Код произведения: 10939
Автор: Тесленко Александр
Наименование: Русуля
Александр Тесленко
РУСУЛЯ
ЙННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН»
є Сб. Фантастика-81. - Москва, Молодая гвардия, 1981, 352 с. є
є OCR and spellcheck by Andy Kay, 01 October 2001 є
ИНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННј
Малышка проснулась среди ночи и соскочила с кроватки, искала ночной
горшочек, но, наткнувшись на него в сумерках, от неожиданности заплакала.
Старый биокибер Русуля тотчас подбежала, переодела Торонку и тихо спела
ее любимую песенку:
А нам вчера сорока
дорогу перешла,
и на хвосте сорока
нам зиму принесла.
Сказала нам
сорока:
"А у меня печаль:" -
А нам сороку малую
совсем было не жаль.
Уложила малышку в кроватку и сама пыталась уснуть, довольная, что плач
Торонки не разбудил Антона Курая и Всеславу Руту в соседней комнате.
Врач Антон Курай в последние годы увлекся альпинизмом. Вчера принимал
участие во Всеинканских соревнованиях на стене известного небоскреба на
улице Соло ь 567 и на каркасе Флитского моста. Антон Курай занял первое
место. Вчера так восторженно рассказывал о своей победе! И даже сейчас,
среди ночи, что-то выкрикивает, стонет: просит товарищей по команде дать
крювиц, чтобы удержаться на отвесных поверхностях моста.
Еще 1247 дней тому назад биокибер Русуля должна была пойти на демонтаж.
Отработала свое. Уже пора: Вот только дети Чебер и Шафран не соглашались,
привязалась она к ним. Да за Торонкой надо ухаживать, как ее оставишь без
присмотра? Вот повернулась среди ночи, расплакалась:
В комнате тишина, словно в зале гипноматографа. Антон Курай умолк,
наверное, выбрался на арку Флитского моста. И Всеслава уснула крепко.
Мертвая тишина в комнате, как самая причудливая музыка инканского радио.
Русуля вышла в прихожую и, не включая свет, начала одеваться, еще сама не
зная - зачем? И только отыскав свои черные сапожки, она поняла - принесет
малышке желтый живой цветок из Дальнего Оврага. Торонка всегда так сказочно
прекрасно улыбается, когда видит живые цветы. На Инкане их найдешь разве что
в Фиевском заповеднике или в Дальнем Овраге, куда не каждому и добраться:
круты склоны и обрывы, образовавшиеся еще при первичном синтезе этой
искусственной планеты за 475 миллионов километров от Солнца в астероидном
поясе.
Русуля прошла кабинку скоростного лифта. Пошла пешком.
На безлюдной улице ничто не нарушало тишину, разве что далекое, только
для кибера ощутимое, рокотание Дзябранского комбината. Серебряные шары
фонарей висели над магистралью густым пунктиром.
Можно было вызвать такси, но Русуля любила ходить пешком, ей было приятно
ощущение усталости. Ущелье улицы вывело на площадь Соло. А с площади нужно
было повернуть направо, пройти магистралью ь 172 до пересечения с улицей
Верда и повернуть налево. А там уже рядом и Далекий Овраг. Днем, когда горит
над Инканой оранжевая ракета-солнце, не каждый имеет право зайти в
заповедник. Но среди ночи, когда только большая звезда, настоящее далекое
солнце, слабо освещает причудливые контуры инканских деревьев, тогда никто
не остановит ни человека, ни кибера, знающих тропы в Далеком Овраге.
Еще позавчера должны были появиться желтые цветы. Она их обязательно
должна отыскать.
Проходя мимо огромного магазина на площади Соло, вспомнила, как на
прошлой неделе за двойное стекло витрины залетел инканский воробей. Как он
умудрился попасть в совсем небольшое отверстие кондиционера?
- Он умрет, - испуганно остановил ее тогда белобрысый мальчишка.
- Кто умрет?
- Наш инканский воробей! - воскликнула девочка с розовыми бантами.
Детям было не понять, почему ради воробья нельзя разбить витрину, Ведь он
живет, и такой красивый. Пусть посыплются на землю холодные острые осколки,
освобождая серое звонкоголосое создание: Дети не могли еще понять
условностей взрослых. А Русуля ничем не могла помочь. Ради воробья никто бы
не демонтировал витрину.
После пересечения с улицей Верда она свернула налево, миновав последний
дом, который мигал окнами, словно глазами сказочный пангриль. Днем отсюда
уже было видно Далекий Овраг. Оставалось пройти подземным переходом. Желтая
рука-указатель показывала направление.
Русуля стала на шершавую дорожку эскалатора. Волновалась. Скоро она
вынырнет из-под земли и увидит далекий овраг. Причудливые деревья, живая
трава и живой мох. Те деревья и ту траву привезли с далекой Земли. И они
прижились. Их заставили прижиться в этом заповеднике.
Осторожно спускалась крутым склоном: Она бывала здесь часто. Наконец
добралась до почти ровного пятачка, где увидела несколько желтых головок.
Сорвала только три цветка, завернула их широким листом папры и медленно
стала выбираться назад.
Подниматься трудно. Русуля часто останавливалась отдохнуть, сознавая свою
старость, дряхлость, но это ее не угнетало, она улыбалась, она представляла
себе радость маленькой Торонки.
Наконец выбралась на твердое ситаловое покрытие. Желтая рука-указатель
показывала направление к подземному переходу. Вдруг ей захотелось перейти
магистраль по поверхности. Ночь. Тишина. Ни единой машины. Зачем спускаться
под землю? И она пошла по поверхности. Торжественно держала в левой руке
маленький букет. Люди называют эти цветы горечавкой желтой. На Земле они
растут большими, а здесь, на Инкане, совсем крохотные.
Уже шла по магистрали, как вдруг: Она издали увидела свет фар
геликомобиля и поняла, что им не разминуться.
Все произошло молниеносно:
Когда водитель геликомобиля увидел, что пострадал биокибер, он несколько
успокоился. Яркие фары фонарей вдоль магистрали освещали тело Русули, далеко
отброшенное тупым носом машины.
- Ну что ты там, Ян? - взволнованный женский голос из кабины.
- Это биокибер, - сказал мужчина.
- Ты уверен?
- Уверен: Он видел лужицу биоплазмы, которая вытекала из порванных
газопроводов, видел изуродованные тразонные головки, которые ловили отблески
фонарей на разрывах эпителиальной ткани.
Она лежала маленькая и жалкая, как инканский воробей за двойным стеклом
витрины.
- Ты уверен, что это не человек? - крикнула женщина.
- Да, - тихо сказал мужчина. - Почему она пошла по поверхности?
Он достал арниковую сигарету и закурил. Женщина в кабине что-то
взволнованно говорила, но он не прислушивался, был просто не в состоянии
что-либо слышать. В тот миг мир потерял для него свою реальность и
материальность. Машина. Тело биокибера. Желтые цветы на санталовом покрытии
магистрали. Фонари. Темнота ночи. Высокие дома с редкими освещенными окнами.
Словно остановленные кадры из фильма:
Хотел вызвать машину с центрального магистрального селектора, но она
приехала сама. Телекариусы магистральных мониторов сами зафиксировали
аварийный статус. С дежурной машины вышли двое - человек и биокибер.
- В чем дело? - спросил усатый мужчина сонно и безразлично. Он, наверное,
дремал в своей зонате, когда засветилось табло "тревога".
- Она переходила магистраль по поверхности. Не знаю, почему она так
поступила:
- Да, я вижу: - Дежурный опустил на самые глаза форменную фуражку. - Вы
не виноваты. Но почему же действительно она не пошла подземным переходом?
К телу Русули подошел биокибер, наклонился, профессионально осмотрел и
удивленно молвил:
- Кто ж выпустил такую старую среди ночи? Она же словно ребенок. Это еще
из первого поколения биокиберов. Если не отдали на демонтаж, то хоть
заботились бы:
Усталый дежурный сказал:
- Можете ехать. Не волнуйтесь. Вы не виноваты. А этого старого биокибера
мы сейчас отвезем на комбинат.
Маленькая Торонка проснулась среди ночи и расплакалась. Но ни Антон
Курай, ни его жена Всеслава Рута не проснулись, и никто не спел малышке
песенку о сороке. И она, поплакав, сама снова уснула. Антон Курай во сне
начал просить товарищей, чтобы дали крювица, чтобы помогли удержаться на
отвесных поверхностях моста. Но вскоре затих. И Всеслава спала крепко. В
комнате воцарилась тишина, словно в зале гипноматографа.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 02.10.2001 13:23