Код произведения: 13123
Автор: Ян Василий Григорьевич
Наименование: Загадка озера Кара-Нор
Василий Григорьевич ЯН
"Рассказы о необычайном"
ЗАГАДКА ОЗЕРА КАРА-НОР
Рассказ
________________________________________________________________
ОГЛАВЛЕНИЕ:
1. У ПАРТИЗАНСКОГО КОСТРА
2. ЗА МОНГОЛЬСКИЙ ХРЕБЕТ
3. ОЗЕРО, ОТ КОТОРОГО ВСЕ УБЕГАЮТ
4. ОДИЧАВШИЙ СТАРАТЕЛЬ
5. ГЛАЗ В ВОДЕ
________________________________________________________________
1. У ПАРТИЗАНСКОГО КОСТРА
Под деревьями на берегу Енисея горело несколько костров. Вспышки
красного пламени озаряли обветренные лица, желтые полушубки, шапки с
наушниками. Блестки играли на темных дулах ружей. Партизаны пили баданный
чай, пересмеивались, чинили сбрую и одежду. В нескольких шагах от костров
было уже темно. Там стремительно неслась бурная и мрачная река.
- Эй, гвозди! - хриплый голос покрыл шум разговоров. - Укладывайся на
боковую. Парома, видно, не дождаться. Завтра чуть свет начнем плавить
лошадей.
- Ладно, Турков, дай уздечку справлю. Коли не выдюжит, коня потеряю,
- он дикий, монгольский.
Из-под лохматой папахи торчал непослушный белокурый завиток. Молодое
лицо Кадошникова склонилось над сыромятными ремнями. Ловко работало шило,
всучивалась дратва.
Рядом на черном изогнутом корне корявого тополя сидел партизан в
синей монгольской шубе. На широкой груди, расшитой черным плисом,
распласталась рыжая борода. В голубых глазах прыгали искры костра.
Заскорузлая пятерня доставала из розового ситцевого мешка сухарные крошки,
сыпала в деревянную миску, поливая мутным чаем из прокоптелого жестяного
чайника. Огонь костра и тихая ночь располагали к мечтательности.
- Ядреная наша страна Урянхай!* - говорил, расчесывая пальцами
бороду, Колесников. - Сколько землицы и какого только зверя здесь нет.
Какая птица! А рыбы всякой в Енисее сколько хошь.
_______________
* В царской России и в описываемое время Урянхаем (Урянхайским
краем) назывались Тувинская АССР. Уяряяяняхяи, сяояйяоятяы - тувинцы.
- Только достань ее сперва, - буркнул мрачно парень, не отрываясь от
уздечки.
- И достану! Все крестьянин могит достать, надо только, чтобы
смекалка была в черепушке.
- А вот достань рыбу из нашего озера Джагатай*, если рыба-то сверху
вниз ушла.
_______________
* Озеро Джагатай находится на юге Тувинской АССР.
- Поглубже невод спустить, дно зачерпнуть...
- А если у нашего озера дна нет?
- Дна нет? А на чем вода держится?
- У нашего озера подземный ход под хребтом Тануолой к другому озеру,
что в Монголии. Говорят, что рыба кочует из того озера в это и назад. Буря
подымается, воду всколыхнет, рыба к берегу всплывает, мы ее тогда неводами
и подтягиваем. А дна у озера нет: сколько ни спускали мы бечеву с камнем,
никак не достает, а кто-то вроде как перетирает бечеву. Вроде как зубом.
- Это ты, паря, брешешь. Кто же это бечеву будет в озере перетирать?
Поди, цепляется за дно.
Кадошников поднял ремни в руках, потянул их, зацепив ногой в мягком
бродне, и взглянул на рыжего:
- А ты не слыхал про черного гада, что сидит в монгольском озере?
Колесников закатил глаза к небу и показал белки.
- Это, поди, тоже брехня.
- Спроси Хаджимукова. Своими зенками видел. Вот он... Эй, Хаджимуков!
У соседнего костра стоял высокий партизан, весь зашитый в бараньи
шкуры. За спиной болталась винтовка с подогнутой сошкой.
- А ежели он видел, почему не притащил на аркане? Коли увидел черного
гада, взял бы его живьем и послал в Москву. Пусть видят, какие звери в
нашем краю водятся.
- Такого подлого гада в Москве кормить не станут. Перетопить его на
сало, красноармейцам сапоги мазать.
Хаджимуков подошел: глаза раскосые, скулы выдаются, борода жесткая,
что из конской гривы.
- Что, брат, Кадка рябая? В дорогу ехать, так шорничаешь?
- Коня мне Турков такого дал, что узда сразу надвое. А завтра его
надо через Енисей плавить.
- Поди, утопишь... Чего кликал?
- Садись, Хаджимука. Колесников не верит, что ты гада видел, говорит:
"Брешет косоглазый".
- Я-то не видел? А это что? - и Хаджимуков сунул к носу Колесникова
нагайку. К деревянной ручке был прикреплен четырехгранный ремень толщиной
в палец.
Колесников взял нагайку, пощупал ремень пальцами, попробовал на зуб.
Кадошников тоже впился глазами и ткнул ремень шилом.
- Это от какого же зверя будет? Неужто от гада?
- Сказал - от гада! Это только от сосунка евонного. А с самого гада
шкуры не снять, если и всех наших шорников сгомонить.
- А и врешь ты! Все вы, абаканские татары, путаники!
- Садись! Не серчай! Расскажи толком, - Кадошников схватил за полу
владельца диковинной нагайки. - Садись! Кури! - он сунул ему кисет с
табаком.
Хаджимуков сел к костру и набил табаком длинную самодельную трубку из
кизилового сучка.
2. ЗА МОНГОЛЬСКИЙ ХРЕБЕТ
- Помните, прошлым летом, когда отряд Бакича наступал из Монголии,
прискакал, как вот и сейчас, гонец от Туркова и поднял всех партизан
собираться на белобандитов. "Торопитесь, - говорит. - А то перевалит он
хребет, бои пойдут на наших хлебах, поселки пожгет. Какая нам будет
корысть? Надо их ухватить, пока они наступают в Монголии, по дороге к
нам". Мы, конечно, на коней, у кого коня не было, отобрали у старожилов -
марш маршем под хребет. Дальше дорога на Улясутай* торная, - поди, каждый
из нас туда пробирался. Командиром избрали Кочетова. Он не повел по прямой
дороге. "Это, говорит, зря стукнемся им в лоб. Расшибемся об их пулеметы".
А повел он наших парней по-за сопками, охотничьими тропами. Главная сила
пошла слева от дороги, а нас, человек с десяток, Кочет послал справа,
пошарить по сопкам: не замышляет ли Бакич ту же обходную уловку? Вот
тут-то и начался переплет.
_______________
* Уяляяясяуятяаяй - первый город на пути в Монголию, в 350 км от
границы.
Наш десяток ехал не скопом, а разбился по тропам. Мне с Бабкиным
Васькой пришлось переваливать через гору Сары-яш. Сперва мы ехали между
отрогами, по ущельям, что елкой да чащей поросли. Потом стали подниматься
голым таскылом*. Там дорога стала идти бомами** по-над обрывами. Внизу
сажен на десять поблескивал ручей. А кругом него болото, мшаники, бурелом
навален - самое медвежье место. Переезжать через такие ручьи - последнее
дело: лошади вязнут по брюхо. Мы и подались кверху, к вершинам, где пошли
кедрачи. А троп много, потому зверья до черта, всюду видны следы. То
вдавилась медвежья треугольная пята, то кусты объедены - лось проходил, то
промелькнет между деревьями желтый бок маралухи.
_______________
* Тяаясякяыял - скалистая, безлесная вершина.
** Бяоямяы - карнизы.
Повременить бы там, мы бы без охоты не вернулись. Но нас обчество
послало, мы торопим коней, вздымаемся в гору и наконец видим "обо": камни
навалены кучей, хворост сверху и цветные тряпочки на ветках. Это монголы и
сойоты, как дойдут до самой вершины хребта, камень на "обо" подкидывают -
подарок ихнему богу, что гору стережет.
Мы обрадовались, что добрались до перевала. Сошли с коней, табачок
раскуриваем, а Шарик мой лай поднял в кустах. Как видит, что винтовку
беру, - разве его удержишь! Я с ним всегда белковать ходил. Лает Шарик,
заливается. Думаю: будь ты неладен! Кто там в кустах хоронится?
Только подумал - выходят три сойота. Два бедных, шубы на них рваные,
винтовки самодельные, кремневые на вилках. А один похозяйственней, шуба
крыта синей талембой* и обшита бархатом, на голове шапка с плисовыми
отворотами. А винтовка в руках настоящая аглицкая. Мы ничего, честь честью
поздоровкались:
- Мен-ду!
- Мен-ду!
_______________
* Тяаяляеямябяа - китайская дешевая материя вроде ситца служила
для меновой торговли у охотников вместо денег.
Табаком их угостили. Сели они, посмотрели мы ихнюю аглицкую винтовку,
а они - наши. Объяснили сперва, что охотятся на горных козлов - дзеренов,
а потом признались, что ихний начальник - нойон - послал следить на этот
перевал - пойдут ли на Урянхай белые, или кто другой - и донести.
Мы им тут набрехали, что нас до страсти много, что за нами сотен пять
партизан подтягиваются, и просим растолковать нам дальше дорогу. Тут они
нам все и выложили.
- На монгольской стороне, - говорят, - за хребтом Тануолой идут щеки,
глубокие да узкие, с трясинным дном, где конь наверняка утопнет. Потому
надо идти по хребтинам. Из этих щек сбегают ручьи в большую речку Тэс;
вьется она, как уж вертлявый, между скалами и вливается в большое озеро -
Упса-Нор. Вокруг озера собралось много монголов с баранами, быками и
верблюдами. Пришли и урянхи. Там и аулы их, где они помаленьку хлеб
подсевают: просо, ячмень, а также арбузы и мак для курева, чтобы обалдеть.
Не доходя до Упсы-Нор, повыше к хребтам, тоже есть озеро, но помельче.
Раньше около тех озер монголы и урянхи стояли, но только все враз оттуда
разбежались...
- А почему, - спрашиваю я, - разбежались?
- А потому, - говорят, - что там в одном озере большой гад завелся,
никто его убить не может: уж больно гад хитер, умнее человека. Все из воды
видит, а на берег не лезет. Если бараны или телята пойдут на водопой, то
гад схватит за ногу или за морду и утащит под воду. А озеро называется
Кара-Нор, значит, Черное озеро, и дна в нем нет, трубой уходит неведомо
куда под хребет.
Тут мы с Бабкиным переглянулись и подмигиваем. Васька и говорит:
- Вот бы, паря, к этой Карьей норе попасть и гада взять на мушку.
Я тоже говорю, что медведей я без счета бивал, рысей, лосей, марала,
а про гада водяного и не слыхивал. То-то будет разговоров по всему Урянхаю
и Абаканской степи, что мы гада подшибли. Тогда сразу собьем славу нашим
охотникам - Турову, и Нагибину, и самому Цедрику*.
_______________
* Известные урянхайские охотники в 20-х годах.
Расспросили мы еще сойотов, как до Кара-Нора добраться, отдали они
нам окорок козла, на огне подкопченный, и тронулись мы с Бабкиным дальше.
Тут нас взяло сомнение: зачем сойоты сидели на перевале, не подосланы ли
белыми следить за тропами? Бабкин и говорит:
- Меня не то беспокоит, а не посылают ли они нас ненароком на Карью
нору, потому что там, может быть, этот самый отряд Бакича и засел?
Оттого-то монголы во все стороны и разбежались, потому Бакич самый гад и
есть, а на озере никакого гада и нет.
Все же мы решили ехать на озеро Кара-Нор, - у сойотов тоже, поди,
совесть человеческая, к тому же ребята артельные, козлятины нам дали
по-хорошему.
3. ОЗЕРО, ОТ КОТОРОГО ВСЕ УБЕГАЮТ
Дня через два мы озеро нашли. Как урянхи говорили: длинное,
километров на восемь, вначале узкое, а посередине шириной километра на
два. На высоких берегах - осина, березняк и смородинные кусты. Один край
берега чистый, засыпан мелкой галькой, хорошо бы с него скотину поить. Мы
еще издалека, как его завидели, коней за горой в лощинке привязали, между
кустами хоронимся, ползем, скрадываемся, как звери.
Тихо на озере. Малость рябит от ветерка. Вода черная, блестящая, как
смола. Шарика на ремне держу, и он, чего-то тоже, подлюга, смекает, уши
насторожил, не рвется, а глядит вперед и носом поводит - дух, что ли, чует
какой. Подобрались ближе. Никого, все тихо. Утки пролетели над озером,
снизились, да будто их шибануло, опять поднялись и дальше перелетели.
Сели, головки подняли, вертят по сторонам. Будто что их тревожит.
Бабкин меня подталкивает: гляди, значит, в оба, чего-то на озере
есть! А чего - не видать. Мы на высоком берегу лежим в кустах, а озеро под
нами, как в миске. Кругом сопки, на них листвяк, рябины, елки. В
монгольскую сторону сопки все ниже, а далеко опять поднялись высокие
хребты с таскылами. Те горы Кукей прозываются, высоченные, под самое небо,
и на них снег под солнцем блестит.
Тут мы видим, будто кто-то в малиннике на том берегу шевелится. Ветки
шатаются, а кто - не понять. Бурый бок виден - то ли медведь, то ли бык. Я
бы его снял в два счета, да не к чему раньше времени тревогу подымать.
Потом кусты затихли, - видно, зверь отошел подальше.
Подождали мы маленько, опять поползли вдоль берега. Видим - поляна,
мелким щебнем и кругляком усыпана. За ней откос, на нем сосны и под
деревьями избенка, низкая, вся в землю ушла, только крыша высунулась, из
бревен связанная. Окошечко что глазок, в четверть, чтобы зверь не влез, а
винтовку оттуда можно высунуть - и пали!
Смотрим - не выйдет ли кто? И вот из избы вылезает на кукорках баба в
синей монгольской рубахе. Дверь, видно, тоже махонькая, в шубе едва
пролезешь. Вскочила она, в одной руке туесок берестяной, а в другой -
топор на зверя. Спустилась по откосу, подбежала к ручью, зачерпнула
туеском и бегом назад, кругом оглядывается. Вползла опять на кукорках в
сруб и дверкой хлопнула.
Бабкин мне шепчет на ухо, сам позеленел и глазами косит:
- Верно, здесь медведи табунами ходят, коли баба так в избе прячется
и по воду с топором ходит. Кабы зверь наших коней не задрал. Давай шить с
этого места!
- А ты, что ли, медведей не видал? - говорю. - Сами, кажись, своей
охотой сюда зашли. А коли баба здесь, значит, и мужик имеется - без него
одна баба хозяйства не заведет ни в жисть!
Повременили малость, поползли дальше. Стали петлять, задумали избенку
обойти и к тому месту выйти, где в кустах зверь шерепенился. Большой круг
мы дали и вышли опять к озеру. Тихое да гладкое, ничего на нем не
приметно. Залегли в кустах, малину и белую смородину подъедаем. Глядим:
человек спускается между валунов, и совсем голый, как палец. Спекло его на
монгольском солнце, так что бурый стал, что ржаной каравай. А волосы на
голове стоят копной, что у туранского* попа, и борода в лохмах до пояса.
Совсем одичал, бедняга. На плече тащит пеструю кабаргу** удавленную.
Подошел близко к воде, поднял высоко кабаргу, покликал: "Мен-ду, менду!" -
да и бросил в воду. По озеру волна пошла, точно большая рыба стаей
пронеслась.
_______________
* Тяуяряаян - большой поселок в северной части Тувинской АССР,
ныне город.
** Кяаябяаярягяа - маленькая пестрая газель; представляет
ценность благодаря так называемой "струе" (вытяжке желез), покупаемой
китайцами для изготовления лекарств. Кабарга крайне пуглива и ловится
обычно петлями и силками.
А из кустов выскочили две собаки, шерсть в клочьях, репьях, и
напустились на нас. Храпят, давятся, так и лезут к горлу.
4. ОДИЧАВШИЙ СТАРАТЕЛЬ
Голый человек насторожился и бросился бегом к нам... В руке у него,
видим, топор-колун на длинной рукояти. Я встаю и иду открыто к нему, -
чего мне бояться: у нас винтовки, а у него топор. А он, как увидел меня,
взбеленился и начал крыть почем зря:
- Чего вы сюда пришли, острожники? Здесь места меченые,
застолбованные. Монгольские правители мне документ выдали. Убирайтесь
отсюда, а то я на вас моих гадов посвищу, они вам глотки перегрызут.
Смотрю я на него, дивлюсь, а он прыгает на камне, топором машет,
кричит, слова сказать не дает. Вся морда шерстью заросла, только серые
гляделки словно проколоть хотят. Думаю: где я рыжую башку эту раньше
видел? И говорю:
- Карлушка Миллер, немецкая душа, не ты ли это? Как сюда попал?
Остановился он меня честить, разглядывает, а все поднятый топор
держит.
- А ты кто такой? И откуда меня знаешь? А тебе я не Карлушка, а Карл
Федорович Миллер.
- Неужто забыл, Карлушка Федоровна, как мы с тобой на речке
Подпорожной* золотишко мыли, ничего не намыли, а последнее, что имели,
проели?
_______________
* Пяоядяпяояряояжяняаяя - приток Верхнего Енисея, около Больших
порогов.
- Теперь я вас припоминаю, геноссэ Хаджимуков. Мы в самом деле на
Подпорожной золото мыли, и даже, как честный человек, скажу, что я вам
остался должен за полфунта пороха и сто пистонов. Только если вы пришли
долг спрашивать, то пороха здесь ближе, чем в Улясутае, не достать. А если
хотите золотишком промышлять, так милости просим - откатывайте на другие
озера, а здесь все занято, и я никого не пущу.
- Полно дурака валять, Карлушка! Мы к тебе с доброй душой пришли,
никакого мне долга не надо. Ты только расскажи толком, какие здесь кругом
люди живут, показываются ли белые и далеко ли монголы?
- Ничего я ни про кого не знаю, - говорит. - Я
чяеяляоявяеякяояняеяняаявяиясятяняияк. Живу один вместе с медведями, лесом
и озером, и очень рад, что не встречаю ни одной человеческой рожи. Люди
всегда меня обманывали. Как только найду я где золотую жилу, налетят все,
как галки, меня оттеснят, нажиться им поскорее надо. Оттого я и ушел от
них в дикие места. До свидания. Ауфидерзэен!
- Постой, Карлушка, - говорю, - ведь мы с тобой приятели были, калачи
вместе ломали. И хотя ты гостей принять не хочешь, а все же мы против тебя
злобы не имеем и вертаем назад. Только ты скажи нам последнее слово:
правда ли, что в этом озере гад живет и баранов за морду таскает?
- Здесь обитает животное очень древнее, в других местах его больше
нет, ияшятяыязяаявяряуяся называется. Других людей и зверей, это верно, он
хватает, а мы с ним дружны. Если бы не он, сюда бы народу прикочевало
столько, что и меня бы отсюда вытеснили. А я этого гада подкармливаю и
через два дня на третий приношу ему кабаргу или другую дохлятину. Для того
я в тайге засеки* навалил и петли в проходах повесил.
_______________
* В глухой тайге охотники устраивают заборы из наваленных
деревьев, оставляя узкие проходы, где вешается петля. Засеки тянутся
иногда до 2 - 3 километров, перегораживая путь зверю. Охотничьими
законами засеки запрещаются.
- Значит, - говорю, - коли ты это животное кормить не будешь, оно
тебя съест?
- И вас съест, геноссэ Хаджимуков, если вы в озере купаться
вздумаете. Я очень извиняюсь, что больше не могу разговаривать с вами,
потому я человеконенавистник...
- Не крути, Карлушка, не всех же ты ненавидишь. К примеру, в срубе не
твою ли жену мы видели, монголку?
- Какое свинячество, что вы могли подглядывать в чужой дом! Фуй, как
вам не стыдно! Больше я с вами не разговариваю. До свиданья. Смотрите,
если только вы будете близко подходить к моему дому, я буду стрелять
картечью. - Тут кликнул Карлушка своих собак и побежал в кусты, волоса по
ветру треплются. Овчарки кинулись за ним, и все стихло.
Колесников ударил ладонями по коленям, прервал рассказ Хаджимукова:
- Дивные дела! Чего только не бывает! А я ведь Карлушку хорошо знаю.
Далеко же он от нас подался! Я его давно заприметил, еще когда он на Усу,
на Золотой речке, золото мыл. Чудной был немец, вроде у него ум за разум
зацепился. В круглой соломенной шляпе ходил, сам ее из камыша сплел.
Ученый человек был, - гимназию, говорит, в Риге кончил, латинские слова
знал и занятно рассказывал про всякие камни, зверей и звезды. Слух ходил,
будто он на родине тещу убил самоваром, - очень она ему досаждала, в
семейные дела мешалась. Его на каторгу сослали, и он с другими
острожниками строил Усинскую дорогу*. Оттуда через тайгу к нам прибежал
спасаться. Все хвалился, что найдет главную золотую жилу, с которой
золотой песок смывается. Возле него и жались разные старатели, думали от
него поживиться. А теперь, поди ж ты, в Монголии, у Карьей норы объявился.
Не иначе как там золотую жилу раскопал... Ну, Хаджимука, валяй дальше! Что
еще с вами было?
_______________
* Большая шоссейная дорога от Минусинска в Туву (до г. Кызыла),
построенная действительно "каторжным трудом" каторжников, проложивших
ее в вековой тайге через Саянский хребет.
5. ГЛАЗ В ВОДЕ
- Поговорили это мы с Бабкиным, - продолжал Хаджимуков, - чего же
дальше делать? Озеро как озеро, ничего в нем не видать. Купаться в озеро
пойти - боязно. Может, и впрямь в нем гад ползает и за ноги в воду стащит.
Пошли мы малость дальше берегом и увидали около воды большие
камни-кругляки. Тут мы осмелели и спустили лайку, чтобы кругом пошарила.
Шарик встряхнулся, завертел рыжей метелкой и забегал по берегу, камни
обнюхивает.
- Зря спустили его, - ворчит Бабкин.
Стали мы подзывать к себе Шарика, а тот заливается, тявкает, как на
лисью нору, лезет в воду, а шерсть вздыбилась, и зубы оскалил.
Вдруг выбросилась из воды лошадиная морда с острыми щучьими зубами,
вытянулась кверху на зеленой гусиной шее, изогнулась да как схватит Шарика
за спину. Взлетел Шарик на воздух, трепыхнул лапами, взвизгнул в последний
раз и шлепнулся в воду. Покатились во все стороны светлые круги, а Шарика
мы больше так и не видели.
Посмотрели мы с Бабкиным друг на дружку.
- Что же это такое? - говорю.
- Самый этот гад и был. Чего зевал? Надо было палить. Теперь твоему
Шарику каюк! Уйдем-ка отсюда подобру-поздорову.
- Нет, - говорю, - шалишь! Партизан, да чтобы гада испугался? Не
может этого быть: Колчака мы свалили, Унгерна колотим, Бакича ловим, -
нет, так я не уйду! Давай-ка приляжем за камень.
Положили мы винтовки перед собой и стали следить за озером. А солнце
уже садилось за елки, скоро и заворачивать надо.
И замечаю я на воде глаз - большой, темный, навыкате, как у вола.
Лежит глаз на темной воде и смотрит на меня сторожко так да умно. Потом
серое веко затянуло глаз, он опять открылся, прищурился и передвинулся
поближе.
- Гляди, черная точка на воде, - шепнул я Бабкину.
- Где, где? - всполошился он.
Стал я наводить винтовку на глаз, а Бабкин уже заметил и шепчет:
- Постой, мы ему другую штучку покажем...
Отцепил он с пояса гранату, сорвал кольцо и спустился ниже к воде.
Тихо, чтобы не вспугнуть, поднял гранату и бросил ее в темный глаз.
Граната на тихом озере взорвалась, точно чебултыхнулось на нас самое
небо. Гром прошел, и во всех горах застукало. Вода забурлила, выкинулись
зеленые лапы, захлопали, пену взбивают. Круглое брюхо, белое, с бурыми
подпалинами, выпучилось над водой, перевернулось. Показалась злобная
морда, нос разодран, весь в крови, на макушке петушиный зеленый гребень.
Колесом покатился гад по озеру, волны будоражит, длинный зубчатый хвост
узлом крутит. Потом скрылся под воду, еще раз показался, хлестнул хвостом
и нырнул в последний раз.
- А если в озере еще такие звери остались? - говорит Бабкин. - И он
поплыл на дно звать себе на подмогу? Давай-ка сматываться отсюда к лешему.
Думаю: время к вечеру, пока доберемся до лошадей - совсем стемнеет.
Быстро пошли знакомой дорогой. Кони на своем месте. Развели огонь. Ночью
не спалось. С озера шел какой-то рев. То ли гад кричал, то ли Карлушка по
своем дружке панихиду служил, али медведь ревел, - кто разберет?
Хаджимуков замолчал, набивая трубку табаком. Партизаны наблюдали за
ним, ожидая продолжения рассказа.
- Ну, а дальше что? - спросил Колесников.
- Мы к озеру больше не вертались. Проехали кружным путем к реке Тэсу,
встретили там юрты монголов. Они нам поведали все, что знали про белых, и
я с Бабкиным через несколько дней стрелись с нашей главной партизанской
силой на Улясутайском тракте. Ребята ехали уже с песнями, - они навалились
врасплох на белобандитов, когда те стояли лагерем и не снилось им, что с
сопок и сбоку, и сзади начнется стрельба. Посадили они на автомобили своих
барынь - и ходу назад, в Монголию. Все, кто мог, - на конях и пешие -
бежали, побросав лагерь. А мы большую добычу забрали: и палатки, и оружие,
и пулеметы, и серебро...
Колесников, прищуря недоверчивые глаза, прервал Хаджимукова:
- Это мы знаем, многие сами участвовали. А вот что мне сумлительно.
Ты вот сказал, что плетка твоя из сосунка гада. Где же ты ее подобрал?
- Где? Мне Карлушка ее подарил. Утром ведь он разыскал нас на другой
день - нюх у него стал звериный. "От лошадей, говорит, дух ветром
принесло". И пришел он к нам уже в портках из талембы и соломенной шляпе.
Принес он мне эту нагайку и объясняет: "За порох и пистоны, что я должен
остался, я вам, геноссэ, такую плетку дарю, какой во всех Европах ни у
кого нет. У этого иштызавруса сосунок был, молоком его кормился. Подох он,
и к берегу его ветром прибило. Я из шкуры его ремней накроил, петель
наделал, чтобы в засеках кабаргу ловить. Так матка все приплывала, в
сосунка носом тычет и мычит, - думала, что очнется. А потом волки мясо
объели, одни кости остались. Я с того места подальше перебрался и тут сруб
сложил, где вы мою супругу-монголку стрели".
Последние огни облизывали раскаленные вишневые угли. Черная ночь все
затягивала своей бархатной полой. Партизаны подбросили в костер хворосту и
стали укладываться. Становилось холодно, и в оранжевом свете вспыхнувших
сучьев было видно, как нагольные полушубки и приклады ружей покрылись
матовым налетом серебристого инея...
Колесников пробормотал:
- И чего только немцу с голодухи не придет на ум! Сперва обезьяну
выдумал, а теперь, поди ты, с гадом подружился. Не зря говорят: немец без
уловки и с лавки не свалится!..
1929
__________________________________________________________________________
ИСТОЧНИК ПОЛУЧЕНИЯ ТЕКСТА И ИЛЛЮСТРАЦИЙ:
Ян В.
Собрание сочинений в четырех томах. Том 4. Исторические повести:
Юность полководца; Молотобойцы. Рассказы. Записки пешехода. Голубые
дали Азии. / От составит. М. В. Янчевецкого. - М.: Правда, 1989. -
576 с, 4 л. ил. (Библиотека "Огонек")
84 Р7 Я60
Собрание сочинений выходит под редакцией председателя Комиссии по
литературному наследию В. Яна Н. Т. Федоренко.
Составление и подготовка текста М. В. Янчевецкого.
ИБ 1968
Редактор тома Е. А. Ромашкина.
Оформление художника А. А. Шпакова.
Технический редактор В. Н. Веселовская.
Индекс 70579
__________________________________________________________________________
Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 12.05.2001
О найденных в тексте ошибках сообщать: mailto:vgershov@chat.ru
Новые редакции текста можно получить на: http://lib.ru/~vgershov