Код произведения: 12325
Автор: Шагурин Николай
Наименование: Операция "Синий гном"
Николай Шагурин.
Операция "Синий гном"
----------------------------------------------------------------------
OCR & spellcheck by HarryFan, 19 August 2000
----------------------------------------------------------------------
"Люди отлично понимали, что там, в иных мирах,
их ждет Неведомое. Но только достигнув ближайших
планет солнечной системы, они убедились, как
приблизительны, а порой и наивны были их
представления о загадках и сюрпризах, которые
таит и способен поднести человеку Космос".
Ян Кратохвил (Необычайное и приключения
среди звезд. Прага.).
1. ПРИБЫТИЕ
С чисто американской точки зрения, Рой Купер был одним из самых
неинтересных людей на нашей планете. Он никого на своем веку не убил, не
ограбил ни одного банка, не был кинозвездой, не имел отношения к большому
бизнесу, не разглагольствовал в конгрессе, - короче говоря, это был самый
заурядный, полунищий фермер из штата Канзас. Тем не менее ему суждено было
стать знаменитостью, хотя и на очень короткое время, когда он появился со
своей ошеломляющей вестью в столице штата Канзас-Сити небритый и
оборванный, неся на плече младшего из своих отпрысков и ведя за руку
старшего. Третьего ребенка несла жена.
Само событие, в значимости которого сперва никто не давал себе отчета,
произошло двумя днями раньше, 6 июня. Но люди еще не знали о нем, и потому
в газетах в тот день преобладала обычная хроника человеческих горестей и
достижений.
Как всегда, газеты обрушили на читателей повседневную лавину информации
- обыденной и трагической; страшной и смешной: окруженная водой Венеция
испытывает острую нужду в питьевой воде; в Баварии разбился новейший
сверхзвуковой истребитель типа БЦ-72, конструктор и пилот погибли;
венгерский врач Миклош Фельди получил в своей лаборатории новый
антибиотик; в Восточной Сибири открыты новые месторождения нефти... В
Бостоне на 97 году жизни умер последний из племени команчей по прозвищу
"Падучая звезда"; студент-математик одного Нью-Йоркского университета
изобрел новую шахматную игру, в которой могут участвовать трое. Сражение
идет на шестиугольной доске с 96 клетками. На поле - три короля. Побеждает
тот, кто объявит мат двум своим соперникам. В австралийском городе
Канберре состоялись традиционные ежегодные соревнования домашних хозяев по
метанию метел. И так далее, и так далее.
Но о главном, повторяем, человечество еще не знало. А произошло вот
что: утром 6 июня Рой Купер возился на своей усадьбе около старенького
трактора, пытаясь пробудить в нем искру жизни, - этот трактор, вместе с
допотопным фордом, составлял остатки его былого благополучия. Сама усадьба
представляла клочок земли, затерянной в степи, на границе полупустыни. На
запад от усадьбы тянулась полоса всходов кукурузы, десяток акров, - все,
чем располагал Купер и что в силах был обработать своими руками, ровно
столько, чтобы не умереть с голоду. А вокруг, на восток, юг и север,
простиралась унылая равнина, почти без признаков зелени.
Ферма находилась в сорока милях от Канзас-Сити и когда-то с ней
соседствовали и другие хозяйства. Но засухи иссушили верхний плодородный
слой почвы, а свирепые канзасские ветры безжалостно слизали его и унесли в
виде пылевых облаков и смерчей неведомо куда. Борьба с эрозией - этим
бичом земледельцев - требовала больших средств, а у фермеров их не было...
Соседи бросали свои участки и отправлялись батрачить на фермы более
удачливых хозяев или уходили в промышленность, а чаще, потеряв все
движимое и недвижимое, пополняли армию безработных бродяг.
Последним среди этого запустения оставался Купер на своей усадьбе: в
одном углу двора одноэтажный домик, в другом - навес, под которым хранился
сельскохозяйственный инвентарь. Около навеса лежал большой гранитный
валун, которым Купер пользовался для кузнечных поделок. Поодаль
располагался амбар для зерна, в третьем углу - свинарник. Вот и все...
Купер сознавал, что агония не заставит себя ждать, и все же не трогался
с места. С отчаянием утопающего цеплялся он за свое жалкое "оседлое"
имущество, за клочок умирающей земли.
Было около одиннадцати часов дня. Купер разогнулся, отер замасленной
ладонью пот со лба, обвел взглядом двор с выводком куперят, копавшихся в
песке возле амбара, вздохнул и поднял глаза к безмятежно-синему небу. Увы!
На нем, как вчера, позавчера и третьего дня, не было и намека на облачко.
Тут это и случилось. Послышался пронзительный свист, словно, от
падающей авиабомбы, в воздухе сверкнуло что-то большое, серебристое, затем
раздался треск сокрушаемого дерева и глухой удар. "Штука", свалившаяся с
неба, пробила наискось крышу навеса и ударилась о валун. Это была
огромная, весом, пожалуй, не меньше тонны, глыба льда, с мутной,
ноздреватой поверхностью и зеленовато-прозрачная, сверкающая в изломе.
Удар был так силен, что валун дал трещину, а сама глыба раскололась
надвое. Местами в середине ее были вкраплены точки - вроде зернышки.
Фермер коснулся одной из половин, но тотчас с бранью отдернул руку: лед в
изломе был холоден и обжигал, как раскаленный металл.
Фермер стоял над необычайным небесным подарком и озадаченно почесывал
за ухом: откуда принесло этакую махину? Не с самолета же она свалилась...
Поглядев на прибежавших ребятишек, похолодел, испугался задним числом:
упади эта чертовщина немного левее, от них осталось бы мокрое место. Он с
озлоблением пнул одну из половинок льдины ногой и пошел к дому. Сел на
скамью и на вопросы жены и детей: "Что это такое?" - только отмалчивался.
Да и разве мог он объяснить, откуда "оно" взялось, это диво?..
2. БЕГСТВО КУПЕРОВ
Через полчаса Купер снова стоял у навеса. Обе части глыбы все так же
недвижно лежали по бокам валуна, и сердцевина их под жаркими лучами солнца
заметно оттаивала, курилась... Может быть, о происшествии следовало
сообщить в город - в газету? Ученым? Нет, покидать ради этого ферму,
работу казалось Куперу ничем не оправданной тратой времени. Да пропади он
пропадом, этот кусок льда! Купер был сокрушен и раздосадован размерами
повреждений, нанесенных навесу.
- Вот так оно и получается, - размышлял Купер, латая крышу. - Нет того,
чтобы свалился золотой самородок или чемодан с деньгами... Камень упадет
на кувшин - кувшину худо, кувшин упадет на камень - опять же плохо
кувшину, как ни поверни, все кувшину, то бишь, фермеру горе...
Ребятишки долго сидели на корточках у льдин, таращились на них, но это
вскоре надоело, и они вернулись к своим будничным делишкам. Все как будто
вошло в обычную колею.
А льдины продолжали лежать на солнце, и вместе с капельками влаги от их
сердцевины отделялись и соскальзывали на землю коричневые зернышки. Тогда
Купер не обратил на это внимания.
К вечеру, однако, небесный гость снова привлек к себе внимание. Ребята
донесли, что зернышки прорастают. Купер нахмурился, но пошел посмотреть, в
чем дело. Правда, около валуна появились робкие нитевидные ростки
буро-ржавого цвета, покрытые редкими крохотными шипами. Освещенные
закатным солнцем, они вились, закручивались. Там и сям на их стеблях
вздувались бородавчатые почки, лопались и выбрасывали новые побеги -
усики, как у вьюнка.
За ужином жена посоветовала Куперу выполоть "эту нечисть". Но он
смертельно устал и решил отложить карательные меры до утра.
Настало утро рокового 7 июня. Купер, как всегда, поднялся раньше всех и
поспешил к навесу. И то, что он увидел здесь, заставило его ахнуть.
Растение, видимо, набралось сил и развивалось с непостижимой, пугающей
быстротой.
- "Оно" размножалось прямо-таки на глазах, - рассказывал он позже
канзасским репортерам. - Право, странно было на него смотреть, как "оно"
двигалось, давало все новые и новые побеги, покрывалось шипами, выпускало
новые отростки, заплетало опоры навеса и ползло по ним вверх...
Купер сообразил, что пришло время действовать. Недолго думая, схватил
он один из отростков голой рукой, рванул - и ощутил, как прочен тонкий,
гибкий и такой хрупкий на вид стебелек. Жгучая боль пронзила внезапно
кисть руки, проклятые шипы жалили не хуже пчел.
Нет, голыми руками тут ничего не сделаешь! Купер достал с крыши навеса
багор, вооружился топором. Однако он очень быстро убедился, что растение
не поддается никаким усилиям на разрыв, стебли казались стальными, их не
брал даже хорошо наточенный топор. Дьявольское "оно" уже распространялось
под навесом, захватывало в цепкие объятия сваленные здесь лопаты и мотыги,
оплетало сеялку, взбиралось на кузов форда.
Купер бросился к трактору, бешено закрутил ручку стартера. О чудо!
Мотор завелся. Зацепив крюком моток растения, фермер вскочил на сиденье. С
таким же успехом он мог бы попытаться порвать якорную цепь океанского
лайнера, - "оно" потянулось за трактором на середину двора, но ни один
стебелек не отделился.
И тут у Купера мелькнула счастливая мысль. Огонь! Да, всесокрушающий
огонь! Как он не подумал о нем раньше! Через несколько минут Купер
выскочил из дому, держа в руке паяльную лампу, извергающую свистящий язык
синего пламени. Он не подходил, скорее подкрадывался с торжествующей
усмешкой к зловещей пришелице, которая уже застилала двор полуметровым
слоем и приближалась к дому. Он бормотал ругательства, обращался к ней,
будто к одушевленному существу: "Ну погоди, тварь... Теперь ты у меня
запляшешь!" И в этот миг походил на одержимого.
Гудящее пламя коснулось ближайших побегов... Они не пожухли, не сникли,
не вспыхнули. Растение не горело. Огонь, дар Прометея, оказался бессильным
перед этой заразой. Видно было, как в пламени продолжали появляться на
побегах почки, как возникали и вились новые отростки... Жена и маленькие
куперы, сгрудившись у двери, с немым ужасом следили за поединком.
И вдруг Купер ощутил на левом предплечье уже знакомое жгучее
прикосновение шипов. Один из стебельков-усиков поднялся вертикально и,
пружинисто раскачиваясь, обвил руку Купера выше локтя. "Оно" нападало! В
этом явлении угадывалось нечто преднамеренное, осмысленное... Боль была
нестерпимой - возможно, именно она и спасла Купера, заставив понять всю
опасность положения. Он закричал и, бросив лампу, стал срывать с себя
побег. К счастью, ему удалось сделать это ценой рукава рубахи.
Купер вбежал в дом, захлопнул дверь, задвинул засов и спиной привалился
к ней.
- Джен! - задыхаясь, бросил он жене. - Сумку. Лепешек на дорогу. Флягу
с водой. Живее!..
Куперу казалось, что поединок с растением занял каких-нибудь полчаса,
на самом же деле солнце стояло уже высоко. Пробиться к форду под навесом
нечего было и думать, а времени терять было нельзя. Пока жена набивала
рюкзак кое-какими продуктами и одевала ребятишек, Купер открыл окно,
выходящее в сторону ограды, и выглянул наружу. Трава, слава богу, не
проникла сюда. Куперы вылезли в окно, отец помог матери перелезть через
ограду, поднял в передал ей детей, одного за другим. Семья благополучно
выбралась на дорогу, ведущую к городу.
С содроганием увидели Куперы, что ржавые нити уже перекинулись через
ограду, спускались вниз, шевелились, стелились по земле... Темпы роста и
размножения растения ускорялись с каждой минутой.
Родители распределили между собою детей, хнычущих, донельзя испуганных.
Младшего, четырехлетку Дика, взяла на руки мать, шестилетнюю Эстер и
старшего мальчугана - Айка, девяти лет, принял на свое попечение отец (он,
кстати, так и ушел в рубахе с одним рукавом). Глава семейства бросил
последний взгляд на опустевшую ферму, всхлипнул и зачем-то погрозил траве
кулаком. Потом вскинул на спину рюкзак, взял детей за руки, и семья
тронулась в путь. До автострады, ведущей в город, предстояло пройти около
двадцати миль.
А за спиной беглецов переплескивалась через ограду фермы и расползалась
толстым слоем по равнине буро-ржавая трава. Свиваясь в клубки, похожие на
старую колючую проволоку, она двигалась за уходящими, подобно ковру,
который раскатывала им вслед какая-то незримая сила.
3. ПАНИКА В КАНЗАС-СИТИ
Рой Купер, жилистый, загорелый, лысоватый человек, немало повидал за
свои сорок пять лет. Жизнь, прямо сказать, не баловала его: знавал он
холод и нужду, изнурительный труд, участвовал во второй мировой войне и
был ранен, теперь перенес разорение. Но никогда не приходилось ему
переживать таких кошмарных часов, как во второй половине этого знойного
дня и последовавшую за ним безлунную ночь.
Невыразимо тяжело было тащиться по раскаленной пустынной дороге в
облаках пыли, тянуть за собой изнемогающих ребятишек. Руки Купера
покрылись болезненными волдырями, тело ломило, но все это было пустяками
по сравнению с тем, что преследовало их. Оглядываясь, Купер видел, с какой
неумолимой методичностью катился за ними бурый ковер. Оглядывались и дети,
и Купер тогда ощущал по ручонкам, как их бьет нервная дрожь. Ноги
подкашивались. Но мысль настойчиво подсказывала: "Спеши или погибнешь!" На
автостраде спасение, там - машины: впереди город, сотни тысяч людей, в их
руках техника, которая может остановить и одолеть эту напасть...
К полуночи детишки совсем сдали. Купер принял героическое решение:
отдохнуть хотя бы час, будь что будет! Семья присела у обочины дороги,
дети прильнули к отцу, и сон мгновенно сморил их. Купер тоже опустил
чугунные веки, клянясь не спать. А когда открыл глаза, увидел небо с
первыми проблесками зари, спящих детей и на горизонте - ржаво-бурую
кайму... "Оно" не настигло их: видимо, с наступлением ночи перестало
двигаться... Неужели тоже "отдыхало", "спало"?
Но вот сверкнули лучи солнца, позолотили недвижную, лохматую, как шкура
медведя, массу, и она зашевелилась, тронулась с места.
И снова - бегство. В полдень Куперы вышли к автостраде, по которой
катились к ничего пока не подозревавшему городу алюминиевые цистерны с
молоком, самосвалы, автофургоны. И тут беглецам повезло: их подобрал
порожний грузовик и быстро домчал до пригорода.
Здесь Куперы нашли то, что им прежде всего было нужно, - маленькую
закусочную, умылись, утолили жажду и голод. Хозяин, выслушав диковинную
историю фермера, недоверчиво покачал головой, однако посоветовал
обратиться в редакцию газеты. В лавчонке рядом Купер купил новую рубаху,
побрился, и вскоре репортеры "Канзасского вестника" слушали рассказ о его
злоключениях. Купер попал по адресу: все это было так необычно, что кроме
газетчиков, пожалуй, ему бы никто не поверил. Но и репортеры не усмотрели
здесь опасности, грозящей городу, а только хорошую, "хлебную" сенсацию.
Два мотоцикла помчали ловцов новостей к месту, где шофер подобрал
Куперов. Они вернулись потные, озадаченные, с лезущими на лоб глазами: да,
Купер не был ни полоумным, ни мистификатором. "Оно" подошло к автостраде.
- Ну, что там? - ворчливо осведомился редактор.
- Чертовщина! - в один голос воскликнули репортеры. Продемонстрировали
фотографию: самосвал, остановленный загадочным растением.
Вечерний выпуск вышел с аншлагом на первой странице: "Рой Купер
говорит: "Это страшно!" Интервью с Купером. Фото Купера и его семьи. Фото
самосвала: несокрушимые тенета оплели колеса и приковали машину к
асфальту. Интервью с профессором по кафедре астрономии м-ром Коулом
(Канзасский университет): "Что упало на ферме Купера?" По осторожным
предположениям профессора, феномен зародился в земной атмосфере, как
гигантская градина, и представлял уникальное явление. Связь между падением
ледяной глыбы и появлением растения м-р Коул комментировать затруднялся:
наука, мол, в таких вещах не верит на слово и требует изучения
вещественных доказательств.
Город и окраина знакомились с сенсацией, пожимали плечами и продолжали
жить своей жизнью. Некоторые принимали все это за газетную утку, смеялись.
Утром движение на автостраде остановилось. Городские рынки не получили
ежедневной порции молока и свежих овощей. Но и это еще не заставило власти
отрешиться от беспечности. Очистить автостраду поручили дорожному
управлению муниципалитета. К ферме Купера был послан вертолет. Но
вылетевшие на нем ничего не увидели, кроме моря шевелящейся, будто
дышащей, буро-рыжей колючей травы. Метровым слоем покрывала она равнину на
огромной площади... О том, чтобы добыть остатки ледяной глыбы, не могло
быть и речи, да они, вероятно, давно уже и растаяли.
И только когда первые волны этого растительного наводнения докатились
до предместья и стали растекаться по улицам и переулкам, затопляя дворы,
захватывая в полон дома, когда вынуждены были приостановить работу два
крупных предприятия - мукомольное и консервное, когда на улицах
Канзас-Сити появились первые беженцы с окраин, а в муниципалитете
журналисты, уже не из "Канзасского вестника", а из нью-йоркских, чикагских
и вашингтонских газет, - только тогда отцы города сообразили, что пора
браться за ум.
Канзас-Сити - большой город, собственно, даже не один, а два города,
разделенные рекой Канзас и находящиеся в разных штатах - Канзас и Миссури.
Население миссурийской части Канзас-Сити составляло около 500 тысяч
человек, канзасской - около 150 тысяч, всего же Большой Канзас-Сити,
включая пригороды, насчитывал около миллиона жителей. Это был важный
транспортный узел сообщения между востоком и западом страны, крупный
промышленный центр, оборотистый заготовитель сельскохозяйственного сырья.
Издавна между канзасской и миссурийской частями города шла глухая, тайная
вражда, порожденная бизнесом и политикой.
В кабинет мэра м-ра Сесиля Клинтона на совещание были приглашены шеф
полиции м-р Пиблс, четверка боссов - банкиры и промышленники, фактически
ворочавшие делами и судьбами города (один из них - м-р Шот - был также
владельцем обширной сети игорных притонов), и начальник воинской части
полковник Билл Давенпорт. Старый ветеран и рубака только что получил от
высокого начальства нахлобучку за бездеятельность и потому держался очень
воинственно. Против травы решено было бросить огнеметные танки и авиацию,
и Давенпорт тотчас вышел, чтобы через адъютанта передать нужные
распоряжения (в экстренных выпусках местных газет аншлаг: "Полковник
Давенпорт: "Панике не должно быть места. Мы ее одолеем!"). А дальше
разговор "отцов города" относился уже к области, которая именуется
"Канзасские тайны", то есть о том, как извлечь наибольшие выгоды из
сложившегося положения и предупредить возможные потери, что и где
страховать, каким порядком эвакуировать - не население, а движимые
ценности: доллары, акции, закладные и тому подобное.
На дворе уже серели сумерки, в кабинете стоял столбом табачный дым, а
они все совещались. По кабинетам носились преданные люди, разнося строго
доверительные распоряжения, в приемной дежурили секретарши, полковник
Давенпорт не отходил от телефона, принимая сводки о ходе военных действий.
Они были неутешительны. Огненные струи не причинили траве Никакого вреда,
и дивизион отступил, оставив на месте два танка, гусеницы которых накрепко
связало проклятое растение.
Из Вашингтона требовали срочно доложить о ликвидации бедствия. Помощник
мэра взывал по радио к гражданскому населению. У муниципалитета
скапливались толпы людей, лишившихся крова и имущества. А на другом берегу
Канзаса жители с некоторым злорадством прислушивались к отдаленному гулу
рвущихся авиабомб: "Посмотрим, как они с ней справятся..." Самонадеянные
миссурийцы полагали, что река явится для них надежным щитом...
Над городом пролетали на запад соединения бомбардировщиков.
Пятисоткилограммовые фугаски вздымали в воздух в пламени и дыму тучи
пружинящих мотков "колючей проволоки", летели осколки и огромные комья
земли, а потом трава оседала на равнину неповрежденной и затягивала
глубокие воронки. С равным успехом можно было бомбить океан: взрыв, столб
воды - и потревоженные воды как ни в чем не бывало смыкаются над пучиной.
Густела ночь. На окраине вспыхивали пожары. В окнах кабинета мэра не
гас свет. У здания глухо гудела, волновалась толпа, сдерживаемая
полицейскими и солдатами. С треском и звоном разлетелось зеркальное
стекло, и в кабинет мэра влетел первый булыжник...
Еще раз взошло солнце, и трава продолжила наступление.
Она вторглась в город и огромные массы людей устремились к мосту,
ведущему на миссурийскую сторону. Среди них был и Купер с семьей. И здесь
судьба нанесла ему второй страшный удар.
Мост через Канзас представлял собой старое сооружение, построенное еще
в начале века. Его уже давно не ремонтировали, так как ниже по течению
реки началось строительство нового, современного моста, и в муниципалитете
давно уже поговаривали о том, чтобы закрыть движение по старому мосту и
пустить паром. Но дальше разговоров дело не шло. И когда обуянная паникой
многотысячная толпа забила мост, средняя часть его рухнула. Множество
людей оказалось в воде. Течение здесь было не быстрое и умеющие плавать
добрались до миссурийского берега. Те же, кто не умел... Никто не
заботился о спасении тонущих, так как в момент катастрофы каждый думал
только о себе.
Купер хорошо плавал и не только спасся сам, но вытянул на берег и Айка.
Долго бродил он по берегу в поисках Джен, Эстер и Дика, хотя отлично
сознавал, что надежды нет...
Последующие события заслонили и оттеснили на задний план Купера,
"первооткрывателя" бедствия, которое постигло страну и первого
пострадавшего от него. "Мавр сделал свое дело" и был уже никому не нужен,
да и не до него было. Даже имя его как-то стерлось и не было "привязано",
как следовало бы ожидать, к растению. Оно получило официальное название
"Космосиана Сильвия" по имени ботаника Сильвии Стэффорд, которая первая
дала научное его описание. А народ окрестил это растение "Железной
травой".
4. "КОСМОСИАНА"
Итак, люди уже располагали научным описанием противника. А что,
собственно, оно давало? Такое описание мог бы сделать школьник на основе
газетных сообщений, - одни только внешние признаки...
Чтобы дать бой Космосиане, необходимо было выяснить ее происхождение,
ее природу, источники и механизм питания как основу безудержного роста,
биологическое строение... Даже химический состав ее был неизвестен.
Космосиана обладала прочностью, превосходящей человеческое воображение, и
пока не удавалось получить хотя бы стебелек в 5-10 сантиметров для
лабораторного исследования.
В первый вопрос - о происхождении - удалось внести ясность сравнительно
быстро. Сделал это всесветно известный специалист по метеоритам Дмитрий
Наумович Лихановский, ученый колоссальной эрудиции, "живой каталог" всех
когда-либо выпадавших на Землю небесных камней.
Прежде всего, он убедительно доказал несостоятельность гипотезы
профессора Коула. "Мы не видели и, надо полагать, никогда уже не сможем
увидеть ледяной глыбы, упавшей на ферме Купера, - заявил он. - Ее следует
считать погибшей для науки. Но и без этого с уверенностью можно сказать,
что коллега из Канзасского университета ошибся. Ледовый феномен не мог
образоваться в земной атмосфере, сами размеры его и ясная солнечная погода
в тот день исключают такое предположение. Это мнение не только мое, но
также геохимиков и гляциологов, изучающих природу льда. Мы, несомненно,
имеем дело с ледяным метеоритом, подобным тому, какой упал недавно близ
Москвы. Правда, относительно происхождения этого метеорита возникли
серьезные споры. Но когда год спустя мы получили в свои руки второй
ледяной метеорит, с включением частиц чистого железа, никеля и минералов,
которые отсутствуют на Земле - шрейберзита и муассанита, - сомнений не
оставалось, такие тела в космосе есть. На одном из них и прибыли к нам в
качестве "пассажиров" споры неизвестного растения..."
Это авторитетное утверждение никто не пытался оспаривать. Оно как бы
открыло всемирный заочный симпозиум по Космосиане. Слово взяли
астробиологи и астроботаники.
Напомним, что в ту пору человек сделал первые шаги в космос, и это
вызвало к жизни множество новых научных дисциплин, звездных наук,
формально самостоятельных, а фактически сопредельных, идущих плечо к плечу
в самых разнообразных отраслях изучения и познания Большой Вселенной. От
астрономии "отпочковалась" радиоастрономия, от медицины - космическая
медицина, от геологии - астрогеология, родились: экзобиология, исследующая
формы внеземной жизни, астрофизика, космохимия, астрогеография и даже
космическое право.
Вот что говорили ученые:
Пьер Лакост, экзобиолог (Франция):
"Наивно было бы считать жизнь привилегией только вашей планеты. Наука
уверена, что жизнь живых существ распространена повсюду, где есть условия
для ее зарождения и существования. Мысль о том, что жизнь существует
повсюду в окружающем нас мире, была сформулирована еще древнегреческим
философом Анаксагором в его учении о "панспермии". Идею множественности
обитаемых миров поддерживали Джордано Бруно и Ломоносов.
...Будущие звездопроходцы, колумбы беспредельного океана Вселенной
столкнутся на других планетах с множеством неизведанных, весьма сложных
форм жизни, абсолютно не похожих на то, что известно нам на Земле. Земные
организмы содержат углерод, но разве нельзя представить себе, что в иных
условиях роль углерода может выполнить другой элемент, скажем, кремний?
Возможно, в иных звездных системах жизнь возникла не на белковой, а на
иной основе, и место кислорода занимает фтор...
Ученые за последние годы несколько раз обнаруживали в метеоритах следы
незнакомой нам органической жизни. Не исключено, что вообще она была
когда-то занесена на Землю именно таким образом. Космосиана является
инопланетной формой движения и организации материи, о чем свидетельствуют
ее необычайные свойства, не укладывающиеся в земные представления и
рамки".
Дэвид Бразерс, научный сотрудник геологического управления (США):
"В одной из наших лабораторий можно видеть микроорганизмы, по развитию
стоящие несколько ниже бактерий. Это колонии клеток внеземного
происхождения. Микробиолог д-р Фредерик Сислер извлек их из большого
метеорита, известного под именем Муррейского, и поместил в термостаты, где
в чашках с питательной средой они растут и размножаются, как это делают
только живые существа".
Д-р Эрих Шульман, биология метеоритов (Вена):
"Жизнь существует не только на других мирах, но и в межпланетном
пространстве не как исключение, а как правило. Живое вещество способно
приспосабливаться и к сверхвысоким, и к сверхнизким температурам. Личинки
одного африканского комара высушивали и охлаждали почти до температуры
абсолютного нуля, минус 270 градусов по Цельсию. Ни полное отсутствие
воды, ни космический холод не убили их - через несколько лет личинки были
оживлены!
Есть споры, водоросли, бактерии, которым не страшны ни космические
лучи, ни ультрафиолетовые излучения солнца. Укрывшись в метеоритах, даже в
мельчайших трещинках космических пылинок, в состоянии глубочайшего
анабиоза эти зародыши жизни могут веками носиться в космосе, образуя то,
что биохимик Д.Холдейн называет "астропланктоном". Но где родина этих
бездомных вселенских бродяг? Вероятно, они не коренные жители, а только
временные гости космического пространства, и колыбель их - на планетах.
Только на планете с условиями для длительной эволюции организмов могла
зародиться Космосиана, и, может быть, этой планетой был Фаэтон. Как
известно, так называют гипотетическую крупную планету, когда-то
обращавшуюся вокруг Солнца. Неизвестные нам причины привели к гибели этот
мир. Фаэтон распался на куски. В результате их дробления образовался
нынешний пояс астероидов, точнее - рой обломков с остатками органической
жизни".
Итак, внеземное, космическое происхождение "гостьи" стало неоспоримо
ясно. А природа ее? Что это было? Растение? Животное? Гибрид первого со
вторым - "третья форма", как выражались ученые? Вспомнили о "войне с
цветами", об африканском речном гиацинте и "водяной чуме" - элодее, двух
земных растениях, которые останавливали судоходство на реках и озерах и
работу крупных гидроузлов. Миллионы долларов и фунтов стерлингов были
истрачены на борьбу с этими растениями - агрессорами из растительного
мира. И все же это были только бледные подобия Космосианы - ничто земное
не обладало ее невероятной плодовитостью, потрясающей жизнеспособностью и
порой непостижимой преднамеренностью ее действий.
Родившись и развиваясь, очевидно, в очень суровых условиях, этот
"Сфинкс из бездны" нашел на Земле как нельзя более благоприятную
обстановку. Может быть, тысячелетия дремавшая в космическом полете,
Космосиана стала плодиться здесь в геометрической прогрессии, по иным
биологическим нормам, по иным масштабам во времени. Да, тут не годились
никакие земные мерки...
Загадка Космосианы породила колоссальную литературу. Даже об Атлантиде
не было написано такого количества книг, брошюр, статей, толстых и тощих
исследований. Было высказано несметное число гипотез, прогнозов, догадок -
многие из них содержали глубокие, умные, дельные мысли. Были и такие
выступления, при ознакомлении с которыми приходила на ум поговорка: "Нет
для науки большего несчастья, чем ученый дурак".
А пока шли споры и дебаты, пока люди вслепую искали ключ к загадке,
наступление продолжалось. Космосиана поглотила первый Канзас-Сити с его
складами и элеваторами, машиностроительными, химическими и
нефтеперерабатывающими предприятиями, банками, библиотеками, магазинами,
барами и дансингами и перекинулась через реку (оказалось, что она отлично
держится на поверхности воды). Второй Канзас-Сити, миссурийский, был
захвачен врасплох. Ни реки, ни горы, ни пропасти не были для "Железной
травы" преградой. Широким потоком двинулась Космосиана на запад, водопадом
низверглась в знаменитые колорадские каньоны и одновременно прорвалась на
юг - в Арканзас, и на север - к Великим озерам.
Она врывалась в города, не щадя ни особняков богачей, ни лачуг
бедняков, вытесняла людей из жилищ, скот с пастбищ, глушила посевы,
заплетала нефтяные вышки, закрывала входы в шахты, застилала аэродромы,
парализовала движение на железных дорогах и автострадах, проникала в леса,
рощи и парки, чтобы превратить их в царство спящей царевны.
Никакие циклоны и тайфуны, ни японское землетрясение 1923 года, ни даже
чилийская катастрофа 1960 года, когда на людей обрушились сразу подземные
силы, вода и огненная лава вулканов, не могли сравниться с этим бедствием.
И самое страшное заключалось в том, что оно не сопровождалось никакими
шумовыми и световыми эффектами, столь действующими на воображение. Не было
шестиглазых и двенадцатируких пришельцев с Марса с их фантастической
истребительной техникой. Не было артиллерийской и авиационной канонады,
рушащихся зданий, летящих во все стороны клочьев тел, разверзающейся под
ногами земли, рева бури, несущей по ветру, как былинки, столетние деревья,
исполинских волн, сметающих в мгновение ока целые прибрежные поселки...
Она наступала безмолвно. Все было до ужаса просто. Но там, куда
приходила Космосиана, прекращалась всякая жизнь и больше ничего не росло.
5. ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЕ МЕРЫ
Вначале канзасская катастрофа была воспринята правительством как
местное, локальное бедствие. Но когда Космосиана нагрянула в соседние
штаты, когда из строя стали выходить аэродромы, атомные полигоны и
остановилось огромное предприятие, производящее плутоний, власти
встрепенулись. Была проведена мобилизация вооруженных сил. Но, как
известно, современная военная техника оказалась беспомощной перед новым,
незнакомым противником. Последовала мобилизация научных сил -
правительство и капитаны промышленности предоставили в их распоряжение
неограниченные средства. Ученые работали героически, день и ночь, - увы! -
с мизерными результатами.
"Железная трава" тем временем вступила в Аризонскую пустыню. У верхнего
из Великих озер она свернула в сторону Чикаго, а от Канзас-Сити двинулась
прямиком на восток вдоль сороковой параллели, покатилась к Аппалачским
горам, отделяющим Атлантическое побережье от центральных районов страны.
Остановят ли ее Аппалачи? Если нет, то Филадельфии и Нью-Йорку предстоит
разделить участь покинутых исторических городов, которые также славились
когда-то величиной, красотой и богатством, а потом пали под ударами
завоевателей, или были брошены своими обитателями, или стали добычей
пустыни, как древний Гелиополис, Город Солнца в горах Антиливана, Ахетатон
в Египте и таинственный африканский город Зимбабве...
Чем обуславливалось направление движения Космосианы, ее, так сказать,
стратегия? Чувствовалось, что нечто неслучайное скрывается за ее
внезапными поворотами. Никто не мог сказать, куда двинется она завтра,
кого пощадит, кого оставит без крова.
Может быть, это была диверсия из космоса, и неумолимый бег травы
направлял некто извне, с другого, конца Галактики, прокладывая по карте
Штатов, как по шахматной доске, линии ее ходов? Но тут уже догадки
вступали в область чистого домысла, и никакие электронные мозги не в силах
были решить задачу, ибо само понятие о природе "Железной травы" лежало
пока за пределами человеческого знания.
Пока что здесь, на Земле, зигзаги Космосианы открывали простор для
грандиозных спекуляций на недвижимом имуществе. Биржа летела кувырком. О
мелкой рыбешке и говорить нечего, она гибла десятками тысяч, кончали
самоубийством крупные тузы, но нерушимо, как утесы, высились мощные
монополии, которым не были страшны никакие бури. Они скупали впрок
концерны, заводы, земли, пакеты акций, патенты и закладные. Игра на
понижение приносила им, что ни час, несметные барыши, и все азартнее
кидали они пачки денег в эту адскую топку, зная, что каждый доллар,
возродившись, как Феникс из пепла, вернется удесятеренным.
Возникали и лопались всевозможные аферы, вроде "Компании универсальных
травоубежищ", которые якобы давали возможность пересидеть в надежном месте
нагрянувшую беду.
Это бедствие было, прежде всего, бедствием для простых, неимущих людей,
чьим единственным средством существования являлся труд. Они теряли все -
скромный домашний скарб, крышу над головой, работу и огромными массами
устремлялись к побережьям.
И как щепку, попавшую в Мальстрем, в этом грандиозном человеческом
потоке несло и Купера с девятилетним Айком. Однажды, проснувшись после
ночевки в поле, среди необъятного человеческого табора, он не обнаружил
сына. Купер, как одержимый, метался туда и сюда, но никому не было дела до
его горя.
- Я - Купер, - говорил он людям. - Это я первый предупредил о нашествии
"Железной травы"... Умоляю: помогите мне найти ребенка!
Но его имени уже почти никто не помнил, а несколько озлобленных людей -
из тех, кто помнил - накинулись на него и начали избивать, как будто
именно он напустил на людей "Железную траву".
Итак, миллионы людей тронулись с места и пешком шли по дорогам. Все это
походило на великое переселение народов. Беженцев надо было накормить,
напоить, где-то приютить на ночь. Красный Крест не мог удовлетворить всех,
и они становились добычей самого бесстыдного, бессовестного бизнеса.
"Национальная переселенческая компания" и "Северо-Американская
эмиграционная контора" (и та и другая оказались чистым блефом), темные
дельцы, спекулирующие предметами первой необходимости и продуктами
питания, сдирали с сограждан последнюю рубаху, отнимали последний доллар.
Люди с чековыми книжками устремлялись на Гавайские острова. Но в
довершение всех бед "Железная трава" вдруг объявилась (каким путем, это
навсегда останется тайной) на одном из них, маленьком островке Кауаи. И
опять худо пришлось "кувшину": Канада, Мексика и страны Латинской Америки
объявили карантин и закрыли государственные границы. Мера была жестокой,
но - чего не подскажет страх! Пограничные линии ощетинились штыками и
пулеметами.
В это время Купер вместе с беженцами оказался на границе одного
маленького южно-американского государства. И здесь орду беженцев - иначе
нельзя было назвать эту колоссальную толпу, неорганизованную, измотавшуюся
от голода и усталости, попытались остановить войска этого маленького
государства.
Диктатор его, человек весьма ограниченный и крайне жестокий, как все
подобные мини-цезари, отдал приказ: "Ни один беженец не должен переступить
государственную границу!"
Потом некоторые историки пытались доказать, что в этом приказе был
какой-то резон: прежде всего, число беженцев превышало население
маленького государства, и они, не считаясь ни с чем, как саранча,
истребляли все на своем пути - все, что могло пойти в пищу или пригодиться
в отступлении. Кроме того, среди беженцев начались эпидемии, неизбежные
среди огромной людской массы, лишенной самых элементарных санитарных и
гигиенических условий. "Орда" несла с собой сыпной и брюшной тиф,
дизентерию, туляремию, наблюдались даже вспышки холеры.
Однако потуги остановить это нашествие были столь же наивны, как
попытка остановить лавину голыми руками.
Увидев направленные на нее пулеметы и автоматы, масса беженцев, после
минутного замешательства, ринулась вперед: отступать было некуда. Первые
ряды смели проволочные заграждения и остальные, уже по телам упавших, как
по ковру, пошли в наступление. Солдаты были смяты, успев дать лишь одну
автоматную очередь. Пулеметы были втоптаны в землю.
Одной из первых пуль был поражен Купер, может быть смертельно, может
быть нет. Дальнейшая судьба его неизвестна. Так погиб человек, имя
которого вошло в историю, провозвестивший нашествие Космосианы и
обреченный с того мгновения, как увидел первые зерна "Железной травы".
...Тем временем Англия, Франция, ФРГ, Италия наложили запрет на выход
судов в Западное полушарие. Порты этих стран перестали принимать корабли,
прибывающие оттуда. Экономика США шаталась, как дерево, подрубленное под
корень и готовое рухнуть.
В начале июля Космосиана появилась у границ нефтяного Техаса.
Монополии, эти подлинные господа страны, потребовали от правительства
принятия чрезвычайных мер. Но какие меры можно было принять? Перепробовано
было, кажется, все: взрывчатка, сверхнизкие и сверхвысокие температуры,
электрический ток высокого напряжения, ядохимикаты, сильнейшие кислоты,
радиация, ультрафиолетовые излучения... Не подействовало даже проклятие,
которому папа римский публично предал Космосиану. В арсенале оставалось
последнее средство - атомное оружие. Попробовать водородную бомбу?
...Истошно вопили "бешеные", обвиняя правительство в бездействии.
Особенно усердствовал небезызвестный Гарри Балдуотер. Был он прежде
удачливым бизнесменом и нажился, пустив в продажу трусики с изображением
рыжих муравьев. Назывались они заманчиво: "Энтси-пэнтс"
(Штанишки-муравьишки). И вдруг, перевалив за сорок лет, Гарри ударился в
политику. Выставил кандидатуру на выборах в сенат и прошел, на удивление
всем и самому себе. Уж очень хотелось реакции видеть его "спасителем
Америки от красной опасности". Махровый демагог, отъявленный
антикоммунист, теперь он старался вовсю.
- Нужно быть слепым, чтобы не видеть за нынешним бедствием козни
коммунистов! - надрывался Балдуотер. - Это они вырастили дьявольское
растение и забросили к нам его семена, чтобы вытеснить американцев с их
территории, а потом вывести Штаты на коммунистическую орбиту! Водородную
бомбу нужно сбрасывать не на "Железную траву", а на Советский Союз...
И так далее, и тому подобное.
В конце концов следовало что-то предпринимать. Официально было
объявлено, что водородная бомба будет сброшена в аризонской пустыне Хил.
Это вызвало серьезнейшую тревогу у соседей и за океаном. Многие
государства предостерегали правительство США от неразумного и опасного
шага.
Правительство к этому времени покинуло резиденцию в Вашингтоне и
перебралось в убежище, созданное на случай термоядерной войны. Точные
координаты его были неизвестны, но, по слухам, место было надежное,
комфортабельно оборудованное и совершенно неприступное.
Анархия и хаос в стране росли. Обстановка для разбоя и произвола была
как нельзя более подходящая. Если в мирное время в США серьезное
преступление совершалось каждые 12,3 секунды, то теперь оно происходило
каждые 3 секунды и, как правило, оставалось безнаказанным. Агентам ФБР
было не до того - они вылавливали коммунистов.
И бомба была сброшена. Применена была, собственно, не бомба, а
стратегическая управляемая ракета класса "земля-земля", типа "Тартар" с
ураново-водородной боеголовкой в 10 мегатонн. Это означало, что взрыв ее
по мощности соответствует взрыву 10 миллионов тонн тринитротолуола.
Взрыв произошел на заре. Люди, наблюдавшие его на расстоянии семидесяти
миль, увидели нечто апокалиптическое: в пустыне возник нестерпимо сияющий
шар километров пяти в поперечнике. Он затмил восходящее солнце и мог бы
затмить еще тысячу светил. Ослепительный свет озарил волны Тихого океана и
Калифорнийского залива и был виден в Мексике. На всех наблюдателях были
черные очки с двойными стеклами, и все же они ослепли на четверть часа и
уже не видели, как шар, расширяясь и тускнея, с огромной скоростью взвился
вверх, а за ним в небо вонзился чудовищный столб дыма и газа. Извержение
вулкана Кракатау, унесшее 37 тысяч жизней, представлялось после этого
"фейерверка" детской забавой.
Двое суток спустя наблюдатели в защитных скафандрах высадились с
вертолета на месте взрыва. Пустыня Хил была поставлена дыбом. В центре
зияла колоссальная воронка, а вокруг нее разбросаны сплавившиеся обломки
скал. Но "Железная трава" осталась невредима, только изменила свой цвет с
бурого на фиолетовый.
Песчаный покров был начисто сорван: дымчатый смерч "всосал" его и унес
в ионосферу, лабораторию облаков и гроз. Сутками позже в штате Орегон
выпал ливень из радиоактивного песка. Число пострадавших трудно
установить, а последствия давали себя знать в течение многих лет. Новое
несчастье усугубило панику и вызвало крупные беспорядки. В Орегон были
посланы войска. "Мяч в свои ворота", - так оценила результаты затеи с
водородной бомбой одна английская газета.
...Космосиана преодолела Аппалачские горы и вступила на Атлантическое
побережье юго-восточнее Вашингтона. Теперь Старый Свет, затаив дыхание,
следил за ее продвижением: сможет ли "Железная трава" форсировать океан? А
она заполнила лагуну Памлико и пошла вдоль берега полосой, готовя, видимо,
широкий фронт для прыжка через Атлантику. Европа испустила вопль ужаса.
Двести пятьдесят религиозных организаций, существующих в Штатах -
церквей разного толка, сект и секточек, понятно, не стояли в стороне от
событий. Время для улавливания душ было самое удобное. Подобно Петру,
святому рыбарю, каждая из организаций раскидывала сети и тянула
обездоленных, растерявшихся людей к себе, ибо только у нее и нигде кроме
можно было обрести спасение. Разноголосица получалась невообразимая.
Католическая церковь предавала Космосиану анафеме, как "дщерь дьявола",
протестанты видели в ней карающую десницу господню. "Смирись!" - призывали
одни. "Покайся!" - увещевали другие. "Молись!" - назидали третьи.
"Отрекись от всего земного!" - заклинали четвертые.
- Вот он Армагеддон, конец света! - торжествующе возглашали "свидетели
Иеговы". - Кто не с нами, да погибнет!
Это вносило еще больше смятения в умы.
И тогда среди истерических воплей политиканов и зловещего бормотания
проповедников, среди испуганного шепота молящихся и трагического молчания
людей науки раздался уверенный, спокойный и трезвый голос советских
лидеров, обращенный к народам всего мира:
"Человечество оказалось перед лицом стихийной силы, загадочной и, на
первый взгляд, неодолимой, перед лицом бедствия, какого не знала история.
Космосиана грозит превратить нашу планету в непроходимые джунгли и
похоронить все достижения человеческой культуры. Но люди не беззащитны,
они овладели такими силами, которые по своим масштабам приближаются к
силам природы. И нужно разумно, осмысленно, по-человечески обращаться с
этими силами. Печальный эксперимент с водородной бомбой был актом не силы,
а отчаяния. Ясно, что ни тактическое, ни стратегическое атомное оружие
нельзя без разбору обрушивать на территории, пораженные "Железной травой",
уничтожая все и вся, то есть, по русской поговорке, "снимать шапку вместе
с головой". Лекарство оказалось хуже болезни.
Размахивать бомбой, угрожая другим государствам, тоже не следует,
провокации и угрозы не спасут положения и никого не испугают. Они просто
бессмысленны, так как известно, что Советский Союз располагает еще более
мощным оружием. Нужно не провоцировать и грозить, не окапываться и
отгораживаться друг от друга, а объединить научные, технические и
экономические ресурсы всех стран для борьбы с Космосианой. К этому мы
призываем все народы. Только при этом условии можно будет найти и
применить для победы над травой эффективные средства, не угрожающие жизни
и здоровью людей, целости и сохранности жилищ, промышленных объектов и
оборудования, культурных ценностей и, конечно, земли, почвы - нашей
кормилицы.
Советский Союз предлагает незамедлительно созвать всемирную конференцию
по вопросу ликвидации бедствия и имеет реальные соображения на этот счет -
плод изысканий и трудов советских ученых".
Через два дня правительство Соединенных Штатов дало ответ: оно
согласно. Люди планеты перевели дух: голубь дружбы и мира принес с Востока
зеленую ветку надежды.
6. КОНФЕРЕНЦИЯ В КАРАКАСЕ
Местом работы конференции был избран город Каракас - столица Венесуэлы.
Сделали это не без мысли хоть сколько-нибудь успокоить население
латиноамериканских республик, с часу на час в трепете ожидавших нашествия
беспощадной Космосианы.
Перед президентским дворцом на высоких шестах развевались флаги
шестидесяти двух стран. Среди них можно было видеть английский
"Юнион-Джек" с тремя крестами - св.Георгия, св.Патрика и св.Андрея на
синем поле, японский "Хино мару" с красным солнцем на белом полотнище,
ливанский - с зеленым кедром, и очень похожие польский и индонезийский,
каждый из двух продольных красных и белых полос, только у первого красная
полоса помещалась сверху, а у второго - снизу. Из больших государств не
была представлена только Федеративная Республика Германии, может быть
потому, что Космосиана вполне отвечала вкусам некоторых боннских
генералов, мечтающих видеть весь мир за колючей проволокой.
Делегаты прибывали пешком, благо представленный им отель находился
поблизости от дворца. Темпераментные венесуэльцы, запрудившие площадь,
мальчишки, оседлавшие флагштоки и конный памятник, встречали гостей
бурными возгласами и чисто южной жестикуляцией, многих узнавали, называли
по именам (пресса не скупилась на портреты участников конференции).
Вот идет тучный, но очень подвижный человек в длиннополом застегнутом
сюртуке, с белоснежной чалмой на голове - крупнейший микробиолог Индии.
- Вива Бхаттачару!
Стройный югослав в небесно-голубом пиджаке - знаменитый белградский
химик.
- Вива Драгович!
Дюжий, смуглый, чернобородый кубинец в куртке защитного цвета,
полувоенного покроя - конструктор сельскохозяйственных машин.
- Вива Ранчес, вива!
Вдруг вспыхивает овация. Широкий в кости, очень высокий мужчина в
светлом костюме. Лицо некрасивое: широкие скулы, узкие глаза, но все
скрадывает великолепная, обаятельная, добрая улыбка. Он идет,
доброжелательно кивая направо и налево, салютуя поднятой рукой.
- Вива Корбато! Вива советико!
Фамилия этого человека, собственно, Курбатов, но венесуэльцы
немилосердно коверкают непривычные иностранные имена:
- Вива советико, ви-ива!
Полицейским в белых мундирах, в сиянии начищенных пуговиц, не совсем
нравится такой энтузиазм, но что поделаешь, приходится козырять...
Академик Арсений Владимирович Курбатов, глава советской делегации,
биохимик, салютует еще раз и входит во дворец. В конференц-зале просторно,
прохладно, под потолком шелестят крылья вентиляторов. На стене огромная
карта полушарий.
Занимают места участники конференции - представители самых различных
отраслей науки, инженеры, экономисты, дипломаты. На балконе - неизбежные и
вездесущие журналисты.
Честь открытия конференции единодушно предоставляется Курбатову. Он
объявляет повестку дня:
- "Борьба с Космосианой. Практические меры и координация действий
государств - участников конференции".
Первым докладывает, бригадный генерал Харкинс, председатель
Всеамериканского комитета по борьбе с бедствием, лицо, облеченное сейчас в
Штатах почти божественной властью. Длиннейшая указка в его руке скользит
по карте, обводя омертвленные зоны, закрашенные коричневой краской.
Картина страшная. Важнейшие промышленные и сельскохозяйственные штаты -
Огайо, Индиана, Иллинойс, Виргиния, Кентукки, Канзас, Миссури, Айова
полностью оккупированы "Железной травой". Зловещее коричневое пятно
расползлось на две трети карты. Генерал очень долго и добросовестно
перечисляет меры, которые применялись в поединке с Космосианой, поносит
подчиненных ученых - они-де ленивы и нерасторопны (так и сказал, как
говорят о прислуге, - "нерасторопны").
Поднимается и задает вопрос с места Эрколе Пазолини, делегат Италии:
- Результат, хотя бы минимальный?
Генерал разводит руками:
- Пока нет, если не считать эксперимента с водородной бомбой... Но...
кхе... кхе... (в горле у генерала запершило, он развел руками), но об этом
уже столько говорилось и писалось. В общем, мы решили отказаться от этого
метода (голос с места, делегат Мексики: "И пробовать не надо было!").
- Да, господа, как ни прискорбно, но природа Космосианы продолжает
оставаться совершеннейшей загадкой. Я склонен полагать, что эта проблема,
выражаясь языком философии, относится к области непознаваемого... На бога
наше упование.
На этом агностик в генеральских погонах поклонился и, отдуваясь, сел.
После такого "философского резюме" вопросов ему не задавали.
Заместитель Харкинса по научной части д-р Шот за двадцать минут сообщил в
десять раз больше важного и конкретного, чем генерал за час. Этому
докладчику вопросы задавали, и против воли отвечавшего становилось ясно,
что именно тормозило поиски американских ученых: пытались играть первую
скрипку и путались у них в ногах невежды в военных мундирах...
А дальше пошли очень серьезные и дельные выступления: высокую оценку
давали делегаты инициативе Советского Союза, подчеркивали значение фактора
времени.
Делегат Бразилии Муньос указал, что видная роль в решении проблемы
принадлежит химии. В ней, вероятно, залог победы. (Аплодисменты.)
Слово получил делегат Судана Мамалек-бен-Исмаил, маленький человечек с
темной как смоль кожей, в длинной, до пят белой рубахе - галабии. И слово
его было ярким и проникновенным:
- В единении - сила! Все люди, независимо от убеждений и цвета кожи,
должны сплотиться для битвы с Космосианой.
Это был голос новой, свободной Африки.
Он закончил словами из "Книги премудрости Бен-Сиры":
- "Перед тобою огонь и вода: можешь протянуть руку, куда хочешь. Перед
человеком - жизнь и смерть, и что ему нравится, то ему будет дано".
(Возгласы на разных языках: "Жизнь!" Аплодисменты.)
Но вот на трибуне появился некто костлявый, в черном костюме, черном
галстуке, похожий на ворона, с длинным носом-клювом и закаркал:
- Господа! Перед нами опыт великой державы, в руках которой находится
величайшая после бога сила - доллар. И этот опыт свидетельствует, что
наука в данном случае бессильна. Сказано в первом послании апостола Павла
к коринфянам: "Погублю мудрость мудрецов и разум разумных отвергну".
Человек не может бороться с тем, чего не знает и что не в состоянии
понять.
Председатель:
- Прошу говорить по существу.
- А? Да-да, по существу. Пришел час уйти под землю... Наступает для
человека последняя эра - эра катакомб...
Член советской делегации, смешливый украинец Казаченко нагнулся к уху
Курбатова, тихонько спросил:
- Арсений Владимирович, это что еще за чучело?
- Доктор Педросо, представитель франкистской Испании, - шепотом ответил
Курбатов.
- Доктор чего?
- Теологии.
Казаченко фыркнул, прикрыв рот ладонью.
- Бич гнева всевышнего направлен на землю, чтобы вразумить людей,
закосневших... - продолжал синьор Педросо. (Смех. Голоса: "Долой!",
"Довольно!").
- ...закосневших в греховных учениях. И тот, кто послал его, скоро
грядет сам!.. (Насмешливая реплика: "Армагеддон?!").
Синьор Педросо нервозно клюнул кафедру, затряс головой:
- Так невозможно, не дают говорить! Пусть тогда господин Курбатов
скажет, что делать, если только у него есть, что сказать. Сомневаюсь в
этом...
И синьор Педросо, провожаемый смехом и шиканьем, побрел с трибуны.
Председатель:
- Слово предоставляется главе советской делегации академику Курбатову.
(Аплодисменты.)
Академик Курбатов:
- Господа, коллеги, товарищи, друзья!
(Дальше выступление академика Курбатова дается в изложении
корреспондента местной газеты "Тьемпо").
"Чтобы оправдать доверие наших народов, каждый из нас должен говорить
здесь с полной искренностью и, если можно так выразиться, во всю силу
своих научных и технических возможностей.
Опасность огромна, но не безмерна. "На бога наше упование" - это,
кажется, на серебряном долларе, написано. Но доллар оказался беспомощен.
Русская пословица гласит: "Бог-то бог, да сам не будь плох".
Народы ясно и четко говорят, чего ожидают от нас. Наш святой долг
сказать им ободряющее слово: "Наука не бессильна, уповайте на науку!"
(Аплодисменты). Вы хотели слышать мое слово, синьор Педросо? Вот оно: мы
не поступимся наукой Галилея, замордованного инквизицией! Пепел Джордано
Бруно стучит в наши сердца! Мы не поступимся наукой Ньютона и Ломоносова,
Франклина и Пастера, Дарвина и Тимирязева, Павлова и Менделеева.
(Аплодисменты).
Основываясь на том, что мы многого не знаем о Космосиане, слабые духом
готовы опустить перед ней руки. Да, многое в ней остается загадкой. Но
кое-что мы знаем: это живое существо, скорее растение, чем животное (голос
из зала: "Растение или животное?").
Я склонен считать ее представителем инопланетной флоры, а не фауны. Не
обманывайтесь пресловутой "осмысленностью" ее действий; и на земле есть
растения, которые реагируют на раздражение извне, занимаются охотой на
насекомых. У Космосианы разума не больше, чем у известной всякому ботанику
росянки-"мухоловки".
Свойства Космосианы описаны много раз, и, исходя из того, что мы знаем
о ней, следует искать уязвимое место. Не хочу хулить моих собратьев, но
думаю, что многие из них неправильно подходят к проблеме Космосианы. Этих
ошибающихся можно разделить на две категории: одни так ослеплены или
загипнотизированы необычайными ее свойствами, что не видят существенных
деталей. Другие слишком близко подносят изучаемый предмет к глазам и
хорошо различают подробности, но целое от них ускользает. И там и тут не
достигается правильного представления о предмете. Хочу процитировать слова
американского писателя Эдгара По: "В глубокомыслии легко перемудрить.
Истина не всегда обитает на дне колодца. В насущных вопросах она скорее
лежит на поверхности. Мы ищем ее на дне ущелий, а она поджидает нас на
горе".
Я слышу вопрос: "А как правильно смотреть?" Вопрос резонный. Для этого
мы и съехались сюда. Должен честно предупредить, что ответ на этот вопрос
нашел не ваш покорный слуга. Ответ подсказал мне - кто бы вы думали? -
простой крестьянин Аким Лаврентьевич Патрушев, колхозный дед. Как
говорится: "Чего не знаешь, спроси у народа". Прошу вас запомнить это имя,
господа! Будь я на месте синьора Педросо, я бы приказал во всех церквах
возглашать за его здравие...
Я ездил в Америку, господа, наблюдать Космосиану. А когда вернулся
домой, то приехал в родное село навестить мать. Аким Лаврентьевич у меня
сосед... Сидим мы на завалинке, покуриваем, и просит он меня рассказать о
Космосиане - что это за нечисть такая, откуда объявилась, как выглядит.
Рассказываю: днем она движется, плодится, а в ночные часы спит. Вам
известно, что ночью Космосиана инертна, она впадает в состояние подобное
летаргии, по ней можно ходить, топтать ее, мять - она никак не реагирует.
Выслушал это Аким Лаврентьевич и заметил: "Вот говорите, трава с того
света, а все одним законам подчиняется, вроде как у нас клевер на ночь
лепестки смыкает..."
И это простое суждение как бы открыло мне глаза: да, Космосиана
подчиняется законам фотопериодизма, то есть процессы ее жизнедеятельности
изменяются под влиянием смены дня и ночи. А дальше - один шаг до секрета
Космосианы. Ключ к разгадке - в фотосинтезе.
Все, что живет, питается. Способность к органическому питанию заложена
в самой основе жизни. В живой материи происходят химические процессы, в
сочетании своем составляющие обмен веществ. Зеленые растения строят заново
для своего питания сложные органические вещества - углеводы - из
неорганических веществ, углекислоты атмосферы и воды. В зеленых клетках
растений происходит цепь реакций, и энергетическая основа этой цепи -
лучистая энергия Солнца.
В Космосиане, несомненно, происходят подобные же процессы, ей для
питания тоже потребно неорганическое сырье из атмосферы. Поскольку она
лишена хлорофилла для усвоения углекислоты, то это или водород, или азот,
а хлорофилл ей заменяет бурый пигмент.
Короче говоря, Космосиана имеет собственный биологический метод
поглощения и синтеза нужных ей веществ.
Следовательно, для жизни Космосианы необходимы воздух, вода и солнечный
свет. В этом она сходна с земными растениями. Но есть у нее и существенное
различие: растение с другой планеты, с другим солнцем, возможно, даже не
одним, а двумя, она иначе ведет себя без света. У земных растений обмен
веществ не прекращается и в темноте, они продолжают развиваться, вспомните
картофель, прорастающий в закрытом подвале. А Космосиана в темноте
замирает, жизнедеятельность снижается до крайнего предела, рост
останавливается, она впадает в состояние, близкое к клинической смерти у
человека.
Образно выражаясь, Космосиана умирает и воскресает каждые сутки. Может
быть, это форма приспособления к земным условиям. Земному биохимику
странно, непривычно наблюдать такие явления, но ведь разнообразие
проявлений жизни во Вселенной бесконечно, как сама Вселенная.
Я знакомился с материалами американских коллег и не могу согласиться с
мнением генерала Харкинса: у них накоплено много ценных и интересных
наблюдений. Но они не сделали некоторых важных выводов. Мы не знаем, с
какой планеты прибыла к нам Космосиана и сколько часов продолжается там
день. Однако одну вещь могу сказать вам, не прибегая к оговоркам
"возможно" и "может быть", а с твердой убежденностью: если период темноты
продлить, то временная клиническая смерть Космосианы перейдет в
биологическую, необратимую. (Волнение в зале.) Закройте растению, которое
мы называем Космосианой, доступ к свету и воздуху, и оно неминуемо
погибнет. (Бурные аплодисменты, шум. Многие покидают места, чтобы пожать
Курбатову руку. Синьор Педросо испуганно косится на весьма агрессивно
настроенных соседей - членов мексиканской делегации, - потом, пользуясь
суматохой, скрывается).
Когда волнение улеглось, Курбатов продолжал:
- Подана записка: "Как может быть осуществлена ваша идея практически?"
Я целиком присоединяюсь к мнению уважаемого бразильского делегата
господина Муньоса: следует спросить об этом добрую волшебницу Химию.
Сегодня, после обеденного отдыха, будут работать секции. Желательно, чтобы
химики обсудили этот вопрос и сообщили свои предварительные соображения на
завтрашнем утреннем заседании, Возражений нет?
Господа, разрешите поблагодарить вас за внимание.
Председательствующий объявляет перерыв до шести часов".
Совершенно непостижимо, каким образом все происходившее на втором этаже
дворца и содержание выступлений стали достоянием улицы. Едва успел
Курбатов появиться на ступенях лестницы, как толпа кинулась к нему и с
криками "Вива Арсени! Вива амиго советико!" - на руках понесла в отель.
7. БИТВА С КОСМОСИАНОЙ
Итак, ключ к решению загадки был найден. Химики предложили несколько
вариантов, и после обсуждения на конференции был принят один из них:
создать вещество, жидкость, по своим данным близкую к тем коллоидным
растворам, которые называются золями. Жидкость, распыленная с самолетов
над полями Космосианы в виде мельчайших капелек, должна была превращаться
в аэрозоль - искусственный туман, а он, оседая на растение и обволакивая
его, застывать, образуя тончайшую пленку, абсолютно непроницаемую для
света и воздуха. Это была уже чисто техническая задача, нелегкая, но
вполне посильная для современной науки. Уже известны были синтетические
пленки, не пропускающие ни влаги, ни воздуха.
Требования сводились к следующему: сырье для золя должно быть не
дефицитным, технология - не требовать строительства новых специальных
предприятий, а сам процесс производства - несложным и быстрым.
Советский Союз предоставил для изысканий лаборатории своих крупнейших
химических институтов и предприятий, конечно, безвозмездно. Снова на
помощь человеку пришла могущественная химия полимеров, уже подарившая
современникам множество чудесных материалов: стекло, прочное, как сталь,
клей, которым можно склеивать железнодорожные металлические мосты, ткани
поразительной красоты и прочности, вечные краски.
Теперь химикам предстояло создать новое вещество с заранее заданными
свойствами, неотложно необходимое человечеству, как воздух, вода и
солнечный свет, хотя само оно должно было являться преградой для первого,
второго и третьего.
Люди в белых и синих халатах, хозяйничавшие в лабиринтах сложнейшей
аппаратуры, счетно-решающих устройств и хитрого переплетения стекла,
работали, не считаясь со временем. И все же они часто подносили к глазам
кисти рук, испачканные реактивами и обожженные кислотами, поглядывали на
часы. Космосиана начала свой поход через Атлантику, и каждый лишний день
мог дорого обойтись людям.
Совместными усилиями виднейших химиков мира нужное вещество было,
наконец, получено. День, в который на свет появился первый сосуд с
желанным золем, стал подлинным праздником торжествующей науки.
В руках Курбатова очутился, наконец, флакон с темно-синей, цвета
воронова крыла, жидкостью. Запах у нее был резкий, не очень-то приятный,
но создателям он казался прекраснее аромата парижских духов.
Академик посмотрел флакон на свет, взболтал, потом набрал пипеткой
немного жидкости и уронил каплю на стекло письменного стола. Капля начала
быстро-быстро расползаться во все стороны, и это продолжалось до тех пор,
пока хватило площади стекла. Полимер обладал способностью образовывать
пленку не толще микрона - одной тысячной миллиметра, но проникнуть сквозь
нее мог разве только луч квантового генератора. Творцы полимера сделали
даже больше, чем от них требовалось: пленка не только была свето- и
воздухонепроницаемой, она не пропускала и влаги.
- Как называется? - спросил Курбатов руководителя работ.
- Просто: поливинилхлоридтерефталатпроцинил.
- Ай-ай, даже для такого важного вещества, пожалуй, длинновато. Я,
впрочем, не о формуле, а об имени...
Курбатов выпустил из пипетки еще каплю, но не стряхнул ее, а дал
повиснуть на конце трубочки. В ярком свите люстры она сверкала, как
маленький сапфир. Академик любовался ею почти с нежностью.
- Ну, выручай, крошка! - задумчиво сказал он. - Гном. Маленький синий
гном против великана. Давид против Голиафа. А что, товарищ Янда, может так
и окрестим, а?
Так и окрестили.
Время не терпело, и "Синего гнома" решили испытать сразу на противнике.
С военного самолета сняли вооружение и оборудовали его баками и
распылителем, какой издавна применяется в сельскохозяйственной авиации.
В погожее безветренное августовское утро с одного из немногих уцелевших
аэродромов в Калифорнии поднялся "Вампайр" с опознавательными знаками
Военно-Воздушных Сил США и взял курс на восток. Лететь далеко не пришлось:
на границе штатов Невада и Юта люди на борту увидели Космосиану. Далеко во
все стороны стлалась она на необозримом пространстве, и ничего больше не
было видно - ни селений, ни дорог, ни пашен, только бурая пустыня. Но это
была не мертвая пустыня, а живая. Она волновалась, как море колосящейся
пшеницы, по которой пробегает ветер, и подвигалась вперед.
Самолет сделал большой круг.
- Проклятая! - сказал пилот, с омерзением скрипнув зубами.
Человек в штатском, сидевший рядом, молча глядел вниз.
Самолет пошел вдоль кромки бурого ковра.
- Ну, что же, начнем, док? - спросил пилот.
Человек в штатском кивнул.
- Давайте, Бен...
"Вампайр" перешел на бреющий полет, стрелок-радист рванул рычаг
распылителя, и из-под хвостовой части самолета вырвалась струя
густо-синего дыма. По мере того, как самолет удалялся, она ширилась,
распускалась павлиньим хвостом и медленно оседала на живой ковер.
Первая же проба "Синего гнома" дала результаты, превзошедшие самые
смелые ожидания. Курбатов не ошибся. Обработанная аэрозолем "Железная
трава" останавливалась в своем росте и движении. Достаточно было продлить
ее "сон" всего на одни сутки, чтобы навсегда погасить в ней жизнь. 36
часов - и конец.
Во всех концах мира эта весть вызвала взрыв радостного восторга. Но
органу, который был избран конференцией и принял на свои плечи всю
организаторскую и руководящую работу по борьбе с Космосианой, было не до
ликования. Именовался этот орган просто - "Координационный комитет", но за
скромным названием скрывались почти неограниченные полномочия и право
распоряжаться громадными материальными и денежными средствами. Сейчас
спешно составлялись списки химических предприятий, между которыми нужно
было распределить производство "Синего гнома" (а его требовалось очень
много), рассматривались планы мобилизации воздушных флотов европейских
государств и оборудования самолетов распылителями.
Так началась великая битва с Космосианой, получившая наименование
"Операция "Синий гном".
Огромные армады воздушных кораблей в один день и час поднялись с
аэродромов Канады, Мексики и Кубы и начали в шахматном порядке
обрабатывать пораженные площади. Миллиарды крохотных синих гномов -
мельчайших капелек полимера, вырвались из своих баков и, образовав пелену
тумана, сплоченно обрушились на Космосиану. Взору наблюдателя из
заатмосферной выси, космонавта, пролетающего над Западным полушарием,
представилась бы необычайная картина: густо-синее покрывало затянуло
внезапно три четверти территории Соединенных Штатов.
Битва потребовала значительно меньше ресурсов, чем предполагали
вначале. Облегчило борьбу обстоятельство, которого никто не предвидел.
Оказалось достаточным обрабатывать только верхний слой Космосианы. Стоило
нарушить целостность травяного покрова на каком-либо участке, как нижние
слои начинали гибнуть сами собой. Шведский биохимик Р.Альстад высказал
интересное предположение о том, что Космосиана вся, от первого ростка на
куперовской ферме до последнего побега у границ Мексики, представляла
собой _единый живой организм_. Нарушение связей в нем на отдельных
участках вызывало отмирание близлежащих тканей и положило начало общей
агонии. В этом есть свой резон: Космосиана плодилась в геометрической
прогрессии и гибла с такой же быстротой. Ее необычайная прочность была,
вероятно, защитным средством, выработанным в процессе эволюции. Впрочем, и
тут ученые не смогли выйти за пределы гипотезы, ведь все представления о
биологии Космосианы были достигнуты умозрительным путем. Как только в
"Железной траве" останавливалась жизнь, она тотчас обращалась в прах,
мелкий, как самая тонкая мука, коричневатый пепел. И пленочные трубочки
содержали тот же самый пепел.
Загадкой пришла в наш мир Космосиана и ушла в небытие неразгаданной.
С момента ее появления до часа гибели прошло 93 дня.
ЭПИЛОГ
...Настал счастливый день, когда официально было объявлено, что
Космосиана уничтожена полностью. Человечество с облегчением вздохнуло,
огляделось, подсчитало потери и убедилось, что получило суровый урок, но
продвинулось вперед, многое поняло и многому научилось.
Говорят, нет худа без добра. Битва с Космосианой имела некоторые,
весьма благотворные последствия. Контакты, установленные во время
бедствия, содействовали разряжению международной напряженности. Затем были
выделены средства - очень значительные суммы - на основание нескольких
международных научных институтов, в том числе Института плодородия.
Родилась еще одна, новая отрасль звездных наук - "Космическая
профилактика".
Земля, удобренная прахом Космосианы, начала давать небывалые урожаи.
Анализ, сделанный в Институте плодородия, выявил содержание в пепле
могучего ростового вещества. Позже в этом же институте оно было получено
синтетическим путем.
Люди возвращались в свои дома, рабочие к станкам, фермеры на поля,
служащие в свои конторы. Вспыхивали огни городов, снова завертелись,
многоцветно засверкали рекламы. И первые из тех, что вернулись домой, с
удивлением узнали, что в период владычества Космосианы здесь оставались
живые существа. Много было разных эпизодов - трагических и смешных...
В Цинциннати у входа в небоскреб, еще недавно доверху оплетенный
"Железной травой", первого человека встретил огромный дымчатый пожилой кот
с одним глазом, - этакий старый мушкетер. Степенно подошел, стал тереться
об ноги, замурлыкал басом, видно, сильно соскучился по людям.
В сент-луисском госпитале, в одной из палат, были найдены мертвыми
юноша и девушка. Они умерли совсем недавно, и разложение пощадило их тела.
Девушка Джульетта Марзани перенесла тяжелую операцию. Когда жители
спешно покидали город, ее нельзя было трогать с постели, это было бы
равносильно смерти. Она попросила оставить ее, и с нею остался ее Ромео...
Месяц пробыли они с глазу на глаз, одни со своим счастьем, питаясь
кое-какой оставленной провизией. А когда консервы и запасы воды кончились,
приняли яд.
А в славном городе Чикаго, в подвале громадного отеля, обнаружили
веселую компанию бродяг. Шесть недель пировали они здесь - к их услугам
был богатейший винный погреб, несметное изобилие продуктов. Один из бродяг
потом признавался, что в течение сорока трех дней у него не было ни одного
трезвого вздоха. В интервью, данном корреспонденту газеты "Чикаго ньюс",
он заявил, что эти сорок три дня были счастливейшими в его жизни. На фоне
грандиозного, всенародного бедствия это звучало сенсационно.
Были и курьезы.
Английский моряк Ричард Салливан решил в одиночку пересечь
Атлантический океан на весельной шлюпке.
6 июня он вышел из Плимута. Искусно используя-попутные течения,
смельчак на 110-й день прибыл в американский город Ньюпорт-Ньюс. Салливан
прославился, но не потому что совершил переход, удивительный по дерзости и
отваге, а потому, что оказался единственным в мире взрослым и грамотным
человеком, который даже не слышал о Космосиане.