потому  что  корабль вернется только через
неделю, - невинно заметил Хэй.
     Никто не ответил, хотя все поняли, о чем он говорит.
     Потом он часто вспоминал эту фразу.
     Охотник  ничего  не  слышал.  Последние  четверть  часа  его мысли были
полностью  заняты  защитной оболочкой генератора, которую он видел и трогал,
и которая явно была не с его корабля.

                                  Глава 12
                                  ПАДЕНИЕ

     В  начале  разговоров  почти  не  было: все сильно испугались. Но когда
Норман Хэй сказал что-то об аквариуме, разговор расцвел с новой силой.
     - Может,  мы  сумеем  найти  здесь  что-нибудь,  чтобы убрать цементные
пробки из бассейна, - сказал Хэй.
     - Нужно  будет  что-нибудь  очень  хорошее, - заметил Коротышка. - Этот
подводный  цемент  крепок:  им покрыт док, и там нет ни следа от приходящего
танкера.
     - Танкер  не касается дока, разве что кто-нибудь проявит небрежность, -
сказал  с  носа  Райс. - Но Норм прав: нужен какой-нибудь инструмент. Вокруг
нашего дома ничего нет, я знаю.
     - А что же мы используем - молоток или зубило?
     - От  молотка под водой мало толку. Нужен длинный тяжелый лом с хорошей
ручкой. Кто знает, где его можно взять?
     Никто не ответил, и Хэй продолжил:
     - Ну,  что  же, спросим на доке. Если и там не знают, то строители выше
по холму должны знать.
     - Если  бы  удалось  найти  шлем  для  подводных  работ, все сделали бы
быстро, - внес свой вклад Райс.
     - Такие  шлемы  есть только на доке, а я сомневаюсь, чтобы нам их дали,
-  сказал  Боб. - Да, кроме того, из всех нас только Коротышка сможет надеть
водолазный костюм.
     - А что в этом плохого? - спросил Мальмстром.
     - Ты всех распинаешь за время работы. Да никто нам и не даст.
     - Может, сделаем сами?
     - Может,  но мы проговорим четыре года, а потом должны будем каждый раз
нырять, сдерживая дыхание.
     Это было одно из редких замечаний Колби.
     Как обычно, никто не нашел возражений.
     Райс снова нарушил молчание.
     - А  чем  ты будешь удерживать рыбу? Боб говорил что-то о сетке, но где
ты ее возьмешь?
     - Не  знаю.  Если  где-то  на  острове есть сетка, то только на складах
дока.  Я  попытаюсь  стянуть  кусок. А если нет, разыщем толстую проволоку и
сделаем сами. Отверстие там небольшое.
     Они  привязали  лодку  к  доку  со  стороны  берега почти под мостиком,
ведущим  на  сушу.  Райс  и  Боб  прочно  привязали  лодку,  а остальные, не
дожидаясь  их,  поднялись  по  главному  трапу.  Кен из-за поврежденной ноги
поднимался  с  трудом,  но  он  умудрился  скрыть это. Оказавшись на палубе,
мальчики стали оглядываться.
     Док  был  очень  большим  даже  для  таких сооружений. Недельная добыча
нефти  была  значительной  и  все  увеличивалась.  Соответственно  строились
запасные емкости.
     Прежде   всего   бросались   в  глаза  четыре  огромные  цилиндрические
цистерны.  Их  насосы  и  управляющие системы выглядели крошечными, пожарных
перегородок  не было. Сооружение было построено из стали и бетона, с большим
количеством   дренажных   отверстий   на   уровне  воды,  и  противопожарные
приспособления   состояли  главным  образом  из  брандспойтов,  которые  под
высоким давлением должны были смывать горящую нефть в море.
     Между  и вокруг цистерн виднелись сараи из гофрированного железа, такие
же,  как  на берегу, а на конце, противоположном мостику, находилась сложная
аппаратура,  с  помощью  которой  можно  было  выделить  бензин,  керосин  и
смазочные  масла  из  сырых  продуктов резервуаров. Те небольшие количества,
которые  требовались  на  острове,  дешевле  было  производить на месте, чем
перевозить нефть на Таити, а оттуда везти произведенные продукты.
     Мальчиков  в  данный  момент интересовали склады. Никто из них не знал,
зачем  могла бы понадобиться на острове проволочная сетка, но никогда нельзя
быть  уверенным,  а  они не хотели упускать ни одной возможности и двинулись
гуськом между цистернами.
     Прежде  чем они добрались до нужного склада, им кое-что помешало. Из-за
угла   вытянулась   рука,  вцепилась  в  воротник  Райса  и  втянула  его  в
сооружение.
     Мальчики  в  замешательстве  остановились,  потом понимающе улыбнулись,
услышав  голос  Чарли  Терола. Он говорил что-то насчет "зайцев" и "работы".
Звучало  это  загадочно.  Беседа  продолжалась уже несколько минут, а голоса
Райса  не  было  слышно.  Боб  размышлял, не стоит ли намекнуть о намерениях
Терола,  но  он  был  уверен,  что  никакого  вреда не будет: Чарльз слишком
доволен собой.
     Тем  временем  к группе присоединился глуповато выглядевший Райс. Терол
шел за ним, слегка улыбаясь.
     Он подмигнул, поймав взгляд Боба.
     - Вам ведь нельзя быть здесь, парни, - сказал Терол.
     - Как и тебе, - возразил Хэй.
     Он не собирался уходить, пока есть возможность раздобыть нужное.
     - Ты тоже здесь не работаешь.
     - Можешь  спросить,  -  свирепо  ответил  Терол.  - Я, по крайней мере,
помогаю. Вы, должно быть, что-то ищете.
     Это  было  утверждение,  но  с  легким намеком на вопросительный знак в
конце.
     - Ничего такого, чего бы здесь хватились, - защищаясь, сказал Хэй.
     Он  собирался  распространиться  на  эту  тему,  когда послышался новый
голос.
     - А мы можем быть уверены в этом?
     Мальчики повернулись к говорившему и увидели отца Боба.
     - Мы  всегда рады одолжить что-нибудь, если знаем, на что оно идет. Что
вам на этот раз нужно?
     Хэй  охотно  объяснил. Совесть у него была чиста, он собирался спросить
разрешение, правда, предварительно выбрав, у кого спрашивать.
     Мистер Киннэйрд кивнул.
     - Думаю, что-нибудь найдем. Посмотрим.
     Все,  включая  Терола,  пошли  за  ним по скользким стальным плитам. По
пути  Хэй  объяснил,  что  случилось  с  его бассейном, и как они обнаружили
причину.  Мистер  Киннэйрд  был  хорошим  слушателем, но он бросил взгляд на
сына,  которого тот, к счастью, не заметил, когда услышал о входе в возможно
зараженную воду.
     Разговор  напомнил  Бобу  о книге, и он спросил о ней Хэя: когда тот на
мгновение замолчал. Мистер Киннэйрд не удержался:
     - Теперь ты собираешься быть врачом? Не похоже по твоим действиям.
     - Нет, я просто хотел кое-что узнать.
     Охотник  в  это  время  думал, когда ему удастся поговорить с Хозяином.
Пока это было невозможно.
     Мистер Киннэйрд улыбнулся и свернул в дверь одного из складов.
     - Здесь кое-что может быть, Норман, - сказал он.
     Он  открыл дверь. Внутри было темно, но щелкнул выключатель, и зажглась
лампа  в  центре  потолка. Все сразу увидели большой клубок четвертьдюймовой
гальванированной  проволочной  сетки, сделанной как будто по заказу Нормана.
Хэй бросился к ней, а отец Боба выглядел так, будто он сам ее изобрел.
     - Сколько тебе нужно?
     - Хватит куска в восемнадцать квадратных дюймов, - ответил Хэй.
     Мистер  Киннэйрд  взял  со стеллажа ножницы и принялся за работу. Через
несколько секунд он протянул Норману нужный кусок, и все вышли из склада.
     - Я  не  знал,  что на острове для чего-то нужна такая сетка, - заметил
Боб, когда его отец закрывал дверь.
     - В  самом  деле? - спросил отец. - Я думал, ты уже всюду сунул нос и в
случае необходимости сумеешь все построить заново.
     Он   повел   всех   к   ближайшей   запасной   цистерне   и  указал  на
канализационную трубу.
     - Вот, - сказал Он.
     Он указал на неогражденное четырехфутовое квадратное отверстие.
     Мальчики  столпились  вокруг  и  заглянули.  В нескольких футах ниже их
между  ними  и  водной  поверхностью  далеко внизу виднелась защитная сетка,
точно такая, как у Нормана.
     - Разве она выдержит человека? - спросил Боб.
     - Она  не  рассчитана  на людей, - возразил отец. - Вернее, люди должны
уметь  плавать.  Она  предохраняет  инструменты,  они  все время скользят по
плитам. Людям не позволено гулять вблизи этих отверстий.
     Он  отвернулся  от  отверстия и тут же продемонстрировал справедливость
своих слов.
     Он  поскользнулся,  во  всяком случае, Мальмстром настаивал, что первым
поскользнулся  мистер  Киннэйрд,  но никто в этом не был уверен. Группа вела
себя,  как  кегли  под  ударом.  На  ногах  удержался  только Терол, да и он
вынужден  был  двигаться с большой скоростью. Мальмстром толкнул Хэя, у того
ноги  подогнулись  и  ударились  о Боба и Колби. Их подошвы, в свою очередь,
проехались   по  скользкому  металлу,  и  Боб  закричал,  осознав,  что  ему
предстоит проверить прочность сетки.
     Быстрота  его  реакции принесла ему место в школьной хоккейной команде,
и  на  этот  раз она спасла его. Он упал ногами вперед, как только носки его
ног  коснулись  сетки,  он  широко  развел руки, ухватившись за край палубы.
Край  отверстия болезненно ударил по ребрам, но руки приняли на себя большую
часть веса, и сетка выдержала.
     Отец,  стоя  на  четвереньках,  пытался  схватить его за руку, но снова
поскользнулся  и  промахнулся. Мальмстром и Колби, лежа и не пытаясь встать,
схватили Боба за руки и поддерживали его, пока он не выбрался.
     Боб  вытер  пот со лба, а отец как будто что-то достал из уголка глаза,
потом мужчина принужденно улыбнулся.
     - Понимаешь,  что  я  имел в виду? Я думаю, кто-то из нас опаздывает на
ужин. Там ваша лодка привязана? Ее ведь нужно отвести к ручью?
     Мальчики согласились с этим.
     - Тогда  идите,  пока не случилось еще что-нибудь. Я скоро пойду домой,
Боб. Рассказать твоей матери? Я думаю, нет.
     Они расстались чуть не со смехом.
     Охотник,  однако,  не  смеялся и не чувствовал такого желания. Он хотел
поговорить  с  Бобом,  но ему так много нужно было сказать, что он не знал с
чего  начать.  Он  почувствовал облегчение, когда мальчик сел не за весла, а
на  нос.  Как  только  Боб  отвел  взгляд  от  друзей,  Охотник  привлек его
внимание.
     - Боб!
     Проецируемые  буквы  стояли  косо  и  были  подчеркнуты.  Они  были  бы
раскрашены,  если  бы  была такая возможность. Впрочем, у мальчика создалось
желаемое впечатление срочности. Он тут же устремил взгляд на горизонт.
     - Мы  минуем  пока твою тенденцию получать небольшие раны, поскольку ты
знаешь,  что  я  позабочусь  о  них, - начал Охотник. - Тенденция достаточно
плоха  сама  по  себе,  но ты буквально кричишь о своей невредимости. Ты без
малейших  колебаний  публично  решился  вступить  утром  в эту воду, ты всем
заявил  о  своем  новом интересе к биологии! Несколько раз сегодня я чуть не
забыл  свое  воспитание  и не парализовал твой язык. Вначале я думал, что ты
просто  спугнешь  добычу,  и она уйдет в более глубокое укрытие. Теперь я не
уверен, что дело не окажется еще серьезнее.
     - Но что он может сделать? - пробормотал Боб неслышно для других.
     - Я  не  уверен,  конечно,  но кажется странным, что сегодняшний случай
последовал  после  всех  этих разговоров, которые слышали те, кого мы больше
всего подозреваем.
     Боб  молча  усваивал  эту  мысль минуту или две. Прежде чем он что-либо
сказал, Охотник добавил:
     - Даже  то,  что  ты  так  внимательно рассматривал мертвую рыбу, могло
вызвать подозрение у нашего друга.
     - Но Норм осматривал ската не менее внимательно, - возразил Боб.
     - Я это тоже заметил.
     Охотник  не  развил  свою мысль, давая возможность своему юному хозяину
самому сделать выводы.
     - Но  что  же  он может сделать? Как он мог вызвать это падение? Ты сам
сказал,  что  не  можешь заставить меня сделать что-нибудь. Он отличается от
тебя?
     - Нет.  Верно,  что  он  не  может  заставить  ни  одного из этих людей
толкнуть  тебя.  Однако  он  может  убедить их. Вспомни, ты много сделал для
меня.
     - Но ты сказал, что он не будет сообщать о себе.
     - Я  так  думал:  это слишком рискованно. Но он мог рискнуть и выдумать
какую-нибудь  правдоподобную  историю. Это было бы нетрудно. Хозяин не может
знать, что гость лжет.
     - Но  что  хорошего  для  него,  если  бы  я  оказался  в трубе? Я могу
плавать,  и  все  это знают. Даже если бы я не умел и утонул бы, тебя это не
остановит надолго.
     - Верно.  Он  мог  намериваться слегка ранить тебя, чтобы я себя выдал.
Какую  бы  историю он ни рассказал, вряд ли он сумеет убедить кого-нибудь из
твоих друзей причинить тебе серьезный вред.
     - Значит,  ты думаешь, что, может быть, Терол старается уйти с острова,
чтобы  угодить  нашему  другу?  Я  думал,  он  на  самом  деле  хочет начать
работать.
     - Конечно,   такая   возможность   существует.  Мы  обязательно  должны
проверить его до отплытия или удержать его на острове.
     Боб  не  обратил  особого  внимания  на  это утверждение. Он слышал его
раньше. В голову ему пришла новая мысль.
     Источником  ее  было  одно  замечание Охотника, нужно было время, чтобы
она  созрела,  и вот она, ослепительно ясная, появилась в его мозгу. Охотник
сказал,  что  преступник  может  обмануть  своего  Хозяина,  и что Хозяин не
сможет проверить его правдивость.
     Боб  вдруг  понял,  что  у  него  нет  возможности проверить истинность
рассказа  Охотника.  В  его тело вполне мог удобно расположиться преступник,
убегавший от преследователя.
     Он  чуть  не  сказал  об  этом,  но в последний момент его спас здравый
смысл.
     Он  должен  сам  это  проверить,  а  пока  не проверит, должен казаться
верящим и готовым помогать.
     Впрочем, он серьезно не сомневался в Охотнике.
     Несмотря   на   коммуникационные  ограничения,  само  поведение  чужака
создало  у  мальчика  хорошее представление о его личности - это очевидно из
того  факта,  что  Боб впервые усомнился в мотивах своего гостя. Но сомнение
возникло, и его следовало разрешить.
     Когда  лодка  достигла  ручья,  Боб был задумчив и мало говорил. Это не
вызвало  замечаний. Все мальчики сильно устали и были слегка подавлены двумя
происшествиями  за  один  день.  Они  добрались до дороги, достали из кустов
велосипеды  и  разъехались по домам, договорившись встретиться на этом месте
после завтрака.
     Оставшись  наконец  один,  Боб  смог  свободнее  поговорить с маленьким
детективом.
     - Охотник,  если ты думаешь, что из-за меня наш друг станет подозревать
нас,  почему  это  тебя  беспокоит?  -  спросил  он.  -  Если  он попытается
что-нибудь  сделать,  то  выдаст  себя.  Это  лучший  способ  отыскать его -
использовать  меня  как  приманку.  В  конце  концов,  единственный разумный
способ отыскать иголку в стоге сена - использовать магнит.
     - Я думал об этом. Это опасно.
     - Как он может повредить тебе?
     - Не  думаю, чтобы он смог. Меня беспокоит опасность для тебя. Не знаю,
проявляешь  ли  ты храбрость зрелости или глупости, но пойми раз и навсегда:
я  никогда  не подвергну тебя опасности, если будет какая-нибудь возможность
избежать этого.
     Боб  ничего  не  ответил, и если Охотник правильно понял напряжение его
мышц,  сдерживавших удовлетворенную улыбку, он никак не проявил этого. Но он
хотел  решить  еще  одну  проблему  и поэтому задал вопрос. Он шел пешком, и
поэтому разговор с Охотником не представлял опасности.
     - В  лодке  ты  говорил,  что можешь парализовать мой язык. Ты на самом
деле можешь, или просто заливал?
     Охотник  не был знаком с этим жаргонизмом, но правильно догадался о его
значении.
     - Я   могу   парализовать   любую   мышцу  в  твоем  теле  нажатием  на
контролирующий  нерв.  Как  долго  будет  продолжаться такое состояние после
того,  как  я перестану, не могу сказать. Я не пробовал ни с тобой, ни с кем
другим.
     - Покажи мне.
     Боб остановился и застыл в ожидании.
     - Иди домой, ужинай и перестань задавать глупые вопросы!
     Боб пошел, на этот раз не сдерживая широкой улыбки.

                                  Глава 13
                           ИНЖЕНЕРНАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ

     Суббота  была не очень обещающим днем, с точки зрения Охотника - так он
по  крайней  мере  думал  тогда  - и еще меньше, с точки зрения Нормана Хэя.
Мальчики,  как  и  договорились,  встретились  на  дороге  у бетонной трубы.
Норман  принес  кусок  сетки,  но никто не придумал, что делать с цементными
пробками.
     Поэтому   было   решено   отправиться  на  другой  конец  острова,  где
сооружался  новый  резервуар,  и  посмотреть,  не  найдется  ли  чего-нибудь
подходящего.  Они вместе поехали по дороге пересекли большой ручей, проехали
мимо школы и дома Терола.
     Тут  они не свернули к доку, а поехали прямо, мимо нескольких сараев из
гофрированного железа, до конца мощеной дороги.
     Здесь  они оказались в самой высокой точке острова, на склоне холма, со
стороны  лагуны.  Ниже и впереди виднелись три резервуара, действовавшие уже
несколько  лет,  еще  дальше - новое сооружение, почти такое же большое, как
резервуары  в лагуне. Оно было закончено только месяц назад. Мальчики знали,
что за ним строится еще один резервуар. Он-то и был их целью.
     Мощеная  дорога  кончилась,  но строители пробили своими машинами след,
составлявший  продолжение  дороги.  Впрочем, оказалось, что этот район легче
преодолевать  пешком,  и  мальчики  оставили велосипеды. Идти было недалеко:
триста  ярдов до большого резервуара, семьдесят вдоль его нижней стены и еще
немного до строительной площадки.
     Подобно  соседу,  новый  резервуар располагался на склоне холма, частью
врезанный  в  землю,  частью над ней. Дно было выложено, закреплено и залито
бетоном.  В  данный момент внимание строителей занимали части стен, лежавшие
на  земле.  Мальчики  с  облегчением заметили, что земляные работы, кажется,
кончились.  Значит, можно будет попросить нужные инструменты. Действительно,
они  не  встретили никаких трудностей. Почти сразу им встретился отец Райса,
который  охотно  отыскал  два  лома  и  дал разрешение взять их. У него были
скрытые  причины:  почти все детское население острова в возрасте от четырех
до  семнадцати  лет  собралось  здесь  - мужчины серьезно обсуждали вопрос о
том,  чтобы  временно  школа  работала  все  семь дней в неделю - и все, что
могло  избавить  хоть  от  части  их,  заслуживало  внимания.  Мальчиков эти
причины не интересовали. Они взяли ломы и вернулись прежним путем.
     Начало  было  хорошим,  но  потом  дело  пошло  хуже.  Они без задержек
добрались  до  бассейна  и  принялись  за работу, по очереди ныряя и отбивая
ломами  бетон. Со стороны моря они не могли работать: всякий вошедший в воду
там  был  бы  разрезан  на  части  о  кораллы первым же буруном. К обеду они
отковыряли немало бетона, но сделать предстояло еще много.
     Встретившись  после  обеда  в  обычном  месте,  они  увидели стоявший у
обочины  "джип".  Рядом  стояли  Райс и его отец, а на заднем сидении лежало
оборудование, которое мальчики узнали.
     - Папа  взорвет ворота! - крикнул младший Райс. - Он ушел от резервуара
на пару часов.
     - Все,  что  угодно, лишь бы убрать вас из-под ног, - заметил его отец.
- Поезжайте на велосипедах. Я отвезу заряд.
     - Это безопасно, возразил Боб.
     Он хотел осмотреть взрывное устройство.
     Мужчина посмотрел на него.
     - Никаких  возражений, - сказал он. - Твой отец оставил бы вас здесь, а
сам отвез бы заряды и взорвал. И я его понимаю.
     Без  дальнейших  комментариев  он сел за руль. Боб, знавший, что мистер
Райс говорит правду, взобрался на велосипед, и все поехали.
     У дома Хэя "джип" остановился, груз извлекли.
     Мистер  Райс  настоял,  что сам будет нести динамит и капсюли, хотя Боб
считал,  что  придумал  хороший  аргумент:  их нельзя нести вместе. Провод и
плунжер  по  очереди  несли Боб и Мальмстром. Все пешком пошли на берег. Они
взяли немного левее, чем в среду, и вышли к южному концу полоски песка.
     Здесь,  как  и  у  бассейна,  появился риф, изгибаясь к югу и востоку и
постепенно  почти  полностью  окружая  остров.  На южной стороне, где лагуна
была  уже,  риф нигде не удалялся от берега далее, чем на полмили, и на этой
стороне  ничего не строили. Там, где на южном конце начинался барьер, имелся
проход  из открытого моря в лагуну, но он был гораздо меньше и едва позволял
пройти лодке.
     Это и были "ворота", о которых говорил Райс.
     С  некоторого  удаления  казалось,  что  проход  чист, но более близкий
осмотр  показал,  что там есть препятствие. Конец прохода, открытый с запада
морским  волнам,  был  аккуратно  закрыт  обломком  коралла  в шесть футов в
диаметре.  Он  отломился  от рифа где-то дальше и был принесен волнами, пока
не  застрял,  так  что  волны  не  могли его больше нести. Даже мальчикам не
нужно  было  второго  взгляда, чтобы понять, что вручную им не сдвинуть этот
обломок.
     Конечно,  можно было достичь южной лагуны в лодке, обогнув другой конец
острова, но все согласились, что расчистка прохода заслуживает трудов.
     Мистер  Райс  после  тщательного  инструктажа  доверил Колби размещение
заряда:  сам  он  не  хотел  нырять.  Он  заставил  всех  отойти к пальмам и
укрыться  за  стволами,  прежде чем поджег фитиль. Результат оказался весьма
удовлетворительным:  в  воздух  взлетело  облако  брызг и обломков коралла в
сопровождении умеренного шума - динамит взрывается не очень громко.
     Когда  дождь обломков кончился, мальчики бросились к воротам и увидели,
что  второй  взрыв  не  понадобится.  Примерно четверть обломка откатилась в
сторону, три четверти полностью исчезли. Места для лодки было достаточно.
     Мальчики  справились  со  своим буйным весельем и помогли мистеру Райсу
погрузить оборудование обратно в машину, но дальше их мнения расходились.
     Мальмстром  хотел  вернуться  к  работе  в  бассейне,  Хэй и Боб хотели
воспользоваться  вновь  открытыми воротами и осмотреть южный риф. Колби, как
обычно,  промолчал.  Никто  не  подумал  разделиться, и как ни странно, спор
выиграл  Хэй.  Главным  его  доводом было, что уже давно за полдень, и лучше
будет  начать  исследование  рифа  утром  и  затратить на это весь следующий
день.
     Боб,  конечно,  настаивал  бы  на  том, чтобы дать возможность Охотнику
осмотреть  остальную часть его "охотничьей территории", но детектив накануне
вечером рассказал ему, что за кусок металла вызвал инцидент с Райсом.
     - Это  кожух  генератора  с корабля, аналогичного моему, - сказал он. -
Он,  несомненно, не с моего корабля. Я уверен в этом. Если бы я только видел
его,  была  бы  возможность  ошибки  -  вероятно, у вас, людей, присутствуют
аппараты,  похожие с небольшого расстояния на кожух, но я пощупал его, когда
ты нырял босиком. На нем выгравированы буквы нашего алфавита.
     - Но как он попал туда, если самого корабля нет поблизости?
     - Я  говорил  тебе,  что  наш  друг  труслив. Он отделил кожух и взял с
собой  в  качестве  защиты,  хотя  такой  груз  и  задержал  его.  Я  должен
согласиться,  что  это  хорошая  защита. Ни одно живое существо не смогло бы
пробить  или  смять металл. С грузом он должен был ползти по дну. Так меньше
вероятности,  что  его  проглотят целиком. Хитрый ход. Только он оставил нам
доказательство и высадки, и того, где она произошла.
     - А что он стал делать потом?
     - Я  уже  сказал:  при первой же возможности нашел хозяина. Твои друзья
по-прежнему  под  подозрением,  включая  молодого  человека,  который улегся
спать рядом с динамитом.
     В  соответствии  с  этой  информацией  Боб  согласился  воздержаться от
осмотра рифа и посвятить вторую половину дня скучной работе.
     Это  даст  ему  время подумать, а подумать ему было необходимо. За свои
размышления  он  был  вознагражден  одной  идеей,  но  он  не мог говорить с
Охотником  в  присутствии  других.  Наконец  он отказался от таких попыток и
сосредоточился на выковыривании цемента.
     К  тому  времени,  когда  нужно  было  идти ужинать, им удалось пробить
пробку - по крайней мере лом проходил на ту сторону.
     Обратная   дорога   была  занята  спором,  достаточно  ли  будет  этого
отверстия. Вопрос не был решен, когда мальчики разошлись.
     Оставшись   в   одиночестве,  Боб  тут  же  высказал  свое  предложение
Охотнику.
     - Ты  все время говоришь, - сказал он, - что не покинешь мое тело, пока
я  бодрствую,  чтобы  я  не  мог тебя увидеть. Мне все равно, но я не буду с
тобой  спорить.  Но  допустим, я принесу на ночь в свою комнату какой-нибудь
сосуд:  бидон,  ящик,  что-нибудь достаточного размера, когда я усну - тут я
не  могу тебя обманывать - ты сможешь выйти и забраться в ящик. Если хочешь,
я  пообещаю,  что  не  загляну внутрь. Потом я оставлю ящик у дома одного из
ребят  ночью.  Ты  сможешь  выйти,  провести  проверку  в этом доме и к утру
вернуться  в ящик. Я мог бы даже установить какой-нибудь индикатор, чтобы ты
смог показать, хочешь ли ты вернуться ко мне или перейти к следующему дому.
     Охотник задумался на несколько минут.
     - Мысль   очень  хорошая,  -  ответил  он  на  конец.  -  Но  есть  два
недостатка,  по  крайней  мере.  Во-первых, я смогу осмотреть за ночь только
один  дом  и  до  следующей  ночи  буду  еще  более  беспомощен, чем обычно.
Во-вторых,  на  время  моего  отсутствия ты останешься беззащитным. В других
случаях  это  было  бы  не так плохо, но ты должен помнить, что наша добыча,
возможно,  подозревает, что ты мой хозяин. Если за время моего отсутствия он
устроит какую-нибудь ловушку, это может кончиться плохо.
     - Это может убедить его в том, что я не твой хозяин, - возразил Боб.
     - Мой юный друг, это никому из нас не принесет добра.
     Дома Боб застал отца за едой.
     - Я не опоздал? - с беспокойством спросил он.
     Он вошел в столовую.
     - Нет,   все   в   порядке,  сын.  Я  вернулся  домой  пораньше,  чтобы
перехватить.  Мне  нужно  вернуться  к резервуару. Мы хотим установить формы
для стен и залить их вечером, так чтобы за воскресенье бетон застыл.
     - Можно мне пойти с тобой?
     - Работа  будет  кончена  не раньше полуночи. Я думаю, это не повредит.
Если  ты  вежливо  попросишь, мать, наверное, разрешит, а может, даже удвоит
сэндвичи, которые она сейчас готовит.
     Боб бросился на кухню, но, когда он был на полпути, мать ответила ему:
     - Ладно  на  этот  раз,  но  когда  пойдешь  в школу, все это кончится.
Договорились?
     - Договорились.
     Боб  уселся  напротив  отца  и начал его расспрашивать. Мистер Киннэйрд
отвечал  ему,  не  переставая  есть.  Бобу  не пришло в голову спросить, где
"джип",  но  он  понял  это,  услышав сигнал снаружи. Они вышли вместе, но в
машине  было  место  только  одного. Там уже сидели отцы Хэя, Колби, Райса и
Мальмстрома. Мистер Киннэйрд обернулся к Бобу.
     - Я  забыл  сказать.  Тебе  придется  взять  велик.  И  домой  придется
добираться на нем. Все еще хочешь идти?
     - Конечно.
     Боб  повернулся  к  крыльцу, где стоял его велосипед. Остальные мужчины
удивленно посмотрели на мистера Киннэйрда.
     - Ты  хочешь,  чтобы  он был там, когда мы будем заливать формы, Арт? -
спросил старший Мальмстром. - Тебе придется выуживать его из цемента.
     - Если  он  не может до сих пор присмотреть за собой, пора нам обоим об
этом знать, - ответил отец Боба.
     Он взглянул в том направлении, где исчез Боб.
     - Если  верить в наследственность, он не попадет в опасное положение, -
заметил плотно сложенный Колби.
     Он  подвинулся,  чтобы освободить место в машине. Он говорил с улыбкой,
чтобы  смягчить  свои  слова.  Мистера  Киннэйрда  эта реплика, очевидно, не
затронула.
     Рыжий  шофер  развернул  "джип" и двинул его по дороге. Боб ехал сзади,
усиленно   крутя   педали.  Поскольку  расстояние  до  главной  дороги  было
невелико,  а  поворот  крут, Бобу удавалось держаться рядом с машиной, но на
главной  дороге  "джип"  быстро  ушел вперед. Боб не догонял его. Он проехал
через  деревню,  добрался  до конца дороги, оставил велосипед и пошел дальше
пешком.
     Солнце село, и с тропической быстротой опустилась тьма.
     Однако  на  строительной  площадке недостатка в свете не было. Там, где
было  необходимо,  стояли  мощные переносные прожектора. Все они питались от
одного  генератора,  смонтированного  на  тележке, стоявшей в углу площадки.
Некоторое  время  Боб  занимался  изучением  этой  установки,  только что не
разбирая ее на части.
     Затем  он  побрел  к  задней  стене,  где  поднимали формы, и, применяя
принцип,  давно  испытанный  мальчишками,  некоторые  время помогал, поднося
всякую мелочь.
     Несколько раз он встречался с отцом, но они не обменялись ни словом.
     Как  и  все остальные мужчины, мистер Киннэйрд был слишком занят, чтобы
говорить.  Он  был  инженером  по  должности,  но, подобно всем остальным на
острове,  он  выполнял любую нужную работу. Охотник видел его изредка, когда
Боб  смотрел  в  нужном направлении, и он всегда был занят, опасно цепляясь,
как  казалось  чужаку,  за верхушки лестниц, соединявших перегородки, ступая
через  тридцатифутовые  пропасти, которые будут заполнены бетоном, взбираясь
по  склону,  чтобы  проверить  подготовку  смесителей, замирая над спиртовым
уровнем   с   теодолитом,   когда   он   определял   правильность  установки
какой-нибудь  части, даже работая по очереди у электропилы, которая отрезала
концы  стоек  - все эти работы в другом место делались бы различными людьми,
работы, которые иногда даже пугали наблюдавшего Охотника.
     Чужак  решил,  что  он поторопился осудить мистера Киннэйрда за то, что
тот  допустил  своего сына к опасной работе. Он просто об этом не думал. Что
ж,  тем  больше  работы  для Охотника. Может, когда-нибудь он сумеет научить
мальчика  заботиться  о себе, но если перед Бобом были пятнадцать лет такого
примера, шансы на успех были меньше, чем надеялся детектив.
     Однако мужчина не полностью игнорировал сына.
     Боб  сумел  скрыть  первый  зевок  от всех, кроме своего гостя, но отец
заметил  второй  и  велел  сыну уйти с площадки. Он знал, как отсутствие сна
отражается   на   координации  движений,  и  не  хотел,  чтобы  предсказание
Мальмстрома осуществилось.
     - Мне  идти  домой?  -  спросил  Боб.  -  Я хотел посмотреть, как будут
заливать.
     - Ты  не  сможешь  смотреть, если не поспишь. Нет, домой идти не нужно,
но  пока  не  работай,  а поспи. На верху холма есть хорошее место, там тебе
будет  удобно  лежать,  и  оттуда  все  видно.  Я разбужу тебя, когда начнут
заливать формы, если хочешь.
     Боб  не  возражал. Еще не было десяти часов, обычно он не ложился спать
так  рано,  но  последние  несколько  дней, полные напряженной деятельности,
представляли  собой  контраст  со спокойной школьной жизнью, и он чувствовал
усталость. К тому же он знал, что возражения не помогут.
     Он  поднялся  на холм и на самой вершине нашел место, соответствовавшее
описанию  отца.  Он  вытянулся  на  мягкой  траве,  положил голову на руку и
посмотрел на ярко освещенную сцену внизу.
     Отсюда  видно  было  все  сразу,  как  будто  он  смотрел  с балкона на
освещенную  сцену.  Только пространство у самого основания холма было скрыто
фермами.  Впрочем, в других местах было на что посмотреть. Даже вне площадки
было кое-что видно.
     Слабо   светилась   вода   лагуны.  На  фоне  ее  выделялись  ближайшие
резервуары. Более яркой полосой виднелся риф.
     Прислушавшись,   Боб   различил  гул  бурунов.  Впрочем,  подобно  всем
остальным  жителям  острова,  он  так  привык  к  этому звуку, что обычно не
ощущал  его.  Слева  видно  было  несколько  огней  - на доке и в полудюжине
домов,  не  скрытых  от его взгляда холмом. В другом направлении, на восток,
была  только  тьма.  Машины,  косившие  буйную  растительность  для  питания
бактерий,  на  ночь  останавливались,  и  доносились  лишь  шуршащие звуки -
маленькие  зверьки  и  случайный  ветерок.  На  острове  водились  комары  и
песчаные  мухи,  но  Охотник тоже считал, что его Хозяин нуждается во сне, и
поэтому  крошечными  псевдоподиями  отпугивал  всех  насекомых.  Несмотря на
твердую  решимость  - только полежать, Боб крепко уснул, когда отец поднялся
к нему на холм.
     Мистер  Киннэйрд  молча  подошел  и некоторое время смотрел на спавшего
мальчика  с  выражением,  которое  трудно  было  истолковать. Наконец, когда
снизу  донеслись  звуки  миксеров,  он  слегка  подтолкнул  мальчика.  Этого
оказалось  недостаточно, и он мягко потряс сына. Наконец Боб зевнул и открыл
глаза.  Потребовалось  несколько  секунд,  чтобы он понял, где находится, но
потом он сразу вскочил.
     - Спасибо, папа. Я думал, что не усну. Уже поздно? Заливают?
     - Только что начали.
     Мистер  Киннэйрд ничего не сказал о сне: он знал не только своего сына,
но и вообще мальчишек.
     - Мне   нужно   вернуться   на  площадку,  а  тебе,  наверное,  хочется
посмотреть  с верхнего участка. Я просто хочу убедиться, что тебя будет кому
вытянуть.
     Они без дальнейших разговоров стали спускаться вниз.
     У  миксеров  мистер  Киннэйрд  свернул  налево,  идя  вдоль  котлована,
приготовленного  для  резервуара,  а  Боб  остался  у  механизмов.  Они  уже
действовали.  Было  зажжено  еще  больше  огней,  и  каждая  операция  стала
отчетливо  видна.  В  приемные  устройства  машин поступал бесконечный поток
песка,  цемента  и воды: песок и цемент шли из заранее заготовленных груд, а
вода  поступала  из  расположенной  на краю лагуны опреснительной установки.
Гладкая  серо-бурая  река  бетона лилась из машин в пропасть между тщательно
установленными  формами.  Арена  действия  постепенно скрывалась под облаком
цементной  пыли.  Строители  были  защищены  от  нее очками, а Боб не был, и
постепенно  пыль проникла в его глаза. Охотник попытался что-то предпринять,
но  он  мог  лишь  натянуть  оболочку  поверх  глазных яблок, а это означало
ухудшение  зрения  у Хозяина и у него самого. Поэтому он предоставил слезным
железам  выполнять  свою работу. Охотник обрадовался, когда Боб вынужден был
подняться  выше на холм, чтобы спастись от пыли. Как обычно, он нисколько не
заботился  о  своей  безопасности,  и  мужчины  несколько раз отгоняли его в
сторону.
     Около  полуночи, когда заливка почти закончилась, мистер Киннэйрд снова
отыскал сына. Тот спал.
     Отец  не  стал  выполнять  свою угрозу и заставлять сына ехать домой на
велосипеде.

                                  Глава 14
                              ЕЩЕ ПРОИСШЕСТВИЯ

     Воскресным  утром  мальчики встретились, как и договорились, захватив с
собой  еду. Велосипеды, как обычно, спрятали, и группа с плеском направилась
по  ручью  к  лодке. Здесь все, кроме Боба, переоделись в купальные костюмы.
Боб  оставался  в  брюках  и  рубашке,  так  как  ожог  еще  не прошел. Он с
Мальмстромом взялись за весла и двинулись вдоль берега на северо-запад.
     У  бассейна Хэя они задержались и попробовали воду, которая казалась на
этот  раз  обычной  морской  водой.  Затем  они направили суденышко в проход
между островками и северным концом пляжа.
     Тут  им  пришлось  выбраться  на  берег:  прибой  был слишком силен для
гребли.
     Они прошли по краю пляжа, таща за собой лодку с полмили до ворот.
     Здесь они снова сели в лодку, и началось исследование южного рифа.
     Барьер  здесь  находился  гораздо ближе к берегу, чем с севера, полоска
воды  обычно  была  в  несколько  сотен  ярдов,  нигде  не  достигая  больше
полумили.
     Островков  тоже  было  меньше,  риф  большей  частью  состоял  из  леса
ветвистых  кораллов,  которые появлялись над водой только при отливе, но они
были  достаточно  широки,  чтобы  разбить даже самые сильные буруны. С точки
зрения   мальчиков,   тут  охотиться  за  добычей  было  труднее,  поскольку
интересовавшие  их предметы застревали в гуще кораллов. На лодке туда нельзя
было пробраться, и кому-нибудь приходилось надевать обувь и идти вброд.
     Боб,  конечно,  уже  не  искал  следов,  но Хэй прихватил с собой ящик,
набитый  влажными  водорослями,  и  несколько  банок  -  он надеялся набрать
образцы для своего бассейна. У остальных тоже были свои планы.
     Они  прошли  около  мили  вдоль рифа, и особенно повезло Хэю. Его банки
были  полны  морской  водой  и  образцами,  и  он  говорил  о  необходимости
вернуться  к  бассейну,  поместить  туда образцы и начать съемку. Остальные,
естественно,  хотели  продолжать  исследование.  Высадившись  на  небольшой,
покрытый  почвой  островок,  они  поели,  обсуждая  эту  проблему,  и решили
бросить жребий.
     Но исследование не было продолжено, и к бассейну они не вернулись.
     Совершенно  нечаянно  Райс  предложил решение. Он стоял на носу лодки -
все  остальные  находились  на берегу - намереваясь оттолкнуться от коралла.
Мальчикам  не  пришло  в голову, что если одна доска прогнила настолько, что
не  могла  выдержать  вес  четырнадцатилетнего подростка, то остальные могли
оказаться в том же состоянии.
     Им  напомнили  о  такой  возможности,  когда левая нога Райса с громким
треском  провалилась  сквозь доску, соседнюю с новой, и он спасся от падения
за  борт,  только  ухватившись  за  сидение. Впрочем, он мог и не держаться,
потому,  что  через  несколько секунд лодка заполнилась водой, и он оказался
сидящим по пояс в лагуне.
     На  мгновение все были ошеломлены. Затем Колби рассмеялся, и все, кроме
Райса, присоединились к нему.
     - Надеюсь,  в  последний  раз  я слышу, как ступают сквозь дно лодки, -
сказал  наконец  сквозь смех Хаф. - Я, по крайней мере, сделал это близко от
дома, так что добираться было не трудно.
     Они  вброд  добрались до берега, взяв с собой лодку. Все умели плавать,
у  всех был богатый опыт по части затонувших лодок, и все знали, что хоть их
корабль  полон  воды, он вполне способен поддерживать их вес, если они будут
низко  держаться в воде. Они только убедились в сохранности добычи - большая
часть  образцов  Хэя  сбежала  - и через мелкую лагуну устремились к берегу.
Оказавшись на достаточной глубине, они сняли обувь и положили ее в лодку.
     Каждый  одной  рукой  держался  за борт, а другой отталкивался от воды.
Никаких  трудностей они не встретили, хотя на полпути кто-то весело заметил,
что они только что кончили есть.
     На  берегу мнения снова разошлись. На этот раз обсуждался вопрос, нужно
ли  оставить  лодку  здесь и через весь остров нести доску и инструменты или
отвести  ее  к  ручью.  Расстояние  до  их  домов напрямик через хребет было
невелико,  но  путь  большей частью шел через джунгли, а нести через джунгли
груз  вовсе  не  просто. Можно было, конечно, пронести все по берегу, но это
означало  лишнее  расстояние.  Поскольку  следующий  день  был понедельник -
уроки  -  они  не  надеялись  осуществить  переноску  за раз, и поэтому было
решено перетащить лодку к ручью.
     Времени  у  них  было  много, поэтому они вначале вытащили суденышко на
берег,  чтобы осмотреть повреждения. Очевидно, в замене нуждалась вся доска.
Она  раскололась  посередине, и концы отогнулись наружу, как в ловушке. Если
бы  Райс  сразу  стал  вытаскивать ногу, не соблюдая осторожности, два куска
дерева  прочно  зажали  бы  ее. К счастью, согласились мальчики, лодка у них
небольшая, без балласта.
     Им,  в  конце  концов,  пришло в голову осмотреть остальные планки. Тут
они  поняли,  что  отремонтировать  лодку  значит,  по существу построить ее
заново.  Нужно  было  заменить  большую  часть досок, прежде чем лодку снова
можно  будет спустить на воду. Для этого понадобится материал, их доски ясно
недостаточно.
     Боб предложил:
     - Давайте  оставим  ее  пока  здесь  и  пойдем к новому резервуару. Там
много  обломков.  Мы  найдем  все  нужное, отнесем к ручью, а завтра вечером
отведем туда лодку.
     - Это  значит  лишний путь, - возразил Мальмстром. - Лучше сделать, как
собирались, а потом идти к резервуару.
     - К  тому  же  на  площадке  сейчас  никого  нет,  -  добавил  Колби. -
Материала нам нужно много, а разрешения спросить не у кого.
     Боб  признал справедливость возражений и был готов отказаться от своего
предложения, когда Райс высказал новую мысль.
     - Вот  что  мы  можем  сделать,  -  сказал он. - Искать нужный материал
долго.  Один  или  два  из  нас  пойдут  к  резервуару, подыщут подходящее и
отложат,  а  остальные  отведут  лодку,  для этого не нужно много рук. Тогда
завтра  после  уроков  мы  попросим  разрешения на то, что отложили, и сразу
сможем начать работать.
     - Хорошо,  если  мы сумеем взять все сразу. Иногда лучше бывает просить
по частям, - заметил Хэй.
     - Что  ж, сделаем несколько груд и будем спрашивать у разных людей. Кто
идет к резервуару, а кто толкает лодку?
     Было  решено,  что  Боб  и  Норман  пойдут  на строительную площадку, а
остальные  отведут  лодку  к  ручью. Никто не торопился начинать, но наконец
они  стащили  лодку  в  воду,  и  два посла вернулись на берег. Райс за ними
затянул песню волжских бурлаков.
     - Я пойду домой за великом, - сказал Норман.
     Они направились в глубь острова.
     - На нем легче, да и быстрее.
     - Это  мысль,  - согласился Боб. - Придется немного пройти по джунглям,
но велики себя оправдают. Я подожду тебя на дороге.
     - Ладно,  если  придешь  первым. Твой дом ближе, но на моем пути меньше
джунглей. Я пойду по берегу, пока не окажусь против дома, а потом сверну.
     - Хорошо.
     Мальчики  разошлись.  Норман  пошел  по  берегу и скоро обогнал группу,
перегонявшую  лодку,  а  Боб  поднялся на холм и углубился в густую поросль,
которую  уже  показывал Охотнику. Он знал остров не хуже остальных, но никто
не  мог сказать, что знает джунгли. Большинство растений росло исключительно
быстро,  и  тропой  нужно  было постоянно пользоваться, чтобы она оставалась
заметной.  Большие деревья были более постоянны и могли бы составить хорошие
ориентиры,  если  бы было возможно идти прямо от одного дерева к другому, но
колючие заросли обычно мешали этому.
     Единственным  постоянным  указателем  служил  наклон местности, который
позволял   придерживаться   прямого  курса.  Боб,  знал,  где  он  находится
относительно  дома,  был уверен, что выйдет на дорогу поблизости от него или
даже  прямо  к  нему, если наткнется на тропу, которой пользовался несколько
дней назад. Он без колебаний углубился в заросли.
     На  вершине  холма  они  остановились, чтобы Боб перевел дыхание. Перед
ними  ниже  по склону в направлении домов виднелась стена джунглей. Даже Боб
почувствовал  нерешительность  при  взгляде  на нее и посмотрел по сторонам.
Охотник мысленно съежился и подготовился к действиям.
     Вначале  мальчик  на  четвереньках  преодолел  первый  барьер.  У земли
пробираться  было  несколько  легче,  так как кусты ветвились кверху, но все
равно  количество  царапин  росло  быстро. Охотник собирался сказать, что-то
язвительное  по  поводу  сбереженных  коротким  путем  сил, как его внимание
привлекло что-то, увиденное краем глаза Боба.
     Справа  находилась  площадка,  похожая  на  бамбуковую  поросль: стебли
торчали  из земли часто и вертикально. Как почти все растения, произведенные
за  первые  годы существования лаборатории на острове, они обладали шипами -
твердыми,  как  железо, острыми, как иглы, копьями в полтора дюйма длиной на
главном  стебле  и  лишь  немного  меньше  на ветвях, начинавшихся в футе от
земли. Предмет, привлекший внимание Охотника, лежал на краю этой площадки.
     Чужак  не  мог рассмотреть подробностей, поскольку предмет находился на
краю  поля  зрения  Боба,  но  он  увидел  достаточно,  чтобы  почувствовать
любопытство.
     - Боб, что это?
     Мальчик  посмотрел  в  указанном  направлении,  и оба немедленно узнали
груду  белых  предметов:  Боб  -  потому что видел такое и раньше, Охотник -
благодаря своему знанию биологии.
     Боб,  как  мог быстро, прополз к этому месту и лег, разглядывая скелет,
частично лежавший среди зарослей.
     - Вот  что стало с Тином, - наконец медленно сказал мальчик. - Охотник,
ты не можешь догадаться, что его убило?
     Охотник  вначале не ответил, тщательно рассматривая кости. Насколько он
мог  судить  по  воспоминаниям об устройстве организма собаки, все кости, до
когтей  и  корня  языка,  были  на  месте.  Животное,  очевидно, погибло без
нарушения целости тела, и с тех пор его никто не трогал.
     - Похоже,  его  не  ели,  по  крайней мере животное большого размера, -
начал Охотник осторожно.
     - Как  будто  так.  Кости  могли  очистить муравьи или другие насекомые
после  смерти.  Но  на  острове нет животных, которые могли бы его убить. Ты
думаешь то же, что и я?
     - Я  не  умею  читать мысли, хотя изучил тебя хорошо и могу предсказать
некоторые  твои  действия.  Думаю,  что  знаю,  о  чем  ты  говоришь. Вполне
возможно,  что  собака убита и съедена нашим другом после того, как принесла
его  сюда  с  берега.  Но я не вижу причину, почему он убил ее именно здесь:
вряд  ли  на острове можно найти менее подходящее место для отыскания нового
хозяина.  К  тому  же  мяса  собаки  хватило  бы на много недель. К чему ему
настолько здесь оставаться?
     - Паника.  Он  считал,  что  ты  идешь  по  его следу, и хотел отыскать
укромное место.
     Охотник  не  ожидал  такого  быстрого  ответа  на  свой, как он считал,
риторический  вопрос,  но  он  вынужден был признать, что предположение Боба
вполне вероятно.
     Прежде чем он смог ответить, мальчик высказал новую мысль.
     - Охотник,  а  не можешь ли ты осмотреть кости и определить, съедено ли
мясо одним из ваших? Я буду держать кость, сколько понадобится.
     - Пожалуйста, подержи. Может, кое-что и узнаем.
     Боб неохотно взял бедро из скелета.
     Соседние  кости слегка удерживали его: очевидно, в суставах сохранились
хрящи.
     Мальчик  крепко  сжал  кость  в руке, зная, как Охотник будет проводить
осмотр.  Впервые  он получил возможность увидеть часть тела своего гостя, но
Боб  успешно  сопротивлялся искушению разжать руку. Впрочем, ничего хорошего
это  ему  и  не  дало  бы:  Охотник  использовал  для исследования отростки,
которые   свободно   проходили  сквозь  поры  кожи  и  были  не  видимы  для
невооруженного глаза. Осмотр занял несколько минут.
     - Можешь положить кость.
     - Ты что-нибудь обнаружил?
     - Немного.   Похоже,  что  наш  друг  тут  ни  при  чем.  Костный  мозг
разложился  нормально, как и кровь и другие органические материалы в трубках
костей.  Трудно  представить  себе,  что  наш  друг  съел  мясо,  но оставил
нетронутыми эти части. По-видимому, твоя мысль о муравьях справедлива.
     - Но ты не уверен?
     - Конечно,  нет.  Это  было  бы  маловероятным  совпадением, но если ты
скажешь,  что  наше  появление  спугнуло беглеца, и он не закончил еду, я не
смогу возразить.
     - И куда же он делся?
     - Я  не  защищаю  это  маловероятное  предположение, но если уж идти до
конца,  наиболее  вероятным убежищем будет твое тело, а я гарантирую, что он
не пытался в него войти.
     - Может, он догадался, что ты здесь?
     Охотник  решил,  что  иногда  Боб становится раздражающим, хотя мальчик
ему нравился.
     - Может быть, он изо всех сил убегает в чащу.
     Голос  Охотника  звучал  бы  устало,  если  бы был на это способен. Боб
улыбнулся  и  двинулся  дальше,  но  детектив  заметил, что он держится края
площадки,  заросшей  бамбукообразными  растениями.  Как  ни  невероятна была
мысль, Боб не собирался оставить ее непроверенной.
     - Тебя ждет твой друг.
     - Знаю. Это недолго.
     - Я  думал, ты собираешься обойти вокруг всей этой площадки с пиками, и
хотел  сказать,  что если справедливо все что мы говорили, ты можешь попасть
в   ловушку.   Ты   можешь  не  быть  логичным,  но  будь  по  крайней  мере
последовательным.
     - Я  когда-нибудь  встречал  эти  слова  в  книгах?  -  возразил Боб. -
Похоже,  тебе  пора учить меня английскому. Если послушаешь, то поймешь, что
мы  идем  к  ручью,  который  приведет нас к тропе, а та выведет нас к моему
дому. Я знаю, что так дальше, но зато надежнее.
     Он  замолчал  и  подпрыгнул: прямо у него из-под ног выскочил маленький
зверек и исчез в зарослях.
     - Проклятые  крысы!  Если  бы  таких, как ты, было несколько миллионов,
Охотник,  вы  могли  бы принести этому острову - не говоря о других местах -
много добра. Они слишком хитры, и другие животные не могут поймать их.
     - По-видимому,  ты  имеешь  в  виду,  только в таких местах. У нас есть
такие  вредные  животные. Когда они нам слишком докучают, мы занимаемся ими.
Или,  когда  больше  нечего делать. Боюсь, перед нами сейчас более серьезная
проблема.  Похоже,  придется  использовать твою идею и в ближайшие несколько
ночей проверить Терола.
     Боб   задумчиво  кивнул  и  начал  обдумывать  подробности  предстоящих
действий.
     Слева  от  них  заросли  несколько поредели, и когда они приблизились к
ручью, стало возможно идти выпрямившись.
     Ручей здесь был в три фута шириной.
     Его  источник  находился  у  вершины  хребта  и в продолжительные сухие
периоды  иногда  пересыхал. Но это происходило редко, ручей глубоко врезался
в  землю,  не  разливаясь  очень  широко. Корни растений удерживали крутые и
кое-где  нависшие  берега. Во многих местах стволы, не выдержавшие жестокого
соперничества  за почву, упали и образовали мосты или обросшие мохом спуски,
уходившие  в  воду.  Изредка  большие  упавшие деревья перегораживали ручей,
образуя небольшие, но глубокие омуты.
     Такой  омут  находился  в  нескольких  ярдах ниже того места, где Боб и
Охотник  вышли к ручью. Дерево, образовавшее его, упало несколько лет назад,
большинство  его  ветвей отпало или погрузилось в мягкую почву, по мере того
как  дожди,  насекомые  и  черви  делали свою работу. Вода глубоко подрезала
берег  с той стороны, с которой подходили Боб и Охотник, а погребенные ветви
еще усугубляли ситуацию.
     Никакого  предупреждения не было, Боб начал сворачивать вниз по течению
на,  казалось  бы,  вполне безопасном расстоянии от берега, но тут почва под
его  ногами  подалась,  он  погрузился в нее, и что-то сильно ударило его по
икре.
     Он  действовал  достаточно быстро, ухватившись руками, чтобы левая нога
не последовала за правой, и застыл, чтобы осмотреться.
     Тут  же  Он  почувствовал  жесткую боль в ноге. Как только он попытался
встать, Охотник быстро сказал:
     - Подожди, Боб, не двигай правой ногой!
     - Что случилось? Очень больно.
     - Конечно.  Дай мне возможность действовать. Ветвь проткнула твою ногу,
и если ты пошевелишься, рана станет хуже.
     Охотник  не преувеличивал. Сравнительно тонкая ветвь, погруженная почти
вертикально,  раскололась под весом Боба, и заостренный конец ее, вонзившись
в  икру в четырех дюймах выше лодыжки, вышел под коленом, пройдя вдоль кости
и  повредив  по  пути  большую  артерию.  Без Охотника мальчик вполне мог бы
умереть от потери крови раньше, чем его кто-нибудь хватился бы.
     А  так  единственная  потерянная  кровь  была  унесена  ветвью. Охотник
действовал  мгновенно.  Работы  у  него  было  много.  Большая часть ее была
привычна:   закрыть   бреши   в   кровеносной  системе,  уничтожить  полчища
враждебных  микроорганизмов, попавших в тело хозяина, и бороться с шоком. Но
палка,  видимо,  уходила  глубоко  в  землю,  и Боб был буквально приколот к
месту,  пока  палку  не  удастся  убрать из ноги или вытащить из земли. Дело
предстояло  нелегкое,  и  чужак  выпустил  в  землю чувствительные щупальца,
чтобы узнать, насколько глубоко уходит туда ветвь.
     Результаты  были  неутешительны.  Вначале он встретил воду, затем ветвь
на  шесть-восемь  дюймов  почти вертикально уходила в твердую землю. На этом
уровне  она  была  переломлена  почти  пополам,  и  нижняя часть снова резко
изгибалась  вверх,  по-прежнему под землей. Как будто ветвь вонзили в землю,
согнули,  сломали  и  протолкнули  еще  немного дальше. Охотник подумал, что
именно  так  и  было.  Во всяком случае достать ее из земли было невозможно:
самому  ему не хватит силы, а Боб пришпилен в таком положении, что не сможет
протянуть достаточно сильно.
     Он  считал,  что  сможет избавить Хозяина от серьезного вреда, но знал,
что   незнание  редко  помогает,  и  поэтому  откровенно  объяснил  мальчику
положение.
     - Впервые  я  жалею,  что  не могу ничего поделать с болью, не повредив
твою  нервную  систему,  вернее,  рискуя  ее  повредить,  - закончил он. - Я
оттяну  твои  мышцы  от  палки, а ты в это время тяни ногу. Я буду говорить,
когда и как тянуть.
     Лицо  мальчика  побледнело,  хотя  чужак и поддерживал давление крови в
его сосудах.
     - Я пожалуй, пошел бы на этот риск, если ты захочешь, - сказал он.
     Охотник  смутно  ощутил, как трудно приходится Бобу, и решил, что нужно
помочь.
     - Как  последнее  средство, Боб, я сделаю, это, - сказал он. - Держись.
Даже  если  вреда  не  будет,  вмешательство в твою нервную систему помешает
тебе управлять ногой, а я не смогу сам поднять ее.
     - Хорошо, давай.
     Охотник  принялся  за  работу,  помещая  как  можно  больше своего тела
вокруг  расколотой  ветки,  чтобы  предотвратить дальнейшие повреждения мышц
Хозяина.  Миллиметр  за миллиметром бледный от боли Боб поднимал ногу, когда
Охотник  говорил  ему.  Потребовалось немало времени, но наконец работа была
закончена.
     Даже  Боб,  знавший о действиях Охотника, был удивлен, увидев, что нога
его  запачкана  только грязью. Он собирался закатать брюки и осмотреть рану,
но Охотник остановил его.
     - Немного  позже,  если  хочешь.  А  сейчас  ложись  и  несколько минут
отдохни. Я знаю, ты не чувствуешь, но это совершенно необходимо.
     Боб  понял,  что  Охотник знает, о чем говорит, и подчинился. Он должен
был  бы  потерять сознание, потому что сила воли ничто перед такой раной, но
благодаря гостю этого не случилось. Послушно ложась, он думал.
     События  развивались  немного  быстро для Боба, но ему пришло в голову,
что   события   последнего   получаса   следовали  с  большой  точностью  за
предположением,  которое они полушутливо обсуждали с Охотником. Даже на него
подействовало это совпадение.

                                  Глава 15
                                  СОЮЗНИК

     Для  Охотника,  который  подробно  осмотрел  кости  несчастного  Тина и
расколотую  ветвь, так сильно поранившую его Хозяина, это было действительно
совпадение.
     Для  него  было  очевидно, что его добыча не имеет ничего общего с этим
делом, но он и не подумал сказать об этом Бобу.
     Поэтому  с  определенного  момента мысли мальчика пошли совсем по иному
пути, чем у детектива, - факт, который оказался исключительно счастливым.
     Боб  неподвижно  лежал некоторое время, когда послышался голос, звавший
его по имени. Мальчик вскочил и чуть не упал от боли.
     - Я  забыл,  что  мы должны были встретиться с Норманом! - сказал он. -
Он, должно быть, устал ждать и идет нам навстречу.
     Он  осторожно  ступил на раненую ногу - чего не рекомендовал бы ни один
врач, и против чего возражал Охотник.
     - Ничего  не  поделаешь,  -  сказал  Боб. - Если я покажу себя калекой,
меня  уложат в постель, и мы ничего не сможем сделать. Я буду беречь ее, как
смогу.  Инфекция в рану не попадет, пока ты со мной, просто срастаться будет
дольше, верно?
     - Разве  этого  тебе не достаточно? Я согласен, что серьезного вреда не
будет, но...
     - Никаких  "но"!  Если кто-нибудь узнает, насколько серьезна рана, меня
пошлют  к  врачу,  и он просто не поверит, что я добрался до дома, не умерев
от  потери  крови.  Ты  слишком много сделал, чтобы оставаться скрытым, если
доктор будет меня осматривать.
     Мальчик  захромал  вниз по холму, и Охотник задумался над тем печальным
фактом,  что  активный  член  их  партнерства  склонен  захватить  контроль,
невзирая на свою недостаточную квалификацию.
     Позже  ему  пришло в голову, что если доктор узнает о его присутствии -
это  еще  не  самое  худшее,  наоборот,  они могут получить умного союзника.
Доказательств  того,  что  Охотник не вымысел Боба, более чем достаточно для
более  глупого  человека, чем доктор Сивер. К несчастью, когда он подумал об
этом, было уже поздно: Боб и Хэй встретились.
     - Где  ты был? Что с тобой случилось? Я взял велик и ждал тебя у твоего
дома так долго, что могла вырасти борода. Ты повис на шипах или что?
     - Я  упал,  - абсолютно правдиво ответил Боб, - и немного поранил ногу.
Пришлось подождать, пока я смог ею пользоваться.
     - О, понятно! Сейчас все в порядке?
     - Не совсем, но на велике ездить смогу. Пойдем к дому и возьмем мой.
     Встреча  произошла  недалеко  от дома Киннэйрдов, поскольку Хэй не стал
очень  углубляться  в  джунгли,  опасаясь  разминуться  с Бобом. Несмотря на
хромоту Боба, они добрались до дома через одну-две минуты.
     Ехать  на  велосипеде  оказалось  нетрудно,  если  Боб  садился слева и
нажимал на педаль внутренней частью стопы, а не пальцами правой ноги.
     Они   доехали   до   строительного   участка,   развлекая   друг  друга
предположениями  о  том,  каково  остальным доставлять полузатопленную лодку
через  буруны к берегу, и начали отыскивать материалы. Их было в изобилии, и
задолго  до  ужина  они  сложили  найденное  в нескольких незаметных местах,
чтобы его никто не тронул до завтра. По-своему, они были честные юноши.
     Два  обстоятельства  помешали  Бобу  явиться  на участок после школы на
следующий день.
     Первое произошло в понедельник утром.
     Боб  спускался  к  завтраку, и отец увидел, как он хромает, и спросил о
причине, Боб повторил то, что рассказал Хэю.
     Но следующее требование было хуже.
     - Давай посмотрим.
     Боб  приподнял  штанину,  обнажив  входное  отверстие. Оно, разумеется,
выглядело  не так плохо, как должно было бы выглядеть, поскольку Охотник всю
ночь   прочно   держал   края   раны  вместе  и  по-прежнему  выполнял  свои
обязанности.  К  большому  облегчению мальчика, мистер Киннэйрд не спросил о
глубине  раны,  решив  по отсутствию крови и покраснения, что она неглубока.
Впрочем, облегчение оказалось преждевременным. Отец отвернулся, говоря:
     - Хорошо.  Если  в  следующий  раз  я увижу, как ты хромаешь, ты должен
будешь сказать, что виделся с доктором Сивером.
     Уважение Охотника к мистеру Киннэйрду возрастало с каждым днем.
     Раздумывая  об  этой  проблеме,  Боб  размышлял,  что  разорванная икра
заставит  его хромать еще не один день, несмотря на наличие Охотника. А отец
после полудня, несомненно, будет на строительстве.
     В   конце   концов  выяснилась  еще  одна  причина  задержки:  учитель,
работавший  со старшими учениками, попросил его остаться, чтобы выяснить его
положение  в  группе.  Боб  извинился, торопливо объяснил остальным и видел,
как они двинулись к новому резервуару.
     Потом  он  вернулся  в  класс.  Опрос  занял некоторое время. Как часто
бывает,   когда  ученик  переходит  из  одной  школы  в  другую,  разница  в
программах  приводит  к  тому,  что  по  одним  предметам  он на год впереди
остальных,  а  по  другим  -  намного  отстает.  К  тому  времени,  как была
выработана  удовлетворительная  программа,  Боб был уверен, что друзья взяли
все необходимое и унесли к ручью.
     По-прежнему  оставалась  проблема его хромоты и отцовского ультиматума.
Весь  день  он  старался ходить, как будто ничего не случилось, и сумел лишь
привлечь  больше  внимания,  несколько  минут  он  стоял  на  пороге  школы,
раздумывая,  и наконец рассказал о своих затруднениях Охотнику. Ответ чужака
его изумил.
     - Я  предлагаю сделать именно то, что посоветовал твой отец - увидеться
с доктором Сивером.
     - Но  мы  же  не  скроемся  от  него.  Он не дурак и в чудеса не верит.
Входное  отверстие  его не удовлетворит, он осмотрит всю ногу. Как я объясню
ему, не сказав о тебе?
     - Я думал об этом. А что плохого в том, чтобы рассказать ему обо мне?
     - Я  не  хочу,  чтобы  он решил, что я свихнулся. Я сам с трудом в тебя
поверил.
     - У  тебя,  вероятно,  не  будет лучшего подтверждения твоего рассказа,
чем  сейчас, если доктор так умен, как ты говоришь. Я поддержку тебя. Я могу
доказать,   что  я  существую,  если  понадобиться.  Я  знаю,  мы  тщательно
старались   скрыть   мое   присутствие,  и  причина  для  этого  по-прежнему
существует.  Я не собираюсь рассказывать всем и каждому. Однако я думаю, что
доктор  может  нам  помочь.  Он  обладает  знаниями,  которых  нет у нас, и,
несомненно  захочет  нам помочь. Я не преувеличу, если сравню нашего друга с
опасной болезнью.
     - А если окажется, что он Хозяин нашей добычи?
     - Он  один  из  наименее  вероятных  кандидатов  на острове. Впрочем, я
легко могу это проверить. Несомненно, мы примем предосторожности.
     Он рассказал, что хочет сделать, и Боб кивнул.
     Кабинет доктора находился недалеко от школы.
     Если бы не рана Боба, велосипед был бы не нужен.
     Произошла  небольшая  задержка  из-за другого пациента, затем Боб и его
невидимый  гость  вошли в приятную комнату, которую доктор Сивер превратил в
смотровой кабинет.
     - Так скоро у меня? - встретил его доктор. - Тебя беспокоит ожог?
     - Нет, сэр. Я о нем забыл.
     - Не совсем, я надеюсь.
     Оба улыбнулись.
     - Кое-что  еще.  Я вчера упал в лесу, и отец сказал, чтобы я увиделся с
вами.
     - Хорошо посмотрим.
     - Боб  сел  на  стул  лицом к доктору и закатил штанину. Вначале доктор
Сивер  не  разглядел  рану, но потом увидел. Он долго и тщательно осматривал
оба отверстия, затем сел и посмотрел на мальчика.
     - Рассказывай.
     - Я  был  в  лесу у истока первого ручья. Берег оказался подмыт больше,
чем я думал, я провалился, и заостренная ветка проколола мне ногу.
     - Продолжай.
     - Больше  ничего  не  было.  Рана  меня  почти не беспокоила. Я пришел,
потому что велел отец.
     - Понятно.
     Минуту или две доктор молчал, потом сказал:
     - Что-нибудь подобное произошло в школе, в Штатах?
     - Ну...
     Бобу  и  в  голову  не  пришло  сделать  вид, что он не понимает, о чем
говорит доктор.
     - Было вот это.
     Он  вытянул  руку,  пораненную  в  тот  вечер,  когда  Охотник  впервые
попытался вступить с ним в связь. Доктор молча осмотрел едва заметный шрам.
     - Давно?
     - Три недели назад.
     Опять  молчание.  Боб  гадал,  о  чем думает доктор. Охотник думал, что
знает.
     - Ты  обнаружил,  что в тебе что-то необычное, что-то такое, чего ты не
понимаешь,  что-то,  что  заставляет  раны,  требующие швов, вести себя, как
царапины,  а  дыры, которые уложили бы тебя в постель на недели, тебя "почти
не беспокоят". И ты встревожился из-за этого? Это произошло в школе?
     - Не совсем так, сэр. Вы почти правы, но... я знаю причину.
     Перейдя  рубикон,  Боб  быстро  и  четко изложил свою историю, а доктор
слушал в завороженном молчании. В конце он задал несколько вопросов.
     - Ты не видел этого твоего Охотника?
     - Нет. Он не показывается мне, говорит, что это меня взволнует.
     - Я его понимаю. Ты не возражаешь, если я тебе ненадолго завяжу глаза?
     Боб не возражал. Доктор отыскал повязку и завязал ему глаза.
     - Пожалуйста,  вытяни  руку,  любую.  Положи ее на стол ладонью кверху.
Охотник, ты понимаешь, чего я хочу?
     Охотник  понимал  и  действовал соответственно. Боб, конечно, ничего не
видел, но через мгновение ощутил небольшой вес в ладони вытянутой руки.
     Он инстинктивно начал сжимать пальцы, но рука доктора прижала их.
     - Подожди, Боб.
     Еще  несколько мгновений вес ощущался, затем мальчик начал сомневаться,
был  ли он на самом деле. Это было похоже на карандаш, засунутый за ухо: его
чувствуешь  и  после  того, как уберешь. Когда повязку сняли, ничего не было
видно, но лицо доктора было еще серьезнее, чем раньше.
     - Хорошо,  Боб,  -  сказал  он.  - Часть твоего рассказа подтвердилась.
Можешь ли ты рассказать о деле твоего друга?
     - Вначале  я  кое-что  хочу сказать, - ответил Боб. - На самом деле это
говорит  он,  а  я  постараюсь  точно  передать  его слова. Вы убедились, по
крайней  мере  в  одном  отношении,  в правдивости этого рассказа. Вы должны
понять,   почему   мы  сохраняли  тайну  и  чем  рискуем,  рассказывая  вам.
Несомненно,  существует вероятность, хотя и очень небольшая, что наша добыча
скрывается  в вас. В таком случае перед нами две возможности. Либо вы знаете
о  его  присутствии и сознательно сотрудничаете с ним, так как он убедил вас
в  справедливости  своей  позиции,  либо  вы  не  знаете. В первом случае вы
сейчас  думаете,  как  избавиться  от  меня. Ваш гость, разумеется, готов на
любые  шаги,  по  отношению  к  моему  хозяину,  но я знаю, что вы на это не
пойдете,   и   это   поставит  перед  вами  проблему,  для  решения  которой
потребуется  время, а ваши попытки решить ее расскажут мне правду. Во втором
случае:  доктор, ваш гость знает теперь, где я нахожусь. Он знает также, что
вы  врач  и  сумеете  обнаружить  его  присутствие  в  самом себе. Боюсь, мы
подвергли  вас  опасности,  потому  что  он  не  остановится ни перед какими
средствами  в  своем  стремлении  спастись. Я не могу предложить вам никаких
предосторожностей,  вы  сами  должны  о  них  подумать. Но не говорите о них
вслух.  Мне  жаль  подвергать вас такому риску, но мне кажется, это входит в
ваши  обязанности  врача.  Впрочем,  если  вы  не  хотите  рисковать, просто
скажите  нам. Мы немедленно уйдем. Конечно, при первой же возможности мы вас
проверим,  но если его не будет преследовать страх немедленного обнаружения,
он   может   покинуть  ваше  тело,  не  повредив  его,  поскольку  он  будет
торопиться. Каково ваше решение?
     Доктор Сивер не колебался ни мгновения.
     - Я  пойду  на  риск.  Думаю,  что  знаю,  как проверить себя. По твоим
словам,  ты  в  теле  Боба  уже почти шесть месяцев, а твоя добыча, если она
вообще  во  мне,  вероятно,  провела  несколько недель. Этого достаточно для
формирования  специфических  антител:  ты  ведь  говоришь, что в сущности ты
вирус.  Я  могу  взять  образец  сыворотки  крови  Боба  и  своей  и  получу
немедленный ответ. Ты понимаешь, о чем я говорю?
     Боб медленно ответил, повторяя слова Охотника:
     - Я  знаю,  что  вы  имеете в виду. К несчастью, ваш план не сработает.
Если   бы   мы   давным-давно   не   научились   предотвращать  формирование
неблагоприятных  для  наших  клеток антител, наш способ существования был бы
невозможен.
     Доктор нахмурился.
     - Я  должен  был  подумать об этом. Твой друг, конечно, не даст образцу
своей  ткани  попасть  в  кровь,  которую  я  возьму.  Как же ты собираешься
проверить? Должен же существовать метод?
     Боб объяснил затруднения Охотника, затем чужак закончил:
     - Я  намеривался  лично  осуществить проверку. Он не сможет скрыться от
меня, если я окажусь в том же теле.
     - Тогда  почему  бы не проверить меня? Я знаю, у тебя нет особых причин
подозревать  меня,  но проверить нужно. Тогда ты будешь знать, что мне можно
доверять.   Откровенно  говоря,  я  сам  хотел  бы  быть  уверен.  Последние
несколько  минут  очень  неприятны: я опасаюсь, что узнаю правду, как только
вы покинете кабинет.
     - Это  понятно,  -  сказал  Боб.  - Но Охотник не пойдет в человеческое
тело  и не выйдет из него, пока его владелец бодрствует. Похоже, вы согласны
с ним в этом.
     Доктор медленно кивнул, задумчиво глядя на своего видимого гостя.
     - Да, я понимаю его мотивы. Впрочем, это можно организовать.
     Доктор  Сивер  встал  и  пошел  к входной двери, взяв с собой небольшой
плакат  со  стеллажа.  Плакат  он  повесил  снаружи,  закрыл дверь на ключ и
вернулся в кабинет.
     Он  снова  взглянул  на  Боба  и  подошел  к  одному  из многочисленных
маленьких шкафчиков.
     - Сколько ты весишь, Боб? - спросил он через плечо.
     Мальчик  сказал.  Доктор  быстро  произвел  расчет  и  взял бутылочку с
прозрачной жидкостью.
     Держа ее в руке, он повернулся к посетителям.
     - Охотник,  не  знаю,  подействует  ли на тебя это средство. Тебе лучше
временно  покинуть пищеварительную и кровеносную системы Боба. Мы проспим от
одного  до  двух  часов.  Вероятно,  это  дольше, чем нужно, но меньшая доза
может  нас  просто  не  усыпить.  Пока мы спим, ты можешь сделать проверку и
вернуться назад. Хорошо? Нас не будут беспокоить, я позаботился об этом.
     - Боюсь,  что  не все в порядке, - ответил Охотник. - Это означает, что
мой  хозяин  будет  беспомощен,  прежде  чем я буду уверен относительно вас.
Однако,   я  согласен,  что  испытание  должно  быть  проведено,  поэтому  я
несколько  смягчаю  свои  требования.  Если  вы с Бобом сядете рядом, крепко
держась  за  руки,  и  пообещаете, что в течение двадцати минут не разнимите
руки, я перемещусь в ваше тело, произведу проверку и вернусь.
     Доктор  немедленно  согласился.  Он  собирался  использовать снотворное
только  потому,  что  Охотник  настаивал, чтобы его хозяин был без сознания.
План  Охотника  был  приятнее  и  безопаснее.  Доктор  подвинул  свой стул к
Роберту,  взял руку мальчика в свою, перевязал руки повязкой, которую раньше
использовал  для  глаз, как дополнительное средство для успокоения Охотника,
и расслабился.
     Потребовалось  немногим более десяти минут, но, к всеобщему облегчению,
ответ  Охотника  был  отрицательным.  Обсуждение  стало более свободным - по
крайней  мере  между  Бобом  и  доктором  -  и  различные  стороны  проблемы
рассматривались  так  тщательно,  что  доктор  чуть не забыл о раненной ноге
Боба. Только в конце он упомянул о ней.
     - Насколько   я  понял,  Боб,  твой  друг  не  может  ускорить  процесс
заживания,  он  просто  предотвращает  потерю крови и заражения. Мой совет -
щадить эту ногу. Ты слишком напрягаешь раненную мышцу.
     - Единственная  неприятность, - сказал Боб, - в том, что я транспортный
отдел   армии   и   машина   для   перевозки   главнокомандующего,  так  что
демобилизовать меня нельзя.
     - Что  ж,  это  задержит  выздоровление,  но  в  данных обстоятельствах
другого  ущерба  я  не  вижу.  Решай сам. Я знаю, что ситуация серьезная. Но
старайся все же не утруждать ногу.
     Доктор  закрыл  за  ними  дверь  и  вернулся  в  свой кабинет. Здесь он
погрузился  в  занятие  иммунологией.  Может,  народ  Охотника знает кое-что
относительно антител, но у медицины есть и другие возможности.
     На  ужин  идти  было  еще  рано,  поэтому Боб с Охотником направились к
ручью,  где  должны  были быть мальчики. Звук пилы, задолго до того, как Боб
их  увидел,  говорил  об  их  присутствии.  Как  только  он появился, работа
прервалась.
     - Где ты был? Ты увильнул от большой работы. Посмотри на лодку.
     Боб  посмотрел.  Видно  было  немного, потому что было убрано почти все
прогнившее  дерево,  так что от лодки почти ничего не осталось, а замена еще
не   была  произведена.  Причину  этому  Боб  заметил:  под  рукой  не  было
материала.
     - Где дерево, которое мы вчера отобрали? - спросил он Хэя.
     - Хороший  вопрос,  -  сухо ответил тот. - Кое-что оставалось на месте.
Теперь  оно  здесь. Остальное исчезло. Не знаю, то ли малыши его утащили, то
ли  мужчины  обнаружили и использовали. Мы не пытались найти больше. Решили,
что  лучше  пока  унести  оставшееся, прежде чем оно тоже исчезнет. Придется
вернуться туда - здесь не хватает для ремонта.
     - Еще бы! - сказал Боб.
     Он глядел на остов лодки.
     Тут он кое-что вспомнил и повернулся к Райсу.
     - Рыжий, боюсь, я вчера нашел Тина.
     Все положили инструменты и с интересом слушали.
     - Где?
     - В  лесу  у  истока  ручья.  Я упал сразу после этого и забыл, иначе я
сказал  бы  тебе  утром. Не знаю точно, Тин ли это - там что мало осталось -
но  это  собака  его  размера.  Если  хочешь,  после ужина я покажу тебе это
место. А сейчас нет времени.
     - А ты знаешь, отчего он погиб?
     Райс давно смирился со смертью собаки.
     - Нет.  Ты  можешь  догадаться,  как и я: когда увидишь кости. Я думаю,
сам Шерлок Холмс не сумел бы установить причину, но ты можешь попытаться.
     Новость окончательно прекратила работу над лодкой.
     Как  сказал  Боб,  приближалось  время ужина. Вскоре группа вдоль ручья
вернулась к дороге, и все разошлись по домам.
     Райс напомнил Бобу, что после еды они пойдут в лес.
     Как  оказалось, пришли все. Сжатый рассказ Боба возбудил любопытство, и
все  хотели увидеть находку. Боб медленно шел вверх по тропе вдоль ручья. По
дороге  он  указал  на  место, где с ним произошел несчастный случай. Хэй, с
любопытством  порывшись  в яме, нащупал ветку, причинившую столько хлопот, и
с большими усилиями вытащил ее верхнюю часть.
     - Ты избежал больших неприятностей, - заметил он.
     Он поднял ветку вверх. Боб указал на свою ногу.
     Мальчики  видел  нижнее  отверстие,  а верхнее, он, как и отцу, избегал
показывать.
     - Не совсем избежал, - ответил он.
     Хэй пристально взглянул на ветку.
     Солнце  садилось,  в  лесу  начало  темнеть,  но  он  разглядел  следы,
оставленные происшествием.
     - Ты  прав, - сказал он. - Кровь протекла вниз на фут от острого конца.
Интересно,  почему  я  не  заметил  кровь  у  тебя на брюках, когда мы вчера
встретились.
     - Не знаю, - торопливо солгал Боб.
     Он  пошел  дальше, углубляясь в чащу, остальные последовали за ним. Хэй
пожав плечами, бросил ветку и пошел вслед за всеми.
     Он   догнал  их,  когда  все  остановились  над  скелетом,  обмениваясь
теориями. Боб, у которого была своя цель, внимательно следил за ними.
     Сам  он, вопреки словами Охотника, был совершенно уверен, что Тина убил
преступник,  которого  они  ищут.  Затем он устроил ловушку, в которую попал
Боб.  У  Боба  было даже объяснение, почему не было попытки проникнуть в его
тело,  пока  он оставался беспомощным: чужак раньше отыскал другого хозяина,
использовавшего  ручей  в  качестве дороги в джунглях, как Боб и его друзья.
Это   значило,  конечно,  что  один  из  его  друзей  должен  был  оказаться
поблизости  и  достаточно  долго  сохранять  неподвижность.  Боб не слышал о
таком случае, но надеялся, что кто-нибудь о нем упомянет.
     Быстро  темнело,  и  мальчики  лишь  пришли  к  заключению,  что только
насекомые  тревожили  кости  собаки.  До сих пор до них не дотрагивались, но
видимость  ухудшалась  с каждой минутой, и Мальмстром решился. Череп лежал в
зарослях, но именно его захотел он осмотреть.
     Достать  череп  было  нелегко  - растения, среди которых он лежал, были
усеяны острыми загнутыми назад шипами - и Мальмстром сильно исцарапался.
     Протянув череп Колби, он потряс пострадавшей рукой.
     - Из  них  хорошо  делать  копья  для  рыбы. Проклятые шипы застревают,
когда  вытягиваешь  руку.  Вероятно, это и случилось с Тином. Он погнался за
чем-нибудь и не смог выбраться.
     Теория  была  разумной и подействовала даже на Боба. Он вдруг вспомнил,
что  не  рассказал  о  своих  предположениях  доктору.  Каково  будет мнение
Сивера?  Может,  он  разработал какой-нибудь медицинский тест и легко найдет
предлог  для  его  использования. Боб надеялся подсказать ему, кого испытать
первым.  Сейчас  же  он  не  знал, что и подумать. В темноте он пошел домой,
напряженно размышляя.

                                  Глава 16
                                ПРЕДЛОЖЕНИЕ

     Вторник  прошел,  как  обычно,  до самого конца уроков, если не считать
того,  что  Охотник  все больше беспокоился из-за Чарльза Терола. Тот должен
был  покинуть  остров  в  четверг,  а  насколько  мог судить Охотник, Боб не
сделал   ничего,   чтобы   проверить  Терола  или  задержать  его  отплытие.
Оставалось всего две ночи.
     Мальчики,   у   которых  не  было  таких  беспокойств,  как  только  их
отпустили,  отправились  на поиски материалов для ремонта лодки. Боб пошел с
ними,  но  остановился  у  дома доктора, сказав, что хочет показать ногу. Он
рассказал  о  событиях предшествовавшего вечера и о своей теории, и детектив
впервые  понял,  что  его Хозяин развивает мысли, радикально противоположные
тем,  которых придерживался он сам. Он торопливо привлек внимание мальчика и
изложил свои взгляды и факты, их подкрепляющие.
     - Жаль,  что  я не заметил направления твоих мыслей, - закончил он. - Я
думаю,  что  говорил  тебе:  наш  друг  не  убивал  собаку,  но, кажется, не
упомянул,  что  твоя  ловушка  тоже  совершенно естественного происхождения.
Ветвь  оказалась в земле при падении дерева. Поэтому ты и не уделял внимания
Чарльзу Теролу?
     - Наверно, - ответил Боб.
     Он кратко пересказал молчаливую речь Охотника доктору.
     - Молодой  Терол?  -  спросил  Сивер.  -  Он придет ко мне для прививок
завтра. У вас есть повод подозревать его?
     - Вначале  был  просто факт, что он покидает остров, - ответил Охотник.
-  Мы  хотели  быть  уверенными,  прежде  чем  он окажется вне досягаемости.
Однако  позже  мы  узнали, что он спал в лодке у рифа, что дает нашей добыче
прекрасную  возможность проникнуть в его тело. Он также присутствовал, когда
мы  чуть  не  провалились в канализационное отверстие на доке, но там были и
другие.
     - Верно,  - пробормотал доктор. - У нас длинный список подозреваемых, а
несколько  менее подозрителен весь остальной остров. Боб, у тебя нет никаких
новых идей относительно твоих друзей?
     - Только  одна, - ответил мальчик. - Когда Коротышка-Мальмстром вытащил
череп  Тина  из зарослей, он порезался, и кровь его текла сильно. Я думаю, о
нем можно не беспокоиться.
     Сивер слегка нахмурился и со следующим вопросом обратился к детективу:
     - Охотник,  а  какова  этика твоего друга? Он ведь из твоей расы. Может
ли он позволить крови течь, просто чтобы избежать подозрений?
     - У  него  нет совести, - ответил чужак. - Однако залечивание небольших
ран  настолько  вошло  у  нас в привычку, что он мог это делать. Несомненно,
если  его Хозяин под подозрением, и если он подумает об этом, он воздержится
от  помощи,  как бы серьезна ни была рана. Он заботится только о собственном
здоровье.  Наблюдение  Боба  не  доказательство,  хотя  мы  можем  поставить
Мальмстрому маленький плюс.
     Доктор кивнул.
     - Так  я  и  думал,  -  сказал  он.  -  Что ж, нужно проверить молодого
Терола.   Любопытно  было  бы  знать,  как  влияет  на  вас  вакцина  желтой
лихорадки. Терол получит ее завтра.
     - Я  с  радостью  могу  проверить,  если это не повредит Бобу. Однако я
гарантирую,  что наш друг просто уйдет из органа, куда произведена инъекция,
и  будет ждать, пока она не ослабнет. К тому же маловероятно, чтобы она была
вредна  для  нас. Я по-прежнему думаю, что лучше мне проверить самому. Найдя
добычу, мы сумеем найти и средство справиться с ней.
     - Когда  ты  найдешь  свою  добычу,  у  тебя  уже  должно  быть  что-то
наготове,  -  возразил  доктор.  -  Все,  что я могу предложить, не причинив
вреда  Хозяину, это несколько антибиотиков и вакцин. И мы не можем проверить
их все сразу на Бобе. Проверку нужно было начать давно.
     Он напряженно размышлял.
     - Вот  что.  Допустим,  мы  начнем  сейчас  по одному препарату за раз,
начнем  с  вакцин,  которые  не причиняют вреда Бобу. Ты можешь нам сказать,
какой  эффект  они произведут на тебя. Мы организуем дело так, чтобы ты смог
быстро   покинуть  его  тело,  пока  не  ослабеет  вакцина,  которую  ты  не
выдерживаешь.  Терола мы проверим, когда найдем действующую на тебя вакцину.
Ну, а если не найдем, хуже не будет.
     - Но,  как  вы  говорите,  это  займет несколько дней, а Терол покидает
остров меньше чем через сорок восемь часов.
     - Необязательно.  Мне  это  не  нравится,  потому  что  я знаю, как ему
хочется  уплыть,  но  я  могу  задержать  его  на  острове для наблюдения до
следующего  посещения корабля, если потребуется. Это даст нам десять дней, и
если  мы  будем  испытывать  по два препарата в день, очень возможно, что мы
что-нибудь   найдем.   Начнем  с  антибиотиков,  потому  что  вакцины  очень
специфичны в своих симпатиях и антипатиях.
     - Очень  хорошо,  если  ты согласен, Боб, - сказал Охотник. - Жаль, что
мы не сделали вас союзником раньше, доктор. Начнем немедленно?
     - Конечно, - ответил Боб.
     Он сел, и доктор, набросил ему на колени простыню.
     - Не знаю, нужно ли тебе снимать обувь, - сказал он.
     Он потер руку Боба спиртом.
     - Насколько я знаю, твой друг сможет уйти и так. Готово?
     Боб  кивнул.  Сивер  прижал  шприц  к  руке и нажал. Мальчик смотрел на
стену, ожидая ответа Охотника.
     - Для  меня  это  просто  еще  один вид протеиновой молекулы, - наконец
ответил  Охотник.  -  Спроси  доктора, можно ли мне их съесть или оставить в
твоей системе.
     Боб передал сообщение.
     - Неважно,  -  ответил доктор. - Но если он оставит вакцину и расскажет
мне,  как она действует на твои клетки, он сделает мне большое одолжение. Мы
считаем  ее  безвредной.  Ну, что же, сегодня, вероятно, больше пробовать не
стоит.  Можешь  вернуться  к  своим друзьям. Держи глаза открытыми. Терол не
единственный подозреваемый.
     Мальчики  по-прежнему  были  на  строительной  площадке:  Боб все время
следил за дорогой, чтобы быть уверенным в этом.
     Нога  его  заболела,  когда  он  садился  на  велосипед. Боб с усмешкой
понял,  что  доктор  совершенно  забыл о его ране. Он хотел бы и сам забыть.
Поездка   была  недолгой,  и  он  с  удовлетворением  увидел  большую  груду
необходимых материалов слева, где были оставлены велосипеды.
     Оставив там свой, он отправился на поиски друзей.
     Как  оказалось,  четверо  друзей временно прекратили поиски материалов.
Они  находились  выше  по холму на вершине стены, за заливкой которой следил
Боб.  Бетон  застыл,  и  мальчики  смотрели  на его ровную поверхность. Боб,
присоединившись  к  ним,  заметил,  что они следят за группой мужчин на дне,
возившихся  с  каким-то странными аппаратами. Все они были в противогазах, а
в  руководителе  можно  было  узнать  отца  Мальмстрома.  Они группировались
вокруг   насоса,   соединявшегося  с  гибким  шлангом  с  цистерной,  полной
жидкости.
     Один   из   мужчин  разбрызгивал  эту  жидкость  по  бетону,  остальные
следовали за ним с паяльными лампами.
     Мальчики   представляли   себе,   что   происходит:   многие  бактерии,
использовавшиеся  на  острове, производили исключительно едкие вещества либо
как  промежуточный,  либо как конечный продукт. На стены наносилась защитная
оболочка  от  них.  Она  состояла  из  фторсодержащего  пластика,  открытого
несколько  лет  назад  как  побочный  продукт в исследовательских работах по
разделению   изотопов   урана.   Он   смешивался  в  цистерне  с  веществом,
подавлявшим  рост,  и  полимеризовался  в  стеклянистую  глазурь  сразу, как
только  его прогревали. Пары от этого вещества очень вредны, поэтому мужчины
и работали в противогазах.
     До   мальчиков,   находившихся  в  тридцати  футах  над  ними,  изредка
доносились  облачка  пара.  Охотник  не  распознал опасности, зато распознал
кое-что другое.
     - Вначале  чуть  не  поджарился живьем, потом это. Ты не очень думаешь,
что с тобой случится, а?
     Все  удивленно  повернулись  и  увидели  высокую  фигуру  отца  Боба. В
последний раз они видели его на дне резервуара, он был там чем-то занят.
     Никто не заметил, как он поднялся наверх.
     - Как  вы  думаете,  зачем  им противогазы? Лучше идите со мной. Может,
тут и безопасно, но зачем рисковать?
     Он  повернулся  и  пошел  вдоль  стены, и мальчики молча последовали за
ним.
     В  конце  законченной  секции мистер Киннэйрд указал им на длинный угол
участка.
     - Я  приду туда через несколько минут. Мне нужно съездить домой, и если
вы погрузите в "джип" вашу добычу, я отвезу ее к ручью.
     Он смотрел, как мальчишки бегом устремились вниз по холму.
     Потом  он  надел  рубашку, спрятанную у одной из пил, и пошел к машине.
Там его ждал только сын, остальные пошли за материалами.
     Погрузка  быстро  закончилась.  Мальчики  переносили  меньшие  куски, а
мистер  Киннэйрд  за  один  раз  перетащил доски. Затем в сопровождении пяти
велосипедов он двинулся по дороге.
     Мальчики,  конечно,  устроили  гонку,  но  расстояние было небольшим, в
конце их разделяло немного ярдов, и даже "джипу" ждать пришлось недолго.
     Мистер  Киннэйрд,  видя,  как мальчики сбросили обувь и закатили брюки,
последовал  их  примеру, взял доски и зашлепал за ними вниз по ручью к сцене
действия.
     Осмотрев  скелет  лодки, он сделал несколько конструктивных замечаний и
вернулся тем же путем.
     - Вы,  парни,  как  будто  обучаете  комаров  вокруг  себя, кидаться на
посторонних, - заметил он.
     Мальчики ответили в том же духе, и принялись за работу.
     Они  делали  частые  перерывы,  чтобы  покупаться, и во время одного из
таких  перерывов  Охотник  узнал, почему люди избегают медуз. Боб однажды не
сумел  этого  сделать, и его гость тут же познакомился с ядовитыми клетками.
Он  блокировал  распространение  яда  не  потому,  что его Хозяин должен был
научиться  заботиться  о  себе,  а  в  полусентиментальных  воспоминаниях об
ошибках,  допущенных  в  первый день пребывания на Земле. Он чувствовал, что
платит за знания.
     Несмотря  на  частые  перерывы,  в  первый  же час было сделано немало.
Затем  показалась вторая лодка. В ней к величайшему интересу детектива и его
Хозяина, находился Чарльз Терол.
     - Привет, засоня! - буйно встретил его Райс.
     Он размахивал пилой.
     - В последний раз осматриваешь остров?
     Терол взглянул на него не слишком дружелюбно.
     - Жаль,  что  твой  врожденный  сигнал  опасности  не вырос у тебя и на
языке,  -  заметил он. - Что, парни, опять что-то с лодкой? Как будто вы, ее
уже чинили.
     Четыре   глотки   начали   объяснять   ему  происшедшее.  Райс  молчал.
Посетитель  взглянул на него в конце рассказа со злорадным выражением. Ничто
не   могло  яснее  передать  его  мысли.  Отношения  между  ними  оставались
напряженными все полчаса, пока Терол не отплыл.
     За  эти  полчаса  было  много  разговоров и мало работы. Терол подробно
рассказывал  о своем будущем, время от времени Хэй и изредка Колби вставляли
замечания.
     Боб,  знавший  о намерении доктора, говорил мало, большую часть времени
он напоминал себе, что это в интересах самого Терола.
     Райс  по-прежнему  молчал,  и  даже Мальмстром был молчаливее обычного.
Боб  отнес  это  за счет того, что Мальмстром был всегда ближе к Теролу и не
хотел,  чтобы  его  друг  уезжал.  Разумеется,  когда  Терол  сел  в  лодку,
Мальмстром  сел  с  ним, попросив Колби отвести его велосипед, оставленный в
кустах у ручья.
     - Чарли  хочет  встретиться  с  баржей  и  на буксире объехать поля. Он
хочет  повидаться  с парнями на барже, а потом пойдем к новому резервуару на
холме. Я пойду с ним, а оттуда пешком доберусь домой.
     Колби   кивнул,   и   лодка   Терола  устремилась  в  лагуну  наперерез
очистительной  барже,  которая совершала один из своих периодических рейсов.
Остальные молча смотрели ей вслед.
     - Его  забавно разыгрывать. Мне жаль, что он уплывает, - сказал наконец
Райс. - Впрочем, он часто будет приезжать. Вернемся к лодке?
     Все  согласились,  но  прежнего энтузиазма не было. Некоторое время они
работали,  потом  искупались  и  наконец  поразили родителей, явившись домой
задолго до ужина.
     Боб,  вместо  того,  чтобы приняться за уроки, после ужина вышел снова.
На  вопрос  матери  он  ответил,  что  сходит в деревню. В сущности это было
правдой.  Ему  не  хотелось  беспокоить  родителей,  сказав,  что  он идет к
доктору Сиверсу.
     Доктор  сказал,  что следующую вакцину можно будет испытать завтра, а у
Боба  не  было  никаких  срочных  сообщений  или  вопросов, но он чувствовал
смутное беспокойство и не мог понять, из-за чего.
     Охотник,  несомненно,  был хорошим и достойным доверия другом, но с ним
не всегда можно было разговаривать, а Боб просто хотел поговорить.
     Доктор встретил его с некоторым удивлением.
     - Добрый  вечер,  Боб.  Не  терпится испытать новую вакцину? Или просто
поболтать захотелось? В любом случае входи.
     Он закрыл дверь за своим юным гостем и пригласил его сесть.
     - Я  точно  не  знаю,  сэр,  вернее,  знаю  отчасти.  Эта штука, что мы
собираемся  проделать  с Терелом. У нас серьезная причина, да и вреда ему не
будет, но все же я себя неважно чувствую.
     - Я  знаю. Мне тоже это не нравится. Ты знаешь, мне придется солгать, а
я к этому не привык. Когда я ставлю неверный диагноз, это честная ошибка.
     Он сухо улыбнулся.
     - Но  альтернативы  я  не вижу, и думаю дурного мы не делаем. Ты должен
это понимать. Это все?
     - Нет. Но не могу вам сказать, в чем дело. Просто беспокоюсь.
     - Это  вполне  естественно.  Ты  в сложной ситуации. Больше, чем я, а я
это  тоже  чувствую.  Но,  возможно,  ты  видел  что-то важное, но не можешь
вспомнить,  что-то имеющее отношение к нашей проблеме. Ты обдумал все, что с
тобой произошло?
     - И не только это, но все, что произошло с осени.
     - Только обдумал или обсудил со своим другом?
     - Главным образом думал.
     - Может  быть,  стоит  обсудить.  Часто  это  помогает привести мысли в
порядок.  Можем  по крайней мере обсудить свидетельства против твоих друзей.
О  Тероле  мы  уже  говорили. Единственные факты против него - он спал возле
рифа  и  был  в  доке,  когда ты упал. К тому же у нас относительно него уже
есть  план  действий. Ты упомянул небольшой факт в пользу Мальмстрома, когда
он  порезался  о шипы. Есть еще что-нибудь за или против него? Он, например,
не спал возле рифа?
     - Мы  все  спали  на берегу в тот день, когда появился Охотник. Кстати,
Коротышки  в  тот  день не было. Но это неважно. Я говорил вам, как мы нашли
кусок  корабля.  Это  в  миле  от  берега, и Охотник сказал, что нужно много
времени, чтобы этот обломок дотащить до берега.
     Боб помолчал.
     - Единственное,   что   я   могу  добавить:  Коротышка  оставил  нас  и
отправился  сегодня  с  Чарли.  Они всегда были друзьями, так что тут ничего
особенного нет.
     Доктор кивнул.
     - Да,  должен согласиться, что все это либо несущественно, либо говорит
в пользу молодого Мальмстрома. А как насчет рыжеволосого - Кена Райса?
     - То  же  самое.  Он  был  у рифа и в доке. Я не видел его порезов, так
что...  Минутку.  Он сильно ушиб ногу куском коралла. Но он был в обуви - мы
ее  всегда  там  надеваем  -  так что не порезался. А синяк, вероятно значит
столько же, сколько и царапины Коротышки.
     - Когда это случилось? Ты мне ничего не говорил.
     - На  рифе,  как  раз  тогда, когда мы нашли оболочку генератора, в том
самом месте. Я должен был подумать об этом.
     Он подробно рассказал о случившемся.
     - Мы конечно, молчим об этом. Он ведь чуть не утонул!
     - Интересно.   Охотник,   не   объяснишь   ли   нам,  почему  ты  особо
подозреваешь, тех, кто спал в районе внешнего рифа?
     Охотник видел, к чему ведет доктор, но ответил на вопрос.
     - Он,  должно  быть,  добрался  до  берега  где-то  на  рифе. Он не мог
воспользоваться  человеком,  увидевшим  его  вначале,  и, конечно, он должен
заботиться  о  тайне  и не будет входить в тело разумного существа, невзирая
на  возражения.  Конечно,  ужас  Хозяина - для него ничто, но он не захочет,
чтобы  об  этом  стало  известно,  скажем,  медику. Я думаю, доктор, если бы
комок  желе  прилип к одному из жителей острова и просочился сквозь кожу, вы
очень скоро услышали бы об этом.
     Доктор кивнул.
     - Я  так  и  думал.  Но  мне  пришло в голову, что юный Райс вполне мог
стать  объектом  нападения,  не  подозревая  об  этом,  пока  его  нога была
захвачена  под водой. Естественный страх, возбуждение, боль от куска коралла
- все это сделало бы нападение незаметным.
     - Вполне вероятно, - согласился Охотник.
     Боб, как и раньше, передал эту реплику, но продолжил от себя:
     - Нельзя  иметь  и то, и другое. Если это существо только тогда вошло в
тело  Райса,  оно  не  может  иметь  ничего  общего  с происшествием в доке.
Во-первых,   ему,   как   и  Охотнику,  понадобится  несколько  дней,  чтобы
освоиться,  во-вторых,  у него не будет причин: он не может заподозрить, что
Охотник во мне.
     - Верно,  Боб. Но происшествие в доке вполне могло быть случайностью. В
конце  концов  все, что происходило с тобой и твоими друзьями, не могло быть
подстроено.  Я  знаю  вас  с  рождения,  и если бы кто-нибудь раньше спросил
меня,  я  бы не удивился всему случившему с вами. Ты знаешь, порезы, ушибы и
синяки случаются ежедневно.
     Боб вынужден был с этим согласиться.
     - Сломал  лодку  на  этот  раз  Кен,  но  я не вижу, как это может быть
связано с нашим делом, - сказал он.
     - Я  тоже,  но  мы  это запомним. Итак, пока что больше всего оснований
подозревать  юного  Райса.  Ну, а остальные? Норман Хэй, например? Я думал о
нем после твоего рассказа.
     - Что именно?
     - Я  не  лишен  мозгов,  и  теперь  вижу, зачем тебе тогда понадобилась
информация  о  вирусах.  Мне пришло в голову, что у Хэя мог быть аналогичный
мотив.  Помнишь,  он  взял  книгу,  которую  я хотел дать тебе? Конечно, его
неожиданный  интерес к биологии может быть вполне естественным, а может быть
таким же притворным, как твой.
     Боб кивнул.
     - Это  мысль.  У  него  было достаточно возможностей. Он часто бывал на
рифе,  работая над своим бассейном. Не знаю, дремал ли он там, но это вполне
возможно.  Он  также  охотно  пошел со мной в воду, когда мы думали, что там
может быть какая-то болезнь.
     Доктор вопросительно поднял брови, и Боб рассказал о происшествии.
     - Боб,  -  сказал доктор, когда мальчик кончил, - готов поклясться, что
ты  мог  бы  решить  проблему,  если  бы  сумел оценить всю имеющуюся у тебя
информацию.  Очень  интересно. Это означало бы, что Норман общается со своим
гостем,  как  ты  с Охотником, Это существо вполне могло изложить выдуманную
историю и привлечь симпатии Хэя.
     Именно  в  этот  момент  доктору  Сиверу  пришла  в голову мысль, что и
Охотник  мог  поступить  так  же.  Подобно  Бобу,  он  решил  при  первой же
возможности проверить эту мысль.
     - Я  полагаю  Норман,  как и все остальные, был в это время в доке, так
что  в  этой возможности он уравнен с ними, - продолжал доктор, без заметной
паузы.  -  Можешь  ты  вспомнить  еще  что-нибудь  о  нем, за или против? Не
можешь?  Ладно,  значит, остается еще Хаф Колби, хотя мы не должны забывать,
что на острове есть еще много других, которые работают или бывают на рифе.
     - Рабочих  можно  не  считать,  -  настаивал Боб, - а из детей никто не
играет так близко, как мы, по крайней мере, на этой стороне острова.
     - Ну,  хорошо.  А  все же как насчет Колби? Я его плохо знаю. Не думаю,
чтобы  я  обменялся  с  ним  больше  чем  двумя словами. Он не болел, и я не
помню, что бы занимался им после прививок.
     - Похоже,  с  Хафом  все  в порядке, - ответил Боб. - Мы слышали больше
двух  слов,  но ненамного. Он мало разговаривает и всегда держится на втором
плане,  но  соображает  он  быстро.  Он бросился за ведром для головы рыжего
друга  раньше,  чем  кто-нибудь  понял,  что происходит. Он, конечно, был на
доке,  но больше я ничего не могу вспомнить. Неудивительно: он из тех, о ком
не часто думаешь, хотя он хороший парень.
     - Что  ж,  надо  подумать  о  Райсе  и Хэе и поработать над Теролом. Не
знаю,  перестанешь  ли  ты  беспокоиться,  Боб,  но я по крайней мере многое
узнал.  Если  вспомнишь  еще  что-нибудь,  приходи.  Я не думал, увидеться с
тобой  сегодня,  но  прошло  уже  несколько  часов.  Вероятно,  вакцина  уже
выведена из твоего организма. Хочешь попробовать еще одну?
     Боб хотел. Повторились дневные приготовления.
     Результат  был  тот же самый, только Охотник сообщил, что новая вакцина
"вкуснее" предыдущей.

                                  Глава 17
                                   ССОРА

     В  среду  утром  Боб  рано  вышел  из дома и еще до школы испытал новую
вакцину.  Он  не  знал,  когда  Терол придет за прививками, и не хотел с ним
встречаться,  поэтому  он  не  стал  задерживаться в кабинете доктора. Уроки
шли,  как  обычно. Мальчики решили временно оставить работу над лодкой и еще
раз посетить новый резервуар.
     Мальмстром  оказался  исключением: он исчез, не сообщил о своих планах,
и Боб с любопытством смотрел, как он уходит.
     Он  испытывал  искушение пойти следом, но законной причины для этого не
было, и во всяком случае Райс и Хэй стояли выше в списке подозреваемых.
     Строительство,  как  казалось,  шло  не  так быстро. Стены, для которых
возводилась  опалубка, не только не подпирались с одной стороны холмом, но и
начинались  в  пятнадцати  футах от поверхности в северном конце резервуара.
Это  означало  необходимость  установления  длинных  диагональных  распорок,
подходящего материала не было, его нужно было готовить.
     Склон  холма  означал  также,  что  все  распорки будут разной длины, и
мистер  Киннэйрд  бегал от стен к пилам и обратно с логарифмической линейкой
и стальной лентой.
     Тяжелые  доски  продвигались от штабеля к пилам и оттуда к стенам. Боб,
более  или  менее  равнодушный  к занозам, и Колби, выпросивший пару рабочих
рукавиц, некоторое время помогали.
     Хэй  и  Райс, вооружившись гаечными ключами, сумели получить разрешение
на  затягивание  болтов в конвейере, шедшем от миксеров к опалубке. Конвейер
располагался  на  лесах,  и  по большей части высоко над землей. Мальчики не
боялись высоты, а некоторые мужчины боялись.
     Леса были прочными, и риск упасть сводился к минимуму.
     Покрытие   законченной   южной   стены  продолжалось,  и  мальчикам  не
разрешалось  туда  подходить,  но  Бобу  однажды  разрешили съездить в док и
наполнить цистерну фтористой глазурью.
     Материал  нельзя  было  долго  держать поблизости от работы, так как он
имел   тенденцию  полимеризоваться  при  обычной  температуре.  Запасы  были
сосредоточены  в холодильнике вблизи небольшой крекинг-фабрики. Путь занимал
две-три  минуты,  но  Бобу пришлось ждать с полчаса, пока цистерну очистят и
заполнят  заново:  нельзя было оставлять в ней остатки. Никакой растворитель
не  справился  бы с пластмассой, если она затвердеет, вначале растворился бы
металл в цистерне.
     Вернувшись,  Боб не застал у резервуара Райса, тот держался незаметно и
подносил палки, которыми впритык соединяли распорки.
     - Я  уронил  болт  и  чуть  не  попал  отцу  по  голове.  Тот велел мне
спуститься,  пока  я  кого-нибудь  не  убил. Он велел мне или работать здесь
внизу,  или  убираться  вообще. Он сказал, что если я и здесь на кого-нибудь
что-то  уроню,  он  сдается.  Интересно, что он бы сказал, если бы сорвались
все те салазки.
     - Если  бы  оказался  на  их  пути,  то ни слова. Лучше закрепи их. Это
слишком опасно для забавы.
     - Ты прав.
     Райс  перестал  пилить  и занялся салазками, а Боб осмотрелся в поисках
интересного.  Некоторое время он держал для отца конец стальной ленты, потом
ему  строго-настрого  запретили  таскать  стофунтовые  мешки  с  цементом  к
миксерам.  В  конце  концом  он  с  легкой лесенкой и спиртовым уровнем стал
проверять положение каждой секции, прежде чем будут закреплены распорки.
     Работа  оказалась  достаточно  важной  -  он чувствовал удовлетворение,
легкой - он мог ее выполнять, и безопасной - отец не беспокоился.
     Поработав  некоторое  время,  он  вдруг  вспомнил, что должен был после
школы  увидеться  с  доктором  и  испытать  новую  вакцину. Теперь, когда он
застрял  здесь,  как и большинству заговорщиков, ему не пришло в голову, что
ему не нужно объяснять свои поступки.
     Поэтому  он  продолжал работать, стараясь выдумать причину, чтобы уйти,
не  вызывая  подозрений.  Взрослые  могли  не  заметить,  но  оставались его
друзья,  даже  если  и  они  не заметят, вокруг крутилось множество детворы,
которая, конечно, захочет знать, куда он идет.
     Его  размышления  прервал  Колби,  все еще работавший на транспортере и
оказавшийся как раз над его головой.
     - Вон идет Чарли. Один. Я думал, Коротышка пошел ему навстречу.
     Боб  взглянул  на  дорогу  и  увидел,  что  Хаф  прав.  Терол  медленно
поднимался к резервуару.
     Выражение  его лица трудно было рассмотреть на расстоянии, но Боб понял
по  его  движениям  и  походке,  что  Терол  виделся  с  доктором. Лицо Боба
застыло,  он почувствовал угрызения совести, он даже подумал, не уйти ли ему
пока подальше, но сдержался и остался на месте, наблюдая.
     Теперь  Терол  был  близко. Лицо его было лишено всякого выражения, что
само по себе противоречило его обычно хорошему настроению.
     Он  едва  ответил  за  завистливые  приветствия  малышей. Двое или трое
взрослых  заметив,  что что-то неладно, тактично промолчали, но слово "такт"
отсутствовало в словаре Кеннета Райса.
     Этот  молодой  человек  работал примерно в тридцати ярдах ниже по холму
от Боба.
     Он  по-прежнему подвозил на починенных им салазках палки. Салазки рядом
с  ним казались очень большими. Для своего возраста Райс был слишком мал. Он
поднял голову и крикнул Теролу:
     - Привет! Все готово для поездки?
     Не меняя выражения лица, Терол ответил:
     - Я не еду.
     - На борту не хватает постелей?
     Это  был  жестокий  вопрос,  и  Райс тут же о нем пожалел, потому что в
сущности не был злым. Но он не извинился. У него не было такой возможности.
     Терол,  как  правильно  рассудил Боб, виделся с доктором Сивером. Много
месяцев  он  ждал  этой работы, почти неделю собирался в дорогу и, что всего
хуже, он всем и каждому объявил об этом.
     Заявление  доктора,  что  придется подождать по крайней мере следующего
прибытия  корабля,  было  для  Терола сильным ударом. Он не видел причин для
задержки,  что  неудивительно.  Выйдя  из  кабинета  доктора, он больше часа
бродил  бесцельно,  пока  ноги сами не принесли его к строительному участку.
Вероятно,  если  бы  он  подумал, куда идет, то избегал бы этого места с его
неизбежными толпами рабочих и детей.
     Во всяком случае он не был настроен для встреч.
     Чем  больше  он думал, тем менее оправданным казались действия доктора,
и  тем  все  сильнее становился гнев юноши. Насмешка Райса была совсем не ко
времени.
     Чарльз ни на мгновение не задумался.
     Он  находился  в  одном-двух  ярдах  от Райса и действовал немедленно -
прыгнул и ударил.
     От  серьезного ущерба Райса спасла только быстрая реакция. Терол вложил
в  первый  удар  всю  свою силу. Райс увернулся, уронив салазки и подняв для
защиты руки.
     Удар  Терола  пришелся в пустоту. От этого он утратил последние остатки
самообладания  и  замолотил  кулаками.  Райс, прижавшись к стене, которая не
давала возможности отступить, отвечал.
     Мужчина,  которому  помогал  Райс,  слишком  изумился,  чтобы вмешаться
сразу,  Боб  был  далеко,  как  и  другие рабочие, Колби не мог спуститься с
лесов,  поэтому  драка  продолжалась со всей яростью, на какую способны были
драчуны.  Райс  вначале  только  защищался,  но,  получив,  сильный  удар по
ребрам, утратил самообладание и стал давать сдачи.
     Терол  был на три года старше, на голову выше и соответственно тяжелее.
Ни  один  из  них  не  был  опытным  бойцом, но они сумели нанести несколько
сильных  ударов.  Большинство  нанес  Терол: лицо его соперника оказалось на
очень  удобной  высоте,  но  его  ребра  тоже  пострадали,  а однажды он был
потрясен ударом в солнечное сплетение.
     Он  невольно  отступил  и  схватился  руками за пораненное место. В это
мгновение  для  Райса  драка  достигла  высшей точки. Он не учился боксу, но
даже  если  бы  он  тренировался  несколько  лет,  он не смог бы действовать
быстрее и увереннее.
     Как  только  Терол  опустил руки, Райс выбросил вперед кулак, подкрепив
его  удар  мышцами  плеча, поясницы и ног, и ударил в нос своего противника.
Это  был  великолепный удар, и Райс, которому нечем было гордиться в связи с
этой  дракой,  всегда  впоследствии  вспоминал его с удовлетворением. Но это
было  все,  что  он  мог  вспомнить.  Терол  быстро  пришел в себя и ответил
сильным ударом точно в то же место. На этом драка кончилась.
     Мужчина  с другими салазками пришел в себя и схватил Терола сзади. Боб,
который  успел  спрыгнуть с лестницы и подбежать к сцене, сделал то же самое
с  Райсом.  Драчуны  не  сопротивлялись,  удары  отрезвили  их, а пауза дала
возможность оценить ситуацию, и собравшаяся толпа увидела на их лицах стыд.
     Дети,  составлявшие  большую часть толпы, поддерживали обоих дерущихся.
Но  мужчины,  протолкавшиеся сквозь толпу, не проявили такого энтузиазма. На
лице  у  мистера Райса было такое выражение, которое быстро подействовало на
сына.
     А  на  сына  можно  было  поглядеть.  Налившиеся синяки гармонировали с
цветом  его  волос,  из  носа  шла кровь. Синяки его противника были большей
частью  скрыты под рубашкой, но у него тоже шла кровь из носа. Старший Райс,
остановившись  перед  сыном,  некоторое  время  молча разглядывал его. Толпа
стихла  в ожидании. Однако мистер Райс не собирался во всеуслышание говорить
все, что он думает. Через минуту он просто сказал:
     - Кеннет,  вымой  лицо  и  сотри  кровь  с  рубашки,  пока мать тебя не
увидела. Поговорим позже.
     Он повернулся.
     - Чарльз,  если  ты  пойдешь  с ним и сделаешь то же самое, я буду тебе
благодарен. Мне бы очень хотелось узнать, чем все это вызвано.
     Мальчики  не  ответили.  Они  двинулись  к  лагуне,  полные стыда. Боб,
Норман,  Хаф  пошли  за  ними,  но  не  собирались  говорить,  пока  главные
участники не решат, что должно быть сказано.
     Мистер  Киннэйрд  знал  своего  сына  и  его  друзей  достаточно, чтобы
догадаться о причине.
     Только  это  знание  помогло ему сохранить спокойствие, когда он, выйдя
из-за угла резервуара, столкнулся с группой.
     - У  меня  в  "джипе" есть мыло для соленой воды, - заметил он. - Я его
достану, если один из вас отнесет это лезвие мистеру Мердиту у пилы.
     Он  протянул  круглый предмет, который нес, Колби. Тот от неожиданности
отшатнулся,  но тут же пришел в себя, просунул палец в центральное отверстие
лезвия  и повернулся вверх по холму, а мистер Киннэйрд пошел к своей машине.
Мальчики  с  благодарностью приняли мыло, особенно Райс, который беспокоился
о реакции матери по поводу его окровавленной рубашки.
     Полчаса   спустя,   убрав   пятна  с  рубашки,  он  беспокоился  уже  о
кровоподтеках под глазами.
     Зубы  он  сохранил благодаря какому-то чуду, но Боб и Норман, оказавшие
первую   помощь,   согласились,  что  пройдет  немало  времени,  прежде  чем
встречные перестанут спрашивать Райса, что случилось.
     Терол  в  этом  смысле  выглядел лучше: в лицо ему попало только раз, и
опухоль пройдет через день-два.
     Вся  враждебность к этому времени исчезла, драчуны много раз извинялись
друг  перед  другом,  пока  шла  работа  над  их  ранами.  Даже Боб и Норман
забавлялись, глядя, как они идут рядом навстречу мистеру Райсу.
     - Что  ж,  - заметил Хэй, - мы говорили Рыжему, что он напрашивается на
это. Надеюсь, у него не будет больше неприятностей. От Чарли ему досталось.
     Боб кивнул.
     - Он  выбрал  неудачное время для своих шуток - как раз после того, как
Чарли сказал, что он не едет. Он, должно быть, неважно себя чувствовал.
     - Я этого не слышал. Он сказал, почему не едет? Для меня это новость.
     - Нет, - ответил Боб.
     Он вовремя вспомнил, что не должен знать причину.
     - Для  объяснений  не было времени. События развивались слишком быстро.
Не  думаю,  чтобы следовало и сейчас его расспрашивать. Может, он уже сказал
Рыжему? Пойдем к ним?
     - Вряд  ли  от этого будет толк. К тому же я еще не установил решетку в
своем  бассейне: мы слишком много времени провели за починкой лодки и здесь.
Что  если ты займешься этим? Лодка нам не нужна, материалы здесь, и мы можем
проплыть от берега.
     Боб   колебался.  Была  хорошая  возможность  увидеться  с  доктором  и
испытать  новую  вакцину,  но  он  не  знал,  как  уйти  от товарища. У него
по-прежнему был преувеличенный страх выдать свои истинные мотивы.
     - А  как  же  Хаф? - спросил он. - Он ушел с лезвием и еще не вернулся.
Может, он тоже захочет пойти?
     - Он,  наверное,  нашел  себе  другое  занятие. Если не хочешь, я пойду
один. Ты идешь или будешь делать что-то другое?
     - Я вспомнил кое-что, - ответил Боб. - Нужно поглядеть.
     - Ладно. Пока.
     Хэй,  не  оборачиваясь,  двинулся  вверх  по  холму за все еще видимыми
драчунами,  а  Боб,  раздумывая, не заподозрил бы что Хаф, пошел по берегу к
большому доку.
     Он  шел  медленно,  так  как  ему  о  многом нужно было подумать. Но он
ничего  не  говорил,  а Охотник его не беспокоил. У чужака тоже было над чем
задуматься.
     Добравшись  до  дока,  они свернули на дорогу мимо дома Терола и вскоре
дошли  до  дома  доктора.  Но  тут планы Боба были нарушены: на двери висело
объявление, что доктор ушел к пациенту, а когда вернется - не известно.
     Боб  хорошо  знал, что дверь никогда не запирается. Немного подумав, он
открыл  ее  и  прошел  в кабинет. Он может подождать. Доктор скоро придет. К
тому  же,  здесь  есть книги, которые он не читал, и которые могут оказаться
интересными  или  полезными.  Боб порылся на полках, выбрал несколько книг и
занялся ими.
     Работа     оказалась    нелегкой.    Книги    были    узкоспециальными,
предназначенными  для  профессионалов,  и  полны сложными терминами. Боб был
далеко  не  глуп, но у него просто не было знаний, чтобы понять прочитанное.
Как следствие, мысли его часто уходили далеко от печатных строк.
     Естественно,  больше всего он думал о необычных событиях дня, а также о
других  проблемах.  Он  даже  спросил  Охотника  прямо,  что  тот  думает  о
вчерашнем  заключении, - они с доктором считали наиболее подозрительными Хэф
и Райса.
     - Я  избегал  критиковать  твои  усилия, - ответил Охотник. - Как бы ни
казались   неверными  твои  заключения,  у  них  должны  быть  основания.  Я
предпочитаю  не  говорить  тебе  о  своих мыслях относительно Райса и Хэя, а
также  других  твоих  друзей. Мне не хочется опровергать твои идеи, если они
не совпадают с моими. Я могу поработать один.
     Ответ  был  не  прямой,  но  Боб  предположил,  что  Охотник  с  ним не
согласен,  он  не  видел  причины  для  этого.  Логика  мыслей его и доктора
казалась несокрушимой.
     Но  он  понял, что у Охотника больше знаний о том существе, которое они
ищут.
     Что же в их рассуждениях неверно?
     Вообще-то  прямого  заключения  они  не  достигли,  они говорили лишь о
вероятности.   Если   Охотник  не  согласен  с  этим,  у  него  должна  быть
уверенность.
     - У  меня  нет  ничего  определенного,  -  ответил  Охотник,  когда Боб
объяснил свою мысль детективу.
     Боб  снова  задумался.  Он получил определенные результаты, но решил не
обсуждать  их  с  Охотником,  потому что когда ему в голову пришла мысль, он
услышал шаги доктора на пороге.
     Боб вскочил на ноги. Когда дверь открылась, он повернулся к вошедшему.
     - У  меня  новости,  -  сказал  он. - Вы можете отпустить Чарли, да и о
Рыжем можно забыть.

                                  Глава 18
                                ОГРАНИЧЕНИЕ

     Доктор  остановился,  услышав  возбужденный голос Боба. Закрыв за собой
дверь, он прошел к своему креслу.
     - Рад  слышать,  -  сказал  он.  -  У  меня  тоже есть новости. Сначала
расскажи ты. Охотник сам проводил проверку?
     - Нет,  я.  Я хочу сказать, что кое-что видел. Но я не понял сразу, что
это  значит.  Чарли  и  Рыжий  подрались у нового резервуара. Драка началась
из-за  Рыжего. Он подразнил Терола. Должно быть, Терол был у вас перед этим.
Во  всяком  случае,  оба завелись и дрались изо всех сил. У обоих синяки - у
Кена роскошные фонари - и у обоих лилась кровь из носа.
     - Ты  думаешь, это доказывает отсутствие существа из народа Охотника? Я
думал,  мы  решили,  что  наш  беглец  не  станет останавливать кровь, боясь
выдать себя. Не вижу, что доказывает твой рассказ.
     - Вы  не поняли, док. Я знаю, что порез или царапина ничего не докажут,
но  разве вы не видите разницы между ними и кровью из носа? Открытого пореза
нет,  ничего  удивительного, если парня ударили, а кровь из носа не пошла. А
у обоих были настоящие фонтаны. Он должен был остановить!
     Наступило молчание, доктор задумался.
     - Остается  одно  возражение,  - сказал он наконец. - Знает ли наш друг
то,  что  ты сказал - что удар по носу не обязательно вызывает кровотечение?
Ведь он не всю жизнь провел с людьми.
     - Я  подумал и об этом, - с триумфом заявил Боб. - Он не может не знать
этого.  Он  должен  знать,  что  может вызвать кровотечение, если он живет в
теле.  Я  еще  не  спросил об этом Охотника, но разве может быть иначе? Как,
Охотник?
     Он  ждал  ответа  вначале в полной уверенности, затем с увеличивающимся
сомнением.
     - Ты  совершенно  прав,  -  ответил  наконец Охотник. - Я не подумал об
этом  раньше,  но,  конечно, наш друг знает, что никакого вреда от остановки
кровотечения  из  носа  не будет. У мальчиков шла кровь и после того, как вы
прикладывали  холодную воду и другие средства. Один ноль в твою пользу, Боб.
Я готов забыть об этих двоих.
     Боб повторил эту информацию доктору Сиверу, который коротко кивнул.
     - Я  также могу отвести одного кандидата, - сказал он. - Скажи, Боб, не
привлекал ли твое внимание вчера Кен Мальмстром?
     - Да,  немного.  Он  работал хуже, чем обычно, и казался странным, но я
решил, что это из-за Чарли.
     - А сегодня?
     - Не знаю. Я его не видел после уроков.
     - Конечно,  -  сухо  сказал  Сивер.  -  Ты не должен был видеть его и в
школе.  После  уроков  у  него  была  температура  сто три градуса, когда он
наконец решился сказать родителям, что плохо себя чувствует.
     - Что?
     - Твой друг лежит с малярией, и я хотел бы знать, где он ее подцепил.
     Доктор взглянул на Боба, как будто тот был лично ответственен.
     - Но ведь на острове есть москиты, - сказал молодой человек.
     Он чувствовал себя неуверенно под взглядом доктора.
     - Я  знаю, хотя мы их постоянно уничтожаем. Но где они взяли малярию? Я
слежу  за всеми, кто навещает остров. Команда танкера - некоторые ее члены -
иногда  выходят  на берег. Но они не в счет. Я знаю их медицинские карты. Ты
достаточно  долго отсутствовал, чтобы подцепить заразу, но ты не можешь быть
источником, разве что Охотник для забавы сохраняет болезнь в твоей крови.
     - Это вирусная болезнь? - спросил Охотник.
     - Нет. Ее вызывает микроорганизм, простейшее. Вот...
     Доктор отыскал книгу с нужными фотографиями.
     - Посмотри, Охотник, нет ли чего-либо подобного в крови Роберта?
     Ответ последовал быстро.
     - Сейчас  нет,  но  я  могу  вспомнить  все  микроорганизмы,  которые я
уничтожил  месяцы  назад.  Вы  должны  вспомнить,  были  ли  у  него  раньше
симптомы.   В   образцах  вашей  крови  много  существ,  слегка  похожих  на
сфотографированные  здесь,  как  я  вчера заметил, но по этим картинкам я не
могу  утверждать,  что  они  те  же  самые.  Я  был  бы рад помочь вам более
активно, если бы не моя проблема.
     - Боб,  -  сказал  доктор, когда это было передано, - если ты не будешь
держаться  своего  друга,  когда  он  покончит  со своей проблемой, и сам не
станешь  медиком,  ты  будешь  предателем  нашей  цивилизации. Однако пока к
нашим  проблемам  это не относится. Мне не нравятся твои намеки, Охотник, но
я  не  отрицаю такой возможности и все проверю. Это моя работа. Но я говорю,
что  твой  друг  не  может  быть  в  теле  Мальмстрома. То, что ты говорил о
кровотечении  из  носа,  вдвойне относится к болезням, вызванным бактериями.
Нельзя  подозревать  человека за то, что он не заболел, и наш беженец должен
об этом знать.
     Они  молча согласились с этим. Молчание грозило затянуться. Боб нарушил
его, сказав:
     - Из  нашего списка подозреваемых остаются Норман и Хаф. Я бы голосовал
за Норма. Теперь я не так уверен.
     - Почему?
     Мальчик  повторил  слова  Охотника,  сказанные  несколько  минут назад.
Доктор пожал плечами.
     - Если  у  тебя есть свои идеи, и ты нам о них не говоришь, Охотник, мы
должны действовать в соответствии со своими, - сказал он.
     - Именно  этого я и хочу, - ответил детектив. - Это неверно. Мы в вашем
мире,  среди вашего народа. Я сам буду проверять свои идеи, с вашей помощью,
если  понадобится,  но я хочу, чтобы вы делали то же самое с вашими, а вы не
будете, если слишком прислушаетесь к моему мнению.
     - Хорошая  мысль,  - согласился Сивер. - Ну, ладно, в настоящее время у
меня  те  же  мысли, что и у Боба. Ты должен, не откладывая, лично проверить
Нормана  Хэя.  Другой  кандидат  из  нашего  списка  всегда казался наименее
вероятным.  Если  бы  это  был  детективный  роман,  я  бы  посоветовал тебе
заняться  им.  Роберт сможет отнести тебя к дому Хэя, и ты сможешь проверить
сегодня ночью.
     - Вы   забыли  собственный  аргумент  -  что  я  должен  быть  готов  к
действиям,  когда  обнаружу нашего друга, - ответил детектив. - Мне кажется,
лучше  продолжить  испытание  вакцин,  а  ты Роберт, и я будем держать глаза
открытыми.
     - Будь  я  проклят,  если из-за этого позволю распространиться эпидемии
малярии,  - сказал доктор. - Однако, ты прав. Попробуем другую вакцину. И не
говори, что тебе нравится вкус. Это слишком дорого для лакомства.
     Он принялся за работу.
     - Кстати, разве Норман не был одним из зайцев?
     Он поднял голову от шприца.
     - Как это объяснить?
     - Был,  -  ответил Боб, - но я не могу сказать, как это объяснить. Идея
принадлежала Рыжему, но в последнюю минуту он увильнул.
     Сивер задумчиво взял шприц.
     - Может,  эта  штука  была  у  Терола, а потом перешла к Хэю. Они спали
близко друг к другу на корабле.
     - Зачем ему переходить?
     - Он  мог  решить,  что  у  Хэя  больше шансов выйти на берег. Помнишь,
Норман хотел посмотреть музей на Таити?
     - Это  значит,  что  он  был  с  Чарли достаточно долго, чтобы понимать
по-английски.  Это  значит  также,  что  в  интересе  Нормана к биологии нет
ничего необычного, поскольку он возник до появления чужака, - сказал Боб.
     Доктор вынужден был признать это.
     - Ладно,  - сказал он, - это была просто мысль. Я никогда не утверждал,
что  у меня есть доказательства. Жаль, что мы не можем найти нужную вакцину.
Эта  малярия  дала  мне  повод  ввести  ее всем, если бы ее у меня оказалось
достаточно.
     - Пока вы ее не нашли, - доложил в этот момент Охотник.
     Доктор скорчил гримасу.
     - Вероятно,  и не найдем. Твой организм слишком отличается от земных. Я
хотел бы послушать твои идеи.
     - Я  обсуждал свои идеи с Бобом раньше, - ответил Охотник, - и следовал
за  ними.  К несчастью, они ведут к такому широкому полю возможностей, что я
боюсь начать проверять их. Я бы предпочел сначала проверить ваши идеи.
     - Что  ты  с  ним  обсуждал? - спросил доктор мальчика. - Как раз время
узнать, что есть еще ниточки.
     - Не думаю, что они есть.
     Боб нахмурился.
     - Я  помню,  мы  обсуждали  с  Охотником  метод  поиска:  догадаться  о
возможных  действиях нашей добычи и искать свидетельств в этих направлениях.
Мы  делали  это и нашли щиток генератора. Мне кажется, что мы все еще делаем
это.
     - Мне  тоже.  Что ж, если Охотник хочет, чтобы мы вначале истощили свои
идеи,   придется   делать   это.  Его  причины  очевидны.  Только  непонятно
относительно  слишком  большого  поля.  Это  не  причина,  чтобы не начинать
проверку.
     - Я  уже  начал,  -  возразил Охотник. - Просто я не вижу необходимости
отвлекать  вас.  Я  очень  хочу внимательней приглядеться к Хэю и Колби. И я
никогда не считал очень вероятным Райса.
     - Почему?
     - Ты  говоришь,  что  Он  был  беспомощен  достаточно  долго и в нужном
месте,  чтобы  наша  добыча  воспользовалась  этим. Я думаю, однако, что наш
друг  никогда  не  войдет  в  тело  того, кто находится в опасности, в какой
находился в тот момент Райс.
     - Для него это не опасно.
     - Конечно.  Но какая для него польза в утонувшем хозяине? Я не удивлен,
что  твой  рыжеволосый  друг  доказал свою невиновность, или незараженность,
как сказал бы доктор Сивер.
     - Хорошо.   Проверим  двоих  как  можно  быстрее,  чтобы  по-настоящему
приняться за работу, - сказал доктор. - Но мне это кажется нелогичным.
     Боб  чувствовал  то  же  самое,  но  у  него  развилась  большая вера в
Охотника  -  за  исключением  одного  пункта,  он  больше  не  делал попыток
поколебать  решение  чужака  и  вышел из кабинета доктора на послеполуденный
солнцепек.  Следовало  отыскать Хэя и Колби и следить за ними. Это пока все,
что он может сделать.
     Он  оставил  их  у  резервуара.  Они  все еще могли быть там. Во всяком
случае  там  его  велосипед,  придется идти за ним, а там он узнает, где его
друзья.
     Проходя  мимо  дома  Терола,  он  увидел  в  саду  за работой Чарльза и
помахал ему.
     Полинезиец,  по-видимому,  восстановил  свое  хорошее  настроение.  Боб
вспомнил,  что  еще  не  было  разговора  о том, чтобы отпустить Чарльза. Он
надеялся,  что  доктор  об этом не забудет. Сейчас уже не было необходимости
задерживать его на острове.
     Велосипед  лежал  там,  где  он  его  оставил,  велосипеды других ребят
исчезли.
     Где же они могут быть?
     Он  вспомнил  о желании Хэя поработать над своим бассейном и решил, что
это  не  менее вероятно, чем остальное, поэтому он сел на велосипед и поехал
обратно  по  дороге.  У  дома доктора он свернул в сторону, чтобы убедиться,
что Сивер не забыл о Тероле.
     У  второго ручья Боб остановился взглянуть, нет ли велосипедов, хотя он
был уверен, что мальчики не занимаются лодкой. По-видимому, он был прав.
     Норман  сказал, что они поплывут к острову, значит, вероятнее всего, их
велосипеды  у  дома  Хэя,  в  конце  дороги.  Боб направился туда. Хэй жил в
двухэтажном  доме  с  большими  окнами,  похожем  на дом Киннэйрдов. Главная
разница заключалась в том, что этот дом не был окружен джунглями.
     Он  располагался на конце хребта, где высокогорье начинало опускаться к
берегу.  Почва  здесь  была  слишком  песчаной для густых зарослей. Впрочем,
растительности  для  тени было достаточно, а ходить вокруг дома было гораздо
легче.  За  домом  была  устроена  стоянка  для велосипедов; многие взрослые
жители  острова  тоже  пользовались  ими. Боб автоматически вначале заглянул
туда.  Он  с  удовлетворением  увидел, что по крайней мере частично оказался
прав:  тут находились машины Райса, Колби и Хэя. Боб поставил свой велосипед
и  направился  к берегу. Он увидел фигуры своих друзей в плавках на островке
за узкой полоской воды.
     Когда он крикнул, они подняли головы и замахали руками.
     - Не раздевайся! Мы уже кончили! - крикнул Хэй.
     Боб  кивнул  и  стоял,  ожидая. Остальные осмотрелись, чтобы убедиться,
что  ничего  не  оставили,  и  направились  в воду. Им приходилось осторожно
пробираться  среди  острых кораллов, окружавших островок, пока вода не стала
достаточно глубокой.
     Плыть в обуви было неудобно, но вскоре они добрались до Боба.
     - Вы поставили решетку? - спросил Боб. Хэй кивнул.
     - Отверстие  сделали  немного  больше.  Теперь  оно  примерно  шесть на
восемь   дюймов.  Я  взял  еще  цемента  и  обычную  медную  решетку  и  все
зацементировал.   Большая   решетка   послужила   опорой,  а  малая  удержит
практически все в бассейне.
     - У тебя уже есть образцы? А как насчет цветных снимков?
     - Хаф  пустил туда несколько анемонов. Я его должен благодарить: сам бы
я их не тронул.
     - Я  тоже,  -  отозвался  Колби.  -  Я думал, они всегда сворачиваются,
когда  приближается  что-то большое. Один свернулся, и с ним не было никаких
затруднений, зато два остальных!
     Он  поднял  правую  руку,  и  Боб  свистнул.  Пальцы  Колби были усеяны
красными  точками - там ударили жалящие клетки морских анемонов. Вся рука до
запястья   заметно   опухла,   и,   очевидно,   болела.   Об  этом  говорила
осторожность, с какой Хаф ею двигал.
     - Меня  они  тоже  жалили,  но так сильно никогда, - заметил Боб. - Что
это за вид?
     - Не  знаю.  Спроси  учителя. Большой. Но большой или маленький - пусть
теперь сам собирает.
     Боб  задумчиво  кивнул.  Даже  ему  показалось  странным,  что  все это
произошло  в  один  день.  Но нетрудно было заметить, что четверо из пятерых
подозреваемых  отпадали.  Конечно,  если Хаф без повреждений перенес одно из
этих   цветоподобных  существ,  почему  бы  его  предполагаемому  гостью  не
действовать  и  дальше?  Даже  если он равнодушен к боли своего хозяина, он,
конечно, не хотел бы, чтобы тот лишился руки даже на время.
     Похоже,  методом  исключения  на  первое  место выходил Норман Хэй. Боб
решил при первой же возможности поговорить об этом с Охотником.
     Тем временем приходилось создавать видимость.
     - Вы слышали о Коротышке? - спросил он.
     - Нет. А что с ним случилось? - отозвался Райс.
     Боб  быстро  забыл  о своих беспокойствах, с удовольствием пересказывая
поразительную  новость.  Он  долго  рассказывал о болезни друга, подчеркнув,
что  доктор затрудняется указать ее источник. На остальных новость произвела
впечатление:  Хэй  даже  как будто забеспокоился. Интерес к биологии дал ему
некоторые сведения о малярийных москитах.
     - Может,  стоит  поискать  в  лесу и высушить или залить нефтью лужи? -
предложил он. - Если на острове малярия, мы все в опасности.
     - Спросим  доктора,  -  ответил  Боб.  -  По  мне это звучит хорошо, но
работа тяжелая.
     - Ну и что? Я читал об этой болезни.
     - Можно  ли  нам  увидеть Коротышку? - вступил Райс. - Наверно, об этом
тоже нужно спросить доктора.
     - Пошли к нему.
     - Сначала узнаем время. Должно быть, уже поздно.
     Это  было разумное предложение, и все ждали у дома Хэя, пока он выяснит
это важное обстоятельство. Через мгновение его лицо показалось в окне.
     - Мои предки только что сели за стол. Увидимся позже перед домом Боба.
     Не ожидая ответа, он исчез.
     Райс посерьезнел.
     - Если  он  пришел  вовремя,  то я опоздал, - заметил он. - Пошли. Если
после ужина меня не будет, вы знаете, почему.
     Ему  предстояла  почти  миля пути. Даже Колби, живший ближе всех к Хэю,
не  стал тратить время, и три машины быстро покатили по дороге. Боб не знал,
как  обошлось  у его друзей, но ему пришлось доставать еду из холодильника и
потом мыть посуду.
     Когда  он  наконец  вышел,  его  ждал только Хэй. Они еще подождали, но
больше  никто  не  появился.  Уже  некоторое  время  над  ними висела угроза
наказания за опоздание к ужину, и, по видимому, на этот раз топор упал.
     Норман  и  Роберт  решили,  что  ждать  больше  нечего, и направились к
доктору.  Он  оказался  на  месте,  хотя  они  думали,  что  он может быть у
Мальмстромов.
     - Привет,  парни.  Входите.  У меня сегодня много посетителей. Чем могу
быть полезен?
     - Можно  ли навестить Коротышку? - спросил Хэй. - Мы только что узнали,
что он заболел, и решили сначала спросить вас.
     - Правильно   решили.  Я  думаю,  вреда  не  будет.  Нельзя  заразиться
малярией,  дыша  тем  же  воздухом.  Сейчас  ему  лучше. У нас есть средства
против плазмодия. Температура упала. Он будет рад вас видеть.
     - Спасибо,  доктор,  -  заговорил Боб. - Норм, иди, если хочешь, я тебя
догоню. Я хочу тут кое-что проверить.
     - Я подожду, - спокойно ответил Хэй.
     Боб мигнул, не зная, что сказать.
     Вмешался доктор.
     - Боб  имеет  в  виду  свою  ногу,  Норман,  -  сказал он. - Я хотел бы
поработать над ней без свидетелей.
     - Ладно. Я просто... Я тоже хотел с вами поговорить.
     - Я подожду тебя снаружи, - сказал Боб.
     Он встал.
     - Нет,  не  нужно.  Это  может занять какое-то время. И тебе, наверное,
лучше знать. Оставайся.
     Хэй повернулся к доктору Сиверу.
     - Сэр, не скажете ли, что чувствует больной малярией?
     - Ну,  у  меня,  слава  богу,  ее  никогда  не было. Сначала появляется
озноб,   потом   жар,   обильный  пот,  иногда  больной  бредит.  Потом  все
повторяется  в  соответствии  с  жизненным  циклом  простейшего, вызывавшего
болезнь.  Когда  развивается новое поколение этих организмов, все начинается
сначала.
     - Озноб и лихорадка всегда сильные или их можно долго не замечать?
     Доктор нахмурился.
     Он начал понимать, к чему ведет мальчик.
     Боб напрягся, как будто предстоял последний период хоккейного матча.
     - Иногда  болезнь  остается  скрытой  в течение многих лет. Об этом был
спор,  но  я  не  помню,  чтобы упоминали о носителе, который сам не ощущает
симптомы.
     Хэй тоже нахмурился и не решался продолжать.
     - Ну,  -  сказал  он  наконец.  -  Боб  говорил,  что вы не знаете, где
заразился  Коротышка.  Я  знаю,  болезнь  переносят  москиты  и  берут  ее у
больного, боюсь, что у меня.
     - Молодой  человек,  я  слышал  ваш  первый крик и знаю вас с тех самых
пор. У тебя никогда не было малярии.
     - Я  никогда  не  болел ею, но приступы озноба и жара у меня были, хотя
недолго  и  сильно меня не беспокоили. Я никому о них не говорил, потому что
я  не думал о них и не хотел жаловаться по такому незначительному поводу. Но
когда  Боб рассказал нам сегодня, я вспомнил, что читал, сопоставил и решил,
что лучше рассказать вам. Нельзя ли проверить, есть ли у меня малярия?
     - Лично  я  считаю  это  маловероятным,  Норман. Конечно, малярия почти
уничтожена,  и  я  не  специалист, но я не припомню такого случая. Однако мы
возьмем у тебя кровь и проверим, нет ли в ней нашего друга плазмодия.
     - Пожалуйста, доктор.
     Оба слушателя не знали, как реагировать.
     - Если  мальчик  прав, то в их списке подозреваемых никого не остается.
Вид  четырнадцатилетнего  мальчика, проявляющего такую способность к анализу
и  такое  общественное  сознание,  поразил  доктора  и  даже  Бобу показался
странным. Боб всегда сознавал, что Норман моложе его.
     Кстати, это не соответствовало его характеру.
     Если  бы  не заболел один из его лучших друзей, Хэй не вспомнил бы свои
детские  ознобы,  а  если  бы  и вспомнил, то не рассказал бы доктору. А так
совесть  беспокоила  его.  Может,  если  бы  он  не  пошел  к доктору Сиверу
вечером,  наутро  он  отказался  бы  от своего плана. Ну, а сейчас он ждал с
нетерпением,  пока  Сивер  брал  у  него  кровь:  он  может,  и не болен, но
помогает.
     - Потребуется  немного  времени для проверки, - сказал доктор. - Если у
тебя  и есть малярия, то, должно быть, в очень слабой форме. Нужно будет еще
сделать  пробу  на  сыворотку. Если не возражаешь, я хотел бы осмотреть ногу
Боба. Ладно?
     Норман  разочаровано  кивнул  и,  вспомнив предыдущий разговор, встал и
неохотно направился к двери.
     - Быстрее, Боб. Я пойду медленно.
     Дверь за ним закрылась, и Боб тут же повернулся к доктору.
     - Оставьте  мою  ногу. Займитесь Норманом. Если он прав, его тоже нужно
вычеркнуть.
     - Я  тоже  об  этом  подумал,  -  ответил Сивер. - Поэтому я и взял так
много  крови.  Слова  о  сыворотке  были  просто  отговоркой.  Я хочу, чтобы
Охотник тоже проверил.
     - Но он не знает паразита малярии, по крайней мере не непосредственно.
     - Если  нужно,  я  дам  ему  для  сравнения  кровь  Мальмстрома, а пока
займусь  микроскопом.  Я  не обманывал, когда говорил о вероятной слабости в
его  случае.  И  могу  сделать  десять  или даже сто слайдов и не обнаружить
паразита.  Поэтому  я  и хочу, чтобы взялся Охотник. Он может проверить весь
образец,  если  понадобиться,  и  гораздо  быстрее  меня.  Я  помню,  что он
проделал  с  твоими  лейкоцитами.  Если  он  может  это, то сможет проверить
каждую  клетку  -  осмотреть,  обнюхать  или  как он это делает - в короткое
время.
     Доктор  замолчал,  принес  микроскоп  и  другие  аппараты и принялся за
работу.
     Сделав два или три слайда, он поднял голову, потянулся и сказал.
     - Может, я ничего не нахожу, потому что не ожидаю.
     Он  снова  занялся слайдами. Боб подумал, что Норманн давно устал ждать
и пошел навещать больного друга один. Но тут Сивер снова выпрямился.
     - Мне  трудно поверить, - сказал он, - но похоже, что он прав. Одна или
две  клетки  разрушены  так,  как это делает плазмодий. Самого паразита я не
видел, но видел много другого.
     Затем он заговорил в лекторской манере.
     - Никогда    не   устану   удивляться   разнообразию   микроорганизмов,
представленных  в  крови  самого  здорового  человека. Если бы все бактерии,
которых  я  видел за последние полчаса, могли беспрепятственно размножаться,
Норман  лежал  бы с тифом, двумя-тремя видами заражения крови, энцефалитом и
с   полудесятком   стрептококковых   инфекций.   Но   он   ходит,   и  нужны
дополнительные  стимулы,  чтобы  он  вспомнил  о  слабых приступах озноба. Я
думал, ты...
     Он замолчал, как будто мысль Боба, пролетев по воздуху, ударила его.
     - Клянусь  Святым  Петром!  Малярия  или не малярия, а одной инфекции у
него  определенно нет. А я полчаса напрягаю зрение! Со всеми этими микробами
в  крови...  Боб,  если  хочешь, можешь назвать меня дураком. Я вижу, у тебя
эта мысль уже давно.
     Он помолчал, покачивая головой.
     - Знаешь,  -  сказал  он  наконец. - Это будет прекрасный тест. Не могу
себе  представить,  чтобы  наш друг не оставил в крови хозяина микробов ради
такой  ситуации.  Если  бы  у  меня был предлог, чтобы взять кровь у всех на
острове...  Ну,  ладно. В нашем списке остается один подозреваемый. Надеюсь,
принцип ограничения хорош.
     - Вы всего не знаете.
     Боб наконец смог заговорить.
     - Никого не остается. Я вычеркнул Хафа до ужина.
     Он объяснил причину, и доктор вынужден был согласиться.
     - Все  же  я надеюсь, он придет ко мне со своей рукой. Я получу образец
крови,  даже  если  мне придется лгать, как Анании. Что ж, одно хорошо. Наши
идеи исчерпаны, и Охотник займется своими. Слышишь, Охотник?
     - Вы  правы,  -  ответил детектив. - Если дадите мне ночь для выработки
плана действия, я вам завтра кое-что скажу.
     Он  прекрасно сознавал, что его предлог для откладывания слаб, но он не
хотел говорить своим друзьям, что уже нашел добычу.

                                  Глава 19
                                  РЕШЕНИЕ

     Хотя  Боб  не  знал, какой водоворот мыслей кипит в голове Охотника, он
долго не мог уснуть.
     Хэй  был  еще  в  доме  Мальмстромов, и они болтали у постели больного,
пока  его  мать  не  сказала,  что  Кеннету  нужно  поспать. Роберт почти не
участвовал в беседе.
     Охотник  утверждает,  что  знает,  что  нужно  делать.  Боб  не  знает.
Насколько  он  глупее  своего  гостя!  Это  его  беспокоило,  и  он старался
представить  себе,  куда  пошла мысль чужака от куска металла на рифе - если
не принимать во внимание Терола и Райса.
     Охотник тоже чувствовал себя глупым.
     Он  сам  предложил  эту линию Бобу. Правда, он не ожидал от нее успеха,
но  она  давала занятие хозяину и оставляла Охотнику возможность двигаться в
направлении,  более  соответствовавшем  его  обучению  и опыту. Опыт, однако
подвел его.
     Он  нашел, что уже давно и сознательно игнорирует ответ на вопрос, даже
если учесть отвлекающие аргументы доктора и Боба.
     К  счастью,  Боб  все  думал  о  "ловушке"  в лесу. Если бы не это, они
начали  бы  осуществлять  план  по  проверке  Терола  и  других мальчиков по
очереди,  а  это  значило,  что Охотник не был бы с Бобом последние тридцать
шесть  часов  и  пропустил  бы  свидетельства, которые, как он теперь понял,
возникали перед ним ежедневно.
     Большинство из них в отдельности значило очень мало, но вместе...
     Он хотел, чтобы его Хозяин уснул.
     Предстояло  кое-что предпринять, и быстро. Глаза Боба были закрыты, и у
чужака   оставался   только  слух.  Сердцебиение  и  дыхание  мальчика  ясно
свидетельствовали,  что  он еще не спит. В тысячный раз Охотник пожалел, что
не умеет читать мысли.
     Он  испытывал  беспомощное  ощущение кинозрителя, когда герой заходит в
темный переулок. Он может только слушать.
     Конечно,   слуха   достаточно,   чтобы   представить   себе  окружение:
бесконечный  глухой гул бурунов в миле на берегу и по другую сторону лагуны,
слабое  жужжание  насекомых  за  окном,  менее  регулярный  шорох  маленьких
зверьков  в  подлеске, и гораздо более отчетливые звуки, которые производили
родители Боба, поднимаясь по лестнице.
     Они  разговаривали, но, приближаясь, заговорили тихо. Либо они говорили
о  Бобе,  либо  не хотели его тревожить. Мальчик, однако, их слышал, об этом
сказало  Охотнику  внезапное прекращение беспокойных движений и сознательное
расслабление.  Мистер  Киннэйрд  заглянул  в  комнату  сына  и оставил дверь
полуоткрытой.  Мгновение  спустя  Охотник услышал, как открылась и закрылась
другая дверь.
     Он  испытывал сильное нетерпение, когда мальчик наконец уснул. Впрочем,
это не помешало ему тщательно проверить.
     Убедившись,  Охотник  немедленно  начал  действовать.  Его желеобразное
тело  начало  вытекать  сквозь  поры  кожи  Боба  -  выходы, такие большие и
удобные  для  Охотника,  как  ворота  стадиона.  Через  простыню и матрац он
прошел  еще  легче,  и через две-три минуты вся его масса собралась в единый
комок под кроватью мальчика.
     Он  задержался, прислушиваясь, потек к двери и высунул в щель псевдопод
с глазом.
     Он  собирался лично проверить подозреваемого - вернее, он был абсолютно
уверен.  Он  не  забыл  аргумента  доктора  о  том, что нужно отложить такую
проверку,  пока  у  него не будет средства справиться с тем, кого он найдет.
Но  он  чувствовал,  что в этом аргументе есть серьезный недостаток: если он
прав, Боб уже выдал себя и выдаст снова и снова.
     Откладывать было нельзя.
     В  холле  было  светло, но это его не беспокоило. Вскоре он вытянулся в
форме  веревки  на  несколько  ярдов  вдоль  плинтуса.  Он  снова  подождал,
вслушиваясь  в  сонное  дыхание, доносившееся из комнаты старших Киннэйрдов.
Убедившись,  что  оба  спят, он вошел. Дверь их комнаты была закрыта, но для
него  это  ничего  не  значило:  даже  если бы она была заклеена, оставалось
ключевое отверстие.
     Он  уже  знал  разницу  в  дыхании  спящих  и  двинулся без колебаний к
постели подозреваемого.
     Нить  желе  устремился  вверх,  пока  не  встретила  матрац и не прошла
сквозь  него.  За  ней последовало остальное бесформенное тело и собралось у
ног спящего.
     Техника  Охотника  совершенствовалась,  и  он  мог  теперь войти в тело
гораздо  быстрее.  Однако  он  не собирался заходить весь. Большая часть его
тела  оставалась  в  матраце,  и  внутрь  проникли  только щупальца, да и то
ненамного.
     Человеческая  кожа состоит из нескольких слоев, но они обычного размера
и  образца.  У  человека  не  бывает слоя или сетки - чувствительных клеток,
крошечных  и  подвижных.  У  Боба,  конечно,  был такой слой. Им снабдил его
Охотник  в  собственных целях. Детектив не удивился, встретив такую сеть под
эпидермисом мистера Артура Киннэйрда. Он ожидал этого.
     Клетки,  встреченные  им,  ощутили  присутствие  щупальца. На мгновение
последовало  беспорядочное движение, как будто сеть чужака пыталась избежать
прикосновения   Охотника.   Затем,   как   будто  существо,  часть  которого
составляла эта сеть, поняло тщетность своих попыток, клетки успокоились.
     Тело  Охотника  сомкнулось  вокруг  части  этой  сети,  и множество его
клеток  вступили  в  контакт с нею. По этим клеткам, которые могли одинаково
служить  нервами  и  мышцами,  органами  чувств и пищеварительными железами,
прошло  сообщение.  Это  не была речь, ни звук, ни зрение, ни другие обычные
человеческие  чувства  не  были  использованы.  Не  была  это и телепатия. В
земных языках нет слов, которые соответствовали бы этому типу связи.
     Как будто нервные системы двух существ слились на время.
     Сообщение  было без слов, но несло в себе значение и чувство лучше, чем
это сделали бы слова.
     - Я рад встрече с тобой, Убийца. Прости, что не сразу тебя отыскал.
     - Я  знаю  тебя, Охотник. Не извиняйся, тем более что в твоем извинении
скрывается   похвальба.  То,  что  ты  наконец  нашел  меня,  неважно.  Меня
забавляет,  что  тебе  для  этого понадобилось полгода в местном времени. Не
знаю,  что  стало  с  тобой.  Представляю,  как месяц за месяцем рыскаешь по
острову,  входя  во  все дома - бесцельно, потому что ты ничего не можешь со
мной сделать. Спасибо, что позабавил меня.
     - Тебе  интересно  будет  узнать,  что на острове я только семь дней, и
что  этот  человек  первый,  которого  я проверил физически. Я действовал бы
быстрее, если бы на тебе было написано, но ненамного.
     Охотник  был  достаточно  человекоподобен,  чтобы обладать тщеславием и
даже  забыть  об  обычной  осторожности.  Только  потом, когда он понял, что
противник не подозревал Боба, он осознал, что сам выдал своего Хозяина.
     - Я  тебе  не  верю.  Нет  тестов,  которые  действовали бы на людей на
расстоянии,  а  этот  хозяин  не испытывал никаких серьезных повреждений или
болезней  с  моего  прибытия.  Если  бы  он  заболел, я скорее нашел бы себе
другого, чем выдал свое присутствие.
     - В это я верю.
     По  нервам  Охотника  передалась волна презрения и отвращения от такого
отношения.
     - Я ничего не говорил о серьезных ранах.
     - Я  действовал лишь на небольшие повреждения, да и то, если поблизости
был  человек,  который  мог  это  заметить,  я  переставал.  Я даже позволял
паразитическим  насекомым  сосать  кровь  хозяина,  когда  рядом были другие
люди.
     - Я знаю. И ты хвастаешься этим!
     Отвращение стало еще сильнее, если это возможно.
     - Знаешь,  тебе не хочется признавать поражение, а, Охотник? Не думаешь
ли ты обмануть себя своей похвальбой?
     - Ты  дурачишь  себя.  Я  знаю,  что ты позволял москитам кусать твоего
Хозяина,  когда  он был в обществе других, но не в другое время. Я знал, что
ты  заботился  о  незначительных  повреждениях. Вероятно, тебя можно было бы
похвалить  за  это,  хотя  ты  и делал это, чтобы спастись от скуки. Ни одно
разумное  существо  не  может  ничего не делать. Оно сойдет с ума. И ты умно
поступил,  заботясь  только  о незаметных ранах. Однако одно существо все же
должно  было  заметить  твою  деятельность, хотя и не смогло бы ее объяснить
верно,  -  это  твой  хозяин!  Я  слышал  разговор  - кстати, ты позаботился
выучить  английский?  -  в  котором  его  описывали  как  очень  осторожного
человека,  который  сам  не  рискует  и не позволяет это делать членам своей
семьи.  Это  говорили люди, знавшие его много лет - два разных человека, мой
друг.  Однако  я  видел, как он сломя голову несется в металлическом ящике с
острыми  углами  за  чем-то. Я видел, как он поднимается по наклонной доске,
полной  заноз,  несет  в  руках  и  под  мышкой  доски,  а тело его ничем не
защищено.  Я  видел,  как  он  отрезает  куски  проволоки.  Если  бы ножницы
соскользнули,  а  это  вполне  могло  случиться при том давлении, которое он
прикладывал,  ему  бы отрезало пальцы. Я видел, как он несет острое зубчатое
лезвие  за  край, когда даже ребенок, обычно не думающий о безопасности, нес
его  за  центр.  Ты  мог  скрыться от людей, мой друг, но твой хозяин знал о
тебе  -  осознавал  ли  он это или нет! Он подсознательно отметил, что с ним
ничего  не происходит от мелких ранений, и становился все более беззаботным.
Я  уже  знаю,  что  человек  вообще  склонен  себя так вести. Я также слышал
однажды,   как  твой  хозяин  сказал,  что  другие  люди  специально  держат
тренированных  насекомых, чтобы кусать его. Очевидно, он заметил, что его не
кусают,  когда он один. Видишь ли, у тебя не было ни шанса остаться скрытым.
Ты  должен  был что-то делать и тем самым выдать себя, либо всю жизнь ничего
не  делать.  Но в таком случае тебе лучше сдаться. Даже на Земле, где у меня
нет  опытных  помощников  и  техники,  я  бы все равно отыскал тебя, если бы
оказался  поблизости.  Ты сглупил, убегая: дома тебя бы переделали, здесь же
я вынужден тебя уничтожить.
     На  беглеца  эта  речь,  должно быть, подействовала, но последние слова
вызвали насмешку.
     - И  как  же  ты намерен это сделать? У тебя нет средств, чтобы изгнать
меня  из  этого  тела,  и  нет  возможности изготовить эти средства, ты и не
подумаешь  принести  в  жертву  этого  хозяина,  чтобы  избавиться  от меня.
Кстати,   заверяю  тебя,  что  относительно  твоего  Хозяина  у  меня  таких
угрызений  не  будет.  Мне  кажется,  Охотник,  что, найдя меня, ты совершил
серьезную  ошибку.  Раньше  я  не  был  даже уверен, что ты на этой планете.
Теперь  я  знаю,  что  ты  здесь  и  что  ты  отрезан  от дома и помощи. Я в
безопасности, а ты о себе побеспокойся.
     - Поскольку   я   не   хочу  тебя  разубеждать,  оставлю  тебя  с  этим
впечатлением, - ответил Охотник.
     Без  дальнейшей связи он отступил и через несколько минут тек в комнату
Боба.  Он  ожидал, что мистер Киннэйрд проснется, но противник, по-видимому,
решил, что даже если разбудить хозяина, он не сделает то, что нужно.
     Охотник  сердился  на себя. Он был уверен, поняв, что мистер Киннэйрд -
хозяин  добычи,  что  инцидент в доке был вызван сознательным вмешательством
гостя  в  зрение  и чувство равновесия хозяина. Это означало, что тайна Боба
известна,  и  что  больше  нет  надобности  скрываться.  Оказалось,  что  он
ошибался,  беглец,  очевидно и не подозревал о присутствии преследователя. А
Охотник  дал  достаточно  данных  в  разговоре, чтобы противник догадался, в
чьем  теле  он находится. Он даже не мог сейчас покинуть Боба. Преступник не
упустит своего шанса, мальчик в опасности, и нужно его защищать.
     Снова  размещаясь  в  теле  Боба,  Охотник размышлял, нужно ли сообщить
мальчику  о  ситуации и об опасности. Многое можно было сказать за и против.
Значение,  что  вовлечен его отец, может серьезно сказаться на эффективности
Боба, но, с другой стороны, незнание скажется ему еще больше.
     Охотник  был  склонен  рассказать  мальчику  все. С таким решением он и
расслабился в состоянии, близком к сну.
     Боб   принял   сообщение   хорошо.  Естественно,  он  был  шокирован  и
обеспокоен,  хотя  беспокоился  он больше за отца, чем за себя. Он соображал
достаточно  быстро,  как уже заметил Охотник, чтобы понять, в какой ситуации
они  с  Охотником оказались, хотя не винил своего гостя в разглашении тайны.
Он  понимал необходимость быстрых действий и добавил соображение, которое не
приходило  в  голову  Охотнику - враг легко может менять убежище, по крайней
мере  по  ночам. Боб указал, что ежедневно нужно будет проверять, в каком из
его родителей скрывается противник.
     - Не  думаю,  чтобы  нужно  было  беспокоиться  из-за  этого, - ответил
Охотник.  -  Во-первых,  он  слишком  уверен  в  своей  безопасности,  чтобы
перемещаться.  Во-вторых, если он переместится, это быстро станет очевидным.
Твой   отец,   неожиданно   лишившись   защиты,  тут  же  пожалеет  о  своей
безопасности.
     - Кстати, как ты заподозрил папу?
     - Все  та же линия рассуждений, о которой я тебе говорил. Как мы знаем,
наш  друг  высадился  на  рифе.  Ближайший  признак  цивилизации  -  один из
резервуаров  в  нескольких  сотнях ярдов. Он поплыл туда. Я во всяком случае
обязательно  поплыл  бы  на  его месте. Единственные люди, которые регулярно
посещают  резервуары,  это команда очистительной баржи. Исследовать их он не
мог,  но он, несомненно, отправился с баржей. И мы оказываемся на холме, где
растет  фураж  для  резервуаров.  Нужно  было  найти  человека, который спал
поблизости.  Конечно, он мог добраться и до домов. В этом случае пришлось бы
обыскивать  весь  остров. Однако твой отец однажды сделал замечание, которое
свидетельствовало,  что он спал или по крайней мере лежал на холме над новым
резервуаром. Для меня это сделало его наиболее подозреваемым.
     - Теперь  это  кажется очевидным, - сказал Боб, - но я бы не додумался.
Что  ж,  сегодня придется подумать. Если повезет, он останется с папой, пока
окончательно  не  убедится,  где ты. Отец для этого удобен, он много ходит и
бывает  повсюду.  Беда  в  том,  что  у  нас  нет  средства.  Существует  ли
что-нибудь, что могло бы изгнать одного из вас из Хозяина, а, Охотник?
     - Что  заставило бы нас покинуть дом? Конечно, их множество, но на этот
раз  нам  нужно  средство  земного  происхождения.  У тебя столько же шансов
найти  что-нибудь,  как  и  у  меня. На месте нашего друга, я бы оставался с
прежним хозяином - для него так безопаснее всего.
     Боб угрюмо кивнул и пошел завтракать.
     Он  пытался  вести себя нормально, когда появился его отец. Он не знал,
удалось  ли  ему  это.  Ему  пришло  в  голову,  что  чужак не знает, что он
сознательно помогает Охотнику. Это шанс в их пользу.
     Он пошел в школу, по-прежнему задумавшись.
     В  сущности,  хотя  он и не говорил об этом Охотнику, он пытался решить
сразу все проблемы. А это было трудно.

                                  Глава 20
                        ВТОРАЯ ПРОБЛЕМА - И РЕШЕНИЕ

     По  дороге  Бобу  пришла в голову мысль, и он остановился, чтобы задать
Охотнику вопрос.
     - Если  для  твоей  добычи  будет  невозможно или неудобно оставаться с
отцом, как он будет выходить? Повредит ли он отцу?
     - Определенно  нет.  Если  он  попадет  в такую ситуацию, или мы отыщем
средство,  он просто уйдет. Если твой отец придет туда, где опасно, наш друг
лишит его зрения или парализует мышцы.
     - Ты говорил, что не знаешь о последствиях такого паралича.
     - Не совсем - с людьми, - признался Охотник. - Я говорил, почему.
     - Я  знаю. Поэтому я и хочу, чтобы ты попробовал на мне. Я пойду в лес,
чтобы нас не видели с дороги.
     На  этот  раз  Боб говорил совсем по-другому, чем несколько дней назад,
когда он полушутливо сделал то же предложение.
     Охотник не удивился, когда его возражения не подействовали.
     - Я уже объяснял, почему не хочу этого делать.
     - Если  ты  не хочешь рисковать мной, я не хочу рисковать папой. У меня
есть  мысль,  но  я не стану действовать, пока не буду уверен в этом пункте.
Давай.
     Он скрылся за кустом.
     Нежелание  Охотника  причинять  вред мальчику оставалось прежним, но он
ничего не мог поделать.
     Угроза не выполнять собственный план - это одно.
     Но  он  мог отказаться выполнять план Охотника, а это серьезно. В конце
концов  чужак  сказал  себе,  что  люди  не так уж отличаются от его прежних
хозяев, а он будет осторожен. Он сдался.
     Боб,  сидя  в  ожидании,  совершенно  неожиданно  испытал полную потерю
чувствительности  ниже  шеи.  Он пытался приподняться, но обнаружил, что его
руки  и ноги как будто принадлежат другому. Странное ощущение продолжалось с
минуту,  хотя  жертве  показалось,  что прошло гораздо больше времени. Затем
без всякого предупреждения чувствительность вернулась его конечностям.
     - Ну, как? - спросил он.
     Он встал.
     - Со мной что-нибудь неладно?
     - По-видимому,  нет.  Ты  менее чувствителен, чем мой прежний хозяин, и
быстрее    восстанавливаешься.    Не   могу   сказать,   это   твоя   личная
характеристика, или она присуща всем вам. Ты удовлетворен?
     - Да.  Если  и  с  папой будет так, возражений нет. Мне все же кажется,
что он может его убить...
     - Конечно,  может,  блокировать  крупные  сосуды или еще больше затянув
нервы.  Но  потребуется  больше  работы  и времени, по крайней мере, с точки
зрения нашего друга. Не думаю, что тебе нужно было беспокоиться об этом.
     - Хорошо.
     Мальчик  снова  вышел  на  дорогу,  сел на велосипед и продолжал путь в
школу. Он так глубоко задумался, что забывал нажимать на педали.
     Итак,  чужак  останется  в  теле  его  отца, так как для него это самое
безопасное  место.  Ну, а если оно перестанет быть безопасным? Ответ казался
очевидным.
     Трудность,  разумеется,  заключалась  в  том,  чтобы  создать ситуацию,
опасную  для чужака, но не для мистера Киннэйрда. Пока эта проблема казалась
неразрешимой.
     Была  еще  одна проблема. Боб старательно воздерживался от упоминания о
ней своему гостю.
     Строго  говоря,  даже сейчас Боб не знал, что Охотник тот, за кого себя
выдает.  Слишком  убедительной  была  мысль,  что преступник может открыться
хозяину  и  обмануть  его лживым рассказом. В том плане, который разработает
Боб,  должен  быть ответ и на этот вопрос - лучший ответ, чем неясные тесты,
которые  он  испробовал  несколько  дней  назад,  когда  просил,  чтобы  его
парализовало.  Все  отношение,  проявленное  детективом,  было  убедительно,
конечно,  но  он  все  же  мог  обманывать,  а  Боб хотел быть уверен. Нужно
проверить, проявится ли такое же отношение на практике.
     Успеваемость  Киннэйрда  в  этот день оставляла желать лучшего, а после
уроков  он умело избегал друзей. Только угроза оставить его после уроков для
дополнительных  занятий  возымела  действие. Боб в своих рассуждениях достиг
пункта, когда ему нужно было освободиться как можно раньше.
     Он  не  стал задерживаться в школе. Оставив велосипед, он пешком быстро
пошел на юг по садам.
     У  него  было  две  причины оставить машину. Во-первых, в его плане она
бесполезна,  во-вторых,  друзья  подумают,  что он скоро придет, и не станут
его искать.
     Углубившись  меж  садами настолько, что его не было видно от школы, Боб
повернул на восток.
     Его,  конечно, видели. На острове все знали друг друга, но те, с кем он
здоровался, были отдаленными знакомыми и не интересовались его действиями.
     Через  двадцать  минут  он  был  уже  в миле от школы, близко к другому
берегу, почти прямо на юг от дока.
     Тут  он  свернул на северо-восток вдоль короткой части острова и быстро
оставил  холмы  между  собой  и  домами.  Неиспользуемая земля здесь заросла
меньше. Здесь были густые кусты, но не было деревьев.
     Курс должен был привести Боба на поле, где выращивался фураж.
     Однако,  дойдя  до  крайнего  южного пункта хребта, Боб свернул вверх и
вышел  из  зарослей  почти на вершине. Здесь он лег и пополз вверх, к месту,
откуда мог заглянуть на другую сторону.
     Это было почти то же место, где он спал в ночь, когда заливали стены.
     Активность  была обычной: взрослые работали, дети суетились под ногами.
Боб  поискал  своих  друзей  и  в  конце концов решил, что они либо занялись
лодкой,  либо  работают  в  бассейне.  Внизу  они  не показывались. Отец был
здесь,  однако,  и  за  ним  мальчик  следил  особенно внимательно, поджидая
возможности,  которая,  он был уверен, появится. По количеству незавершенных
стен   он   рассудил,  что  глазировка  еще  не  кончена.  Рано  или  поздно
потребуется  заполнить  цистерну.  Он  не  был  уверен,  что  именно  мистер
Киннэйрд повезет ее на заправку, но это было очень вероятно.
     Впрочем,  неуверенность  отразилась  на  Бобе. Охотник заметил, что его
хозяин  ни  разу  с  момента их встречи не был так возбужден. На лице у него
было серьезное выражение, глаза были устремлены вниз.
     Уйдя  из  школы,  он  не сказал Охотнику ни слова, и детектив испытывал
любопытство.  Он  напомнил  себе,  что Боб далеко не глуп, и его земной опыт
делает  его  более  подходящим  для  предстоящего,  чем  Охотника.  Детектив
испытывал  некоторое  самодовольство,  от того, что ему раньше удалось найти
беглеца.  Теперь  он  понял,  что у мальчика есть свой план действий, и лишь
надеялся, что этот план достаточно обоснован.
     Неожиданно  Боб  двинулся,  хотя  Охотник  не  заметил  никаких перемен
внизу.  Не  пытаясь  скрыться, Боб спустился вниз. У миксеров лежали куртки,
оставленные  рабочими.  Боб,  не обращая внимания на наблюдателей, порылся в
их карманах. Он отыскал коробку спичек.
     По-видимому, она и была ему нужна.
     Оглядевшись,  он  встретил  взгляд  мужчины  владельца  куртки,  поднял
коробку и вопросительно поднял брови. Мужчина кивнул и занялся работой.
     Мальчик  сунул  спички  в  карман  и  побрел вверх по холму, откуда ему
лучше было видна вся сцена. Тут он сел и снова стал следить за отцом.
     Наконец произошло то, чего он ожидал.
     Появился  мистер Киннэйрд с металлическим барабаном на плече и исчез за
углом, где стоял его "джип"
     Боб  небрежно  пошел  к  соседнему  резервуару,  продолжая  внимательно
смотреть  вниз. Прошло всего несколько секунд, и появился "джип" с его отцом
за  рулем,  и  барабаном  на  сидении.  Ясно  было, куда он направлялся. Боб
помнил,  что  придется  ждать  не  менее  получаса.  "Джип"  тут же исчез за
соседним резервуаром и не появился, так как Боб был рядом с сооружением.
     Боб  с  трудом  придерживался обычного шага, пока резервуар не оказался
между ним и стройкой. Тут он изо всех сил побежал вверх по холму.
     Через  несколько  мгновений  он  был  в  конце  мощеной  дороги.  Здесь
начинались  склады из гофрированного железа. К изумлению Охотника, Боб начал
внимательно  их  осматривать.  В  нескольких  ближайших содержали механизмы:
миксеры и грейдеры.
     Склады  были  пусты,  так  как  механизмы  работали.  В  следующих были
контейнеры  с  бензином,  керосином  и  смазочными  маслами.  Мальчик все их
осмотрел, постоял, оглядываясь, и снова начал лихорадочно действовать.
     Выбрав  один  из  пустых складов - он в него не зашел, а только оглядел
от  двери,  -  Боб  начал  складывать  у входа пятигаллоновые канистры. Даже
Охотник  удивился, как много он брал зараз, но звук упавшей канистры показал
ему,  что  она  пуста.  Когда  пирамида  из канистр была выше его роста, Боб
перешел  к  другому складу и очень осторожно занялся другими канистрами. Эти
не  были пустыми, в них содержался керосин. Две таких канистры Боб положил у
основания   своей  пирамиды,  охотник  неожиданно  связал  его  действия  со
спичками.
     - Ты собираешься разжечь костер? - спросил он. - А зачем пустые?
     - Костер  будет,  -  ответил  Боб.  - Просто я не хочу сравнять всю эту
часть острова.
     - Но  зачем?  Огонь  не повредит нашему другу, не повредив одновременно
твоему отцу.
     - Я  знаю.  Но если он решит, что папа в опасности, он захочет выйти, а
я буду стоять рядом с еще одной канистрой и спичками.
     - Прекрасно.
     Трудно было не заметить сарказма.
     - А как же ты поставишь отца в такую ситуацию?
     - Увидишь.
     Голос  Боба звучал угрюмо. Охотник начал серьезно тревожиться. Подумав,
Боб  добавил  еще  одну  канистру  к своему костру, на этот раз со смазочным
маслом,  потом  взял  канистру  с  керосином, полуотвернул крышку и встал на
дороге  так,  чтобы  видеть  между складами док. Он продолжал смотреть туда,
лишь  изредка  с  беспокойством  оглядываясь на новый резервуар. Если оттуда
кто-нибудь придет и увидит, что он делает, ему придется трудно.
     Он  не  заметил  времени,  когда  уехал отец, и не знал, долго ли будет
разгораться  костер,  поэтому  он  не  знал,  сколько  придется  ждать, и не
осмеливался отойти.
     Охотник больше ни о чем не спрашивал.
     Впрочем, Боб и не собирался отвечать.
     Ему  не  нравилось,  что  приходится  так  действовать  по  отношению к
чужаку,  к  которому  он  привязался,  но  его  начала  беспокоить  мысль об
убийстве  разумного  существа.  Теперь,  когда это стало неизбежно, он хотел
быть  уверен,  что  действует  против  того,  против  кого нужно. Для своего
возраста Роберт Киннэйрд обладал очень здравым рассудком.
     Наконец,  к  его  беспокойному  облегчению,  от  дока показался "джип".
Когда  он  свернул  на  дорогу,  мальчик  медленно  встал  и  пошел к груде,
продолжая  следить за машиной. Когда машина скрылась за ближайшими складами,
Боб  сделал  последние несколько шагов и достал из кармана спички. Он тут же
начал тщательно подготовленное объяснение.
     - Вовсе  не  трудно,  Охотник,  заманить сюда отца. Видишь ли, я буду в
складе.
     Закончив говорить он достал спички.
     Он  ожидал,  что  утратит контроль над своими конечностями. Несомненно,
если  Охотник  не  тот, за кого себя выдает, Боб не сможет зажечь спичку. Он
сознательно  не зашел в склад, так что не были видны окна в задней стене. Он
знал,  что  они  существуют,  но  гость  об  этом  не  должен  был знать. Он
рассчитал  время  так,  чтобы  не дать детективу подумать. Либо он полностью
доверяет  мальчику  -  а преступник этого не станет делать - либо немедленно
парализует его.
     Конечно,  в  схеме были недостатки, Боб даже сознавал некоторые из них.
Но в целом план был весьма перспективен.
     Он  беспрепятственно  зажег  спичку, наклонился и коснулся огнем лужицы
керосина.
     Спичка погасла.
     Дрожа  от  напряжения  -  "джип" мог в любое мгновение показаться из-за
поворота  -  он  зажег еще одну, на этот раз поднеся огонь к тому месту, где
жидкость  впиталась  в  землю,  оставив токую пленку, а не лужицу. Вспыхнуло
пламя, и через мгновение вся груда запылала.
     Боб  прыгнул  в  склад,  прежде  чем  огонь  мог ему помешать, и стоял,
следя, за дорогой.
     Впервые заговорил Охотник.
     - Надеюсь,  ты  знаешь,  что  делаешь.  Если  не сможешь дышать, я буду
изгонять дым из твоих легких.
     Зрение Хозяина он не тронул. Боб был доволен.
     Он услышал "джип" раньше, чем увидел его.
     Мистер  Киннэйрд, очевидно, увидел дым и нажал на газ. Маленькая машина
завыла.
     В  машине  не  было  оборудования  для борьбы с огнем, и Боб понял, что
отец направляется вверх по холму за помощью, но это легко было исправить.
     - Папа!
     Больше  он  ничего не сказал. Отец и так заключит, что сын в опасности,
а  лгать  он  не  собирался.  Он  был уверен, что голос сына, доносящийся из
огненного  ада,  заставит  мистера  Киннэйрда  остановить машину и выйти. Он
недооценил быстроту реакции и решимости отца. Кое-кто еще тоже.
     При  звуках  голоса Боба из пылавшего сарая водитель снял ногу с газа и
резко  повернул  руль  влево.  Боб  и Охотник сразу поняли его намерения: он
собирался  подъехать  к  самому огню, получив на мгновение защиту от жара, и
тут  же  отъехать,  как  только  сын прыгнет внутрь. План простой и хороший.
Если  бы он подействовал, Бобу и его ангелу-хранителю пришлось бы изобретать
новый - и объяснения заодно.
     К  счастью,  с  их  точки  зрения,  в  ситуацию  вмешался новый фактор.
Скрытый  гость  мистера  Киннэйрда  понял  его  план  так же быстро, как два
другие  наблюдателя.  Он не хотел приближаться к груде пылавших контейнеров,
которые ежесекундно грозили взорваться.
     Они  находились  в  двадцати  ярдах  от  огня,  и  мужчина  и  симбионт
чувствовали  жар. Последний никак не мог заставить своего хозяина свернуть и
поехать  в  другом  направлении.  Не мог он и остановить машину, но не понял
этого. Во всяком случае, он начал действовать.
     Мистер  Киннэйрд  снял  одну  руку  с  руля  и  провел  по  глазам. Это
красноречивее  слов  сказало  наблюдателям, что произошло. Но глаза ему были
не   нужны,   он  мысленно  видел  сына,  охваченного  огнем,  и  "джип"  не
остановился и не свернул.
     Симбионт  мгновенно  понял,  что слепоты недостаточно, и в десяти ярдах
от сарая мистер Киннэйрд упал на руль.
     К  несчастью  для его гостя, "джип" продолжал двигаться. Слегка свернув
влево, он ударился в гофрированную стену в нескольких ярдах от двери.
     То,  что  его  нога  соскользнула  с  педали  в момент паралича, спасло
мистера Киннэйрда от перелома шеи.
     События происходили слишком быстро для Боба.
     Он думал, что отец будет на ногах и дальше от огня.
     Боб  собирался  использовать  канистру  с  маслом, чтобы контролировать
распространение   пламени.   Беглец   должен  поверить,  что  его  хозяин  в
опасности.  Но  теперь он не мог выполнить свой план, так как не мог подойти
к  двери  и  увидеть  "джип", не говоря уже о том, чтобы поддерживать огонь.
Как  раз  в  этот момент взорвалась одна из полных канистр. Поскольку у Боба
хватило  ума  не  использовать бензин, канистра просто раскололась, и оттуда
хлынул жидкий огонь.
     Мальчик  вспомнил  об  окнах, чье существование он тщательно скрывал от
Охотника,  когда  устраивал  ловушку.  Он  повернулся и побежал к ближайшему
окну, по прежнему держа канистру с маслом и крича на островном французском:
     - Не волнуйся! Тут окна!
     Он  умудрился  выбраться  в  незастекленное  отверстие  и  спрыгнуть на
землю. Опустившись на ноги, он побежал за угол склада.
     То,   что   он   увидел,   заставило   его   остановиться  и  вспомнить
первоначальный план.
     Огонь  еще не добрался до "джипа", хотя был близко. Но не это привлекло
взгляд мальчика, как магнитом.
     Отец  его все еще лежал на руле, ясно видный на фоне огня. Рядом с ним,
заслоненное его телом от жара, виднелось еще что-то.
     Охотник   не   дал   Бобу  возможность  увидеть  себя,  но  мальчик  не
сомневался,  кого  он  видит - мягкая масса почти непрозрачного зеленоватого
желе,  раздувавшаяся  по  мере того, как она вытекала из-под одежды мужчины.
Боб  мгновенно  отпрыгнул за угол, хотя не видел ничего похожего на глаза, и
осторожно выглянул.
     Чужак, казалось, собрался для прыжка.
     Тонкое  щупальце  вытянулось  из  центральной  массы  и  спустилось  из
машины.
     Выйдя  из-под  защиты  металла  и  ощутив  жар,  оно  отшатнулось,  но,
по-видимому,  его владелец решил, что лучше сейчас немного, чем потом много,
и  псевдопод  продолжил движение к земле. Здесь его конец начал раздуваться,
а  масса  на  сидении  уменьшилась.  Потребовалась  почти  минута, чтобы все
причудливое тело достигло земли.
     В   то  мгновение,  когда  оборвался  контакт  с  "джипом",  Боб  начал
действовать.
     Он  выпрыгнул  из-за  укрытия и побежал к машине, все еще держа в руках
канистру.  Охотник  ожидал,  что  он  зальет существо, отчаянно убегавшее от
огня,  но  Боб миновал его, даже не взглянув, оттолкнул отца от руля, сел на
его  место,  завел  мотор  и  попятился  на тридцать ярдов от здания. Только
тогда он занялся главным делом Охотника.
     Беглец  за  это  время  покрыл  небольшое расстояние. Он держался стены
склада, стараясь как можно дальше уйти от огня.
     По-видимому,  он  увидел  подходившего  Боба,  так  как  прекратил свое
жидкое  движение  и  собрался  в  полукруглую  массу  со  множеством  тонких
щупалец.  Вначале  он решил, что это подходящий хозяин, по крайней мере, для
того,  чтобы  убраться  отсюда.  Потом,  по-видимому, он осознал присутствие
Охотника   в   целеустремленном   и   решительном  приближении  и  попытался
возобновить  бегство. Поняв ограниченность своей скорости, он снова собрался
в массу, и даже Боб понял, что чужак старается уйти в землю.
     Однако  существовала разница между утоптанной плотной землей у склада и
песком  на  берегу.  Пространство  между  частицами  было меньше, поры полны
воды, а она мягкая, только когда есть куда отступить.
     Задолго  до того, как стало бы заметно уменьшение его размера, существо
было залито потоком масла из канистры, которую нес Боб.
     Он  вылил  почти  все  содержимое канистры, и вся земля вокруг существа
пропиталась  на несколько футов. Остатками масла он соединил лужу с костром.
Отскочив, он следил, как огонь принялся за новую добычу.
     Огонь  занимался  медленно.  Боб  достал  спички,  зажег  всю коробку и
бросил ее на полукруглую массу в центре лужи масла.
     На  этот  раз  ему  не  пришлось жаловаться: он едва успел отскочить от
языка пламени.

                                  Глава 21
                              ТРЕТЬЯ ПРОБЛЕМА

     Охотник  хотел  дождаться, пока костер догорит, чтобы увидеть результат
и  увериться,  но  Боб,  сделав, что мог, обратил внимание на отца. Для него
было  достаточно  беглого  взгляда  на  огненный  ад, окружавший беглеца. Он
побежал  к  "джипу",  посмотрел  на по-прежнему неподвижного отца и направил
"джип"  к  кабинету доктора. Охотник не осмелился возразить: вмешательство в
зрение хозяина на такой скорости было бы серьезной ошибкой.
     Когда  чужак  покинул  его тело, мистер Киннэйрд смог видеть. Все время
он находился в сознании.
     Паралич,  однако, продолжался значительно дольше, чем у Боба, и поэтому
он  не  очень  хорошо  видел,  что  происходило  у  склада. Он знал, что Боб
остановился  в  опасной  близости  у  огня  и зачем-то вернулся, но не знал,
зачем.  По  пути  к доктору он пытался задать вопрос, но голосовые связки не
действовали.
     Еще  до  того,  как  они  добрались до доктора, он смог сидеть, и когда
машина   остановилась,   полились   вопросы.   Боб,   конечно,   обрадовался
восстановлению,  но  начал  серьезно беспокоиться по другому поводу и просто
сказал:
     - Сейчас  неважно,  что произошло у склада. Я хочу знать, что произошло
с тобой. Ты можешь идти или тебе помочь?
     Последняя  фраза  была  гениальной  находкой, она подхлестнула старшего
Киннэйрда. Он с достоинством выбрался из "джипа" и пошел к доктору.
     Мальчик  пошел за ним. В других условиях он бы триумфально улыбался, но
на этот раз на лице его было выражение беспокойства.
     Доктор  по  их  рассказам  и  по многозначительным взглядам и выражению
лица  Боба  догадался  о  случившемся.  Он велел мистеру Киннэйрду лечь. Тот
послушался, сказав, что сначала хочет что-то узнать у Боба.
     - Я поговорю с ним, - сказал Сивер. - Ложитесь.
     Он вышел с мальчиком, вопросительно подняв брови.
     - Да,  -  ответил Боб на его невысказанный вопрос. - Расскажу позже, но
работа сделана.
     Он подождал, пока доктор исчезнет, и затем обратился к Охотнику.
     - Каковы твои планы? Твоя работа окончена. Ты вернешься в свой мир?
     - Не  могу.  Я  тебе уже говорил, - молчаливо ответил он. - Корабль мой
разбит,  и  даже  если  бы  он  был  цел,  я  его  не могу найти. Я примерно
представляю  себе, как действует космический корабль, но я полицейский, а не
физик,  или  конструктор. Я не могу построить космический корабль, как ты не
можешь построить самолет, на котором мы летели.
     - Значит...
     - Я  до  конца  жизни  останусь  на Земле. Разве что появится корабль с
моей  родины. Но вероятность этого ничтожно мала. Сам можешь об этом судить,
если  взглянешь  на  Млечный Путь. Что я буду делать, зависит от тебя. Мы не
навязываемся тем, кто не хочет нашего общества. Что скажешь?
     Боб   сразу  не  ответил.  Он  посмотрел  за  деревья  на  столб  дыма,
поднимавшийся  над  холмом, и задумался. Охотник решил, что он взвешивает за
и  против,  и  почувствовал  боль от таких колебаний, хотя понимал, что люди
ценят одиночество. Но на этот раз он не понял своего хозяина.
     Боб  был  достаточно  разумен для своего возраста, но он все еще был не
взрослым  и  поэтому  склонен  скорее  обдумывать  ближайшие  проблемы,  чем
заниматься   долговременным   планированием.  Когда  он  наконец  заговорил,
Охотник  не знал, смеяться ему или забавляться, он и не пытался описать свои
чувства.
     - Я  рад, что ты останешься со мной, - медленно сказал Боб. - Я немного
беспокоился,  особенно последние минуты. Ты мне нравишься, и я надеялся, что
ты  поможешь  мне  еще  в одном деле. Видишь ли, организуя эту ловушку, я об
одном  не  подумал, а сейчас придется задуматься. Через несколько минут отец
выйдет  от  доктора с глазами, полными огня, и ртом полным вопросов. Один из
вопросов  будет:  "Как  начался  огонь?".  Мне  пятнадцать лет, но не думаю,
чтобы  это  подействовало,  если  я  не  найду разумный ответ. Я все думаю и
ничего  не  могу придумать. Подумай тоже, пожалуйста. Ну, а если не сможешь,
начинай  наращивать  защитную  сеть  над  моей  кожей. Я скажу тебе, в каком
месте она больше всего мне понадобится.